Глава 32

А может, все-таки слинять к едреней матери? Бабки в заначке есть, и нехилые, штук триста, а то и поболее, он уж и запамятовал, сколько там точно лежало у него в тайничке в тульской хате… С такими бабками можно в любой город в России, в глубинку куда-нибудь, во Владик, а то и вообще за бугор податься, хоть поездом, хоть самолетом… Залечь там на дно, в какой-нибудь Польше или Словакии, переждать тихо годик — впервой что ли для Витьки Карпова в бегах оказаться? Не впервой. Уже не раз бывало такое и раньше… И ничего, все путем. Где наша не пропадала!

Но, вспомнив о сказанных ему фраероватым ментовским генералом словах насчет суджука, на который его покромсают блатари, Витька опять засомневался. Не то что его этот генерал напугал, хрен ли ему генералов пугаться, но именно он сам засомневался. Потому как и сам грешным делом не раз рисовал себе в воображении такую вот малоприятную перспективу кровавой разборки с ворами. Уж больно дерзко он себя вел в последнее время, аж дух захватывало у самого… А как случилась с ним первая осечка, там, в Тольятти, с той девкой, как пришлось ему оттуда ноги уносить, так и засвербело впервые: а вдруг и впрямь найдут серьезные люди да на перо поставят? А теперь, когда ментура взяла его вчера в Переделкине на понт и хладнокровно постреляла его верных подельничков Мишку Гуся и Стасика Рыжего, — тут уж впору самому призадуматься. Слинять сейчас от Урусова — дело самое простое. И непыльное. Что, в самом деле, неужто он не сможет слинять из страны? Да это как два пальца… Купит себе загранпаспорт на имя Говнодавова Пахома Пахомыча, доедет до Бреста, там сядет на туристический автобус до Берлина — и ищи-свищи Витю Карпова по всей Европе…

Вот только будет ли он за бугром в безопасности, сумеет ли от братвы, от воров спрятаться? Воры ведь крысятничества не спустят, их не купишь, не задобришь — эти точно на куски порвут, суджук сделают… Ежели генералишка и впрямь слушок пустит по братве, что, мол, он, Витька Карпов по кличке Хорек, простой тульский пацан, под смотрящего России нагло косил, так ведь от воровской карающей десницы не спрячешься даже на Канарах… Ох, прав был Урусов! Надо соглашаться с его последним предложением. Поначалу-то генерал только прощупывал Витьку на вшивость, когда предлагал какого-то чмыря замочить. А когда понял, что Витька готов спасать свою шкуру, вывалил то самое, главное… Он еще, падла, два раза переспросил, понял ли Витька, кого ему в действительности мочка-нуть придется… Ну, блин, полный абзац! Самого Варяга, смотрящего России! Это же на что мент поганый его, Витьку, толкает! Самому себе смертный приговор подписать? Не-ет! Витька еще разумом не тронулся, он наотрез отказался от предложения: мол, ты меня, генерал, лучше сразу на тюремную парашу сажай, а я на такое дело не пойду! Но у Урусова был припасен веский аргумент, ничего не скажешь! «Варяг-то, — начал ему впаривать генерал, — все равно по официальной версии погиб месяц назад, сгорел в автокатастрофе. И труп его нашли, и протокол составили. И братва вся знает о гибели смотрящего, так что, считай, формально и по сути Варяг и так уже в гробу. А ты, Витя, только этому факту придашь юридическую убедительность. Какие к тебе претензии? Замочишь Варяга, да при этом так его труп обезобразишь, чтобы не опознали сразу, — сделай из его рожи отбивную котлету или на фарш поруби — главное, чтобы непонятно было, кого угробили! И тебе, между прочим, от этого максимальная выгода, потому как если кто и заинтересован больше всех тебя наказать да на куски порезать, так это сам Варяг, которого ты скомпрометировал… И мне этот живой Варяг тоже без надобности, — вдруг разоткровенничался генерал, — ведь я уж о его гибели доложил по начальству. А он, выходит, жив-живехонек. Нехорошо получается. Так что ты мне окажешь услугу, а я — тебе…»

И на жизненном горизонте у Витька вдруг замаячила светлая, манящая точка, которая постепенно росла и пухла, превращаясь в пылающий шар надежды… А что, может, и прав генерал Урусов, может, это и впрямь ему подарок судьбы, единственный путь к спасению? Может, и в самом деле закрутить такой вот пируэт — разобраться с Варягом, а потом заделаться у этого гребаного генерала спецкиллером вроде Солоника… Ведь Витька своими собственными ушами слыхал базар, причем серьезные пацаны базарили, такие попусту брехать на станут, будто Саша Солоник много лет служил у легавых тайным палачом, действовал по их указке, мочил, кого велено. Но и для братвы заказы выполнял. То есть пользовался авторитетом и у тех, и у других. И никто его не трогал — ни криминалитет, ни ментура. А погорел Сашка по одной только причине — не сумел вовремя выскочить из этого рискованного бизнеса и слинять с концами… Сли-нять-то слинял, да поздно: из «Матросской Тишины» съехал, до Греции добежал, а там его и шлепнули… Но он-то, Витька Хорек, в отличие от Саши Солоника, теперь шибко ученый — его жизнь уму-разуму научила, второй ошибки он не допустит. Вот ежели бы дернул он из Тольятти сразу, как выяснилось, что в городе есть какой-то дед, кто лично с Варягом знается, да еще и поимев бабки от того лоха, — так ничего бы и не случилось потом. И менты бы не засуетились, и шалава та осталась бы жива, и вообще все бы по-иному завертелось, и не было бы ингушей, подбивших его «мерсы» угонять, и не пришлось бы обращаться к Шевцову, этой продажной шкуре и сволочи… При мысли о майоре Шевцове у Витьки внутри все закипело: ну, сука, тварь продажная, да за такие дела резать надо на подтяжки, на тот самый суд-жук сушить… Что он непременно и учинит с Шевцовым, но только не сейчас, потом, в свое время… А сейчас главное — успокоиться, не напортачить, не озлобить генерала Урусова. Притвориться, что завязались у них отношения, а там… Но пока что надо это первое задание не провалить, все обделать в лучшем виде. Тем более что генерал обещал ему поддержку: там возле дома все время ментовский наряд тусовался, так теперь этого наряда не будет — снимут наряд, чтобы Вите Карпову задачу облегчить…

* * *

Витька брел по Бусиновской в серой рабочей робе с по-лустершейся желтой надписью «Мосводоканал» на спине. В руке у него болтался небольшой коричневый чемоданчик вроде тех, в которых слесаря носят обычно свой нехитрый инструмент. В чемоданчике у Витьки лежал весьма специфический инструмент: разводной ключ, молоток, пассатижи, моток проволоки, а наверху его старенький «тэтэш-ник», завернутый в промасленную ветошку. Этот пистолет у него отобрали при обыске омоновцы во время молниеносного захвата в Переделкине, но потом, после душевной часовой беседы, которую с ним провел генерал-полковник, вернули в целости и сохранности. Даже патронов еще дали семь штук. Ну дела, заулыбался Витька своим мыслям, до чего дожил — чтоб менты сами снабдили его пушкой и «маслинами»… Прочие же инструменты Витек прихватил как раз для завершающей стадии операции, когда придется уродовать труп, точнее, два трупа — ведь там, как предупредил Урусов, еще какой-то варяговский пехотинец обретается… Ну и хрен с ним, с пехотинцем, разберемся, не впервой! Он нащупал в заднем кармане штанов две фотки, которые ему всучил Урусов на прощанье, — на одной была изображена шмара Варяга, которая жила в квартире под ним, смазливая телка лет тридцати, а на другой, вроде как сделанной на ксероксе, — широкоплечий бугай такого же возраста, Варягов гладиатор. А фотку самого Варяга ментовской генерал ему не дал — ты побрейся и в зеркало погляди утром, вот и узнаешь, как твой клиент выглядит, ехидно хохотнул Урусов…

Дело шло к полудню. По улице сновали заляпанные серой октябрьской слякотью машины. Хорек медленно приближался к шестнадцатиэтажке со светящимся голубым номером 46 в белом квадрате. Мысль прикинуться слесарем и под этим соусом выполнить задание генерала Урусова пришла ему три дня назад, когда он, вернувшись из Переделкина, обнаружил эту вот самую куртку на траве возле своего дома. Видно, ее по пьяни забыли слесаря, которые всю неделю копошились в разрытой траншее, укладывая новые сточные трубы, а после работы оттягивались пивком да водярой прямо под самодельным навесом в той же самой траншее…

Витька заметил, что около универсама, метрах в пятидесяти от жилой высотки, куда он направлялся, тоже все разрыто. Оно и к лучшему: появление в доме слесаря Мосводоканала теперь никого не удивит. Надвинув низко на лоб шерстяную лыжную шапочку, Хорек направился к единственному подъезду.

Войдя внутрь, он прошел мимо пустой застекленной будки консьержки, юркнул под лестницу и, замерев в полумраке, прислушался. Ничего особенного, подъезд как подъезд. Тихо. Он вызвал лифт, поднялся на восьмой этаж, дальше пошел пешком, чтобы осмотреть лестничную площадку. Выходя из лифта, Хорек от волнения зацепился чемоданчиком за металлические перила и от неожиданности разжал ладонь. Чемоданчик грохнулся об пол и чуть не полетел по ступеням лестничного прогона. Хорек едва успел подхватить его у ног и тихо выматерился. Он подскочил к двери, обитой желтой, под дерево, клеенкой, и прислонил ухо к замку. В этой квартире обитал его клиент… За дверью было тихо. Слава богу! Слева от лифта располагались еще две квартиры, но доступ к ним преграждала стальная решетка, которая была заперта на замок. Ну что ж, оно и к лучшему. Потом Витька спустился этажом ниже и подошел к такой же, как наверху, двери — только обивка была коричневая. Тут, как предупреждал Урусов, жила подружка Варяга. Ну что ж, вроде и тут все нормально.

Он снова стал подниматься наверх, миновал обитую под дерево знакомую дверь, протопал выше на один пролет, поставил чемоданчик на подоконник и посмотрел сквозь запыленное стекло на улицу. Потом вынул опять две фотографии и стал внимательно их рассматривать. Ничего бабец, подумал Хорек, такую бы можно и отодрать с оттягом… А этот лось, наверно, жилистый, гад, но ничего, завалим мы этого лося, будьте любезны…

Внизу хлопнула дверь лифта. Через секунду загудел подъемный механизм. Витька поспешно убрал фотки и стал торопливо спускаться вниз. Если столкнется с кем — то спокойно поздоровается, да и мимо прошмыгнет. Так уже было вчера, когда он в первый раз пришел сюда на разведку. Он-то поначалу думал, что Варяг, который, по словам генерала, переодевается в костюм старика в длинном пальто, все-таки выйдет из дому и его можно будет грохнуть прямо на улице, не отходя от кассы. Но зря Витька надеялся на такой легкий вариант. Он проторчал возле дома почти двое суток, но Варяг так и не появился. Да и Урусов предупредил, что ментовский наряд видал этого самого «старика» всего лишь раз или два за неделю: отсиживается чувак в квартирке, нос не высовывает. Значит, придется мочить клиента в квартире. Ждать больше нельзя, сегодня — последний день! Отзвонившись утром генералу и доложив обстановку, Витька получил строжайший наказ: дело закончить безотлагательно, до завтрашнего утра — и не позже! Значит, как стемнеет, часов в семь-восемь, нужно приступать…

Он вышел из подъезда и, помахивая чемоданчиком, направился к разрытой траншее. Там ему, в его «мосводоканальном» прикиде, было безопаснее всего ошиваться.

* * *

С раннего утра Гепард в компании Степана Юрьева отправился на Дмитровское шоссе к ресторану «Золотая нива», где наутро следующего дня должен был собраться большой сход российских законных воров. Завтра все подъезды к ресторану со стороны Дмитровки и близлежащих улиц наверняка окажутся под усиленным надзором ментов, и в зависимости от того, какие им будут даны указания сверху — оставаться сторонними наблюдателями или устроить массовое задержание криминальных авторитетов, они и будут действовать. В любом случае Варяг хотел исключить любую неожиданность, памятуя о том, как его два года назад подставили в той же самой «Золотой ниве». И вот сегодня Гепард и Сержант уехали туда на разведку, чтобы наметанным глазом определить точки возможной дислокации оперативных групп ОМОНа и прочих силовиков. Таких точек, по наблюдениям Сержанта, который изучал данную местность уже не первый раз, было всего три: новостройка на противоположной стороне шоссе, переулок за «Золотой нивой» и небольшой пустырь непосредственно перед рестораном, где теперь размещалась автостоянка.

* * *

Оставшись один в квартире, Варяг снова попытался дозвониться до Филата в Питер. Вот уже вторые сутки он все никак не мог его нигде застать: мобильный был отключен, дома у него никто не брал трубку, а по служебным телефонам отвечали вежливые девицы — видно, секретарши, которые не знали, где второй день находится их шеф и когда будет. На их настойчивые вопросы «Что передать?» и «Как он может с вами связаться?» Варяг отвечал неизменным: «Я сам попозже перезвоню». И в самом деле, что он мог им сообщить — номер своего московского телефона или номер мобильника дяди Семы? Или сказать по телефону, который наверняка прослушивался спецслужбами, что, мол, звонил Владислав Игнатов? Невозможно! Просить просто перезвонить было бессмысленно. Питерский смотрящий, подозрительный и чрезвычайно осторожный, Филат никогда бы не стал перезванивать незнакомому человеку. Значит, надо терпеливо ловить самого… И обязательно дозвониться сегодня, чтобы заранее ввести Филата в курс событий, связанных с крутой разборкой, которая развернется завтра в ресторане «Золотая нива» на большом сходняке, созванном ворами по поводу гибели смотрящего по России.

Конечно, думал Варяг, сейчас неплохо бы еще разыскать Чижевского или хотя бы кого-то из его бойцов, потому что их силовое прикрытие очень понадобится ему завтра на сходе. Но Чижевский, как они и договорились, мобильник вырубил после того единственного звонка на автоответчик неделю с лишним назад, когда Николай Валерьяныч сообщил ему, что укрылся в Серпухове. С тех пор Чижевский больше на связь не выходил. Возможно, он вернулся в Москву, а может быть, наоборот, решил спрятаться подальше, у себя на засекреченной даче на берегу Финского залива. А присутствие шефа службы безопасности, да и самих бойцов этой службы, где-нибудь поблизости сейчас бы не помешало, очень бы не помешало…

Вдруг до слуха Варяга донесся глухой удар со стороны лестницы. Видимо, из подъехавшего лифта кто-то вышел и что-то уронил. Твою мать… Буквально на прошлой неделе едва не стал добычей двух омоновцев, ворвавшихся к нему в квартиру в Строгино… И если бы не подоспевший вовремя Сержант, неизвестно, где бы он сейчас находился — в Бутырке или в «Матросской Тишине»… Сложившаяся привычка всегда быть настороже заставила Варяга подойти к двери и на всякий случай проверить, что там такое — уж не менты ли, которые торчали у него под окнами все последние дни. Сегодня их не было видно… Странно! Тихо подойдя к двери, Владислав прислушался. На лестничной площадке кто-то потоптался потом затих. Варяг затаил дыхание. Человек за дверью постоял и стал спускаться вниз. Тоже странно: доехал на лифте до восьмого этажа, потом вниз? Варяг осторожно прижался к дверному глазку и успел заметить сквозь лестничное ограждение бледную надпись «Мосводоканал» на серой куртке. Фу-ты! От сердца отлегло. Владислав сразу успокоился: он вспомнил, как Люда еще вчера жаловалась, что около универсама все разрыто, пройти невозможно. Трубы меняют….

Варяг вернулся в комнату и в пятый или десятый раз за сегодняшний день набрал номер акционерного общества «Петровидео» — одной из многих легальных фирм Филата, где он числился генеральным директором. Трубку снова взяла секретарь Наташа.

— Филатов так и не появился? — почти без всякой надежды спросил Варяг.

— Появился! — прозвучал в трубке ангельский голосок. — Но он сейчас очень занят, говорит по другой линии и сразу же уезжает на самолет. К сожалению, ничем вам не могу помочь.

— Нет, можете! — решительно сказал Владислав, даже привстав со стула. — Это очень срочно. Скажите ему: Гепард из Москвы звонит!

— Но?..

— Никаких «но», девушка, срочно передайте шефу, что я вам сказал.

— Хорошо, — растерянно сказала секретарша и отключилась. Варяг слушал мелодию из «Крестного отца» и торопил секунды.

— Алло! — вдруг услышал он знакомый басок. — Гепард, ты, что ль? Почему так долго молчал?

— Здорово, Филат! Это не Гепард! Это я!

На другом конце провода воцарилась многозначительная тишина. Филат, конечно же, узнал голос Варяга.

* * *

Никакого особого плана действий у Витьки на сегодняшнюю операцию не было. Среди дня затевать операцию все равно нельзя. Надо просто ждать. Либо вечера, либо счастливого случая. А вдруг сподобится этот самый Варяг и выйдет из своей берлоги? Но возможно и другое: вдруг ошибся ментовской генерал? Может, все давно уже отсюда свалили, замаскировавшись как-нибудь, — и Варяг со своим братком, и его чувирла? Хотя нет, этот Урусов был на все сто уверен, что Варяг тут затаился и никуда до завтрашнего дня не дернется…

Витька огляделся по сторонам. Понимая, что разборку придется учинить не одному Варягу, а еще и его охраннику, Хорек вчера поздно вечером вызвал на сегодняшний вечер двух верных пацанов — Леху Скороходова и Мишаню Хриплого, отчаянных ребятишек, проверенных гвардейцев, с которыми он еще в позапрошлом году через его фирму «Броня» всех тульских азербайджанцев ставил под крышу… В прошлом году оба из Тулы свалили, так как ими заинтересовалась местная ментура, и, переехав поближе к столице, в Долгопрудный, занялись в Подмосковье тем же бизнесом, — что и в Туле, нанялись в какую-то бандитскую охранную контору… Созвонившись вчера с Лехой Скороходом, Витька посулил корешу хорошие бабки за вечер непыльной работы и наказал ему вместе с Мишаней быть на Бусиновской часам к шести, когда уже смеркаться начнет, и желательно с тачкой, потому как с места события придется линять по-быстрому.

Но вот прошло уже три с лишним часа. Леха с Мишаней задерживались. На часах было семь. Хорек злился и от нечего делать уже в двадцать пятый раз за сегодняшний день про-фланировал мимо ярко освещенной витрины универсама, раздумывая, зайти или не зайти, чтобы купить чего-нибудь пожрать. Вдруг за его спиной послышалось приближающееся урчание дизельного движка. Хорек оглянулся: прямо около него притормозил джип «гранд-чероки». В вечерних сумерках было видно, что машина была изрядно заляпана дорожной грязью и черный цвет с трудом пробивался сквозь ее густой слой. Правая дверца приоткрылась.

— Витек, привет! Ну че, мы тута! Даже не заблудились! И даже типа вовремя! — прохрипел Мишаня, высовывая наружу лохматую вихрастую башку.

— Я ж просил, пацаны, в шесть подвалить, а не в семь… — беззлобно огрызнулся Витька и, сунув голову в салон, зафиксировал на заднем сиденье Лешку Скороходова — жилистого бугая лет тридцати с коротким белым шрамом под левым глазом, памятью о лихой юности, большей частью проведенной в «малолетке». — Ладно, ты, Мишань, поставь джипарь вон там, за углом той шестнадцатиэтажки. Похавать захватили? Пушки не забыли? Не исключено, что торчать тут придется еще долго, может, до утра.

— Все есть в натуре, Витек! — хрипло отозвался Мишаня. — Броня крепка и джипы наши быстры! У обоих стволы в кармане.

Хорек заулыбался: Хриплый все зубоскалит по привычке.

— За мной следите: как я дам знак — вылазьте и топайте в тот подъезд. Наш клиент на восьмом, встречаемся на десятом. Оттуда уже на восьмой — и полный вперед!

Витька, немного приободрившись после появления своих гвардейцев, пересек улицу и сел на лавочку перед подъездом мрачной «хрущевки», откуда ему открывался идеальный обзор на шестнадцатиэтажку. Он ждал, когда же в нужной квартире появится свет. Так он просидел полчаса или что-то около того.

В восемь к дому подкатал серый «Москвич», из которого вышел высокий крепкий парень в яркой пуховой куртке. Витек автоматически отметал явную несообразность: фар-товатый мужик, а ездит на какой-то развалюхе… Он усмехнулся и отвел взгляд. А потом вдруг сообразил, что это тот самый лось, который изображен на ксероксной фотке, отданной ему генералом Урусовым. Та-ак… Ну что ж, эта птичка в клетке, значицца… Или все там? Через пять минут в угловой квартире на восьмом этаже загорелся свет. «Значит, точно мой клиент», — отметил про себя Витек.

Прошло еще полчаса. Витька за это время уже успел обойти вокруг пятиэтажки, зайти в один подъезд, в другой, вроде как по долгу службы, а потом снова вернулся на свою скамейку. Когда на дисплее его «Casio» высветились циферки 21 и 00, он решил, что пора… Он встал со скамейки и направился за своими орлами, ожидающими его команды в «гранд-чероки». В этот момент из подъезда той самой шестнадцатиэтажки вышла женщина с хозяйственной сумкой в руках и торопливо пошла к универсаму. Женщина шла, сосредоточенно глядя себе под ноги и, когда чуть не налетела на слесаря в серой куртке, от неожиданности ойкнула, извинилась и поспешно отступила в сторону, чтобы дать ему дорогу. Витька мельком взглянул на дамочку и, уже сделав три-четыре шага, вдруг резко остановился и обернулся. Еж твою двадцать — так это ж она! Баба с фотки! Витька даже машинально хотел полезть за фотографиями, которые ему отдал ментовской генерал, чтобы еще раз удостовериться, что не обознался. Но вовремя спохватился. Ясно — она.

Самое удивительное, что и баба с сумкой тоже, как бы споткнувшись, остановилась и обернулась. Это еще что такое? Нам эти подглядки ни к чему! Его вдруг точно молотком по затылку огрели: ну как же, она его узнала! Он же — вылитый Варяг, и эта краля признала в нем своего хахаля… Только этого еще не хватало! Витька втянул голову в плечи и побрел дальше. Он сделал вид, что заворачивает за угол дома, а сам проследил взглядом за девахой, входящей в универсам.

Она его узнала… Она теперь его узнала и потом узнает, если… Если останется жива! Хорька передернуло от неприятной мысли: эту бабу придется порешить, иного выхода у него теперь просто нет. Лишняя свидетельница! И эту лишнюю свидетельницу надо убрать… Чтобы она никому не смогла сказать, кого и когда она видела возле своего дома за несколько минут до убийства… Сколько она может пробыть в магазине? Минут двадцать?.. Надо успеть до ее возвращения…

Проводив бабу взглядом, Хорек рванул к парковке за шестнадцатиэтажкой, где стоял «гранд-чероки».

Не доходя до стоянки, Витька дал корешам в машине короткую отмашку рукой и, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не бежать, направился назад к подъезду. Скороход с Хриплым вальяжно вылезли из «гранд-чероки» и тоже устремились следом за своим предводителем.

* * *

Евгений Николаевич немного нервничал. Состоявшееся три дня назад знакомство с Виктором Карповым по кличке Хорек его в первый момент позабавило, но сегодня уже заставило заволноваться. Расставляя коварную засаду на тульского бандюка, Урусов нарисовал себе примерно такой его психологический портрет: отчаянный и дерзкий беспредельщик, как говорится, безбашенный, который сам не понимает, что творит, которому до сих пор все его фортели сходили с рук в силу невероятной, неслыханной везучести. Чем, кроме везучести, можно было объяснить успех его почти по-детски наивной аферы с пластической операцией. И под кого косить стал — под смотрящего по России Владислава Игнатова. Тоже мне Хлестаков тульский выискался, презрительно рассуждал Урусов, сидя в тот вечер за рулем подставного «гелендвагена»… Но, побеседовав с Витькой по душам пару часиков, он резко изменил свое мнение о нем. Нет, Карпов оказался не провинциальным простачком, ввязавшимся в непонятную ему до конца опасную затею. Он, скорее, азартный игрок, которому доставляет удовольствие ставить на кон свою судьбу, понимая, что в случае выигрыша куш ему обломится максимальный. Не просто куш, а джекпот. И сейчас, довольно-таки легко — подозрительно легко — согласившись пойти на сотрудничество с генералом милиции, он явно сделал свой выбор не только из страха или чувства самосохранения, а, очевидно, ради какой-то своей выгоды, которая пока что не просматривается. «Парень себе на уме. А раз так, то «партнер» из Вити, скорее всего, никудышный, — сделал вывод Евгений Николаевич, — а значит, и планировать с ним длительную совместную игру не стоит. Если выгорит у него дело на Бусиновской — хорошо, а не выгорит — пускай сам и расхлебывает. Но не со мной».

Евгений Николаевич снял телефонную трубку и набрал кремлевский номер Тялина.

— Сергей Гурьевич! — подчеркнуто любезно проворковал он. — Урусов. Докладываю вам о завершенной недавно операции по поимке двойника. Да, да… Нет, мне удалось провести с ним профилактическую беседу, и он изъявил готовность поучаствовать в общеполезном деле… Да, да. Нет, сейчас он выполняет одно мое конфиденциальное задание. Будем надеяться, что справится. Это пойдет на пользу нам всем. Я…

Но в эту секунду Тялин извинился, сообщив, что ему звонят. И в самом деле, послышалось тихое пиликанье мобильного. Урусов буквально впился ухом в трубку, прислушиваясь к отрывочным словам, но ничего не разобрал, кроме слов «Максим Петрович». Но и этих двух слов опытному оперативнику было достаточно, чтобы мгновенно сориентироваться и прийти к важному умозаключению. Тялин назвал своего собеседника по имени-отчеству: «Максим Петрович». Конечно, это еще ни о чем не свидетельствовало: мало ли в России Максимов Петровичей… Но интуиция подсказывала Урусову, что высокопоставленный кремлевский чиновник мог вести беседу только с одним из тысяч Максимов Петровичей. С Кайзером!

Закончив короткий разговор по мобильному, Сергей Гурьевич извинился и через минуту поделился с генералом информацией:

— А вы знаете, Евгений Николаевич, что завтра в… мм… одном из московских ресторанов состоится некое важное мероприятие. Я бы сказал: судьбоносное мероприятие!

— Я в курсе, Сергей Гурьевич, я в курсе, — криво усмехнулся Урусов, снова убеждаясь в своей проницательности. — Наше информбюро не зря кушает свой хлеб… И готовится… Я вам завтра позвоню — сообщить кое-какие детали этого… мм… судьбоносного мероприятия!

Быстро закруглив уже утратившую какой-либо для него интерес беседу, Евгений Николаевич бросил трубку на рычаг и нервно заходил по кабинету кругами. Тялин в связке с Кайзером! Вот такого поворота событий он никак не ожидал. Как же он мог проморгать такой тандем?!

Теперь миссия Вити Карпова на Бусиновской улице приобрела совершенно особое значение.

 

Глава 33

Гепард застал Варяга сидящим в темной комнате.

— Значит, диспозиция там такая, — пророкотал Гепард, зашторивая окна и включив свет в комнате и на кухне. Он докладывал Варягу о результатах их с Сержантом рейда на Дмитровское шоссе к ресторану «Золотая нива». — По всему периметру стоят тачки. Не ментовские, не с синими номерами и без мигалок, а так, вроде бы на первый взгляд обычные цивильные тачки. Но Степа сразу определил, что они из спецгаража…

— Это как же он так определил? — ухмыльнулся Владислав, размешивая сахар в стакане с чаем. — По марке?

— В том числе, — кивнул Гепард. — Все тачки на одно лицо: «Волги» серого цвета. И номера у них идут подряд: 006… 007… 008. Словом, похоже, что из одного гаража. Но водителей в них нет. Степа сказал, что они простоят там всю ночь до завтрашнего утра. А как наступит час «икс», в них сразу мужики с хмурыми рожами появятся. Кстати, все «Волги» оборудованы мощными радиоантеннами… Я буду тусоваться на левой стороне, около «Золотой нивы», а Степа посидит в «Макдоналдсе» напротив, оттуда со второго этажа открывается неплохой обзор на Дмитровское и на «Золотую ниву». Если что — мы тебя подстрахуем…

Варяг по привычке потер раненое бедро. К счастью, беспокоившая его весь последний месяц рана уже почти совсем затянулась. Каждый день Людмила накладывала ему компрессы с какой-то целебной импортной мазью, которая творила чудо: рана заживала быстро, буквально на глазах. Но сейчас все его мысли были сконцентрированы на завтрашнем мероприятии. Дозвонившись до Питера и переговорив с Филатом, который был весьма обрадован, услышав голос Варяга, он уговорился с питерским смотрящим, что на сходняк они подъедут вместе строго к началу, в машине Филата и в сопровождении его охранников.

— Ну, значит, все под контролем. А в саму «Ниву» не заходили? — поинтересовался Владислав. — Там бы тоже было не грех пошмонать…

— Пытались, — кивнул питерец. — Но нам там были не слишком рады. Только мы туда ткнулись, как швейцар повесил на дверь табличку «Санитарный день». Даже сотенную не взял… Все как и положено перед большим мероприятием.

Гепард задумчиво поглядел на стенку, увешанную старыми выцветшими фотографиями в больших картонных рамках. На всех фотографиях были изображены одни и те же лица — мужчина и женщина в обнимку — на разных возрастных стадиях.

— Хозяйка-то скоро вернется, мне Люда сказала, — добавил он, шумно отпивая чай из стакана. — Ты как, к ней в квартиру переедешь?

Варяг невесело покачал головой:

— Да нет, брат, надеюсь, мне уж больше не придется прятаться. На одном фронте вроде все должно утрамбоваться, а на нашем… Завтра все решится. Думаю, так. У меня же квартира в Москве, дача в Подмосковье. Да мест в городе до хрена, где можно спокойно жить, не таясь… Но видишь, как карты ложатся в последнее время: бегаю, прячусь, скрываюсь. Пора положить этому конец. Все по местам расставить. Пора других бегать и скрываться заставить. Тех, кто нахапал народного добра, по карманам распихал, за границу загнал, всякие футбольные клубы не у нас в России, а за границей скупает, бабки налево-направо швыряет. И тех, кто им подпевает и среди воров, и среди чинуш.

— А все же, Владик, почему так получается, что не они, а именно ты в розыске? Кто дал команду? Кому это нужно?

— Кто дал команду? — улыбнулся Варяг. — Генпрокуратура… Потому что вчера ей дали команду «фас!», а завтра скажут «место!». Там, наверху, ведь тоже борьба идет. Как они порешают свои вопросы, так на этом все закончится. Если б ты знал, Гепардик, сколько раз со мной такое уже случалось… Причем раньше было все куда сложнее. Да ты ведь и сам помнишь, как я к тебе завалился после того побега… Раньше за мной гонялась целая свора личных врагов — влиятельные, высокопоставленные были люди. Один генерал Калистратов чего стоил! А сейчас, пожалуй, только генерал Урусов бегает кругами, исходит слюной. И то под ним кресло уже давно шатается… Если завтра на сходе все выйдет, как я задумал, уже послезавтра случится то, что мне обещали там, наверху…

Он осекся и прислушался. На лестничной клетке за входной дверью возникло какое-то беспорядочное движение: топот ног, приглушенные мужские голоса. Услышав шум на лестнице, Гепард вдруг вспомнил:

— Знаешь, Влад, я сегодня на улице встретил странного хмыря… В куртке с надписью «Мосводоканал». И вчера он тут ошивался.

— Так около универсама траншею роют, — спокойно отозвался Варяг, — трубы перекладывают. Ты же знаешь, как у нас ЖКХ работает… Лета им мало, все ждут, когда ноябрь наступит и первые заморозки ударят, — вот тогда они и начинают ремонтировать трассы водоснабжения…

— Да я не про то… — посерьезнел Гепард. — Этот рабочий меня заинтересовал. У него рожа…

Гепард не договорил, потому что в дверь позвонили. Он вопросительно посмотрел на Варяга:

— Люда?

Варяг напрягся, но покачал головой:

— Она мне звонила минут десять назад, сказала, что идет в универсам, что-нибудь к чаю купить. Но, с другой стороны, не будет Людмила без предварительного звонка подниматься к нам — у нас с ней уговор…

— Может, из домоуправления, может, соседи? — предположил Гепард.

— Пойди, осторожно посмотри! — тихо сказал Варяг.

Питерский гость на цыпочках прошел в коридор, приник к глазку и тотчас вернулся обратно в кухню.

— Там какой-то рабочий… Вполоборота стоит, почти спиной. Надпись на куртке та самая: «Мосводоканал»,

— Ну-ка, дай я открою… — Варяг потянулся к корзинке на холодильнике и достал оттуда свой седой парик, накладной нос с усами, очки. — Мне-то чего бояться слесаря? Я снимаю квартиру, по договоренности… Ты глянь-ка с балкона — что там внизу делается. Может, гости подкатили?

Он сгорбился и шаркающей походкой направился к входной двери. Намеренно долго вращая рифленую головку замка, Владислав чуть приоткрыл дверь. Но за дверью уже никого не было.

И тут Варяг допустил непростительную ошибку. Вместо того чтобы захлопнуть дверь и повернуть замок, он, вжившись в роль старичка-домоседа, поступил так, как и должен был поступить его реальный персонаж: он высунул голову наружу, чтобы удостовериться, что на лестничной площадке никого нет. И тут же получил сокрушительный удар по голове. В глазах потемнело, и Варяг, теряя сознание, стал падать навзничь.

Уже сквозь пелену, затуманивающую его сознание, он увидел, как в квартиру ворвались несколько человек…

Стоя на балконе, Гепард не услышал глухой удар, сваливший Варяга с ног. Он отреагировал лишь тогда, когда по коридору раздался топот нескольких пар башмаков. Гепард бросился на шум и на пороге кухни столкнулся лицом к лицу с лохматым громилой, чья могучая фигура перегородила почти весь дверной проем. Лохматый замешкался на какое-то мгновение и тут же поплатился за это, получив резкий удар снизу в челюсть. Громила пошатнулся, но устоял на ногах. Он оказался крепче, чем можно было предположить. Мотнув головой, увалень озверело снова попер вперед. Но Гепард, пригнув голову, молниеносно развернулся на сто восемьдесят градусов, резко присел и в прыжке, выбросив правую ногу вверх, страшным ударом впечатал лохматого в стену. Тот, хрипя, попытался встать, но, получив еще один не менее серьезный удар, бессильно обмяк и вырубился.

В это время из глубины коридора на Гепарда одновременно кинулись еще двое. Профессиональный взгляд бывшего спецназовца автоматически отметил длинный ствол с глушителем в руках одного из них, одетого в черную куртку. Второго Гепард узнал далее в этой суете: это был тот самый слесарь, которого он уже давно заприметил во дворе перед домом. Бегущий, с пистолетом в руке стрелял почти в упор, но пули не попали в цель, просвистев у Гепарда над головой: спецназовец сделал молниеносный нырок вниз, а потом в сторону и тут же, рванувшись вперед, правой ногой выбил пистолет из рук противника. Второй удар остановил опрометчивый выпад сантехника, отбросив его почти к самому выходу. Дальше настала очередь незадачливого стрелка. Гепард трамбовал его кулаками целую минуту, превратив рожу непрошеного гостя в кровавое месиво. Мазила лишь инстинктивно прикрывался чем мог от ударов.

— Леха, валим отсюда! — забыв обо всякой предосторожности, завопил Хорек от дверей, понимая, что сейчас им нужно просто спасать свою жизнь от этого безумного железобетонного чмыря. Он автоматически подхватил стоявший у входа металлический чемоданчик с инструментами и со всей силы метнул его в страшного мочилу, который почти что уже добил Лешку. Потом перепрыгнул через лежащее на полу бесчувственное тело Варяга и рванул по лестнице вниз.

Удар пришелся Гепарду как раз по правому колену, которое тот повредил еще на армейской службе во время прыжков с парашютом и потом перенес две операции. Металлический угол чемоданчика врезался в коленную чашечку. От страшной боли Гепарда на несколько секунд просто закачало, и он, чтобы не упасть, оперся плечом о стену.

Этим воспользовался почти уже ничего не чувствовавший от побоев Леха Скороходов. Он с выпученными от страха глазами кинулся вслед за своим предводителем.

Придя в себя, Гепард перво-наперво бросился к распластавшемуся у входа Варягу. Тот был в бессознательном состоянии. Гепард кинулся в ванную, набрал воды и стал приводить Владислава в чувство, плеская холодную воду ему в лицо и на грудь. Варяг очнулся через пару минут.

— Ну, слава богу, Владислав, все обошлось! — вздохнул с облегчением Гепард.

— А где эти твари?

— Двое сбежали. А один на кухне отдыхает, — переводя дыхание, отозвался Гепард. — Ты побудь тут, а я за ними, Влад. Осторожней с этим. На-ка пушку. Мало ли чего, очнется, вздумает шутки шутить. Стреляй смело: ствол с глушителем, так что звук будет — как корова пукнула. А я попробую этих достать.

* * *

Пока Витька несся по лестнице, в его мозгу мелькали неприятные мысли. Во-первых, они запороли задание генерала Урусова. Во-вторых, бросили в квартире Мишаню, который, конечно, парень свой в доску, но, если этот гребаный Варяг поставит его на цугундер, Мишаня, сто процентов, запоет соловьем… А тогда пиши пропало. В-третьих, и в-глав-ных, этот мудозвон Леха потерял свой «люгер», да и он, Витек, оказался не лучше: как последний лох, лишился «тэтэшника», оставшегося в чемоданчике. Неужели сюда придется вернуться, чтобы докончить дело?

Спустившись на третий этаж, Хорек услышал за собой по лестнице тяжелые прыжки и мат-перемат. За ним мчался Леха, утирая пот и кровь, льющуюся из расквашенной физиономии. Только теперь Витька разглядел его харю как следует. Мясорубка, устроенная охранником Варяга или кем он там ему приходится, превратила рожу Скороходова просто в самую настоящую отбивную котлету… Вот так примерно должно было выглядеть лицо Варяга, в случае удачного исхода сегодняшнего визита к нему, с дурацким смешком подумал Витька. Но визит завершился плохо для самих визитеров.

— Ну че будем делать? — сквозь зубы проскрежетал Леха, поравнявшись с Витьком, рукавом куртки размазывая кровищу по роже. — Там же Мишка остался?..

— Не знаю, Леха, — честно признался Хорек. — Уходить нельзя. Надо их кончить… Кончить… Ключи от тачки-то хоть у тебя, — вдруг спохватился Витек и облегченно вздохнул, увидев в ответ кивок. — Ну тогда сядем в тачку, будем ждать — рано или поздно кто-то из них вылезет, на улице и мочканем.

На самом деле Витька понимал, что несет полную чушь, но в голову ему не лезло ничего. Про то, что им следует сидеть в джипе и ждать у моря погоды, он Лешке просто так сболтнул, от безысходности. Ситуация была тупиковая. Витька в натуре запаниковал.

Они быстро спустились на первый этаж и уже собрались выйти из подъезда, как Витька заметил, что у лифта стоит та самая девка в красном плаще… Краля Варяга, Людмила Степанова! И тут в голову Хорьку пришла спасительная идея.

— Вот оно! — подумал с восхищением Витек. — Все ж таки мне фартит!

Он сразу вспомнил, как генерал Урусов несколько раз обмолвился, что между Варягом и этой телкой дело серьезное и что она, дура, ради Варяга чуть не на плаху готова пойти… Да и Варяг вроде эту бабу ценит, доверяет ей… А коли так, сообразил вдруг Витек, может, сыграть с ее помощью с Варягом в кошки-мышки…

Он сделал вид, что собирается пройти мимо женщины, а сам дал знак Лехе: мол, держи бабу под руки! Зайдя Людмиле за спину, он внезапно ударил ее по шее ребром ладони, в то место, где по его разумению должна проходить сонная артерия. Женщина тихо охнула и, Выронив сумку, стал оседать на пол. Леха ухватил ее под локоть, а Витька распахнул перед ними дверь подъезда…

* * *

Осознавая, что упустил довольно много времени, Гепард кинулся догонять налетчиков. Ждать кабину лифта было бессмысленно. И Гепард, несколько прихрамывая, помчался по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек сразу. Во дворе уже никого не было. Гепард рванулся в одну сторону, потом в другую по улице. Потом закружил вокруг дома. Никого.

Упустил. Конечно, упустил. Прошло слишком много времени.

— Че, милок, за своей подружкой выбежал? — раздался в это мгновение у него за спиной откуда-то сверху насмешливый старческий голос. Он резко обернулся и задрал голову. В окне второго этажа торчала кругленькая, как колобок, старушка в накинутом на плечи сером пуховом платке.

— Какой-такой подружкой? — не сразу понял Гепард, но не успев еще договорить, догадался, кого имеет в виду бабка.

— Да Людку твою, с которой ты в Испанию давеча ездил, какие-то двое парней увели. Вона в машине уехали! Чай, знакомые? А Людка-то еле на ногах держалась… Видать, ушла твоя Людка с двумя алкашами под ручку… Знакомые, что ль, ваши?

— Знакомые, знакомые, — вступил в разговор со словоохотливой бабкой Гепард. — А в какой машине ее увезли, бабушка?

— Черный такой жип… Весь вечер вона здесь за домом у детской площадки простоял. Я и номер его записала.

— Даже номер записали? — изумился Гепард.

— А как же, — укоризненно покачала головой бабулька. — Жалобную бумагу на них напишу в наше районное ГАИ. Там же детская площадка, а они колесом своим прямо в песочницу въехали… Обязательно пожалуюсь. Вот, записала… — Бабулька исчезла и снова показалась в окне, с листочком в руке. — Семь… ноль… восемь… пять… ноль…

— А буквы? — нетерпеливо выкрикнул Гепард.

— А еще и буквы надо было? — озадаченно пробормотала бабулька. — Не, букв я не видала… А Людка-то что-то не в себе была…

Гепард не дослушал бабкины причитания и ринулся обратно в подъезд.

 

Глава 34

Он застал Варяга в кухне — тот стоял над распростертым на полу телом лохматого налетчика. Судя по всему, тот до сих пор не смог толком прийти в себя после страшных ударов Гепарда. На столе Гепард увидел брошенный громилами пистолет: это была итальянская «беретта» с глушителем. Парень почти не дышал, вокруг его головы на полу растеклась бурая лужа крови. Было похоже, что парень доживает последние минуты на этой земле.

— Влад, — глухо произнес Гепард, не обращая внимания на истекающего кровью лохматого. — Не догнал я… Не смогу… Ушли они… Но самое неприятное то, что эти суки Людмилу похитили! Увезли на джипе…

Варяг дернулся, точно его ударило электрическим током.

— Как похитили?.. Кто, не понял?

— Да те самые два хмыря, которые с этим волосатым были… — и Гепард кивнул на распростертое на полу бесчувственное тело. — Людмила, видно, как раз из магазина возвращалась… И, судя по всему, попалась этим гнидам под руку…

— Но ведь не просто так они ее схватили! — глухо произнес Варяг. — Выходит, знали, кто она и что… — Он осекся, с ненавистью глядя на лохматого. — Вот падаль! Кто же вы такие? — Варяг ткнул лохматого ногой в грудь и, не сдерживая себя, гаркнул ему прямо в рожу: — Слышь, ты, горилла? Ты мне сейчас все расскажешь про своих подельников или умрешь.

Варяга охватила слепая ярость. Он сейчас был близок к тому, чтобы сорваться и добить этого ублюдка.

— Думаю, Владислав, с него уже хватит, — заметил Гепард, покачав головой. — Похоже, труповозку придется вызывать…

Варяг присел и с презрением потряс лохматого за плечо.

Но тот никак не реагировал на прикосновение, он лишь лежал с закатившимися в подлобье глазами. И вообще весь мелко затрясся, точно в лихорадке, потом два раза дернулся в конвульсии и внезапно затих. Варяг ткнул его в плечо. Но тот уже не шевелился. Рот его приоткрылся, а широко раскрытые глаза враз остекленели.

— Неужели готов? — чертыхнувшись, удивился Гепард. — Странно, с виду вроде был такой здоровый мужик, а смотри ж ты, с двух ударов концы отдал. Эх, блин, парень, что ж ты копыта откинул и даже не успел нам самого главного сказать!

Гепард досадливо покачал головой:

— Только этого нам не хватало! Что теперь делать с трупом?

— Ладно с трупом… Ты лучше мне, Гепардик, скажи, где будем искать Людмилу и как этих двоих достанем? Ты сказал, что они на джипе укатили? Верно?

— Да, но я джип сам не видел. Это бабулька-соседка нашлась бдительная. Она видела. Представляешь, Владик, даже его номер записала. Не полный, но хоть что-то. Семьсот восемь. Региональный номер вроде как пятьдесят.

— Регистрация подмосковная. Надо искать, Гепард. Надо весь город, всю область перевернуть. Не просто искать — а найти! И побыстрее! — жестко заметил Варяг.

— Найду, Владик, — понимающе кивнул Гепард. — Из-под земли достану! Это теперь для меня дело принципа.

Варяг поглядел на часы. Было около десяти.

— Слышь, Гепард, нам надо отсюда сматываться, и побыстрее. Слишком много шуму было. — Он кивнул на мертвого налетчика и произнес невесело: — Что-то очень много вокруг меня трупов в последнее время… В квартире нужно как следует прибрать, чтоб ни кровинки не осталось. А главное, от трупешника надо избавиться.

В хозяйственном шкафу в туалете нашелся широкий рулон полиэтиленовой пленки, в которую они завернули труп, точно исполинский батон колбасы. Потом тщательно отмыли кровь с линолеума и расставили кухонные табуретки, раскиданные в сумятице драки.

Пока Гепард заканчивал приводить в порядок коридор, Варяг, сидя на кухне, раздумывал о странном сегодняшнем приключении, жертвой которого стал не он, а совершенно непричастная к его опасным делам женщина. Тяжелое предчувствие, терзавшее его душу последние несколько недель, все же оправдалось: Люда все же пострадала из-за него! Ему было больно за то, что он не сумел ее обезопасить, защитить, спасти. Кто знает, что с ней сделает это зверье: изнасилуют, истерзают пытками, убьют… Куда они поехали, где прячутся? На что способны? Он даже застонал от сознания собственного бессилия. Что же это был за налет? Кому и зачем опять понадобилось его убивать? Кто эти налетчики? Чей заказ выполняют? Если налет подготовлен по приказу ментов, значит, облава на него все еще продолжается, значит, команды «отбой» пока не дали… Значит, в верхах еще не пришли к консенсусу по поводу судьбы смотрящего России? Неужели тоже ждут завтрашнего схода? Если же это чья-то личная инициатива, тогда совсем другое дело. Надо бы прояснить обстановку. И прояснить ее сейчас. Но сделать это может только один человек.

Владислав достал «Эрикссон», уединившись на кухне, набрал мобильный номер Виноградова, который тот попросил его никуда не записывать, а запомнить. Варяг подумал с горькой усмешкой: «Эх, Александр Иваныч, Александр Иваныч, боитесь, что у меня при обыске могут ваш телефончик найти… Виноградов боится давать мне свой телефон, Мартынов боится со мной встречаться. Все всего боятся, вот только я не должен бояться ничего. А почему? Чем я хуже или лучше их?»

Варяг с нетерпением слушал длинные гудки в трубке. Только бы Виноградов ответил, только бы оказался на месте… Ожидание, казалось, длится целую вечность. Через минуту в трубке послышался знакомый голос:

— Я слушаю!

— Это я, Александр Иванович! — не называя себя, отозвался Владислав. — Узнаете?

— Конечно, конечно, узнаю, мой друг, — раздался в ответ довольный голос Виноградова, — чем обязан в столь неурочное время?

— Проблемы, Александр Иванович, серьезные проблемы! — резко бросил Варяг, — Мне казалось, мы обо всем договорились… Но на меня только что было совершено покушение. Какие-то отморозки налетели на квартиру, где я сейчас нахожусь… Как это прикажете понимать?

В трубке повисла пауза.

— Я, право, не знаю, как это понимать. Я сам ничего не понимаю, — недоуменно пробормотал Виноградов. — Вы уверены, что все именно так и обстоит? Что ветер дует с нашей стороны? Может быть, он дует совсем с другой стороны? И это… наоборот, ваши дела?

— Нет, Александр Иванович! Я ведь для наших умер, погиб в автомобиле! Завтра наши по мне поминки будут справлять… Боюсь, ветер все же из ваших коридоров…

— Хорошо, — каменным тоном отрезал Виноградов. — Я наведу справки. Немедленно! Вы ведь понимаете, это затрагивает теперь и мои интересы. Согласитесь.

— Александр Иванович, мне, знаете ли, было бы крайне обидно погибнуть от рук киллера, исполняющего волю какого-нибудь высокопоставленного кретина, который оказался не в курсе наших с вами договоренностей. Или, напротив, умника, который все знает, но очень хочет нам помешать… Ведь нечто подобное уже произошло совсем недавно около Торгово-промышленной палаты! Не так ли?

— Совершенно верно. И я сделаю все возможное, чтобы выяснить детали этого неприятного инцидента.

Варяг попрощался и вырубил мобилу. Гепард как раз заканчивал наводить порядок в квартире. И озабоченным тоном проинформировал Варяга о своем звонке Сержанту.

— Степан предложил нам с тобой на всякий случай перебраться на эту ночь к нему в Крылатское. А то мало ли что? Эти отморозки ведь могут и вернуться…

— Да, это правильное предложение. Но я не уверен, что нужно ехать к Сержанту, у него на хвосте кто-нибудь запросто может висеть из спецслужб, — поделился своими сомнениями Варяг. — Конечно, туг оставаться нам ни в коем случае нельзя. Не исключено, что соседи что-то слышали и уже вызвали оперативников.

— Ну, это вряд ли, — усомнился Гепард. — Пушки с глушителями, стрельбы особой не было, а то, что возня да матерок, — так тут у них по пьяни такие разборки каждый день в доме происходят, сам знаешь. Во всяком случае, у меня в моем питерском доме ты хоть из «Авроры» залпом дай — никто не шевельнется, ментов звать — себе дороже будет…

— Ошибаешься, Гепард, ты возьми хоть эту твою знакомую бабульку со второго этажа. Она, видишь, даже номер джипа записала, а значит, и ментов вполне может вызвать — для порядка…

— В любом случае рисковать нельзя! — согласился Гепард. — Вот только что будем делать со жмуриком? Ума не приложу…

— Да тут, Гепардик, ничего нам не остается, как действовать в наглую и на удачу, — отрубил решительно Варяг и подошел к огромному полиэтиленовому свертку. — Понесем, не станут же они спрашивать, что мы там тащим. Давай только еще в ковер обернем неудачника.

Они напоследок окинули взглядом квартиру, кряхтя вынесли огромный сверток на лестничную площадку, вызвали лифт и, заперев входную дверь, оставили ключ под ковриком у дверей.

Полиэтиленовый сверток, обтянутый ремнями и веревками, весил килограммов восемьдесят, никак не меньше. К счастью, ни на лестничной площадке, ни в лифте, ни на первом этаже им никто не встретился. Пока Гепард сбегал на автостоянку и пригнал «Москвич», труп лежал рядом со входом в подъезд, прямо под стеной, куда не попадал свет от тусклой лампочки, освещающей вход. Машину с раскрытым багажником Гепард поставил вплотную к подъезду. Вдвоем они с трудом забросили тело в багажник. Здесь им снова повезло: никто из редких прохожих, спешивших в этот поздний час по улице, даже не обратил внимания на двух мужчин, копошащихся у машины около шестнадцатиэтажки.

Избавившись от тяжелого свертка на пустыре неподалеку от поворота на Коровинское шоссе, Варяг с Гепардом по МКАД рванули на другой конец Москвы, в Марьино, где обитал Колька Ляхомский, старинный корешок Гепарда по службе в ВДВ. Коля уже лет пять держал мастерскую по кузовному ремонту автомобилей, жил один в «трешке», а главное, был парень свой в доску: не любопытный, не болтливый, все понимающий с полунамека. В общем, его хата стала бы идеальным лежбищем для Варяга. После приезда в Москву Гепард с ним уже пару раз созванивался, так что сегодняшнее их появление вряд ли вызовет удивление у Коли.

Коля Ляхомский оказался долговязым угрюмым молчуном лет тридцати пяти, наполовину облысевшим — и слегка навеселе. Он действительно ничуть не удивился при виде неожиданно нагрянувшего Гепарда и незнакомого мужчины с буйной растительностью по всему лицу.

— А, Гепардье! — мрачно усмехнулся Коля, словно они виделись только вчера. — Ну, заходи, заходи, брат! Только снимайте обувку, а то я на неделе паркет новым лаком покрыл… — буднично вздохнул он, пропустив гостей в просторный холл. — Я как раз Евролигу смотрю. С пивком и чипсиками… — Потом, словно вспомнив что-то, добавил: — А твой приятель пиво уважает?

Варяг хмуро кивнул и прошел в комнату, где вовсю рокотал телевизор: на здоровенном плоском телеэкране неистовствовали болельщики, раздавался гул миланского стадиона и возбужденный комментарий ведущего. Владиславу сейчас было не до футбола и не до пива. Сейчас надо было искать следы черного джипа и выручать заложницу. Но обижать хозяина дома тоже нельзя. Посидев для приличия минут десять, Варяг оставил Гепарда с Колей и, уединившись на кухне, сделал несколько неотложных звонков по мобильному.

На ночь хозяин квартиры предложил гостям расположиться в гостиной. Гепард уснул мгновенно. А Варягу долго не спалось. Он несколько раз вставал, закуривал, выходил на балкон и, глядя с высоты одиннадцатого этажа на мерцающий океан огней внизу, снова и снова скрупулезно восстанавливал в уме картины короткой и страшной схватки с налетчиками. Думал о судьбе Людмилы.

В какой-то момент этой долгой бессонной ночи он ощутил неимоверную усталость от бесчисленных беспощадно жестоких сюрпризов судьбы, которая раз за разом заставляла его делать мучительный выбор между жизнью и смертью, причем этот выбор всегда оказывался не только его личным выбором, но и выбором для других людей, ему не чужих и не безразличных, людей, которые ему доверяли и его любили и которых любил он. Жена Светлана, погибшая от взрыва бомбы, предназначавшейся ему… Его возлюбленная, дочь Егора Нестеренко Вика, убитая теми, кого послали убить его… Лена Сорокина, побывавшая в аду волоколамской тюрьмы и застреленная в далеком Нью-Йорке… И вот сейчас Людмила, жизнь которой была в опасности.

А что он? Что может он сделать, будь он хоть трижды смотрящий России и хранитель многомиллиардного воровского общака, когда вот уже полгода сам он словно загнанный волк мечется в круге красных флажков и не знает, что уготовано ему завтра судьбой — автоматная очередь в спину, холодный карцер без суда и следствия или дарованная высшей властью воля…

 

Глава 35

Сгорбившись за баранкой и пристально вглядываясь в сгустившуюся тьму, рассекаемую двумя снопами света от фар, Лешка Скороходов вел «гранд-чероки» по неосвещенным ухабистым дорогам, намеренно оставив в стороне широкую трассу Коровинского шоссе, чтобы кружным путем, лишний раз не попадаясь на глаза ментам-гибэдэдэшникам, пересечь МКАД и там уже, объездными маршрутами, добраться до Долгопрудного и, юркнув в лабиринт темных переулочков подмосковного городка, доехать до своего двухэтажного барака, где они с Мишаней снимали двухкомнатную квартирку на первом этаже. Физиономия у Лешки горела и ныла. Разбито было все: губы, нос, брови. Глаза заплыли так, что он с трудом всматривался в ночную дорогу. Скороходов, превозмогая боль, промыл раны газированной водой, остановившись на неосвещенной обочине.

На заднем сиденье джипа тяжело дышал Витька Хорек. Он с ненавистью зыркал на неподвижно лежащую у него под ногами пленницу — бабу, которую он в завязавшейся в машине драке умудрился оглушить по башке рукояткой пистолета.

— Мишаня, получается, там остался? — раздраженно обратился Хорек к своему подельнику за рулем.

Лешка молча кивнул, облизнув разбитые губы.

— Не к добру это, — продолжил нервным голосом Витек и в бессильной ярости снова ударил бабу носком башмака в бок. Но та даже не шевельнулась: видать, была в полной отключке.

Витька глянул в окно. Вдали замаячила двойная цепочка оранжевых огней — МКАД! Надо поскорее проскочить дорожную развязку и забуриться в дальний угол Подмосковья, где количество патрульных машин и пунктов ДПС сводится к нулю, где можно отлежаться на хазе.

— Леш, — снова позвал Витька, — как думаешь, Мишаня сможет оттуда спалить или ему кранты? Я едва успел выскочить из этой гребаной квартирки, даже не разглядел, что с ним. Но, кажись, этот чернявый его долбанул крепко. Вряд ли после такого удара поднимаются сразу. Но если они его там взяли и начнут ставить на попа — как бы он всю информацию и не слил…

— Не, — мотнул башкой Скороход, — Мишаня не сболтнет. Он стойкий. Я видел, как он сигарету на груди гасит. Ты лучше, Витек, решай по-быстрому, что с этой курвой делать. Может, просто грохнуть? Или у тебя виды на нее имеются? В квартиру ее опасно, соседи и так уже на нас с Мишаней косо глядят. Мы туда уже столько баб переводили да перетрахали, они там столько крику понаделали, что мы уже у всех на особом счету. Ежели соседи что заподозрят — точно в ментуру стуканут.

Витька и сам пока не знал, что делать с пленницей. Урусов с самого начала ему сказал, что не будет сильно огорчаться, если по ходу выполнения операции у Витька возникнут издержки производства: лес рубят — щепки летят. Ну так, может, мочкануть эту бабу — и все дела, выкинуть на трассу — вот и кобыле легче. А может, заняться с ней чтением «Камасутры» на ночь… Но об этом Витька сейчас как-то думать не мог — голова была занята совсем другими заботами.

Он снова вспомнил короткую ожесточенную схватку на восьмом этаже.

Опять бросил короткий взгляд на скрючившуюся на полу бабу. Когда Витька уже заволок ее в машину, она опять начала вырываться, хорошо он ей крепко глотку сжал — а то бы, сучара, такой ор подняла, что весь дом на балконы сбежался бы… Все бы сразу машину засекли. А потом, чувствуя, что баба все ж таки норовит вывернуться из его цепких объятий, он ребром ладони снова врезал ей по шее да рукояткой пистолета по черепушке добавил, так что. та сразу обмякла, затихла, и он уж было подумал, что сгоряча пришиб эту заразу невзначай… Но ничего, очухалась, курва, дышит, грудастая, на полу у заднего сиденья…

Так что же с ней теперь делать, коли задание-то он не выполнил? Можно сказать, все вышло строго наоборот — завалил он дело.

— Подъезжаем, — глухо бросил Лешка, не оглядываясь. — Решил, куда деваху девать?

Витька нервно обтер потное лицо ладонью и скомандовал:

— А давай-ка, Лех, пока ее все же у тебя подержим? Ночью с ней побалуемся, а завтра с утра решим… Я посоветуюсь… Да оно ведь и утро вечера мудренее.

— Ладно, до утра, но не позже, — раздраженно согласился Лешка. — А то как бы мне самому не пришлось делать пластическую операцию и рвать когти с насиженного места!

— Теперь, Леха, тебе пластическая операция не нужна, — мрачно пошутил Хорек. — Ты посмотри на свою расквашенную рожу: тебя теперь и так никто не узнает.

Через полчаса Витька, как и договаривались, вышел на связь с генералом Урусовым. Мобильник мента долго не отвечал, посылая в пространство длинные беспомощные гудки. Наконец Урусов ответил.

— Это я, — севшим от волнения голосом зашипел Витька. — Тут такие дела… С клиентом не удалось разобраться. Ушел. Их оказалось там двое. Я один не справился. Но его баба у меня.

— Ах ты, тварь! Ты что же мне, сука, все запорол, вместо того чтобы дело сделать как положено.

Дальше Витька выслушал длиннющую, минут в пять, матерную тираду генерала Урусова. В конце концов генерал выговорился, напоследок в деталях объяснив Хорьку, как конкретно его будут зэки резать на куски. Потом в трубке царило долгое молчание. После чего, видимо успокоившись, генерал стал давать этому самозванцу новые инструкции.

Урусов тоже согласился с тем, что на бабу Варяг клюнет стопроцентно. Прикасаться к ней запретил. Куда и как заманить смотрящего, решили обсудить с утра. Связь отключилась, и Витька Хорек впервые за весь вечер вздохнул с облегчением. Все ж таки свет в окне еще брезжил. Все ж таки ему пока фартит, ну хоть и самую малость.

— Значит, так, Скороход, — закончив разговор, заявил он своему подельнику. — Бабу запираем у тебя в квартире. Бережем как зеницу ока, как целку, понял? Заказчик, — он мотнул головой на мобилу, — говорит, что эта баба теперь вроде как подсадная утка. Так что мы еще поохотимся! Будет еще и на нашей улице праздник! Жаль, трахнуть ее нельзя, а то я уже навострился.

— Ты-то навострился, а мне вот без надобности. У меня вся голова трещит и рожа горит. Мне сейчас не до баб.

— Ну вот и лады, — подытожил Хорек, — значит, будем считать, что ты противовозбудительное принял.

* * *

— Говоришь, бабка видела, как они сели в большой джипарь?

— Да не то слово, Коля, бабка просто находка какая-то.

Коля Ляхомский почесал переносицу и задумался, откинувшись на спинку стула. Гепард с надеждой смотрел на приятеля. Зная о том, что его кореш по роду своих нынешних занятий водит самые широкие знакомства среди московских автовладельцев, Гепард полагал, что так или иначе сумеет найти черный джип — даже при том, что он не знает точно марку джипа, что ему придется обшарить всю Москву и Подмосковье. Но надежда его имела материальное подкрепление: ему удалось узнать у любопытной бабульки пять цифр заляпанного грязью номера. Это было просто потрясающим успехом, если учитывать, что налетчики машину оставляли в соседнем дворе, за углом дома. Лишь бы бабка чего не напутала.

— Подмосковная регистрация? — Ляхомский покачал головой. — Ну чтоб не париться до Нового года, нужно найти верного человечка в ГИБДД с доступом к компьютеру и попросить его пробить номерок сначала по подмосковной базе, а если ничего не проклюнется, то и по московской. А если и там ни черта не выгорит, то я уж и не знаю… — вынес он свой вердикт. И добавил: — Знаешь, братан, не исключен ведь и такой вариант, что эти пацаны навесили на джип фальшивые номера. Тогда и щи-свищи.

С самого утра они сидели у Коли на кухоньке и обмозговывали ситуацию. Варяг, который в сопровождении Степана Юрьева отправился на Ленинградский вокзал встречаться с Филатом, Гепарду наказал поиски вести и днем и ночью: срок — вчера.

— Ну и… — поторопил Гепард приятеля.

— Ну что, ну и ну! — огрызнулся беззлобно Коля и тяжело вздохнул. — Ладно, Гепардье. Будем надеяться, что эти дебилы были самонадеянными ребятами и о номерах не заботились. Ты мне лучше скажи: этот твой другая — мужик стоящий? Я имею в виду: ради него стоит локти обдирать?

Гепард собрался было пуститься в долгий рассказ о том, что этот обросший месячной щетиной мужчина не кто иной, как Владислав Игнатов собственной персоной, но, вовремя вспомнив, что Коля газет не читает, по телику смотрит только футбол и теннис и вряд ли знает фамилию нынешнего президента — не то что воровского авторитета, ограничился только одной фразой:

— Ну считай, Колян, что ты мне лично оказываешь услугу!

При этих словах угрюмое лицо Ляхомского прояснилось, и он, озабоченно покачав головой, важно изрек:

— Так бы сразу и сказал, что тебе лично… Ладно, поехали!

— Что, в ГИБДД поедем? — усмехнулся Гепард, вставая со стула.

— Зачем в ГИБДД, в соседней комнате с моим дядей Пентиумом посовещаемся, — буднично объявил Коля и, шаркая шлепанцами, отправился в коридор. Пройдя до конца коридора, он толкнул дверь в небольшую комнатушку, посреди которой стоял стол с компьютером, а весь пол был завален компьютерными распечатками, автомобильными справочниками, инструкциями по ремонту иномарок и прочей дребеденью.

Коля сел за клавиатуру, включил монитор и стал нажимать клавиши. Гепард с интересом наблюдал за его манипуляциями.

— Черный джип, говоришь… — пробубнил Кодя, вглядываясь в мерцающие на экране колонки цифр и букв. — Так, семьсот восемь… Семь… ноль… восемь… — Он пододвинул себе под правую руку блокнот, взял ручку и, щелкая мышкой, в течение двух часов что-то сосредоточенно выискивал в дебрях Интернета и собственных компакт-дисков. Наконец он вдруг радостно разрубил воздух ладонью и выкликнул: — Есть, брат! Вот они, все тут, голубушки! — Коля был явно доволен собой. — Семьсот восемь — двадцать шесть совпадений. Но джипан только один. Представляешь, как нам повезло. «Гранд-чероки». Регистрация в Мытищах. Записан на… Котова Александра Федоровича… Частное охранное предприятие «Гриф». Адрес — Ярославское шоссе, дом двадцать шесть корпус один. Держи!

Ляхомский вырвал из блокнота исписанный листок и протянул его Гепарду. Тот недоверчиво перечитал данные.

— Вот так просто? И все дела?

— Вот так просто. Но смотря для кого, брат! У нас же фирма веников не вяжет! — горделиво заявил Ляхомский и бросил взгляд на часы. — Вот что, Гепардье, мне пора к себе на сервис. Уже третий день восстанавливаем пятисотый «мерс» после аварии… Из гармошки надо сделать шоколадную конфетку в золотой фольге — так что я поехал. Входную дверь просто захлопни. Ну, бывай!

* * *

Гепард добрался до нужного дома по Ярославскому шоссе около одиннадцати. Он быстро нашел в глубине двора позади жилой новостройки двухэтажный кирпичный флигель — корпус один. По пустынному двору кругами бегал крупный сеттер, не зная, что предпринять: то ли облаять неведомо откуда взявшийся серый «Москвич», то ли заскочить на черный круг клумбы и присесть по более неотложной нужде.

Рядом с железной дверью флигеля висела черная металлическая табличка с почти незаметной выгравированной надписью «Гриф». Судя по невнятной надписи, в этом кирпичном домике могло располагаться все что угодно — чековый инвестиционный фонд, ассоциация ветеранов войны или детский орнитологический клуб. Позади флигелька Гепард заметил огороженную автостоянку — там стояло несколько иномарок: здоровый «ауди» с тонированными стеклами и синим милицейским номером, каплевидный «мицубиси» и еще какая-то вишневая игрушечка. А с краю, чуть поодаль, черный «гранд-чероки». Он криво усмехнулся, мысленно сфотографировав номер: тот самый! Оставив «Москвич» около автостоянки, Гепард подошел к железной двери.

После того как он нажал на кнопку звонка, рифленая коробочка переговорного устройства просипела грубоватым голосом: «Вы к кому?»

— Мне в охранную фирму «Гриф». К Котову Александру Федоровичу, — четко отрапортовал Гепард. Он был готов выслушать любой ответ, но при этом сильно сомневался, что Котовым окажется один из вчерашних налетчиков. Так и вышло.

— Начальника нет. Будет попозже, — лениво отозвался переговорник.

Начальник… Выходит, джип зарегистрирован на начальника охранного предприятия. Странно, подумал Гепард, неужели контора настолько отвязно бандитская, что ее шеф лично участвует в похищениях людей — и еще с такой наглостью! Он понял, что более в беседу с ним незримый собеседник вступать не будет. Наверное, сейчас разглядывает его на мониторе и лыбится, сука… Гепард мельком оглядел дверь и стену в поисках крохотной камеры наружного слежения, но ничего не заметил. Что же делать? Глупо вот так стоять перед глухой стальной дверью.

И тут ему пришла в голову идея. Не бог весть какая гениальная, но все же… Может, сработает. Он не торопясь вернулся к «Москвичу», залез на сиденье и газанул. Древний движок жалобно взревел, его натуга передалась колесам, «Москвич» рванул с места, сорвал со столбика обвислую цепочку ограждения автостоянки и, с хрустом врезавшись в никелированную решетку «гранд-чероки» и клюнув капотом, заглох.

Гепард спокойно выключил зажигание и стал ждать дальнейшего развития событий. Он мысленно приготовился к тому, что сейчас вполне может состояться встреча с одним из двух вчерашних громил — и на этот случай у него под водительским сиденьем была приготовлена монтировка. Однако ни хода, ни последствий этой встречи предугадать он не мог.

Ждать ему пришлось недолго. Электронный замок щелкнул, дверь открылась и из кирпичной двухэтажки выбежал рослый парень лет тридцати в пятнистом камуфляжном бушлате — явно не из тех, кто вчера совершил налет на квартиру Людмилы Степановой в Бусинове. Парень рысцой припустил к автостоянке, на ходу размахивая руками и обзывая незадачливого водителя «Москвича» «деревней».

Гепард же вышел из «Москвича» и с наигранной досадой загундявил:

— Ну что ты будешь делать! Вот бляха-муха! Говорил же Михалкову: либо новую тачку давай, либо меняй тормоза у этого драндулета! Ну ты только посмотри, что получилось! — И, оглянувшись, на подбежавшего парня, обратился к нему: — Бампер на хрен погнул! И подфарник вдребезги! Это твой мастодонт?

Парень в камуфляже бегло осмотрел «гранд-чероки» и, удостоверившись, что от удара «Москвича» мощный джип не получил никакого увечья, громко выдохнул:

— Нет, не мой. Мой в ремонте. Меня замгендиректора по транспорту попросил сбегать поглядеть, что тут стряслось. Слава богу, джипан цел остался. А то ща бы тут такой разбор полетов начался — мама дорогая! Костей бы не собрал. И еще скажи спасибо, что Скорохода в конторе нет! Он размусоливать не любит — дал бы тебе по рогам, а потом уж стал бы разбираться, виноват ты или нет!

Гепард смекнул, что паренек оказался говоруном, — это ж просто удача! Теперь оставалось только найти повод раскрутить его на доверительный разговор. Мазнув его взглядом, Гепард приметил на рукаве камуфляжного бушлата выцветшую нашивку «Внутренние войска МВД РФ». Так, может, за это и уцепиться?

— Слушай, друг, — осторожно сменил тему Гепард, — я же к вам в «Гриф» приехал на работу предлагаться. К Александру Федоровичу Котову. А его на месте не оказалось. Не знаешь, когда его можно тут застать?

— К Котову? — с некоторым подозрением переспросил водила. — А он тебе встречу назначил? У нас же так просто, с улицы, не берут. Вы что с ним, кореша?

— У нас с ним общие кореша, от которых у меня для него рекомендации! — кося под наивняка, важно произнес Гепард. — Я, понимаешь, сам из Питера, а теперь вот перебрался в столицу, хочу тут заякориться… А в Питере я десять лет оттрубил в ЧОПе «Ястреб», может, слыхал? Мы Смольный охраняем, морской порт, аэропорт… У нас тоже крыша ментовская. Бывало, выходишь к нам во дворик — мать честная, в глазах аж рябит от иномарок с синими номерами! Да и ты, как я погляжу, вроде тоже из вэвэ, нет? Ну тогда будем знакомы. Гриша! — И Гепард протянул руку.

Водила не смог устоять перед таким знаком благорасположения и ответил рукопожатием.

— Дима.

Гепард улыбнулся во весь рот.

— А мне на днях один знакомый вэвэшник говорит: обратись, мол, Гриша, к Котову в «Гриф», он мужик свой, отставных взвэшников ценит. А что, ваш «Гриф» эмвэдэшная контора, что ли? — И Гепард махнул рукой на «ауди» с синим номером.

Водила проследил взглядом за его рукой и медленно, как бы нехотя, заметил:

— Много будешь знать — быстро состаришься! А Котова сегодня уже не будет. Так что, если у тебя рекомендации, — лучше завтра приезжай…

— А Скороход — это, значит, хозяин «чероки»?

— Ну…

— Тогда хоть в чем-то мне сегодня повезло! — разулыбал-ся Гепард. — А то мой «москвичелло», как видишь, получил серьезные боевые ранения. Теперь опять придется его латать за свой счет! — Он пригляделся к «гранд-чероки» и заметил на правом крыле небольшую вмятину и паутинку царапин. — Э, земляк, а вон те царапины не я поставил, ты учти! И Скороходу своему передай! Хотя вроде совсем свежие царапины…

Водитель кинул взгляд на правое крыло.

— Да знаю, что не ты… Это вчера Скороход катался… Мне еще за него шеф вчера вставил пистон — где Скороходов? А я почем знаю… — И он с сожалением уставился на поцарапанное крыло «гранд-чероки». — Такую тачку покорежил — трех недель ей нет. Вчера Леха как с утра слинял на этом джипе вместе с напарником, так только сегодня с утра и объявился, джип пригнал, а сам домой к себе в Долгопрудный укатил, говорит, больничный брать. И впрямь у него рожа такая была, как будто ему скалкой массаж лица делали… Наверное, во время массажа этого и раздолбал свой джип.

— Слышь, земляк, — как ни в чем не бывало продолжал балагурить Гепард, зафиксировав в памяти название подмосковного города, — у меня корешок в Марьине автосервис держит, кузовные работы осуществляет. Он этот джипан отреставрирует — будет как новенький! Мне все равно к нему сегодня ехать латать «москвичок»… Ты бы сказал Скороходу про мой автосервис в Марьине! Можем вместе с ним сгонять. Ему там эти царапушки в его же присутствии зашпатлюют, лачком покроют! Хотя из Долгопрудного в Марьино, конечно, ехать замучаешься… — Гепард намеренно затронул эту тему, надеясь поточнее выяснить адрес владельца черного «гранд-чероки».

— Да не поедет он, даже если бы твой жестянщик в Долгопрудном жил с ним по соседству! — злобно брякнул водила. — Скороход, блин, совсем отмороженный. Ему все по фигу — что его джип, что чужой! На прошлой неделе взял, понимаешь, мой «паджеро» без спросу, зная, что я в отгулах… Целый день на ней хрен знает где мотался, задний бампер погнул. К нему, видите ли, другая из родной Тулы приехал в гости — так он его возил на ВДНХ… А почему, спрашивается, на моей тачке-то? При том, что у него самого тачка крутая имеется.

— Да, крыса, ничего не скажешь! — посочувствовал Гепард.

— Еще какая! — вроде как обрадовался Дима удачно сформулированному обвинению и беззвучно выматерился. — Крыса и есть! А мне теперь вместо него придется в Тверь ехать… Эго ж заколебаться: сто туда, сто обратно, а потом ему еще этот чертов «чероки» обратно в Долгопрудный отгонять…

— Ой-ой-ой… — покачал головой Гепард. — Тебе только не хватало у него еще и перегонщиком работать!

Они еще перекинулись парой-тройкой фраз ни о чем. Гепард распрощался с разговорчивым Димой, пообещав тому появиться тут завтра и побеседовать с Александром Федоровичем насчет трудоустройства.

Поездка в «Гриф» оказалась хоть и краткой, но довольно удачной. Ведь Гепард выяснил сразу две очень важные вещи: во-первых, он теперь знал, чтб Скороходов — а это, по-видимому, был один из двоих вчерашних налетчиков — обретался в Долгопрудном, что существенно сужало круг поисков, а во-вторых, что сегодня Дима пригонит к дому Скоро-ходова черный «гранд-чероки». Адрес Скороходова можно было попытаться узнать по подмосковной справочной, но не было никакой гарантии, что этот мудила проживал именно по месту прописки. К тому же не было и времени на долгие поиски. Оставался наиболее верный способ: незаметно проследить за этим самым черным джипом. Или по старому принципу — язык до Киева доведет.

В этом деле Гепарду, который не хотел светиться на своем «Москвиче» и привлекать внимание Димы, не помешала бы помощь Сержанта, но тот сегодня прикрывал Варяга на большом сходе на Дмитровском шоссе, а исход этого опасного мероприятия предсказать было трудно, а то и вовсе невозможно.

Он поглядел на часы: начало первого. Сержант как раз сейчас расположился где-нибудь неподалеку от ресторана «Золотая нива». Что ж, попытка не пытка. Гепард набрал мобильный номер Сержанта и с тревожным нетерпением стал вслушиваться в долгие гудки.

 

Глава 36

По Дмитровскому шоссе с ревом плыл бесконечный поток замызганных грузовиков и автобусов, легковушек. С утра прошел обильный снегопад, но с первыми лучами солнца мокрый ноябрьский снег растаял, превратившись в серую желеобразную массу. Рядом с недавно отремонтированным десятиэтажным домом у тротуара стоял белый «форд» ДПС, около которого, помахивая черно-белым жезлом, топтался инспектор в желтой куртке со светоотражающими полосками. Сейчас его внимание было приковано отнюдь не к проезжающим мимо чумазым автомобилям, водители которых инстинктивно сбавляли скорость перед молочно-белым милицейским «фордом», а к низкому кирпичному зданию ресторана «Золотая нива», располагающемуся на противоположной стороне шоссе. Капитан Леонид Воробьев вышел на сегодняшнее дежурство с великой неохотой. Во-первых, суббота была его законным выходным, тем более после двух Педель, прошедших без отдыха, во-вторых, он всю прошлую неделю отдежурил на этой гребаной трассе, и его уже тошнило от одного ее вида, и в-третьих, до него давно дошли неприятные слухи о том, что именно этот островок Дмитровки, рядом с пользующимся дурной славой рестораном, — место несчастливое, если не сказать проклятое. В управлении Леонида предупредили, что в этом самом ресторанчике в позапрошлом году случилась жестокая воровская разборка с кровавым «мочиловом», а сегодня состоится сход криминальных боссов Москвы и чуть ли не всей России. Милицейским патрулям в штатском и бригадам ДПС было приказано ни при каких обстоятельствах в ситуацию не вмешиваться, как говорится, «соблюдать дистанцию» и просто наблюдать. Даже в экстренном случае — например, начнись в «Золотой ниве» перестрелка — вмешиваться было не приказано, потому как для этого на участке имеются три серые «Волги» наружного наблюдения да две бригады спецназа внутренних войск в «пазиках», укрывшихся в близлежащих переулках. И все равно на душе у Лени Воробьева было муторно. А на память приходила жуткая история двухмесячной давности, когда на этом самом Дмитровском шоссе, где-то у МКАД, пострадали два инспектора-гибэдэдэшника, пустившиеся в погоню за каким-то «КамАЗом». Обоих расстреляли в упор и сожгли прямо в патрульном «форде». С одним из расстрелянных инспекторов, лейтенантом Сапоговым, Леонид был хорошо знаком… «Ну уж я-то сегодня ни за какие коврижки в погоню не дерну, — подумал капитан, — пусть из этого кабака бандюганы хоть Останкинскую телебашню поедут взрывать! У меня, блин, свой опасный участок патрулирования, где только и успевай следить за юркими иномарками, которые, словно борзые, гоняют по шоссе, меняя полосы наискосок…»

С полудня к «Золотой ниве» стали причаливать один за другим весьма солидные автомобили: «линкольны», «ауди», «мерсы», все без исключения черного цвета. Из роскошных тачек ценой в сотни тысяч баксов вальяжно вылезали пассажиры, которых тут же окружала свора крепких бритоголовых пацанов в черных пиджаках, под оттопыривающимися полами которых угадывались стволы. Пацаны прибывали за своими боссами на могучих черных джипах, переливающихся в свете витрин.

На двери «Золотой нивы» с самого утра висела табличка «Санитарный день». Но, невзирая на очевидное противоречие, ресторан то и дело радушно распахивал свою дверь перед очередным важным, тщательно охраняемым посетителем. Часам к двум, судя по всему, все гости собрались. Огороженная автостоянка перед рестораном оказалась забитой под завязку, и лишь одинаковые, как братья-близнецы, бритоголовые парни лениво прохаживались по асфальтовому полю и обсуждали между собой достоинства и технические характеристики своих стальных коней, любовно поглаживая их глазами и аккуратно постукивая носками ботинок по широченным протекторам.

* * *

В банкетном зале, где были накрыты роскошные столы, стоял ровный гул, какой бывает при большом скоплении народа. Время от времени раздавались громкие выкрики и взрывы хохота, сопровождаемые ядреными матерными фиоритурами. Люди собрались вместе после длительного перерыва, многие не виделись по нескольку лет, кто-то недавно откинулся с зоны и теперь рассказывал об общих знакомых, оставшихся тянуть свой срок. Кто-то отсидел свое в СИЗО и теперь вспоминал перипетии изматывающей тяжбы с прокурорскими, которая велась не в зале судебных заседаний, а в интимном уединении бань с тайскими массажистками… Но больше всего разговоров было о недавней гибели Варяга, слух о которой вот уже третью неделю разносился по всей Руси и печалил многих правильных людей. Хотя было немало и таких, которые злорадствовали по убиенному: не все любили смотрящего, не всем он давал вершить то, что они хотели.

Но тем не менее смерть Варяга всех сильно озадачила. Все понимали — ушел могучий человек, фигура весьма и весьма крупная.

Люди продолжали прибывать. Гостей сегодня принимал Максим Кайзер, потому что именно он стал инициатором большого схода и выступал сегодня в роли радушного хозяина и строгого гаранта всеобщей безопасности: по традиции, установленной еще покойным Медведем и поддерживавшейся теперь уже тоже покойным Варягом, все большие сходняки, на которые съезжались региональные смотрящие со всех концов страны — а их насчитывалось немало, — обеспечивались охраной московских законников.

Когда пробило два часа, Максим Кайзер громко обратился к присутствующим:

— Ну что, люди, будем садиться за стол? Или еще кого подождем? — Кайзер говорил вопросительно, учтиво, как бы советуясь. При этом взор его был устремлен к пожилому сухощавому новосибирскому вору с тридцатипятилетним воровским стажем, по кличке Колун. — Четырнадцать ноль-ноль. Вроде все в сборе? Какое будет мнение?

— Нет, — строго возразил Колун сиплым голосом, доставшимся ему в память о десяточке, оттянутой на воркутинских рудниках, — еще Филата нет. Без него негоже.

— Опаздывает Филат, — с ехидцей громко объявил Саша Уралмаш, давний кореш Максима и его верный соратник во всех делах еще со времени объявления Варягу первой войны, когда непререкаемый авторитет и власть смотрящего попытались по наущению Шоты оспорить уральские и сибирские воры. — Семеро одного не ждут, а нас тут человек сорок… Садимся, люди!

Громкий призыв Саши многие поддержали и, шумно переговариваясь, начали рассаживаться за обильно накрытый стол. Максим Кайзер неторопливо занял заранее отведенное себе место с правого края, рядом с Дядей Толей и Федей Грачом.

И в это время от входной двери раздался какой-то шум.

— Филат, Филат прибыл! — вдруг прошелестело откуда-то из вестибюля. И следом за этими словами к банкетному столу погнало нарастающую волну удивленно-восторженных возгласов, как бывает на переполненном стадионе после эффектного гола в ворота противника. — Варяг! Варяяя-яяг!!! Живооооой!!! Брат! Ты откуда?

И разом десятки голосов наперебой подхватили новость:

— А базарили, что погиб… Что убили… Говорили, что сгорел, я слыхал… Да кто ж эту туфтень гнал про Варяга?.. Слышь, Сипа, Игнатов тут! Назар, глянь на своего кореша! Гешка, ты видал Владика? Нестор, ну-ка подь сюда! Это же Варяг!

Рассекая толпу надвое, как океанский лайнер взрезает водную гладь, топал, слегка нагнув черноволосую голову, питерский смотрящий Филат, а за ним решительно шагал Владислав Игнатов собственной персоной, сдержанно улыбаясь и приветственно кивая по сторонам закадычным корешам, с кем давно не встречался, и просто знакомым, кого помнил по прошлым сходкам или по давним совместным отсидкам. Филат подошел к мертвенно побелевшему Максиму Кайзеру и, демонстративно не глядя на него, точно его тут и не было, и не поздоровавшись даже — знаменательный факт, не ускользнувший от десятков внимательных глаз, — уважительно указал Варягу на свободный стул в центре стола. Там на тарелке стоял граненый стакашек, доверху наполненный водкой и прикрытый куском черного хлебушка.

— Вижу, для меня, люди, место приготовлено и водочка с черняшкой, как для покойника в поминки, — угрюмо усмехнувшись, произнес Варяг тихо. Но в зале шум давно угас, и все замерли, вслушиваясь в ровный голос смотрящего. — Спасибо, уважили! Но знаете, есть у нас на Руси такая добрая примета: кого прежде срока похоронили — тому долгая жизнь обещана.

Владислав замолчал и обвел присутствующих тяжелым взглядом. Воры загудели: кто одобрительно, кто настороженно. Стало понятно, что внезапное появление почитавшегося за покойника Варяга стало для всех предвестием важных событий.

Варягу не впервой было участвовать в больших сходах, на которых приходилось решать непростые задачи, улаживать споры, разрешать конфликты, увещевать обиженных, наказывать виноватых, стараясь все делать по уму и по совести, по воровскому суровому закону. Нередко он встречал яростное сопротивление несогласных, озлобленные упреки строптивых или неодобрение сомневающихся, доходило порой и до открытого противостояния, а то и, как однажды, до предательского бунта воровских паханов-раскольников, затеянного под водительством Шоты Черноморского. Всякое бывало в непростой судьбе российского смотрящего за эти восемь лет. Но никогда еще не приходилось ему говорить на сходе то, что он собирался сказать сегодня, никогда не случалось бросать при всем народе самые тяжкие обвинения в лицо авторитетному вору, каким для многих здесь сидящих был Максим Шубин по кличке Кайзер.

Варяг взмахнул рукой, по праву хозяина приглашая толпящихся в дверях занять места за столами.

— Люди, это я, Владислав Игнатов, выбранный вами смотрящий Варяг. Тот, кого многие из вас знают не понаслышке не первый год, а иные, как, к примеру, уважаемый всеми нами Нестор из Тольятти, так и вовсе парились вместе со мной на нарах… Таких тут, я вижу, немало собралось. Но есть и те, с кем встречаюсь сегодня впервые. И всем вам мой поклон и уважение. Давно мы не собирались вот так вместе, давно не обсуждали наши дела и то, что происходит у нас… — Он помолчал, собираясь с мыслями и понимая, что даже теперь общее настроение схода будет зависеть от убедительности его слов, от любой мелкой детали, им предъявленной, даже от того, насколько точно будет сформулирован тот или иной его довод. — А происходят дела странные, если не сказать — страшные. То, чего раньше никогда не бывало, а если и бывало, то пресекалось жестоко…

— Извини, Варяг, — нахмурившись, встрял в возникшую на секунду паузу Дядя Толя. — Загадками говоришь. Прямо скажи, что случилось. Люди в недоумении. Видишь: поминать тебя съехались, о новом смотрящем потолковать, об общаке побазарить…

В тоне старого казанского вора не было угрозы, но в жесткости, с которой он отчеканил свою просьбу, слышалось затаенное неодобрение, из которого, как прекрасно знал Варяг, могло внезапно вспыхнуть пламя всеобщего недовольства.

— Скажу, Дядя Толя, обо всем прямо скажу, о том, к примеру, как некоторые важные дела наши воровские решаются втихаря на подмосковных дачах в узком кругу доверенных лиц, — отрезал Варяг, пристально глядя на изборожденное морщинами лицо старого вора, которое при этих словах вдруг побагровело и словно закаменело. — Но прежде хочу вам, люди, напомнить, что, какими бы мы ни были разными, нас всех объединяет воровской закон, воровская идея, говоря по старинке, наши общие понятия, которые выкованы в лагерях, разбросанных по всей матушке-России, и переданы каждому из нас нашими крестниками и нашими учителями. Мне — Фотоном, Медведем и Михалычем, царство им небесное, другими уважаемыми стариками. Среди своих учителей я числю и тех, кто сейчас сидит за этим столом, потому что их воля всегда тверда, вера неколебима, а душа, хотя и знала сомнения… куда ж без них… всегда подчинялась требованиям нашего закона, — при этих словах Варяг метнул взгляд на сурово нахмурившегося Закира Большого и продолжал: — А самым позорным по нашему закону, люди, испокон века считалось, если правильный вор становился предателем, ссучивался, по слабости ли телесной, по уродству ли душевному, из корысти или алчности, из трусости и страха отвергал наш закон и шел в услужение барину да позорным вертухаям…

Заслышав, как при этих словах на дальнем краю стола, где кучковались сибирские и уральские воры, поднялся ропот, Варяг обратился прямо к ним:

— Знаю, вы можете мне кинуть упрек, что, мол, и я, Варяг, пошел в свое время на сговор с барином… Но кто скажет, что я как хранитель общака наплевал на закон, предал вас или обманул ваше доверие? Да, было дело — в какой-то момент сговорился я с ментами да с гэбэшниками. Но вы прекрасно помните, когда это было — когда пришлось мне идти в побег из сучьей зоны на Северном Урале, чтобы не сгинуть там навеки. И не шкуру я свою тогда спасал, а наше общее достояние — нашу воровскую казну, без которой мы…

— Да только о казне-тο нашей давно уже никто не слыхал! — вякнул, осмелев, Хитря и перемигнулся с Дядей Толей. — Общак, говоришь, спасал? Ну и как, спас? Где же он припрятан?

За столом все заговорили разом. Настроение вмиг переменилось, и Владислав вдруг отчетливо вспомнил горькие слова Медведя, сказанные ему восемь лет назад перед избранием его смотрящим по России: «Они как стая голодных волков: выкажешь свою силу, покорно лягут, поджав хвосты, а почуют, что даешь слабину, — порвут клыками». Он выдержал паузу, дождавшись, когда немного уляжется гул, и продолжал:

— Вы задаете мне вопрос: куда делся общак? Я отвечу — но чуть позже. А пока вот что скажу, для затравочки: кое-кого из здесь сидящих долгое время заботила не пропажа общака, а совсем другое — почему общаком российских воров распоряжается Варяг, почему Варяг вывез этот общак куда-то за границу, почему общие воровские миллионы и миллиарды вкладываются в никому не ведомые предприятия по всей Европе? И когда недавно прошел слушок, будто я, российский смотрящий, погиб, кое-кто стал думать над тем, как бы этот общак подгрести под себя… Я скажу вам, люди, то, что никогда никому из вас не говорил, потому что не было в том нужды. Когда-то, в прежнее время, у российских воров общак был просто черной кассой взаимопомощи, откуда шел грев по зонам да помощь тем, кто в этой помощи нуждался на воле. Но когда сход восемь лет назад поставил меня хранителем общака, я превратил нашу общую казну в мощный финансовый организм, сделал из нее своего рода наш бюджет и все эти годы старался множить его и укреплять. У меня это получилось. Воровской общак перестал быть просто сундуком с гринами и брюликами, хранящимся в подполе, откуда ментура может его выковырять. Наш общак — это скрытые от чужих глаз и алчных лап миллиарды, которые вложены в сотни предприятий здесь и за рубежом или лежат на банковских счетах и дают немалую прибыль. Всем нам, люди! И те, кто мечтал, что со смертью Варяга общаковские миллиарды можно будет просто скрысятничать, как карманник режет кошелек у зазевавшейся тетки на вокзале, — тот ошибся и просчитался.

Варяг медленно скользил взглядом по лицам. Люди посерьезнели, и даже самые недоверчивые, вроде Хитри, притихли. Похоже, чаша весов качнулась в пользу смотрящего.

— Так что я не ссучился, люди, и даже не умер, — продолжал Владислав с улыбкой. — И общак цел. Вот я стою перед вами и готов дать любому из вас полный финансовый отчет… А теперь — что касается крысятников… Если кто помнит, год назад обнаружилось, что значительная доля общака, которая хранилась на офшорных счетах одного контролируемого мной предприятия, исчезла. Как раз в ту пору, опять же если кто помнит, я отправился на отдых… Не по своей воле, а с подачи одного из ныне покойных воров. Но дело прошлое, и об этом не хочу говорить. Мне удалось отыскать похищенный общак. А потом начались странности: кому-то очень не захотелось, чтобы я вернул эти деньги. Не успел я вернуться в Россию, как моя машина была расстреляна из гранатомета на пути из Шереметьева в Москву. Потом ментура спустила на меня своих ищеек, и я пустился в бега, а потом, это уже было месяц назад, меня снова попытались убить… Причем покушались не только на меня. Одновременно какие-то отморозки совершили бандитский налет на особняк Медведя в Кускове, жестоко пытали и убили тамошнего сторожа, а! в доме устроили большой шмон. Налетчики там что-то искали…

Варяг замолчал и снова обвел всех немигающим взглядом, гадая, какое впечатление произвела на воров его речь. Люди явно находились под сильным впечатлением от услышанного. Он отчетливо услыхал, как кто-то глухо выругался: «Про Кусково я слыхал. Поймать бы падлу — задушил бы на хрен своими руками!» Это высказался Саша Уралмаш, не самый ярый сторонник Варяга, но то, что Саша так отреагировал на преамбулу, его сильно обрадовало: значит, в решающий момент Саша и десятки таких же, как он, правильных воров выступят как надо…

— И кто же тебя хотел убить, Варяг? И за что? И при чем тут шмон в Кускове? — нарушил тишину резкий и колючий, как скрежет наждака по стеклу, голос Феди Маленького, смотрящего по Таганрогу.

Варяг ответил не сразу.

— Сейчас нет ни времени, ни смысла особого вам рассказывать в деталях… Скажу коротко: барин хотел. Вы же все ходоки, по три, по пять, а кое-кто и по двенадцать раз зону топтали… Вы же знаете, как на строгаче барин ломает строптивых… Но не все ломаются. Это давно еще, пять лет назад, когда меня в первый раз приперли к стенке, они хотели меня сломать, уломать… Но я им не был нужен — им очень хотелось заполучить общак Многие из вас недовольны тем, что я устроил дело таким образом, что только у меня есть доступ к нашей казне. Но жизнь показала: так оно надежнее! И когда они наконец поняли, что Варяг лучше сдохнет, чем ссучится и пойдет с ними на сделку, нашли подходящего кандидата ему на смену… Такого, который давно ссучился, который у них болтается на крепком крючке, давно болтается. Аж с восемьдесят третьего года… О чем ему своевременно напомнили! — И тут Варяг впервые в упор посмотрел на Максима Кайзера. Тот под его пронзительным взглядом аж съежился, как гадюка, проткнутая суковатой палкой, но смолчал, сжав губы и возя вилкой по пустой тарелке. — Этот гаденыш согласился сплясать под их дудку, тем более что ему был обещан немалый куш — высокое покровительство, в случае если сход изберет его смотрящим после Варяга… В общем, этому кандидату только оставалось убрать меня. Вот тогда-то и начались эти танцы с гранатометами… Но не только. Заодно он запустил бригаду своих отморозков в Кусково, чтобы они там пошмонали в секретных сейфах у Медведя. Эта сука и сама толком не знала, что надо искать, — но ей было известно, что Медведь многие годы собирал досье на всех и каждого из нас, и этой сукой овладел панический страх: а вдруг в архиве Медведя сохранилась важная бумага, которая была подписана под диктовку гэбэ в восемьдесят третьем году?!

— Да, бля, что ж это за сука, а, Варяг, че ты темнишь-то? — раздался пронзительный вопль Сергуньки Шнурка, потомственного шнифера из Самары, одного из самых молодых воров в законе, который в свои неполные двадцать девять ходил по этапу уже семь раз, дважды бывал в бегах и заслужил воровскую корону за отчаянную отвагу и непокорство, проявленные на заполярных зонах.

— Не спеши, Сережа, — мягко заметил Варяг. — Что ты торопишься, как голый к бабе? Я приближаюсь к самому вкусному. Так вот, вдруг все обернулось не так, как замышляли люди в погонах и их выкормыш… Становится известно, что смотрящий Варяг откинул копыта. Такой прухи они и не ожидали! И ссучившийся вор в законе по указке Гэбэ спешно созывает большой сход в ресторане «Золотая нива»…

Игнатов умолк, и вдоль П-образного стола пробежала волна нервного возбуждения, точно такая же, как в тот момент, когда воры впервые увидели его в зале.

— Ты что ж хочешь сказать, Варяг, что эта сука… Максим Шубин? — спокойным, ровным голосом поинтересовался Дядя Толя, сидящий по левую руку от Кайзера. — Говори прямо!

Странно было слышать от старого вора, что он называет своего старинного кореша не воровским погонялом, а по фамилии. Владислав вспомнил запись беседы Кайзера с ворами на даче в Кратове и подумал, что этот официальный тон, взятый Дядей Толей, можно считать знаком крутой перемены в его отношении к прилюдно опозоренному вору.

— Да, именно это я и хочу сказать, Дядя Толя. Максим Шубин в течение семнадцати лет был сексотом гэбухи, о чем свидетельствует подлинный документ… — Варяг достал из кармана докладную записку Виноградова и, не разворачивая, помахал ею перед бледным лицом Максима. Он понимал, что тому неизвестно содержание документа, и просто рассчитывал взять Кайзера на дешевый понт: пусть Максим решит, что у Варяга в руке собственноручно им подписанное согласие работать на КГБ СССР! Ведь такой документик, как ему подтвердил Александр Иванович Виноградов, наверняка существует, должен существовать! — Максим Шубин организовал налет на особняк Медведя, чтобы найти там вот эту самую бумажку! Но он просчитался: мои люди поймали одного из налетчиков — его имя Александр Сухарев, по кличке Сухарь, может, кто из вас такого знает… Так вот, мы поговорили с Сухарем по душам, и эта гнида раскололась. Вопрос: зачем Максим Шубин, выполняя заказ ментуры и гэбэ, хотел убить меня, законно выбранного большим сходом смотрящего России? Ответ: чтобы иметь право распоряжаться общаком. Но фактически передать общак своим гэбэшным хозяевам!

В зале повисла гробовая тишина.

— Максим, ну что ты скажешь? — пробасил Закир Большой. Он встал в полный рост, и яркое сияние хрустальных люстр заиграло в его посеребренной сединой черной шевелюре. — Обвинения предъявлены серьезные. Но мы пока услышали только слово Варяга. Мы хотим услыхать теперь твое слово!

Шубин встал, но он так волновался, что не устоял на ногах и бессильно рухнул на стул.

— Это не только слово Варяга, — подал голос Филат. Все это время он сидел рядом со смотрящим и молча наблюдал. — Я подтверждаю все, что он тут сказал. Я слышал запись разговора, который Максим Кайзер вел у себя на даче в Кратове с присутствующими здесь Дядей Толей, Хитрей, Пашей… Если хотите, могу вам эту музыку проиграть! — И с этими словами Филат достал из кармана пиджака диктофон и положил на стол.

— Ша! Я там тоже был, в Кратове! — торопливо заговорил Паша Сибирский, приподнявшись со стула, так, чтобы всем была видна его кряжистая широкоплечая фигура. — После гибели Варяга… ну, в смысле, после того как прошел базар, что Варяг погиб в автокатастрофе… меня Кайзер пригласил на дачу обсудить дела! Но и я, и Дядя Толя были не в курсах! Кайзер сказал, что раз Варяг погиб, то надо вернуть общак, и что он знает, как это сделать, что у него есть выходы на нужных людей… Ну, раз он на себя всю эту канитель взял, так, значит, ему и карты в руки, ему и смотрящим быть… Мы согласились, что он подходящая кандидатура… Вот и все дела, люди!

«Голодные волки, которые покорно лягут, поджав хвосты…» — усмехнулся про себя Варяг. И сказал вслух:

— Давайте, люди, пусть каждый выскажется. Как, считаете, поступим с Кайзером?

— А сам-то пусть все же свое слово скажет! — предложил кто-то. И в этот миг произошло непредвиденное. Кайзер выхватил у Варяга из пальцев сложенный документ, который никто из присутствующих пока не прочитал, и быстро поднес к нему зажигалку. Вспыхнувшее пламя мгновенно облизало сухую старую бумагу, и через секунду на белую скатерть упал целиком охваченный пламенем лист.

— Ни хрена у тебя на меня нет, Варяг! — Хриплым, чуть дрожащим голосом просипел Максим. — Все твои слова — дым! Люди, вы что, ни черта не поняли? Сам Варяг давно ссучился и теперь пытается на меня бочку катить! Неужели вы все ослепли и не видите, какую туфту он гонит? И ты Филат, бля, туда же! Да, сидели мы на даче, базарили о делах…

Только что ты там на своем сраном диктофоне нам принес? Кто в эту хренотень поверит? Да сейчас любую запись можно смонтировать — хоть мою беседу с товарищем Андроповым, хоть беседу Папы Римского с Зюгановым!

— Фильтруй базар, Максим! — злобно цыкнул Филат. — А вы все сами видели, люди! Как говорится, на воре шапка горит… Я, кстати, читал эту бамажку, которую Максим сжег… Все, что Варяг сказал про Кайзера, верно. И про то, что он стучал на всех на нас в гэбэ, и про то, что дважды посылал своих боевиков Варяга убить, и про то, что устроил шмон в доме у Медведя. Кайзер — сука и крысятник. Доказано. А за такие дела у нас пощады не бывает. Так вот, мое мнение — снять с Кайзера корону… Больше он не вор!

— Да вы что, бродяги, офонарели? — заголосил пожилой саратовский вор Ваня Прозоров по кличке Пудель Рваный. — Где это видано, чтобы уважаемого вора раскороновывали? Не дело это! Я не согласный. Да и где доказательства? В магнитофоне?

Перекрывая общий гвалт, Филат хватил кулаком по столу так, что зазвенели бокалы и приборы.

— Ну что вы, как малые дети на школьном утреннике, развопились? Или правила забыли? Я внес предложение — Кайзера раскороновать! Ставим на голосование. Пудель против. Ну и ладно. Пусть сход решает. Голосуем. Я — за!

Наступила томительная пауза, после которой высказался Закир Большой — «за», потом псковский смотрящий Дима Соколов по кличке Скопа — «за», а потом уж и другие стали высказываться. Сибирские, ведомые Пашей, дружно высказались «против», но затем наступил переломный момент, когда Дядя Толя, не глядя ни на кого, вздохнув, тихо выплюнул: «Я за Филатово предложение». Воры, прибывшие с Поволжья, во главе со стариком Нестором, тоже поддержали Филата. Короче, большинство выступило за наказание Кайзеру.

— Да вы что, бродяги… — упавшим голосом начал Максим. — Как же я теперь…

Он сидел опустив голову. Потом бросил исподлобья ненавидящий взгляд на Варяга, как бы невзначай уронил руку под стол, словно собирался опереться о коленку, и, вдруг стремительно отъехав на стуле назад, вскинул вверх небольшой тупорылый револьверчик. Зал взорвался возмущенными возгласами и нестройным матерком, многие повскакали с мест, пытаясь остановить Кайзера, — и тут произошло неожиданное. Револьвер в руке Кайзера резко взметнулся, короткий ствол уткнулся в висок — тут же грохнул выстрел. Голова дернулась и, казалось, раскололась на части, забрызгав кровавыми, липкими плюшками белую скатерть и сидящего слева от самоубийцы Дядю Толю. Кайзер пошатнулся и упал вперед, ударившись окровавленным лицом о край столешницы, а потом тяжело сполз на пол, вцепившись пальцами в скатерть, увлекая вместе с ней тарелки, рюмки, ложки, как в замедленной киносъемке…

 

Глава 37

Расходились поспешно и тихо, почти не переговариваясь, не обсуждая страшного конца Максима Кайзера. Дядя Толя, правда, повинился прилюдно, признался, что Максим Шубин подговаривал его и еще кое-кого — кто знает за собой этот грех, тот пусть сам покается, добавил он с нажимом — выдвинуть его новым смотрящим по России, но клятвенно заверил всех, что ни сном ни духом не подозревал Кайзера в тех преступлениях, в которых его сейчас уличил Варяг. В итоге ни к чему толком не пришли, согласившись собраться снова где-то весной, когда окончательно разрешится вопрос с общаком, от которого зависела судьба и самого смотрящего, и вообще всего воровского мира.

Последним из «Золотой нивы» вышел Варяг в сопровождении Филата и Закира Большого.

— Тут ходят чудные разговоры о моем двойнике… — вполголоса обратился Варяг к Филату. — Мне сейчас Нестор шепнул про то, что у них в Тольятти пару недель тому какой-то малый объявился, Варягом назвался, делов натворил… Не слыхал?

— Слыхал, — кивнул Филат. — Дело темное, подробностей не знаю. Но одна мыслишка есть. Давай в машине обсудим…

На автостоянке перед рестораном уже было пусто — осталось лишь три машины: элегантный «БМВ» Кайзера, могучий «форд-экспедишн», на котором Филат с Варягом прибыли сюда с Ленинградского вокзала, да белый «линкольн» Закира Большого.

— Смотри-ка: стоят, караулят… — тихо прокомментировал Филат, показывая взглядом на белый «форд» ДПС, припаркованный напротив ресторана. — Ты куда сейчас, Владислав?

Варяг подошел к обтекаемому белому «линкольну», похлопал по заднему крылу и, хмуро бросив взгляд на милицейский «форд» на противоположной стороне шоссе, отрезал:

— Надо мне одно дело закончить, Филат. Не знаю как, но надо! Отвези-ка ты меня, брат…

Договорить Варяг не успел…

* * *

Позвонив еще днем на мобильник Гепарду, Сержант уговорился с ним о встрече на Ленинградском шоссе, около магазина автопокрышек. За полчаса до начала большого схбда, что был намечен авторитетными людьми в ресторане «Золотая нива», Степан оставил свою «хонду» на автостоянке у «Макдоналдса», а сам, заказав солидный обед: два «макчикена», три картошки по-деревенски, большой стакан «фанты», пирожок с вишней и кофе, — поднялся на второй этаж и расположился за столиком у окна. Прямо напротив, через шоссе, виднелось кирпичное здание «Золотой нивы», а справа, на этой стороне, у дороги торчал белый «форд» дорожно-патрульной службы. Капитан милиции, отметил про себя Сержант, наблюдая, как инспектор в желтой куртке то садился за руль, то снова вылезал из машины и прогуливался взад-вперед. Да, мысленно усмехнулся Сержант, серьезно ребята подготовились к событию. Невзирая на то что Степан уже много лет работал в связке с Варягом и мог бы по идее привыкнуть ко всем хитросплетениям странных взаимоотношений криминалитета и правоохранительных органов, его продолжали изумлять нелогичные поступки стражей порядка. Ну вот, к примеру, по чьему приказу и вообще зачем устраиваются показательные облавы на криминальных авторитетов, которых можно было бы спокойно арестовать прямо у них в офисе, как говорится, без шума и пыли… Все адреса, явки, телефоны известны. Или почему менты, почти не таясь, обеспечивают крышу вот таким, как сегодня, массовым встречам воров в законе? Загадка русской души? Сержант без малого двадцать лет прожил за бугром, в Западной Европе и в Штатах, где тоже проникся тамошним образом жизни и приобрел вполне западные повадки, за последние пять лет, что ему выпало жить в России, все никак не мог снова привыкнуть к здешнему странному жизнеустройству, когда не поймешь, кто тут отчаянный преступник, а кто беззаветный блюститель закона…

Через пару часов, когда Сержант дожевывал уже, наверное, пятый гамбургер с куриной котлетой, он наконец заметил, как с парковки ресторана «Золотая нива» начинают разъезжаться роскошные иномарки «делегатов съезда» и сопровождающие их джипы с охраной. Причем от его зоркого взгляда опытного снайпера не ускользнуло то, что разъезжались как-то суетливо, поспешно. Но самое удивительное — что одновременно с законными ворами засуетилась и ментовская «крыша» большого сходняка: на хорошей скорости проехали в сторону области два «пазика», битком набитые омоновцами при полной выкладке, засуетились туда-сюда милицейские «ауди»… Похоже, всем дали команду «отбой», подумал Степан и, скомкав промасленные обертки от «макчикенов», встал со стула.

И тут произошло непредвиденное. На парковке у «Золотой нивы» остались только три машины — кирпичного цвета «бээмвуха», в которой прибыл Максим Кайзер, джипарь Филата и белый членовоз Закира Большого… Из дверей ресторана вышли Филат с Владиславом, за ними шел Закир. Водитель Закира — рослый дагестанец с косматой бородой, кажется, его звали Ахмед, — с готовностью распахнул заднюю дверцу для хозяина. В этот момент из прилегающего переулка вылетел, визжа шинами, темно-синий джип неизвестной марки и устремился прямо на парковочную площадку. Прежде чем Сержант успел заподозрить неладное, джип притерся почти вплотную к турникетам ограждения и, чуть тормознув, стал уходить на Дмитровское шоссе, лавируя между несущимися ему навстречу автомобилями.

И сейчас же из салона джипа грянули автоматные очереди.

Сержант уже мчался вниз по лестнице, расталкивая зазевавшихся посетителей «Макдоналдса».

* * *

Варяг обернулся. Из переулка слева с ревом вылетел темно-синий джип с блестящей решеткой на радиаторе. Визжа протекторами по асфальту, джип на полной скорости промчался вдоль тротуара и понесся наперерез встречному движению в сторону области. Но прежде чем он пересек Дмитровское шоссе, затемненное заднее стекло опустилось и из образовавшейся узкой щели ударила длинная автоматная очередь. Одновременно чуть приоткрылась левая задняя дверца, откуда саданул огненный душ. Мишенью прицельной перекрестной стрельбы оказался Варяг, и, если бы он не успел упасть вниз и, отпрыгнув, откатиться за бронированный «линкольн», десятки пуль вспороли бы не белое тело лимузина, а его самого…

Филат инстинктивно пригнулся и отскочил за свой «форд», успев автоматически зафиксировать белые буквы на борту синего джипа: «Ford Yukon». Конечно, номера он не мог запомнить — хотя бы потому, что вместо номера сзади оказалась пустая никелированная планка.

* * *

Заскучавший от бесцельного двухчасового ожидания в белом «форде» капитан Воробьев на секунду оторопел и впопыхах не просто потянулся к своей рации, а сорвал с рычага радиотелефонную трубку.

— «Центр», «Центр», я «Сокол-пятый», только что на Дмитровском шоссе около объекта обстрелян автомобиль «линкольн»… Стрельба велась из темно-синего джипа «форд-юкон» без номеров! Повторяю: срочно объявить план «Перехват» в связи с розыском темно-синего джипа «форд-юкон» без номеров. Джип ушел в сторону МКАД!

В трубке раздался треск. Так происходило всякий раз, когда дежурный оператор центрального пункта связи ДПС переключал на другую линию. Капитан Воробьев недоумевал: что за черт? Зачем им понадобилось отключать его от линии оперативного штаба, куда докладываются все особые случаи дорожных происшествий? Или они решили проверить данные об этом синем джипане? Тогда почему не попросили уточнить? И вдруг радиотелефонная линия снова очистилась от посторонних шумов и в трубке зазвучал незнакомый начальственный голос:

— Капитан Воробьев! Ваш рапорт принят. Сами больше ничего не предпринимайте. План «Перехват» не объявлять! Повторяю: отставить план «Перехват»! Уезжайте оттуда немедленно!

Леня Воробьев оторопело поглядел на онемевшую трубку. Как же это понимать: отставить план «Перехват», уезжать немедленно? Ведь из синего джипа без номеров только что велась автоматная стрельба. А если они убили кого-то из тех троих, что стояли возле белой иномарки… И тут Леонид опять вспомнил о недавнем жутком происшествии на пересечении Дмитровского шоссе и МКАД, когда была обстреляна и подожжена машина ДПС с двумя инспекторами. Ему вдруг в голову пришла страшная догадка: ведь эти бедолаги инспектора тоже могли, как он сейчас, пытаться объявить план «Перехват», а кому-то это не понравилось — и потому они попали, сами того не подозревая, в смертельный переплет…

Капитан ДПС Воробьев огляделся по сторонам. Он только теперь заметил, что все серые «Волги» наружного наблюдения, как по мановению волшебной палочки, исчезли. Не было нигде видно и патрульных машин ГИБДД. Это неспроста, блин! Он врубил первую передачу, ударил по газам и, развернув свой «форд», рванул к центру.

Когда Сержант выбежал на улицу, темно-синего джипа уже не было. В сердцах он стал топать в бессильной ярости, упрекая себя за столь неудачно выбранную диспозицию.

И в этот момент он увидел картину, которая поразила его до глубины души, — белый ментовской «форд» вдруг резко сорвался с места и, тоже развернувшись на середине шоссе, умчался в сторону центра, так, как будто у ресторана «Золотая нива» ничего не случилось.

* * *

Стрельба возле автостоянки ресторана «Золотая нива» как будто осталась совершенно незамеченной: к месту происшествия не примчалась ни одна патрульная машина, не завыли никакие сирены и даже белый «форд» ДПС, который весь день стоял как вкопанный напротив ресторана, внезапно сорвался с места, точно его ветром сдуло, и укатил в сторону центра. Над стоянкой неожиданно, как в кино, повисла удивительная тишина.

— Закир! Быстро в машину! — по-военному решительно скомандовал Филат, сам запрыгивая на пассажирское сиденье джипа рядом со своим водителем Маратом — чернявым великаном с добродушно-свирепым лицом, наискосок перерезанным багровым шрамом. — Варяг! Давай! Кажется, эти отморозки свалили. Вылезай из укрытия. Поехали отсюда, пока нас не постреляли к едреней матери!

Варяг выпрямился и уже приготовился шагнуть к распахнутой задней дверце «форда-экспедишн», как в эту секунду рядом с его затылком тонко вжикнула пуля. Он инстинктивно дернулся вбок и снова упал плашмя на асфальт, теперь уже укрывшись за черным рифленым колесом джипа. До его слуха донесся глухой стон из салона и матерная фиоритура Филата. Потом чьи-то сильные руки подхватили Варяга под мышки и втащили в джип, который с ревом рванул вперед, круша чугунную ограду ресторана.

Оказавшись на заднем сиденье, Варяг только сейчас заметил, что Филат сам управляет тяжелой машиной: водитель Марат лежал откинувшись на подголовник — а из его виска тонкой струйкой сочилась кровь.

— Откуда снайпер стрелял? — прохрипел Варяг.

— Хрен его… — сквозь зубы отозвался Филат и бросил короткий взгляд на убитого водителя. — Закир, ты-то цел? — обратился он к дагестанскому авторитету.

Тот молча кивнул, мрачно глядя перед собой.

— Что-то все занервничали, — процедил Филат. — Тот синий джипан и этот снайпер, похоже, из разных ассоциаций… Несогласованно действовали…

Варяг не ответил.

Владислав лихорадочно перебирал в уме версии случившегося. Можно было предположить, что расстрел был спланирован заранее и потенциальные киллеры просто терпеливо дожидались завершения большого воровского схода и его выхода из ресторана. Очевидным был тот факт, что это покушение вовсе не стало неожиданностью для ментов из групп наружного наблюдения, которые, словно по команде, вдруг разом покинули место событий буквально за пять минут до появления темно-синего джипа. Но с другой стороны, покойный Максим Кайзер организовать такое покушение заранее тоже не мог, потому что ни он, ни его сторонники даже не подозревали, что Варяг жив и может появиться на большом сходняке. Значит, синий джип мог быть послан только теми, кто знал истинное положение дел и то, что он, Варяг, все же будет на сходе, живой и здоровый. Ментовский вариант казался вполне логичным, особенно в свете вчерашнего вооруженного налета на Бусиновскую… Похоже на то, что темно-синий джип поджидал именно его… Или не его? Или автоматная очередь предназначалась Филату? А может, Закиру? Нет, именно он, Варяг, стал мишенью для автоматчиков: стоявшие рядом с ним питерский смотрящий и дагестанский авторитет не пострадали, а вот он уцелел лишь чудом: замешкайся он лишь на долю секунды — и огненные стежки прошили бы его насквозь крест-накрест. Выходит, кто-то пристально следит за ним и этот кто-то сообщил о его приезде на сход.

Кто же это мог быть? Кто вчера послал троих боевиков на Бусиновскую улицу? Но тот, кто заказал налет на квартиру в Бусинове, кто бы он ни был, точно знал, где искать смотрящего… И при этом он не стремился сообщать о местонахождении опасного преступника Варяга в органы. Значит, цель его совершенно конкретна: убрать Варяга во что бы то ни стало. Но кому надо убивать смотрящего России? Неужели опять этот урод Урусов пытается добиться своего и ведет Варяга, как стая гончих волка?

А может, все эти налеты связаны с загадочным появлением в Поволжье его двойника-самозванца? Может, какому шальному не дают покоя его лавры?

Пока об ответах на эти вопросы Варяг мог только гадать. Никаких четких фактов, проливающих свет на кровавые события последних дней, у него не было…

Уже на подъезде к Садовому кольцу «форд-экспедишн» Филата обогнала машина Сержанта. Его старенькая «хонда» с новым стопятидесятисильным движком обошла джип справа и некоторое время держалась рядом. Сержант не мог рассмотреть сквозь тонированные стекла Варяга, но он поднял свой мобильный и отрицательно покачал головой: мол, мне не звони! Потом он постучал себя ладонью по груд и сделал отмашку в сторону: «Я уезжаю». Какое-то срочное дело вынудило Сержанта оставить Варяга на попечение Филата…

Закир Большой, не проронивший до сих пор ни звука, решительно заявил Варягу:

— Владислав, давай сейчас ко мне под Клин. Там можно будет отсидеться, пока то да се…

Смотрящий в знак благодарности тронул дагестанского законника за плечо.

— Спасибо, Закир, за приглашение. Филат, сделаешь крюк до Клина?

— А что ж не сделать, коли так дело обернулось, — процедил Филат и снова поглядел на убитого водителя. — Эх, жалко, такого парня загубили. Узнаю — кто, своими руками порву!

— Так и надо узнать! — жестко сказал Варяг. — Ты говоришь, все занервничали… Но кто? Сейчас, Филат, события вступили в решающую стадию. Об этом мы на сходе не успели потолковать… Кайзер все карты спутал… Кто ж знал, что он такое отчебучит… Но в любом случае финансовый вопрос я буду решать. И не только финансовый. Тут дела завязываются покруче… Поэтому они и задергались. Вот что, Закир, я у тебя несколько часов перекантуюсь, отосплюсь, а потом мне придется опять в Москву вернуться. Сержант умчался куда-то, видно, что-то серьезное: у меня в Москве есть одно неотложное дело, которое надо разрулить… Твоя помощь, Закир, мне очень понадобится. Но об этом после…

— Закир! — Филат уже развернул тяжелый джип и мчался в сторону МКАД. — Ты мне дорогу-то покажи — я в ваших подмосковных трассах плохо ориентируюсь… — Он озабоченно поглядел на часы. — И еще… У меня обратный рейс в одиннадцать. Рано утром у меня важная встреча в Питере, надо быть обязательно и кое с кем серьезно поговорить.

— На самолет как раз успеешь! — Тоже сверяясь по часам, кивнул Закир. — До моей дачи по Кольцевой и по Новорижскому шоссе часа полтора пилить — не больше. А оттуда прямиком в аэропорт вернешься, прямо к самолету.

— Владислав, — глядя в зеркало заднего вида, обратился к Варягу Филат, — ты извини, брат, я понимаю, что нам сейчас о многом нужно переговорить, но у меня действительно неотложные дела. В Мурманске заваривается большая каша. Надо разруливать ситуацию, иначе там может все кровью закончиться. Так что извини, сейчас остаться не могу. Приеду через неделю. А тебе я не советую пока в столице появляться. Тут у вас как-то неспокойно. Чего по-глупому рисковать? Я так понимаю: пока все не уляжется, можно на кого угодно нарваться. Хоть даже и на быков Кайзера. Им вполне может взбрести в башку за своего пастуха отомстить… Сам-то, Владик, сможешь организовать оборону?

Варяг молча кивнул. Он понимал, что Филат, конечно, прав. Сейчас по Москве может прокатиться волна кровавых разборок — так всегда бывает после смерти серьезного авторитета, всегда находятся желающие подобрать осколки власти и богатого хозяйства, притянуть на свою сторону осиротевших боевиков… Не сегодня завтра из Кратова, с баз и малин покойного Кайзера, примчатся в столицу лихие хлопцы, взбудораженные гибелью своего пахана, которых если не упредить, то они могут много дров наломать. Об этом как раз аккуратно и намекнул питерский смотрящий. Филат человек опытный, и его трудно заподозрить в трусости. За многие годы, что Варяг был с ним знаком, Филат не дал ни единого повода усомниться в своем бесстрашии, что отнюдь не походило на бесшабашную отвагу желторотого юнца или оголтелого обкуренного отморозка. Варяг знал о тех нередких случаях, когда Филат, пользуясь своим авторитетом регионального смотрящего по Северо-Западу, вклинивался в же'стокие разборки подконтрольных ему группировок и мог один бросить вызов ошалевшей от наркоты и ярости своре упрямых псковских, мурманских или петрозаводских волчар… Нет, Филат не испугался. Просто у него действительно важные дела, и к тому же он не хочет рисковать головой, не хочет стать жертвой какого-нибудь недоумка, решившего отомстить за позорную смерть своего развенчанного пахана, потому что знал: погибни он сегодня в Москве — завтра Питер и весь Северо-Запад захлебнутся в кровавых реках криминальных междоусобиц. А этого влиятельный питерский авторитет допустить не мог…

— Ладно, Филат, тебе нечего оправдываться. Довези нас до Клина, там разберемся с телом Марата… Отмоем машину… На самолет как раз успеешь. Охрану Закир сумеет мне обеспечить.

Посеребренная благородной сединой курчавая голова Закира Большого неопределенно и задумчиво качнулась.

— До места доедем, а там своих вызову… — Закир достал мобильник и, набрав номер, тихо заговорил по-аварски.

 

Глава 38

…Гепард, бросив у магазина «Автошины» свой «москвичок», вышел на проезжую часть и с нетерпением вглядывался в мчащиеся автомобили. Заметив синюю «хонду», он взмахнул рукой. Сержант притормозил точно около него.

— Во Владика только что стреляли! — торопливо сообщил Степан. — Темно-синий джип. То ли «форд», то ли «Мицубиси»… Точно не знаю…

— Он цел? — озабоченно спросил Гепард.

— Да. Его даже не задело — в рубашке родился.

— И кто же это мог быть?

— Трудно сказать, Гелардик. Но на всякий случай сейчас все переговоры по мобильникам надо прекратить. Заметил, наверное: тебе я уже из автомата по карточке звонил. Есть у меня одно соображение на этот счет… — добавил сквозь зубы Степан.

— А что? — нахмурился Гепард и, кивнув на дорожный указатель, добавил: — Вон туда сворачивай, на МКАД-Восток. Через несколько километров будет съезд на Долгопрудный. Так что за соображение?

— Не хочу зря сотрясать воздух, но что-то больно много там было ментуры. И самое странное, что никто не отреагировал на стрельбу. Более того, там стоял гаишный «форд», за рулем сидел капитан. На его глазах из джипана дали залп, палили из двух стволов, представляешь, а он мало того, что в погоню не пустился, так вообще дернул в обратную сторону… Но самое странное, Федя, что в том гаишном «форде» капитан один сидел, без сопровождения…

Гепард непонимающе пожал плечами.

— Ну и что?

— А то, брат, что так не бывает! Выходит, этого капитана туда посадили просто поглазеть за обстановкой — у него не было приказа ввязываться в какие-то передряги… Все было предусмотрено заранее! Вот что!

— Ты хочешь сказать, что… — начал Гепард.

— Да ничего я не хочу сказать! — огрызнулся Сержант. — Давай показывай дорогу, штурман!

Они съехали с МКАД, свернули под эстакаду и промчались мимо указателя «Долгопрудный».

— Ну теперь надо его еще найти, этого Скороходова… — пробурчал Гепард, припоминая свой утренний разговор с сотрудником охранного предприятия «Гриф». — Придется поспрошать у местных обывателей…

В Долгопрудный они въехали через полчаса.

Сержант внимательно осматривался по сторонам, вертя головой в поисках какого-нибудь «подходящего обывателя». Его внимание привлек долговязый паренек в драном черном свитерке и потрепанных джинсах, который на обочине возился в двигателе битого-перебитого «опеля».

— Ну-ка попробуем! — Сержант подкатил к «опелю» и участливо поинтересовался: — А ты, земляк, тосол проверял? Сейчас-тο лучше на антифриз перейти — зима на носу!

Парень в драном свитере обернулся и беззлобно отрезал:

— Да хрен ли тосол! Тут все, блин, надо менять! — и лизнул завистливым взглядом не первой свежести, но еще отлично выглядящую «хонду».

Перехватив его взгляд, Сержант перешел в наступление:

— Слушай, приятель, не знаешь случаем такого Скороходова? У него еще джипарек такой черный крутой имеется, «гранд-чероки»…

Владелец «опеля» задумался.

— Скороходов? Нет, такого не знаю. А «чероки» у нас тут до хрена и больше…

— Ну, он еще в охранной фирме работает… — не отставал Сержант.

Парень покачал головой.

— Не знаю. Вы лучше спросите на рынке, там есть палатка автозапчастей. Они всех знают, у кого джип, у кого «чероки», у кого совсем «широкий».

— А где у вас тут рынок?

— Около станции. До конца улицы и направо до упора… не промахнешься.

Сержант резво направил свою «хонду» в сторону местного рынка. Он ожидал, что, как и везде, рынок Долгопрудного окажется очагом неиссякаемой культуры и скопления народа. Но ошибся. Пройдясь по почти пустому рынку — в полпятого в будний день тут, как ни странно, никого не было, кроме бездомных собак, нескольких прохожих да скучающих бабок с вязаными носками на продажу, — Сержант и Гепард зашли в павильон с замазанными яркой краской окнами. Внутри пахло автомобильной резиной и нитрокраской. За прилавком отирались два чернявых юнца кавказского вида — то ли азербайджанцы, то ли чеченцы.

— Салям-алейкум, — поприветствовал их Сержант, вызвав у обоих прилив настороженной враждебности.

— Чиво нада? — с сильным кавказским акцентом спросил тот, что постарше и пониже.

— Нада узнат, гдэ мой приятел живет, — настроившись на его акцент, выпалил Сержант с улыбочкой. И уже совсем серьезно добавил: — Скороходов. У него черный джип «гранд-чероки».

— «Гранд-чероки»? — переспросил второй. Он говорил без всякого акцента. — Скороходов?

— Ну да, — встрял в беседу Гепард, вспомнив об одной важной детали, которая могла бы помочь им в поисках. — У него на правом крыле вмятина и несколько царапин. Все свежее.

Чернявые переглянулись. Гепард сразу смекнул, что пацаны наверняка поняли, о ком идет речь, но в силу ли национальной скрытности или еще по какой причине не собирались колоться. Надо было предъявить им очень убедительный аргумент.

— Леша Скороход мой старинный кореш, — понизив голос, стал пояснять Гепард. — Мы с ним два года… — он хотел было погнать туфту насчет службы в Чечне, но вовремя сообразил, что такого рода воспоминания вряд ли возымеют благотворное действие на кавказцев, и быстро сменил сюжет, — трубили в вэдэвэ, у генерала Лебедя, в Тирасполе, а потом в Тамбове еще… Три года не виделись. Вот приехал к нему повидаться.

— Та он сам тут год всэво как живет, — осторожно заметил старший. — Он же нэ мэстный.

— Ну да, правильно, — не смутился Гепард. — И он не местный, и вы не местные, и я не местный. Мне сказали общие кореша, что он сейчас в Долгопрудном… Так как найти Лешку? Где он тут обитает?

Чернявая парочка опять переглянулась.

— Железнодорожная улица, двухэтажный дом в конце. Квартира на первом этаже, — отчеканил второй. — Я ему на прошлой неделе подвозил туда свечи…

— О! — обрадовался Гепард. — Нормалек! Он-то еще на службе, наверное? Когда он бывает дома? В семь или в восемь?..

Но Сержант, не дав ему договорить, уже волок его за руку на улицу.

— Ну че ты прилип к этим пацанам как банный лист? — раздраженно заворчал Степа. — Адрес тебе дали — и будь здоров! Не фига лясы точить!

Синяя «хонда» через десять минут уже была в самом конце Железнодорожной улицы, проходящей, как и положено, вдоль железнодорожной насыпи. Сидящий за рулем Сержант сразу же узнал справа двухэтажный дощатый барак с рядами занавешенных простенькими шторками окон. Перед потемневшим от времени бараком стояли три машины, но черного джипа среди них не оказалось. Опасаясь, что хозяин «гранд-чероки» — если, конечно, это тот самый, на котором вчера двое налетчиков увезли Людмилу, — узнает их обоих, решили «хонду» не покидать и вести наблюдение из салона. Сержант отъехал метров на шестьдесят от барака и, пристроившись за ветвистым кустом сирени, вырубил движок.

Ждать им пришлось долго. Уже стемнело и на небе, заволоченном клочковатыми обрывками туч, засияла молочно-белая луна, когда вдалеке показался свет фар. Железнодорожная улица освещалась плохо — два или три тусклых фонаря горели только в самом ее начале, ближе к станции, но в этом глухом конце все было окутано кромешной мглой.

Но, к счастью, прямо над единственным подъездом в барак был установлен старенький прожектор, который ярко освещал пятачок перед входной дверью.

В круге света остановился черный джип.

— Он! — коротко шепнул Гепард, пристально вглядываясь сквозь лобовое стекло.

— Кто? — не понял Сержант.

— Да парень, с которым я сегодня познакомился в «Грифе», — озадаченно пояснил Гепард. — Что он тут делает… 

И тут Гепард с досадой хлопнул себя ладонью по лбу. — Как же это я забыл! Он же сказал, что Скороходов приболел и дома отлеживается. Это ж после нашей вчерашней рукопашной. — Гепард злорадно хмыкнул. — Говорит, у Скороходова рожа превратилась в мясной фарш…

Сержант полез в бардачок и выудил оттуда небольшой бинокль.

— Ну-ка, глянь сюда. Это, конечно, не полевой, но пятикратное дает, да еще и ночного видения.

Гепард приник к окулярам и забормотал:

— Ага, точно мой гаврик. Так, в стекло постучал. Третье с левого краю. Так, ключи передал… — Он снова хмыкнул. — Ну дела… Смотри. Паренек-то пешочком пошел! Джипан пригнал, а сам обратно на электричке поедет. Ну что ж, Степа?

Сержант посмотрел на подсвеченный неоновым светом циферблат на приборном щитке. Двадцать тридцать.

* * *

Закир недооценил ходовые возможности мощного джипа «форд-экспедишн»: в ворота его роскошной дачи под Клином они въехали через час с небольшим. Высыпавшие из трехэтажного особняка хмурые дагестанцы засуетились, четко выполняя тихие команды хозяина: труп водителя вытащили и, пообещав похоронить достойно, куда-то унесли.

Филат смыл с рук кровь Марата, Варяг переоделся в чистую рубашку, Закир дал необходимые распоряжения. И воры сели накоротке обсудить неотложные дела за рюмкой доброго кизлярского коньяка, извлеченного из бездонного погребка рачительного домовладельца.

Но не успели собравшиеся сказать и двух слов, как в кармане у Варяга заверещал мобильник. Еще по дороге Варяг попытался дозвониться до Виноградова с намерением рассказать о неожиданных событиях. Но кремлевский чиновник не брал трубку. Пришлось оставить сообщение на автоответчик с просьбой позвонить: кому и как — Владислав объяснять не стал; он знал, что Виноградов догадается по голосу и, если с ним ничего не случилось, обязательно позвонит. И вот Александр Иванович наконец позвонил ему. Без лишних предисловий он сообщил:

— Я в курсе ваших последних новостей и уже связывался с… Ну, вы понимаете. Отныне, хоть и с некоторыми задержками, мне приказано беречь вас, охранять, как самого… Хе-хе… После всех ваших эскапад, думаю, вам следует немного отдохнуть, восстановить, так сказать, силы. Словом, от греха подальше: я вас размещу в одном подмосковном санатории…

— Что еще за санаторий? — насторожился Варяг. Он уже устал от бесконечных сюрпризов судьбы, которые, как из рога изобилия, валились ему на голову на протяжении последних месяцев, и хотел точно знать, к чему готовиться на этот раз.

— Закрытая база отдыха, — сухо ответил Виноградов. — Место хорошее. Вы не пожалеете. Ехать надо сейчас, не откладывая. Иначе я ничего не могу гарантировать.

— Сейчас не могу, — твердо произнес Варяг. — У меня в Москве есть одно неотложное дело, Александр Иванович. И, пока я его не завершу, ни о какой базе отдыха не может быть и речи!

— Ну как знаете! — Виноградов, похоже, был озадачен. — Учтите, Владислав Геннадьевич, о вашем здоровье сейчас заботятся очень большие люди…

Варяг невольно усмехнулся: раньше они почему-то не так рьяно заботились о его здоровье! Но стоило им почуять запах миллиардов, как они сразу засуетились. Чего ж тут удивляться! И там тоже, как в простой русской жизни, не подмажешь — не поедешь!

— Вижу, Александр Иванович, отныне мы действуем на основе взаимности! Надеюсь, и они уже сумели оценить масштаб моих забот? — пошутил Варяг.

— Напрасно вы ерничаете, Владислав Геннадьевич! — мягко возразил Виноградов. — К сожалению, мы недооценили упрямства наших… м-м-м… противников. А в последние дни и вообще кое-что разладилось, обнаружилась некоторая несогласованность в действиях… Вы понимаете, о чем я… Словом, вам сейчас надлежит проявлять крайнюю осторожность и бдительность… Как выяснилось, охота идет с разных флангов. И мы не можем обезвредить сразу всех «охотников». Для этого надо сразу одновременно нажимать на много клавиш. А это не всегда удобно — особенно если у вас одна рука… — Кремлевский чиновник изъяснялся загадками, но для Варяга все было предельно ясно. — И когда вы планируете завершить свои неотложные дела, Владислав Геннадьевич?

— К сожалению, все не так просто, Александр Иванович, и от меня здесь пока ничего не зависит, но завтра я вам обязательно позвоню и, возможно, воспользуюсь вашим предложением.

Когда в трубке раздались короткие гудки, Владислав облегченно вздохнул: по крайней мере, наверху все идет в нужном русле, хоть и с перебоями. Обещают безопасность… Ну, поглядим-поглядим. Отключив мобильник, Варяг вернулся к разговору с Филатом и Закиром.

— Я на сходе не успел проинформировать людей о самом главном, — начал Владислав, — но хочу, чтобы вы оба знали. Собственно, ты, Филат, и так знаешь про общак. Я все оформил так, что ты, Филат, у меня как бы душеприказчик — если со мной что-то случится или если я решу сам, к тебе перейдут все права распоряжаться деньгами общака за границей. Мне предложено вложить половину этих денег — два с половиной миллиарда долларов '-у в один государственный проект. В какой — пока не знаю толком. Но речь идет о том, чтобы нам дали возможность делать дела в России…

— Мировое? — коротко уточнил Филат.

— Ну что-то в этом роде… Ты же знаешь: я с «барином» давно уже, многие годы, играю в жмурки. И пока что я их оставлял с носом. Но в последнее время, а можно сказать, в последние месяцы… на меня — на нас — начали сильно накатывать… Прессинг пошел по всему полю. Мне это изрядно попортило многие дела. Я долго размышлял над всем этим и, кажется, нашел решение. Моя задумка вот в чем…

Воры говорили минут сорок, потягивая ароматный дагестанский коньяк. Их разговор снова был прерван телефонным звонком. На сей раз сыграла мелодию из «Битлов» крошечная серебристая коробочка мобильного телефона Филата. Тот сделал извиняющийся жест рукой — мол, простите, люди, я быстро — и, ответив, тут же передал трубку Варягу.

— Это Степан Юрьев! — с удивлением сказал он.

У Владислава сердце учащенно забилось: с какими вестями звонит Сержант, добрыми или дурными?

— Да, Степа!

— Владик! — послышался в трубке знакомый голос. — Мы с Гепардом в Долгопрудном. На Железнодорожной улице.

— Она там? — перебил Сержанта Варяг.

— Пока неясно! Геп сидит в засаде, на наружке. Говорит, видел одного из тех, кто вчера налетел на вас.

— Я еду, — не раздумывая бросил Варяг. — Встречай меня на въезде в город. Сразу после Алтуфьевского шоссе, если ехать в сторону запада… Через час буду!

Варяг отключил мобильник и резко поднялся.

— Закир, мне надо срочно в Долгопрудный. Филат, извини, брат, не договорили… И проводить тебя в Питер не смогу… — Варяг повернулся к Закиру и сказал с невеселой улыбкой: — Мне очень жаль, дорогой Закир, что твоя гнедая сломала ногу… Но, надеюсь, у тебя кроме расстрелянного «линкольна» найдется в гараже быстроходная тачка?

— Обижаешь, дорогой! — в шутку нахмурился Закир Большой. — У меня в гараже три быстроходные тачки — выбирай любую! И делай с ней что хочешь.

Они вышли на высокое крыльцо. Варяг огляделся по сторонам. Территория огромной усадьбы Закира Большого красиво подсвечивалась ночными фонарями, многочисленная охрана разбрелась по дому, и просторный двор опустел, лишь у ворот остался один дежурный охранник. Воздух был чистый и прозрачный. Вокруг разлилась пронзительная тишина.

И вдруг воздух расколол жуткий грохот — так взрываются китайские новогодние петарды, продажу которых безуспешно пытается запретить московская мэрия.

Это не была петарда. Мощный взрыв сотряс железные ворота — правая створка взлетела вверх на несколько метров и со скрежетом упала на сторожку у входа. Вслед за взрывом в зияющую в пробитых воротах дыру с жужжанием влетела то ли граната, то ли небольшая ракета. Снаряд угодил в фундамент здания метрах в десяти от крыльца.

Закир сориентировался мгновенно. Он схватил за руку Варяга, толкнул за собой Филата и вместе с ними ринулся в глубь дома. Они промчались по длинному коридору, спустились по железной лесенке в подвал. Закир уверенно бежал вперед по тонущему в полумраке подземному ходу.

— Это потайной выход к лесу, — на бегу объяснил Закир. — Выход в трехстах метрах от дома. Там они нас не засекут! А люк я задраил, его еще час искать и открывать будут.

— А там-то как? — матерясь себе под нос, поинтересовался питерский смотрящий.

— Выйдем на окраине дачного поселка, недалеко от шоссе. Там гаражи стоят. Из них два мои. Там тоже есть тачки на экстренный случай! Прорвемся!

Сзади послышались гулкие хлопки взрывов, земля под ногами снова содрогнулась несколько раз.

— Сволочи! — выругался всегда невозмутимый дагестанский вор. — Весь дом порушили! А я так любил отдохнуть в нем с друзьями.

— Скажи спасибо, что мы живы остались! — бросил Варяг. Теперь он понял, что имел в виду Виноградов, говоря о несогласованности в действиях кремлевских группировок.

Минут через десять беглецы выбрались из тоннеля на свежий воздух на опушке у березовой рощицы, неподалеку от дороги, ведущей к дачному поселку. У обочины в темноте виднелся ряд кирпичных гаражей.

Подойдя к крайнему гаражу, Закир быстро справился с кодовым замком. В гараже стоял слегка замызганный «Ауди А-8» с тонированными стеклами. Не дожидаясь, пока Закир выгонит машину из гаража, Варяг расположился вместе с Филатом на заднем сиденье. «Ауди» завелся с пол-оборота и тихо выкатился из гаража. Варяг, не выпуская из рук свой мобильник, обдумывал случившееся. Нет, к даче Закира они подъехали без хвоста — он это точно помнил. Значит, его ждали здесь в засаде? Но это маловероятно — кто же мог предположить, что смотрящий после неудачного покушения у ресторана отправится именно в Клин! Нет. Сюда группа гранатометчиков подкатила недавно. Полчаса назад… Он вдруг подумал, что Степа позвонил не ему на «Эрикссон», а на мобилу Филата. И тут же вспомнил, как, обгоняя их джип у Садового кольца, Степа из «хонды» сделал очень красноречивый знак: мобильным не пользоваться! Почему? Чего он так опасается? Старенький «Эрикссон» дяди Семы, которым Варяг и так очень редко пользовался в эти дни, конечно, мог стоять на прослушке, но тогда бы его уже давно засекли и вычислили. Вычислили… Варяг крепко обхватил руками виски. Голова гудела, точно после зверского перепоя. Вычислили? А что, если тот темно-синий джипан приехал на Дмитровку по такой же вот наводке? Хотя нет… Ни до, ни во время сходняка он с этого мобильника не звонил. Значит, наемные киллеры примчались туда по другой наводке. А что, если этот джип…

Внезапно «Эрикссон» в его руке запиликал тонкую мелодию. Варяг посмотрел на дисплей: номер не определился. Ответить или не ответить? А если это Гепард с новостями о Людмиле?

Варяг решил ответить.

— Да! — напряженно вслушиваясь в гулкую тишину радиоэфира, выдохнул он в трубку.

— Твоя женщина у нас, — донесся до его слуха незнакомый мужской голос. — Если хочешь ей помочь, надо встретиться, обсудить дела…

Этот звонок застал Варяга врасплох. Он ожидал услышать все, что угодно, но только не такое! Надо было что-то сказать, как-то отреагировать, но при этом ни в коем случае не выдать своего волнения…

— Я что-то не понял. С кем я говорю?

— Не валяй ваньку! Ты меня понял: твоя женщина у нас. Если хочешь увидеть ее живой, не тяни.

— А ты случайно не ошибся адресом, парень? — упрямо отрезал Владислав.

— Мы не ошиблись, Игнатов! Людмила Степанова находится у нас. Хочешь избавить ее от страданий? Поторопись!

Варяг закрыл микрофон ладонью и с ожесточением выругался. За долю секунды перед его мысленным взором пробежала вереница картинок: Люда в белом халате, сосредоточенная, собранная, со скальпелем в руке, а вот Люда тихо спит на узкой кровати в крошечной квартирке в Строгино, вот они занимаются любовью на печке в охотничьей сторожке… Варяг заскрипел зубами, представив себе совсем другую — жуткую, душераздирающую — картину… Нет, хватит корчить из себя болвана! Надо спасать Люду! Он снова приблизил трубку к лицу.

— Ладно, слушай сюда, — глухо проговорил он. — Я с тобой встречусь, но только запомни, если с ее головы упадет хоть один волос, ты и твои дружки будут недолго жалеть об этом: умирать вы будете мучительно, это я вам обещаю.

— Слушай, Игнатов, не пугай, мы уже пуганые. А теперь насчет встречи: приедешь завтра в два часа на Тверской бульвар.

— Где именно? — Кровь прилила к голове Владислава, в висках стучало. — Тверской бульвар длинный.

— Мы тебя найдем…

— Что вам надо? Деньги?

— Нет, деньги тут не фигурируют…

В трубке запели короткие гудки. Неизвестный говорил с ним нагло. Очень нагло. «Деньги тут не фигурируют…» Что он имел в виду? И кто звонил? Скорее всего, простая бубновая «шестерка» — восьмая пешка в длинной цепочке фигурок, подручный, который вообще ничего не знает, кроме двух фамилий — его и похищенной женщины… Этой «шестерке» поручили вступить с ним в контакт — и «шестерка» задание выполнила. А может, и нет?! Варяг оторвал «Эрикссон» от уха и пристально посмотрел на черную коробочку с короткой антенной так, словно видел ее впервые. Все-таки радиосигнал старенького «Эрикссона» засекли. Как же им это удалось? И когда?

Тут ему в голову пришла ошеломляющая догадка: как же он сразу-тο не понял! Они вычислили номер «Эрикссона» после того, как полчаса назад запеленговали его разговор с Виноградовым! Выходит, слежка идет за Виноградовым! Скорее всего, так и есть! Правда, он и раньше звонил Виноградову с этого «Эрикссона», но, видно, тогда никто не хватился. А может, тогда еще не мониторили Виноградова так плотно? Но не это главное. Главное — те, кто следит за Виноградовым, знают о похищении Людмилы Степановой… И это опять-таки может только кто-то из спецслужб. Кто? Урусов? Его люди упрямо вели за ней слежку, еще в химкинском госпитале Урусов привязал к ней «хвост», надеясь через нее выйти на смотрящего России. Так вот кто стоит за вчерашним налетом на квартиру в Бусинове. И теперь люди Урусова вызывают его на Тверской бульвар «обсудить дела», а вернее, завершить то, что так неудачно началось вчера на Бусиновской и продолжилось сегодня у ресторана «Золотая нива»…

Итак, круг замкнулся. Но они торопятся. Очень торопятся. И топорно работают. Неужели они надеются, что Варяг клюнет на их мудацкую приманку… Тверской бульвар… Это с их стороны глупый шаг. Очень глупый. Но почему они так глупят? Неужели только потому, что Максим Кайзер внезапно вышел из игры? А если бы Кайзер остался в игре? Что бы изменилось? Да ничего — ведь Кайзер был всего лишь марионеткой, и теперь, когда послушная кукла сломалась, на сцену вышли сами кукловоды…

Решение пришло внезапно.

— Закир! Не надо везти меня в Долгопрудный. Я чувствую: за мной такая охота началась, что мы туда просто не доедем. Ты лучше Филата вези в аэропорт. А меня добрось до ближайшей станции — я там сам разберусь! И мне на мобилу пока не звони. Я с тобой сам свяжусь.

— Как же ты один, Владислав? — перебил его дагестанский авторитет. — Вдвоем-то понадежнее будет…

— Нет, Закир, — отрезал Варяг. — Нам надо немедленно разделиться. Охотятся за мной, и вам не стоит попадать под перекрестный огонь. Я не пропаду. Меня в Долгопрудном мои бойцы подстрахуют.

«Ауди» остановилась на плохо освещенной площади у железнодорожного вокзала Истры. Варяг выпрыгнул из салона и, оглядевшись по сторонам, заметил светящуюся голубыми неоновыми буквами вывеску салона сотовой связи. Еще в машине у него возникла простая мысль о том, чтобы избавиться от опасного «Эрикссона». Он вытащил сим-карту, на которой были записаны все важнейшие телефоны, зашел в салон и, отыскав взглядом самого молоденького менеджера, быстренько реализовал свой нехитрый план, сунув тому в потную ладошку две зеленые купюры с изображением Бенджамина Франклина. Через пятнадцать минут Варяг вышел из салона с новеньким мобильником «Сименс», куда была вставлена новая сим-карта с переписанными на нее телефонами со старой карты. Уснувший «Эрикссон», который перестал засорять радиоэфир предательскими сигналами, мирно покоился в кармане пиджака. Теперь Варяг обрубил электронный «хвост», благодаря которому менты и спецслужбы держали его на коротком поводке.

Он подошел к одинокой грязно-серой «Волге» с полу-стершейся надписью «Истринское такси» на боку и без труда уговорил сонного водилу подбросить его за двести баксов в Долгопрудный «к теще на день рождения».

 

Глава 39

Молчаливый таксист высадил Варяга по его просьбе на въезде в Долгопрудный, в пустынном месте у дорожного указателя. Водила с удовольствием расправил хрустящие купюры и, буркнув, что, мол, в странном месте живет теща, быстро укатил восвояси.

Заляпанная от колес до крыши ноябрьской дорожной грязью «хонда» Сержанта стояла в пятидесяти шагах от указателя, почти растворившись в вечерних сумерках. Варяг сел рядом со Степаном, и тот доложил обстановку в Долгопрудном. Варяга его доклад обнадежил: похоже, есть реальный шанс нанести злоумышленникам упреждающий удар, застав их врасплох. Он вкратце рассказал Сержанту о странном звонке на мобилу с предложением «обмена» Людмилы завтра днем на Тверском бульваре.

— Как думаешь, Степа, что бы этот звонок значил?

— Либо чистая подстава, либо… либо Людмила находится у них в руках в Москве. В любом случае хотят тебя выманить, — качнул головой Сержант. — Сейчас около девяти. Гепард следит за домом с самого обеда. Судя по всему, там их двое, те самые, с кем вы вчера познакомились. А вот насчет Людмилы неизвестно.

— Так вы, значит, точно не выяснили? — перебил его Владислав. — А что, если эти двое перекинули ее вчера ночью дальше по цепочке тем, кто меня на Тверской зовет?

Сержант неопределенно пожал плечами.

— Владик, даже если Людмилы в бараке нет, есть эти двое. Мы из них душу вытрясем — все скажут, суки, куда денутся!

Варяг нащупал в кармане брюк доставшийся ему вчера трофей — «люгер» с глушителем: вот и пригодится…

— Ладно, будем надеяться, что Людмила с ними или что эти падлы знают, что к чему…

Сержант оставил «хонду» метров за двести от барака, до которого они добирались пешком, забравшись на железнодорожную насыпь и продираясь сквозь иссохшие заросли кустарников. К бараку вышли с торца и под покровом темноты прокрались вдоль стены под окнами первого этажа к подъезду. Одинокий прожектор отбрасывал световой круг на асфальт, освещая черный «гранд-чероки» и несколько неопознаваемых во тьме машин.

— Тот самый? — прошептал Варяг.

Степан кивнул:

— И марка, и цвет, и номер совпадают… А где же сам Гепард? Что-то я его никак не разгляжу.

В этот момент в кустарнике напротив барака что-то слегка зашевелилось. Потом во мраке показался мужской силуэт. Это был Гепард.

* * *

Хорек уже сутки сидел безвылазно у Скорохода и считал часы, оставшиеся до приезда гонцов от генерала Урусова. Этот мент сначала пообещал вывезти девку сегодня утром, но потом перезвонил, сказал, что у него что-то «не склеивается» и чтобы ждали еще. А сколько, блин, можно ждать, когда он, Витька, совсем покой потерял, не говоря уже о сне. Вчера, блин, он всю ночь глаз не мог сомкнуть, все перебирал в мозгах, как же он мог так обосраться и не завалить клиента.

Витьку все это теперь сильно беспокоило. Готовясь к вчерашней операции, он загодя придумал взять с собой на дело своих корешей Лешку Скороходова и Мишку Михалкова. Пацаны были глуповатые, с гонорком, любили повыпендриваться. В случае чего на них Хорек и собирался спихнуть мокруху на Бусиновской, а самому уйти в тень. Так оно сей-, час, в общем, и получалось. Джипан у пацанов оказался видный — такой трудно не запомнить. И если кто их джипан заприметил, то ментура будет именно его искать и рано или поздно выйдет на этот долбаный барак в Долгопрудном и накроет этих мудаков. Витьку же они ментам не сдадут, стопудяк: такая установка у этих придурков в башке, вот такие уж они гоношистые.

Но по ходу операции у Витьки возникла совсем другая проблема. Главного не сделал. Варяга он не у рыл. И теперь не менты, а Варяг будет самолично искать черный джипан и его хозяев. Тем более что там в квартире остался раненый Мишаня. Какой бы он ни был крепкий пацан, уж Варяг-то расколоть его сможет. А значит, пора делать ноги отсюда, зачем ждать беды. Вот эти самые мысли и не давали Витьку покоя вот уже целые сутки.

Но когда Хорек в очередной раз вечером позвонил генералу Урусову доложить о ситуации и о том, что «подсадная утка» весь день провела нормально, тот, внимательно его выслушав, сообщил радостную для Витьки новость: неподалеку от Бусиновской улицы сегодня днем обнаружен завернутый в полиэтиленовый мешок труп мужчины. По документам — Михаил Михалков, уроженец Тулы. Умер от кровоизлияния в мозг вчера, после сильного удара…

У Витьки словно камень с души упал. Так, подумал он, один лишний свидетель откинулся. Правда, неясно, успел ли он наплести Варягу что-нибудь перед смертью. Будем надеяться, что ничего не успел! Так что теперь могут искать разве что только джипан и его водилу — Алексея Скороходо-ва. Ну а когда там еще доберутся до этого барака в Долгопрудном — к тому моменту Витьки уже и след простынет! А найдет здесь Варяг со своей братвой один только вонючий трупешник… Лехи Скорохода! А Степановой пусть Урусов сам покой обеспечивает. Генералишка ему сказал, чтоб Людмилу он готовил к отправке. Обещал на этот раз завтра в десять утра заехать за ней. Ну и ладненько. Главное — сбагрить эту бабу и делать отсюда ноги!

Телку, которую они вчера уволокли с Бусиновской, он крепенько связал веревкой, залепил ей ротельник широким пластырем, чтоб не вякала, и буксировочным тросом пришвартовал к батарее в угловом темном глухом чулане — и будто специально для этого случая дверь в чулане оказалась обитой прочным металлическим листом и снабжена изнутри и снаружи могучими засовами: видно, прежние хозяева там добро хранили. Леха, кстати, дал вчера ночью дельный совет: вкатить заложнице пару кубиков демидрола, чтоб уж наверняка заткнуть ей пасть. Так и сделали: у Лехи нашлась коробка ампул, шприцок — сам Леха и вкатил ей дозу. Пару раз за сегодняшний день Витька к ней туда заходил — глянуть, не окочурилась ли, дышит ли. Слава богу, не окочурилась, хотя явных признаков жизни не подавала. То есть была в полной прострации. Баба на вид была очень даже ничего. Хорек не удержался и пощупал ее в разных интимных местах. Все было при ней — и сиськи налитые, и ляжки упитанные, и манька теплая… Только все какое-то квелое, безжизненное. Такую и трахнуть-то не тянуло — лежит она скрючившись у батареи, как бревно…

Утром Леха укатил на джипаре в свой «Гриф» — сказал, что вроде ему сегодня надо было куда-то гнать за город, но он после вчерашней разборки с такой натоптанной рожей никуда ехать не может, так что лучше ему отсидеться дома, а джип отдать хозяину… В общем, Витька не стал вникать во всю эту муть, потому что все равно волей-неволей ему пришлось отсиживаться на хате.

Леха вернулся из Москвы только к вечеру. С собой он приволок три бутылки водяры. Какая-никакая закусь у него завалялась в стареньком холодильнике «Саратов». Кореша присели к столу, молча, по-деловому разлили водку по стаканам. Выпили. Сразу же налили по второй.

Когда выпили по четвертой, Леха вдруг вспомнил:

— Не звонил заказчик-то? Баба и эту ночь опять у меня тут будет валяться?

— А что она тебе, мешает, что ль? — жуя подсохший кусок пошехонского сыра, отозвался Витька. — Лежит, дремлет. Ни шума от нее, ни вони. Давай наливай…

Леха снова разлил по стаканам водку и исподлобья стал изучать Витькино лицо.

— Так я че-то не понял, Хорек. Ты на хрена себе рожу исправлял? Девки перестали на твоего ерофей-палыча бросаться?

Витька заерзал: Леха уже в третий раз за сегодняшний день заводил этот базар про пластическую операцию.

— Да по дури! — в сердцах брякнул Витька. — Сам уж не рад. Жировые отложения решил убрать со щек, а как жир отсосали — кожа повисла, вот и пришлось подтягивать…

— А ямка на подбородке на фига? Тоже жир отсосал? — осклабился пьяной улыбкой Леха.

— Ну вроде того…

Улучив момент, когда Леха ушел отлить, Витька вытащил из-под кресла загодя припасенный кухонный нож и на цыпочках отправился следом за ним. Дверь в совмещенный санузел была приоткрыта. Ничего не подозревающий Леха, напевая под нос какую-то песенку, справлял малую нужду.

Первый удар Витька нанес приятелю в левую часть шеи, метя в сонную артерию. Лезвие пробило кожу и с хрустом во что-то уперлось. Леха дернулся и в ужасе резко обернулся к Витьке. И тогда Хорек стал наносить удар за ударом, всаживая нож по самую рукоятку. После девятого или десятого удара он остановился, оттолкнул тело вбок, и Леха, хрипя, рухнул в ржавую замызганную ванну башкой вниз. Кровища из растерзанной шеи еще несколько минут хлестала в три ручья… Но Леха уже признаков жизни не подавал.

Витек осмотрел результаты своей работы, хладнокровно вымыл под струей горячей воды рукоятку ножа, смыв отпечатки своих пальцев, и бросил орудие убийства в ванну. Потом долго очищал от крови рукава своей рубахи, мыл руки. Затем вернулся в комнату, бухнулся в кресло и, опрокинув в глотку полный стакан водяры, впервые за двое суток уснул безмятежным сном младенца.

По прошествии двух-трех часов он проснулся все в том же кресле и с тревогой стал думать, когда же генерал Урусов соизволит прислать за бабой своих людей.

Хорек едва услышал, как звякнуло оконное стекло, будто с улицы кто запустил камешком. Витька вздрогнул и устремил взгляд в занавешенное тонкой тюлевой тряпицей окно. Он поднялся из-за стола посмотреть, что за сволочь кидается камнями, откинул занавеску и — отпрянул в ужасе. С улицы на него в упор смотрела… его собственная рожа… Как отражение в зеркале… вылитый Витька Карпов… собственной персоной, только чумазый, похудевший, заросший щетиной…

И тут в дверь негромко постучали.

* * *

Запущенный Варягом камешек во второе слева от торца барака окно должен был отвлечь внимание обитателей квартиры от входной двери, куда Гепард выдвинулся вместе с Сержантом. Расположение квартир в бараке было по типу гостиницы: друг за дружкой вдоль длинного коридора. Поэтому сразу определить нужную дверь оказалось не так-то просто. Но как успел подметить Гепард, наблюдая в течение дня за бараком, водитель «Грифа», пригнавший Лешке Скороходову черный джип, передал ему ключи во второе окно с торца значит, квартира была последней или предпоследней по коридору слева.

Без малого лет двадцать назад накрепко заученные до степени рефлекса спецназовские навыки сразу всплыли из пучины памяти, как будто Гепард еще вчера штурмовал огневую точку условного противника на общевойсковых учениях в Беловежской пуще. Однако просто так ввалиться в квартиру в сложившейся ситуации было делом рискованным. Прежде всего, из-за того, что неясно было, где находится Людмила и не причинят ли ей эти двое отморозков какого вреда: в панике ведь могут пырнуть ножом или стрельнуть сдуру… А тогда что же?.. Тогда уже ничем не поможешь.

Потому решили брать квартиру осторожно, все детали изучив по ходу.

Швырнув в окошко камешек, Варяг долго ждал, что кто-нибудь подойдет к окну. Но в квартире стояла тишина. Тогда Владислав сам вплотную приблизился к занавешенному окну и попытался разглядеть сквозь узоры на полупрозрачной ткани освещенный интерьер комнаты. И вдруг занавеска резко отдернулась… Варяг поймал себя на странном ощущении, что глядит не в окно захудалого барака, а в зеркало, в котором он увидел собственное отражение! На какое-то мгновение ему почудилось, что он бредит или сходит с ума. Он даже встряхнул головой, силясь отогнать наваждение. И тут же отчетливо вспомнил про двойника, оставившего кровавый след в Поволжье. Вчера на Бусиновской он не успел разглядеть лиц нападавших. И вот теперь, глядя в упор на человека, как две капли воды похожего на него, он сразу же подумал, что этот двойник подослан ментурой и выполняет чье-то поручение. Сразу же в памяти мелькнула фраза из недавнего телефонного разговора с неизвестным: «Твоя женщина у нас».

Физиономия двойника отпрянула от окна, и из квартиры раздался низкий сиплый голос:

— Твоя баба у меня, Варяг! Она тут на полу валяется. Если будешь дверь ломать — я ее прикончу. Слыхал? Замочу, суку!!! А потом посмотрим, кто кого!

Сержант и Гепард, стоявшие у входной двери в квартиру, молча переглянулись. Гепард шепнул напарнику:

— Значит, Людмила все же здесь! А где же второй? Почему этот хмырь о нем ничего не говорит? Странно, очень странно. — И уже громче, так, чтобы его слышали из-за двери, решительно добавил: — Послушай, парень, ты только не волнуйся и не дури! Дом окружен, но ты нам без надобности. Отпусти женщину — тебя не тронем! Мы не из прокуратуры. Давай договоримся по-хорошему. Зачем шум поднимать? А то ведь соседи сбегутся, ментов вызовут. Ни тебе, ни нам этот шухер ни к чему…

Витька уже и так понял, что люди за дверью отнюдь не из ментуры. Произошло самое страшное: там были люди Варяга. Хорек запаниковал. Сам не понимая, зачем, он сначала метнулся к висящей на спинке стула серой куртке с надписью «Мосводоканал» и стал истерично шарить по карманам. Зачем? Сейчас он и сам этого не осознавал. Он ведь прекрасно помнил, что пистолета там не было! Он забыл его в чемодане в квартире на Бусиновской. И все же Витек взял себя в руки и стал нервно соображать, что же ему делать. Договориться? Хрен готов он поверить этому хмырю. Бежать? Но как? Неизвестно. Да и сколько людей с собой Варяг приволок? Одного? Двоих? А может, целую кодлу? И они действительно окружили барак. Хотя какая там кодла… Урусов говорил, Варяг числится мертвым. А стало быть, он как загнанная в угол крыса, как живой труп…

И тут Витька вдруг сообразил, что ему надо делать, и от такой догадки его разобрал нервный смех. Мелко трясясь от хохота, он крикнул в сторону двери:

— Отойди от двери, сука! Один шаг — и я бабу убью на хрен!

Хорек кинулся к металлической двери чулана, в котором уже сутки томилась Людмила, пребывая в полной отключке после усиленной повторной дозы демидрола. Захлопнув металлическую дверь и задвинув за собой тяжелый засов, Хорек почувствовал себя в относительной безопасности, по крайней мере на время.

Вытащив кое-как из кармана рубашки мобильник, Витек спешно набрал номер генерала Урусова.

— Евгень Николаевич, — тихо пролаял он в микрофон. — Это Карпов. Я из Долгопрудного. На меня Варяг наехал со своими быками. Ситуация безвыходная. Меня заперли в квартире.

В трубке повисла мертвая тишина.

Видно, для Евгения Николаевича известие, что Варяг сумел так быстро найти конспиративный дом в Долгопрудном, явилось неприятной неожиданностью.

— Заложница с тобой? — наконец нарушил молчание Урусов.

— Со мной. Я им сказал, что, если будут ломиться в дверь, я ее кончу.

— Молодец, Карпов. Все правильно сделал. Продержись там… ну хотя бы час. Заговори им зубы, можешь даже бабу им пообещать… в обмен на свою жизнь… Короче, потяни время! Я высылаю отряд ОМОНа! А ты еще вот что — устрой там шум погромче, чтоб добропорядочные граждане местную милицию сами вызвали. Местные шмонать начнут, а мои ребята под шумок тебя оттуда выведут! Понял?

— Понял, — как-то неуверенно согласился Витек, отключая телефон.

Прислушавшись к тому, что происходило за металлической дверью, Хорек понял, что люди Варяга уже находятся в квартире.

— Ну давай договариваться! — хотел крикнуть он зычно, но от волнения гортань защемило, и он издал лишь едва внятные хрипящие звуки.

За дверью тоже хотели с ним договориться, но на все их предложения Витек отвечал двусмысленно, во всех случаях отказываясь расставаться с заложницей, всякий раз напоминая о том, что порежет бабе глотку, если они хоть на секунду попробуют ворваться в чулан. В конце концов Варяг попросил Сержанта с Гепардом выйти из квартиры и обратился к Хорьку от своего имени:

— С тобой говорю я, Варяг. Слышь ты, храбрец? Что ж ты там за беззащитную женщину спрятался? Думаешь, это тебя спасет? Ошибаешься, парень. Я ведь тебя достану в любом случае. И в любом случае ты умрешь! — Варяг остановился и прислушался к тому, что происходило за обитой металлом дверью в чулан. Он не мог допустить, чтобы из-за него погибла еще одна невинная женщина, которая любила его и которую полюбил он. — Слышь, двойник! Я тебе могу дать шанс, — продолжил Варяг. — Мои люди сейчас все покинули квартиру. Если ты мужчина, давай поговорим один на один без оружия. Кто победит, тот останется жить.

Варяг прислушался. За дверью чулана царила глубокая тишина. Она длилась несколько минут. Потом из чулана раздался тихий голос:

— Хорошо, Варяг. Я буду с тобой драться. Но только ты мне должен пообещать, что если я тебя завалю, твои люди меня отпустят, и не будут преследовать. Годится?

— Годится! Годится! Даю тебе слово Варяга.

Владислав на минуту вышел из квартиры и сообщил Сержанту с Гепардом о своей договоренности. От какой-либо подстраховки со стороны своих верных бойцов он отказался:

— Это дело чести. Он там один, это точно. Я вас прошу сделать все так, как я обещал.

Сержант с Гепардом дали Варягу слово.

Но они не знали, что Витьке пришла в голову «гениальная идея» — у него даже дух захватило от этой догадки. Сейчас за дверью стоит живой смотрящий по России, настоящий Варяг, который предлагает ему поговорить один на один… И он в силу своего благородства слова своего не нарушит. Это же шанс! Да это ж просто подарок судьбы! Время потяну, как Евгений Николаич посоветовал, начну с ним потасовку, да и суну ему между делом в живот тот самый кухонный нож… И шандец Варягу! Уже окончательно шандец! А там, глядишь, омоновцы подвалят, и сколько бы за дверью сейчас ни было варяговских шестерок — всех их повяжут!

— Вот что, Варяг, пусть твои бойцы на улицу выйдут и там стоят, чтобы я их мог видеть из окна. А ты потом зайдешь один и без оружия!

* * *

Варяг снова вышел в коридор и, переговорив со своими напарниками, кивнул, мол, давайте, ребятки, выходите на свежий воздух, пусть этот гад вас видит под фонарем.

Прошло еще минут пять, прежде чем лязгнул замок, но не чуланной двери, а ванной. Хорек появился именно оттуда, проскочив из чулана в ванную в тот момент, когда Варяг вторично покидал квартиру. В рукаве у Хорька был спрятан большой кухонный нож, которым он сегодня уже совершил одно убийство.

— Ну что, о чем поговорим? — прошипел Витек, сверля глазами Варяга. От страшного нервного напряжения он вдруг начал молоть невероятную чушь. — Ты учти, Варяг, твоя баба в соседней комнате сидит. И при ней мой друган. Так что, если ты или твои громилы шутки шутить надумают, твоей Людке брюхо вспорют в два счета.

Владислав молча смотрел на своего двойника и мысленно оценивал его со всех сторон: ну ведь вот до чего додумался… По ухваткам обычный отморозок, бандюган, которого и мочкануть-то не жалко, а вон какой театр одного актера устроил…

— Так что там с Людмилой? — стараясь сохранять самообладание, спросил Владислав.

— Жива твоя Людмила. И под присмотром. Я же сказал… — глухо ответил Хорек, не спуская колючих глаз с противника. Он начинал испытывать перед этим спокойным, уверенным в себе человеком первобытный ужас. На миг у него все поплыло перед глазами…

— Ты врешь, парень, — спокойно ответил Варяг. — Тут с тобой был только один друган. Да и тот уже помалкивает… в ванной. Хочешь, я его позову? Эй, Скороход! Отзовись! Что ж ты, Леха, молчишь?

Хорек вздрогнул, услышав, как Варяг назвал кликуху недавно убитого им другана. Откуда Варягу известна эта кличка? Неужели Мишаня, сука, перед смертью успел хлебало раззявить? Ах ты, падла! Он сглотнул слюну. Его обуяла ярость от того, что этот фраероватого вида вор поймал его на обмане. Насмехается! В мозгу вдруг всплыли насмешливые слова Урусова насчет того, как его, Витьку Карпова, воры порежут на суджук… Витьку как током ударило: мочить эту суку Варяга надо, чего с ним базары разводить! Мочить — и делать ноги отсюда. Хорек набрал полные легкие воздуху и резко тряхнул правой рукой, точно у него свело мышцы предплечья, — и в следующее мгновение он ринулся на своего двойника, взмахнув длинным кухонным ножом.

Лезвие рассекло воздух рядом с виском Варяга, который едва успел отклониться от удара. Хорек развернулся и тут же попытался нанести удар снизу. Но и на этот раз Варяг смог отразить удар. Дальше Витек действовал, уже ни о чем не думая, изо всех сил пытаясь вонзить нож в противника. Варяг же, наоборот, был сосредоточен и действовал на удивление расчетливо и хладнокровно. Он понимал, что не имеет права на ошибку. В конце концов сумел схватить бандюгана за запястье, резко дернул на себя и со страшной силой вывернул руку с зажатым в ней ножом. Сустав затрещал, ладонь нападающего разжалась, и нож упал на пол. Варяг ногой отшвырнул нож в дальний угол комнаты, под радиатор парового отопления.

— Ну вот, чмо, теперь мы в равном положении, — жестко проговорил он. — А то что ж ты, падла, зовешь на толковище, просишь меня прийти без оружия, а сам в рукаве перо прячешь? Не дело это… За такие подлянки знаешь, что на зоне делают?

— Да плевать мне на твою зону, курва, — с ненавистью прорычал Витек. — Все равно ты со мной ничего не сделаешь.

— А вот тут ты ошибаешься, крыса. И про зону ты торопишься с высказываниями. Я тебе вот что скажу, козел: если бы ты топтал зону, то знал бы, что совершил сразу несколько непростительных грехов. Ты сухарился под уважаемым именем законного вора. Под тем же именем ты крысятничал. Ну и самое страшное твое преступление — ты пытался убить смотрящего по России, к тому же, убить предательским способом. Так что по любому раскладу ты, падла, заслужил позорную смерть.

Но Витек не стал слушать Варяга. Вызверившись, как самый настоящий Хорек, он схватил за ножку стоящий рядом стул, отпрыгнул вбок и со страшной силой обрушил стул на противника, метя ему прямо в голову. Но и на этот раз он промазал: спинка стула лишь по касательной задела Варяга по плечу. И хотя удар оказался чувствительным, Владислав устоял. Не давая возможности своему «близнецу» снова воспользоваться опасным орудием, он собрался и сбоку, коротким ударом ноги в колено, заставил того рухнуть на колени.

Дальше Варягу хватило секунды, чтобы обрушить на отморозка град страшных ударов, от которых тот, казалось, вряд ли оправится. Но Хорек оказался живучим и не желал сдаваться. Из последних сил он ногами оттолкнул Варяга, рванул к батарее, подхватил нож и снова кинулся на своего смертного врага.

— Ну что, гнида воровская! Вот теперь я с тобой поговорю по-нашему, по-тульски!

Владислав шагнул назад и оказался припертым в самый угол. Все решали доли секунды. И тут рука Варяга автоматически нащупала в углу у стены черенок лопаты. Не раздумывая, Варяг схватил его и остервенело стал крушить своего противника смертным боем до тех пор, пока безжизненное тело Витьки не задергалось в предсмертной агонии.

— Ты сам напросился, чмо! — с тихой злостью проговорил Варяг, с усилием заставив себя остановиться от дальнейших, бессмысленных уже побоев.

Едва переведя дыхание, Варяг кинулся в темную прихожую, к двери, обитой металлом, с силой толкнул ее. За дверью оказался темный чулан. Варяг нашарил рукой выключатель на стене — вспыхнула тусклая лампочка под потолком. Он даже застонал от жуткой картины, которая предстала его глазам. Связанная по рукам и ногам бельевой веревкой, Людмила лежала на полу, привязанная стальным тросом к радиатору батареи. Поперек лица была наклеена широкая лента пластыря. Лицо и руки были в кровоподтеках. На полу валялся шприц и несколько ампул. Варяг, морщась, словно сам ощущал ту же боль, которую испытала за эти долгие сутки Людмила, осторожно содрал с ее губ и щек пластырь. Под пластырем вся кожа оказалась багровой. Он тронул ее за плечо — холодное как лед. Ему вдруг почудилось, что она мертва.

— Люда! — прошептал Варяг дрогнувшим голосом. — Людочка! Это я, Владислав! Ты меня слышишь?

Женщина чуть шевельнулась у него под рукой. Веки затрепетали и приоткрылись.

— Ты меня узнаешь, Люда? — повысил голос Варяг. — Это я, Владислав! Что они с тобой сделали? — Он скользнул взглядом по ее растерзанному платью, по содранным в кровь коленям… Чиркнул зажигалкой, дождался, когда желтое пламя перегрызло веревку в одном месте, в другом, и быстро освободил Люду от пут. Потом отвязал стальной трос от батареи.

— Кололи, — слабо проговорила Люда и потянулась всем телом, ощутив внезапную свободу. — Наверное, снотворное… Слабость…

В коридоре раздался грохот и послышался топот ног. Варяг обернулся и увидел Гепарда, который не выдержал и все же выломал входную дверь. Где-то наверху громко лаяла собака.

— Влад, в конце улицы появился омоновский «уазик». Похоже, сюда едут. Надо немедленно уходить… — шумно переводя дыхание, сказал Гепард. — Степа погнал к своей «хонде». Он будет ждать нас у станции. Туда можно дворами пробраться, в обход — я там сегодня днем все тропки изучил.

— Давай, брат, дорогу показывай, а я Люду понесу… Она совсем без сил…

Взяв женщину на руки, Варяг быстрым шагом пошел за Гепардом. Через подвал они вышли на задний двор барака, а оттуда, под покровом ноябрьской ночи, в сторону железнодорожной станции.

 

Глава 40

— Ну что, Владик, беседа «с глазу на глаз» в бараке увенчалась успехом? — радостно встретил появление Варяга Сержант, ожидавший их в своей машине недалеко от станции.

— Как видишь, Степа. Есть еще порох в пороховницах.

— А как она? — спросил Степан, оглянувшись на спящую Людмилу, которую Варяг держал в объятьях.

— Ей пришлось тяжело. Она так и не очнулась, — отозвался Владислав. — Похоже, эти выродки вкололи ей лошадиную дозу демидрола. Но дыхание ровное, будем надеяться, что завтра к утру она придет в себя.

Ехали по Кольцевой на юг. Когда «хонда» свернула с МКАД на Марьино, Варяг, приметив на углу около универсама «Перекресток» телефонную будку, попросил Степана на минутку остановиться. Было уже около полуночи, но, несмотря на столь поздний час, Варяг решил потревожить своего кремлевского благодетеля.

Его звонок поднял Виноградова с постели.

— Помните, о чем я вас предупреждал во время нашего последнего разговора? — заговорил Владислав. — О том, что нас с вами кое-кто очень и очень внимательно слушает. Мое положение этим сильно осложняется. Мне необходимо на время исчезнуть… А вам разобраться в ситуации.

Виноградов слушал очень внимательно. Он умел мгновенно приводить себя в рабочее состояние, даже среди ночи.

— Опять исчезнуть? Г-м… Владислав Геннадьевич, не хотел вам раньше времени говорить, но дело принимает чрезвычайный оборот, поэтому скажу… Два часа назад мне стало известно, что на днях у вас состоится важная встреча. Очень важная встреча! После нее в вашей судьбе многое переменится! Так что не советую вам исчезать надолго! Назначено может быть в любую минуту.

— Дело в том, что за мной очень пристально следят и… — Варяг хотел было добавить, что после многочисленных покушений — сначала около ресторана «Золотая нива», а потом на подмосковной даче у Закира Большого, сейчас в Долгопрудном (ведь не просто же так там появился ОМОН) — он никому не может доверять и сам намерен обеспечивать свою безопасность, но осекся. Интуитивная осторожность подсказывала, что и Виноградову не следует знать обо всех деталях сегодняшних происшествий. В конце концов, Владислав не был стопроцентно уверен в том, что прослушивание его телефонных переговоров осуществляется без ведома этого высокопоставленного собеседника! Он и так сильно рисковал, доверяясь Александру Ивановичу.

— У меня теперь новый мобильный номер! — продолжал Варяг. — Этот номер пока не прослушивается. Но слушают вас, поэтому завтра я пришлю к вам в издательство «АСТИ-пресс» надежного человека, и он сообщит вам этот номер. Как только я вам понадоблюсь — звоните. А за меня не беспокойтесь. Я обеспечу себе надежное убежище…

— Ну, хозяин барин! — Виноградов спокойно воспринял отказ Варяга от предложенных им услуг. — Главное, чтобы вы в назначенный день добрались до места нашей встречи целым и невредимым.

«Он понял, что я ему не вполне доверяю, — зафиксировал про себя Варяг. И ему почему-то сразу стало легче на душе. — Нет, все-таки вряд ли Виноградов ведет двойную игру, не похоже на него!»

А Виноградов уже отключился от линии.

Добравшись до квартиры Коли Ляхомского, Варяг поручил Гепарду объясняться с заспанным хозяином квартиры по поводу появления нового временного жильца — избитой женщины в полуобморочном состоянии. Но Коля, похоже, как уже успел заметить Варят, был мужчина хладнокровный: он понимающе покивал головой и без лишних слов пошел готовить для Людмилы постель, и не где-нибудь, а в святая святых — своей компьютерной.

На следующий день Варяг отправил Гепарда на встречу с Виноградовым, в издательство у Казанского вокзала, а сам остался с Людмилой. Женщина все еще пребывала в тяжелом состоянии: на некоторое время приоткрыв глаза, она смотрела на Владислава затуманенным взглядом, почти не узнавая его. Стоило ему приблизиться к ней, как она в испуге начинала стонать и делать слабые попытки отбиваться руками, принимая его за своего мучителя. У Варяга сердце сжималось при виде ее страданий. Да и сам он настолько вымотался за последние два дня, что не мог никак привести себя в порядок. Ему тоже требовался отдых.

Гепард вернулся после обеда и доложил о тайной встрече с Александром Ивановичем на его издательской явке. На словах Виноградов просил повторно передать, что вызов на встречу с важными людьми может последовать со дня на день.

Немного восстановив силы к вечеру, Варяг жадно приник к телевизору, надеясь услышать в новостях хоть намек на события у «Золотой нивы» и в Долгопрудном. Но пресс-служба МВД хранила гордое молчание. Неудивительно, подумал Владислав: о своих проколах менты не слишком-то любят вещать…

Поздно вечером следующего дня купленный в Истре «Сименс» наконец разродился трелью.

Варяг поднес трубку к уху.

— Да!

— Владислав Геннадьич! — Он сразу узнал энергичный голос Виноградова. — Ну вот, как я и обещал, встреча подготовлена. Завтра в пять вечера за вами заедет машина. Скажите, где вас забрать.

Владислав подумал немного и назвал «Макдоналдс» на Красной Пресне.

— Вы машину узнаете сразу — черный «ауди» с мигалками. Только ничему не удивляйтесь! Как сами?

— Как в раю, — усмехнулся Варяг. — Или как в гробу, что, наверное, одно и то же.

— Завтра выйдете на свободу! — бодро ответил Виноградов. — Не забудьте — форма одежды парадная!

* * *

Машина — черный «ауди» с синими мигалками — подъехала к «Макдоналдсу» в назначенный час. Учтивый водитель дождался, когда гость расположился на кожаных подушках сзади, мягко захлопнул дверцу и только после этого сел за руль.

Сначала ехали по Беговой, потом по Ленинградке выехали на Волоколамку и через полчаса въехали в село Ильинское. Тут только Варяг сообразил, куда его везут — в загородный ресторан «Русская изба». Здесь много лет назад Ангел, Царство ему Небесное, весело отмечал свое тридцатилетие. Понаехало человек сто гостей, все в ту пору были молодые, шумные, понтовые… Наперебой и не таясь хвастливо гнали про свои подвиги — кто кого «задавил» да на «счетчик поставил», кто какие бабки в казино продул да какую лайбу пригнал из Гамбурга… Да, лихое было времечко!

Купленный Гепардом в каком-то бутике на Тверской темно-синий костюм-тройка жал в проймах и был узковат в груди. Но Варяг чувствовал себя не в своей тарелке не от тесного костюма, а от мыслей о предстоящей встрече. Впервые в жизни он шел на «слепое» толковище — когда не знаешь, кто тебя поджидает и какой разговор предстоит вести.

В ресторане народу было битком. Из скрытых под бревенчатым потолком динамиков гремел женский хор под балалаечные переборы. Метрдотель провел его через шумный зал в отдельный кабинет.

— А, вот и Владислав Геннадьевич! — навстречу ему чуть не вприпрыжку выбежал сияющий Александр Иванович с протянутой для рукопожатия пятерней. — Ну, позвольте я вас представлю.

Варяг внимательно изучил взглядом трех пожилых мужчин, неторопливо вставших из-за обильно накрытого стола. Нет, лица все оказались незнакомые. Все трое были в летах, на вид лет по семьдесят, но при этом назвать их стариками язык не поворачивался: они производили впечатление крепких, вполне здоровых мужчин, много повидавших на своем долгом веку, но еще не утомленных жизнью и не собиравшихся упасть в объятья костлявой старухи с косой.

— Михаил Фаддеевич. — Виноградов галантно склонил голову перед полным седым коротышкой в старомодных роговых очках. — А это Анатолий Игнатьевич, — и кивнул на рослого, по-военному осанистого дядьку с изогнутой трубкой в зубах. — И Андрей Парамонович! — Этот последний оказался сухощавым великаном с бритым черепом. Все трое были в одинаковых темно-серых костюмах с узкими лацканами. — Ну, присядем, господа-товарищи, к столу! — засуетился Виноградов. — На пустой желудок судьба родины не решается!

Варяг сел на предложенный ему. стул и выжидательно обвел присутствующих взглядом.

— Владислав Геннадьевич, — сразу посерьезнел Виноградов, — я вам уже излагал вкратце то, о чем мне стало известно от… наших уважаемых коллег! — При этих словах он учтиво склонил голову в сторону трех гостей. — Речь шла, как вы помните, о государственных бумагах России, которые в силу определенных причин оказались в руках у группы людей… людей, которые могут или даже планируют воспользоваться этим финансово-экономическим рычагом в своих корыстных целях. Кое-кто из этих людей в настоящее время проживает за границей, но кто-то остался и здесь, в России. Кроме того, у них есть единомышленники… так сказать, агенты влияния! Может быть, коллеги, кто-то желает уточнить сказанное…

Виноградов сделал паузу и выразительно посмотрел на Андрея Парамоновича, который с аппетитом уплетал исполинский бутерброд с черной икрой. Поймав на себе взгляд, он положил надкушенный бутерброд на тарелку и заговорил, в упор глядя на Варяга:

— Речь идет о внешнем долге России в двести миллиардов долларов. Это пакеты ценных государственных бумаг и облигаций госзайма, выпущенных еще в середине девяностых. Но, как я понимаю, Саша все об этом уже рассказал. Задача стоит такая: надо определить круг людей, конкретных держателей этих бумаг, и предложить им эти бумаги… продать… за разумные деньги…

Варяг иронически хмыкнул и отодвинулся от стола, всем своим видом давая понять собеседникам, что пока не видит предмета беседы.

— Насколько я понимаю, вы формулируете некое деловое предложение. Допустим, это деловое предложение может меня заинтересовать. Но я, господа… или товарищи, уж не знаю, как вам привычнее… имею большой опыт в бизнесе. И мой опыт учит меня: никогда не вступать в деловые отношения с анонимными партнерами…

— Мы вас понимаем, Владислав Геннадьевич, — перебил его Анатолий Игнатьевич, величавым жестом вынув трубку изо рта. — Поскольку вы знаете об этом проекте в общих чертах, то вот вам детали. Мы, — он указал длинным пальцем на себя, потом на обоих своих соседей, — представляем интересы должностных лиц, которые в силу своего положения в государстве не могут вступить с вами в непосредственный личный контакт, не говоря уж о контактах деловых. Мы лица неофициальные, поэтому нам легко вести дела с… позвольте, я уже прямо… с вором в законе Варягом. Точно так же, напомню, с вами вел дела Герасим Герасимович Львов… После того как Геру убили, связь между вами и… ими… — Он ткнул пальцем в потолок, — прервалась. Однако свято место пусто не бывает… Я понятно говорю?

— Пока не очень, — чуть заметно улыбнулся Варяг, не сводя с собеседника пристального взгляда. Упоминание о покойном Герасиме Герасимовиче стало для него полной неожиданностью. Только он еще не решил для себя — какой: приятной или подозрительной.

— Продолжаю! Анатолий Игнатьевич несколько раз не торопясь затянулся трубкой. — Против вас, Владислав Геннадьевич, в этом году была развернута спецоперация, имевшая целью вашу ликвидацию. В этой спецоперации были задействованы очень серьезные силы, и, пока у вас не было влиятельных союзников, вы были обречены. Но ситуация изменилась. Сильно изменилась…

— У меня появились влиятельные союзники? — спросил Варяг, все еще не вполне понимая, к чему клонит Анатолий Игнатьевич.

— Во всяком случае, возникла идея… мм… попробовать применить ваш опыт и связи… для решения той непростой финансово-экономической задачи, которую вам обрисовал Саша… Александр Иванович… и которую я постарался конкретизировать.

— А с чем это связано? Я имею в виду появление моих новых союзников.

— Очень просто, Владислав Геннадьевич. Выяснилось, что вам можно доверять. Вам протянули руку помощи в Лихтенштейне… Позднее кому-то показалось, что вы не тот, кому можно доверять. Но потом вы сами все исправили. Видите, как все быстро меняется… И как много зависит от доверия! В наше время человек, заслуживающий доверия, — явление редкое. Если вы внимательно следите за политической жизнью, то можете заметить, что у нас сейчас очень ценится это тонкое и трудноуловимое чувство… Доверие!

Только сейчас Владислав начал кое о чем догадываться. И решил свою догадку проверить:

— Кстати, о доверии… Вы в курсе, что на днях на счет некоей доверенной фирмы из-за границы поступила весьма крупная сумма…

— Два с половиной миллиарда долларов с вашего гибралтарского счета! — подал скрипучий голос Михаил Фаддеевич, устремив на Варяга немигающий взгляд сквозь толстые линзы очков. — Вот это Анатолий и имеет в виду, говоря о доверии.

Владислав даже вздрогнул, изумившись феноменальной осведомленности своих собеседников, и украдкой поглядел на Виноградова. Но тот сидел с каменным выражением лица и смотрел прямо перед собой.

— Как видите, я держу слово… — осторожно произнес он.

— Слово Варяга? — Холодная улыбка тронула губы Анатолия Игнатьевича. — Да, как раз это обстоятельство сыграло важную роль в изменении ситуации, о чем я уже упомянул. Но вернемся к нашему делу. Мы, к сожалению, не можем обозначить тех людей, которых мы представляем. Но вы просто должны поверить нам на слово… уж коли речь у нас идет о доверии… Но это так, в скобках. Так вот, вы должны поверить нам на слово, что это очень и очень серьезные люди. И речь идет об очень и очень серьезных вещах. Вам, кстати, уже выдан некий аванс. С сегодняшнего дня вы находитесь под личным… я подчеркиваю, личным присмотром весьма могущественных людей… И если мы встанем из-за этого стола, ударив по рукам, то этот присмотр будет продолжен и впредь… Вы умный человек, вы сами все поймете…

— Позавчера в меня выпустили автоматную очередь из проезжающего джипа… Потом в меня стрелял снайпер. Спустя час дом, в который я приехал, обстреляли из гранатомета. А третьего дня ко мне в квартиру ворвались вооруженные громилы… А месяц назад в меня стреляли из гранатомета… — ровным голосом стал перечислять Варяг.

— Я же вам сказал, что теперь ситуация кардинально изменилась. Больше стрелять не станут, — заявил Анатолий Игнатьевич. Эти слова были произнесены таким будничным тоном, что Варяг невольно улыбнулся.

— Вы можете оказаться полезны для сохранения нынешней конфигурации власти, — продолжал так же буднично Анатолий Игнатьевич. — Если, не дай бог, завтра тайные держатели государственного долга России вздумают предъявить свои векселя к оплате, российская экономика рухнет. Никто, ни Центробанк, ни наши нефтяные олигархи, не в состоянии выплатить двести с лишним миллиардов долга. А в случае неуплаты долгов страну ждет тотальная экономическая блокада, с арестом всех наших зарубежных счетов, движимого и недвижимого имущества… Представляете себе картинку: президент России не сможет вылететь за рубеж, потому что его самолет будет арестован в первом же аэропорту!

Над столом повисла тишина. Было слышно только чавканье Андрея Парамоновича, невозмутимо расправлявшегося со своим бутербродом.

— Каков же выход? — Варяг, прищурившись, смотрел на удивительную троицу. Суть предложения ему стала ясна. Его хотели использовать в роли обычного вышибалы. Каким был он в свое время, когда Медведь посылал его в поездку по Сибири выбивать у строптивых смотрящих бабки в общак.

— Вернуть эти долги, скупленные через цепочки подставных фирм и лиц. Выкупить их обратно. Вот задача. А как ее решить? Мы бы хотели послушать вас, Владислав Геннадьевич.

Варяг неторопливо положил в свою пустую тарелку два ломтика лоснящейся осетрины, два кружочка огурца и плеснул сверху соевого соуса.

— Есть только один способ, если я правильно понимаю ситуацию и если вы мне изложили ее аккуратно. Я это называю силовой нейтрализацией.

— Давайте — называть так, если вам угодно. Но речь не идет о физическом устранении? — вскинул брови Андрей Парамонович.

— Нет, это средство применяется в безвыходном положении, — спокойно произнес Варяг. — Есть более эффективный способ, чем убийство… Как я понимаю, официальным путем вы действовать не можете. То есть через Генпрокуратуру, мент… в смысле МВД?

— Бесполезно, — качнул головой Михаил Фаддеевич. — Формально все эти бумаги находятся в собственности иностранных фирм, частных лиц. До них нам не добраться.

— Понятно, — кивнул Владислав. — Значит, это может быть силовая операция чисто экономического характера. Это же ценные бумаги. Бумаги покупаются, продаются… Значит, надо заставить владельцев эти бумаги продать. А лучше — обменять. Короче, избавиться от них любым путем. Есть такое чудное понятие в экономике — бартер. Но прежде надо установить реальных владельцев бумаг. И вести с каждым отдельный разговор об условиях обмена этих бумаг.

— Но это же чистой воды бандитский рэкет! — иронично подметил любитель черной икры.

— Это как посмотреть… — усмехнулся Варяг. — Рэкет — это когда приходит бандюган к хозяину палатки и говорит: ты. вот за месяц заработал столько-то, из них столько-то отдай мне, иначе я тебе яйца отрежу. Это рэкет. А если некто за взятку, или хитростью, или пользуясь своей должностью вице-премьера захапал крупнейший в стране рудник или нефтяную скважину, а потом на вырученный доход от продажи сырья скупил российские векселя и вы приходите к нему и предъявляете некие доводы за то, чтобы он эти векселя вернул, — это в мировой политике и в мировой экономике называется разговором с позиции силы. Надо устроить этим ребятам, как Принято выражаться в моем кругу, большой шмон…

Владислав с интересом разглядывал трех пожилых господ. Они, конечно, пыжились изо всех сил, набивали себе цену, кичась своей влиятельностью. Все это можно было бы принять за блеф, но чего у них нельзя отнять, так это их феноменальной информированности. Уж его-то славную биографию эти могущественные ветераны кремлевских интриг знали в деталях. И неудивительно: похоже, все они были из той же старой гвардии советской партийно-гэбэшной номенклатуры, что и Герасим Герасимович, с которым эти трое — подумать только! — были в приятельских отношениях. Не исключено, что даже сидели с ним в одном кабинете в сером здании на площади Дзержинского или неподалеку — на Старой площади.

Варяг уже не опасался, что эта встреча в загородном ресторане — очередная подстава. Нет, этих стариков выпустили на арену как гвоздь программы, как последний и самый сильный довод, чтобы заручиться его, Варяга, согласием на тайный союз. Что ж, почему бы и нет? В конце концов, на разных этапах своей жизни он заключал похожие тайные соглашения, в которых каждая из договаривающихся сторон стремилась извлечь свои выгоды. Так было и в его негласном союзе с генералом МВД Артамоновым, который помог ему вырваться из страшной североуральской зоны. Так было и в союзе с Герасимом Герасимовичем Львовым, который выручал его не раз в трудную минуту, так было с Николаем Николаевичем Меркуленко — и вот сейчас с Александром Ивановичем Виноградовым. Теперь ему предлагают еще более серьезный союз. Но насколько он окажется прочным и взаимовыгодным?

— Я мог бы заняться этим делом, — произнес Варяг, нарушив напряженную и явно затянувшуюся паузу. — Но раз это взаимовыгодная сделка, давайте поговорим о моем коммерческом интересе…

Кремлевские ветераны переглянулись. В глазах Анатолия Игнатьевича зажглись искорки.

— Вам гарантируется личная неприкосновенность, Владислав Геннадьевич. Что может быть ценнее этого интереса?

— Этого мало, — покачал головой Варяг. — Невозможно вести бизнес без взаимной выгоды.

— А какова ваша выгода в этом деле? Вы можете озвучить это сразу? Финансовый интерес?

— Мне, уважаемый Анатолий Игнатьевич, денег хватает… Два с половиной миллиарда… По-омните? — насмешливо протянул Варяг. — Отдал легко! А власть… У меня столько власти, сколько ни президенту, ни патриарху не снилось… Нет, уважаемые коллеги, мой интерес не меркантильный. Я хочу заключить с вами… вернее, с теми, кого вы представляете… дополнительное соглашение к нашему контракту. Я хочу, чтобы мне элементарно не мешали, чтобы мне больше не пришлось играть в прятки с милицией и прокуратурой. Я не собираюсь ни с кем воевать. Я устал от войн… Но, когда меня загоняют в угол и берут меня на прицел, я вынужден отстреливаться… Вы должны пообещать мне личную неприкосновенность. Но не только. Если наша сделка состоится и я буду действовать, то мне потребуются легальные полномочия — официальная солидная должность, под прикрытием… точнее, плацдарм, с которого я мог бы действовать открыто.

За столом снова воцарилось напряженное молчание. Казалось, собеседники Варяга приготовились выслушать любую просьбу или условие вора в законе, но только не это. Виноградов неловко откашлялся, давая понять, что пауза затянулась. Все посмотрели на Анатолия Игнатьевича, который, пожалуй, обладал здесь наивысшим авторитетом и властью.

— Владислав Геннадьевич, будет вам серьезная должность… — важно произнес он. И добавил с улыбкой: — Сообразно вашим возможностям! И неприкосновенность!

— Тогда мы договорились, — кивнул в ответ Варяг и пожал руку своим визави.

Анатолий Игнатьевич неторопливо достал из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон и нажал несколько кнопочек.

— Мы договорились, — произнес он тихо, не вынимая трубку изо рта. И, выслушав ответ собеседника, кивнул. — Да, обо всем.

 

Глава 41

За многие годы работы в центральном аппарате Министерства внутренних дел генерал-полковник Урусов посетил кабинет министра всего трижды. Впервые он побывал «на ковре» восемь лет назад, когда ему, только-только переведенному в Москву из Чечни, вручили орден Красного Знамени за спецоперацию по ликвидации влиятельного полевого командира Рамазана Нагаева. Правительственной награды и звания генерал-майора он был удостоен по секретному указу, поэтому ни в центральной печати, ни даже в министерской многотиражке о его служебных подвигах не писали. Через пять лет — он тогда уже был генерал-лейтенантом — Урусов удостоился личной аудиенции министра во второй раз, и тогда разговор состоялся не из приятных: печально известный вор в законе Варяг сильно насолил кому-то в Кремле, была поставлена задача покончить с ним раз и навсегда, и эту задачу поручили Урусову. Но в самый последний момент, когда Евгений Николаевич уже направил по следу смотрящего своих лучших бойцов из спецбатальона охраны особого назначения, настроения за кремлевской стеной внезапно переменились, в чьей-то большой голове возникла идея использовать криминального вожака для какой-то тонкой игры, и Варяг, которого уже взяли на мушку, лишь чудом избежал снайперской пули. Но скандал с таинственным покушением на свежеиспеченного заместителя генерального директора государственного концерна «Госснабвооружение» господина Игнатова замять не удалось, наверху возник жуткий шум, и крайним, как водится, сделали непосредственного руководителя спецоперации, то есть генерал-лейтенанта Урусова. Министр впаял ему выговор, хотя распекал как-то вяло, не глядя в глаза, — все-таки, видать, какие-то остатки офицерской совести у него сохранились, подумал тогда Евгений Николаевич…

И вот сегодня, в субботу, он в третий раз готовился переступить порог министерского кабинета. Ничего хорошего от этой субботней аудиенции он не ожидал, особенно в свете последних слухов, которые переменчивый кремлевский ветер принес в пятницу из Генеральной прокуратуры…

Урусов вошел в приемную и мрачно уставился на дежурного — рослого краснорожего подполковника Плющенко, с которым он пару лет назад ездил в инспекционные поездки по частям внутренних войск, расквартированных в Ингушетии.

— У себя? — несколько фамильярно осведомился Урусов.

— Прошу прощения, товарищ генерал-полковник… — сухо отозвался Плющенко. — Вы о ком?

Евгений Николаевич хотел уже наградить подполковника букетом добродушных матерков, но вовремя спохватился, почуяв неладное: похоже, в воздухе витала явная и несомненная угроза его, Урусова, должностному благополучию.

— Министр у себя? Он меня вызвал на двенадцать! — отрывисто пролаял Урусов.

— Министр в отъезде. С вами будет встречаться Павел Алексеевич! Сейчас доложу, — ватным голосом сообщил Плющенко и, подняв трубку внутреннего телефона, прошебуршал что-то невнятное. — Заходите, товарищ генерал-полковник! Павел Алексеевич вас ждет!

Урусов приготовился к крайне неприятному разговору. Плохим знаком было уже то, что министр внутренних дел почему-то передумал с ним встречаться — видно, новости и впрямь были скверные. Евгений Николаевич втайне недолюбливал министра, потому что, во-первых, нынешний министр, в отличие от всех своих предшественников, был не кадровый милиционер, а чужак из партийно-хозяйственной номенклатуры, а во-вторых, его внешность таила некую неприятную загадочность: глаза, с застывшим в них перепуганно-тоскливым недоумением, выдавали в нем человека мягкого и обходительного, но при этом его лицо неизменно выражало суровую решимость. Таких неуловимо-неопределенных людей-хамелеонов генерал Урусов не понимал и даже отчасти побаивался, потому что они вызывали у него эмоциональный дискомфорт.

Зато замминистра Павел Алексеевич Падалка, напротив, был свой в доску мужик, с которым Урусов съел не один пуд семга, выпил не один ящик водки и даже пару раз ездил резвиться в клуб «Ночная бабочка» на Бутырском валу. Но все равно порог кабинета он переступал с неспокойным сердцем.

— Здравствуй, Пал Алексеич! — с наигранной обходительностью поприветствовал Урусов заместителя министра.

— Доброе утро, Евгений Николаевич! — пробурчал Павел Алексеевич и, коротко взглянув на вошедшего, уткнулся в бумаги.

У Урусова кровь прилила к лицу. Он отлично знал этот строгий, но невнятный косой взгляд Падалки, который не сулил ничего хорошего.

— Тут… пришло… распоряжение… рекомендация… соображение… — Замминистра, похоже, немного запутался в преамбуле к тому приказу, который он намеревался зачитать Урусову. — В общем, в связи со служебной необходимостью… вам предлагается новая должность…

— Да? — точно во сне произнес Евгений Николаевич. Его покоробило, что Падалка обращается к нему на «вы».

— …Заместителя федерального инспектора по Южному округу. Вам предписано отбыть в Ростов-на Дону.

— Почему? — похолодев, спросил Урусов. — А как же… Мы же еще не завершили спецоперацию по нейтрализации опасного… — Он сглотнул слюну и вместе со слюной проглотил слово «преступника», — находящегося в федеральном и международном розыске… Ты же… вы же в курсе, что мы раскручиваем уголовное дело, начатое по инициативе Генеральной прокуратуры…

— Вы о ком? — окрепшим голосом спросил Павел Алексеевич.

— Я о Владиславе Игнатове!

Падалка помотал головой.

— Нет, нет… Ситуация изменилась, Евгений Николаевич. По вновь открывшимся обстоятельствам… Министр уже отдал распоряжение… ээ… уголовное дело прекращено за отсутствием события преступления… Прекращено вчера! — Он резко вскинул голову и в упор взглянул на Урусова. — Евгений Николаевич, я надеюсь, за эти последние дни не произошло ничего… экстраординарного?

— В каком смысле, Пал Алексеич? — Урусов недоуменно воззрился на замминистра.

— Ну… Вы, кажется, посылали чуть ли не группы захвата брать Игнатова… Я не помню точно… Что-то по сводкам проходило… Инцидент в Строгино месяц назад… Потом на прошлой неделе на Бусиновской улице было выставлено наружное наблюдение…

— Наружку я снял! Игнатову удалось уйти! — торопливо отрапортовал Урусов. Он только теперь все понял: ветер с Боровицкого холма вновь неожиданно изменил направление, как тогда, в девяносто девятом… Но только почему же его об этом никто не предупредил? Далее Сергей Гурьевич Тялин хранит гробовое молчание, а ведь мог бы позвонить… Или он просто сам не в курсе? Да, блин, эти кремлевские интриги порой так закручиваются, что ошарашивают самих интриганов…

— Ну и чудненько! — с видимым облегчением кивнул Падалка. — Удалось, так и удалось. Кстати, а что это за история с трупами, которые нашли в Долгопрудном?

Урусов сделал удивленные глаза.

— Какие трупы? Ничего не знаю, Паша… Я же Долгопрудный не курирую…

Евгений Николаевич солгал. Разумеется, ему было прекрасно известно о том, что неделю назад в Долгопрудном в бараке около станции были найдены два трупа. Подмосковные сыскари сумели установить личность убитых — оба оказались тульскими криминальными авторитетами — Алексей Скороходов и неоднократно судимый Виктор Карпов по кличек Хорек. Было установлено, что Карпов зарезал своего земляка в ванной, но следствие так и не смогло определить, кто убил Карпова, разможжив ему голову лопатой. Генерал Урусов, только прочитав недельной давности сводку по Долгопрудному, понял причину внезапного исчезновения Хорька, но не стал предпринимать никаких шагов с целью помочь следствию, потому что счел бесславный конец своего неудачливого агента благополучным решением проблемы, грозившей ему самому крупными неприятностями…

— Да? — Падалка бросил на Урусова недоверчивый взгляд. — А Знаешь, какой там есть интересный нюанс? Один из этих долгопрудненских трупов по приметам очень похож на твоего Игнатова. То есть буквально по всем параметрам: рост, цвет волос, особые приметы на лице…

Урусов развел руками и мрачно осведомился, аккуратно меняя тему разговора:

— Так что с моим назначением в Ростов?

Замминистра, опомнившись, опять взял официально-строгий тон, словно боясь, что их беседу могут подслушать.

— Приказ о вашем новом назначении будет подготовлен в понедельник. С утра зайдите в канцелярию — там получите предписание, проездные документы, ну, все, что положено… И вот еще что… — Павел Алексеевич вышел из-за стола и, подойдя к Урусову, нагнулся к его уху. — Благодари бога, Женя, что ты отделался легким испугом. Посидишь в Ростове три годика — и тихо вернешься обратно в Москву. А так ведь могли и звезду с погон срезать! А то и яйца открутить! Считай, тебе еще повезло, что купаться будешь в Азовском, а не в Охотское море!

* * *

Телефонный звонок переливчатой руладой взорвал тишину спальни, купавшейся в уютном полумраке. Коричневые портьеры на больших, во всю стену, окнах были плотно задернуты. На широкой кровати, крепко обнявшись, спали мужчина и женщина. Женская голова с разметавшимися по подушке густыми волосами лежала на мускулистом плече мужчины, а тонкая рука с заметными багровыми полосами на запястье была закинута назад, к изголовью.

Настырная трель вторглась в тихую спальню и нарушила безмятежность их сна.

— Владик, телефон! — прошептала Людмила, натянув одеяло под самый подбородок.

Он встряхнул головой и потянулся к лежащей на ворсистом ковре трубке радиотелефона.

— Да!

— Владислав Геннадьевич! Приветствую вас! Неужели разбудил? — в трубке звучал, как обычно, бодрый баритон Виноградова.

— Разбудили… В кои-то веки я наконец могу отоспаться в собственной постели! — Варяг сонно потянулся и сел на кровати. — Сегодня же суббота, выходной!

— Для кого выходной, а для кого и нормальный рабочий день! — строго перебил его Александр Иванович. — Я, между прочим, сижу сейчас у себя в кабинете и смотрю телевизор. Вы бы тоже включили…

Владислав нащупал на тумбочке пульт дистанционного управления и нажал кнопку включения.

— Что-то важное?

— Очень! Смотрите утренние новости по первому каналу! Потом обсудим!

Черный квадрат телевизионного экрана вспыхнул. Молодой диктор со строгим взглядом объявил:

— Официальная хроника. Вчера поздно вечером состоялась пресс-конференция заместителя генерального прокурора Светланы Сергеевой, на которой были затронуты некоторые наиболее острые вопросы борьбы с организованной преступностью. Предлагаем вашему вниманию репортаж нашего корреспондента с этой пресс-конференции…

Картинка сменилась. В центре экрана появилась невысокая худощавая женщина со строгим лицом, наполовину скрытым очками с толстыми затемненными стеклами, в элегантном синем кителе с погонами генерал-лейтенанта юстиции. Сначала она долго читала по бумажке какой-то текст, в котором перечислялись фамилии и названия компаний, заинтересовавшие прокуратуру за последние полгода. Отчитав текст заявления, генеральша перешла к ответам на вопросы журналистов. Первый же вопрос заставил Владислава усилить звук.

— Светлана Александровна! В последнее время активно муссировалась тема уголовного дела против известного российского бизнесмена Владислава Игнатова, которого в нашей прессе объявили чуть ли не лидером российской мафии. Что вы можете сказать по этому поводу? — протараторил корреспондент «Московского курьера», пухлолицый чернявый парень с блудливой усмешечкой на губах.

Заместитель генерального прокурора вонзила в журналиста нескрываемо презрительный взгляд и отчеканила:

— Ну, если вашу газету считать всей нашей прессой… По этому поводу могу сказать три вещи. Первое. Господин Игнатов в настоящий момент не находится под следствием. Второе. Фактов, указывающих на то, что господин Игнатов имеет какое-то отношение к так называемой российской мафии, нет. Третье — и последнее. Господин Игнатов — крупный предприниматель, широко известный как у нас в стране, так и на Западе. На днях он был назначен на ответственную государственную должность. Пусть он поработает. А мы посмотрим… Наша прокуратура, как известно, стоит на страже законности и правопорядка. Если человек работает честно, мы им не интересуемся. Но как только преступается закон, мы начинаем действовать. У нас претензий к господину Игнатову нет! Пока!

Варяг ухмыльнулся и выключил телевизор. Так вот зачем его разбудил Виноградов! Достигнутая в ресторане «Русская изба» договоренность уже вступила в силу. Что ж, они умеют действовать энергично, когда захотят!

Варяг встал с кровати и, утопая босыми пятками в высоком мягком ворсе ковра, подошел к окну, отодвинул портьеру. Восемью этажами ниже торопились по своим делам редкие пешеходы, по широкому проспекту неслись перемазанные московской грязью автомобили. Его внимание привлек стоящий перед светофором массивный джип темно-синего цвета с никелированной решеткой на радиаторе. Он инстинктивно отшатнулся вбок, прячась за портьеру, и замер, устремив напряженный взгляд на джип и пытаясь рассмотреть его получше. Неужели тот самый? Неужели опять все сначала, по новому кругу? Неужели рано расслабился?

Варяг смотрел на светофор и считал секунды. Наконец включился зеленый, и темно-синий джип, с ревом газанув с места, мгновенно умчался вперед и растворился в потоке транспорта. Варяг шумно выдохнул. Нет, ложная тревога!

Он вернулся к кровати, прилег рядом с Людой и осторожно приложил пальцы к багровой полоске на ее запястье — жестокому напоминанию о ее недавнем страшном приключении.

— Болит?

Она невольно отдернула руку и поморщилась.

— Нет, Владик, уже не болит… Вспоминать больно!

— А ты не вспоминай! — Он коснулся губами ее лба. — Все уже позади!

— Лучше бы ты сказал: все впереди! — лукаво улыбнулась Люда. Прижавшись к ее телу, он вдруг ощутил прилив горячего желания и стал покрывать ее лицо и шею поцелуями, еще сильнее распаляясь от собственной нежности…

Сквозь узкий проем между тяжелыми портьерами в комнату проскользнул бледный луч холодного ноябрьского солнца.