Не подлежало сомнению, что, расставшись со сборной, Юрий Сёмин обретет свое привычное место у руля «Локомотива» — ведь срок «командировки» истек. Но скоро выяснилось, что закрывать ее никто не собирается. Более того, в своем обвинительном интервью «Советскому спорту» по адресу бывшего главного тренера «Локо» Филатов признал, что еще в апреле ему «стало ясно, что возврат Сёмина в клуб будет проблематичен». Выходит, руководство «Локомотива», выписывая главному тренеру командировочное удостоверение, попросту обмануло его, стремясь поскорее выставить за дверь, чтобы начать хозяйничать в клубе полновластно. И в одном из ноябрьских интервью президент ФК «Локомотив», как бы мимоходом, поспешил заявить, что он не видит Сёмина в команде железнодорожников. Экс-наставнику «Локо» как бы ставили в вину его решение возглавить сборную России, словно забывая при этом, что главным образом игра и результаты сборной обеспечивают престиж национальному футболу, что это сборная его и, кстати, их, его обвинителей, родины, а не какого-нибудь Гондураса. Выбор Сёмина выглядел логичным с любой точки зрения, в том числе и с профессиональной. Какой тренер, пребывающий в здравом уме, откажется от предложения возглавить национальную команду, тем более на условиях совместительства? А если бы Сёмин в той тяжелой для сборной ситуации отверг предложение руководителей РФС, болельщицкие массы, общественность, пресса дружно посчитали бы его не только не патриотом своей страны, да еще и, чего доброго, просто трусом. А то, что совместительство оказалось ловко подстроенной ловушкой, Сёмина ли это вина? Он шел в сборную не корысти, личной выгоды или престижа ради, а, как раньше говорили, исполнить свой долг перед родиной. Чтобы просто засветиться в ее истории, у него и в мыслях не было. Иначе не отказался бы от предложения Мутко продолжить работу с командой после завершения отборочного цикла чемпионата мира.
— Наверное, по взглядам на развитие клуба мы с руководством «Локомотива» перестали понимать друг друга, — уклончиво комментировал ситуацию Сёмин. — Кроме того, в период моего отсутствия в «Локомотиве» происходило много вещей, которые мне непонятны. Эштрековым не была сохранена атмосфера единства между клубом, игроками и болельщиками. Последних перестали пускать на базу. Для меня это — нонсенс. Как и запрет вывешивать на трибунах некоторые баннеры, не носившие оскорбительного характера. По-моему, баннеры — нормальное явление: люди приходят болеть и имеют право в рамках приличий высказывать все, что хотят. Тем более что наши болельщики хорошо воспитаны. Непонятен мне и карт-бланш, который Эштреков выдал Биджиеву в селекционной политике. Пока я работал в клубе, ни одно приобретение не совершалось без учета мнения главного тренера. Теперь же новичков был целый поток, но, по-моему, ни с одним не угадали. Непонятно и вмешательство в чисто тренерские вопросы — когда замены делались чуть ли не с трибуны. Эштреков не смог сохранить необходимую рабочую обстановку — отсюда и результаты. Он — хороший тренер, но в большей степени исполнитель, как человек — несколько суховат, не способен создать во время тренировки радостную атмосферу. Если бы я почаще заезжал на тренировки команды, пару раз заглянул бы в раздевалку перед ответственным матчем, «Локомотив», скорее всего, выиграл бы чемпионат.
На вопрос, есть ли ощущение, что Эштреков его предал, и будет ли он снова работать со своим прежним первым помощником, Сёмин отвечал:
«Такого ощущения нет. Но работать с ним я точно не буду».
Однако личные обиды для Сёмина были ничто по сравнению с неудачей команды. Подготовительный этап, проведенный под его руководством, получился плодотворным, как никогда. По уровню нагрузок команда превзошла все свои прежние максимумы. И хотя ее старт в чемпионате по традиции вышел неровным, с мая она резко пошла в гору. Нужно было только оптимально спланировать перерыв между первым и вторым кругом, а при отрыве от соперников в 13 очков перейти на привычную игру от обороны — контратаки у железнодорожников получались идеально. Запас был сверхпрочным, и «свои» чемпионские очки «Локомотив» без сомнения набрал бы. Может быть, Эштреков так бы и поступил, но, постоянно слыша за спиной, что «Сёмин сделал бы вот так», он пошел собственным путем, подначиваемый еще и «добрыми советчиками»:
«У нас все получится и без него».
Поддерживали революционный тренерский дух и отзывы прессы, находившей игру «Локомотива» более атакующей и зрелищной. Закулисная возня становилась, как бывает в подобных случаях, достоянием исполнителей. Они не могли не чувствовать, что партитура фальшивит. И душевное равновесие покинуло команду.
К сожалению, в клубе появилось много случайных людей, к которым можно отнести и кое-кого из бывших игроков «Локо». Новое окружение Филатова настраивало его против Сёмина: мол, о нем столько пишут, а о президенте молчок, выходит, тренер всему голова, хотя Сёмин в отношениях с руководством на людях никогда не переходил норм служебной этики. Размышляя о странности некоторых плодов селекции «Локомотива», невозможно было не задаться вопросом: кому и зачем понадобилось приобретать Бикея, Каньенду, Руополо, не соответствовавших «Локо» по игровым, а Бикей и по человеческим качествам. Сёмин наверняка знал разгадку локомотивских шарад, но сор из родной, хоть и отринувшей его избы не выносил.
— Того «Локомотива», которому я был предан на протяжении большого периода жизни, уже нет, — подтверждал и Сергей Овчинников. — Не говорю, что это плохо — строится новая команда, и, возможно, она будет даже лучше прежней. Но привык чувствовать себя свободно, а многого в перестройке «Локомотива» не понимаю. Комфортная для меня атмосфера общения в самом клубе и с болельщиками ушла. Ушли или уходят многие из тех, кто создавал неповторимую ауру «Локомотива». Причем речь не только о футболистах и тренерах — о работниках клуба тоже. В команде, где всегда была очень демократичная обстановка, появилась вдруг какая-то строгость. Может, это и неплохо, но то, что строили два десятилетия, разрушилось. А нового создать пока не сумели.
Не успел Сёмин пережить отречение от него «Локомотива», как получил предложение от председателя совета директоров ФК «Динамо» (Москва), а фактически владельца клуба на тот момент Алексея Федорычева возглавить команду. Приглашение было поддержано председателем Центрального совета «Динамо» Владимиром Проничевым, председателем попечительского совета Сергеем Степашиным и генеральным директором клуба Юрием Заварзиным. «Динамо» к тому времени пребывало в разрухе, растеряло свои славные традиции, разброд и шатания в клубе достигли высшей точки, и все, кому дорог был бело-голубой флаг, искали выход из этой неразберихи. Сёмин выглядел в нашем футболе олицетворением стабильности. И его позвали, пообещав неограниченный кредит доверия.
— Думаю, совместными усилиями мы «Динамо» поднимем, — говорил Сёмин при своем вступлении в должность главного тренера команды, с которой была связана лучшая пора его игровой карьеры.
Чего только не обещали за его согласие — и лучшую в стране учебно-тренировочную базу — уже к июню (ее сдали только в этом году), и суперсовременный стадион на месте Малой спортивной арены Петровского парка (кто не знает, она до сих пор сохранила первозданный вид), и школу-интернат для талантов со всей России. И, конечно, полную тренерскую независимость в решениях.
— Я достаточно самостоятельный человек, чтобы не позволить вмешиваться в мои тренерские дела, — рассуждал Сёмин. — И люди, руководящие «Динамо», отдают себе в этом отчет, в чем я убедился в долгих беседах с ними. В конце концов, я человек контактный и уверен, что найду общий язык со всеми.
Но уже с первых сборов Сёмин понял, что единства нет не только в команде, но и в руководстве, что в своем доме он не хозяин. Его попытки поставить на место зарвавшегося Коштинью, открыто противопоставившего себя и возглавляемую им группировку легионеров остальному коллективу, нарывались на постоянное противодействие Федорычева. Один из крупнейших российских бизнесменов и большой любитель футбола доверил комплектование команды известному португальскому футбольному агенту Жорже Мендешу, наваривавшему солидные проценты с каждой сделки. По инициативе Мендеша в «Динамо» за многие миллионы долларов оказались отыгранные португальские футболисты, хотя кое-кто и со звучными в недавнем прошлом фамилиями. Но никто не поинтересовался их желанием защищать бело-голубые цвета, которым они, как оказалось, вовсе не горели. Саботаж легионерами тренировочного процесса принимал все более явные формы.
Находясь с «Динамо» на сборе в Израиле, я замечал, что некоторые иностранцы даже в обычной обстановке игнорируют своих российских партнеров, поглядывают на них свысока, требуют себе особых условий, хотя для возрождения «Динамо» еще и палец о палец не ударили. А об уважении к тренерскому авторитету и говорить не приходилось. Коштинья, например, постоянно бравировал тем, что тренер для него не указ, у него прямой контакт с самим боссом — с Федорычевым. Сёмин постепенно понимал, в какую историю он вляпался, — даже после иных поражений «Локомотива» не приходилось видеть его таким мрачным. Мрачным, но не подавленным, а, как всегда, настроенным на борьбу за профессиональное отношение к футболу, за славное имя «Динамо». Правда, вскоре он ощутил, что союзников в этой борьбе у него не так уж и много. Активную позицию занимал Борис Игнатьев, приглашенный Сёминым на роль спортивного директора. Серьезную моральную поддержку главному тренеру оказывал и Сергей Степашин. Алексей Федорычев тоже прекрасно понимал и Сёмина, и ситуацию и при другом раскладе, безусловно, пошел бы навстречу главному тренеру по всем вопросам, санкционировал бы «чистку» в команде. Однако с легионерами уже были заключены многотысячные контракты. И естественно, после их разрыва пришлось бы выплачивать крупные неустойки. А тут еще Федорычеву в нарушение прежних договоренностей отказали во владении Петровским парком, который обещали отдать под его бизнес. И главный динамовский шеф утратил интерес к своему спортивному проекту, еще в феврале начались задержки зарплаты футболистам, в ответ на которые некоторые легионеры, и прежде не сильно себя утруждавшие, стали и вовсе работать с прохладцей, а свое недовольство вымещать на тренере, поскольку других официальных лиц клуба почти не видели. Федорычев, от которого зависело финансовое благосостояние клуба, стал избегать встреч, телефонных разговоров с главным тренером. Но Сёмин пытался сражаться до последнего.
Старт в чемпионате бело-голубые, несмотря на приход опытных, находившихся в расцвете сил Сергея Овчинникова, Дмитрия Хохлова, Игоря Семшова, провалили, что на фоне скомканной предсезонной подготовки выглядело естественным. Можно себе представить, какую ностальгию в этой обстановке испытал Сёмин, увидев на матче с «Локомотивом» баннер в руках его давних поклонников: «Спасибо, Палыч! Вперед, "Локомотив"»! Динамовские болельщики на каждом матче тоже выражали Сёмину свою поддержку, не считая его виновником неудач команды, понимая суть происходившего. Сергей Степашин, другие заинтересованные лица пытались найти для своего клуба нового инвестора, но этот процесс оказался нескорым. Видя, что тренер уже на пределе, Степашин говорил ему:
«Потерпи еще немножко, не дергайся. Понимаю, как тебе тяжело, но со временем мы найдем выход из положения».
И Сёмин терпел. А команда продолжала играть через пень-колоду. Когда же 4 августа некоторые игроки просто-напросто отвозили тачку в матче с «Торпедо», что привело «Динамо» к крупному поражению, тренерская чаша терпения переполнилась, и он подал прошение об отставке. Ему стало уже невмоготу отвечать за чужие грехи перед болельщиками, футбольной общественностью.
— Неудачи «Динамо» — трагедия и для клуба, и для Сёмина, — комментировал отставку динамовского наставника заслуженный тренер СССР Валентин Иванов. — Ну и скажите, кого теперь назначать главным в «Динамо»? Кто справится с этой, извините за выражение, интернациональной оравой?
Никто не подталкивал тренера к уходу. Более того, и Степашин, и другие руководители клуба уговаривали его изменить решение. И в конце концов даже обиделись, когда он настоял-таки на своем. Высокий профессионализм, блестящая тренерская репутация Сёмина оказались слабым оружием в борьбе с динамовской неразберихой.
— Я ушел в интересах клуба, — как всегда, деликатно объяснял Сёмин. — Впервые в тренерской карьере у меня возникли расхождения с большой группой игроков. Так готовиться к матчам, как они, было за рамками моего понимания. Отдельные футболисты пренебрегали заданиями, которые получали на предыгровых установках, не проявляли должной самоотдачи на поле. Из матча в матч происходило игнорирование тренерской воли. Рычагов управления в моем распоряжении оказалось минимум. Стоило пригрозить футболисту штрафом, как следовал ответ: «Прежде чем штрафовать, выдайте зарплату». На этой почве еще в феврале началось разобщение. Подобное обычно случается, когда клуб, мягко говоря, не очень сильный, когда не клуб руководит игроками, а игроки клубом. Отсутствие единства в коллективе, в клубе, без чего невозможно добиться результата, и подвигло меня к уходу из «Динамо». Клуб был не в состоянии поставить игроков в рамки цивилизованного выполнения своих профессиональных обязанностей. Многим из них тренерская чехарда была только на руку. С диктатом игроков я никогда не смирюсь. Смириться — значит потерять себя.
— Коллектива не было. Сёмин привык в «Локомотиве», что его слово — закон. А в «Динамо» почему-то многое воспринималось в штыки, — свидетельствовал Сергей Овчинников.
И из трудной динамовской ситуации Сёмин наверняка вышел бы с честью (не в таких переделках приходилось бывать), если бы опирался на реальную поддержку владельца клуба, других руководящих инстанций. В этой связи он часто вспоминал ситуацию, когда еще в начале его локомотивского тренерского пути группа игроков заявила начальнику Московской железной дороги Ивану Паристому:
«Нас не устраивает тренер Сёмин».
На следующий день Паристый собрал команду и при всех обратился к главному тренеру:
«Убирай, кого считаешь нужным. Даже если это чревато вылетом в низшую лигу. Если придется освободить всю команду, наберешь новую. Но в ней должны править дисциплина и порядок».
Тогда Сёмину пришлось отчислить трех игроков, и команда пошла в гору. И с тех пор нормальная атмосфера в «Локомотиве» стала традицией. Федорычев же не мог решиться на что-то подобное, слишком много средств им было вбухано в команду, в игроков, он все еще надеялся получить от своих «кредитов» хоть какую-то отдачу. А команда пожинала турнирные плоды организационного бедлама.
— В «Динамо» я приобрел новый хороший, даже, сказал бы, колоссальнейший опыт, — подводил Сёмин итог очередного этапа своей работы. — Считаю, что собственного профессионального лица я там не потерял, действовал исключительно в интересах футбола, результата. «Динамо» в организационном отношении очень сложный клуб. Много разных влиятельных людей в руководстве и вокруг.
Не только Сёмин что-то приобрел в «Динамо», несмотря на турнирные неудачи, но и «Динамо» благодаря ему приобрело немало. Вряд ли наследник Сёмина на тренерском посту Андрей Кобелев сумел бы так быстро очистить команду от «мусора», если бы самую грязную, черновую работу по этой части не проделал его предшественник. Вряд ли сейчас команда и ее главный тренер купались бы в комплиментах, если бы Сёмин не настоял на заключении контрактов с вратарем Антоном Шуниным, с полузащитниками братьями Комбаровыми, которые во многом определяют лицо нынешней прогрессирующей команды. С первых же своих шагов в «Динамо» Сёмин старался сколотить российское ядро, здоровую сердцевину, на базе которой, усилившись легионерами только при одном условии — что они будут сильнее отечественных воспитанников, начать штурм пьедестала почета российского чемпионата с последующим достойным выходом в Европу. Для этого он и пригласил под бело-голубые знамена не просто опытных, но честолюбивых и характерных игроков Сергея Овчинникова, Дмитрия Хохлова, Игоря Семшова, надеясь с их помощью развернуть в команде своего рода патриотический фронт, разгрести «португальскую свалку». Все вместе они выдюжили бы. Но вмешались привходящие обстоятельства, прежде всего финансовые, и реализовать сёминские задумки выпало уже его преемнику.
— Вне всякого сомнения, «Динамо» в итоге встало на верный путь, — говорил Сёмин. — Поздравляю Андрея Кобелева, сумевшего наладить в команде обстановку, и хочу пожелать успехов как команде в целом, так и ребятам, которых я в нее брал. Мне приятно, что дела у них сейчас складываются хорошо.