- Вылезай.

- Ничего не вышло, да? - ей захотелось заплакать. Столько усилий и все напрасно. Клейма не исчезли - наоборот, стали видны еще ярче и пульсировали, отзываясь болью.

- Обряд еще не закончен. Вылезай.

Менять горячую ванную на ледяной воздух совсем не хотелось, но Дженни стиснула зубы и, рывком подтянувшись, выбралась из воды. Тут же налетел ветер. Еще более злой и резкий, нечеловечески холодный. Девушка ухватилась было за платье, но шаманка покачала головой и сунула ей в руки чашу.

- Пей.

Отвар был горек и горяч, словно только что с огня. Дженни пила его, обжигаясь. Быстрее бы вернуть посудину и снова съежиться, хоть немного закрыться от пронизывающих объятий ветра.

Но когда она осушила чашу, ветер резко улегся. Стало тихо. Очень-очень тихо. Так, что Дженни могла расслышать потрескивание поленьев в очаге шатра.

А еще исчез холод. Теперь внутри медленно разгоралось пламя, оно грело Дженни, и уже плевать, что они в горах, что сейчас ночь и до начала зимы осталось всего несколько дней. Пламя расходилось по телу, оглаживая девушку горячими ладонями. Захотелось отдаться танцу, выйти на ночную охоту, загнать дичь и, впившись белыми клыками в горло, глотнуть соленой крови…

В тишине раздался отрывистый смех, и лишь мгновением позже Дженни поняла, что смеется она сама. Она вскинула лицо к луне, и из груди помимо ее желания вырвался протяжный звериный вой.

Луна на небе подмигнула в ответ на зов. Вспыхнула, проложив дорожку из света прямо к Дженни. Бледный луч коснулся руки, обвился вокруг запястья и потянул за собой по серебристой дороге.

Оставленное за спиной тело скрутила судорога трансформы. Оно упало на четвереньки, выгнулось, превращаясь в огненно-рыжую волчицу, но Дженни уже не видела этого. Она шла за луной, не оглядываясь.

***

- Папа, папа! Смотри как я могу!

- Чего? - он поворачивается и обдает ее запахом перегара.

Девочка сводит брови, надувает щеки. Мгновение и платьице опадает на пол. В пройму горловины высовывается любопытная мордочка, поблескивают глазки-бусинки. Рыжий волчонок восторженно тявкает, молотит по воздуху смешным хвостиком и лезет обниматься.

Но папа не рад. Он вскрикивает, отшатывается и принимается ругаться.

- Какого… - дальше идут слова, которых она не знает. - Чтобы я больше никогда подобного не видел, Дженнифер! Ты, мать твою, кто? Человек или погань мохнатая?! Если человек и то и веди себя по-человечески!

Он еще долго отчитывает ее, а волчонок жалобно скулит, не в силах понять, в чем и он провинился.

Родители ругаются. Они думают, что Дженни спит, но она не спит. Подслушивает, прижав к стене ухо.

- Какого хрена, Бренда?!С кем ты ее нагуляла? Кто-то из твоих, да?

- О чем ты, Кайл?

- Думаешь, подсунуть мне на воспитание своего ублюдка - это очень смешно, да?! - он повышает голос, почти орет.

- Дженни твоя дочь.

 - Она оборачивается! Это по-твоему что?!

Девочка скулит. Ей страшно. Она не хочет, чтобы мама и папа ругались.

- Она твоя копия, Кайл! Посмотри хотя бы на волосы. Луна благословила наш брак. Разве плохо, что девочка может защитить себя?

- Моя дочь не должна превращаться в блохастый комок шерсти!

Это все из-за нее. Она была плохой. Так делать нельзя - папа будет сердиться.

Соседские мальчишки дразнятся, доводя до слез. Не в первый раз, это у них такое развлечение - подкараулить после школы и издеваться.

- Вонючая-мохнатая, уродина хвостатая.

Она идет с гордо поднятой головой, делая вид, что ее это нисколечко не задевает. Мама говорила: надо не реагировать и тогда они отстанут.

Не отстали. В спину летит комок грязи, еще один разбивается о подол форменного школьного платья, и в глазах темнеет от ярости. Дженни стискивает кулаки и бросается в драку. Поначалу, у нее даже получается опрокинуть главного задиру. Она наваливается на него сверху, лупит кулаками.

- Вот тебе! Вот!

Потом другие мальчишки приходят в себя и спешат на выручку приятелю. Дженни пинается, кусается, но она одна, а их много и они старше. Не так уж трудно одолеть мелкую тощую девчонку.

Репьи в волосах, платье вывалено в пыли, а противники злорадно гогочут. Один сидит на Дженни, навалившись всем весом, и удерживает руки, другие пользуются моментом, чтобы поиздеваться. Кто-то плюет в лицо и это становится последней каплей.

Мальчишка плюхается в пыль, а на месте девочки поднимается волчонок. Пока еще мелкий, размером с некрупного бульдога, но глаза пылают взрослой яростью, и каждое движение выдает смертельно опасного хищника. Противники разбегаются с испуганными криками - все кроме главного обидчика. Тот сидит на земле и смотрит круглыми от ужаса глазами.

Волчонок обнажает клыки и повинуясь инстинкту делает рывок к горлу. В последний момент мальчишка успевает вскинуть руку. Когда зубы смыкаются чуть ниже локтя с хрустом дробя кость, а рот наполняется горячей кровью, Дженни приходит в себя.

Но уже поздно.

Полные укоризны взгляды мамы. Снова орущий отец - ему пришлось оплатить лечение пострадавшему. Шепотки за спиной. Соседи показывают пальцем, одноклассники шарахаются, как от чумной.

Но хуже всего - ужас в глазах того самого соседского мальчишки. Когда Дженни пришла навестить его в больнице, он забился в шкаф и плакал, умоляя убрать ее из палаты.

Она монстр. Чудовище.

Вечером приезжает незнакомец, которого мама велит называть “дядя Оуэн”. Дженни отправили в кровать пораньше, но она, догадавшись, что речь пойдет о ней, снова подслушивает.

- А что ты хотела, Бренда? Волк не должен расти среди людей. Давай я заберу ее в стаю.

Нет! Только не это!

Она превращается в чудовище, поэтому ее заберут у мамы и папы.

- Я не знаю, Оуэн…

- Так будет лучше в первую очередь для самой Дженнифер. Подумай о ней.

Нет!

Дженни врывается в комнату с плачем.

- Мамочка, пожалуйста, не отдавай меня! Я обещаю, что никогда-никогда больше не позову ее!

- Уходи!

Как больно гнать ее.

- Уйди, спрячься! Тебя не должно быть. Или…

Или страшный чужой “дядя Оуэн” заберет Дженни у мамы. Насовсем.

Волчица скулит и ластится. Она не понимает почему должна уходить от своего человека. Им же было так хорошо, так весело вместе. Дженни всхлипывает, стискивает кулаки и повторяет:

- Уходи! Уйди, пожалуйста.

И когда рыжий зверь все же уходит, когда опускается засов на каменной двери, вдруг накатывает такая безграничная бесприютная тоска, что хочется завыть.

И забыть. Все забыть.

Лучше не помнить, не знать, что у тебя когда-то был волк, чем снова и снова вспоминать, что сама от него отказалась…

***

Раум честно выждал час. Потом подумал, накинул время на дорогу в оба конца - неизвестно еще как долго идти туда, куда шаманка повела Дженни. Кстати, куда?

Демон с досадой осознал, что нихрена не выяснил, ни о месте проведения ритуала, ни о порядке, ни даже о том, сколько времени он займет.  Что это с ним? Похоже, при аварии он приложился головой крепче, чем думал.

Если бы ждать потребовалось больше одного-двух часов, шаманка бы его предупредили. Или нет? Эти говорящие с духами все с придурью, от них чего угодно ожидать можно.

А он, между прочим, волнуется. Как-никак доверил старой ведьме самое ценное, что у него есть.

Демон бросил взгляд на часы, потом перевел за окно автомобиля. Смеркается. Еще полчаса и ему придется искать пропажу в полной темноте.

- Пошло все нахрен, - выругался он.

Оставив под лобовым стеклом записку, на случай, если Дженни с шаманкой вернутся к машине раньше него, Раум бодрым шагом отправился по той же тропе.

Его расчет оправдался. Дорожка уверенно вела вверх, никаких развилок и прочих неприятных сюрпризов. Пока он поднимался стемнело окончательно и пришлось призвать “светляка”. Добравшись до перевала, демон бросил взгляд вниз. Ничего не разобрать, даже с его отличным сумеречным зрением. Склон тонул в чернильной мгле.

К счастью, тут тоже была тропа. Она уводила дальше по кряжу, и демон последовал по ней, предусмотрительно оставив магическую метку. Заблудиться ночью в горах в его планы точно не входило.

Всего через пятнадцать минут с левой стороны что-то забрезжило. Демон подошел к краю, погасил “светляка” и восхищенно выругался.

Красиво.

Сияющие в темноте озера походили на драгоценные камни на черном бархате. Если где и проводить обряд, то в таком месте.

Музыка настигла его на середине спуска. Негромкий и хрипловатый голос окарины, он так гармонировал с озерами, скальными пиками и звездным шатром неба, что на мгновение Рауму показалось, что поют сами горы.

Но, разумеется, это было не так.

Звук оборвался, и на тропе, преграждая демону дорогу, выросла черная тень.

- Что, не дождался, крылатый? - в голосе шаманки звучала насмешка.

- Я не люблю ждать, - ровно ответил Раум. - Где Дженни?

- Спит. Обряд закончен. Твое счастье, что ты не пришел раньше, когда я взывала к духам. Ты силен, крылатый, но духи не слабее тебя. И они любят дерзости, а ты дерзок.

- Я вообще везунчик, - вряд ли шаманка уловила скрытый в его словах сарказм. - Получилось снять клеймо?

- Да, Луна ответила на наш зов.

Он выдохнул с облегчением и легкой грустью. Хорошо. Хоть и жаль - ему бы хотелось знать, что рыжая принадлежит ему полностью.

- Если обряд закончен, я хочу забрать Дженни.

- Будет лучше, если она проведет эту ночь здесь.

- Тогда я хочу остаться с ней.

Женщина кивнула с таким видом, словно и не ожидала ничего иного.

- Правильное решение, крылатый. Долина Меокуэни и духи гор будут свидетелем вашего союза.

- Чего? - не понял Раум.

- Следуй за мной.

Взглянув в отрешенное лицо шаманки, он решил обойтись без вопросов. Ну ее - шаманы все долбанутые, это даже дети знают.

К тому же Дженни волновала его куда сильнее. Настолько сильно, что он едва удостоил взглядом светящиеся озера, когда проходил мимо. Только отметил, что магией от них фонит неслабо. Похоже, здесь расположена одна из естественных точек выхода глубинных магических жил. Неудивительно, что шаманка уволокла Дженни снимать печать с ауры именно сюда.

Женщина показала на сшитый из шкур шатер. Ого! Настоящее типи, с какими предки нынешних волков кочевали по равнинам тысячи лет назад еще до великого Исхода других рас. Прямо как в музей сходил.

- Твоя нареченная там, - она подняла лицо к небу. - Луна смотрит. Это хорошая ночь для брака.

Демон закашлялся от неожиданности. Это что такое она имела в виду? Какой брак?

- Пригнись, - приказала женщина, а когда демон неохотно последовал ее словам, обмакнула палец в банку с резко пахнущей мазью и начертила у него на лбу какой-то знак. Раум неплохо разбирался в рунистике, но навскидку узнать символ не смог.

- Надеюсь, это не какое-нибудь ругательство, - проворчал он, чувствуя все нарастающее раздражение. Вся эта мистическая хрень и нетрадиционные магические практики здорово напрягали.

- Благословение, - коротко ответила шаманка. - Я ухожу. Теперь с вами будет только Луна и горы.

И действительно ушла. Очень мило с ее стороны.