Плато Лежбище Драконов

– Смотрите, смотрите! Лежбище драконов!!! – завопил Скелет.

Ну кто бы не понесся к борту? Как вы говорите – драконы? Нет, правда, они настоящие? Так вот почему никто не встречал драконов! Потому что живут они за Концом Света – на границе Верхнего и Нижнего Кошачьих морей…

С правого борта открывался вид на морщинистое плато. Казалось, там и правда лежат драконы, хребтами упираясь в небо. Посапывая во сне, они пускают из носа и ушей густой белый дым. Его облака проносятся над «Ночным кошмаром», распространяя затхлый запах. Так могла бы пахнуть Дремучая Древность.

– Драконы существуют только в сказках, – заметил Архивариус. – А это обычные вулканы.

– Но их тут сотни! – возразил Скелет.

Чувство досады мешало ему смириться с реальностью. Ну почему бы, пускай не всем, пусть одному из вулканов не оказаться огнедышащим монстром?!

– И все же, – Архивариус склонился над картой Новых Земель, раздумывая, сможет ли он сочинить столько названий, – и все же это вероятнее лежбища драконов…

– Так и назовем плато, – подсказала пирату Джен. – А чтобы выдумать сотню имен, у нас впереди целая вечность.

Архивариус поправил сползающий на глаза тюрбан, чтобы получше разглядеть капитана.

– Мне нравится открывать новые земли, – осторожно начал он. – А ты произносишь «вечность» так, словно где-то ждет игра интересней… Какая, хотелось бы знать?

Действительно, какая? Какие могут быть другие дела, от которых так же захватывает дух? Разве не этого – Большого Путешествия и Великих Открытий – она хотела? Но отчего же тогда при виде вулканов, разделяющих Нижнее и Верхнее Кошачьи моря, ее охватывает такая тоска?

– Я просто хочу домой, – наконец ответила Джен.

– Домой? – переспросил Архивариус. – Когда ты произносишь слово «дом», ты что имеешь в виду? То место, откуда ты родом?

Стоящий так близко, словно прикрывал капитана от ветра, Железный Коготь прислушивался к разговору.

– Нет, не туда! Я и раньше не слишком-то в нем уживалась…

– Тогда куда же ты хочешь? Где твой дом?

«У тебя нет другого кусочка суши в Кошачьем море, кроме этой палубы», – так говорил ее отец, капитан Корноухий. Три тысячи селедок, он абсолютно прав! «Ночной кошмар» – ее единственный дом. Сорокапушечная плавучая крепость.

Нет такого места, где на чердаке с креслом-качалкой хранились бы сундуки и коробки, оберегающие от пыли тысячу мелочей, рассказывающих историю твоей жизни. Где, заперев засов и ставни на окнах, можно на время отдохнуть от приключений, ощутив себя в безопасности. Где, когда ни вернись, хоть через год, хоть через десятилетие, тебя встретит все тот же знакомый с детства запах. Где можно взахлеб рассказывать про шторма и абордажи, горевать о потерях и ободранных хвостах, одним словом – оставаться самим собой, находя сочувствие.

Некуда возвращаться. Ни ей, ни Железному Когтю, ни Архивариусу, ни Скелету, ни Уте-Путе… Не существует ни одной страны, ни единого города, ни хотя бы крохотного островка, куда пирату можно вернуться.

И все же…

– Я хочу туда, за вулканы. – Джен показала направление. – В Верхнее Кошачье море.

– Кто нас ждет, кроме стаи озлобленных гиен с приказом повесить на главной площади Гавгадоса?

– После всех испытаний кого испугают гиены или этот крошечный пудель – их император?! – Джен упрямо топнула. – Я хочу вернуться назад. Какой смысл открыть новый мир, если не можешь получить за это награду?!

– Виселицу? – ехидно уточнил Архивариус.

– Восхищение! – воскликнула Джен. – Знать, что никому не расскажешь о своих открытиях, – что может быть хуже? Я как будто в просторной, но запертой клетке. Ни вырваться отсюда, ни похвастаться тете, папе, Джонни-Воробушку, ни утереть нос Мурлин и Пурлин… Что? Что ты так смотришь?

– Это называется тщеславием. В книгах пишут, нет хуже напасти.

– Поищи в других книгах! В них это называется честолюбием, – поправила пирата Джен. – Оно заставляет совершать невозможное, а значит, в нем нет ничего плохого.

– Но Архивариус прав, – вмешался Железный Коготь, – возвращение для тебя опасно.

– Опасней, чем что? Удирать от ядовитых моллюсков? Или спускаться по бурлящей реке? О чем ты вообще говоришь?!

– Моллюсков я хотя бы мог уничтожить. А там, наверху…

– Ну, что будет там? – допытывалась Джен.

– Не знаю. Вдруг вместо восхищения и почестей ты получишь совсем другое? От этого я не смогу тебя защитить.

Он хотел бы добавить, что совсем не уверен, будет ли ей там нужен. Но снова промолчал. Как будто невысказанный страх не может и воплотиться.

– Смешно, – вдруг прыснула Джен.

– Неужели? – Коготь недоуменно взглянул на капитана.

– Смотри! – Джен приподнялась на цыпочки и так перегнулась за борт, что помощник встал позади, готовый в любую секунду схватить ее за хвост. – Мы идем на крошечной скорлупке вдоль лавового плато. Того и гляди любой из этих гигантов начнет плеваться в нас магмой. А ты находишь это вполне безвредным по сравнению с крахом моих надежд.

Она повернулась. Подняла смеющееся лицо:

– Ну и что ты сделаешь, если здесь и сейчас начнется извержение вулкана?

Если бы прямо сейчас началось извержение вулкана, он бы ее поцеловал. Это Коготь знал точно. За секунду до гибели совершенно не важно, что будет дальше. Но ни один вулкан не спешил к нему на помощь.

– А что, дрейфишь?

– С тобой – нет, – тихо ответила Джен. – Иногда мне кажется, случись настоящий конец света, ты бы и тогда придумал, как же меня спасти… Это оттого, что я тебе как сестра, правда?

– Да, – не слишком уверенно произнес Железный Коготь, отступая.

Что-то неладное творилось с его ушами: будто кто-то зажал их кончики раскаленными щипцами.

 

Снова вверх

Нет ничего обиднее, чем блуждать вдоль границы морей и не знать, как подняться из Нижнего в Верхнее. Каждый, кто находился в каюте Джен, ломал голову над одним вопросом: как попасть «домой»?

– Может, найдем дырявый вулкан? – предложил Скелет. – Такой, у которого в брюхе – вход для корабля.

– А дальше что? – грубовато спросил Весельчак, отбирая у Ути рогатку. («Стрелять только на открытом воздухе!») Уж они-то с малышкой знают, каково забираться в вулканы!

– Ну как… Вулкан просыпается, начинает бурлить и плеваться, а нас и корабль выкидывает вверх…

– Остров Кошкоедов далеко, – проворчал Весельчак.

– А это здесь при чем? – не понял Скелет.

– Как «при чем»? Нас же выкинет из вулкана в виде шашлыков?..

– Дамба! – уверенно произнес Вегетарианец, величайший пират-изобретатель. – Если найти речную долину, я смогу спроектировать дамбу!

Он схватил перо и чернила:

– Вот смотрите: находим каньон. Строим пару плотин. Позади себя заваливаем течение бревнами. Потоки с Верхнего моря наполняют шлюзы – корабль из первого поднимается во второй. Та-а-ак… теперь уже выше по течению снова заграждаем реку… Потом – еще… Получаются такие водные ступеньки…

– …По которым мы будем подниматься полжизни, – заметила Джен.

– Но это ТАК интересно! – Пират с горечью свернул свою схему. – Жаль, что ты не хочешь ждать. Я бы изобрел.

В каюте капитана стало тихо. Дженифыр потерла виски. Вздохнула.

– Что ж… Если идей больше нет, то штука с названием «дамба» мне нравится больше, чем план с вулканом. Будем искать ущелье!

* * *

– Невозможно, – сказал Вегетарианец, оценивая «находку».

«Ночной кошмар» стоял в устье реки, несущейся мимо скал. В том самом месте, где, гремя и пенясь, река успокаивалась в море. Стены нависали над водой, делая каньон похожим на желудок окаменевшего дракона. С этих стен, издавая чудовищный грохот, неслись бесчисленные водопады: Верхнее море хлестало через край.

– Что? Что ты сказал? – перекрикивая водопады, спросила Джен. – Я ничего не слышу!

– Я говорю – НЕВОЗМОЖНО!!! – заорал Вегетарианец. – Нам не продвинуться против течения! А если продвинемся – не удержать корабль на месте! Нас разобьет о скалы. СРАЗУ В ЛЕПЕШКУ! И мы не сможем построить дамбу! Все будет сносить! Что?! Я говорю: ДАМБУ СНЕСЕТ ТЕЧЕНИЕМ!

Джен зажала уши:

– Никогда, никогда не произноси это слово – «невозможно»! Ненавижу его! Что оно вообще такое? Все, что мы делали раньше, разве было чем-то возможней?! Попасть за Конец Света, обойти на крошечном судне неизведанный мир, открыть тысячу рек, островов и вулканов – кто это мог представить?! Но мы как-то справились, верно? А теперь я хочу домой! Все слышали?! Мы отправимся домой, и мне все равно, как мы это сделаем!

– А вдруг в этом ущелье обитают чьи-нибудь души? – с надеждой спросил Скелет. – Заблудшие? Надо же им где-то обитать?..

– Не тут, – отрезал Вегетарианец. – Ни одна душа не сможет подняться по этой реке. Мы будем первыми. И, полагаю, последними.

Капитан Дженифыр Котес, поджав губы, внимательно разглядывала скалы каньона.

– Так ты говоришь, надо перегородить реку? И быстро? Чем-то настолько тяжелым, чтобы оно не двинулось с места?

Джен показала на острие одной скалы: покрытая мхом глыба головой каменного великана возлежала на могучих плечах.

– Это не подойдет?

Вегетарианец смотрел на Дженифыр с восторгом и изумлением:

– Ну да, конечно! Так-так-так: закон сохранения импульса… радиус вектора скорости… угловой момент… я бы сделал чертеж в проекции, чтобы наверняка. Это, конечно, не совсем «ступеньки», но тоже может получиться…

– Хорошо. Рисуй чертеж своего… гм… «радиуса»… Где Весельчак?

Канонир «Ночного кошмара» оказался рядом.

– Видишь эту штуковину? Взорви ее и обрушь. Архивариус выпишет дюжину бочек с порохом. Да, и не бери с собой Утю… Железный Коготь!

– Здесь, мой капитан.

– Надо просто попасть в эту реку. Пройти дальше вон той скалы. Сделать так, чтобы Весельчак вернулся. И, пока вода поднимается, удержать корабль на месте.

– Сделаем, мой капитан!

Джен возвращается домой. Нет в двух Кошачьих морях той реки, которая смогла бы ей помешать!

* * *

«Ночной кошмар» продирался в ущелье. Непокорная река сносила корабль обратно. Царапала порогами. Била о камни. Мокрая шерсть пиратов прилипала ко лбу. Лапы пачкали кровью перья штурвала и соленую пеньку канатов.

Разом ударили в воду все якоря. Корабельные пушки выстрелили канатами – кошки прорвали зеленые бороды скал, вцепились в расселины. Корабль закрепился в русле и затанцевал на месте.

Каменный великан позади. Там, волоча бочки с порохом, карабкается Весельчак: размером не больше блохи для этакого исполина. И когда голова великана с грохотом покатилась с плеч, рухнула в воду, разрезанная надвое река поднялась стеной. Понеслась на отважный корабль.

– Накроет! – выкрикнул кто-то.

Волна ударила в корму. Перелилась через борт. Хлестнула по ногам. «Ночной кошмар» застонал и дал крен. Цепляясь за ванты, покатились по палубе пираты.

Капитана ударило о мачту, потащило вниз, в кипящую гневом реку – что ты о себе возомнила, гордячка? – чтобы подхватить и расплющить о мертвую голову великана. Джен успела подумать, что в такой фантастический миг ей нисколько не жалко погибнуть. Только так и должны умирать капитаны пиратов!

– Даже не думай! – сгреб ее в охапку Железный Коготь.

…Джен лежала на мокрой палубе, не шевелясь. Слушала, как, шипя, отползает проигравшая битву река. Видела, как выравнивается по горизонту корабль. Знала по счастливому смеху Ути, что возвращается Весельчак, комично цепляясь за канат. И по радостным крикам пиратов – что река поднимается.

Никогда прежде Джен так не хотелось жить, как в это мгновение. До слез и хохота. Она поклялась себе никогда не умирать. И – «даже не думать».

 

Возвращение

Весть о возвращении «Ночного кошмара» летела от одного берега к другому быстрее, чем самый шустрый фрегат. Ни одна газета не выходила без описаний чудесных открытий. «Конца Света не существует!» – кричали на каждом углу босые мальчишки и заголовки газет. Команду корабля в них величали бесстрашной, а капитана – «наша отважная Джен».

Еще раньше появился вестник «Новейшая гео-графия, или Описание открытий Новых земель, составленное по сведениям из письма Дженифыр Котес, найденного мореплавателем Марко Полоскуном». Газеты цитировали оттуда куски, приписывая от себя фантастические факты – ради красоты и всеобщего удивления.

В считаные месяцы в каждом поместье появилась Карта Нижнего Кошачьего моря. И едва ли не в каждом порту гувернантки разыскивали детей, которых не дождались к обеду.

– Уши бы тебе надрать да высечь, – причитали они как одна, вытаскивая за шкирку сорванца, притаившегося в полусгнившем трюме. – Медом тебе в море намазано? Да пропади он пропадом, этот Конец Света!

Прежде чем осуждать детей, давая добро на порку поп и кручение ушей, советуем ознакомиться с источниками, бытовавшими в те дни на любом побережье. И если после прочтения сердце ваше не дрогнет, а развешанное во дворе белье не покажется манящими вдаль парусами – скорее всего, вы отравлены типографской краской с полос «Биржевых новостей».

Огибая очередной остров, пираты едва сдерживали ноги, желающие пуститься в пляс: в каждом порту их встречали стаи подкинутых шляп, залпы салютов и огни фейерверков. Мир радовался их возвращению, как радуются рождению детей. Да они и чувствовали себя именинниками. Ну и немножко – победителями.

Однако чем ближе корабль подходил к Гавгадосу, тем мрачнее становилось на душе у капитана.

– Можешь ты объяснить, что происходит? – ворвался в каюту обеспокоенный Вегетарианец. – И поверь: я приму только веские причины. Весь мир захлебывается от восторга, рассказывая о твоих подвигах. А ты сидишь тут мрачнее тучи. Да что с тобой такое, малыш?

Джен подняла глаза:

– Прости. Похоже, у меня нет веских причин. Только глупые сны… Но они меня здорово пугают…

– А если я скажу, что попросил Кис-Ки-Сэя приготовить кофе, ты мне расскажешь? Что там происходит, в твоих снах, мой капитан?

И без всякого кофе, как будто только этого вопроса она и ждала, Джен стала беспокойно рассказывать.

– Иногда я возвращаюсь на Гавгадос. В честь меня прием во дворце императора. Мои карманы тяжелы от жемчуга и золота, а в лапах – составленная Архивариусом карта. И вот разные министры просят меня показать, что же я такого открыла. Я раскрываю карту – но в ней пустота. Какие-то детские рисунки вместо островов и вулканов. Отовсюду раздаются смешки, и я мечтаю провалиться сквозь землю, недоумевая, как же это случилось. Тогда я выворачиваю карманы: «Смотрите, смотрите! Я не лгу!» Но вместо драгоценностей из карманов сыплется обычная галька…

– Интересно. А что еще?

– Еще? Мне снится, что «Ночной кошмар» поднимается в воздух. Над нами – облака, под нами – скалы. И вдруг я ловлю себя на мысли, что мы не летим, мы давно уже падаем… Мне становится страшно, так страшно, что хочется кричать. Я открываю рот, но не издаю ни звука. Тогда я бегу к вам, пытаюсь сказать, что мы разобьемся. Но ни ты, ни Коготь, ни Кис-Ки-Сэй не слушаете меня. Вы смеетесь, и все уверены, что мы продолжаем лететь.

В каюту бесшумно вошел Кис-Ки-Сэй. Поставил на стол две дымящиеся кружки ароматного кофе и кувшин с молоком.

– Юная леди топчется у трапа, – улыбаясь, сообщил он. – Совсем юная, как Утя-Путя. Просится на «Ночной кошмар». Мечтает делать великие открытия!..

– Прогони, – резко ответила Джен. – Разыщите ее отца. Пусть посадит дочь под замок.

– Дженифыр?! – с укором воскликнул Вегетарианец, а с мордочки Кис-Ки-Сэя сошла улыбка.

– Не надо так на меня смотреть! – с досадой фыркнула Джен. – Останется дома – будет у нее прекрасная мечта! Убежит, исполнит – станет недоумевать: и что, это все? Стоило ли оно того?.. Все останется прежним – и мир, и она. Только в душе будет пусто, как в старой разбитой миске…

– Капитан Джен разговаривает так, будто в ее сердце застрял холодный кинжал, – заметил кок, выходя с Вегетарианцем на залитую солнцем палубу.

– Ничего страшного. Так оно обычно и бывает. Пройдет, – успокоил его Вегетарианец. – Просто ей нужна новая мечта… Нам придется чуточку потерпеть… Джен не из тех, кто может долго прожить с холодным кинжалом в сердце.