Было тепло и очень уютно. Пушистый хвост лиса щекотал голые ноги - это рубашка охотника задралась во сне. Моя одежда пропала в стычке со странниками, ее только выкинуть оставалось, вот и подобрали одежду из имеющейся. Она неуловимо пахла можжевельником, и спалось в ней сладко. Без сновидений.

       Поначалу меня мучили кошмары. Я просыпалась ночью от собственного крика, вся потная, рвала ворот, потому что не хватало кислорода, стремилась увидеть и ощупать свои руки, удостовериться, что всё в порядке, а та реальность, в которой они сгорают до кости, всего лишь сон. Через неделю охотнику надоело вскакивать каждый раз и успокаивать меня, однажды он, не говоря ни слова, с вчера лег со мной. И кошмары закончились.

       На поправку шла медленно, но тот факт, что я выжила после убийства трех странников, не переставал удивлять. Как сумела? Неужели провиденье в кои-то веки оказалось на моей стороне? Временно, конечно, рано или поздно, но за мной придут, потому придется уходить отсюда как можно быстрее: не хватало еще привести за собой странников. Впервые мысль покинуть гостеприимный дом пугала. Я привыкла к тихой поступи охотника, его вкрадчивому голосу, к самому его присутствию. Привязалась к его дому и к лису. Впервые зов зимней вьюги не тянул за собой. Первый раз в своей жизни я чувствовала себя на месте.

       И мне было страшно.

       Странник, расставшийся с одиночеством, обречен на смерть. Мы не можем позволить себе близких или дорогих существ, не имеем права; связывая себя узами, мы куем оковы, которые тянут нас вниз с каждым днем всё сильнее. Когда-то ради призрачной возможности выжить я переняла дар смертника и стала странницей, спасла себя, отсрочив гибель. Теперь я стала ловить себя на мысли, что готова уйти. Как та старуха-травница, пожившая немало и оставившая след, так и я внезапно осознала, что обо мне будут вспоминать. Это знание странным образом умиротворяло, и я откладывала путешествие уже не в первый раз, мысленно смирившись с известным исходом. Ждала намека на приближение странников, чтобы отправиться, наконец, в последний путь.

       -Завтрак готов.

       Неуклюже слезла с печки, прижала к себе рыжего зверя и, нащупывая босыми ногами дорогу, медленно пошла вперед. Зрение еще не восстановилось. Последнее время мне казалось временами, что я начинаю видеть, и тогда в привычное безумие вплетался ужас, что схожу с ума. Что бы ни думали люди, а странники видят, только по-другому, но никогда нам не вернуть глазам зрячесть. И если подобные мысли приходят в голову, значит, происходит что-то немыслимое, и, возможно, мне стоит уйти сейчас, пока не наступил апогей.

       Почуяла его приближение, вскинула голову, глядя куда-то вопросительно. На плечи легли теплые и тяжелые руки. Вспышка, мелькнула короткая картинка: босоногая молоденькая девчонка, растрепанная со сна, в большой мужской рубашке, заканчивающейся выше колен, прижимает к груди рыжего лиса и смотрит в никуда растерянными голубыми глазами. Теплое удовольствие от ее вида и незнакомое прежде чувство нежности.

       Так вот какой ты видишь меня, охотник...

       Губ коснулись несмело, привлекли к себе. Тявкнул лис, намекая, что ему не очень-то удобно быть начинкой в бутерброде, извернулся в руках и шустро юркнул вниз, собираясь опустошить мисочку под столом. Закрыла глаза, впервые наслаждаясь абсолютной темнотой, ухватилась за его сильную, крепкую шею, мельком провела по темным, жестким волосам. Просто... прикосновение.

       Просто слабость.

       Сердце пропустило удар, звякнули невидимые колокольчики. Ты позволила себе привязанность.

       Обреченная, - шепнул ветер.

       Смертница, - с горькой усмешкой перевела я.