Допрос Марка растревожил внутренних демонов. Я долго лежала, вслушиваясь в ровное дыхание сына. В середине ночи поднялась, зависла у окна, бездумно вглядываясь в облачное небо. Там меня и сморил сон — плохой, затягивающий подобно трясине. Лукасу едва удалось добудиться. С видом свежего зомби бродила по дому. Мать наверняка сделала неверные выводы из моего помятого вида, раз воздержалась от комментариев и беспрепятственно выдала ключ от чердака.

Проводив Лукаса в школу, занялась перебиранием коробок. Иные вещи вызывали ностальгию по безвозвратно ушедшим временам. Когда желание оплакать прошлое подобралось к критической отметке, я сбежала.

В прачечной, навалившись задницей на стиралку, дремал Итан. Вяло поздоровался, зевнул, чудом не сворачивая челюсть.

— Бурная ночь? — зачем-то спросила я.

Он развел руками.

— Не у меня одного.

Опустила голову, чтобы увидеть, на что он указал. Поправила футболку, закрывая кровоподтек на ключице: Марк поцарапал зубами. Мстил за угрозу.

— Как тебе у нас? — перевела тему, недоумевая, зачем вообще поддерживаю разговор. Неужели одна совместная возня с пистолетиками так повлияла на отношение?

— Тихо, — ответил он, потирая затылок. — Альфа тут строгий. Гасит конфликты в зародыше.

— Он может, — пробормотала я, без усилий вспоминая мощную мускулатуру и морозный взгляд. — Ты надолго в наши края?

— Ну… — задумался. После бессонной ночи мыслительный процесс шел туго, я могла наблюдать все его стадии. — Еще на неделю точно задержусь. Твоя мама вкусно готовит.

Аккурат в этот момент его желудок заурчал. Итан прикрыл живот ладонью и смущенно улыбнулся. А я в редком приступе благотворительности предложила сварить кофе. Дарквилл просиял.

— Я переложу белье в сушилку, — пообещал с энтузиазмом, выгоняя меня на кухню.

Так и подписалась на возню с зернами.

* * *

Лукас вышел из школы мрачный. Следом выпорхнул Конте, принялся ожесточенно доказывать что-то, активно жестикулируя. Сердце екнуло. Я подорвалась вперед, поймала их на полпути, уловив обрывки фраз.

— Что случилось? — спросила испуганно.

Алекс порывался ответить, но Лукас не дал ему шанса.

— Да так, — повел плечом. — Задирал один… Нормально всё.

— Лукас…

— Нормально, Ада, — повторил резковато. Сунул руки в карманы, сгорбился.

Я тихо вздохнула. Докапываться до причины, когда он в режиме ежика, плохая идея. Только о колючки поранюсь. Вместо расспросов попрощалась с Конте за нас обоих. Подстроилась под мальчишечий шаг: моя очередь быть ведомой.

Заговорила, убедилась в отсутствии лишних ушей:

— Слушай… Послезавтра полнолуние.

Он глянул искоса, поощряя продолжить.

— Обычно гости стаи переживают его мирно, только на улицу не выходят. Так будет с тобой и Итаном, но я…

Я загнала себя в ловушку. Альфа воспринимался стаей на особом химическом уровне, в ряду с безусловными рефлексами. Бывало, переселенцы жили с кланом, не чувствуя себя его частью, но это проходило с годами, общей охотой в полнолуние, рождением детей от местных. До того момента чужаков спасал запах «своего» на лапах. Тех месяцев эйфории, когда я летала над землей, впервые влюбившись, не хватило, чтобы создать устойчивую связь с альфой Старком. Позже тяга не проявилась, поскольку я разрывалась между потребностью отстоять свое «я» и желанием угодить мужу, дюйм за дюймом сдаваясь под его натиском. От лунных пробежек сначала отговаривал Андреас, ссылаясь на возраст Лукаса и мою ранимость, а после я пользовалась этой возможностью отдохнуть от притязаний мужа.

Так и получилось, что стая Старка не стала мне родной. Четырнадцать лет самовнушения о принадлежности клану Редарче вот-вот дадут плоды.

— Зов альфы потянет меня, — сказала просто. — Я обернусь. Это опасно по двум причинам: во-первых, ты останешься без защиты, а во-вторых, не уверена, что мне будут рады.

Лукас сморщил лоб, переключаясь на мою проблему. Ожесточенность уступила встревоженности.

— Может, запрем тебя? — предложил робко.

Я покачала головой.

— Все будут петь луне, и я буду, — пояснила. — Они услышат. Лучше затеряться в лесу, чем собрать стаю вокруг.

— А если предупредить альфу?

— Вручить ему мой поводок? — усмехнулась. — Ни за что. Он ничего не сделает. Разве что…

Я откинула неприятную мысль, но она назойливо пробралась обратно с коварным вопросом, что для меня важнее, гордыня или жизнь.

— Если есть способ обезопасить тебя, — усугубил Лукас, — нужно воспользоваться им.

Есть один. До боли противный.

* * *

Я вышла в коридор по зову матери и обнаружила на крыльце Лиз. Оценила ее взглядом поверх материнского плеча. Среднего роста, крепко сбитая, с остриженными волосами и мужеподобной фигурой. Когда наши девушки обзаводились положенными округлостями и познавали свою женственность, Лизистрэйт раздавалась в плечах и украшала тело шрамами. Их родители были по-своему красивы, но, если Марк взял лучшее из кровных линий, его сестре досталось худшее. Глубоко посаженные глаза, широкие брови, крупный нос и маленький рот — мало у кого повернулся язык назвать ее симпатичной. А уж несдержанность на язык и любовь чесать кулаки остудили и без того нежаркий пыл поклонников. Ее всегда рассматривали как приложение к статусу альфы.

Она мотнула головой и отвернулась. Я последовала за ней, игнорируя отчетливое недовольство maman. В молчании обогнули дом.

— Ну здравствуй, — саркастически начала Лиз, отгородившись от окон раскидистым кустарником. — Давно не виделись. Лет пятнадцать?

— Вроде того, — согласилась в тон ей. — Что тебя привело?

— Соскучилась, — улыбнулась она широко, демонстрируя ряд ровных зубов. — Спросить хочу, как жилось тебе вдали от стаи. На воле, — подчеркнула зло. — Отчего вернулась? Метишь в альфа-самки?

На мгновение я заподозрила в ней фейрийского подменыша.

— Не претендую, — отозвалась коротко, лишь бы не ввязываться вновь в опротивевшую дискуссию. — Жилось нормально. Вернулась не навсегда. Еще вопросы?

Раскрытая ладонь наградила хлесткой пощечиной, острые грани кольца стесали кожу со щеки тремя ровными полосами. Я допустила непозволительную беспечность, уверовав, что она не нападет без предупреждения. Откуда бы взять ума на уяснение простой истины: времена уже не те. Всё изменилось.

— Извиняться не буду, — сказала Лиз без особой агрессии. — Если повезет, стая удовлетворится этим. Если нет, придется драться. Предупреждаю, притворяться и бить вполсилы я не стану.

Я молчала, с запоздалой осторожностью контролируя ее движения. Лицо снова жгло, кровь струилась к подбородку и срывалась каплями вниз. Через час опухнет так, что глаз не открою.

— Жаль былую дружбу, — неожиданно тоскливо произнесла Лиз.

— Жаль, — поддержала глухо.

* * *

Луна росла. На территорию стекались мужчины и женщины всех возрастов и профессий. К вечеру понедельника мамин дом наполовину заполнился посетителями, во вторник мы с новоприбывшими сталкивались в коридорах и столовой, в среду возбужденное ожидание достигло апогея. Я не пустила Лукаса в школу: частично от греха подальше, частично из-за сложностей с каким-то учеником. Он не признался, кто ему досаждает и по какой причине, а я не могла толком вникнуть из-за разгула примитивных инстинктов. Маркус в нашу встречу накануне впервые обошелся без едких фраз, озабоченный организационными проблемами. Даже не прокомментировал привет от сестры на моем лице.

На рассвете я набрала долго хранящихся продуктов и весь день старательно отсиживалась в комнате. По простой причине: ради сохранения запаха Марка на коже не мылась целые сутки. Унизительно, но действенно. Лукас тактично прикинулся, что не понимает, отчего я держусь подальше.

Гости разбрелись по территории. Итан оккупировал телевизор в гостиной, занявшись прохождением игры на приставке. Огорчение Лукаса, когда я позвала его наверх, разбивало мне сердце. Я хотела бы разрешить ему скоротать время в приятной компании, но угроза обнаружить пустую комнату на утро буквально парализовала речь. Перед уходом только и смогла, что заверить в своей любви и извиниться за перестраховку.

Лес длился, насколько хватало глаз. Я нарочито держалась окраины, продвигаясь вглубь, куда обычно прибегали на четырех лапах. Под серебристым светом засияла листва, отголоски человеческой речи сменили шорохи и короткие рыки.

Я глубоко вдохнула свежий воздух, отпуская тревоги. И посмотрела на свою тень.

* * *

Однажды повстречались на тропе гордый воин, предводитель кочевого племени, и волк — вожак дикой стаи. Долго стояли друг против друга зверь и человек. Наконец, увидели они в глазах врага отражение свое и разошлись миром.

Снова свела их судьба: багрянцем оделось поле от пролитой крови. Вздымались бока смертельно раненого хищника, но не сходил с морды грозный оскал. В неравном бою погибла стая вожака, и сам он был обречен.

Подумал тогда воин, что с таким собратом не страшна будет его народу никакая беда.

Потемнел вдруг серый мех, растаял призрачной дымкой. Обернулся воин вокруг, да заметил лишь тень волка. Шагнул прочь, а тень за ним.

Так и ходил он по свету с волчьей тенью. А когда луна серебрила деревья и искажала грани, обретал призрак волка плоть и кровь. Полную ночь разминал лапы, воспевая покровительницу свою. И стелился за ним по земле человечий силуэт.

* * *

Я дрейфовала в полудреме, улавливая отдельные фрагменты реальности. Чьи-то голоса, порывы ветра, греющее шею дыхание. Недовольно вздохнув, поерзала, чтобы освободить затекшую руку и спрятаться от прохлады в горячих объятиях. Сосед повернулся, прижимаясь теплым бедром, удачно подставил плечо под мою голову. Я пробормотала что-то невнятное, но счастливое, накрывая ладонью чужую, большую и шершавую. Наши пальцы переплелись.

Почувствовала нежные губы на изгибе шеи и заулыбалась сквозь сон. Чмокнула щетинистую линию подбородка. Не противясь ласковым касаниям, послушно согнула ногу. От проникновения тихонько застонала, поднимая бедра.

Мимо проплыла не до конца сформировавшаяся мысль об отношении Андреаса к утреннему сексу — отрицательном, к сожалению. Мозг обработал эту мысль и послал сигнал тревоги. Я открыла глаза. Увидела высокое небо, кроны деревьев и сосредоточенное лицо Марка.

Много ли требовалось расслабленного организму? Я откинулась назад, ловя оттенки удовольствия.

Мужчина опустился рядом. Без жара его тела я быстро остыла, кожа покрылась мурашками. Пришлось сесть, окончательно принимая новый день.

Сквозь деревья проглядывал дом — выходит, мы на опушке. Мои вещи остались далеко отсюда, зато душ и одежда в займы поблизости. Если, конечно, ему хватит благородства не гнать меня прочь после лунной ночи и секса на условно мягком мху.

Марк поднялся — шесть с половиной футов силы и две с лишним сотни фунтов высокомерия, — потянулся, играя мышцами.

— Рисковая, — сказал непонятно, изучая меня взглядом. — Не боишься?

— До жути, — буркнула, не понимая, чем он опять недоволен. — Я воспользуюсь душем?

Он хмыкнул и пошел первым, демонстрируя ровную спину и упругий зад. Вспомнился разговор с девочкой в банке сразу по приезде: тогда я рекламировала достоинства альфы шаблонными фразами, но сейчас вполне осознано подписалась бы под каждым словом. Я внезапно задумалась, почему он до сих пор один и где толпы претенденток на роль его спутницы. Если взять разброс в десять лет плюс-минус к его возрасту, отбросить неместных и замужних, останется приличное количество потенциальных невест. Действительно странно, что он живет один.

— Маркус, — окликнула, ускоряясь. Он совершенно точно следил за моей грудью те секунды, пока я приближалась. — Как вышло, что тебя не искали?

— Сол подменил, — ответил так, словно это в порядке вещей.

Я едва не застонала от новости, что Сол теперь в курсе наших… не отношений, слишком громкое слово. Взаимодействия. Или договоренности, если Марк открыл ему правду.

Только бы он не решил, что я продалась за кров.

Хотя это правда.

С испорченным настроением встала под горячие струи. Стукнула кулаком по кафелю, вымещая досаду. Сол единственный отнесся ко мне по-человечески, будет жаль потерять его расположение.

Словно в ответ на панические рассуждения мы столкнулись лбами: я вышла из ванной комнаты в одолженном халате, Сол застыл на лестнице. Буквально несколько мгновений, и мы бы разминулись, но именно в эту роковую секунду я справилась.

— Привет, — улыбнулся он. — Марк наверху?

— В кабинете, — подтвердила сипло. — Ты, мм, надолго к нему?

Без разрешения я бы не посмела рыться в его вещах. Однако идти в полуголом виде неудобно. Если Сол с чем-то серьезным, я тут зависла, а ведь Лукас наверняка волнуется. Да и мне неспокойно из-за вынужденной разлуки.

— Я не спешу, — любезно открестился мужчина. — Давай, ты первая.

— Спасибо, — поблагодарила неловко. Пошла к нему, заправляя прядь волос за ухо. Взгляд Сола скользнул по босым ногам, но не задержался.

— Ада, — позвал спокойно. По позвоночнику скатилась холодная капелька. — Маркус мой друг. Я готов многим пожертвовать ради него. Ты хороший человек, я знаю, и наверняка не станешь причинять ему боль. Верно?

— Я не значусь в списке тех, кто может ранить его, — пожала плечами. Поколебавшись, добавила: — Не делай из того, что видишь, глубоких выводов. Он одинок, я одинока. Нас свели потребности, не чувства.

— Ты действительно веришь в то, что говоришь? — неожиданно повысил тон. — Считаешь, ему плевать? Просто заняться нечем в свободное время?

Эмоциональная вспышка обычно дружелюбного парня смутила. Или, может, причиной стали туманные намеки на какие-то особые причины. Будто он сговорился с моей мамой и собирается убеждать в предназначении свыше.

— Не думаю, что хочу обсуждать это с тобой, — заявила прямо. — Что бы ни было, мы сами разберемся.

— В чем? — донесся голос сверху. Марк показался этажом выше. — Сол?

— Я с новостями, — доложил мужчина. — По поводу стаи Шуга.

— Поднимайся, — махнул, подзывая. Дождался, пока друг минует его, прежде чем подойти. — О чем вы говорили?

— Ничего конкретного, — ушла от ответа, намереваясь перевести разговор в нужное русло, однако Марк довольно жестко припечатал меня к стене, давя ладонью на грудь.

— Не лги мне, Адалина, — проскрежетал. — В чем мы должны разобраться?

— В том, что нас связывает, — ответила больше с раздражением, чем страхом. Властные замашки бесили.

Стукнула ребром ладони по его запястью.

— Разве нас что-то связывается? — Марк поднял бровь, но хватку не ослабил.

— Вот и я о том, — проворчала, переставая дергаться. Не знаю, понимал ли он, что поглаживает мою ключицу большим пальцем. — А теперь почему бы тебе не одолжить мне пару вещей и не отпустить домой? Мой сын там один.

Упоминание Лукаса отрезвило его: глаза подернулись льдом, рассеянная задумчивость уступила неприязни. Мужчина отодвинулся и вытер руку о штаны.

— Посмотри в корзине с грязным бельем, — сказал без тени иронии.

Я рассердилась.

— И тебя не смущает, что я пойду по городу, благоухая твоим запахом? — уточнила саркастически. — Если так хочется похвастаться…

Он сгреб мои волосы и потянул назад, вынуждая запрокинуть голову. Произнес:

— Придержи язык. Тобой не хвалиться надо, Адалина, а стыдиться. Беглянка, воспитанница другой стаи, подстилка черномаз…

— Хватит! — Рванулась, игнорируя слезы от острой боли. — Ты не знаешь, как я прожила эти четырнадцать лет! Удобно вешать ярлыки, когда повезло родиться в правящей семье? Издеваться над тем, кто слабее и зависит от твоего решения?

Маркус удерживал меня на расстоянии вытянутой руки, снося попытки извернуться. Скрипнул зубами от новой порции обвинений. В отместку приложил о стену, да так, что клацнули зубы, а истерика поутихла.

— Слабее? — переспросил недоверчиво. — Я кажусь тебе полным идиотом? Или считаешь себя настолько умной, чтобы обвести всех вокруг пальца?

— Что ты…

«…несешь», — хотела закончить, но мужчина перебил, распаляясь.

— Я с самого начала знал, что ты вернулась не просто так! Укрыться от расследования на моей территории? Думаешь, кто-нибудь поверит в это дерьмо? Будто ты не знаешь, что ни один альфа не возьмется защищать чужака, будь он хоть трижды бывшим членом стаи! Нет, ты прекрасно понимала, что должна официально взять мое имя, чтобы выйти из-под юрисдикции Старка!

Я потеряла челюсть и чувство реальности.

Боже, он это серьезно?

— Не пытайся изображать удивление, — натурально зарычал. — Твоя уступчивость, покорность, эти ласки — всё, лишь бы влезть мне под кожу! Ты молчала о мальчишке, задирала сестру, втиралась в доверие к моему другу и рискнула обратиться, только бы показаться со мной перед всей стаей! Что, — ухмыльнулся, когда я нахмурилась, — скажешь, не помнишь, как бежала со мной наравне?

Возникли смутные образы: луна, пружинистая земля, прыжок над поваленным деревом… Спутник по левую сторону. Неужели это правда? Я не только присоединилась к охоте, но возглавила ее вместе с альфой?

Кошмар.

— Пусти! — Заскребла ногтями по его руке.

Марк скривился, но не пошевелился.

— Что же ты засуетилась? — спросил ехидно. — Не нужны стали вещи?

Чудесным образом я все-таки вывернулась и влепила ему пощечину — бессмысленный и бесполезный жест, эмоции выключили здравый смысл.

— Поди ты к дьяволу со своей паранойей! — прошипела ему, бросаясь вниз по лестнице. — Мы уедем завтра, и, если судьба будет ко мне милостива, я никогда больше тебя не увижу!

— Стой, — окрикнул он, но, судя по звуку, преследовать не стал. — Забыла о Старке? Или вдруг перестала беспокоиться?

— Его компания стала приятней твоей!

Вылетела из дома фурией, на ходу перевязывая халат. Как же он разозлил меня своими параноидальными догадками! Каким поразительным самолюбием надо обладать, чтобы мнить себя центром вселенной! И что за навязчивая идея объединяет их с Солом и мою мать?!

* * *

Сол выстукивал костяшками незамысловатый мотив, когда дверь кабинета с грохотом распахнулась. Мимолетный сумрачный взгляд предварил поиск крепкого алкоголя. Хрусталь зазвенел на высокой ноте, коря хозяина за жестокое обращение.

— Не пожалеешь? — лениво спросил Сол на правах давнего друга и кровного побратима.

— Она вернется, — ушел он от ответа. — Просчитает варианты и вернется.

Косвенное признание женского здравомыслия из уст женоненавистника? Мир катится к чертям.

— Ты высокого мнения о ее уме.

Альфа поморщился. Крутанул стакан и выпил залпом. Внутри кипели страсти, которым не суждено выплеснуться: статус не позволяет вольностей. Он привык контролировать каждый свой шаг и оттого сильнее злился на Адалину — споры с ней делали его эмоциональным, порывистым, юнцом без груза прошлого за спиной.

Чем же она его цепляла? Презрением к нему и всему, что он собой олицетворял, которым дышало каждое ее слово, каждый поступок? Она всегда смотрела свысока. Маркус потом и кровью зарабатывал уважение стаи, истязал тело, доводил до грани, проверяя на прочность, лишь бы добиться скупого одобрения отца, но Ада по-прежнему отводила глаза. Он увивался за ней как последний щенок, кулаками отбивая у погодок и старших желание шутить, ловил редкие улыбки, никогда не предназначавшиеся ему лично. Надеялся, что однажды она привыкнет, узнает его получше и, возможно, даже…

Мужчина выругался бы, не будь в комнате Картера с его вечно понимающим прямым взглядом. На Сола всегда можно было положиться, доверить решение деликатных вопросов и улаживание самых непростых ситуаций, но даже он, самый близкий человек, не должен стать свидетелем слабости альфы. А несдержанность суть слабость.

— Адалина умна, — сказал коротко.

Вспомнились дурацкие логические задачи, которыми мать любила забрасывать своих детей. Иногда вместе с Лизистрэйт под раздачу попадала ее драгоценная подружка. Маркус тогда не знал ее имени, только сокращение «Адди», но уже недолюбливал: девчонка щелкала мамины загадки слету. Он злился, отлавливал королевских змей и подкидывал на крыльцо ее дома по утрам (пока однажды мистер Сайке на застал его за этим делом и не посоветовал добродушно искать внимания его дочери без урона фауне), задирал по пустякам, никогда, впрочем, не становясь победителем в словесных перепалках. Когда гены взяли свое, и он за два месяца вытянулся, нарастил мускулатуру и обрел в девичьих глазах привлекательность, Марк готовился праздновать победу. Однако всё, чего он удостоился по возвращении из стаи дальнего родственника, — опасение в выразительных глазах.

— Умна и красива, — добавил Сол, словно подслушав мысли. — Если позволишь им остаться, кто-нибудь обязательно приберет к рукам.

— У нее ребенок.

Не мальчишка, сплошное недоразумение. Мелкий, худой, цепляется за руку Ады, словно ему четыре, а не четырнадцать. Да еще афроамериканец!

Милостивый Боже, она предпочла ему негра. Негра. От одной мысли о темных руках на ее коже хотелось блевануть. Что она позволяла ему? Судя по реакции на всю эту садистскую херню, многое.

— Славный парнишка, — заметил друг. — Диковат, но любознателен. От незнакомых мужчин шарахается, к женщинам и ровесникам равнодушен.

— К чему ты клонишь?

— Психолог из меня хреновый, так что не принимай всерьез, да только этот страх сложно объяснить. Смерть отца могла травмировать, но породить панику? Либо парень видел больше, чем сказал, либо всё-таки причастен.

— Думаешь, справился бы?

— Разные бывают обстоятельства, — пожал Сол плечами. — Побеседуй с моей сестрой, она спец по аффективным состояниям.

И в принципе по любой теме, которую мусолят в интернете.

Иногда Марк мечтал родиться на пятьдесят лет раньше, до изобретения смартфонов, соцсетей и форумов для скучающих беременных.

— Или с ним поговори, — продолжал Картер. — Ада сильно привязана к мальчику. Ты не добьешься взаимности, если не примешь его существование.

— Взаимности!.. — громыхнул Марк. — К дьяволу взаимность! Всё, перегорело, а то, что тлело, потухло за последние дни!

Вопреки громким заявлениям померещились горящие гневом глаза и застывшее на скуластом лице упрямство. Когда она сбегала по лестнице, его буквально загипнотизировали соблазнительно покачивающиеся бедра и красивые, сильные ноги. Мозги перемкнуло, посыпались картинки пережитого утром: податливом тело, протяжные стоны, нежная кожа и пушистые локоны, рассыпавшиеся по зеленому мху светлым ореолом.

Сол отвернулся, чтобы альфа не прочел написанное крупными буквами сомнение. Может, юношеская одержимость действительно прошла, однако ничто не мешало увлечься Сайке снова, тем более девчонка сочетала бойцовские повадки с трогательной уязвимостью. Стоило Аде отвлечься, как уголки ее губ трагически изгибались, плечи опускались под тяжестью забот, а взгляд наполнялся грустью. Марк, сам того не понимая, видит в ней страдающего члена стаи и инстинктивно стремится помочь.

— Хватит об этом, — бросил альфа, переключаясь. — Что там с Шуга?

— Прислали подарок. — Живой и ядовитый, спасибо рентгену за скан. — И вызов.

— Еще один, — скривился, запустил руку в волосы. — Сколько же сыновей у старого ублюдка?

— Вызов от альфа-самки, — невозмутимо уточнил Сол.

— Да чтоб их койоты наеб*ли, — возмутился мужчина. — Лиз в курсе?

Картер кашлянул.

— Есть проблема.