1

Боб Хоутон опять сидел в приемной редактора. Здесь четыре года назад он напряженно ожидал, когда его вызовут к шефу и решится вопрос о приеме на работу.

Год назад в эту же комнату с диванами, пальмами в кадках и старинными английскими часами размером с голландскую печь его вышвырнули из редакторского кабинета, как бейсбольный мяч.

А утром следующего дня Боб пересекал ее в обратном направлении, и, хотя его шаги были не совсем тверды из-за выпитого мартеля, он шел как победитель.

Он пробыл тогда у шефа не менее двух часов, и, когда вновь появился в приемной, его ожидали собратья по перу, прожженные газетчики, первыми прилетающие к месту сенсации, как бабочки на свет, едва перст судьбы прикоснется к белой кнопке Включателя Новостей. Они завидовали Бобу, отправляющемуся в дальний путь на Пито-Као.

Пито-Као… Нелегким оказалось для Хоутона пребывание на этом острове. Он жил там, как стрекоза в сачке натуралиста. Но ему все же здорово повезло: он ускользнул от Бергоффа и Дорта.

Несколько месяцев прожили они с Паолой на Отунуи — соседнем острове, у соплеменников Мауки. Каждый час они ожидали появления Курца, а то и самого Бергоффа и скрывались даже днем.

Неделю спустя после того как на Пито-Као вспыхнула эпидемия арпела, к Отунуи пристал катер. На берег высадилось человек двадцать, одетых в белые халаты.

Мауки отправился на разведку, а Боб и Паола бежали на противоположный край острова, туда, где высилась замшелая гора Ратануи — давно потухший вулкан. Паола изнемогала от страха. Каждое дуновение ветра, крик чайки казались ей предвестниками беды.

— Ах, Боб, — без конца повторяла она, — когда человеку хорошо — это опасно?

Пришел Мауки. По его словам выходило, что люди в белых халатах вовсе не помощники Дорта. Они прилетели сюда с Большой земли, чтобы уберечь оставшихся в живых. Мауки сам слышал, как начальник Белых Халатов, по имени Гровер, говорил об этом жителям Отунуи.

— И теперь всем делают уколы, всем до единого, — закончил Мауки.

— Как зовут начальника Белых Халатов? — взволнованно переспросил Боб.

— Гровер, — повторил Мауки.

— Паола, — возбужденно сказал Боб, — в словах этого парня мне чудится надежда. Я пойду туда.

— Не надо! — воскликнула итальянка. — Я боюсь…

— Я не стану показываться им на глаза, — заверил Хоутон. — Я только гляну издали, одним глазком, и если это тот Гровер, с которым я учился в школе…

— То?

— Не волнуйся за меня. Но ведь ты знаешь, каких ужасных микробов выпустил Дорт на волю. Не дай бог тебе заболеть! С такими вещами шутить нельзя. Я скоро вернусь.

Да, это был Роберт Гровер, старый школьный товарищ. Хоутон написал записку, и Мауки незаметно вручил ее Гроверу. Друзья встретились в небольшом скалистом ущелье.

— Боб?! — поразился Роберт. — Дружище, я уже и не верил, что увижу тебя!

— Здравствуй, парень, здравствуй! Ты мне так нужен сейчас.

Они закурили.

— Выкладывай, — сказал Гровер.

— Меня ищут?

— Нет. После того как нашли на рифах остатки моторной лодки, решили, что ты погиб.

— Хорошо! — облегченно вздохнул Боб. — Я нарочно загнал ее туда…

 

2

Прошло полгода. Карантин с Пито-Као и Отунуи был снят. Самолеты стали вывозить людей на материк. Гровер оказался верным товарищем: он не только не сказал никому о Бобе и Паоле, но и помог им тайно улететь с острова.

Настал день, когда Боб снова появился в приемной редактора и как ни в чем не бывало кивнул хорошенькой стенографистке Мод, секретарю редактора.

Красивое личико Мод побелело, настолько побелело, что пунцовая губная помада на ее маленьких пухлых губах стала казаться фиолетовой.

— Здравствуйте, Мод — улыбнулся Хоутон. — Рад видеть вас целёхонькой и на том же боевом посту — у вигвама нашего шефа. Не удивляйтесь: я прибыл с того света!

Мод взвизгнула. На ее крик вбежали секретарь редакции Мейфгоу и сам шеф.

Но через две-три секунды в приемной не оказалось ни души. Это первый случай за последний десяток лет, когда сам редактор был, что называется, сражен воистину сногсшибательной новостью и, как любила говорить Мод, выбит из седла!

Ротационные машины в типографии успели отпечатать не менее полумиллиона экземпляров газет, пока в редакции воцарился порядок. Мод убедилась, что Боб — это Боб и нечистая сила здесь ни при чем.

— Вы поверите, мистер Хоутон, — уверяла Мод, — я едва не растерялась, когда вы вошли вот в эту дверь. Все получилось так неожиданно! Ведь патрон несколько месяцев назад диктовал мне некролог. Мы считали вас погибшим… Я не смогла тогда удержаться от слез.

— У вас добрая душа, Мод, — прочувствованно произнес Боб. — Я не сомневаюсь, что мы и впредь останемся друзьями. Вы похорошели! Не оттого ли, что вышли замуж?

— Что вы, мистер Хоутон, — смутилась девушка. — Я ведь могу тогда потерять работу: патрон считает, что для личной секретарши замужество большой минус.

— Хорошо-хорошо, — прервал редактор, появляясь в приемной. — Идем ко мне, мой мальчик. Нам предстоит мужской разговор. Мод, раздобудьте нам две порции виски с содовой.

— Слушаюсь, патрон.

— В этом нет необходимости, — запротестовал Боб. — Я пью только на Новый год.

— Ого! — воскликнул шеф. — Ты продолжаешь делать успехи, мой мальчик. Действуйте, Мод, действуйте: возвращение мистера Хоутона — вполне новогоднее событие.

Бобу продолжало чертовски везти. Шеф опять взял его на работу и в два-три дня «сделал его приличным человеком».

— Ну вот что, мой мальчик, — сказал он в заключение, выслушав правдивую одиссею Боба, — надо немедленно действовать, иначе Бергофф, как только оправится, съест тебя.

— Как поживает мой верный друг?

— Паршиво. Он отошел от дел и, как уверяет, навсегда… «Миллионер на пенсии!» Но, разумеется, никто зтому не верит: скорее всего он нащупал что-то еще, но держится в тени, пока его подмоченная репутация сохнет на солнышке. Ты же знаешь, как у нас: делай что угодно, лишь бы об этом не подозревали те, кому не положено.

— Знаю, — усмехнулся Боб.

— А Бергофф все же был замешан в скандале с Дортом.

— Не слишком ли это мягко, шеф?

— Нет. Истинное положение вещей знают немногие. Но давай сменим грязную сорочку. Есть недурной бизнес, Боб: ты пишешь разоблачительную статью, а я берусь…

— Опубликовать? — поразился Хоутон.

— При красном светофоре? — поморщился шеф. — Я сделаю иначе: дам копию твоей статьи прочитать Бергоффу и скажу, что ты предлагаешь свое молчание за кругленькую сумму. Ну-с, немного заработаю и я.

Боб задумался. Он понимал, что просто уйти от мести Бергоффа у него мало шансов. Сделать бизнес? Пожалуй, так будет безопаснее. Гм… «Сменим грязную сорочку…»

Он кивнул редактору — шеф уже бойко набирал номер и знаком предложил Хоутону взять трубку параллельного телефона: игра шла в открытую.

— Мистер Бергофф? Здравствуйте. Да, я. Дальнейший разговор Боб слышал слово в слово.

— Чем обязан такой чести, мистер редактор?

— Доволен, что могу поделиться с вами приятной вестью: наш корреспондент Хоутон жив и благополучно возвратился домой…

С минуту телефонная трубка рычала и изрыгала проклятия.

— Я так и думал, что это порадует вас, мистер Бергофф, — наивно произнес редактор.

— Ч… черти бы взяли всех ваших журналистов! Э… э… этот пр-р-роходимец еще жив?

— Вот именно, мистер Бергофф, вот именно. И это так кстати: его появление сразу отметает подозрение в том, будто вы пристукнули его на Пито-Као. Вы же помните, какое впечатление произвели на публику прозрачные высказывания «Таймс»? Я не считаю эту газету солидной, но все же такая версия была пущена в ход.

— И, как всегда, стоила мне уйму денег!

— Теперь ваше доброе имя легче будет восстановить, мистер Бергофф.

— Вы думаете?

— Убежден! Предоставьте все мне.

— Но шею этому негодяю я сверну сам!

— Ни в коем случае, мистер Бергофф, ни в коем случае, — забеспокоился редактор. — Теперь — понимаете, теперь — это исключено… Не забывайте, что мы не на острове. Да и к чему? Всякое бывает в нашем сложном мире деловых отношений, мистер Бергофф. Проще купить его молчание.

— Молчание?!

— Да, Хоутон принес мне статью разоблачительного характера, оставив копию ее у своего нового нотариуса.

— Его имя?

— Увы, мистер Бергофф, Хоутон так скрытен. К счастью, он — покладистый малый, и я уговорил его пойти на мировую.

— Сколько? — тяжело дыша, спросил Бергофф.

— Я полагаю, сто тысяч долларов вас устроит?

— Хорошо.

— Очень рад, мистер Бергофф, утром можно будет все оформить.

— Сейчас, немедленно! Я пришлю чек и полагаюсь на вас. Чек на ваше имя будет отдельно.

— Разумеется, мистер Бергофф, рад быть вам полезным. Вы что-то хотели спросить?

— М-м… Не слышали ли вы что-либо о судьбе Паолы?

— Как же, мистер Бергофф, как же! По-моему, они поженились…

— Запомните, — вдруг жестко и твердо сказал Бергофф, — Паолу я не продам и за миллион! Поняли? В трубке раздался сухой щелчок.

— Не нравится мне финал нашей приятной беседы, мой мальчик, — вздохнул шеф. — Послушайся моего совета: получи деньги, и уезжай с Паолой на край света.

— Теперь я не уеду! — упрямо ответил Боб.

— О, господи, — развел руками шеф, — наступит ли время, когда женщины поймут, как они усложняют святую простоту деловых акций мужчин?..

 

3

Вскоре Боб и Паола купили себе дом в пригороде, прекрасную обстановку и голубой «шевроле» с лампами дневного света, телефоном, холодильником и кондиционером. Оставшиеся сорок тысяч долларов они положили в банк.

Паола вернулась в цирк. Она была прирожденной артисткой цирка, и Боб уступил: когда вы любите, то даже гвоздь гнется у вас под рукой, если она не хочет, чтобы вы забили его в стену.

Два месяца длилось их счастливое новоселье, и вот вчера вечером, перед началом представления…

— Мистер Хоутон, — весело сказала Мод, прерывая его воспоминания, — совещание у патрона закончилось, и вы можете войти к нему.

Боб поднялся, рассеянно кивнул ей, причесал растопыренными пальцами свою рыжую шевелюру и устало, чуть сутулясь, вошел в кабинет.

— Здравствуй, Боб! — шумно приветствовал его редактор. — Что привело тебя в такой неурочный час?

— Вторые сутки, шеф, как Паола исчезла! Сыщики никак не могут напасть на ее след…