Проснулась я от какого-то стука и не сразу сообразила, где нахожусь. Блаженно потянулась и… Охнув, сморщилась - сверху прямо на голову, запорашивая глаза, посыпался мусор. Села на импровизированной постели, протирая кулаком глаза, и сразу стала складывать парашют, хотя сильно хотелось поглядеть, что там происходит снаружи. Но заползать сюда опять за своими вещами показалось лишней растратой драгоценного времени - итак, судя по заливавшему выход свету, продрыхла неизвестно как много.
Упаковав парашют в рюкзачок, выползла из пещерки, вышла на берег озерца и уставилась на происходящее округлившимися глазами.
Похоже, кадавр решил нам построить дом с помощью своего ножика-пилки. На полянке лежало уже штук пять тонких бревен метра три длиной.
Кроха же отрубал кусок от шестого, размахивая лопаткой как топором, а рядом лежало и седьмое, еще в ветках и сучках.
Даже не дав осведомиться о завтраке, кадавр выудил у меня из рюкзака стропорез и показал, как отпиливать сучки и ветки от седьмого. Ничего не понимая, послушно принялась за работу. Как ему сказать, что мне дом не нужен, и в лесу прямо здесь я жить не собираюсь - просыпающийся мозг никак не мог сообразить. Все-таки телохранитель проделал уже большую работу, а мне очень не хотелось его обижать.
Оказалось, после каждой пары пилящих движений, нож надо переворачивать, иначе лезвие начинает зажимать, но даже так выходило не очень.
К счастью, Кроха дорубил свое бревно, уложил его возле таких же, уже готовых и, махнул лапой, освобождая меня от работы. Смахнув несколько пропущенных мною сучков, он измерил шагами длину, и стал рубить верхушку у последнего, словно и не испытывал никакой усталости.
Мне было предложено заняться готовкой еды. Глянула, а в ямке уже сложены дровишки. Кроха как раз отвлекся и подошел их разжечь, решив видимо, что так будет быстрее. Мне же сунул пакет и кивком велел набрать воды. Но я немного задержалась - костер ведь разжигать будет - не выдержала шпилек от собственного любопытства и попробовала выяснить этот вопрос. Удивительно, но этот изобретатель добывал огонь… трением! Хотя все специалисты в один голос утверждали, что такое невозможно, и не без оснований надо сказать. Но в исполнении кадавра все выглядело элементарно - берётся прямая круглая веточка и два куска коры, в которых продавливаются углубления. В них вставить ветку, на нее накинуть две петли стропы, которую дергать вперёд- назад. Очень быстро куски коры начинают дымить, а если туда же подложить пуха одуванчиков и мха - огонек готов.
Все просто до безобразия - если у вас четыре руки, а не две. Потому как двуногим никак одновременно не удержать два куска коры и два конца стропы, да еще энергично орудовать всем этим делом, не давая конструкции развалиться. Так что я пока останусь верной своему счастливому колечку, благо на пальце оно сидит крепко, не потеряешь, а затравка из пуха одуванчиков великолепно поместилась в пудреницу - не промокнет даже под самым сильным ливнем. Главное, только пилку для ногтей не потерять - самый нужный для выживания предмет оказывается.
Удовлетворив любопытство, взяла пакет и неторопливо потопала набирать воду. А куда спешить-то? Всё равно ведь еды нет, значит готовить придется один кофе.
И тут на самом бережку увидела две рыбины, уже потрошеные, лежащие на двух лопушках. Размером с мою ладошку - едва поместились на лопатке. Жарить приходилось внимательно следя, чтобы не подгорели, для чего постоянно переворачивала их с помощью все того же ножика, а потом приспособила довольно длинную щепку, а то руки не выдерживали жара.
В результате, когда Кроха допилил, рыбка уже приготовилась, а вот с мечтой о кофе пришлось распрощаться. Не получилось у меня нагреть воду, только пакет спалила, да залила враз зашипевший костерок, чуть не задохнувшись от дыма. Хорошо - рыбка лежала на лопушках на безопасном расстоянии.
Кроха достал второй пакет и сам занялся напитком, для начала поправив костер. Рыбу я ела, растягивая удовольствие, сколько могла, но все равно исчезла она в желудке слишком быстро. Кроха расправился со своей порцией еще быстрее, не отрываясь от приготовления напитка.
И скоро я была вполне довольна жизнью, попивая из чашечки уже знакомый лесной нектар.
А вот отдохнуть после завтрака мне не дали, припахав связывать бревна между собой. Причем делать это надо было определенным образом, и Кроха пару раз жестко заставлял меня переделывать работу заново. Сам же то и дело исчезал в лесу по каким-то своим таинственным делам.
Ветреная погода не мешала мне мечтать о купании, и я то и дело поглядывала на покрытую рябью гладь озера. Кроха в итоге сжалился, и, освободив меня от занятий со стропами и бревнами, позволил отдохнуть.
Быстренько раздевшись - о том, чтобы стесняться и думать забыла - я бросилась в прохладную воду и долго плавала, заодно промыв, как могла, волосы от дорожной пыли. Выбравшись из воды, побродила по мелководью, обсыхая.
А кадавру удалось удивить меня опять - на берегу появилась здоровая штуковина, вроде лыжины от легкого самолета, на которые он садится на воду. Где уж Кроха ее раздобыл? Тут же увидела, как он тащит из леса вторую. Не теряя времени, быстренько принялась одеваться, еще не понимая, что он задумал. И безумно желая узнать, где раздобыл такое чудо и главное - для чего.
Установив обе лыжины на берегу, после непродолжительного отдыха - видать, тяжеленные всё-таки были эти поплавки - Кроха с моей посильной помощью взгромоздил на них получившийся помост, и вновь началось бесконечное прикручивание и привязывание. Но я уже хотя бы понимала, что нам предстоит плыть на этом по озеру. Только вот куда?
Кроха торопился, поглядывая на небо, и я его понимала - ветер все крепчал, впору было снова укрываться в пещерке и пережидать надвигающийся шторм. Хотя, может и не шторм, но тонкие деревца уже вовсю сгибались от свежих порывов. Вот для параплана погодка - самое то.
Послав меня заметать следы, Кроха достал парашют и что-то стал делать уже с ним. Я не приглядывалась, подустала уже от столь активных действий, но следы нашего пребывания убирала с тщательностью, словно улики какие. Даже логово в пещерке привела в первозданный вид, вытащив все ветки и сбросив их в воду, а мох разметала по ветру.
К возвращению на бережок меня ожидал новый сюрприз. У нашего плавсредства, и без того имевшего весьма сомнительный вид, появилось что-то вроде паруса, в данный момент аккуратно свернутого.
Недолгие сборы, и вот мы уже столкнули "корабль" на воду, и Кроха стал спокойно работать длинным шестом, расширявшимся на конце, приблизительно совпадавшим с моим представлением о весле, потихоньку продвигая плот по воде к противоположному берегу. Лишь когда мы подплыли ближе, я поняла, что никакое это не озеро. Противоположный берег - всего лишь остров - закрывающий вход в залив, на берегу которого мы провели эту ночь. А вот за островом к моему огромному удивлению имелась река, широкая и довольно стремительная. Выплыли мы в неё по узкому проливчику, еще несколько гребков к середине, и я была усажена за руль - то бишь весло, а Кроха развернул парашют, сразу надувшийся от свежего ветра.
За всеми приготовлениями и суетой, я не сразу ощутила радость и почти даже счастье, оттого что мы плывем. Но стоило приспособиться держать весло, поворачивая при необходимости вправо, или влево, как я вдруг осознала всё. И красоту этого ясного солнечного дня с быстрыми облачками, которым, казалось, с нами по пути. Более того, мне почудилось, что впереди над нами вовсе не парашют, а это мой Кроха раздобыл одно из облачков, да запряг его, чтобы оно нас покатало.
А самое главное - не нужно идти пешком, сиди себе, да отдыхай. Ну, то есть, не совсем отдыхай, а держи весло. Однако надобность в нём возникала нечасто, лишь, когда поворачивали, огибая какой-нибудь островок. И то, чаще всего приходилось верному кадавру, прекрасно управляющемуся с парашютом, намекать мне на это разными способами.
Рассматривая побережья, я с удивлением замечала, как постепенно меняется местность - гористые пики оставались позади, а с обеих сторон иногда проглядывали большие поля, однако близко к берегу лесистые склоны не подступали. Кое-где виднелись прогалины, где можно было бы пристать, но их еще требовалось заранее заметить. Чаще же всего берега казались неприступными либо из-за густых зарослей, переходящих в воду, либо из-за каменистых обрывов - там волны устраивали целые баталии, и приставать в этих местах казалось смертельным номером.
А пристать мне захотелось уже скоро. Во-первых, этого требовали излишки жидкости в организме, во-вторых, ветер ли, течение ли тому виной, или широкий простор реки, который плыли уже больше получаса. К тому же мелкая рябь давно уже превратилась в нешуточные волны. Мне становилось откровенно страшно, потому что катамаран, как я про себя называла наше плавсредство, опасно раскачивало.
Но все страхи проходили, стоило взглянуть на спокойного Кроху, он, как настоящий капитан, умудрялся излучать уверенность и спокойствие даже спиной, а ведь ему управляться под сильными порывами ветра с парашютом становилось все сложнее. Но сомнения все же подтачивали, да и от холодного ветра зов природы становился все сильнее. Только мысль, что пешком мы шли бы это расстояние гораздо дольше, немного утешала.
И совершенно некстати еще и есть захотелось.
Сколько мы еще боролись с волнами, не знаю, просто потеряла счет времени. Сидела впереди наполовину мокрая - волны захлестывали периодически - и боялась. Правда в какой-то момент устала даже бояться, отчего не ощутила сильного счастья, когда широкий простор неожиданно закончился, и мы поплыли уже ближе к правому берегу.
На мой вопрос, скоро ли пристанем, Кроха активно закивал, однако удобного места все не находилось. В глазах уже рябило от вглядывания в непролазные густые заросли, совершенно дикие и неуютные на вид. Кое-где приходилось огибать поваленные деревья, упавшие в воду, и торчащие над поверхностью реки перпендикулярно берегу. А то и под водой. Бывало, отворачивала в последний момент, благо мы плыли не слишком быстро.
И вот, наконец, прогалина. Уже не дожидаясь сигнала своего капитана, я повернула к берегу, вся в предвкушении твёрдой земли под ногами, когда Кроха грозно заворчал. Пришлось брать прежний курс, обиженно оглядываясь на такой привлекательный песчаный бережок, на котором в последний момент, перед тем как он скрылся из виду, появился какой-то огромный зверюга. Я не успела рассмотреть кто это, да и не очень-то хотелось. Только представила, как мы бы вышли прямо в пасть этого чудища, и аж мурашки пробрали. И как Кроха его углядел-то с воды?
Дальше я уже смотрела на берег с опаской и все норовила править подальше от него, и только недовольное ворчание капитана удерживало меня от этих поползновений.
Когда я подумала, что больше уже не выдержу, и мой мочевой пузырь просто лопнет, кадавр вдруг плеснул на меня водой и добившись внимания, приказал поворачивать. Это я провернула с радостью, не остановило даже то, что я не видела среди зелени никакого просвета. Неровный рельеф высокого берега казался совершенно неприступным и заросшим. Каково же было мое изумление, когда среди камышей показался узкий проливчик. Парашют тут же был свернут, а Кроха отобрал у меня весло. Предстояло грести вручную, так как вода здесь была слишком спокойной. Сначала было такое ощущение, что плывем прямо сквозь берег, но вскоре проливчик расширился, перед нами открылась небольшая бухточка - и о, чудо, с широкой полосой песчаного пляжа впереди.
Я едва удержалась от радостного крика и на последних метрах просто спрыгнула в воду - где мне оказалось по пояс и побежала, брызгаясь, на твердую землю.
Пока я атаковала ближайшие кустики, Кроха успел пришвартовать катамаран к берегу, привязав его к дереву, и исчезнуть. Немного поискав его глазами, не стала делать из этого трагедии, и принялась обживаться. Как хочет, а дальше я двигаться сегодня была не намеренна. И солнце уже низко - а значит до ночи не так далеко, и есть хочется. А там и спать будет пора.
Так что, забрав с катамарана рюкзачок, отнесла его к огромным валунам. Природа так расставила каменных великанов, что три из них образовали вполне уютное пространство между собой с отвесными каменными стенами. Жаль - без крыши, да и выход из закутка широковат. Но что-нибудь придумаем, и сделаем из этого уютный домик.
Дерн срезать тут не надо, что порадовало. Выкопала ямку в песке, даже глубже, чем обычно, к ней привычно уже натаскала сухих дровишек, сложила щепки - только разжечь. Еды, конечно, нет, но разве тут не река? Уж упрошу как-нибудь капитана Кроху порыбачить. А пока не мешает выполнить свою задумку.
Вышла на заранее присмотренный пятачок пляжа с плоским камнем, вдающимся в реку, словно причал. От нашего пристанища, где был припаркован катамаран, это укромное место отделяли кусты и рядок невысоких валунов. Там я разделась полностью и принялась за стирку. Дело непривычное но, сколько можно ходить в одном и том же! Жаль, не было мыла. Однако, с помощью песка удалось довольно сносно отскрести несколько пятен. Потом мне это жутко надоело, так что просто активно полоскала одежду. Содержимое карманов, револьвер и ботинки остались на камне. Крохи все не было видно, поэтому решила искупаться. Кусок веревки из Крохиных запасов еще не весь истратился, так что привязала ее между двух деревьев, и развесила мокрую одежку, кое-как отжав.
Усталая, но довольная, бросилась, наконец, в воду, чувствуя, как расслабляются все мышцы. Плавала долго и с упоением, то на спине, отдыхая, едва шевеля руками и ногами, то переворачивалась и нарезала круги вокруг торчащего посреди бухточки большого камня. С одной стороны валун плоско уходил в воду. Нащупав его ногами, я практически пешком вышла на сухую часть и легла на нагретой поверхности позагорать. Конечно, вечереет уже, но солнце еще не село. Впрочем, цели загореть не было. Я всего лишь делала то, что хотелось.
Неприятность меня ждала по возвращении. Лишь коснувшись ногами дна уже рядом с нашей стоянкой и увидев Кроху около весело потрескивающего костерка, я неожиданно сообразила, что совершенно обнажена, а вся одежда в мокром виде сушится на веревке.
А с берега пахло очень вкусно жареной рыбой, заставляя глотать слюнки, наглый же Кроха поглядывал на меня с явной ухмылкой, ожидая, как же я поступлю. Прекрасно понимал, негодяй, почему я застыла в воде, погруженная в нее по шейку. Он даже выразительно кивнул на развешенное белье, вызвав желание запустить в него чем-нибудь тяжелым. Правда потом вдруг указал на то место, с которого я стартовала, и я с удивлением увидела там крупные листья вроде лопухов, нанизанные на веревку. Не раздумывая больше, а то уже начинала дрожать, отбросив заодно всякую стеснительность, гордо прошествовала к месту стирки, где все еще кучкой лежали моё оружие и сумка. Веревок с лопухами, или точнее большими и гладкими листьями, оказалось две. На одной - один лист, на втором два. И что прикажете делать?
Вздохнув повязала с одним листком на бедра, а два прекрасно прикрыли грудь. Вид сзади слегка беспокоил, но потом плюнула. Очень есть хотелось. Реакция Крохи на мой наряд была вполне равнодушной, так что скоро я вообще перестала переживать.
Тем более что все внимание приковала к себе жареная рыба. На этот раз она была одна, но большая.
Шеф-повар разделил ее на две части, пристроив широкий листок с обеими порциями на плоский камушек между нами. Устроившись на теплом песке, ели руками не спеша. Ведь, несмотря на то, что очень вкусно, а мы сильно голодны, понимание, что на сегодня - это всё, заставляло сдерживаться. В итоге обсосала каждую косточку и вылизала пальцы. И лишь после этого запила ужин чашечкой какого-то сладкого отвара, заботливо налитого из все того же пакета.
Ощутив блаженную сытость, я легла на песок, прикрывая глаза. Сонливость наваливалась волнами. Всё же, это не помешало мне сообщить довольно слабым голосом, что сегодня я больше никуда не поплыву.
***
Проснулась в полной темноте и страшно испугалась. Снилось что-то ужасное, непонятное, сумбурное. Меня даже слегка трясло и хотелось протянуть руку и срочно включить свет, чтобы развеять кошмар и понять, что это всего лишь сон. Кошмар был тот же, что и в раннем детстве, и позже, когда я была подростком и мама оставляла меня на ферме Александры, а я сильно скучала по ней первое время. Всё тот же сон - яркий и одновременно никакой, но наполняющий душу безотчетным ужасом, который не до конца проходил и при пробуждении. Когда была маленькая - я просто плакала в таких случаях, включая свет, и скоро становилось лучше, а что делать теперь? Когда я выросла?
Рука наткнулась на что-то холодное и шершавое вместо гладкой стены, я дернулась от испуга, и тут вспомнила, что я на другой планете. Более того - в самом сердце этой Прерии, потерялась, и осталась совсем одна - один на один с самыми страшными ее обитателями.
И тут же ощутила рядом с собой тепло, разом вспомнив, что все же не одна. А после, словно окончательно подтверждая эту мысль, теплый влажный язык лизнул меня в нос.
- Кроха, - вздохнула с чувством облегчения, поворачиваясь и утыкаясь в мохнатую грудь. Страх съежился до маленькой точки в сознании, и скоро совсем растворился, когда сильная лапа обняла меня за талию и притянула поближе к себе. Я ощутила, как меня снова клонит в сон. Как же я устала! Надо поспать…
***
Приятно, оказывается, после утреннего купания снова надеть высохшую чистую одежду! Несколько раз продефилировала туда-сюда по бережку, словно модель на показе мод. Кроха смотрел на мои кривляния, склонив голову на плечо, а потом выразительно погладил живот.
Ничего в искусстве не понимает!
В этот раз позавтракали мы быстро - кадавр успел приготовить на углях вкуснейшую рыбку, пока я спала - и очень скоро мы снова выплывали на широкий простор реки.
Настроение было под стать погоде - солнечным и спокойным. Кошмар прошел бесследно, и больше не напоминал о себе. Волны не пугали, ветер хорошо надувал наш парашют, хотя был и не таким сильным как вчера. А катамаран весело бежал вдоль заросших густым кустарником и деревьями берегов.
Но скоро случилось событие, надолго выбившее меня из колеи.
Плыли мы уже часа два, когда внезапно, позади я услышала работу мотора. Это точно был катер, я его узнала совершенно отчетливо по характерному звуку. Река как раз делала поворот, и пока его не было видно.
Катер! Люди! Связь! Ужасно возбужденная, я крикнула Крохе, чтобы притормозил.
Кадавр несомненно услышал то же самое даже раньше меня. Физиономия его сделалась задумчивой, а оба уха развернулись в сторону приближающегося гула.
И вдруг, не снижая скорости, да еще помогая отобранным у меня веслом, мой капитан повернул к берегу. Сначала я не поняла его действий, но когда мы приблизились к кустам, торчащим прямо из воды, начала догадываться, что мы просто собираемся спрятаться!
Как же я его уговаривала не делать этого! Ведь вовсе не обязательно, что там охранники с Гока!, может, нам удастся именно сейчас связаться с Ново-Плесецком, и наше путешествие закончиться! Кажется, применила всё свое красноречие.
А катамаран уже занял надежную позицию среди кустов, парус-парашют свернут, а Кроха всем видом давал понять, что не собирается показываться нежданным попутчиком. В отчаянии, я вскочила во весь рост, решив, что сама привлеку внимание криками и маханиями рук.
Но стоило катеру появиться из-за поворота, как в мгновение ока я оказалась на коленях, прижатая спиной к мохнатому другу, совершенно не способная шевельнуться, да еще с зажатым лапой ртом.
И вырваться, как не пыталась, не удалось. Оставалось сузившимися от бешенства глазами наблюдать, как мимо проплывают две женщины! Две женщины на белоснежном, стремительном катере!
А он!…
Лишь когда они скрылись из виду, и шум мотора затих вдали, я почувствовала, что свободна. Кроха, как ни в чем не бывало, налаживал парашют, потом стал выгребать веслом к середине реки, чтобы продолжить путь. А я даже смотреть на него не могла. Как он мог лишить нас такой возможности?!
Я была просто раздавлена и уничтожена его поступком. Сколько пережили! Казалось, спасение так близко, а он не дал ни малейшего шанса. И что дальше? Так и будет продолжаться? Мы примемся шарахаться от всех людей?
Не стала его бить, ругать, даже плакать. Меня просто охватила такая безнадега, что ни словами, ни действиями не поможешь. Легла, свернувшись калачиком, так - чтобы не видеть своего глупого капитана. Я почти ненавидела его в этот момент. Так и пролежала часа три, не шевелясь, совершенно наплевав на свои обязанности рулевого. Да на всё, что происходит вокруг. Давно у меня не было так горько на душе. Зачем стараться, зачем плыть дальше, если Кроха мне просто не даст возможности связаться с людьми?
Как уж он справлялся без моей помощи, не знаю, но мы продолжали плыть. И кадавр не пытался как-нибудь успокоить или подбодрить меня. Вообще не трогал. Видно чувствовал, что если сделает это - убью! Просто пристрелю придурка! И пусть меня здесь сожрут, все-равно, судя по всему, альтернативы не будет!
Жутко жалела себя. Страдала, а потом поняла, что Кроха даже не смотрит в мою сторону. Спокойно управляет парусом, летящим впереди, да еще мурлычет под нос какую-то мелодию.
Даже совесть этого засранца не мучила! Посмотрела на кое-как закрепленное весло, дрогнувшее и сместившееся в этот момент. Кроха не заметил, пришлось мне вскакивать и держать его. Но глядя в спину бесчувственного капитана ненавидящим взглядом, я все еще не смирилась с упущенной им возможностью.
А ему, похоже, было совершенно наплевать на мое настроение. Даже уши свои - локаторы - держал повёрнутыми вперёд. Гад! Как будто совершенно перестал интересоваться своей подзащитной. Э-э! Её переживаниями.
Решила с ним не разговаривать вообще. Пусть знает!
Однако, кому от этого хуже было, даже затруднялась ответить. В принципе, я ведь даже понимала Кроху - после того коптера с бандитами из охраны Гока, он мог вполне справедливо полагать, что в этих диких местах ждать добра от людей не приходится. И так ли он был неправ - проверить трудно. Кто его знает, остановились бы эти женщины возле нас, особенно при виде моего телохранителя? А если и остановились, кто знает, чем бы это закончилось.
После таких выводов, со вздохами и сопением признала свою неправоту, но мириться с кадавром не спешила. Вот еще!
В результате не стала просить об остановке из гордости, отчего плыли и плыли до самого вечера. Когда я почти заснула, едва не свалившись в воду (хотя трудно было поверить, что сосущее чувство голода даст заснуть) Кроха, наконец, повернул к каменистому пристанищу. Только вблизи разглядела, что кроме камней, тут есть и песчаный пляжик, и полянка, заросшая невысокой жесткой травкой.
Спрыгнув с катамарана, Кроха привязал его к дереву и исчез среди зелени, так и не взглянув на меня. Ему-то чего обижаться? Полянку окружала практически живая изгородь из плотно сплетенных кустов и деревьев. Даже странно, как этот негодяй умудрился пройти сквозь зеленую заслонку.
И что оставалось делать? С трудом разогнувшись - все затекло, оттого что сидела последний час абсолютно неподвижно - встала на шатком помосте и сошла на песчаный берег. Впрочем, на этой стоянке полоса песка совсем неширокая, а дальше - выше на полметра - травянистый берег. Да и то - мокрый песок оказался липким, больше похожим на глину. Меня привлек его розоватый цвет. Нагнулась и выковыряла кусок глины размером с кулак. Приятно было ее мять одной рукой, собирая между делом сушняк по округе. Еды нет, куда делся капитан - непонятно, но костер решила все равно подготовить. Никогда еще он не оказывался лишним.
На песке, слишком близко к воде, разводить огонь не стала, пришлось опять вырезать лопаткой дерн. А потом увидела гнездо. Полянка была окружена широколистными высоченными деревьями, но сбоку стояло несколько толстеньких коротких стволов, покрытых иголками, длинными и мягкими на вид. На вершине одного из них красовалось большое гнездо.
Опустив рюкзак на землю возле приготовленной ямки с будущим костром, подобралась поближе и убедилась в своей догадке. Гнездышко находилось высоко, но если встать на камень, вполне можно достать. А там могут быть яйца!
Едва успела увернуться от налетевшей на меня мамаши-птицы и от неожиданности, отмахиваясь, ударила ее прямо по голове зажатым в руке комком глины. Пташка бездыханным комком упала на землю, а у меня рот тут же наполнился слюной. Сжав зубы, подавила в себе жалость, сбегала за лопаткой и сильным ударом отсекла ей голову, пока та не очнулась.
Была она раза в два крупнее голубя, и мяса в ней, вероятно не так и много, но это же мясо! Костер запалила не с первой попытки, но быстро. Вся в предвкушении, как удивится Кроха. Не долго думая, ощипала пташку, удалила внутренности своим несуразным режиком, совсем не испытывая отвращения к этому делу. Жаль, не было соли. Зато имелась глина, а я слышала когда-то от Александры, что в ней можно запекать на костре, просто обмазав.
Алекс вообще рассказывала о разных хитростях, когда меня оставили на ее ферме в неполные десять лет. К сожалению, многое уже забылось.
Как бы то ни было, обмазала глиной тельце птички и положила в костер, следя за тем, чтобы жар был со всех сторон.
В гнезде обнаружилось еще четыре яйца. Это тоже порадовало - можно было бы сделать омлет на завтрак, будь у нас сковородка. Насчет того, стоит ли это делать на лопатке, уверенности у меня не возникло.
Или еще могла бы сварить яйца вкрутую, при наличии кастрюльки. Эх, и почему Кроха не прихватил посуду, отправляясь меня искать?
Капитан явился как раз вовремя - по моим представлениям неизвестная птичка уже запеклась. Но кадавр тоже пришел не с пустыми руками. Положил прямо передо мной кусок сотов с медом на широком листочке.
- Давай уже мириться, что ли, - обалдев от такого угощения, пробормотала я, только после этого заметив, как припух у моего телохранителя нос и правый глаз. Сразу стало ужасно его жалко. Ради угощения для меня подвергся атаке пчел? - Дай посмотрю!
Кроха послушно приблизил ко мне свой нос, и я увидела торчащее из него жало. Страшно растерялась, понимая только, что надо выдернуть. Аккуратно ухватила щипчиками для бровей, найденными в сумочке, и извлекла. Проделала это же и с опухолью у глаза - там тоже торчало жало. А вот из чего сделать примочки, не представляла. Глину, что ли приложить? Чем вообще это лечат? Кроха мотнул головой на костер, погладил живот и облизнулся, поэтому решила отложить этот вопрос до окончания ужина.
С горячей и вкусной запечённой птичкой мы разобрались в два счета, обглодав все косточки добела, а потом принялись за мед, запивая его отваром с кофейным ароматом. Заодно вспомнила, пока лакомилась, облизывая пальцы от сладкого нектара, что мне как-то маленькой от укуса осы прикладывали подорожник. Побродив по бережку, быстро обнаружила нужные листочки и велела Крохе приложить их к укусам. Листочки не держались, так что, немного подумав, пережевала их кашицу, и приложила её к многострадальному носу и глазу своего друга. А сверху прилепила еще пару маленьких листков.
Кроха в благодарность лизнул меня в нос и отправился устраивать нам на ночь гнездышко, как я поняла. Обрадованная, что на этот раз можно расслабиться, залила костер, прикрыв пепел дерном, наковыряла еще комок розовой глины и задумчиво мяла ее в руках, глядя на заходящее солнце. Задумавшись, вылепила из нее сначала лягушку, потом переделала в лошадку. Кособокая и смешная получилась, но нравилась мне ужасно. Не стала её сминать. Завернула в носовой платок и сунула в сумочку. Если спасемся, поставлю на прикроватную тумбочку и стану вспоминать этот вечер. Этот поход.