Читателю, знающему татарскую литературу в оригинале, нет необходимости рекомендовать Мирсая Амира, Его, одного из классиков татарской советской литературы, знают по школьным учебникам и хрестоматиям, его произведениями зачитываются и взрослые, пьесы писателя не сходят со сцены театров республики.
Но всесоюзного читателя все же необходимо хотя бы вкратце познакомить с особенностями жизненного и творческого пути автора этой книги.
Мирсаяф Масалнмовнч Амиров (1907–1980) родился в ауле Зирган бывшей Уфимской губернии. Большая крестьянская семья Амировых еле-еле сводила концы с концами. Здесь с малых лет работали все, кто мог хотя бы немного помочь семье. Особенно тяжело пришлось в гражданскую войну и в голодном 1921 году. Тогда Мирсаяф потерял отца, мать, четырех братьев и сестер и лишь чудом остался жив. Воспитывался в детском доме, позднее— в школе-интернате башкирского городка Стерлитамак. В 1924 году вступил в комсомол.
В годы учебы особенно отчетливо проявились две склонности живого, любознательного и смышленного подростка. Первая — умение подмечать в людях все смешное, необычное, характерное. И вторая — любовь к рисованию. «Я покрывал рисунками каждый подвернувшийся под руку клочок бумаги, — вспоминал Мирсаяф Масалимович. — Рисовал пейзажи, дома, лица друзей, карикатуры на них.
Работая после окончания школы делопроизводителем в Миркитлинском волисполкоме, Мирсаяф все стены своей квартиры, от пола до потолка, украсил собственными рисунками. Тогда же в нем проявилась любовь к литературной работе. Он редактировал стенгазету, организовал рукописный журнал «Чыбыркы» («Кнут»). В 1926 году М. Амир приехал в Казань и поступил в художественный техникум. Ему прочили будущность художника. Газеты и журналы охотно печатали его лаконичные, выразительные рисунки и меткие карикатуры.
Но в то же время не была им забыта и первая склонность. Теперь она проявлялась в том, что М. Амир писал, стремясь запечатлеть на бумаге все то, чем была переполнена его живая и впечатлительная память. Он выступал в газетах с фельетонами и острыми заметками, а в 1926 году напечатали в журнале «Авыл яшьлэре» («Сельская молодежь») первый рассказ «Друзья а враги».
В конце концов страсть к писательству победила. Мирсай Амир ушел с третьего курса художественного техникума, стал работать ответственным секретарем республиканской комсомольской газеты «Кызыл яшьлэр» («Красная молодежь»), целиком отдался литературному труду.
В конце 20-х — начале 30-х годов один за другим публикуются его рассказы, фельетоны, шутки, юмористические повести. Несколько лет назад писатель собрал все лучшее из написанного им в 1927–1933 годы в довольно солидный том под названием «Грехи моей молодости», И хотя сам М. Амир оценивает этот период как пройденный этап в своем творчестве, увлечение сатирой и юмором наложило заметный отпечаток на его писательскую манеру Даже в самых серьезных, реалистических произведениях М. Амира нет-нет да и проскользнет мягкая, порою горько-ироническая усмешка. В построении фразы, интонации повествования М. Амира чувствуется легкий, почти невесомый налет иронии, придающий произведению особое очарование. К сожалению, в переводах на русский язык эту особенность стиля, это глубоко спрятанное, подводное течение в творчестве М. Амира редко удается передать.
Не осталось бесследным и увлечение рисованием. Произведения М. Амира выделяются пластичностью изображения, меткостью портретных характеристик, точностью и поэтичностью пейзажных зарисовок. Писатель заметно обогатил изобразительную палитру татарской прозы.
Но М. Амир был не только прозаиком. Он и популярный, плодотворно работающий драматург, пьесы которого составили важную веху в развитии татарского театра, и публицист, и литературный критик (в 1971 году вышел интересный сборник его литературно-критических статей «О нас самих»), и общественный деятель. Он был участником шести съездов писателей СССР (начиная с первого, горьковского), депутатом, заместителем председателя Президиума Верховного Совета РСФСР пятого и шестого созывов, делегатом XXIII съезда КПСС. В 1961–1967 годах работал председателем правления Союза писателей Татарии и до конца жизни продолжал работу в качестве члена правления Союза писателей СССР.
Но основной его работой было, конечно, творчество. Им издано около сорока книг на татарском и русском языках, Есть среди созданного им и то, что вошло в классику татарской советской литературы. К числу таких произведений следует отнести небольшую по объему, но очень поэтичную и увлекательную повесть «Агидель» («Река Белая», 1936), рассказывающую о годах коллективизации и о классовой борьбе в татарских и башкирских аулах, и пьесу «Минникамал» (1944), изображающую людей колхозной деревни в годы Отечественной войны.
В семидесятые годы Мирсай Амир опубликовал юмористическую повесть «Рыбацкие байки» и книгу «Помнишь?», в которую вошли повесть и рассказы о периоде Великой Отечественной войны.
Особое место в творчестве писателя занимает роман «Чистая душа» — самое крупное эпическое произведение Мирсая Амира. Автор работал над ним долго и тщательно. Первая книга романа под названием «Люди из Ялантау» вышла из печати в 1954 году, вторая — в 1960 году. В 1963 году роман «Чистая душа» впервые вышел в переводе на русский язык в издательстве «Советский писатель».
Роман начинается картиной того ясного воскресного утра 22 июня 1941 года, когда люди в далеком городке Ялантау на Каме услышали весть о нападении гитлеровских полчищ на нашу страну. Заканчивается — сценой радостного народного гуляния на берегах Камы после разгрома фашистской Германии. Таким образом, от первой до последней страницы эта книга о войне. Картины жизни глубокого тыла чередуются в ней с фронтовыми эпизодами. В жизни маленького провинциального городка писатель, как в капле воды, разглядел то, чем жила в эти годы вся страна: мобилизация всех сил для помощи фронту, эвакуация и пуск оборонного завода, борьба за хлеб, поиски нефти, трудности и лишения, гибель на фронте лучших людей…
Писатель задался целью раскрыть самые истоки исторической победы нашего народа в минувшей войне, истоки силы духа и массового героизма советских людей. «Живи с открытым, чистым сердцем, — говорит один из персонажей романа, бывший прокурор Мухсинов, — Самый счастливый человек на свете тот, у кого чистая душа». Ту же мысль развивает и секретарь райкома Башкирцев: «Главная сила в руках сознательных, честных советских людей… Они задают тон. Они управляют жизнью».
В этих словах сформулирована основная идея произведения. Чистота души советского человека, величие идеалов, за которые он борется, его готовность сознательно пойти на подвиг и на смерть ради защиты социалистических завоеваний — вот что послужило, по мнению автора, залогом нашей победы. Идея эта раскрывается не сразу, а всем ходом авторского повествования, суммой изобразительных средств, переплетением людских характеров и судеб. В романе обрисованы многие своеобразные, запоминающиеся характеры: учитель, а потом фронтовик и партизан Камиль Ибрагимов, его жена Сания, секретарь райкома Башкирцев, спекулянтка Гашия, Памятливый Фахруш, прокурор Мухсинов, его сын Шакир, директор завода Губернаторов, соседка Сднии Ольга Дмитриевна, своенравная Миляуша, трусливый Фуат, красавица Фардана, тихий, осторожный Баязитов и многие, многие другие. Страницы произведения заселены густо, и у каждого персонажа есть свое, особенное, выделяющее его среди других.
С особой теплотой обрисованы женские образы. Критика уже отмечала, что наибольшей творческой удачей Мирсая Амира является характер центрального персонажа романа — Сании Ибрагимовой.
Чтобы до конца понять ту идейную нагрузку, которую заключает в себе этот образ, надо хорошо знать, в каких условиях в течение веков жила и воспитывалась татарская женщина. По законам шариата она была бессловесным и бесправным существом, игрушкой в руках мужа. Правдиво, с большой душевной болью рассказал об этом татарский писатель-демократ Фатых Амирхан в рассказе «Татарка», написанном в 1909 году.
Октябрьская революция раскрепостила татарскую женщину, предоставила ей равные с мужчинами права. Но юридическое равенство может стать фактическим только в том случае, если женщина будет раскрепощена духовно, если будет преодолен груз многовековых традиций, обычаев, привычных, устоявшихся взглядов. А сделать это не легко. Поэтому почти в каждом произведении татарской литературы послеоктябрьских лет так или иначе затрагивается эта остроактуальная тема.
Сания Ибрагимова на наших глазах вырастает от простой провинциальной учительницы до «мэра города» — председателя горисполкома, становится общественным деятелем большого масштаба. Писатель неторопливо, с присущей ему дотошной обстоятельностью раскрывает эволюцию души своей героини. Вначале круг ее интересов ограничивается семьей, ребенком, текущими уроками. Но в годину тяжелых испытаний, когда уходят на фронт ее муж и многие из тех, на чье мнение она до сих пор полностью полагалась, Сания начинает смотреть на мир иными глазами, начинает осознавать ответственность, которая пала на ее женские плечи (не такие уж хрупкие, как выясняется г. дальнейшем), на плечи депутата горсовета. Ее по-настоящему, глубоко начинает тревожить и то, что по карточкам не на всех хватает хлеба, и то, что многие семьи фронтовиков не обеспечены дровами на зиму, и то, что школьникам не хватает обуви… Эту ее общественную жилку и разглядел секретарь райкома Башкирцев, предложивший ей пост директора школы, зампредседателя горисполкома и, наконец, «мэра города».
Многим из русских читателей, вероятно, будет нелегко понять, почему с таким интересом и искренним волнением читают страницы романа, посвященные Сании Ибрагимовой, татарские женщины, почему с радостью убеждаются они в безграничных возможностях ее характера, открывают в ней новые и новые богатства души, интеллекта, организаторский талант. Ведь они не только соотносят ее характер со своим собственным, но и проверяют себя: а по плечу ли им те задачи, которые решает Сания. Да, Сания не совершает в романе ничего сверхъестественного, героического. Обычные будничные дела, повседневная, нескончаемая текучка… Но пмснно для того, чтобы умело и оперативно решать бесчисленное множество все новых и новых проблем и вопросов, выдвигаемых жизнью, и требуется твердость ее характера, ее принципиальность, ее настоящая, а не показная любовь к людям.
Вот всего один маленький пример, показывающий своеобразие национального восприятия образа центральной героини. Несколько лет назад мне довелось присутствовать на читательской конференции по роману «Чистая душа» в одном из сельских клубов. Выступающие — в основном женщины — в целом очень тепло отзывались о романе. Но вот неожиданно для меня вспыхнул спор по частному, казалось бы, вопросу: должна или не должна была Сания Ибрагимова говорить на бюро райкома о том, что председатель горисполкома Баязитов присвоил связанный ею и отправленный в подарок фронтовикам пуховый шарф?
— Женщина должна уметь придержать свой язык перед старшими, — запальчиво говорила одна из выступающих. — А Сания, не разобравшись, не проверив все как следует, опорочила мужчину в глазах других. Как могла она, хороший человек, сделать это?
И я подумал тогда, что новизна образа Сании Ибрагимовой, видимо, в том и заключается, что она не хочет и не может придержать свой язык перед старшими, даже перед большими начальниками. Чистота ее помыслов искупает ее резковатость — ведь она заботится не о себе, а об общем благе.
Мирсай Амир яркими чертами воссоздал перед нами национальный характер татарской женщины в его развитии, изменении. Он показал, как национальные традиции преломляются в жизни социалистической нации.
Еще одно замечание, думается, будет нелишним для более глубокого проникновения в образную ткань романа.
В свое время Мирсай Амир выступил в печати против концепции «ущербного» положительного героя, героя с «червоточинкой». При этом он исходил из необходимости создания образов ярких, цельных, как он выразился, «идеальных», достойных быть положительным примером и способных увлечь за собой читателей. Некоторые участники дискуссии уже тогда усмотрели в позиции М. Амира и уязвимые стороны — ведь в жизни хорошее не всегда встречается в очищенном, дистиллированном виде, так же как и зло не часто встретишь в обнаженно уродливой, отталкивающей упаковке. Жизнь сложнее всяких схем и не терпит предвзятого к себе отношения.
Издержки этой теории чувствуются, на мой взгляд, и в образной системе первой части романа «Чистая душа». Слишком уж идеально-бесплотны образы секретаря райкома Башкирцева и Камиля Ибрагимова, слишком нарочито отталкивающе показан трусливый Фуат или окружение Памятливого Фахруша! И хорошо, что в процессе работы над произведением эстетические взгляды писателя не остались без изменения. Во второй книге романа мы с совершенно новой, неожиданной стороны заново открываем образы прокурора Мухсннова, его сына Шакира, Гашии и других. Они стали объемнее, многограннее и, в конечном итоге, достовернее, ближе к реальной действительности.
В критике уже отмечалось, что М. Амиру лучше удаются картины тыловой жизни. И действительно, если жизнь и быт людей провинции описаны с достоверной — вплоть до мелочей! — убедительностью, то военные эпизоды несколько обеднены, не всегда психологически убедительны. Однако сцены эти необходимы в романе, так как они позволяют показать единство фронта и тыла, передать боевую напряженность тыловых будней.
В романе нет ярко выраженной интриги, туго закрученной сюжетной пружины, единого конфликта Действие его развивается с неторопливой эпической обстоятельностью, как в замедленном кино. Но это не слабость я скорее своеобразие романа Мирсая Амира, придающее повествованию свой особый, индивидуальный колорит.
Думается, знакомство с этим значительным произведением видного татарского писателя будет небезынтересным для многих. Вдумчивый читатель откроет для себя иной национальный мир, глубже узнает иные времена, отделенные от сегодняшнего дня несколькими десятилетиями, сможет проникнуть во внутренний мир людей значительных, цельных, упорных в достижении цели и чистых душой, людей, составляющих главную силу нашего многонационального общества.