Мордехай Копелевич занял место свидетеля и бросил равнодушный взгляд на обвиняемого. Он видел этого человека второй раз, но своими показаниями мог поломать ему жизнь. Впрочем, если верить обвинителю, Иосиф Берш, сидевший на скамье подсудимых, лишил жизни по крайней мере двух ни в чем не повинных людей, и потому никакое наказание не могло стать для него слишком суровым. Если, конечно, вина Берша будет доказана. Для этого недоставало малости — свидетельского показания человека, точно знавшего, что Иосиф Берш находился в четырнадцать часов семнадцатого января в офисе фирмы «Лоренстиль», а не в собственной квартире, как утверждал представитель защиты.

О том, что был свидетель, который мог опознать убийцу, полиции сообщил владелец магазинчика, расположенного напротив офиса «Лоренсталь». Однако попытки обнаружить этого человека успехом не увенчались, сроки расследования закончились, и дело передали в суд, несмотря на то, что обвинение против Берша было, по словам его адвоката, необоснованным и вообще полной чепухой.

Оно бы и развалилось к удовлетворению обвиняемого и защитника, но тут на сцене неожиданно объявился Мордехай Копелевич, оказавшийся тем самым прохожим, кто успел не только увидеть выбежавшего из офиса человека, но, имея фотографическую память, прекрасно запомнил его характерные черты.

Теперь Копелевич стоял перед судьей и готов был дать нужные показания.

— Итак, — сказал прокурор Сегаль, — вы утверждаете, что в два часа дня семнадцатого января проходили по улице Бродецки мимо офиса фирмы «Лоренстиль»?

— Да, господин прокурор, — наклонил голову Копелевич.

— Посмотрите на скамью подсудимых, — продолжал Сегаль. — Узнаете ли вы этого человека и не его ли вы видели выбежавшим из офиса фирмы?

— Я… — начал Копелевич, но продолжить фразу не смог: лицо его побледнело, он схватился обеими руками за грудь, захрипел и начал заваливаться набок.

Несколько минут спустя врач «скорой помощи» опустил руку лежавшего на полу Копелевича и сказал:

— Мертв.

Процесс отложили, подсудимого увели, а вскрытие, произведенное тем же вечером, показало, что Мордехай Копелевич, сорока шести лет, скончался от неожиданной остановки сердца.

— Это даже не болезнь, — сказал старшему сержанту Берковичу эксперт Рон Хан, когда они на следующий день встретились в коридоре управления. — Умирают от остановки сердца, в основном, молодые. Часто — спортсмены, но никто не доказал, что виноваты в этом физические нагрузки. Случай, конечно, уникальный, но — случай. Не повезло Даниэлю.

Хан имел в виду майора Даниэля Пундака, проводившего расследование и после упорных поисков нашедшего важного для дела свидетеля.

— Не повезло, — согласился Беркович.

С майором он познакомился недавно на вечеринке, куда был приглашен вместе с Наташей. Пундак оказался веселым и свойским человеком, рассказал Берковичу немало интересных историй из своей практики, и потому старший сержант счел возможным отправиться к майору без приглашения.

— Ты тоже считаешь, что это несчастный случай? — спросил майор старшего сержанта, когда тот поздоровался и попросил разрешения присесть.

— Рон говорит, что…

— Меня не интересует, что говорит Рон, — отрезал Пундак. — Что думаешь ты?

— Но ведь Копелевич действительно умер от остановки сердца. Правда, очень вовремя. Слишком вовремя… Знаете, что показалось мне странным? Не то, что свидетель упал и умер. Странно, что он не боялся и был совершенно раскован.

— Чего ему было бояться? — поднял Пундак на Берковича настороженный взгляд.

— Копелевич был единственным свидетелем. Без его показаний дело против Берша могло рассыпаться в суде, не так ли?

— Да, — неохотно признал Пундак.

— Берш — не одиночка, за ним наверняка стоит преступная организация. Вы это знаете, но доказать не можете. В газетах об этом писали, и Копелевич читал. Много ли вам известно случаев, когда свидетель не требовал при подобных обстоятельствах усиленной охраны? И кстати, обычно получал ее. А Копелевич согласился дать показания.

— При одном условии, — вставил майор. — Знаешь ли ты, Борис, что он не подписал ни одного протокола в ходе дознания и не согласился участвовать в процедуре опознания Берша?

— Вот как? — удивился Беркович. — Я не знал. Но это обстоятельство лишь подкрепляет мою версию. Только не считайте меня фантазером, майор! Мне и самому она кажется слишком, как бы это помягче сказать, экстравагантной. Но если считать смерть Копелевича не случайной, другой версии я не вижу. Не могли же его убить прямо в зале суда!

— Нет, — согласился Пундак.

— Значит, его убили заранее! И показания давал труп!

— Вот уж действительно фантастическая версия, Борис! — воскликнул майор. — Мне казалось, что у тебя есть более разумное предположение.

— Оно такое же, как и у вас, уверен, — сказал Беркович. — Копелевич подвергся сильнейшей психотропной обработке. Именно поэтому он настаивал на том, что говорить будет только в суде, именно поэтому не требовал охраны.

— Вскрытие показало, что Копелевич не принимал препаратов, которые относились бы к психотропным, — напомнил Пундак.

— Эти препараты могли к тому времени быть выведены из организма.

— Следы бы все равно остались, — покачал головой Пундак. — Нет, Борис, честно говоря, я думал, что у тебя другая версия: гипноз.

— Да, — помедлив, сказал Беркович. — Я думал и о гипнозе. Здесь одно «но». Психотропные препараты может, в принципе, приобрести любой мафиозо, а любой более или менее грамотный врач может вколоть соответствующую дозу. Гипноз — другое дело. Нужен специалист высокого класса. Не уверен, что в Израиле такие есть. Нужно ведь было внушить Копелевичу, во-первых, чтобы он не подписывал протоколов, во-вторых, чтобы согласился на опознание только в ходе судебного заседания, и главное — нужно было внушить ему, чтобы сердце остановилось в тот момент, когда будет задан один-единственный вопрос. Кодовое слово! Майор, разве такое вообще возможно? Остановить сердце с помощью внушения?

— Бред, если смотреть с точки зрения здравого смысла, — согласился Пундак. — Мне эта идея пришла в голову после того, как Копелевич театрально умер у всех на глазах. Но даже с собственными сотрудниками я не решился об этом говорить, они бы меня не поняли. Я, конечно, дал им кое-какие поручения, и надеюсь получить списки израильских гипнотизеров, как работающих легально, так и всяких шарлатанов. Потом придется разбираться, кто из них может быть связан с преступным миром.

— Нужно проследить, что делал и где бывал Копелевич после того, как вы его вычислили, — сказал Беркович, чувствуя себя стесненно от того, что давал советы старшему по званию. — Ведь его наверняка обработали уже после того, как…

— Да, — прервал майор, заметив смущение старшего сержанта. — Такое поручение я тоже дал.

— Вы обо всем уже думали, — пробормотал Беркович, — а я опасался, что вы сочтете меня… м-м…

— Вовсе нет, — добродушно отозвался Пундак. — Хорошо, что у меня есть в управлении хотя бы один союзник. Вы можете себе представить, как отреагирует на такую версию большинство наших коллег.

— Могу, — усмехнулся Беркович.

— Значит, — сказал Пундак, — гипнотизера нужно вычислить прежде, чем начальство решит, что майор рехнулся.

— Мне кажется, что это можно сделать достаточно быстро, — задумчиво произнес Беркович. — Видите ли, моя жена… Ее всегда интересовали всякие паранормальные явления, я к этому серьезно не относился, но краем уха слушал ее рассказы. Так вот, на прошлой неделе — кажется, в четверг, — в Израиль прилетел некий Сингх Мапатра, индус, о котором говорят, что он может заставить веревку стоять подобно змее на хвосте. Если это не массовый гипноз, то…

— А что ему здесь нужно? — нахмурился Пундак.

— В Галилее есть поселение, где живут сектанты. К ним время от времени приезжают из-за границы странные гости. Устраивают семинары, показательные сеансы магии. Местные любители чудес, как говорят на молодежном жаргоне, «тащатся» от всего этого.

— Копелевича мы обнаружили во вторник на прошлой неделе, — напомнил Пундак.

— Вот именно. И если удастся доказать, что после того, как вы с ним говорили, он побывал в Галилее… Копелевич ведь не находился под арестом?

— Нет, — с сожалением сказал Пундак. — Сейчас я понимаю, что это было грубой ошибкой. Черт! Не проще ли было приятелям Берша убить Копелевича прямо на улице?

— Тогда возник бы вопрос: кто сделал? Могли быть свидетели убийства, следы опять же… Новое расследование… Риск. А так — все чисто, как в аптеке: человек умер от разрыва сердца.

— Допустим, что вы правы, — продолжал размышлять Пундак. — Нужно было не только доставить Копелевича в Галилею, но и самого индуса заставить провести внушение. Эти гипнотизеры — народ щепетильный. Ведь речь шла об убийстве — пусть и посредством гипноза.

— Нужно навести справки о Мапатре, — сказал Беркович. — Может, он и раньше был замечен в неблаговидных делах? А может, его сильно припугнули.

— В каком селении, вы сказали, находится этот Мапатра?

Беркович не помнил названия, пришлось справиться у Наташи. Старший сержант уехал домой, а майор отправился в Галилею, поскольку не хотел перепоручать никому из подчиненных эту важную операцию. Поздно вечером, когда по телевизору показывали ночные российские новости, раздался телефонный звонок. Старший сержант поднял трубку.

— Борис? — это был голос майора Пундака. — Сингх Мапатра — человек умный, он все время на шаг нас опережал. Как раз в то время, когда мы с тобой разговаривали, он ехал в аэропорт, а сейчас летит в Дели.

— Черт! — воскликнул Беркович. — Нужно было подумать о том, что он может сбежать!

— Я же сказал: он опережал нас на шаг, — продолжал майор. — Уезжая, Мапатра оставил конверт, адресованный полиции. И здесь — полное признание. Как к нему приехал человек из Тель-Авива, как угрожал, как они договорились о цене. А потом — это было в ночь с пятницы на субботу — привезли Копелевича, и был проведен сеанс внушения. Через несколько часов — второй, а затем третий. Этого оказалось достаточно.

— Достаточно, чтобы убить свидетеля и сорвать процесс, — вздохнул Беркович.

— И достаточно, чтобы провести новое расследование, — сказал Пундак. — Теперь мы можем найти заказчиков. Хочешь присоединиться к моей группе?

— Если инспектор будет не против…

— Я с ним поговорю. Возможно, придется вылететь в Индию, чтобы взять показания у Мапатры.

— О! — воскликнул Беркович. — Индусские храмы — я всегда мечтал увидеть их воочию!

— О каких храмах ты говорил? — спросила Наташа, когда Беркович положил трубку.

— Об индусских, — сообщил он. — Может быть, меня пошлют в командировку в Дели.

— А я? — сказала Наташа. — Ты оставишь меня одну, когда я в таком положении?

— О женщины, — вздохнул Беркович, поднимая глаза к потолку. — Любую мечту они способны превратить в обыденность!