— У маленьких детей всегда болит живот, — убежденно сказал старшему сержанту Берковичу эксперт Хан, аккуратно вытирая руки полотенцем. — Месяцев до трех-четырех, а потом проходит. Так что потерпи, потом будет поспокойнее, хотя и без гарантии. Мой второй, например, орал до трех лет — и не потому, что у него что-то болело, но просто характер такой. Сейчас тоже, кстати, хотя ему уже шестнадцать. Все ему вынь да положь, иначе такой скандал закатывает…

— Ну и что, — поинтересовался Беркович, — вынимаешь и кладешь?

— Нет, конечно, детей воспитывать нужно.

Разговор происходил в «предбаннике» прозекторской. Рон Хан только что закончил вскрытие тела найденного в море утопленника. По предварительным оценкам, тело пролежало в воде не меньше суток — его бы, возможно, и вовсе не нашли, потому что рубашка зацепилось за металлический стержень, торчавший из дна, и утопленник не мог всплыть. Обнаружил его водолаз, очищавший дно по заказу муниципалитета.

— Это действительно был несчастный случай? — переменил тему Беркович.

— Да, — кивнул Хан. — Смерть наступила уже после того, как легкие наполнились водой. Утопленник — ты сам видел — в плавках и легкой рубахе, такие обычно надевают на пляже. Там, где его нашли, купаться запрещено. В том, что он утонул, нет ничего удивительного.

— Удивительно, — сказал Беркович, — что такой человек, как Моше Брискин, отправился купаться на море, да еще в одиночку, да еще на дикий участок. У него на вилле прекрасный бассейн. К тому же, он не умел плавать.

— Какой же ты делаешь вывод? — с интересом спросил эксперт.

— Никакого, — с досадой сказал старший сержант. — Я только хочу сказать, что иногда люди совершают поступки, которых никто не может понять.

— Так не трать на это времени, — пожал плечами Хан. — Брискин утонул, когда полез купаться в неположенном месте. А почему он предпочел море бассейну… Это психология и, боюсь, ты ничего не выяснишь, поскольку спросить некого.

Беркович поднялся из лаборатории судмедэкспертизы в свой кабинет, где его ждали молодая женщина лет двадцати пяти и мужчина постарше — дочь и сын утонувшего бизнесмена Моше Брискина, владельца процветавшей фирмы. На опознании Дана Брискин упала в обморок, да и Игаль, ее брат, выглядел не краше покойника.

— Ваш отец утонул, — сообщил Беркович. — Кстати, машину его нашли в полукилометре от места… э-э… Судя по всему, его течением волокло к югу, в сторону Яффо, и он зацепился за… Ох, извините!

Беркович прервал свою речь, потому что на лице Даны проступила мертвенная бледность, и женщина, похоже, опять собралась грохнуться в обморок.

— Вы были последними, кто видел Моше Брискина в живых, — сказал старший сержант несколько минут спустя, когда Дана привела себя в порядок. — Это было вчера днем?

— Да, — кивнул Игаль. — Мы были у него в субботу, вместе обедали, потом разъехались — отец два года жил на вилле один после того, как умерла мама. Сегодня утром я звонил отцу домой и на мобильный телефон, но работал автоответчик, и я просил перезвонить.

— Я тоже звонила, — глухо сказала Дана.

— Не получив ответа, вы не стали беспокоиться? — удивился Беркович.

— Нет, — покачал головой Игаль. — Это часто бывало: он не подходил к телефону, мобильник отключал, хотел, чтобы его не трогали. Так что у нас и в мыслях не было…

— Часто у него бывали такие приступы? — поинтересовался Беркович.

— Нет… иногда. Все началось после смерти мамы, он ее очень любил.

— В субботу, когда вы у него были, отец говорил, что собирается искупаться в море?

— Нет, иначе мы бы его отговорили. Были высокие волны…

— Почему же отец ваш отправился на море в такую погоду, хотя не умел плавать?

— Вы хотите сказать, — нахмурился Игаль, а Дана пристально посмотрела Берковичу в глаза, — вы хотите сказать, что папа сделал это… намеренно… потому что…

— Не исключено, — вздохнул Беркович. — Смерть жены, депрессия… Я хочу у вас спросить: если это предположение верно, где ваш отец мог бы оставить записку?

Игаль посмотрел на сестру.

— В кабинете? — неуверенно сказала Дана. — Наверное, в кабинете, больше негде.

— Вы не смогли бы поехать со мной? — предложил Беркович. — Возможно, это… м-м… предположение неверно и ваш отец утонул случайно, но проверить нужно, вы согласны?

Часа два спустя Беркович вышел на балкон виллы Брискина, чтобы полюбоваться открывавшимся видом на район Савьона: поиск не привел ни к каким результатам. Если Моше Брискин и покончил с собой, бросившись в бурное море, предсмертной записки он не оставил. Похоже, что после отъезда детей у него начался обычный приступ депрессии, погнавший старика прочь от дома — на берег, туда, где волны манили и обещали покой…

Оставив до следующего утра выполнение нелюбимой обязанности — составление отчета, — Беркович вернулся домой и провел вечер в обществе жены и сына, рассказывая Наташе смешные истории из собственного детства и качая Арика на руках, хотя в этом и не было никакой необходимости. Он говорил и смеялся, а сам продолжал думать о гибели Брискина. Все вроде было ясно, но Берковичу казалось, что он то ли забыл о какой-то важной детали, то ли не обратил на нее внимания.

— Борис, — сказала Наташа, — у тебя усталый вид. Может, пойдем спать, а то Арик ночью проснется…

— Давай, — согласился Беркович, продолжая думать о своем. Ночью ему приснилась так самая деталь, которую он не мог вспомнить. Беркович проснулся, но мысль исчезла, не оставив следа. А тут и Арик заплакал, пришлось вставать и менять сыну подгузник. В общем, на работу Беркович приехал с головной болью и был точно уверен, что ничего нового по делу о смерти (или самоубийстве?) Моше Брискина он не придумает. Написав отчет и переслав файл на сетевой компьютер управления, Беркович спустился к Рону Хану.

— Ты уже выдал родственникам тело Брискина? — спросил старший сержант.

— Скоро должны подъехать люди из «Хевра кадиша», — сказал эксперт. — Документы оформлены, тело повезут прямо на кладбище. А что, у тебя возникли какие-то сомнения? Уверяю тебя, Брискин действительно утонул. И ничего удивительного: плавать он не умел, а волны были больше метра.

— Удивительно, что его вообще потянуло на берег. И еще удивительнее…

Беркович замолчал и сжал пальцами виски: он вспомнил наконец явившуюся ему во сне мысль и теперь старался ее не упустить.

— Голова? — участливо спросил Хан. — Хочешь, я тебе дам таблетку?

— Погоди… Я вот что вспомнил: водолаз, который нашел тело Брискина… Он опустился под воду и сразу увидел, верно? Будто специально.

— Ну и что? — недоуменно сказал эксперт. — Мог и не увидеть, если бы Брискин зацепился рубашкой за другой штырь, в десятке метров. Или вообще бы не зацепился, тогда его могло унести в море…

— Вот именно. Должно было унести в море, но не унесло. Мог зацепиться за другой штырь, но зацепился именно за этот, где водолаз проводил работу. И еще: одежду он оставил в автомобиле и пошел купаться. А где ключ от машины? На теле его нет.

— Может, он ключ на цепочке себе на шею повесил, и его сорвало течением? — пожал плечами Хан. — А может, просто выбросил, если действительно покончил с собой…

— Я все думаю об этом водолазе…

— Считаешь, что это он Брискина и утопил, потянув за ноги? — ехидно спросил эксперт. — Чем тебе водолаз не нравится?

— Я тоже долго думал: что мне до водолаза… Ночью вспомнил, а потом опять забыл. И вот сейчас вспомнил окончательно. Видишь ли, муж Даны, дочери Брискина, работает в компании «Хоф ха-ям». В числе прочего эта компания осуществляет также и водолазные работы — в прошлом году именно они доставали со дна упавший спортивный самолет.

— Этот случай я помню, — кивнул Хан. — Ну и что?

— Я вот думаю, — проговорил Беркович, — а не работает ли водолаз, нашедший тело Брискина, в этой же компании?

— И что же, если работает?

Ничего не ответив, Беркович потянулся к телефонной трубке. Ему понадобилось сделать всего три звонка, чтобы получить нужную информацию. Хан между тем закончил писать свои бумаги.

— Я был прав, — торжествующе сказал старший сержант. — Водолаз Шай Бар-Лев, нашедший тело, работает в «Хоф ха-ям» и прекрасно знаком с мужем Даны. Следовательно…

— Ты говоришь глупости, Борис, — раздраженно сказал эксперт. — Тело пролежало в воде около суток, я тебе это как эксперт говорю. Так что бедняга водолаз никак не мог утопить Брискина — вчера была суббота, и никаких водолазных работ, естественно, не велось.

— Да, я понимаю, — пробормотал Беркович. — Послушай, Рон, когда должны забрать тело Брискина?

— Возможно, уже забрали.

— Узнай, пожалуйста. Если тело еще в морге, у меня будет к тебе последний вопрос.

— Надеюсь, что действительно последний, — сказал Хан и, справившись по телефону, сообщил: — Тело еще здесь, но за ним уже приехали.

— Вот что мне нужно обязательно знать, — заторопился Беркович и объяснил эксперту, ответ на какой вопрос он хотел бы получить.

Час спустя он ехал в патрульной машине домой к Дане Брискин и думал о том, какими глазами будет смотреть на него женщина, утопившая собственного отца. Полуобернувшись к сержанту Соломону, сидевшему на заднем сидении, Беркович излагал ему свою версию убийства:

— Дети наверняка считали, что старик зажился на этом свете. Во всяком случае все подобного рода преступления совершаются обычно ради наследства. В субботу Дана и Игаль, как обычно, приехали к отцу и пошли с ним купаться в бассейн. Свидетелей не было, и милым деткам не составило труда утопить собственного папу. Тело оставили в воде, а ночью вывезли на пляж, где ждал Шай Бар-Лев, который, будучи профессионалом, прицепил тело под водой к штырю как раз в том месте, где ему же утром предстояло проводить водолазные работы.

— Зачем такие сложности? — спросил Соломон. — Бросили бы тело в море…

— Им нужно было, чтобы отца обязательно нашли и чтобы ни у кого не было сомнения, что Моше утонул, купаясь в штормовую погоду. Если бы тело исчезло, дело о наследовании могло тянуться много месяцев, понимаешь?

— Вот оно что, — протянул Соломон. — И что же, ты хочешь сказать, что они признались? Разве они психи? Тело же действительно нашли в море, Брискин действительно утонул…

— Мы с Роном вовремя успели! Еще полчаса, тело увезли бы на кладбище, и никто бы ничего больше не доказал! Видишь ли, Рон провел анализ воды, взятой из легких погибшего. При вскрытии ему и в голову не пришло это сделать — человек утонул, естественно, что в легких вода. Так вот — это была пресная вода из бассейна, а не соленая морская! Бар-Лев перепугался до смерти, когда ему это сообщили, и сразу всех выдал.

— Дети, — вздохнул сержант Соломон. — Холишь их, лелеешь, а они тебя утопить готовы.