Ночь была душная и влажная. Наташа не хотела включать кондиционер, потому что это, по ее мнению, повредило бы маленькому Арику. Беркович придерживался иного мнения, но спорить с женой не собирался и почти до самого утра ворочался с боку на бок, не всегда понимая, бодрствует ли он или уже спит и видит сон о собственной бессоннице.

Утром голова была тяжелой, а череп, казалось, распался на две половинки, которые приходилось прикладывать друг к другу, нажимая пальцами на виски. В лаборатории судмедэкспертизы было прохладно и легко дышалось, но эксперт Рон Хан, похоже, находился не в своей тарелке — во всяком случае, Берковича он встретил косым взглядом и не ответил на приветствие.

— Если я не вовремя, то пойду к себе, — обиженно сказал Беркович.

— Погоди, Борис, — отозвался Хан. — Налей себе кофе, я сейчас закончу отчет и отвечу на твои вопросы.

— Нет у меня вопросов, — сказал Беркович, — и дел никаких нет. И голова пустая.

— На всех жара действует по-разному, — неопределенно сказал эксперт.

— А на тебя? — поинтересовался старший сержант.

— Я с вечера нахожусь в этом подвале, так что только со слов тех, кто пришел утром, знаю, какая была ночь.

— Я не слышал, чтобы вечером произошло убийство, — насторожился Беркович.

— Не по ведомству уголовной полиции, — сказал Хан. — Дорожно-транспортное происшествие со смертельным исходом. Результат был очевиден еще до вскрытия: множественные разрывы внутренних органов, несовместимые с жизнью.

— Если все так ясно, нельзя было подождать со вскрытием до утра? — удивился Беркович.

— Два обстоятельства, — пояснил эксперт. — Во-первых, похороны должны состояться сегодня, а во-вторых, инспектор Бар-Ишай подозревал, что происшествие не случайно.

— Наезд? — спросил Беркович. — Водитель сбежал, так я понимаю?

— Почти. Наезда не было, погибший тоже находился за рулем. Это было в районе перекрестка Бейт-Даган в первом часу ночи. Некий Арон Йоселевич ехал на своей «мазде» из Тель-Авива в сторону Рамле. Проехал поворот на Ришон, машин было мало, ехал он спокойно. Неожиданно Йоселевич увидел, как прямо на него несется слепящий свет фар. Встречная машина мчалась по левой стороне шоссе — по той полосе, где ехал Йоселевич.

— Водитель совершил обгон и не успел вернуться в свой ряд? — предположил Беркович.

— Там некого было обгонять! К тому же, там сплошная разделительная черта, а движение двухполосное в обе стороны — с какой это радости водитель должен для обгона выезжать на трассу противоположного движения? Либо он заснул за рулем, либо сделал это намеренно.

— Может, и заснул, — сказал Беркович.

— Вряд ли, — возразил Хан. — Он вовремя свернул в сторону Ришона и дальше, кстати, покатил по своей полосе. Но там на него никто не обратил внимания. А бедняга Йоселевич, увидев, как на него несутся чьи-то фары, резко свернул вправо, едва не подрезал машину, ехавшую в соседнем ряду, и врезался в столб.

— Кто-нибудь дал показания о машине, нарушившей правила?

— Нет, конечно. Видели только свет фар и силуэт, даже цвета машины никто не разглядел. Инцидент занял считанные секунды, а свидетели — водители машин, ехавшие за Йоселевичем.

— Дохлый номер, — резюмировал Беркович. — И предположение Бар-Ишая, что Йоселевича подсекли намеренно, тоже выглядит неубедительно. Если Йоселевич не мог видеть встречную машину, а только свет ее фар, то и тот водитель…

— Да, — прервал Хан старшего сержанта. — Но здесь есть одно обстоятельство. Бар-Ишай нашел трех водителей, ехавших не за Йоселевичем, а перед ним. Они утверждают, что водитель-убийца довольно долго — около минуты! — ехал навстречу движению. Эти трое с ним не столкнулись только потому, что ехали по крайней правой полосе. Водитель-убийца видел, что перед ним на встречной полосе машин нет, кроме приближавшейся машины Йоселевича. Тогда он и нарушил правила. Мог он знать, что навстречу едет именно Йоселевич? Бар-Ишай утверждает, что мог — у «мазды» Йоселевича своеобразный цвет светофильтра на фарах: с сиреневым отливом. Узнать можно и за километр.

— Вот оно что… — протянул Беркович. — Как инспектор найдет убийцу, не имея сведений о машине и водителе? Это даже не иголка в стоге сена…

— Работает бригада следователей из шести человек, — сказал Хан. — Ищут свидетелей, в Ришоне опрашивают прохожих. Связи Йоселевича тоже расследуются — Бар-Ишай ищет мотив. Пока безрезультатно. Да ведь и рано ждать результата, только ночь прошла…

— А кем был этот Йоселевич? — поинтересовался Беркович. — Ты знаешь или мне спросить у Бар-Ишая?

— Интересно стало? Йоселевич был программистом и ехал с работы. Работал он в Тель-Авиве, а жил в Рамле.

— Владелец фирмы?

— Нет, обычный программист, каких много. И семья обычная: жена, двое детей.

— Спасибо за кофе, Рон, — сказал Беркович, поднимаясь, — я немного пришел в себя. Во всяком случае, обе половинки моего черепа сейчас прочно сцепились друг с другом, и мне не нужно придерживать их руками.

В коридорах кондиционеры работали гораздо хуже, да и посетителей сегодня было много, Беркович сразу ощутил в воздухе тяжесть и поспешил в свой кабинет, где было намного прохладнее и свежее.

Предлагать свою помощь Бар-Ишаю Беркович не собирался — старший сержант знал, что коллеги не любят самозванных помощников. Он и сам терпеть не мог, когда во время расследования кто-нибудь вмешивался и начинал предлагать свои идеи, часто даже не вникнув в суть дела.

Сев за компьютер, старший сержант написал и вывел на печать несколько вызовов на допрос по текущим делам, не дававшим пищи ни уму, ни сердцу. Картина ночного происшествия, тем не менее, все стояла перед глазами, и Берковичу казалось, что ни он, ни Бар-Ишай не заметили какого-то очевидного момента, какого-то малозначительного факта, объяснявшего случившееся лучше, чем предположение о намеренном создании угрожающей ситуации на дороге. Было в этом предположении что-то притянутое за уши — водитель-убийца не мог знать наверняка, что Йоселевич не справится с управлением. А если бы сам убийца не свернул во-время?… Кстати, действительно, когда именно он вернулся на свою полосу движения? Надо бы спросить Бар-Ишая, но делать этого Берковичу не хотелось, интуиция подсказывала ему, что ответ на этот вопрос не приблизит его к разгадке. Разгадке чего? Скорее всего, все это вообще не стоило выеденного яйца: один водитель заснул за рулем, другой с перепугу нажал на газ…

Но если водитель встречной машины действительно спал — бывает такое, что говорить! — то скорее всего продолжал бы ехать прямо. По правой стороне дороги. Дорога на том участке прямая. На каком участке? До самого Рамле? Ехал водитель-убийца оттуда, а может, свернул на шоссе со стороны Црифина или больницы «Асаф А-рофе», или… Что там еще на трассе?

Беркович не очень хорошо представлял себе расположение дорог к юго-востоку от Тель-Авива и, позвонив Хану, спросил:

— Рон, у тебя не завалялся случайно атлас автомобильных дорог Израиля?

— А! — сказал Хан. — Ты все думаешь о судьбе бедняги Йоселевича? И что придумал?

— Что я мог придумать? — удивился Беркович.

— Заходи, — сказал Хан. — Есть у меня атлас. И вторую чашку кофе я тебе тоже приготовлю.

— Неохота, — отказался старший сержант. — Ты только посмотри, есть ли там выезд на трассу со стороны Лода и из аэропорта Бен-Гуриона.

— Я и без карты скажу — есть, конечно. А какое это имеет значение?

— Не знаю, — признался Беркович. — Мысли всякие…

Мысль у него, впрочем, была одна, и он ее немедленно проверил, связавшись с полицейским участком аэропорта. Задал вопрос и, положив трубку, стал ждать ответа. Сержант Хузман, давний знакомый Берковича, позвонил минут через двадцать.

— Ну, был такой, — сказал он. — Рафаэль Ойзерман его зовут. Только он соответствует твоим критериям.

— Спасибо! — обрадованно сказал Беркович. — Если ты мне еще скажешь номер его удостоверения личности…

— Это уже слишком, Борис! Он же не преступник…

— Спасибо, — повторил Беркович.

Имея имя и фамилию, а также время прибытия пассажира, уже проще было установить остальные сведения. Хан закончил дежурство и уехал домой отсыпаться, обращаться непосредственно к Бар-Ишаю Берковичу очень не хотелось, и он пошел в кабинет инспектора Хутиэли.

— Вы слышали о ночном происшествии в Бейт-Даган? — начал он. — Из того, что водитель довольно долго ехал по встречной полосе, инспектор Бар-Ишай сделал вывод о преднамеренном создании опасной ситуации, фактически обвинил человека в убийстве с заранее обдуманным намерением…

— Да слышал я эту историю, — поморщился Хутиэли. — По-моему, это глупость. Парень, видимо, просто заснул за рулем.

— А я о другом подумал, инспектор. Если смотреть по карте, то неизвестный водитель ехал по левой полосе, начиная с поворота от Лода. Что если он там и свернул на тель-авивскую трассу?

— Допустим, — пожал плечами инспектор. — Ну и что?

— Если он ехал со стороны Лода, то, возможно, возвращался домой из аэропорта. Согласны?

— Да какая разница? — нетерпеливо спросил Хутиэли.

— А если он ехал из Бен-Гуриона, — невозмутимо продолжал Беркович, — то следовательно, вернулся в страну из зарубежной поездки. Я проверил расписание: за час до трагедии совершил посадку рейс из Лондона. А в Англии, между прочим, левостороннее движение, и если некто провел там много времени, скажем, год или два, и много ездил…

— То езда по левой стороне вошла у него в привычку, — закончил инспектор.

— Вот именно! И вот он возвращается в Израиль, садится в свою машину, ожидавшую его на стоянке…

— Много месяцев?

— Почему нет? Это я тоже проверил — там одна машина третий год стоит, хозяин платит исправно, он сейчас где-то в Боливии.

— Дальше, — прервал Хутиэли.

— Дальше понятно. Водитель едет домой, скорее всего — в Ришон, ночь, голова тяжелая, он забывает на минуту где находится и, выехав на магистральное шоссе, мчится по левой полосе. К счастью, машин мало, но минуту спустя до него все же доходит, что он уже дома. На повороте к Ришону он перестраивается в нужный ряд и даже не замечает, что из-за него одна из машин врезалась в столб.

— Ну-ну, — заинтересованно сказал Хутиэли. — Это легко проверить. Рейс из Лондона, машина на платной стоянке, билет куплен только в одну сторону…

— Его зовут Игаль Векслер, — сообщил Беркович. — Живет он действительно в Ришон-ле-Ционе, и я вот думаю, что мне с этой информацией делать.

— Я тебя понял, — медленно произнес инспектор. — Бар-Ишай вряд ли скажет тебе спасибо. В отличие от меня. Спасибо, Борис. Займись своими делами, с инспектором я уж как-нибудь сам… В конце концов, общее дело.

«Дело, конечно, общее, — сказал себе Беркович, выходя из кабинета Хутиэли, — а чужих советов я и сам не люблю».