Люся и Гена Крупники были дальними родственниками Наташи — то ли пятая вода на киселе, то ли вовсе девятая. Наташа жила в Москве, Крупники — в Омске, так что в прошлой жизни почти и не виделись. В Израиль Крупники переехали года через два после Наташи, поселились в Маалоте, предполагая почему-то, что там должно быть прохладнее, чем в Тель-Авиве — крайний север все-таки. Оказалось, однако, что температура воздуха в Израиле мало связана с географическими понятиями севера и юга, но зато все прелести пограничной жизни Крупникам пришлось испытать и удовольствия они не получили.

Время от времени Люся (именно она была то ли шести-, то ли девятиюродной сестрой Наташи) звонила родственнице и все мечтала о том, как они будут жить рядом и ходить в гости.

На четвертый год пребывания Крупников в Израиле мечта их осуществилась, они сняли квартиру в Тель-Авиве и с нетерпением принялись ждать приглашения. Тут, правда, получилась закавыка — Наташа как раз родила Арика, никого видеть не желала, даже родственников, а потом Беркович был почти все вечера занят на работе. В общем, прошло почти три месяца прежде чем раздался звонок в дверь и в гостиную к Берковичам ввалилась чета Крупников.

Люся оказалась миловидной женщиной чуть моложе Наташи, не делавшей трагедии из своего пока не очень устроенного существования. Да и Гена вел себя интеллигентно и не приставал к Берковичу с просьбами рассказать о расследовании запутанного убийства.

Часов в девять Наташа вышла в детскую, чтобы накормить подавшего голос Арика, в гостиной на минуту повисло напряженное молчание, а потом Люся спросила:

— Скажите, Боря, а вот… с полтергейстом вам в полиции приходилось встречаться?

— С чем? — удивился Беркович.

— Ну… если в квартире сами двигаются предметы, что-то вдруг исчезает, а затем появляется в другом месте… Когда к вам обращаются с такими проблемами, вы что делаете? Сразу зовете психиатров или сначала принимаете меры?

— Расскажите, — предложил Беркович. — Я так понимаю, что вы столкнулись с чем-то необычным.

— Если не сказать больше, — мрачно сказал Гена. Наташа, войдя в гостиную, конечно, поинтересовалась, о чем шла речь.

Перебивая друг друга, Люся и Гена сообщили, что почти сразу после их переезда на новую квартиру там стали происходить странные и необъяснимые явления. Однажды, выйдя утром в салон, Гена обнаружил, что любимое кресло, в котором он вечером смотрел телевизор, сдвинуто в коридор и мешает проходу. Дня через два на полу оказалось висевшее в салоне бра — причем и Люся, и Гена дуэтом уверяли, что самостоятельно упасть этот предмет никак не мог: кто-то аккуратно вытащил его из стены вместе с шурупами и дюбелями. Всего таких случаев Люся насчитала двенадцать, а Гена — четыре, поскольку по большей части полагал, что кто-то из них двоих либо переставил, либо перевесил, либо сделал что-то еще, а потом забыл, бывает, жара, и нечего сразу на нечистую силу сваливать.

— Да? — возмутилась Люся. — Значит, я вытащила косметичку из сумки, бросила ее на пол около входной двери, а потом забыла об этом и пошла спать?

— Что, был и такой случай? — поразилась Наташа.

— Да, а еще такой: как-то ночью я сквозь сон услышала такой звук, будто на пол в салоне упал металлический предмет и чей-то голос что-то пробормотал. Я ужасно испугалась, а Гена спал, как убитый, я его никак растолкать не могла, пришлось самой вставать, хотя и было страшно…

— И что же? — напряженно спросила Наташа.

— Ничего. Я включила в салоне свет и все внимательно осмотрела. Никаких металлических предметов на полу. Все на своих местах. В общем…

— А Гена так и не проснулся? — спросил Беркович.

— Да он спит без задних ног! — с досадой сказала Люся. — Его и утром бывает трудно добудиться, когда на работу пора.

— А вы сами? — продолжал допытываться Беркович, будто проблема сна интересовала его больше, чем таинственные явления, происходившие в квартире. — Вы сами, Люся, хорошо спите? Снотворного не принимаете?

— Никогда! — с гордостью сообщила Люся. — Никогда не пользовалась лекарствами, да и Гена тоже. Между прочим, здесь, в Тель-Авиве, спится гораздо лучше, чем в Маалоте. То есть сначала, конечно, я спала плохо, на новом месте я всегда нервничаю… А потом просто замечательно. Сплю без задних ног.

— Но однажды все-таки проснулись, — напомнил Беркович.

— Да, та ночь была какой-то особенной. Духота, влажность…

— Да, — с едва заметной иронией проронил Беркович. — Для Тель-Авива это как-то не свойственно.

Спросив Гену о том, нравится ли ему на новом месте работы, Беркович перевел разговор на другую тему. Когда гости ушли, Наташа сказала:

— Тебе не кажется, что у них реакция какая-то… неадекватная? Назвать тель-авивские ночи замечательными… Пока у нас не было кондиционера, я полночи заснуть не могла.

— Да-да, — рассеянно сказал Беркович и добавил не к месту: — А утром Гена никак проснуться не может. Хотел бы я знать…

Что именно хотел знать ее муж, Наташа спросить не успела: заплакал Арик, пришлось менять ему подгузник, а потом надо было вымыть посуду… Вопрос забылся сам собой.

Утром Беркович, придя на службу, сел за телефон. Первый звонок он сделал Гене, благо тот оставил Берковичам номер своего мобильника.

— Скажите, Гена, — сказал Беркович после приветствия, — я думаю о вашем полтергейсте…

— А, — нервно отозвался Гена, — это все Люсины заморочки.

— Вы хотите сказать, что кресло стояло на своем месте…

— Нет, оно сдвинулось, но я это мог сделать и сам, а потом забыть, у меня по вечерам просто отключается голова после дневной жары…

— Это мой второй вопрос, — быстро сказал Беркович. — Вы ощущаете тяжесть в мыслях, все будто плывет…

— Вот именно, — подтвердил Гена. — От жары свихнуться можно.

— Согласен. Скажите, Гена, вы с Люсей по вечерам обычно пьете кофе? Или что-то другое?

— Терпеть не могу кофе, — заявил Гена. — И Люся его тоже не выносит. Только чай.

— Сами завариваете?

— Нет, пьем «Липтон» в пакетах.

— И по утрам тоже?

— Только вечером. Утром не успеваем, завтракаем на работе.

— И последнее, что я хотел спросить: вы снимали квартиру через маклера? Если да, то не подскажете ли адрес его конторы?

Второй звонок Беркович сделал маклеру по имени Арье, который говорил со старшим сержантом так, будто знал его десять лет.

— Я не врач и не раввин, — сказал Арье, когда Беркович спросил, не хранит ли маклер как зеницу ока секреты своих клиентов. — Чего ради я буду хранить их секреты? Если, конечно, знаю.

— Я к вам сейчас приеду, — сказал Беркович.

Арье и при личной встрече произвел впечатление человека открытого, дружелюбного и готового рассказывать обо всем на свете. Скоро старший сержант был в курсе дел едва ли не всех его клиентов — как хозяев квартир, так и квартиросъемщиков. Берковичу не составило труда выяснить, что перед вселением Крупников квартира несколько месяцев пустовала, а перед этим в ней жила неприятная семейка, глава которой был человеком нечистоплотным в том смысле, что не желал платить маклеру за услуги, пришлось даже судом пригрозить. Хойзерман его фамилия, Давид Хойзерман, ну разве можно с такой фамилией быть приличным человеком? Он и похож на свинью — такой же толстый и неприятный. А хозяин квартиры вообще в Израиле появляется раз в году, постоянно живет в Америке.

— Почему Хойзерманы съехали с квартиры? — спросил Беркочич. — И может вы знаете куда?

— Съехали, потому что хозяин их выгнал — как-то, неожиданно нагрянув, он обнаружил, что в его квартире устроили чуть ли не притон. А переехали эти типы… сейчас скажу… я им сам и нашел новый аппартамент… А, вот… Это рядом, через два дома.

Попрощались тепло.

По дороге в управление, Беркович еще раз позвонил Гене на мобильный телефон и сообщил, что зайдет к ним вечером, поскольку есть небольшое дело.

— Точнее два, — сказал Беркович, придя к родственникам, когда часы показывали уже десять. — Во-первых, хочу взять у вас один из пакетиков вашего «Липтона». Кстати, вы уже чаевничали?

— Да, — ответила Люся. — Хотите чаю? Я сейчас…

— Нет-нет, — отказался Беркович. — Лучше «колу». И второе, из-за чего я, собственно, пришел. Вы не позволите ли мне переночевать в вашем салоне?

— Э… — удивился Гена. — Да, но… Вы поссорились с Наташей?

— Ни в коем случае, — твердо сказал Беркович. — Хочу разобраться наконец с вашим полтергейстом.

— Ах, — сказала Люся. — Это очень мило, но при вас наверняка ничего не будет. Полтергейст не любит свидетелей.

— Это верно, — согласился Беркович, — но я все же попробую.

Постелили ему на диване. Видно было, что хозяева едва держатся на ногах — оба зевали и готовы были, похоже, заснуть на ходу.

Когда в спальне хозяев все затихло, Беркович поднялся с дивана, сложил постель, спрятал узел за журнальный столик, прошел в ванную комнату и принялся ждать.

Было около часа ночи, когда старший сержант услышал тихие звуки со стороны технического балкончика. Потом кто-то прошел мимо него в темноте, едва слышно щелкнула дверь в туалете, что-то зашелестело, и лишь тогда Беркович включил в ванной свет и вывалился в коридор с диким воплем: «Всем стоять! Перестреляю!» Не обращая внимания на топот ног, он бросился к входной двери и лишь после того, как в салон ворвались два оперативника, старший сержант огляделся по сторонам.

Увиденная картина его полностью удовлетворила.

— Хойзерманы, жившие в квартире до Гены с Люсей, промышляли торговлей наркотиками, — рассказывал Беркович Наташе вечером следующего дня. — В канализационной шахте, куда можно попасть из туалета, они устроили тайник. Когда хозяин квартиры попер эту компанию, они решили оставить тайник на месте — знали, что находятся у полиции на примете, и решили, что если перенесут тайник на новое место, при неожиданном обыске запас героина и «экстази» могут обнаружить. Пока квартира пустовала, они наведывались в нее через технический балкон, а потом там поселились Гена с Люсей. Что было делать? Место тайника было очень удобным, но днем приходить в квартиру Хойзерманы не могли, несмотря на то, что Гена и Люся были на работе: наверняка их увидел бы и узнал кто-нибудь из соседей. А ночью в квартире были постояльцы. Давид, глава шайки, человек умный и с фантазией, придумал выход. Примерно через неделю после того, как вселились Гена с Люсей, им понадобилось съездить в Маалот за оставшимися там вещами. Давид проник в квартиру, осмотрел ее и увидел, что хозяева пользуются пакетиками чая «Липтон». В ту же ночь коробку заменили, в новых пакетиках, кроме чая, содержалось сильное снотворное.

— Вот почему Люська сказала, что спит без задних ног! — воскликнула Наташа.

— Конечно. Именно это в ее рассказе меня особенно насторожило. Полтергейст — явление вторичное. Просто Давид пытался выжить постояльцев из квартиры. Доведет, мол, их этот полтергейст, они и поищут жилье поспокойнее.

— Теперь Гена с Люсей могут спать спокойно? — спросила Наташа.

— Если им вообще удастся заснуть, — вздохнул Беркович. — Они, понимаешь, уже привыкли к этому препарату, теперь будет очень сложно отвыкнуть…