С утра была хорошая погода — редкий случай, когда яркое весеннее солнце не обжигало кожу, а ласково поглаживало ее, дул слабый прохладный ветерок, и в воздухе стояла свежесть. Старший сержант Беркович предложил Наташе пройтись пешком до набережной, а там посидеть под тентом.

— В твоем положении, — сказал он, — тебе вредно находиться на солнце, даже если оно, казалось бы, не греет.

Телефонный звонок раздался, когда Беркович надевал босоножки. Трубку подняла Наташа.

— Алло, — сказала она. — Здравствуйте, инспектор, доброй субботы. Да, мы уже выходим. Как куда? Гулять, у Бори выходной… Но ведь… Хорошо, передаю ему трубку.

— Борис, — услышал Беркович голос инспектора Хутиэли, — я, конечно, понимаю, Наташин гнев, она буквально испепелила меня голосом, но… Видишь ли, на набережной убили человека. Машину за тобой я уже выслал.

— Слышу, — сказал Беркович. Действительно, за открытым окном уже раздавался заунывный вой сирены полицейского автомобиля. — На набережной, говорите вы? Послушайте, инспектор, что если я возьму жену с собой? Пока буду разбираться, она посидит под тентом…

— Ну смотри, — неопределенно отозвался Хутиэли. — Вид трупа для беременной женщины…

— Она не будет смотреть, — быстро сказал Беркович. — Она будет любоваться морским пейзажем.

Несколько минут спустя Наташа и Борис сидели на заднем сидении полицейской машины, мчавшейся по улицам Тель-Авива. Патрульный Моше Динкевич вводил старшего сержанта в курс дела.

— Отличная погода, — говорил он. — С утра на пляже собрались дельтапланеристы. Разгонялись на автомобиле, поднимались и парили — восходящие потоки сегодня очень сильные. К десяти стало припекать, и большинство любителей полетов отправилось купаться. В воздухе оставался только один планерист — Амнон Захави, биржевой брокер, тридцать два года. На берегу было много народа, все следили, как его дельтаплан медленно опускался к дальнему концу пляжа. Там никого не было в это время. Дельтаплан опустился, Захави неожиданно споткнулся, упал и остался лежать. Несколько человек бросились на помощь — расстояние было метров триста… Когда добежали, Захави был мертв. Вызвали скорую и полицию. У бедняги оказалось пулевое ранение в спину, с левой стороны. Пуля вошла в сердце, он умер практически мгновенно.

— И никто не видел, откуда стреляли? — спросил Беркович.

— Нет. Могли стрелять с набережной, со стороны пляжа или лодочной станции, но никто ничего толком не видел.

— Кошмар, — подала голос Наташа. — Средь бела дня в центре города стреляют в человека, и — никаких свидетелей…

— Почему никаких? — удивился Динкевич. — Свидетелей более чем достаточно. Обязательно найдем тех, что что-то видел.

Беркович неопределенно хмыкнул — свидетельствам подобного рода он не очень доверял, особенно в таком случае, как сейчас, когда расстояние до убитого исчислялось сотнями метров.

Когда приехали, он сначала устроил Наташу под большим тентом и лишь убедившись, что с женой все в порядке, отправился к месту трагедии. Участок был огорожен, собралась толпа, цветастое пятно дельтаплана выделялось на ярко-желтом песке, тело погибшего лежало лицом вниз, на рубашке расплылось алое пятно крови. Инспектор Хутиэли мрачно смотрел, как полицейский фотограф заканчивал съемку.

Беркович подошел к инспектору и, обменявшись рукопожатиями, спросил:

— Мне заняться связями убитогоили работать здесь?

— Связи без тебя отработают, — ответил Хутиэли. — Нужно разобраться, откуда стреляли. Вот смотри. Дельтаплан опустился — видишь, где ноги Захави начали пропахивать песок? Если Захави не крутился вокруг оси, то спина его была обращена к парапету набережной. Стреляли скорее всего оттуда, но свидетели утверждают, что ничего не видели и не слышали выстрела.

— Много ли свидетелей?

— Восемь человек — два старика, гревшихся на солнце, женщина с ребенком, она следила за тем, как Захави опускался, и пятеро прохожих, остановившихся, чтобы увидеть, как планерист будет складывать свой аппарат.

Подойдя к телу, Беркович внимательно его осмотрел и сказал, обращаясь к эксперту Хану:

— Если стреляли с набережной, то пуля должна была войти под небольшим углом сверху.

— Не обязательно, — возразил Хан. — Если Захави наклонился, чтобы удержаться на ногах, когда дельтаплан тащил его по песку, пуля могла войти даже снизу.

— А на самом деле?

— На самом деле пуля вошла горизонтально. Стрелять могли и с набережной, и из любой точки на пляже — между морем и улицей. Кстати, вот что меня удивило, если хочешь знать. Тело очень быстро коченеет. Сегодня довольно прохладно, но все же не настолько. Если бы не совершенная абсурдность такого предположения…

— Какого? — нетерпеливо переспросил Беркович.

— У меня создалось впечатление, что врут все. Или у всех что-то с часами. По моим оценкам, с момента смерти Захави должно было пройти на полчаса больше времени, чем это утверждают свидетели. Конечно, здесь может быть какое-то свойство организма, из-за которого тело остывает быстрее обычного, но определить это трудно, хотя я, конечно, попытаюсь…

— Попытайся, — рассеянно сказал Беркович. Свойства организма бедняги Захави вряд ли могли помочь в расследовании.

Восемь свидетелей, о которых упоминал инспектор, сидели на раскладных стульях под навесом и проявляли признаки нетерпения. Трехлетний малыш бегал по пляжу, разбрасывая песок, а его мать возмущенно требовала от полицейского отпустить их домой, потому что Йоси давно уже проголодался. С нее Беркович и начал.

— Знала бы, что меня будут задерживать, будто это я стреляла, ни за что бы в свидетели не записалась! — заявила женщина, назвавшасяся Даной Михаэль.

— Пожалуйста, успокойтесь, — мягко сказал Беркович. — Несколько вопросов, я все запишу, и вы поедете домой. Вы видели, как опускался Захави?

— Кто такой Захави? А, это которого убили? Да, видела. Он опустился во-он на том краю пляжа, и тут в него выстрелили, потому что…

— А до того, как он начал опускаться, вы за ним следили?

— За ним? Конкретно за ним — нет. Просто смотрела иногда, как они летают.

— Долго ли Захави оставался в воздухе один?

— Ну… Нет, не думаю. Минут десять-пятнадцать, может и меньше. Скучно, наверное, стало, когда другие опустились.

— Они опустились вместе или по одному?

— Да о чем вы меня спрашиваете? — рассердилась женщина. — Человека убили, а вас что интересует?

— Вы можете ответить на вопрос?

— Могу! По одному они опускались. Сначала их было шесть. Двое опустились, когда задул ветер, это примерно часов в девять. Четверо еще полетали, а потом облака совсем рассеялись, и еще двое решили опуститься.

— Значит, остались двое — Захави и… кто еще?

— Откуда я знаю? — удивилась Дана.

— Я имею в виду — какой это был дельтаплан. Форма, цвета…

— Форма немного закругленная, зеленая кайма, рисунок тигриной морды. Больше не помню.

— Спасибо, — поблагодарил Беркович. — Вполне достаточно.

Остальные свидетели, которым старший сержант задал всего по два-три вопроса, подтвердили показания Даны Михаэль. Записав полученные сведения, Беркович подошел к группе, где инспектор Хутиэли допрашивал двух спасателей, находившихся во время происшествия на вышке в центре пляжа.

— Пустой номер, — сказал инспектор. — Эти герои смотрели в сторону моря, дельтапланеристы их не интересовали. Вот пример отличного отношения к прямым служебным обязанностям.

— Ничего, инспектор, — сказал Беркович. — Думаю, мы и без них обойдемся. Я хотел бы поговорить с человеком, пилотировавшим дельтаплан с изображением тигриной морды.

— Эта компания ожидает на автостоянке, я просил, чтобы они не расходились. Наверняка кто-нибудь из них хорошо знал Захави и может рассказать о его связах.

— Думаю, кто-то из них может сказать куда больше, — пробормотал Беркович.

Пятеро мужчин действительно ожидали на автостоянке, проявляя признаки нетерпения. Дельтапланы были сложены и лежали в кузове грузовичка. Беркович взобрался наверх и показал на один из свертков.

— Это чей? — спросил он.

— Мой, — хмуро ответил высокий загорелый мужчина. — А что?

— У вас есть оружие?

— Оружие? — удивился дельтапланерист. — Дома есть. Я работаю на территориях, так что…

— Вы уверены, что пистолет ваш дома, а не лежит в свертке? — Беркович показал на дельтоплан.

— Дома, — отрезал мужчина, но уверенности в его голосе старший сержант не ощутил.

— Видите ли, — сказал Беркович, — экспертиза легко покажет, стреляли ли из вашего пистолета именно сегодня. Идентифицировать пулю тоже достаточно легко. А на ваших пальцах должны были остаться следы пороховой гари, и этот факт тоже легко устанавливается…

— О чем вы говорите, старший сержант! Я находился в воздухе, это все видели! Я и близко не подходил к той части пляжа, где опустился Амнон! Это могут подтвердить все, кто…

— Действительно, — вмешался один из дельтапланеристов, судя по его уверенным движениям, он был главным в компании, — Гай все время был с нами. Не лучше ли вам, старший сержант, заняться поисками убийцы, а не терять время…

— Я не теряю время, — сухо сказал Беркович и повернулся к подошедшему на его знак эксперту Хану. — Рон, определи, пожалуйста, есть ли у этого человека на ладонях следы пороховой гари. А я займусь дельтапланом.

— Эй! — воскликнул Гай. — Что вы себе позволяете?

Впрочем, возмущение его было недолгим. Пистолет «беретта» действительно оказался в глубине свертка. Отведя подозреваемого Гая Бузагло к инспектору Хутиэли, Беркович подошел к Наташе.

— Все, — сказал Беркович жене, — скоро поедем домой. Тебе не скучно?

— Скучно, — заявила Наташа. — Но если ты расскажешь, что произошло…

— Стрелял один из дельтапланеристов, когда остался в воздухе вдвоем с Захави. Мотива я пока не знаю, но убил Бузагло, нет сомнений. Он классный планерист, прекрасно знает все особенности местных воздушных потоков. Все получилось так, как он рассчитал: Захави потерял сознание, дельтаплан находился в мощном восходящем потоке и продолжал планировать, а Бузагло опустился и присоединился к остальным. Дельтаплан Захави планировал еще минут десять, постепенно опускаясь — конечно, вовсе не там, где его ждали другие планеристы. Захави был мертв, когда ноги его коснулись песка. Со стороны действительно могло показаться, что он сначала сделал несколько шагов, а потом упал… Так убийца создал себе алиби. Но оставить группу планеристов он не мог, чтобы не вызвать подозрений. Спрятал пистолет и стал ждать — думал, что о нем никто не подумает, ведь все свидетели утверждали, что в Захави стреляли, когда он уже опустился…

— Что-то стало холодно, — пожаловалась Наташа. — Пошли домой, Боря. Или ты должен остаться?

— Я провожу тебя и поеду в управление. Извини, но допрос Бузагло нужно обязательно провести именно сегодня…

— Ладно, не оправдывайся, я неплохо провела время под тентом, — вздохнула Наташа.

— Борис, — крикнул издали инспектор, — ты с нами или приедешь позже?

— Буду через час! — отозвался Беркович.