Старшего сержанта Берковича вызвали на работу в семь утра — у него был день отдыха, вставать не хотелось, в кои-то веки появилась возможность отоспаться, но телефон звонил не переставая, и пришлось поднять трубку.

— Здоров же ты спать, — сказал знакомый голос сержанта Соломона. — Извини, конечно, но, похоже, без тебя не обойдется.

— Что случилось? — спросил Беркович, стараясь говорить тихо, чтобы не разбудить спавшую рядом Наташу.

— Убийство в офисе фирмы «Нефеш». Убит менеджер фирмы Гай Лискер. Звоню с места преступления. Жду тебя — шеф распорядился, чтобы расследование провел ты.

— Благодарю за доверие, — вздохнул Беркович. — Говори адрес…

Офис компании «Нефеш», занимавшейся разработкой дизайна интернетовских страниц, находился на третьем этаже девятиэтажного административного здания на набережной Яркон. День был субботний, и в здании, по идее, никого быть не могло. Сержанта Соломона Беркович нашел в комнатке ночного сторожа на первом этаже сразу за входной дверью. Сторож, молодой человек лет двадцати пяти, сидел на диванчике и раскачивался, как на молитве.

— Убийца проник в здание совершенно элементарно, — сказал Соломон, — этот тип по имени Арон Шехтман, который называется сторожем, даже не потрудился запереть дверь…

— Я выходил подышать воздухом, — пробормотал парень.

— В такую жару! — закатил глаза сержант. — Короче говоря, его сбили с ног и связали. Потом убийца поднялся на третий этаж и застрелил Лискера. Пистолет лежит в метре от трупа, там уже работает Рон.

— Вы можете описать нападавшего? — обратился Беркович к Шехтману.

— Конечно! — воскликнул сторож, перестав раскачиваться. — Их двое было. Один с пистолетом, высокий, с усами, в майке с надписью «Бейтар», другой низкий, плотный, в серой рубахе. Оба молодые, лет по тридцать, по-моему.

— У вас есть оружие?

— Да, но я его и достать не успел! Который низкий — он меня обхватил, а ручищи у него ого-го…

— Они пошуровали немного, — заметил Соломон. — Видно, не сумели сдержаться.

Беркович оглядел каморку — никаких следов погрома не наблюдалось.

— Тут блок «Кэмел» лежал, — нехотя пояснил Шехтман, кивая на тумбочку, — так они его прихватили. И еще игровую приставку к телевизору, я сыну купил, хотел сюрприз сделать…

— А кто полицию известил, если сторож был связан? — поинтересовался Беркович у Соломона.

— Прохожий, религиозный человек, — объяснил сержант. — Шел мимо в синагогу, увидел, что дверь не заперта, удивился…

— И нарушил субботу, — усмехнулся Беркович.

— Нет, по телефону он звонить не стал, но вошел, увидел связанного, развязал, а тот уж сам вызвал полицию.

— Я поднимусь наверх, а ты займись протоколом, — сказал Беркович.

Гай Лискер лежал на полу в своем кабинете, пуля попала ему в лоб. Эксперт Рон Хан, стоя у окна, наблюдал за тем, как полицейские фотографы фиксируют на пленке место преступления.

— Пальцевые следы на пистолете сохранились? — спросил Беркович, не ожидая, что ответ будет положительным.

— Нет, — покачал головой эксперт. — Преступник убил клиента наповал, протер рукоятку пистолета и бросил оружие на пол. Других следов тоже нет. Чистая работа.

— Что Лискер делал в офисе в ночь на субботу? — сказал Беркович, ни к кому конкретно не обращаясь. Ответ все-таки прозвучал — подал голос мужчина средних лет, стоявший у журнального столика:

— Гай почти каждый день до полуночи задерживался, жены у него не было…

— Познакомься, Борис, — сказал эксперт, — это Рафи Гольдштейн, исполнительный директор «Нефеша».

— А сами вы когда ушли с работы? — спросил Беркович.

— Рано, часа в два… Вечером говорил с Гаем по телефону, все было в порядке. Это было часов в десять…

— Смерть последовала между десятью и полуночью, — заметил эксперт.

— Понятно, — рассеянно отозвался Беркович. — Тебе не кажется странным…

— Что? — насторожился Хан.

— Как убийцы попали в кабинет.

— Поднялись на лифте или по лестнице…

— Не так просто, — покачал головой Беркович. — Я знаю, как организована система безопасности в таких зданиях. Сторож сидит внизу, он может с пульта блокировать движение лифта. Кроме того, на ночь запираются на электронный замок двери на лестничных клетках. Если кто-то хочет подняться, он должен либо сделать это вместе со сторожем, а это было невозможно, поскольку сторожа связали, либо позвонить на этаж, и если там кто-нибудь есть, он откроет дверь… Сложная система, но зато избавляет от случайностей. Я правильно говорю? — обратился Беркович к внимательно слушавшему Гольдштейну.

— Точно так, — кивнул тот. — Получается, что убийца был Лискеру знаком!

— Вот именно. Менеджер открыл дверь, встал навстречу гостю и получил пулю в лоб.

— Пожалуй, — кивнул Хан.

— Тогда вопрос к вам, — повернулся Беркович к Гольдштейну. — Предположим, что убийцы — стрелял один, но на самом деле, судя по рассказу сторожа, их было двое — были хорошо знакомы с Лискером. Тогда и вы могли их знать. Один был высокого роста, усатый…

Выслушав пересказанное Берковичем со слов Шехтмана описание, Гольдштейн покачал головой.

— Не было у Гая таких знакомых и быть не могло, — отрезал он. — С людьми подобного типа он не знался.

— Действительно, Борис, — вступил в разговор Рон Хан. — Судя по твоему описанию, это скорее базарные торговцы, чем интеллектуалы.

— Кто знает, с кем общался Лискер во внеслужебное время, — пожал плечами Беркович, не будучи уверен в своих словах. — Возможно, свел знакомство с криминальными элементами…

Он не стал развивать свою мысль, встретив иронический взгляд Гольдштейна.

— Есть еще одна странность, — сказал старший сержант. — Совершив убийство, эти двое не стали сразу делать ноги, а вернулись в комнату сторожа. Возможно, хотели проверить, крепко ли он связан. И прихватили с собой блок «Кэмел» и игровую приставку к телевизору.

— Но это вообще бред! — воскликнул Хан. — Честно говоря, я не понимаю даже того, почему они оставили этого дурака-сторожа в живых. Специально для того, чтобы он мог их описать полиции?

— Да-да, — закивал Гольдштейн. — Это нелогично. По-моему, сторож никого на самом деле не видел и все выдумывает. Двинули ему по голове, ничего он не помнит, но не хочет выглядеть в глазах полиции полным болваном и трусом, вот и придумывает.

— Нет, — покачал головой Беркович. — Никто Шехтмана по голове не бил, нет у него на темени ни шишки, ни кровоподтека. Он был в полном сознании.

— Знаете что я думаю? — нерешительно сказал Гольдштейн. — Надо бы проверить этого Шехтмана. Вам не кажется, что он сам впустил убийц в здание? Может, ему заплатили? Он их впустил, а потом они его связали, чтобы полиция не подумала чего-то дурного. Он и двери на этаж для убийц разблокировал!

— Да, это очевидно, — согласился Беркович. — Вот только доказать факт сговора трудновато. Понятно, что и описания бандитов тоже вымышлены, слишком уж они карикатурны. Но это слова. Надо иметь что-то более существенное, чтобы прижать сторожа и заставить сознаться.

— Один момент, — сказал эксперт. — Вы забыли о том, что Лискер был знаком с убийцей. Если принять версию о том, что преступники подкупили сторожа, то откуда Лискер мог знать того, кто вошел к нему в кабинет?

— Почему же… — задумчиво проговорил Беркович. — Люди, знавшие Лискера, решили свести с ним счеты, подкупили сторожа, поднялись на этаж…

— Не могли найти более простого способа? — удивился Хан. — Подкараулить на улице, например! Зачем им лишний свидетель?

— И зачем они, кроме убийства, еще и на грабеж пошли? Я все думаю об этом блоке сигарет и игровой приставке…

— Да, — согласился эксперт. — Преступники вели себя совершенно нелогично.

— Или мы пока не можем понять их логики, — возразил Беркович.

— Я бы на вашем месте крепко прижал сторожа, — сказал Гольдштейн. — Он наверняка соучастник.

— Я бы тоже так думал, — вздохнул Беркович, — если бы не блок «Кэмел».

— А почему этот блок сбивает тебя с толку? — спросил Хан.

— Зачем сторож о нем вообще упомянул? Ну, допустим, его приятели не удержались… Хотя, согласитесь, логики здесь ни малейшей. Но даже если все так и было, к чему было Шехтману сообщать о пропаже?

— А может, и пропажи не было? — усомнился Хан. — Может, он просто на ложный след наводит?

— Возможно. Только вот на какой?… Ты уже закончил здесь? — спросил Беркович у эксперта.

— Да. Никаких следов. Собственно, этого и следовало ожидать: убийца стрелял с порога, ни до чего не дотрагивался. Одна улика — пистолет, но и он, скорее всего, до убийцы не доведет, иначе оружие не бросили бы.

— Сторож наверняка все знает, — убежденно повторил Гольдштейн. — Займитесь этим типом!

— Непременно, — кивнул Беркович и вышел в коридор.

Он, конечно, собирался еще расспросить Шехтмана, но совсем не о том, о чем говорил Гольдштейн. Берковичу не давали покоя блок сигарет и игровая приставка. Это ведь даже не смешно, господа — совершить хладнокровное убийство, а затем — мелкое воровство. Будто речь шла о двух независимых преступлениях…

Когда старший сержант вернулся в комнату сторожа, Шехтман сидел на диване и о чем-то увлеченно рассказывал Соломону, закончившему заполнять протокол. «Как он быстро пришел в себя», — подумал Беркович.

— Сколько вы им заплатили? — спросил старший сержант, и сторож оборвал рассказ на полуслове.

— Кому? — напряженно спросил он.

— Мальчишкам, — объяснил Беркович. — Только не врите, вы уже достаточно лапши повесили мне на уши. Вы ж понимаете, мальчишек найти будет достаточно просто, это ведь не мафиози, они тут обычно бегают, потому вы их и наняли.

— Не понимаю, — пробормотал Шехтман.

— Все вы прекрасно понимаете, — резко сказал Беркович. — Хотите расскажу, как было дело? У вас произошел какой-то конфликт с Лискером, и вы решили убить менеджера. Любой другой убийца подкараулил бы его на улице, а вам было проще сделать это здесь. Вы поднялись наверх и застрелили Лискера, а пистолет бросили. О том, где вы его взяли, я еще спрошу, ведь это не ваше оружие. Потом вы вышли на улицу, нашли двух ребят — тут неподалеку вечно какая-нибудь подростковая компания ошивается — и посулили награду. За что? За то, чтобы они вас хорошенько связали. Они так и сделали, а потом увидели сигареты и приставку… Взрослый не стал бы красть все это, согласитесь, а подросток…

— Глупости, — сказал сторож. — С чего бы мне убивать Лискера?

— Разберемся, — пожал плечами Беркович. — А ребят я вам предъявлю через час-другой. Думаю, больше времени поиск не займет.

Сержант Соломон увел Шехтмана, а Беркович присоединился в холле к спустившимся с этажа Гольдштейну и Хану.

— Какой негодяй! — возмутился Гольдштейн, выслушав рассказ старшего сержанта. Эксперт только головой покачал.

— Намучаешься ты еще с этими подростками, — сказал он. — Так они тебе эту приставку и выдадут.

— Да пусть себе оставят, — заключил Беркович. — Лишь бы правду сказали.