— Почему бы нам не снять на три-четыре дня домик в киббуце? — предложил Беркович. — Арику необходим свежий воздух.

— Арику, — возразила Наташа, — пока все равно, а вот тебе, Боря, отдых действительно необходим.

В газетах Беркович нашел десятка два объявлений: одни киббуцы предлагали только комнату с завтраком, другие — еще и бассейн впридачу. После долгих обсуждений решили позвонить в киббуц Ронит — Наташу обрадовало сообщение о трехразовом питании. Ей совсем не хотелось в дни отдыха заниматься приготовлением пищи.

Комната оказалась не такой дорогой, как ожидал Беркович. Правда, все было занято почти на месяц вперед, но и та дата, которую предложил киббуц, его вполне устроила. Выехать предстояло в четверг утром, а домой вернуться — в воскресенье вечером.

Домик действительно оказался таким, каким был изображен на рекламной картинке — маленьким, уютным и с видом на вершину Хермона. В комнате была детская кроватка (за отдельную плату), и, уложив спавшего Арика, Беркович с Наташей вышли на аллею, тянувшуюся вдоль берега искусственного озера — небольшого, конечно, но достаточно живописного. Далеко уходить они не собирались — Арик мог проснуться в любую минуту.

Вдоль аллеи стояло около десятка таких же коттеджей, и рядом с самым дальним из них группа мужчин и женщин обсуждала какое-то происшествие.

— Погляжу, что там случилось, — сказал Беркович.

— Поболтать захотелось? — спросила Наташа. — Иди, а я побуду с Ариком. Только возвращайся быстрее, скоро обед.

Подойдя к дальнему коттеджу, Беркович услышал обрывки разговоров:

— …Совсем молодой, как же так…

— …Такие случаи сто раз бывали. Хлоп — и все…

— …Ализу жалко, как ей сообщить?…

— Что-то случилось? — вежливо поинтересовался Беркович у мужчины лет сорока, не принимавшего участие в общем шуме.

— Вы только что приехали? — вопросом на вопрос ответил мужчина. — Меня Шмуэлем зовут, а вас?

— Борис Беркович, мы с женой и ребенком приехали на четыре дня. Вы здесь живете, Шмуэль, или тоже приехали отдыхать?

— Я здесь родился, — сообщил Шмуэль. — Это я принимал ваш телефонный заказ. Беркович, говорите? Работаете к криминальном отделе полиции?

— Да. Надеюсь, у вас в киббуце преступность на достаточно низком уровне?

Шутка, конечно, была не из лучших, а Шмуэль вообще воспринял слова Берковича очень серьезно.

— У нас нет преступников! — воскликнул он. — Не знаю, что вам успели наговорить об Игале, но это чепуха!

— Не знаю никакого Игаля, — удивленно сказал Беркович. — Я только хотел спросить, что здесь случилось.

— Случилось то, что Моти умер, а Игаль был у него ночью, это многие видели, и теперь вот идут всякие разговоры, хотя врач сказал, что у бедняги просто остановилось сердце.

— Погодите, — прервал собеседника Беркович, поняв, что здесь действительно произошло нечто экстраординарное. — Я ничего не знаю, вы можете рассказать по порядку?

По порядку получилось так. Моти Кац и Игаль Коэн дружили с детства, оба недавно отслужили в армии, Игаль — в «Голани», а Моти по здоровью не попал в боевые части. Вернувшись в киббуц, друзья нашли себе дела по душе: любивший риск Игаль пошел в помощники к Рону Фишману в змеиный питомник, где разводили гадов и продавали яд на фабрику лекарственных препаратов, а Моти работал в бухгалтерии. Змеи в питомнике были всякие — от гюрз и гадюк разных видов до очень ядовитой породы североафриканской эфы, недавно завезенной в Израиль.

Друзья были не разлей вода. Правда, в последние месяцы между ними пробежала черная кошка — обоим нравилась одна и та же девушка по имени Лея, но она не отдавала предпочтения ни Игалю, ни Моти, так что соперничество вовсе не мешало на самом деле их дружбе. Они и по ночам довольно часто проводили время вместе — смотрели телевизор, пили пиво, разговаривали. Прошедшая ночь ничем не отличалась. Часа в четыре утра поднялся шум: Игаль что было сил колотил в дверь местного эскулапа Нахума.

Нахум прибежал следом за Игалем в коттедж Моти, но лишь констатировал смерть молодого человека. Вызвали, конечно, и скорую, и полицию, все утро разбирались. Тело отвезли в Афулу, и там врачи заявили, что произошла спонтанная остановка сердца. На теле Моти не было ни малейших следов насилия, лишь на лице застыла, говорят, гримаса ужаса, но это понятно: когда прихватывает сердце, человека охватывает паника.

Полицейские допросили Игаля, но тот смог лишь сказать, что до трех часов обсуждал с Моти будущую олимпиаду в Сиднее и смотрел спортивный канал. Моти лежал на диване, он любил смотреть телевизор лежа. Вдруг лицо его изменилось, он захрипел и… все. Ужасно! Игаль всякого насмотрелся в армии, но чтобы человек умер просто так, ни с того, ни с сего…

Полицейские записали показания Игаля и уехали. А скоро привезут из Афулы тело Моти — до вечера беднягу нужно похоронить на киббуцном кладбище. Вот ведь как порой складывается…

Беркович покачал головой. Случаи неожиданной смерти были ему известны, единственное, что смущало — обычно трагедия происходит так быстро, что человек просто не успевает испугаться. Почему на лице Моти застыло выражение испуга?

Не желая докучать вопросами новому знакомому, Беркович отошел в сторону, достал сотовый телефон и позвонил сначала в местное отделение полиции, а потом в афульскую больницу, где прекрасно, еще по службе в армии, знал заместителя главного врача Иегуду Бар-Адама.

— Вскрытие мы, конечно, сделали, — сказал Иегуда. — Спонтанная остановка сердца — однозначно. Ничего другого. Что тебя, собственно, смущает?

— Выражение ужаса на лице покойного. Это же не типично.

— Да, — согласился Иегуда. — Но если смерть наступает не мгновенно и человек успевает осознать происходящее… Такие случаи описаны.

— Описаны могут быть всякие случаи, — хмыкнул Беркович. — Вам, врачам, обычно видны следствия, а причины бывают скрыты…

— Что ты хочешь сказать?

— Да ничего, — вздохнул Беркович. — Всего тебе хорошего.

Люди, стоявшие у коттеджа Моти, расступились, когда к домику подошли молодой человек и женщина лет пятидесяти. Как понял Беркович из реплики Шмуэля, это были Игаль и Ализа, мать Моти, приехавшая из Нагарии, где она жила со вторым мужем. Игаль и Ализа вошли в коттедж, за ними последовали еще несколько человек, и Беркович тихо вошел следом. В салоне, где произошла трагедия, все оставалось так, как было ночью: включенный телевизор показывал футбольный матч, с дивана свисал на пол темный плед, которым, видимо, укрывался Моти — по ночам в киббуце было, как сообщали рекламные проспекты, довольно прохладно.

Игаль подошел к дивану, поправил плед, поднял лежавшую на полу кривую палку и, поискав глазами, куда бы ее положить, направился к раскрытому настежь окну. У молодого человека были воспаленные от бессонной ночи глаза, плотно сжатые губы выдавали неподдельное волнение. Мать Моти опустилась на стул и тихо заплакала.

— Минутку, — сказал Беркович, когда Игаль проходил мимо, направляясь к окну. — Я бы хотел с вами поговорить.

— Кто вы такой? — мрачно сказал Игаль. — Здесь человек умер, какие еще разговоры? Дайте мне пройти, и вообще, что вы делаете в этой квартире?

— Не нужно так волноваться, — мягко сказал Беркович и взял Игаля за локоть. — Моя фамилия Беркович, я работаю в полицейском управлении в Тель-Авиве.

Он не стал говорить, что вообще-то не имеет никакого отношения к местной полиции и не уполномочен вести расследование, верно рассчитав, что упоминание о полицейском управлении произведет необходимое действие.

— Ну и что вам нужно? — Игаль, не сопротивляясь, направился за Берковичем, все еще сжимавшим его локоть, к спальне, где никого не было и можно было поговорить.

— Мне нужна правда, — сказал Беркович, закрыв дверь в салон и оказавшись с Игалем наедине. — Два вопроса, всего-навсего.

— Ну, — буркнул Игаль.

— Вопрос первый: вы рассказывали Моти о свойствах и привычках африканских змей, живущих в вашем питомнике?

— Почему вас это интересует? Мы обо всем говорили — может, и рассказывал.

— Я так и думал, — сказал Беркович. — Вопрос второй: почему вы хотели избавиться от этой палки?

Игаль перевел взгляд на палку, которую он все еще сжимал в руке, и пожал плечами.

— Не знаю, — ответил он. — Она на полу валялась, что ей в комнате делать?

— Вот и я так думаю, — кивнул Беркович. — Хотели избавиться от улики?

— От какой улики? — вскинулся Игаль.

— Давайте сядем, — предложил Беркович, — и я вам расскажу о том, что произошло нынче ночью.

— Лея — вот причина конфликта между вами и Моти, — продолжил старший сержант, сев напротив Игаля у узкого столика.

— При чем здесь Лея? — воскликнул Игаль, но Беркович жестом прервал его.

— Вы продолжали общаться с Моти, но ревность — страшная штука… Деталей не знаю, но в последние дни вы часто рассказывали бывшему другу о привезенных из Африки змеях. Они чрезвычайно ядовиты, но не кусают, если их не тревожить. Однако достаточно коснуться лежащей змеи, и укуса не избежать — эфы очень быстры. Вчера вы пришли к Моти и принесли с собой палку… Да, именно эту. Она похожа на змею, верно? Вы положили палку у входа и стали ждать, когда Моти, который смотрел передачу, лежа на диване, начнет дремать. Видимо, так часто случалось, когда вы сидели заполночь…

— Когда Моти заснул, вы положили палку ему на грудь и прикрыли пледом. А потом… Вы, конечно, кричать не стали, это было глупо. Нет, вы тихонько разбудили Моти и сказали ему, чтобы он ни в коем случае не шевелился, потому что на груди у него под пледом лежит эфа, которая каким-то образом заползла в комнату. Может, Моти в тот момент подумал, что вы сами принесли змею — он ведь тоже ревновал вас к Лее? Но в то, что на груди лежит эфа, Моти поверил сразу и перепугался до смерти. Именно до смерти — на это вы и рассчитывали? Может быть, он умер не сразу, а какое-то время с ужасом терпел, прекрасно зная, что стоит ему пошевелиться, и змея его немедленно укусит. Потому и застыло выражение ужаса у него на лице. Ну, а потом, когда все закончилось, вы подняли крик. Это было уже в четыре утра. Вы не выбросили палку сразу, да и вообще — разве это улика? Могли бы и вовсе не выбрасывать. Но все-таки решили избавиться.

— Господи, какая чушь, — с отвращением проговорил Игаль. — Вы думаете, что если служите в полиции, то вам все позволено?

— Нет, конечно, — пожал плечами Беркович, — я всего лишь высказываю версию.

Игаль встал и направился к двери.

— Интересно, откуда у полицейского такие обширные знания о змеях? — спросил он, стоя на пороге.

— Читал когда-то, — ответил Беркович. — А память у меня хорошая, вот и вспомнил.

Игаль пожал плечами и вышел.

…Вернувшись в свой коттедж, Беркович застал жену спящей. Арик, напротив, бодрствовал — гулил и глядел по сторонам.

Беркович плотно прикрыл за собой дверь. Змей здесь, конечно, быть не могло — в питомнике наверняка прочные клетки. Но все же… Мало ли что.