Моделирование, один из методов прогностики, широко используется и фантастами. Многие фантастические произведения — это мысленные модели будущего общества, которые могут возникнуть, если продолжить и развить какую-либо из реально существующих тенденций. Поскольку чаще фантасты исследуют действие вредных тенденций, то и следствием является создание так называемых антиутопий, романов-предупреждений и т. д. Исследуются и социальные следствия развития тех или иных научно-технических идей.
В рамках нашей темы отметим внимание фантастов к созданию моделей миров, физически или биологически отличных от земного мира. Цель моделирования миров фантастами — не предсказание их реального существования, а борьба с психологической инерцией, развитие воображения. Новая модель мира, придуманная фантастом, обычно позволяет по-новому оценить привычную ситуацию, содержит парадокс или обращает внимание читателя на тенденцию, которая пока скрыта от взглядов и лишь в будущем сможет проявить себя в полной мере.
Моделируя миры, фантасты часто пользуются выводами общей или специальной теории относительности, которые выглядят фантастическими даже и без их изменения с помощью приемов фантазирования. В качестве примера можно упомянуть вывод о том, что при увеличении размеров и массы гравитирующей системы может наступить такой момент, когда дальнейший рост размеров системы будет приводить к уменьшению площади ее поверхности. При достаточно большой массе система может вовсе исчезнуть для внешнего наблюдателя! На основе этого вывода общей теории относительности известный советский ученый М. А. Марков предположил, что может существовать мир, находящийся, можно сказать, на грани исчезновения для внешнего наблюдателя. Воспринимается же он как элементарная частица с массой около 10(-6) г и размерами около 10(-33) см. Между тем такой объект "фридмон" может заключать в себе целую Метагалактику.
Подобные идеи появились в фантастике даже раньше, чем была сформулирована общая теория относительности. В 1912 г. Р. Кеннеди в романе "Тривселенная" утверждал, что атомы — это замкнутые вселенные со всеми свойствами той единственной огромной Вселенной, которая открывается нам в мире звезд и галактик.
Фантастические модели тесно связывают друг с другом микромир и мегамир. Проникнуть к границам Метагалактики можно, двигаясь в глубь атома (прием "наоборот": если нужно двигаться в даль Вселенной, двигайся в противоположном направлении — в глубь атома!). Тесная связь Вселенной и микрокосмоса проявляется в фантастических моделях и таким образом: исследователь, воздействуя на микромир, тем самым изменяет мегаструктуру Вселенной. Бомбардируя элементарные частицы, мы изменяем свойства квазаров в нашем же мире.
Правомерность такой идеи далеко не очевидна, но ясно стремление фантастов создать своего рода "единую картину мироздания", связывающую все структурные уровни материального мира. Таковы модели, описанные в рассказах В. Тивиса "Четвертое измерение" (1961 г.) и М. Емцева и Е. Парнова "Уравнение с Бледного Нептуна" (1964 г.).
Моделирование миров можно найти в произведениях С. Лема. Так, герой романа "Голос неба" (1968 г.) обнаруживает непрерывный и изотропный нейтринный фон сложной временной структуры, аналогичный известному фоновому реликтовому электромагнитному излучению. В романе сталкиваются различные мнения о природе нейтринного фона и даже философские концепции. Дух науки со всеми его особенностями присутствует в романе как полноправное действующее лицо, диктующее логику развития событий, Согласно одной гипотезе нейтринный фон возник в момент Большого Взрыва, поскольку Вселенная, предшествовавшая нашей, состояла из антивещества. Согласно другой гипотезе нейтринный фон — это сигнал, переданный нам через сингулярность цивилизацией, существовавшей в предшествовавшей Вселенной.
Если реальный научный поиск заключается в объяснении наблюдательных или экспериментальных фактов, то поиск научно-фантастический начинается с попытки предсказания самого наблюдательного факта: хотя нейтринный фон и предсказан наукой, но вовсе не столь сложно организованный, как в романе С. Лема (прием "естественное сделать искусственным"). Писатель предлагает не только любопытный артефакт, но и разрабатывает до конца логико-познавательную линию — полную аналогию научного исследования. Предсказание фантаста вполне проверяемо, и уже в ближайшие годы можно ожидать создания нейтринных детекторов, способных обнаружить нейтринный фон и исследовать его пространственно-временную структуру.
Есть в фантастике произведения, герои которых не только рассуждают о сущности космологической сингулярности, но и проникают в нее физически, даже проходят "сквозь" нее. Именно таким путем попадают в другие вселенные персонажи романа П. Андерсона "Время: нуль" (1971 г.). Идея фантаста перекликается с высказанной позднее Н. С. Кардашевым идеей о том, что "воротами" в иные миры могут быть черные дыры.
Моделируя миры, фантасты довольно часто показывают, к каким следствиям может привести изменение того или иного фундаментального закона природы или мировой постоянной. Мы уже упоминали, например, модели мира с увеличенной скоростью света. Эти мысленные эксперименты служат обычно не прогнозированию, а популяризации научных знаний. Таких произведений было много в первой половине XX в., когда еще не существовало избытка научно-популярной литературы и часть ее функций брала на себя фантастика.
После того как человечество столкнулось с экологическим кризисом на Земле, после того как люди поняли, что вмешиваться в природные процессы неразумно, а то и небезопасно для человечества, фантасты (прием увеличения) раздвинули рамки. Они начали исследовать возможные экологические следствия вмешательства людей в значительно более масштабные процессы: следствия астроинженерной деятельности, изменения мировых постоянных и т. д. Размышляя об этом, фантасты исследуют альтернативные следующие возможности.
Первая возможность заключается в том, что саморегуляция процессов во Вселенной далеко еще не познана, она гораздо более глубока, чем нам представляется. Все действия людей, связанные с познанием законов природы, являются результатом работы законов, нами еще не познанных: среди законов природы могут быть такие, которые регулируют познание других законов. Вселенная представляется чрезвычайно стабильной системой, исправляющей все, что может "испортить" в ее механизме человек. Эта ситуация метафорически описана в повести А. и Б. Стругацких "3а миллиард лет до конца света" (1976 г.).
Вторая возможность связана с тем, что саморегуляция процессов во Вселенной не является естественным явлением, это — следствие астроинженерной деятельности разумов — не одного, но многих сразу. В "Новой космогонии" (1971 г.) С. Лем исследует ситуацию, когда современные законы природы являются результатом "игры" сверхцивилизаций. "Если считать "искусственным" все то, что преобразовано активным разумом, — пишет С. Лем, — то весь окружающий нас космос уже искусственный… Нынешний космос уже не является полем действия девственных стихийных сил, слепо создающих и уничтожающих солнца и солнечные системы, ничего подобного нет и в помине. В космосе уже невозможно отличить естественное (первичное) от искусственного (преобразованного). Кто выполнил этот космогонический труд? Цивилизации первых поколений. Как? Этого мы не знаем: наши знания слишком ничтожны, чтобы судить об этом".
Если бы ценность подобных моделей мира ограничивалась только формальными изысканиями в области фантастического конструирования, о них не стоило бы рассказывать. Фантаст логически последовательно создает ситуацию, настолько парадоксальную, что мысль читателя не может остаться бездейственной. У идей подобного рода сильна обратная связь с читателем, и не только положительная, но (чаще!) отрицательная, призывающая читателя активно возражать автору. Модели эти заставляют задуматься и о том, что при колоссальном росте уровня наших знаний о Вселенной астрономия все еще находится в начале бесконечного пути.
Академик Г. И. Наан отмечает: "Узловыми точками прогресса познания являются новые знания о незнании, все более изощренное знание о том, чего именно мы не знаем… Теперь знание о нашем незнании — значительно более квалифицированное, глубокое, рафинированное" (см.: Будущее науки. — Вып. 17. — М.: Знание, 1984). Эту мысль, о которой часто забывают даже сами ученые, восхищенные собственными достижениями, фантасты упорно проводят в своих произведениях.
Особенно это касается тех произведений, где моделируются миры, невозможность которых часто хотя и возмущает читателя, но тем не менее заставляет так или иначе задуматься над проблемами, которые, возможно, проходили раньше мимо его сознания. Поэтому моделирование миров фантастами имеет несомненное прогностическое значение.