АМОСОВ Николай

О природе человека

53 года занимаюсь хирургией и сейчас вшиваю клапаны в сердце. Но кроме этого всю жизнь занимаюсь не своим делом: сначала окончил технический вуз, потом исследовал человека и общество. Имел свой подход: создание компьютерных моделей живых систем от клетки до Общества. 30 лет заведовал отделом биокибернетики у академика В. М. Глушкова.

Вот к чему я пришел: не нужно философий. Не нужно отвлеченных, абстрактных измышлений. Уже возможен естественно-научный подход для объяснения всего сущего.

Вот мои посылки: Общий Алгоритм Разума и биология человека. Скажу сразу конечный вывод: биология человека пока еще сильнее разума.

О мире. Он материален, но неуравновешен и изменчив. Создаются и распадаются новые структуры. Но есть «стрела времени» — усложнение дошло до человека, и замаячил новый виток развития, когда формируются искусственный разум и даже жизнь.

В связи с этим — о чудесах, что не поддаются объяснению физики. Сам не видел ни разу, но так много пишут, что опасаюсь сказать: «Не может быть никогда». Мой покойный друг, физик, академик В. Е. Лашкарев говорил: «Существует другая физика. Иногда она замыкается на нашу, и тогда происходят чудеса». Не берусь комментировать. Это может иметь отношение к Богу… Если есть «физика» с другой материей, пространством и временем, то почему бы не быть другому разуму и другой этике? Вот вам и Бог! Мне, однако, вполне достаточно нашего банального материализма: он все может объяснить о человеке и мире. В том числе потребность в чудесах и Боге.

Превыше всего — Разум. Ах — Разум! Таинственный Высший судья, предмет мифов. Может быть, я — хвастун, но еще 25 лет назад предложил гипотезу об Общем Алгоритме Разума, будто бы он действует во всех живых системах — от клетки до общества. Говорю ответственно: написаны книги, защищены диссертации, делаются модели.

В нашем отделе мы создали на компьютерах эвристические модели организма, личности, общества, чтобы вооружить ими оперативный разум врача, педагога, политика,' ученого. Много не преуспели: нет спроса на настоящую разумность, а значит, нет и средств.

И еще одно: пусть психологи не верят, но искусственный интеллект возможен. Я говорю это серьезно, хотя отлично сознаю, что это пока бездоказательно.

О, Человек, загадка из загадок, венец природы и ее проклятье! Ученые примерили, что 95 процентов наших генов одинаковы с обезьяньими. Даже не верится: Христос, Будда и рядом — гориллы. Грустно…

Природа человека: стадное животное, наделенное творческим разумом. Животное — значит, инстинкты. Разум — значит, учет обстоятельств, дальнего будущего, выбор целей. Но есть творчество — а значит, и переделка самого себя. Но насколько? Две тысячи лет науке психологии, а единого мнения нет как нет. И продолжаются изобретения: социализм, фашизм, социально справедливое и прочие общества. Все с расчетом на идеального человека.

У всех живых существ есть три генеральные программы, в порядке их значимости: сохранить себя, продолжить род, улучшить вид. Правда, этот порядок меняется в зависимости от цикла размножения, условий жизни, пола и возраста. Основные программы дробятся на многие частные потребности. Они в комбинации с разумом и временем дают великое разнообразие чувств. Их ни в какую модель не вместить, приходится обобщать.

Вот что я наисследовал с помощью анкет в «Литературной газете», «Неделе», «Комсомольской правде», а также различных экспертов. Люди разные. По главному качеству — силе характеров, что определяет способность к напряжениям, 10 процентов самых сильных отличаются от 10 процентов слабых в 3 раза. Видимо, такие же различия по потребностям, хотя уточнить не удалось. У разных людей разные приоритеты потребностей, зависящих от степени удовлетворения. Несомненно, сильнейшие — боль, голод, собственность. На втором месте, а периодами и на первом, — секс, любовь к детенышам. На третьем (не у всех и неодинаково) — общественные потребности: общение, лидерство, свобода, но и подчинение авторитету, подражание.

Сюда же можно отнести корни этики: чувство справедливости при любых обменах — вещами, словами, поступками. Тут уж проявляются эгоизм и альтруизм. Потребность правды: чтобы слова соответствовали образам.

А ложь — неприятна. Потребность веры. Симпатии и антипатии — до ненависти и агрессии. Четвертое место занимает любознательность.

Так говорят цифры. К биологии чувств прибавляются убеждения от идеологии. Это словесные формулы, привитые обществом: «хорошо — плохо» и «как надо». Так вот: значимость убеждений оценивается всего в 30 процентов от чувств. Воспитуемость как возможность изменения врожденных потребностей, оценивается в 25 процентов. Это значит, что «сильно жадного» не превратишь в щедрого, а только, возможно, уменьшишь жадность.

Воспитуемость и значимость убеждений— единственные рычаги для идеологии, чтобы изменить гражданина. Как видите, возможности невелики. Если учесть, что эгоизм и альтруизм соотносятся как 10:1, то чего стоят всякие фантазии по части «сделаем революцию, изменим условия, наладим воспитание и создадим идеальное общество»? Нет, в ангелочков граждан не переделаешь.

Спрашивается: на что же тогда рассчитывать? Как конструировать общество? Большинство сильных потребностей — жадность, страсть к лидерству — антиобщественно. Если их еще натренировать на 30 процентов да вооружить ненавистью, то каких же можно получить подлецов! Может быть, эксперты преувеличивают? Думаю, что нет. Все так. К счастью, имеются в запасе у природы еще несколько благоприятных факторов. Во-первых, лидеров и крайних эгоистов — меньшинство. Им противостоит масса средних и слабых, у которых есть потребность объединяться против насильников и властолюбцев. В этом — надежды демократии. Во-вторых, существуют лидеры-альтруисты, они могут и сами организовывать общество так, чтобы «был порядок», не стесняясь использовать страх, убеждения и обман. И, в-третьих, есть надежда на разум, если развивать его образованием, то люди рассчитают компромиссы и найдут оптимум сосуществования. Так что дело наше не безнадежно. Разум поможет. Конечно, его тоже «заносит», но чем выше уровень развития общества, тем меньше. Поэтому нужна наука — для правящей элиты, а образование — для всех граждан.

Психологию мы пытались воплотить в моделях личности. В них суммируются отношения граждан и общества к труду. При крайнем упрощении можно вывести три уравнения: «труд — плата» — это стимул, «труд — утомительность» — это тормоз, «плата — чувство» — рост приятности от платы и уменьшение от утомления. Последнее прямо зависит от тренированности и силы характера. Следует определить не только, сколько человек выдаст труда, сколько заработает, но и какой уровень душевного комфорта получит, то есть сколько у него в связи с этим будет счастья и несчастья. Разумеется, для этого надо учесть многие потребности, динамику «надежд и разочарований». Модели составляются с учетом видов деятельности, отношения субъекта к правительству, идеологии, другой социальной группе, уровень довольства материальной жизнью и результатами оценки своей роли в обществе. Это — наши исследования только в одной сфере — сфере труда.

Словесное мое заключение, чтобы не утомлять научными графиками и цифрами, таково: человек скорее плох, чем хорош. Его животная природа неискоренима, и ее можно лишь ввести в некоторые рамки, используя ограничения, образование и потребность в вере. И обязательно подкармливать материально. Для того чтобы определить, как это сделать, нужно поговорить об идеологии.

Да, нашему предку выпал счастливый билет — творческий мозг. Да, речь и орудия расширили стаю, повысив выживаемость и управляемость. И тут же началась история идеологий.

Идеология — предмет изобретений, как и техника. Для этого нужно выделить из моря образов обобщенное понятие, обозначить его словами, натренировать повторениями и авторитетами, пока слово не станет чувством-убеждением. По ним потом оценивается мир и предписываются действия — «это — хорошо, это — плохо», «должно — можно — нельзя». Материалом для обобщений служат альтернативы и наблюдения над людьми. Такие, например: равны люди или нет? Если нет, то законна власть сильного, умного, богатого. Если равны — то демократия. Собственность: «мое» или «наше»? Личное или общее? Так же и труд: отдельный или коллективный. «Око за око» или непротивление злу? Свобода или покорность? Агрессивность или терпимость? Наконец, материя или Бог?

За набором слов стоят образы и чувства. Одни — активизируются, другие — тормозятся. Так идеологии поправляют «биологическую психологию» и конструируют отношения. Конечно, они связаны с экономикой и технологией, но не жестко. На одной технической базе могут существовать разные системы верований, власти, собственности. Оптимальность вроде бы решается отбором. Но он оказался очень непростым и затягивается на десятилетия.

Я попробовал выстроить такой механизм с помощью системы координат, где абсцисса «X» — собственность, отношение государственной и личной (от социализма к капитализму), ордината «Y» — власть от тоталитарной к плюрализму, координата «Z» — уровень экономики. Кстати, вроде бы она не имеет прямого отношения к идеям, а оказалась самой главной, ведь в ней вся цивилизация: богатство, техника, образование, удовлетворение биологических потребностей.

Вспомогательные координаты идеологий — религия, мораль, агрессивность, даже отношение к природе.

Оптимальность определяется по критериям — качествам. Самый общий — благо народа. Им клянутся правители. В модели — это уровень душевного комфорта, а также устойчивость политики, колебаний, прирост экономики. Прогресс. Выживание.

Чтобы полнее исследовать качество идеологий, лучше всего отразить их в моделях государств, где учитываются уровень валового национального продукта на душу населения, характер собственности и власти, распределение граждан по социальным классам и для каждого — материальное положение, отношения с властью, образование, условия труда. Еще отдельно — правительство. Психология социальных. групп воплощается в «модели личности».

В результате исследования получилось то, что можно было ждать, исходя из природы человека. Вспомним цепочку убывающих приоритетов-чувств: боль, страх, голод, секс, дети, собственность, свобода, сопереживание, интерес и, наконец, убеждения. Так вот, дотошный анализ показал: у богатого, свободного, образованного— одна степень удовлетворения потребностей, у бедного и измученного — другая. Соответственно и разное предвидение дальнего будущего, планирование.

Взяли мы богатые, средние и бедные страны и просчитали от социализма к капитализму в относительных цифрах. Нет смысла приводить цифры — действительность последних лет все высветила. Частная собственность лучше общественной. Но и при капитализме 30 процентов валового национального продукта, как минимум, требуется государству для улучшения социальной помощи. Социализм проигрывает — как среднебогатым странам, так и бедным. Богатых соцстран не бывает. Однако и капитализм мало помогает, когда в стране нет капитала, граждане неграмотны и рожают много детей. Очень трудно раскрутить экономику.

Что касается власти, то тут положение примерно такое: оптимум колеблется от ограниченной демократии и даже диктатуры у очень бедных — к плюрализму богатых стран.

Ну а с «благом народа» дело совсем запутано. Сильные и лидеры всегда счастливее, особенно при капитализме. Социализм не дает им развернуться, на том и проигрывает вся система. Слабым лучше при социализме: мало платят, но жить надежнее, а работать по-настоящему не требуется.

А может быть, не нужно так напрягаться, как японцы? Утомление счастья не прибавляет. При социализме работать вольготно… Зачем большой прирост экономики? Потребительство — это плохо! Оказывается, нет, нужно вкалывать. Социализм детренирует и разлагает общество, порядка нет. Кпд экономики, то есть сколько гражданин потребляет с сотни наработанного, падает до 30–40 и менее процентов вместо 60–70. Ресурсы тратятся непомерно.

Если бы во всем мире так, то, может быть, привыкли бы и не знали, что можно жить лучше. Но когда рядом-то совсем другое — богатое, то удержаться уже невозможно. Лидерство не позволяет.

Такие вот дела по части оптимальной идеологии. Это «капитализм, слегка подправленный социализмом». Хотя лично мне противна вечная гонка за деньгами. «Но пряников сладких всегда не хватает на всех» — как поет мой любимый Окуджава.

Идеал вообще невозможен. Все философы хотели бы перестроить человечество по разуму. Дело оказалось за малым: биология не позволяет. Человек «рассчитан» эволюцией для жесткой иерархической стаи, в которой прежде всего отрабатывается программа «для себя» — это уже голый эгоизм, а потом — «для рода» — это отвлечение для детенышей. И только в конце — «для вида», то есть для всей стаи, но так, чтобы в ней отобрать для размножения самых сильных. Иначе вид захиреет. Как видим, не захирел. Но отобрались не только умные, но и жестокие. А слабым всегда плохо.

Но: выпал этот счастливый билет — с мозгом! Неужели нельзя из разума ничего извлечь для счастья всех? Есть же какая-то воспитуемость в человеке. Использовать ее, поискать компромиссы с природой… Или уже все безнадежно, и человечество погибнет от жадности, эгоизма и агрессивности? Я говорю о так называемых «глобальных проблемах». Атомной войны, похоже, не будет, но экологическая катастрофа по-прежнему пугает мир. Увеличивается население, растет потребление материальных благ на душу, ископаемые ресурсы стремительно тают, химия душит все живое. Погибнем от голода и генетических болезней!

Люди на планете смотрят в это мрачное будущее как зачарованные — и ничего не предпринимают. Наука говорит: «Можно удержаться, боритесь! Действуйте! Не нужно для жизни столько вещей и даже пищи. Тем более — оружия. Богатые, помогите бедным подняться из невежества. Вот вам совершенная техника, средства регулирования рождаемости — дешево и надежно. Действуйте, и я обеспечу вам изобилие!» Но все продолжают жить, как раньше. Человечество может погибнуть от противоречий между мощью разума и своей животной природой.

Я сделал маленькую попытку разобраться в будущем планеты. Опять же через расчеты, учитывающие психику ее обитателей. Основные идеи: страны ведут себя, как люди: тот же разум и те же чувства. Разум — наука и техника дают средства. Кроме того, предсказывают, прогнозируют. Но коэффициент реальности будущего у людей так мал, что грядущие несчастья действуют гораздо слабее, чем день сегодняшний.

Вот так диктуют чувства: велик страх перед катастрофой. Но: коэффициент будущего у сытого и образованного условно 20 лет. У голодного и невежественного — 5, ему, дай Бог, прожить сегодня. Еще одно, «мое» — в 30 раз сильнее, чем «наше». Агрессивность в 50 раз сильнее сопереживания.

Результат: богатые страны на своей территории навели порядок и даже могут заткнуть озоновые дыры. Бедные развивают, как могут, самую дешевую, но вредную промышленность, сыплют пестициды, сводят леса, чтобы наесться. Им не до будущего. Прогресс идет и у них, но затруднен отсутствием капиталов, высокой рождаемостью, серостью народа, удорожанием ресурсов. Если прирост валового национального продукта всего 5 процентов (даже 5!), а отставание от богатых в 20 раз, то, чтобы догнать, нужно 120 лет. Но у совсем бедных (а это 1/5 населения Земли) реальный прирост 0–2 процента. О «догнать» нет речи, лишь бы не умереть. Их подкармливают из милосердия, они не умирают, но- продолжают рожать детей — следуя цепочке приоритетов чувств.

Еще факт: бедный и невежественный народ не может быстро стать богатым и умным. Даже если открыть массу школ, каждое поколение может освоить прибавление образования на пять классов. И здесь нужно 80 лет, чтобы дотянуться до Японии и США. Поэтому очень сильно ускорить (в 5— 10 раз) богатство и образование бедных стран невозможно. Естество человека не позволяет. Но все же подтолкнуть можно. Предложены всевозможные проекты в ООН — по инфраструктуре, подъему урожайности, развитию производства. Подсчитано: нужно по 150 миллиардов долларов лет на десять. Пока дают около 20. Причем половина уходит на спасение жизней — на продовольствие и лекарства. В то же время на военные цели тратится 1000 миллиардов в год. Таково отношение силы чувств — агрессивности и альтруизма. Его нельзя сильно сдвинуть. Известно, что «слабые» и «средние» страны загрязняют воду и воздух втрое больше на единицу продукции, чем сильные и богатые. Опять же нужна помощь. Но океан и атмосфера — это не «мое», а «наше»…

Таковы общие «качественные» рассуждения. А вот что говорят расчеты, очень приблизительные, на 75 лет вперед. Срок я определил, полагая, что к тому времени начнется новая технологическая эра. Так вот: удвоится население, будет 10 миллиардов землян. Валовой национальный продукт возрастет, главным образом в средних и слабых странах. Они разбогатеют в 2,2 раза против 1,5 у богатых, но все равно останутся в пять раз беднее. Впрочем, для сносной жизни этого вполне хватит, если бы распределялось равномерно. Самые бедные — около 1 миллиарда — будут жить на грани голода. Только помощь богатых — не так много, около 50 миллиардов в год на хлеб — позволит удержать их от голодной смерти.

Учтенные на сегодня запасы минеральных ресурсов будут исчерпаны почти полностью. Вероятные резервы — наполовину. Жизнь не остановится, научно-технический прогресс справится, но кпд экономики — процент на личное потребление — сократится на четверть. Особенно чувствительно для бедных.

Страх перед загрязнением природы заставит тратиться на экологию: богатых — много, бедных — поменьше. Это снова сократит потребление. Уже сейчас ученые считают, что на эти нужды надо тратить 5 процентов валового продукта. В будущем понадобится 10–15. Сейчас идет 1–2. Хотя бедные страны будут экономить, но, полагаю, что ущерб для природы в масштабах планеты все же сократится на 30 процентов от единицы валового продукта. Значит, «текущая» вредоносность нашей цивилизации возрастет в 2,3 раза, с учетом процессов самоочищения — в 2.

Ну и что? Начнем погибать? Нет. Я — врач не только по болезням, но и по здоровью. На эту цифру среднего повышения вредности резервов у человека хватит. Прибавление болезней будет, но, если культура и медицина улучшатся, потери компенсируются. Так что дети, родившиеся сегодня, еще успеют прожить жизнь по старым образцам. Однако не все. Среди миллиарда очень бедных жителей миллионы погибнут в связи с бедностью. Не надо забывать об эгоизме: по нашим опросам, для детей Африки люди готовы отчислять аж 0,1 процента своего дохода. Такова наша природа.

Человечество не погибнет. Разум в дальнейшем все-таки победит, люди поумнеют. Население стабилизируется и начнет медленно убывать. Наука и техника выдадут несколько крупных прорывов. Полагаю, что основные координаты идеологии (наиболее оптимальной) — частная собственность и демократия — сохранятся. Произойдет дальнейшая консолидация стран вокруг ООН. Но биология человека и на этом фоне не изменится: будут взрывы вражды и фанатизма, и потребуется гарантия военной мощи для поддержания устойчивости.

Модели, схемы, математика… Хорошо, что с их помощью можно доказать: человечество будет жить. Ну а счастье? Будет ли счастлив человек? И при каких условиях? А вот это зависит от того, сумеют ли люди найти компромиссы разума и биологии. На них и хочу остановиться, чтобы завершить статью во здравие. Вот какими они мне представляются.

Бог — материя. От Бога нельзя отказываться. Даже если его нет. Только в нем надежное условие морали. Алгоритм Разума не позволяет поверить в материалистические теории морали типа «разумного эгоизма». Бог многообразен. Для одних он только запустил небесную механику и отстранился, для других — не позволяет даже волосу с головы упасть без воли его. Для неразумных нужен Ад и Бог карающий, для интеллектуалов достаточно верить, что существует (из какой-то материи?) носитель идеала, добра, укоряющий за грехи самим своим постоянным присутствием.

Главная линия противопоставления и компромиссов в моральных ценностях заключается между коллективом и личностью, равенством и свободой. Коллектив и равенство — для слабых. Личность и свобода — для сильного меньшинства, которое, однако, определяет прогресс. Религия не отвергает личность, но требует персональной ответственности сильных перед Богом за поступки в ущерб слабым. Разумное общество ищет компромисс, дозируя свободу в системе власти и повышая степень социальной защиты слабых при частной собственности. Но — не в ущерб прогрессу.

Еще несколько линий компромиссов важны для нас. Например, между терпимостью и агрессивностью. Идея непротивления злу насилием — замечательная. Но Моисей (и природа человека) требует «око за око». Возрастание разумности и обеспеченности общества сдвигает идеологии в сторону терпимости, но не гарантирует от жестокости. Наказаний не избежать. Даже — смертью.

Компромисс между трудом и отдыхом. Плохой труд, предпочтение отдыха — для коллективистов, а не для частников.

Компромисс между материальным и духовным. Пока пересиливает материальное. Однако по мере роста разумности общества возрастает дискомфорт от осознания этого факта, что внушает надежду.

Хотелось бы жить в хорошем обществе, чтобы получать отдачу, если делаешь добро. Я бы выбрал социализм, но природа человека не допускает его, потому его никогда не было и не будет. Остаются только компромиссы и надежды на прогресс Разума.

г. Киев

ФиЗ 1992 9-10, стр 4–6, 12-13