– Димка! Тётя Таня, Димка очнулся!

Айка. Я держал мокрый футбольный мяч, а она его забрала.

Пнула в падении и сбила меня с ног. Мяч отлетел в ноги Кольке, а я упал в лужу. Стал тонуть. Мама-судья смотрела, скрестив руки на груди, и улыбалась. Вокруг стояли Баха, Кана, Гоголь, Гусь. Они смеялись…. Я уже почти ушёл под воду, когда Айка схватила меня за волосы и потянула…

Пелена перед глазами постепенно расползается. Белый потолок, в углу трещина. Стены, снизу до половины покрашенные синей краской. Такие же, как в школе. Три кровати, рядом тумбочки, заставленные минералкой и соками. На двух кроватях сидят мужчины. Лица замученные, оба уставились на меня. На третьей кто-то лежит, подле стоит капельница. Стойка для капельницы почти такая же, как у меня, только моя почему-то синяя.

– Он очнулся, пойдёмте, пойдёмте скорее! – голос Айки приближается. Она вталкивает в палату маму. За ней идет тётя Оля. Все они в белых халатах и синих бахилах. Рукав маминого халата разошёлся по шву.

Мама останавливается в дверях. Волосы взъерошены, глаза красные, на щеках подтёки туши. Молчит. Айка стоит позади и смотрит на меня большими карими глазами. Она улыбается, но неуверенно, как-то испуганно.

Я отворачиваюсь. Смотрю в окно. Там светит солнце, хотя с крыши капает вода, а небо местами покрыто тучами. Дождь проиграл, солнце опять одержало сокрушительную победу. Но осенью они поменяются местами, осенью дождь играет в одни ворота.

Рука ложится на мой лоб, затем гладит меня по голове. Мама. Заглядываю ей в глаза.

– Надо же быть осторожней, Дима, – плачет. Навзрыд.

Я вспоминаю. Воду. Вокруг. Везде.

– Я не хотел, – всё, что могу сказать. Нет… хотел, лишь потом передумал. Мама наклоняется ко мне и целует, всё лицо целует, каждый сантиметр. Я весь измазан её слезами. Мам, ну там же Айка смотрит!

– Больше так не делай, Димка! Это хорошо, что я заметила, – у, противная, ещё и умничает! – Если плохо плаваешь, надо держаться там, где мелко. И не заходить на глубину.

– Айжан тебя спасла, – говорит тётя Оля.

Мама вытирает лицо ладонью, пододвигает стул и садится. Снова начинает гладить меня по голове:

– Димочка, миленький!

Айка подходит. Улыбается теперь широченной улыбкой.

– Ты мамку больше так не пугай! Смотри, до чего её довёл. Она ж поседела, пока ты без сознания был! – мужчина под капельницей приподнял голову.

– Ну он же нечаянно. Вот тренер куда смотрел? – другой, с перевязанным пузом, в накинутой сверху рубахе, тянется за бокалом к тумбочке.

– Тренер ведь тоже приходил, весь белый, как мрамор, испуганный, – третий, тот, что помоложе, встаёт, наливает сок и подаёт ему. – Это же он был, да?

Мама кивает:

– Да, он. Он вот только ушёл, когда Дима очнулся. Спросил, что ему можно кушать и пить, и ушёл.

– За соком да йогуртами, наверное. Грех замаливать будет, – мужчина под капельницей повернулся на бок. У него такие же узкие глаза, как у Вовки.

– Он виноват, конечно, – мама осеклась.

– Но все мы люди, – подхватывает тётя Оля. – Дима, у тебя нигде не болит?

– Нет, – говорю, – не болит.

– Ты чего-нибудь хочешь?

– Нет. Ничего.

– В следующий раз, если не умеешь, не отплывай туда, где глубоко. Правильно Айжана сказала.

Молчу. Дело ведь не в том, что не умею.

– Я научу тебя плавать, и ты больше не будешь тонуть, да? – Айка подходит к моей капельнице и смотрит на содержимое бутылки.

– Да, Айжаночка, ты уж научи, – мамин голос дрожит.

– А ты меня в футбол играть научишь?

Вопрос Айки ударяется о воздух и рикошетит прямо по мозгам. Видимо не только по моим. Мама поднимается, говорит:

– Я к врачу схожу. Скоро приду.

– Я с тобой, – тётя Оля направляется за ней. – Айжан…

– Хорошо, тётя Оля, я прослежу за капельницей!

– Тебе домой не нужно?

Айка, довольная, показывает свой мобильник:

– Я позвонила, меня заберут скоро. Мама очень испугалась за Димку, даже папа расстроился.

Мама выдавливает из себя улыбку, кидает в мою сторону строгий взгляд, и они с тётей Олей уходят.

Слышу их разговор:

– Тань, реагируй мягче, – тётя Оля, как всегда, успокаивает маму.

– Не могу.

– Таня, хватит на сегодня эмоций. И так вон на тренера накричала.

– Да я засажу их там всех! – мама повышает голос.

– Перестань. Димка просто нахлебался воды. А сознание потерял оттого, что температура у него была.

– Тренера мы сменим.

– Так ты научишь меня играть в футбол? – Айка иногда напоминает мне пиявку. Как присосётся со своими вопросами! Обычно к учителям, теперь вот ко мне.

– Нет, – отворачиваюсь.

Айка подбегает с другой стороны:

– Почему?

Смотрю ей в глаза.

– Я больше не играю в футбол, – снова отворачиваюсь.

– А почему? Футбол – хорошая игра! Или ты девочку учить не хочешь? А она очень за тебя переживала, мамку вон твою поддерживала, – мужчина с перевязанным животом укладывается на кровать.

– Вон итальянцы уже вылетели, французы тоже. Чемпионы и экс-чемпионы недодеданные. Вообще играть не умеют! – молодой разворачивает газету. – То ли дело Германия. 4:0 с Австралией сыграла!

– Ну-ну, и проиграла сербам 0:1. А ты хорошо играешь? – Вот бы стукнуть того, что под капельницей.

– Нет, – отворачиваюсь от них, уж лучше обиженное лицо Айки.

Откуда-то из коридора доносится голос Болата Сериковича:

– И что говорят? Завтра выпишут?

– Нет, послезавтра, – коротко отрезает мама.

– Врач говорит, что ему лучше денёк-другой полежать, – тётя Оля тут как тут.

– Он промок, наверное, – Болат Серикович обеспокоен.

– Вроде не простуда…

– Оль! – обрывает тётю Олю мама.

– Я загляну к нему и побегу, – тихо говорит Болат Серикович.

– Да, конечно, я тоже скоро пойду. Уже поздно, да и время посещений через час заканчивается, – тётя Оля входит в палату первая. За ней мама, потом тренер.

– Ну что, богатырь, как себя чувствуешь? – Болат Серикович широко улыбается, и от этого его голос кажется почти неузнаваемым. Это не тот дядька-командир, который учит меня плаванию. – Ты нас всех напугал. Я на секунду отвернулся, а Айжан уже кричит, что ты тонешь. Она ближе всех к тебе была. Маленькая, а удержала, пока другие не подплыли, – он хлопает Айку по плечу. Та довольная, все обиды как рукой сняло!

Болат Серикович выставляет две бутылки сока – яблочного и апельсинового, несколько йогуртов и фрукты на мою тумбочку.

– Больше ничего не придумал, – говорит он смущённо.

– Да не надо было, что вы, – тётя Оля удручённо смотрит на тумбочку.

– Нет-нет, – Болат Серикович поднимает руку. – Всё для Димы, – поворачивается ко мне: – Ну, я жду тебя через недельку. Больше тонуть не будем, да?

Лучше б я вчера утонул, чем ещё раз на плавание идти!

– Да, Дмитрий? – Ответа ждёт, пристал как банный лист.

– Угу, – отворачиваюсь к окну.

– Ну, ты отдыхай, – Болат Серикович поворачивается к маме: – Я пойду. Вас подвезти?

– Нет, спасибо. Я ещё с Димой побуду, – сдержанно отвечает она и снова садится, опять начинает гладить меня по голове.

– Ой, а можно я с вами? – тётя Оля целует маму. Потом меня. Измазала помадой и трёт мне щёку. Фу!

– Ты когда уезжаешь? – спрашивает мама.

– Мы на эту пятницу билеты купили. Ну, убегаю, – тётя Оля машет нам рукой, и они с Болатом Сериковичем уходят.

Отчего-то хочется спать.

– Капельница заканчивается, тётя Таня! Я за медсестрой побежала, – голос Айки слышится так, будто я под водой. Будто я снова тону…

Меня выписали через два дня. Тётя Оля к тому времени уехала в отпуск. Мама долго разговаривала с врачом, а я ждал её в коридоре. Смотрел на входящих посетителей: кто в халате и бахилах, кто без них – видимо, обманом проскальзывали, ведь платить за бахилы несколько раз в день не каждый захочет. По дороге домой мама предложила:

– Почему бы тебе не провести недельку-другую у тётушки Нины?

Баба Нина – мамина дальняя родственница. Мама рассказывала, что некоторое время жила у неё, когда переехала из Москвы, и баба Нина ей помогала. Тогда как раз я родился. Живёт она в пригородном поселке, и я нередко провожу у нее каникулы. У мамы много работы, а бабе Нине особо делать нечего, всего-то забот – кошка Клёпа да пара кур. Иногда к ней приезжает её внук Андрей. Только он старше меня на три года и у него постоянно какие-то свои дела. Но я не скучаю. Сбегаю с утра за продуктами в магазин, а потом мчусь к Алимжановым.

Тётя Зарина и дядя Чингиз Алимжановы – соседи бабы Нины. А их сын Тимур – мой лучший друг.

– Ну, – мама улыбнулась, – поедешь?

Я удивился, даже очень. Как-то не ожидал от мамы такой хорошей новости. Две недели с Тимкой! Нет плаванию, нет танцам, нет математике! Далеко-далеко от Бахи, от Кольки, от Болата Сериковича, от Айки – от всех. Дядя Чингиз однажды подсчитал расстояние от центра города до них и сказал, что это как минимум тридцать четыре километра.

– Поеду! – я даже взвизгнул от радости.

Но отчего-то грусть вернулась сразу, как только мама привезла меня в посёлок.

Мы с Тимкой обычно все дни напролёт разговаривали о футболе, а летом играли на школьном стадионе с поселковыми ребятами. Тогда даже Андрей присоединялся. Только мы всегда были в разных командах.

Играют они все не ахти, но ничего. Свою команду я тренировал перед каждым матчем. Правда, мяч хороший по всем дворам приходилось искать. Стадион – сущий кошмар! Ворота – три приваренные друг к другу трубы, а на поле ни одной отметки, даже в центре. Одно из двух: либо пыль столбом, либо грязь по щиколотку. Когда я возвращался в город на свой школьный стадион, был рад ужасно. Не высший класс, но по сравнению с поселковым – цивилизация.

У Тимки школа поменьше, вся облезлая. Одна на несколько посёлков. Детей из-за приезжих становится всё больше и больше, и вот уже второй год Тимка жалуется, что приходится учиться в три смены.

Мама собирается быстро: попила чаю, пошепталась с бабой Ниной – и вот уже целует на прощание. Своё коронное «Будь хорошим мальчиком!» почему-то не говорит. Гладит по голове и уходит.

Проходит час, и Тимка кричит меня у ворот.

– Смотри, Димочка, тебя уже Тимочка зовёт. – У бабы Нины такая привычка: все имена она переделывает в нечто невероятное – Андрюшенька, Танюшенька, Димочка, Тимочка, Клеопатрочка… И меня это раздражает. Но Тимка всегда смеётся:

– Да брось ты! Она же любя. – Добрый такой, до мозга костей.

Выхожу на его крик. Вижу Тимкино сияющее лицо и улыбаюсь в ответ:

– Привет!

– Привет, Дим! Ты к нам надолго?

– На две недели вроде, – сажусь на скамейку у ворот.

Тимка подходит ближе:

– С учёбой уже всё? А то тебя ж постоянно на дополнительные занятия оставляют!

– Нет, не всё. Но я слышал, как мама бабе Нине рассказывала, что врач порекомендовал.

– Что порекомендовал? – Тимка садится рядом.

– Сменить обстановку.

– Это как?

– Не знаю – сам бы рад понимать этих взрослых!

– А ты что, болеешь? – Тимка беспокоится.

– Нет.

– Ты сказал – врач.

– Ну и что! – раздражаюсь. Я не хочу говорить о больнице. А главное – о том, почему я там оказался.

– Две недели, – Тимка хлопает меня по спине, – это круто! Тогда ещё успеем на стадион, а то я сегодня не могу.

– Тим, я больше не пойду на стадион. – Мне кажется, или львы вернулись?

– Почему?

– Я… – беру на руки пушистую Клёпу, которая вальяжно выходит из калитки. – Я больше… В общем, не играю я больше в футбол…

– Почему-у-у? – Тимка мычит удивлённо, даже обиженно.

– Мне нельзя.

Молчим.

– А ты сегодня что будешь делать? – спрашиваю наконец.

– Да мне Дилярку надо в «Бэбилон», в «Мету», свозить, я родителям обещал, – Тимка всё ещё расстроен. – А если ты в футбол не играешь, то во что тогда?

– Не знаю. – Мне опять хочется убежать.

– А, – тянет Тимка, – понятно.

Опять молчим. И вдруг Тимка восторженно:

– А поехали с нами в «Бэбилон»?

– В город, что ли? Я ж только оттуда.

– Ну и что? Я первый раз сам поеду, мама беспокоится, папка говорит, что давно пора. А я вот боюсь. Вдруг потеряюсь?

Я смеюсь.

Тимка старше меня на два года. Но мне иногда кажется, что я старше. Он многого не знает и многого боится. Хотя… Когда он водит меня по посёлку, я понимаю – он старше. В посёлке он знает всё. И ничего не боится. За мной как-то гонялась корова, Тимка её отогнал. А потом долго надо мной потешался. Ещё он бесстрашно ловил петуха в курятнике, когда Дилярка заболела. Тётя Зарина хотела сварить бульон, а дядя Чингиз был на работе. Тут уж я над Тимкой хохотал: он вышел весь исклёванный, испачканный и чуть не плакал. Сейчас Алимжановы кур не держат. Да и коров я в посёлке не видел давно. У всех либо собака, либо кошка. И всё.

– Не смешно! Это вы, городские, всё знаете! – Тимка готов обидеться окончательно.

Я спешу:

– Ладно, только я до города дороги не знаю. И бабе Нине ни слова! – Я уверен, что она не отпустит. – Мы же быстро вернёмся?

– Ну как сказать, – Тимка достаёт из кармана старый мобильный, ещё без полифонии, пра-пра-прадед моего сенсорного, наверное. – Сейчас одиннадцать. Через два часа приедем туда, если очень поторопимся. В «Бэбилоне» пробудем где-то часа два-три. Это… – Тимка хмурится. Он всегда так делает, когда думает. – А потом ещё на обратную дорогу… В общем, где-то в семь будем дома!

– Здорово… Только на дорогу ты что-то много посчитал. Мы с мамой сейчас меньше ехали.

– Ну вы-то на такси, верно?

– Да.

– А мы на автобусе поедем. А потом на другом автобусе. Мне папа написал номера маршрутов, чтоб я не забыл.

– А одного автобуса нету до «Мети»?

– He-а, нет, – Тимка встаёт. – Ну я побежал за Диляркой. Мама обрадуется, когда узнает, что ты с нами едешь!

«Мегацентр» – самый большой из городских супермаркетов, там и кинотеатр, и каток есть. С Колькой мы как-то приходили в «Бэбилон». Это такой детский городок, где много игровых автоматов, детских площадок, можно на роликах покататься. Мы тогда деньги, которые нужно было сдать на подарок Таисии Петровне, в этом «Бэбилоне» и оставили. Ещё и уроки пропустили.

И вот я снова здесь. В этом городке. А вместо Кольки со мной Тимка с сестрёнкой. И у нас одна забота: гоняться за Диляркой туда-сюда и искать её, когда потеряем.

– Не понимаю, чего она носится от автомата к автомату? Она же даже не доигрывает, – возмущаюсь я.

– Ну она же редко здесь бывает, всего раз в год, – Тимка следит за сестрой глазами. – Вот и бегает.

– А ты сам здесь чаще бываешь?

– Нет, но я же уже большой. Я должен за Диляркой смотреть, – Тимка срывается с места и мчится за неугомонной девчонкой.

А я бы поиграл. Баба Нина дала мне немного денег из тех, что оставила мама. Хватило на три автомата. Подхожу к мотоциклу – вот погоняю сейчас!

– Дим, Дим, я её потерял! – Тимка орёт мне прямо в ухо, и такой испуганный, будто Дилярка могла убежать из «Меги».

– Да успокойся ты, – говорю. – Она где-то здесь, среди автоматов. Давай разделимся, поищем. Кто найдёт, скинет сообщение с названием автомата, на котором Дилярка играет. Хорошо?

– Ага, – Тимка сразу помчался в сторону роликодрома. Ну что ж, пойду в обратную. Смотрю на детей у автоматов, красного платьица нигде нет.

Иду дальше. Останавливаюсь. Сердце в груди тоже притормозило. Ворота, мяч на верёвочке, огромный экран, где виртуальный голкипер готовится к схватке с невиртуальным игроком. В прошлый раз, когда мы были здесь с Колькой, я поиграл немного на этом автомате. Потом решил, что с настоящим вратарём на настоящем поле намного интересней. И вот сегодня виртуальный голкипер снова передо мной. Но я уже не считаю себя выше него. Я млею.

Кто-то задевает меня, проходя мимо. Я словно просыпаюсь. Вратарь на экране продолжает падать то на один бок, то на другой. Виртуальный стадион продолжает кричать. Мяч лежит в воротах. Я выкатываю его ногой. Провожу карточкой по автомату, загружаю игру. Мультяшный голкипер уставился на меня. Я бью по мячу, вратарь падает. Не взял. Один пенальти я забил. Бью второй. Реальный мяч летит выше перекладины и застревает в сетке. Виртуальный летит выше ворот. Достаю мяч, бью ещё раз, получается по центру – прямо в руки вратарю. Бью снова и снова, мяч подчиняется ноге. Штанга! Ещё раз – и вратарь ложится мимо. Бью выше, голкипер толкает мяч за ворота. Ещё выше, целюсь в девятку. Вратарь ловит. Бью снова, потом ещё. И вот он – мёртвый мяч! Точно в верхний угол, между штангой и перекладиной. Собираюсь опять ударить, но в кармане джинсов вдруг вибрирует мобильный. Сообщение от Тимки выводит меня из забытья. Что же я делаю? На этом автомате, конечно, можно отрабатывать пенальти. Особенно когда нет доступа к полю… Но я же не должен был играть.

Ногой всё ещё прижимаю мяч к полу. Ещё мгновение, и я бегу. Прочь от полувиртуального футбола.

Возле мини-боулинга ни Тимки, ни Дилярки не нахожу. Звоню:

– Вы где? – приходится говорить громко, шумно и у меня, и у Тимки.

– Дилярка на роликах захотела покататься. Мы здесь.

Лучше поторопиться, мало ли что удумает Дилярка. Бегу к роликодрому. Тимка стоит у входа.

– Ура! Вы ещё здесь, – подхожу к нему. – А где Дилярка?

– Катается, – Тимка показывает на сестрёнку. – Вон она! – и машет ей рукой.

Дилярка упала раза два, потом взялась за бортик.

– Её надолго хватит? – спрашиваю.

– Не знаю, – Тимка хмурится. – Но у меня на карточке ещё где-то на два автомата. Потом домой! Пусть хоть обревётся!

– У меня ещё на парочку должно хватить, – я протягиваю Тимке карточку.

Он смотрит удивлённо, потом улыбается:

– Играй сам.

– Я не хочу, – вкладываю карточку ему в руку. Ищу глазами Дилярку.

– Я видел тебя. Ты прям как мой брат!

– В смысле? – хмурюсь. – Где ты меня видел?

– Ну я искал Дилярку и видел, как ты пенальти забиваешь. Я посмотрел немного и дальше побежал искать.

Мне становится стыдно. Тимка продолжает:

– А говоришь, не играешь больше в футбол!

– А при чём тут твой брат?

– Ну ему тоже нельзя, а он играет.

Хочу спросить ещё, но тут Тимка срывается с места. Дилярке надоели ролики, точнее, надоело падать, и она побежала к другому автомату.