Рано утром вернулся отец, и шапка была вызволена из заточения.

За завтраком Тимка сидел как на иголках. Наскоро проглотив пирожки с грибами, он умчался к себе в комнату. Надо было торопиться, перед поездкой в Синегорск предстояло выполнить неотложное пионерское поручение

Сунув под мышку картину Сурикова «Переход Суворова через Альпы» и прихватив со стала букет белоснежных хризантем, Тимка выскочил за дверь.

Дело и том, что неподалёку жила тётя Паша, которая была своего рода знаменитостью. Эта крепкая, как боровик, бабушка была самым старым человеком в их районе, и ребята пытались сделать из неё свою подшефную. Но тут, как говорят, нашла коса на камень.

Тётя Паша щедро угощала ребят двадцатью сортами варений, но от коллективного мытья посуды и художественного чтения газеты вслух решительно отказывалась. И ещё была У неё странность - эта древняя старушка страдала религиозными предрассудками.

Надо же! Сохранилась с доисторических времён одна набожная старушка, и именно в их зоне пионерского действия! Это было уже просто ЧП! Третье звено ломало голову: как сделать её нормальным человеком?

Ребята даже советовались с дворником дядей Гришей.

– Эх, не верит она ни во что! - сказал тот. - Ни в бога, ни в чёрта! Простонали бабуся с норовом. Ей долбят «Бога нет!»,

А она: «Знай, есть!» Ей - «брито», они «стрижено».

Вот эту-то тётю Пашу и должен был Тимур поздравить - сегодня ей исполнялось девяносто два года!

К счастью, дверь в бабушкину квартиру была приоткрыта, и Тимур, натянув «невидимку», чтобы сделать сюрприз особенно эффектным, нырнул а коридор.

В это время тётя Паша, не довязав рукав свитера, сладко дремала в своем кресле.

Сунув букет в вазу на столе, Тимка начал действовать.

«Куда бы мне пристроить Суворова» думал он, оглядывая стены, и вдруг за метил: в углу висела большая икона.

«Ага! Повесим нашу картину рядышком. Пусть сравнивает бабуся! Прежде всего, надо человеку привить хороший вкус, а потом уже бороться с предрассудками».

Не раздумывая дольше, Тимка принялся за дело. Но только он забрался на табуретку, как обнаружил, что железное ушко, на котором держится икона, наполовину оторвалось и вот-вот отскочит Хотя Тимур и не питал к святому никаких нежных чувств, совесть требовала помочь тёте Паше.

– Придётся починить, пробормотал он и осторожно стал снимать икону - молоток и гвозди лежали в передней. Как раз в эту минуту Пелагея Захаровна приоткрыла глаза и обомлела: Евстафий Великомученик, тридцать лет безропотно провисевший в своём углу, медленно сползал вниз но стене, пуская зайчиков золотым ореолом.

– Батюшки, святы! - ахнула тетя Паша. Чего это он задумал? Не снится ли мне, старой, такое наваждение! - Бабка кольнула себя спицей в коленку. - Нет, на чувствительно! Снится, значит! Так. Так… - И старушка с живейшим интересом стала наблюдать, что будет дальше.

Тем временем святой Евстафий, искоса поглядывая на хозяйку, бочком пробирался вдоль стенки.

– Ты куда это, батюшка? - но выдержала Пелагея Захаровна.

– Прогуляться! - неожиданно для самого себяотпарировал Великомученик. Потом озорно добавил: - И кваску хлебного полить!

Тётя Паша укоризненно покачала головой:

– А пристало ли тебе, святой отец, кваском-то баловаться? Да и гулять-то тебе, почтенный, не подобает!

Евстафий, как видно, призадумался и на секунду замер, «у святых какие-то там заповеди есть… с трудом вспоминал Тимка. - Чего бы такое позаковыристее загнуть? А заодно и полезное что-нибудь внушить бабусе?» И выпалил:

– Не забывайте, бабушка, что первая святая заповедь гласит: «солнце, воздух и вода - наши лучшие друзья».

Старушка слегка опешила» а Великомученик сделал ещё несколько нерешительных шагов к двери.

Но тете Паше даже и во сне не хотелось расставаться со своей иконой.

– Ах, вот как! - вспылила она. - Я ли тебе свечки не ставила? Я ли тебе венчик «Новостью» не чистила?- Бабушка по- деловому начала загибать пальцы.- Всю неделю постилась! От шоколадного торта в гостях отказалась! На одних только кашах и ехала да чаи вприкуску гоняла! - Укоризненно качая головой, бабка продолжала перечислять:- Даже ряженку свою любимую на завтрак не принимала…

«Ну и заливает», - подумал Тимка и вступил с тётей Пашей в душеспасительный разговор.

– Как же так, Пелагея Захаровна!- замогильным шёпотом произнесла икона. - А мороженое кто позавчера на углу покупал?

Но тётю Пашу не так-то легко было сбить с панталыку.

– Не крохоборствуй, батюшка! - сказала она. - Мороженого там с гулькин нос было! - Старушка чуть помедлила и с вызовом добавила: - Может, ты мне» святой отец, и сосиску в укор поставишь? Так не сетуй, батюшка. - сосиска-то диетическая была!

Тимуру стало совсем весело.

«Тоже мне, верующая! - подумал он. - Туман только на себя напускает!» - И Евстафий Великомученик, укоризненно посмотрев на бабушку, заскользил дальше.

Но не тут-то было. Тетя Паша схватилась за икону обеими руками и рванула к себе.

«Ах, так - рассердился Тимка. - Я ей этого худосочного свитого хочу подправить, а она «не - палки в колёса! Ей добра желают, а она… Вот, возьму, и заберу цветы обратно!»

Мальчишка потянулся за хризантемами.

И тут вдруг Пелагея Захаровна увидела, как в букет вцепились измазанные чернилами пальцы…

Это было совсем непонятно, но - чего не бывает во сне!- бабушка смекнула, что здесь замешана нечистая сила. А тут ещё перед самым носом мелькнул чёрный хлястик.

– Хвост! - закричала тётя Паша и ринулась в бой. Схватив веник, она как следует всыпала шустрому чертёнку.

«Советская старуха, а метёлкой дерётся! - возмутился Тимка. - И как это она так ловко в меня попадает?»

Мальчишке и в голову не приходило, что его рука, схватившая букет, «проявилась», - ведь сам-то он её не видел! Ловко увернувшись от метёлки, «чертёнок» бросил букет на стол: «Ладно, уж, оставлю ей цветы, пусть нюхает!»

– А. чтоб ты пропал! - крикнула тётя Паша и вдруг застыла с поднятым веником в руке.

Ни пальцев, ни хвостика!… Ориентир был потерян.

Тем временем венчик святого Евстафия зацепился за красную нитку бабушкиного вязанья, и петли, одна за другой, стали стремительно распускаться.

Бабка и ахнуть не успела - полсвитера как не бывало! За что ж ты, батюшка, так озорничаешь над старой? - возмутилась тётя Паша. Я с тебя тридцать лет каждую пылинку сдувала! А ты против меня пошёл! - Пелагея Захаровна взяла в руки икону, открыла старомодный сундук, окованный железом, и сунула её туда.

– Полежи-ка тут до времени, поостынь! А я пойду к соседке сбегаю - поговорить надо!

Тётя Паша опрометью выскочила из комнаты. Ключ в замке дважды повернулся, и Тимка оказался в ловушке.