Время словно остановилось. Годом показались ребятам, потрясенным неожиданным происшествием, те секунды, которые они провели у обрыва, напрягая слух и зрение. В мертвой тишине, царившей в ущелье, только и было слышно их тяжелое дыхание да учащенное биение сердца.

После долгого, тяжелого молчания Шушик наконец сказала:

- Мы были жестоки с ним.

Она сказала «мы», но все понимали, в чей адрес направлены ее упреки. И тот, кого они касались, чувствовал укоры совести. Если бы он знал, что Саркис может так погибнуть, он, конечно, не наговорил бы ему столько горьких слов!

- Пойдем посмотрим со стороны Заячьей обители. Может, оттуда мы его увидим? - первым пришел в себя Асо.

Ребята сошли по расчищенной ими части тропинки в ущелье и перешли на его противоположный склон.

Глазами, полными тревоги, они осматривали утесы возвышавшейся напротив них горы, расщелины, впадины, выступы. Увы, там не видно было и следа какой - либо жизни. Одни орлы, тяжело взмахивая крыльями, парили над ущельем. «Готовятся, чувствуют запах крови», - по думал Ашот, и сердце его сжалось, а к горлу подступили слезы. «Что я наделал, что я наделал!» - без конца стучало в мозгу. Но внешне он старался казаться спокойным и даже суровым.

- Сойдем вниз, - предложил он, - на дно ущелья. Надо же его найти!

Цепляясь за камни, они спустились к подножию скалы, с которой скатился их товарищ. Но и там не было ничего, кроме груды снега и камней.

- Застрял на каком-нибудь выступе, - решил Ашот. И снова они поднялись к Заячьей обители, откуда внимательно осмотрели скалу.

- По - моему, он мог зацепиться за елку, - сказал Ашот, и в голосе его прозвучала надежда. - Поглядите, елка стоит как раз на его пути. Ведь здесь он сорвался?

- Здесь - то здесь, это я точно помню. Но катился он с такой силой, что елка не могла бы его удержать, - безнадежно сказала Шушик. - Если бы зацепился, было бы видно хоть что-нибудь: рука, нога, голова…

- Там должен быть какой-нибудь клочок земли, иначе откуда деревце получает, влагу? Должна же быть у него площадка хоть в метр!

- Эх! - махнул рукой Гагик. - Голову потерял, а по шляпе плачешь! На что нам твой клочок земли? Ты нам Саркиса найди!

- Вот я и говорю: Саркис должен быть на этом клочке. Выступ в скале и сама елка скрывают его от нас. Пойдем-ка снова на тропу.

Они шли молча. Все были задумчивы, печальны. Один только Ашот пробормотал за весь путь несколько слов:

- Ах, если бы этот клочок земли был пошире, а снег на нем поглубже!

Но никто и не попытался вдуматься в смысл этих слов. Все считали, что товарищ их пропал безвозвратно, и никакой «клочок земли» не мог их утешить.

Дойдя до места, откуда сорвался Саркис, Ашот снял ремень, опоясал его вокруг своей груди и, подавая конец Асо, сказал:

- Держи покрепче. А ты, Гагик, держи Асо. Почувствовав, что конец пояса в надежных руках, Ашот лег на землю у самого края тропинки и, свесившись над пропастью, посмотрел вниз.

- Там он! - объявил Ашот. - Из - под елки видна пола куртки. Держите меня за ноги, я еще раз погляжу.

- Ну?

- Жив?

- Не движется.

- Снегу там много?

- Не знаю. Сейчас проверю. Крепче держите меня за ноги. Нет, не так. Вы и держать - то не умеете! Привяжите по поясу к каждой ноге. Так… Теперь оберните концы поясов - один за этот камень, другой за тот, вот и держите так. Теперь хорошо. Ну, я пошел. - И Ашот чуть не всем телом свесился в пропасть.

Шушик в ужасе закрыла глаза и закричала бы, пожалуй, если бы не побоялась испугать товарищей.

Страх ее был, однако, напрасен. Свесившись, Ашот крепко ухватился руками за клинообразный выступ скалы, создав себе таким образом надежную опору. Пробыв несколько минут в этом положении, он крикнул:

- Довольно! Тяните меня назад!

Ашота быстро подняли и поставили на ноги. Глаза у него налились кровью, а на шее и на лбу вздулись вены.

- Снег, сброшенный нами, скопился на выступе над елкой, - сказал он. - Саркис провалился в него. Может быть, и жив. Саркис, Саркис!

Ответа не было.

Бойнах беспокойно лаял и тоже не отрываясь смотрел вниз. Пес хорошо понял, что произошло, и по запаху чувствовал, где находится пропавший мальчик.

- Ну, молчать! - рассердился на него Асо. - Дай послушать!

Но Бойнах не умолкал, и Асо принужден был затянуть ему морду поясом.

- Э - гей, где ты, куро, где?… - закричал он, подойдя к краю тропинки.

Никакого ответа.

В горестном бессилии опустились ребята на камни. Над пропастью парили орлы, зловеще кричали коршуны. Карр, карр, карр! - пронеслись невысоко две черные вороны. Голоса птиц заставляли ребят вздрагивать. Они робко поглядывали друг на друга и боялись спросить, отчего так оживились вдруг хищники. Ведь каждый знал, что означает их появление…

Прилетели два крупных ягнятника, сели недалеко от елки и злыми глазами поглядывали снизу вверх, на ребят.

Асо отогнал их камнями, но они вернулись. Прилетели и закружили над утесами и другие.

Один из ягнятников, наиболее смелый или просто одуревший от голода, опустился прямо у елки и, вероятно, либо когтями вцепился в Саркиса, либо ударил его клювом, потому что снизу донесся стон, а за ним и слабый, жалобный голос:

- Ой, ой!.. Умираю!

Должно быть, орел привел мальчика в чувство. Ребята вскочили и стали ожесточенно швырять в птиц камнями.

- Саркис! - кричали они. - Не бойся, Саркис!

- Здесь мы, Саркис!

- Держись крепче! Крепче!..

Шушик опять плакала, но на этот раз от радости.

- Жив он, жив, правда? - повторяла она.

- Раз говорит «умираю», - значит, жив, - заключил Гагик.

- Погодите, дайте сообразить, что делать, - заворчал на них Ашот. - «Жив, жив»! Мало, что жив! А вот как его оттуда вытащить?

Ашот задумался, и серьезность его передалась товарищам, которые в порыве шумной радости забыли о главном.

В самом деле: останься Саркис хоть на одну ночь там, в снегу, он неминуемо погибнет.

- Ну, не впадайте в отчаяние, держите меня за ноги, - распорядился Ашот.

И по его голосу все поняли, что в тяжелую минуту человек должен действовать, а не разводить руками. А действовать надо уверенно и твердо.

Ашот снова свесился над пропастью и крикнул:

- Старайся встать на ноги, не бойся!

- Умираю, умер, - слабым стоном донеслось снизу, словно из бездонного колодца.

- Довольно скулить! - заорал Ашот. - Вылезай из снега! Сюда, сюда. В эту сторону. К этому краю. Ближе к скале. Эй, да зачем ты к елке ползешь? За елкой пропасть!

По выкрикам Ашота ребята ясно представляли себе, происходит внизу.

- Сюда, сюда! Как это «нет»? Там, под стенкой, не может не быть сухого места! Там должен быть навес. Есть? Ну, влезь под него, на сухое место. Скорее! Эй, вытяните меня, голова лопается, - крикнул Ашот товарищам.

Когда его вытащили наверх, на него нельзя было смотреть без жалости: лицо его было похоже на вареную свеклу. Немного отдышавшись, он снова крикнул вниз:

- Ну как, нашел сухое место?

- Да… Умер, умер я… нога, плечо…

- Нога и плечо - пустяки, была бы голова цела. Сухая площадка, большая? Уместишься?

- Впадина в стене… Ой, умер!..

- Не скули, не умрешь! - снова грозно прикрикнул на него Ашот. - На, возьми эту дубинку. Если орлы прилетят, прислонись к стене и отбивайся. - Он наклонился и сбросил вниз палку.

- Что мы будем делать? Ведь его заклюют, - застонала Шушик.

- Да не скулите вы! Что делать? Сложим руки и сядем. Гагик, Асо, отправляйтесь-ка снова за ягодами, а мы с Шушик пойдем за топливом и огнем.

- Не парень, а огонь! - засмеялся Гагик.

Но и он понимал, что, если дать Саркису ягоды и топливо, он сможет какое - то время продержаться в той впадине, куда толкнула его судьба.

Полчаса спустя Гагик с Асо уже нашли кусты шиповника и собирали ягоды, а Ашот спускал с тропинки вниз хворост и кричал Саркису:

- Эй, онемел ты, что ли?… Подай голос! Куда хворост кидать, отсюда не видно.

- Влево, влево кидай… ох!..»

- Застревает то, что я бросаю, или в пропасть падает?

- Остается… Ой, умру я… мамочка! - доносились снизу стоны Саркиса.

Увидев позади елки пропасть, он только теперь понял, каким безнадежным было его положение, и стал еще громче плакать и, умолять:

- Милые мои, спасите меня, спасите!

- Не плачь и не хнычь! - разозлился Ашот. - Пере стань вопить, а не то бросим тебя и уйдем - станешь поживой орлов!

Шушик поглядела на него неодобрительно:

- Какой ты злой, Ашот!

- Я не злой. Наоборот, я его подбодрить хочу. Послушай, замолчал ведь? Саркис, втащи ветки во впадину и разведи огонь. На, лови огонь, кидаю. - И Ашот кинул ему пылающими концами вверх несколько дымящихся головешек, принесенных из пещеры. - Хватай скорее. Соедини их концы и дуй, чтобы разгорелись.

Воцарилось молчание. Через несколько минут Ашот снова крикнул:

- Эй, Саркис, что ты там делаешь? Вместо ответа снизу поднялась струйка дыма.

- Раздувает! - засмеялся Ашот. - Видела, как моя угроза помогла? - обратился он к Шушик.

- Способ хороший, что и говорить, - недовольным голосом отозвалась она.

С тех пор как Саркис упал в пропасть, он стал казаться ей вовсе неплохим, пожалуй, просто даже приятным парнем.

Но Ашот тоном старшего продолжал читать свои наставления:

- В тяжелом положении всегда нужно быть суровым, а порой и жестоким. Самый добрый полководец в минуты боя бывает суров. Вырастешь - поймешь. Как думаешь, Шушик, сколько воробьев надо дать Саркису?

- Всех! - твердо ответила девочка. Ашот засмеялся:

- Я знал, что ты так скажешь. Ну, пойди принеси. Да не жарь - пусть сам пожарит.

- Так можно всех? - воскликнула Шушик и, поняв по выражению лица Ашота, что он согласен, готова была, кажется, поцеловать его. Но, конечно, постеснялась.

Пока Гагик и Асо бродили в кустах, Шушик принесла несколько воробьев - весь их запас! Хорошо, что хоть «завхоза» не было.

- Вот все, что осталось, - разочарованно сказала она Ашоту.

- Почему? Кажется, должно было остаться больше. Ну ладно! - И, подойдя к краю тропы, Ашот крикнул: - Получай свою долю, Саркис!..

Солнце уже зашло, когда вернулись Гагик и Асо. Их шапки были полны ягод.

- Высыпать ему все? - простодушно спросил Асо.

Гагик удержал его руку.

- Хозяйством ведаю я, - напомнил он. - Лови. Сар - кис, собирай! Ну как, кости твои целы? Да? Слава богу! А то, говорят, во всем Барсовом ущелье ни одного костоправа не найти.

На дне пропасти сгустился и начал медленно подниматься к вершинам гор туман. Еще немного, и сумрак окутал скалы, заполнил все углубления, трещины, сгладил морщинистое лицо ущелья.

Ребята оставались на тропинке до поздней ночи. Работали они немного, больше разговаривали с Саркисом - подбадривали его, сбрасывали топливо.

Ночью сильно похолодало, ребята мерзли, но никто не выразил желания вернуться в пещеру. Казалось, сердца их приросли к этой тропинке, к обрыву над пропастью, откуда к ним поднимался дым, Отсветы пламени от костра Саркиса временами освещали окрестные утесы, склоны скал.

- Эй, парень, походил бы ты вокруг костра, тень бы хоть твою увидеть. Мы по фигуре твоей долговязой соскучились, - впервые после пережитого ужаса пошутил Гагик.

И, шутка, видимо, имела успех. Не прошло и нескольких минут, как на скалах вокруг сильнее запрыгали отсветы костра, а вслед за тем гигантский черный призрак возник и закачался на белой поверхности каменных стен Барсова ущелья. Огромные руки поднялись и протянулись к вершинам гор. Словно вдруг возник из ущелья сказочный великан Торк-Анкех и пытается своими длинными, как бревна, руками обломать скалы и кинуть ими во врага.

- Ай! Ну, вот я и утолил тоску свою! - засмеялся Гагик. - Ну, погуляй, погуляй, Саркис, поглядим на тебя, утешимся.

Наклонив голову над обрывом, Ашот крикнул:

- Саркис, как по - твоему, уйти нам или остаться тут на ночь?

Саркис не отозвался.

- Видите? Опять только о себе думает, - тихо сказал Ашот товарищам.

- Ну что же, Саркис? - снова крикнул он.

- Одного оставите? - послышалось снизу. Голос был жалобный, плаксивый.

- Не бойся, теперь к тебе никакой зверь не подойдет - ты в неприступной крепости.

- Мы же близко. Мы часто будем перекликаться с тобой, - вставил Асо.

- Ну, что же ты скажешь? - допытывался Ашот. - Ребята дрожат от холода, жаль их…

- Что же я скажу… Сами решайте, - донеслось снизу.

- Слушай, теперь я скажу. Возьми палку, отгреби огонь поближе к елке и ложись на разогретые камни. Оставайся все время внутри впадины, между ее стеной и костром, - так, чтобы спереди тебя защищал огонь, а сзади - стена. Понял?

- Понял.

- Хорошо понял? Когда камни под тобою остынут, снова сгреби на них угли, а сам ложись на место костра. Так тебе все время будет тепло. Ясно?

- Ох, болит!

- Ничего, крепись. Ну, спокойной ночи.

- Спокойной ночи! - послышался тоненький, нежный голосок Шушик.

И то ли стыдно стало Саркису, то ли потеплело в нем что - то от этого голоса, но больше он не жаловался.

Ребята осторожно спустились в темноте в ущелье и вернулись в свою пещеру.

Войдя, Гагик направился прямо к тому углублению, где хранились продукты.

- Милые мои, померзли, небось, бедняги? Вот я вас сейчас ощиплю и на огоньке согрею. Ой, да где же они, воробьи мои? - воскликнул он.

Ашот и Шушик стояли на пороге пещеры и тихо смеялись.

- Ашот, склад обобрали! - в негодовании крикнул Гагик.

Но тот почему - то не отозвался. Его словно не взволновало это сообщение.

Шушик подошла к костру и, опустившись на колени, начала разгребать золу. Обнажились тлеющие угольки. Девочка собрала их в кучку и начала раздувать. Асо, сидя рядом, колол и подкладывал щепочки.

- Не крысы же унесли воробьев! - не унимался Гагик. - Ашот, тут могут быть крысы?

- Кто знает, - с напускным безразличием пожал плечами Ашот.

Полный невысказанных сомнений, Гагик съежился у костра.

- Вот так штука, опять без еды остались! - покачивая головой, пробормотал он.

Однако тяжелая мысль о еде беспокоила не одного только Гагика…

Всю ночь, до самого утра, ребята время от времени выходили из пещеры и смотрели на скалу. Костер горел, и от елки уходила вниз, в ущелье, длинная кривая тень.

- Саркис, как дела, Саркис? - кричали товарищи, и голоса эти наполняли мальчика бодростью.

Он чувствовал, что они привязывают его к жизни, что он погиб бы безвозвратно, не будь поблизости этих добрых, хороших ребят.