Из-под обломков полностью или частично разрушенных домов выползали почти неповрежденные соседи. С окраин мчались машины. Водители останавливались, что-то спрашивали.
Никто их не слышал. Никто их и не слушал. И миссис Стоун, и ее соседи, недоуменно оглядывались по сторонам. Испуга еще не было. Было просто огромное удивление.
КАК?! ЗДЕСЬ, У НАС?! В АМЕРИКЕ?! ЭТО, КОНЕЧНО, СОН!
Сами того не замечая, все сгрудились вокруг миссис Стоун, – они привыкли, что именно от нее к ним поступали все окрестные новости. Но сейчас и сама миссис Стоун точно также недоуменно вертела головой во все стороны. Люди были поражены этим – такой вот неинформированностью миссис Стоун – не меньше, чем всем происшедшим…
Из этого отупелого ожидания чего-то их вывел человек, вышедший из машины, которая только что вернулась от центра города. Даже не столько сам человек, как его вид. Они уже ожидали чего-то страшного, когда увидели его, дрожащего, неуклюже вылезающего из машины. Но даже до них не сразу дошел смысл сказанного ним:
– ТАМ…ТАМ ТЫСЯЧИ ТРУПОВ! И ВСЕ ОНИ МЕРТВЫЕ…
***
Рис Маунт получил информацию о том, что ЧТО-ТО ПРОИЗОШЛО в Парадайзхолле уже в 7.45. Он только пару минут, как появился на работе, – задержался у Катрин до самого утра, и еле успел забежать домой, чтобы переодеться. И теперь он маялся возле кабинета донельзя разгневанного шефа отдела новостей канала ТВ-7 в Батон-Руж, – самого популярного канала в штате Луизиана.
Рис лет пять своей жизни угрохал на то, чтобы попасть сюда, – и ему совсем не улыбалась перспектива вылететь с работы из-за какого-то пустяка. Беда в том, что у шефа отдела новостей была своя точка зрения на дисциплинированность. Точнее – даже не столько точка зрения, сколько "пунктик". Шеф к месту и не к месту приводил всем уже давно надоевшие свои сентенции о том, что именно дисциплинированность помогла ему занять это место.
Собственно, – это была правда. Как раз вследствие того, что работа шефа отдела новостей занимала все время с 7.00 и до 19.00, он и получил эту работу… Ни для кого на канале ТВ-7 не было секретом, что жена шефа отдела новостей является любовницей Президента канала, – и поэтому мужа от нее держали подальше. Такое положение устраивало всех, – и прежде всего самого шефа отдела новостей (поговаривали даже, что он вообще гомосексуалист).
Рис уже входил в кабинет, когда, как спасение, зазвонил его сотовый телефон.
Извинившись, он взял трубку.
– Что-то страшное случилось в Парадайзхолле. – услышал он голос Мика Соверена, своего друга, который имел ферму неподалеку от Парадайзхолла. – Я только что видел вспышку над городом. А гул был такой, будто там проехала сотня грузовиков. Я попытался дозвониться в мэрию, – но там никто не берет трубку. И в полиции тоже. Мне страшно за детей, – и я немедленно туда выезжаю. Ты просил меня сообщить тебе, если я узнаю что-то интересное или необычное, – похоже, что тебе имеет смысл срочно приехать. Сейчас-же, немедленно…
Теперь Рис мог смело смотреть в глаза опасности. Как всегда в таких случаях, он сам решительно рванулся ей навстречу.
– Шеф! Я все утро названивал своим друзьям. И вот результат: мой информатор сказал, что в Парадайзхолле – этой самой сонной дыре во всем штате – случилось что-то. Он пока не знает что. Но сам факт, что ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ В ПАРАДАЙЗХОЛЛЕ – это уже само по себе сенсация! Я беру с собой Корка Дугласа и Сьюзен Мак-Милси – и немедленно в самолет. Сяду возле ранчо моего друга, – и через 15 минут мы в Парадайзхолле.
Рис мысленно улыбнулся и поаплодировал себе, – он весьма мастерски из одного Мика Соверена сделал двух совершенно разных людей. "К тому же, можно будет зайти и к моей бабушке" – довольно подумал он.
Его расчет оправдался. Шеф вообще был слаб на мысли: последняя мысль всегда полностью вышибала у него мысль предыдущую. К тому же, шеф терпеть не мог принимать решений самостоятельно – особенно решений новых и в неопределенной ситуации, и поэтому быстро и легко соглашался со всяким, кто такое решение вообще предлагал. Рис знал, что именно поэтому в отделе новостей канала ТВ-7 всегда были очень квалифицированные заместители. К сожалению, сам он заместителем пока что не был. (Но лет этак через пару – как знать… Как знать… Но эти годы надо еще продержаться… Да и лишний раз зарекомендовать себя не помешало бы…)
…Весь полет до Парадайзхолла они провели весело. Разговор крутился преимущественно вокруг вчерашней вечеринки и о том, как Рис с Катрин провели время после нее…
Неизвестно кому пришла в голову мысль осмотреть Парадайзхолл из воздуха, – скорее всего, это была Сьюзен Мак-Милси, оператор, которая хотела снять общий план города. Так, на всякий случай…
Камеру включили загодя, еще на подлете до города, чтобы снять его целиком, – из конца в конец.
Тихо шумела камера. Ревели моторы. Рис так и застыл с открытым ртом. Корк Дуглас прервал разговор на пулуслове. И только у Сьюзен Мак-Милси вырвалось тихое ругательство, – Рис никогда такого от нее не слышал…
Опомнился Рис только на втором облете города, – пилот, по своей инициативе, сделал второй заход – уже с востока на запад, поперек первого.
Рис выхватил магнитофон и начал быстро надиктовывать свои впечатления.
– По городу будто пронесся тайфун. Нет, это не то слово. Как будто бы произошел взрыв, – но и воронки нет… Но дома повалены ОТ ЦЕНТРА к периферии – это точно. Но воронки от взрыва нет… Область тотальных разрушений занимает почти километр в диаметре. Здесь не осталось ни одного целого строения, – все сметено с лица земли. Дальше идут разрушения разной степени – но уже слабее. Всюду видны неподвижные человеческие тела. Многие их них лежат в неестественных позах. Вообще много неподвижных людей лежит также за пределами центральной зоны. Окраины остались практически неповрежденными, – и от них люди со всех сторон спешат к центральной части города. Уже видно, как пришедшие оказывают помощь пострадавшим…
А вот этого-то последнего Рис и не видел. Он только ПРЕДПОЛАГАЛ, что это происходит. НЕ МОЖЕТ НЕ ПРОИСХОДИТЬ! Он видел отдельные движения людей, – самолет летел все же слишком быстро. Вот кто-то наклонялся над лежащим. И воображение подсказывало Рису: дальше он поднимает пострадавшего, оказывает ему первую помощь… Но он уже не мог видеть, как наклонившийся внезапно отскакивал от пострадавшего с выражением ужаса на лице…
…Только на земле он понял, что происшедшее гораздо более ужасно, чем могло показаться…
Эти кадры затем прокрутили в выпусках новостей почти все телеканалы мира, – как ПЕРЕКАТЫВАЮТСЯ внутренности тела того, что еще недавно было человеком… И как, с бульканием, выливается через рот все то, что недавно было кровью и внутренностями. А само тело – как надувное, легко, ПОЛИЭТИЛЕНОВЫМ МЕШКОМ переливается в другое положение…
Но это было потом, когда потрясенные Рис Маунт и Сьюзен Мак-Милси на машине, взятой на ранчо Мика Соверена, добрались до города. Самого фермера Мика Соверена они нашли возле школы. Он неподвижно сидел возле тела своей дочери: Рейчел лежала как живая, – но когда Рис подошел ближе, он увидел, что тело ее ПЛОСКОЕ, РАСТЕКШЕЕСЯ по неровной земле.
– А Джерри я так и не нашел. – подняв сухие, невидящие глаза, сообщил Мик подошедшему Рису Маунту…
…Корк Дуглас в это время уже был в Батон-Руж, где в спешном порядке готовил в операторской ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ выпуск теленовостей.
О чем говорить еще не знали, – решили, что разговор будет обтекаемо вестись о некоей КАТАСТРОФЕ.
Так и пошел в эфир в 11.34, прерывая развлекательный цикл телепередач, этот ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ ВЫПУСК новостей.
А в 12.00 эти кадры увидели в США уже все…
***
Президент США сидел за столом и думал горькую думу. В последнее время он чувствовал себя как загнанный зверь.
"Ну что за тяжелая судьба мне выпала?" – думал он. Мысли его были спутаны и хаотичны. – "Все было так хорошо. И вдруг обе эти курицы начали квохтать. Совершенно не к месту. И о чем же говорить в завтрашнем Обращении к нации? Надо срочно объяснить Народу, что все нормальные люди поступают именно так. Да и как же иначе, когда эти бабы буквально сами лезли на мой… В конце концов, это мое личное дело! Если Биллу Клинтону все сошло с рук, то почему эти подонки копаются в моем грязном белье?! Вот сиди теперь и выдумывай, что им рассказать. Да еще так, чтобы удержаться и не назвать этих подонков, которые прильнут – обязательно прильнут к экранам в надежде позабавиться за мой счет – прямо в их наглые глаза тем настоящим именем, которые они имеют: Свиньи! Грязные свиньи! Сами они такие же, – лишь бы других шпынять, а сами… А сами…
А, может быть, привести несколько ПРИМЕРЧИКОВ из жизни политических конкурентов? Во время предвыборной кампании это всегда помогало! Да! Наверное, так и сделаем! Где тот списочек, который передавал недавно мой верный Руководитель Аппарата Президента? Ах, да вот же он! Ну, и кто же там запачкан в аморальных действиях (у русских, мне рассказывали, есть для этого хорошее слово – "аморалка"!) из партии моих политических конкурентов? Ага, ага.. Пожалуй, эти четыре фамилии подойдут…"
Президент вызвал одного из своих секретарей. Того, который готовил ему речь, – спич-райтера.
– Послушай-ка, дружочек! Вот этих четырех подонков тебе нужно хорошенько обложить в моем завтрашнем обращении к народу. Ты уж постарайся, пожалуйста! Надо показать всем, что эти гады – не лучше! Вот хорошая мысль: у них – это МАССОВОЕ явление, тогда как у меня – случай. Досадный случай – и не более того. Вот и покажи им это!
Спич-райтер несколько помялся. Президенту даже показалось, что он так и уйдет, не сказав ни слова. Но нет – все же решился.
– Господин Президент! Я запланировал на завтра несколько другой аспект Вашей речи. Позволю себе указать на то, что наиболее активную атаку против Вас ведет Вашингтон Мюррей, лидер общественного Движения "Черные Мусульманские Христиане". И поэтому я осмелился в проект Вашей речи вставить побольше слов об опасности разжигания кликушества и религиозной истерии – это при анализе положения дел в стране. Пока что цели Мюррея окончательно не продекларированы, и поэтому мне пришлось речь составлять довольно обтекаемо. Я считаю своим долгом особо подчеркнуть, что никаких упоминаний о секс-проблемах в Вашей речи сейчас вообще быть не должно. Нельзя СЕЙЧАС давать оппозиции – и особенно Мюррею – никаких зацепок. В конце-концов, пусть свое слово скажет суд! Собственно, такую мысль я планирую вложить также и в Ваши ответы на пресс-конференции в конце месяца.
Спич-райтер не поднимал глаз на протяжении всей этой речи. Он понимал, что, скорее всего, сегодня заканчивается его работа на Президента. Но он уже не мог больше молчать и танцевать под дудку Президента. В конце-концов, у него есть собственная жизнь, – и если он продолжит и дальше выполнять такие НЕПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ указания Президента, то крест придется ставить уже на его собственной карьере. Молодой спич-райтер был уверен, что Президент со своим ослиным упрямством идет прямо к пропасти. Конечно, это дело самого Президента: если хочет стать политическим трупом – пусть САМ им и становится. Но ему-то самому еще хотелось поработать, – а остаться в политике после такого сокрушительного поражения (а что последует именно поражение – спич-райтер был уверен) он сможет лишь только в том случае, если сумеет отстоять свою правоту. Или, на худой конец, – если его ВЫГОНЯТ вследствие того, что он ПРЕДЛАГАЛ ДРУГОЙ ПУТЬ. Именно тот, который только и мог бы спасти Президента, – если бы к нему прислушались, конечно…
Поэтому сегодня спич-райтер шел ва-банк. И, взглянув на Президента, он увидел, что поступил правильно.
Президент еле удерживал свое возмущение во время его объяснения.
"Ну, батенька, если тебя даже мое простое МОЛЧАЛИВОЕ несогласие выводит из себя, – ты политический труп. Журналисты сделают из тебя лапшу, – и покажут при этом в самом неприглядном виде." – подумал спич-райтер. Но лицо его оставалось привычно – бесстрастным.
– Вы что же себе позволяете?! – теперь Президент уже не сдерживался. – Неужели Вы думаете, что я буду молча глотать всю эту галиматью о своих сексуальных извращениях? Неужели Вы не понимаете, что ИМЕННО ЭТО – главное сейчас! Нужно отбить эту атаку ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС! НЕМЕДЛЕННО! А уже потом – развить успех в какой-нибудь другой области. Я не могу допустить, чтобы вся Америка перемывала мне косточки! А Вы – лично Вы, тот, кому я так верил, именно сейчас почему-то перестали понимать меня! Идите!
И уже вдогонку:
– Вы что же, серьезно думаете, что ЧЕРНЫЙ сможет стать президентом Америки?!
Спич-райтер вышел.
Президент еще подумал, – но пришел к единственному выводу.
– Поищи-ка мне нового спич-райтера! – сказал он через два часа Руководителю Аппарата Президента. – Этот что-то стал больно умным и самостоятельным Забыл, кто его хазяин. А завтрашнюю речь я напишу себе сам. Невелика работа.
– Но господин Президент! – Президент приучил всех членов своей команды называть себя именно так, – безразлично, в присутствии кого-то или наедине. И теперь Руководитель Аппарата Президента говорил именно так, хотя кроме них, никого в Овальном кабинете не было. – Мы получили странное известие из Луизианы. Там в одном из маленьких городков произошла какая-то катастрофа. По телевизору идут какие-то прямо апокалиптические кадры.
– А что говорит наша служба катастроф? – заинтересовался Президент.
– Они только что выехали на место. Еще не успели доехать. Но говорят, что на зафиксировали ни землетрясений, ни ураганов в той области.
– Ну так что же об этом говорить? – интерес Президента тут же угас. – Ладно, вставлю в свою речь пару бодрых слов о том, что никакие катастрофы не опасны для нашей страны. Это поднимает дух нации. И хватит об этом! Ты, главное, занимайся сейчас сбором компромата на этих подонков. Нужно внимательно проследить – есть ли связи между нашими противниками и этими двумя стервами. Вот это и есть НАПРАВЛЕНИЕ ГЛАВНОГО УДАРА. И не забудь о спич-райтере: новый мне будет нужен уже послезавтра.
– Хорошо, господин Президент.
***
Президент действительно назавтра так и сказал в своем Обращении к Народу – только о четырех своих конкурентах. Не забыл, правда, также весьма оптимистически упомянуть и о том, что никакие мол, катастрофы не смогут остановить США на пути к процветанию.
Директор ФБР выключил телевизор и выругался. Помолчал. А потом выругался еще раз. И только после этого подошел к столу.
За столом собралась группа, которая готовилась к выезду в Парадайзхолл. Они также смотрели это выступление. Собственно, – все они ждали сейчас именно этого выступления. И все они возлагали на него большие надежды.
Уже первые сведения, полученные отрывочно и в большинстве своем от случайных людей, свидетельствовали, что дело идет о событии, аналогов которого США еще не знали. Они были специалисты высокого класса и понимали, что теперь ВСЕ СИЛЫ их государства должны быть собраны воедино и брошены сразу в нескольких направлениях.
Во-первых, на оказание помощи пострадавшим. Помощи финансовой, материальной, психологической, медицинской… Да какой угодно еще, – только бы помощи! Шок испытало слишком много людей, чтобы можно было справиться с этой проблемой в рамках какой-либо одной службы. Нужна была помощь ото всех, – включая и религиозные организации. Людям нужно было человеческое тепло, – хоть от того же "Сознания Кришны", например.
Во-вторых, необходимо было СРОЧНО организовать координацию усилий МНОГИХ СПЕЦИАЛЬНЫХ СЛУЖБ. И даже – Вооруженных Сил. Расследование обещало быть сложным. В "случайность" никто не верил. Необходимо было подключить все имеющиеся в наличии аналитические и разведывательные службы.
В-третьих, все были просто ошеломлены тем, как быстро террористические организации оправились от того сокрушительного разгрома, который они устроили им всего какой-нибудь год назад. Награды все за ТУ ОПЕРАЦИЮ еще продолжали раздавать, – и вдруг такое… Все собравшиеся понимали, что в террористическом мире произошли какие-то столь крупные изменения, что только собрав все силы в кулак, можно было хоть что-то им противопоставить… А еще очень пугало то, что они об этом не знали совершенно ничего – неизвестность всегда действует пугающе…
Все сидящие за столом ждали только слов Президента, чтобы немедленно приступить к организации совместных усилий. Они уже даже распределили между собой, кто и что должен делать, кому с кем поговорить, и кому куда выезжать. Формально, расследование должно было происходить под их кураторством, – как и любой другой обычный террористический акт, совершенный НА ТЕРРИТОРИИ США.
А для того, чтобы Президент сказал столь нужные стране – а также и ми самим – слова, они сделали все. Данные о Парадайзхолле были доведены до аппарата Президента еще вчера. Вначале, начиная с 12.20, сразу после того, как по всеамериакнским каналам прошел соответствующий сюжет, они отправили предварительную информацию: всего за 10 минут они по своим каналам убедились, что это – не утка и не телемонтаж. Что все это – страшная правда. А потом – каждые два часа, и днем и ночью, в аппарат Президента регулярно поступали аналитические материалы. Как они могли надеяться, – не только от ФБР, но и от других государственных служб.
Так что они имели все основания ожидать соответствующей реакции Президента.
И вот теперь, когда ее не последовало, все они ощущали огромное опустошение… Они ничего не понимали…
Несколько минут они еще посидели молча. Наконец даже самые упорные перестали глядеть на телефон.
– Ну что ж. – вздохнув, сказал директор ФБР, – Теперь ясно, что пока что нам придется обходиться только своими силами. Нечего больше ждать, ребята! Мы уже и так потеряли несколько часов в напрасном ожидании. Все, кто может, свяжитесь со своими друзьями в любых других нужных нам ведомствах. Пока это все будет, как видно, неофициально. Похоже, этим идиотам нужно гораздо больше времени, чем я думал…
Сотрудники удивленно посмотрели на директора. Они впервые услышали от него оценку деятельности действующего Президента и его команды: ранее директор всегда стремился удерживать нейтралитет…
В другое время для многих из них такое высказывание директора ФБР послужило бы предметом долгих разговоров и обсуждений с друзьями и сослуживцами. Но сейчас они об этом забыли практически сразу: объем работы внезапно удесятерился…
К тому же все они были специалистами с области "закулисных" интриг в высших эшелонах власти и понимали, что дело это нужно вести С МАКСИМАЛЬНОЙ ПОДСТРАХОВКОЙ – а проще говоря, стремясь спихнуть с себя всякую ответственность.
Поэтому расследование обещало быть ЗАТЯЖНЫМ И ОПАСНЫМ – опасным уже для их собственной карьеры… Все понимали, что всегда в ТАКИХ расследованиях идет поиск "козла отпущения", – и весьма желательно, чтобы к нему было подключено КАК МОЖНО БОЛЬШЕ "чужих" структур. А сейчас ВСЯ ПОЛНОТА ОТВЕТСТВЕННОСТИ падала только на ФБР, – и многие из сидящих уже посматривали по сторонам в поисках того, на кого можно будет свалить неудачу…
***
А вот Вашингтон Мюррей откликнулся на событие в Парадайзхолле еще в тот же день.
Уже вечером он собрал митинг в столице штата Луизиана, в Батон-Руж. Сюда чартерными рейсами успели доставить более 3 тысяч членов его Движения. Эти 3 тысячи человек составляли "мобильный отряд" в его Движении. Уже давно, предвидя, что во время предвыборной кампании ему предстоит много – а, главное, неожиданно (это всегда приносит наибольшие политические дивиденды – когда быстро откликаешься на нужды и запросы избирателя) – выезжать в самые разные точки страны, он отдал приказ сформировать из наиболее ревностных членов Движения специальную группу, которая все время сидела бы на чемоданах. И вот теперь – это организационное решение успешно сработало!
Да еще из Луизианы и ближайших штатов подтянулось тысяч 20 "активных штыков". Пришло также много местных жителей – телевидение Луизианы практически перестало вести любые передачи вообще, транслируя только непрерывную передачу из Парадайзхолла, перемежаемую интервью со свидетелями, жертвами, полицейскими и самоназванными "экспертами" разных мастей и категорий.
Мюррей начал выступать в 20.00 – до этого, на протяжении двух часов, толпу "разогревали" другие штатные ораторы из его Движения. Прием этот он позаимствовал из практики шоу-бизнеса, когда публику местные малоизвестные группы все первое отделение концерта готовили – "разогревали" – перед появлением заезжей Звезды. Как всегда, этот прием сработал великолепно.
Как только Мюррей вышел к микрофону, в толпе стихло всякое движение.
– Братья! Горек наш хлеб! Как Мне удержать рыдания? Что это было? Кто посмел нарушить Ваше счастье? Повторится ли такое?
Кто утешит нас? К кому Я могу подойти и преклонить голову свою на его груди? Кому Я смогу поверить? – внезапно Мюррей повысил голос до крика.
– КТО ДОПУСТИЛ ВОЗМОЖНОСТЬ ТАКОГО? Мне говорили только что о ТЫСЯЧАХ убитых! И это еще не всех нашли! Я не могу спокойно такое слушать. Это уже даже не преступление. ЭТО УНИЧТОЖЕНИЕ НАРОДА. ЭТО ГЕНОЦИД! Мне страшно. – на последних словах он перешел на шепот.
– Мне страшно не за себя, – смерти я не боюсь. Мне страшно за всех вас. Мне страшно за Америку. – говорил он тихо.
– Только все вместе мы спасем Америку! – внезапно вскричал он.
Пауза.
Мюррей почувствовал, что он уже полностью захватил внимание толпы. Он остро ощутил тот приступ единения, когда вся толпа представлялась ему ЕДИНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, – беззащитным и слабым человеком, которым он мог манипулировать, как сам хотел. Эмоции негодования на действующую власть захватили его полностью и без остатка.
Он говорил еще два часа не переставая, клеймил эту власть, уговаривал толпу пойти за ним, рассказывал о том, что для этого необходимо создать свои собственные вооруженные органы и структуры. Много места он уделил дисциплине. Дисциплине как в своих рядах, так и в рядах американцев.
– Нам объявили войну. – так закончил он свою речь. – Кто объявил – мы пока не знаем.
– НО Я ЭТО ОБЯЗАТЕЛЬНО УЗНАЮ И СКАЖУ ВАМ! – буквально взвыл он. – Я сейчас беру на себя ответственность за судьбу Америки. Я найду виновных и приведу их сюда! Я поставлю их перед вами! Мы вместе убьем их! Смерть врагам!
Он уже кричал в микрофон.
Наконец, – эффектное окончание:
– А сейчас помянем все вместе наших братьев, наших сестер, наших родителей и детей наших тихой молитвой. – почти шепотом произнес он. И запел нехитрую поминальную молитву, – сначала по латыни, потом на английском. Затем – на арабском. Он стоял и плакал в полной тишине.
Толпа молчала…
Это было первое выступление Мюррея, которое показали ПОЛНОСТЬЮ и безо всяких сокращений на следующий день по всем основным каналам США. Контраст с обращением Президента к народу был настолько разителен, что даже не требовал комментариев…
***
Это – ключевое на данный момент протекания предвыборной кампании – выступление Мюррея Василий Степанович готовил долго, – уже несколько месяцев.
Для этого Михаил Маргащук, бывший сотрудник ГРУ, специально поднимал – между делом, конечно – в разговорах в гольф-клубе с Айвеном Брисли некоторые специально отобранные Орешкиным темы. Например – следующую: что жизнь настолько многообразна, что часто и постоянно подкидывает нам шансы – но нужно только не упускать их. Не то Счастье отвернется от тебя. Нельзя, мол, упускать протянутую к тебе с предложением помощи Руку Судьбы. В качестве решающего примера он привел свое – столь счастливое для него – избавление от ужасов жизни в России.
– Представляете, Айвен, что могло бы быть, если бы я не согласился стать специальным корреспондентом по США сразу нескольких (!) газет и журналов?! И при этом, заметьте, – ВРАЖДУЮЩИХ между собой газет. Но не прошло и месяца после того, как я обосновался в США – и Редакции этих газет СЛИЛИСЬ! Никто из моих друзей даже не ожидал подобного! И сам я, конечно, тоже даже и не предполагал о таком, весьма счастливом для меня, развитии событий. Представляете тогда мое состояние?! Я был просто счастлив: все проблемы были решены сразу – и притом раз и навсегда!
А теперь представьте себе, что было бы, если бы я послушался своих "советчиков" и не поверил СВОЕМУ СОБСТВЕННОМУ ощущению? То есть – а если бы я отказался, не решился использовать предоставившийся мне шанс? Отказался – в нелепой надежде на "лучшее будущее", на "более определенную" ситуацию?! Ведь я, если бы эти издания не слились, мог быть и отозван… И, кстати, ничто не указывало на возможность такого слияния. Но Я ПРИСЛУШАЛСЯ К СЕБЕ, И Я ПРИНЯЛ РЕШЕНИЕ, КОТОРОЕ БЫЛО ВЫГОДНО ДЛЯ МЕНЯ СЕЙЧАС, СЕГОДНЯ.. И – я оказался в выигрыше.
Айвену Брисли все это было понятно: он и сам был такой. "Прислушайся к себе и делай то, что тебе сейчас выгодно!" – это был и его девиз. Поэтому, когда через пару дней он услышал о Парадайзхолле – он сразу же, ЧЕРЕЗ ГОЛОВУ ОСТАЛЬНЫХ членов Совета Движения, обратился к Мюррею с предложением поехать в Луизиану и выступить. Услышал он об этом, кстати, от того самого Михаила Маргащука, который СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО, будучи в Луизиане с целью написания репортажа об отдыхе американцев, заказанного ему одной из русских газет, СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО, в баре, увидел ТОТ САМЫЙ, ПЕРВЫЙ выпуск теленовостей. (А вот этому – уже были даже и свидетели; надо было просто вовремя войти в заранее присмотренный бар с работающим телевизором. Ждать, правда, пришлось около часа – и все это время Маргащук делал вид, что пишет статью – но все же выпуска новостей он дождался. А чтобы его запомнили – даже чашку разбил. Чашку кофе – спиртного он не пил вообще: Орешкин строго-настрого заказал ему это. А с Василием Степановичем шутить было нельзя: еще служа в ГРУ Михаил слышал, как Орешкин УБИЛ одного из своих подчиненных за неповиновение.)