"Скрываться от своих – нет ничего противнее!" – подумал полковник Риббок.

Он уже третий час лежал на склоне холма, перед этим тщательно замаскировав свою огневую точку.

Следует сказать, что полная программа маскировки – а полковник ВСЕГДА выполнял только полную программу – требовала не только значительной технической поддержки, но также и огромных физических усилий. В частности, было необходимо вырыть – и вырыть незаметно – по существу целое укрытие, для чего пришлось вынуть не менее 4 кубометров земли и тщательно ее спрятать. Необходимо было, однако, сохранить при этом поверхностный слой земли – толщиной не менее 30 сантиметров, чтобы самые современные технические средства обнаружения не смогли бы засечь его позиции.

Полковник Риббок еще раз оглядел свою снайперскую винтовку. Это была такая же винтовка, к которой он привык еще с тех пор, как, будучи лейтенантом, выполнял свои первые подобные задания.

"Все возвращается на круги своя… Как и в пору моей молодости – лежу и жду. А задача – все та же: убить человека, от которого зависит чрезвычайно много… Человека, который способен нанести непоправимый вред всему тому, что для меня свято. Всему МОЕМУ миру…

И вот ирония судьбы: Вашингтон Мюррей мог бы действительно стать первым ЧЕРНЫМ президентом Америки… И убит он будет – аналогично как Президент США 60-х годов прошлого столетия Джон Фитцжеральд Кеннеди… И – тоже группой, состоящей из работников спецслужб… Надо посоветоваться с Колом и Мишель – не могло ли быть в тех далеких 60-х годах прошлого века ситуации, имеющей некоторые аналогии с нынешней… Но это – потом, ПОСЛЕ…"

Полковник очередной раз осмотрел через перископ дорогу, протянувшуюся в полутора километрах далеко впереди. Это должен был быть выстрел на пределе возможностей – возможностей как технических, так и физических возможностей человека. Он знал, что ТЕХНИЧЕСКИ прицельный выстрел с такой дистанции считался совершенно невозможным. Пуля, уже на излете, была просто неспособна пробить усиленную керамическую броню автомобиля. Однако при этом не был учтен УГОЛ ПАДЕНИЯ ПУЛИ: предполагалось, что стрелять будут ЧЕРЕЗ БОКОВОЕ ИЛИ ЛОБОВОЕ СТЕКЛО автомобиля, – а тогда, вследствие того, что расстояние довольно велико, пуля будет падать сверху вниз под таким углом, что она просто СРИКОШЕТИТ от армированного керамикой стекла. А стрелять в борта автомобиля – было тем более бессмысленно: там броня была еще мощнее…

Все это было правдой. И если бы полковник планировал стрелять в автомобильные стекла – ему пришлось бы разместиться в два – три раза ближе. Но все дело было как раз в том, что по стеклам Риббок стрелять-то не планировал вообще. То, что он собирался сделать, предложил, как ни удивительно, Кол!

***

Они втроем – он сам, Кол и Мишель – долго обсуждали способ убийства Мюррея. Фактически, это было одним из самых главных пунктов их операции. Они быстро сошлись на том, что убийство должно быть совершено либо полковником, либо Мишель.

– Я в данной ситуации просто не могу быть активным действующим лицом. – с огорчением сказал Кол.

Довольно быстро также пришли к выводу, что убить Мюррея можно было только либо с ДАЛЕКОГО, либо с БЛИЗКОГО расстояния. СРЕДНИЕ расстояния были весьма надежно перекрыты охраной.

– Если нужно будет выбрать "ближний" вариант, – тогда пойду я. – твердо сказала Мишель.

И полковник, и Кол знали, что у Мишель на самом деле гораздо больше возможностей для убийства в этом случае, чем у полковника, и поэтому согласно кивнули головами.

После получасового обсуждение все уже склонялось к "ближнему" варианту, когда Кол спросил:

– А почему, собственно стрелять нужно именно с расстояния ДО пятисот метров?

Он внимательно выслушал объяснения Риббока, а потом сказал:

– Подождите немного: мне нужно подумать. Выпейте-ка кофе и съешьте коржиков – они сегодня сделаны с айвовым вареньем.

После чего Кол отошел к компьютеру, и долго работал. Полковник и Мишель видели, что на его экране появлялись то текстовые файлы, то графические, то видеозаписи. А потом – долгое время пошел какой-то набор формул, после чего еще минут 10 – сплошная графика.

Наконец раздался довольный смешок Кола:

– "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…" Если за дело как следует взяться, то решение всегда существует! Идите сюда! Ты прав, Джордж, стекла нам не по зубам! Но зачем нам стекла?! Мы достанем Мюррея – ЧЕРЕЗ КРЫШУ! Пуля на нее падает практически вертикально, – и ОБЯЗАТЕЛЬНО ее пробьет: вот, извольте сами убедиться, расчеты. К тому же и пули сейчас делают АКТИВНЫМИ – такими, что позволяют производить корректировку траектории при помощи нескольких специальных зарядов. А нам хватит всего четыре таких корректировки – так что еще три останется даже в запасе! А пуля при этом сохранит практически всю свою убойную силу! Так что садись за компьютер, Джордж, разбирайся и скажи свое мнение. Я сделал тут прикидку возможного выстрела, – но, может быть, ты найдешь лучшее решение…

Риббок колдовал над компьютером с час, – было видно, что он довольно скоро убедился в правоте Кола, и наибольшее время у него заняла работа уже над практическим воплощением. Наконец, он распрямил затекшую спину и сказал:

– Вот как это будет сделано. Завтра Мюррей должен выступать в Далласе, штат Техас. Он приедет в аэропорт утром, после чего по трассе отправится в город. Мюррей любит ездить один в салоне представительского автомобиля, – там он еще раз прочитывает свою речь. Короче – готовится к выступлению на митинге. Дорога от аэропорта к городу проходит возле гряды холмов, большая часть из которых находится как раз в полосе от одного до полутора километров от трассы. Вот здесь я его и достану. И если нам повезет, то никто даже и не узнает, КОГДА умер Мюррей и ОТКУДА был произведен выстрел.

Они еще минут 20 отшлифовывали детали.

– Нет, поеду я один. – возразил полковник на предложение Мишель. – Не нужно никаких переговоров по радио. С моей позиции – как Вы легко можете видеть на экране – просматривается дорога километров на 5, не менее. Поэтому я буду иметь достаточно времени для того, чтобы приготовиться к выстрелу. А о прибытии Мюррея меня известят авиадиспетчеры и журналисты: я буду слушать их переговоры.

– Опять Даллас… – задумчиво проговорил Кол. – Этот город, когда все уже будет закончено, станет уж слишком много значить в истории США.

– Да. – согласился полковник, направляясь к залу, где было сложено оружие. – Как город, которому посчастливилось ИСПРАВИТЬ в ХХ1 веке все то плохое, что он принес в политическую историю США в прошлом, ХХ веке.

***

Наконец до полковника донеслись из наушника заключительные слова радиорепортажа (слушал он профессионально – одним ухом: второе ухо чутко прислушивалось к окружающим звукам):

– И вот я вижу, как кортеж машин, набирая скорость, стремительно удаляется по направлению к Далласу, где население с нетерпением ожидает самого Вашингтона Мюррея. Он долго обходил наш город стороной – но теперь он насладится тем вниманием, той любовью, которую столь долго сохранял для него наш город. С вами был Леопольд Каррекарис. – видно было, что заключительные слова журналист готовил весьма долго.

Полковник выключил приемник и вынул из уха горошину телефона.

"Через семь минут появится" – мелькнула мысль.

Это была последняя мысль, которой он разрешил прорваться в свой мозг. Дальнейшие его действия представляли собой весьма сложный ритуал, в результате выполнения которого он целиком сливался с винтовкой, становясь как-бы ее составной частью.

Он начал с того, что вынул патрон из футляра, вложил его в винтовку и дослал патрон в патронник. Потом сверился с метеорологическими приборами, которые были расставлены в нескольких местах – как раз там, где нужно для того, чтобы выверить оптимальный прицел. Поскольку пуля при полете на такое большое расстояние поднимается довольно высоко, некоторые из таких приборов были установлены на соседних холмах. Все данные поступали в мощный компьютер, который обрабатывал данные.

Когда показалась машина, полковник поерзал, устраиваясь поудобнее. У него в запасе оставалась еще одна минута и четыре секунды.

Он медленно перевел взгляд на экран компьютера, а затем все его внимание полностью поглотил окуляр прицела.

Он четко определил машину, в которой ехал Мюррей. На всякий случай – посмотрел на него внимательнее в окуляр прицела. Да, в этой машине сидел действительно Вашингтон Мюррей. И сидел он в салоне, как и ожидалось, совершенно один.

И лишь затем полковник настроил винтовку на все необходимые параметры.

Несколько секунд задержки дыхания, когда сливаются воедино два совершенно разнородных объекта – винтовка и человек. Он даже не сразу осознал, что выстрел уже произведен. Он только увидел, как Мюррей вздрогнул, а затем голова его начала медленно склоняться, а сам он – заваливаться набок.

Только после этого он позволил себе рассмотреться.

Итак, Мюррей в салоне автомобиля был один. Выстрела никто, естественно, не слышал: глушитель на винтовке стоял отличный, а расстояние было слишком большим. Да еще машины мчались по трассе, – так что звуков было предостаточно. Вспышка и дым также были полностью поглощены глушителем. Как и предполагал профессор Малюта, понадобилось сделать всего четыре коррекции траектории пули, – но все они были сделаны настолько высоко, что также остались незамеченными.

Он внимательно рассматривал машину Мюррея. На переднем сидении все было совершенно спокойно: водитель и охранник о чем-то лениво переговаривались. Он перевел взгляд. В двух машинах сопровождения также все было спокойно.

Автомобиль завернул, огибая по трассе последний из холмов, – и полковник увидел в заднем стекле только краешек головы Мюррея. Со стороны можно было подумать, что он заснул, мягко опираясь на подушку сидения, что возле двери салона…

"Ну что ж, через часок будет известно, насколько все прошло успешно" – меланхолически думал полковник, собирая расставленную аппаратуру и тщательно уничтожая все следы своего пребывания на этом холме. Все снаряжение разместилось в одном большом тюке, по виду напоминающем рюкзак.

Еще два километра пешком, – и автомобиль, который был куплен вчера в Далласе, увез Риббока вглубь пустоши, где его поджидал вертолет…

Полковник уже летел, когда по телевизору начали показывать митинг. Вот подъехал автомобиль в сопровождении джипов охраны. Вот проворно выскочил охранник, вот он открыл дверь и стал возле нее, готовый собственным телом защитить своего подопечного. Он привычно оглядывался по сторонам, и поэтому не сразу заметил, что тело кандидата в Президенты, Лидера общественного Движения "Черные мусульманские христиане" Вашингтона Мюррея мягко соскользнуло с подушек сидения и вывалилось прямо на землю к его ногам…

Полковник Риббок был профессионалом – и он сразу понял, что Мюррей мертв. Мертв окончательно и бесповоротно. Впрочем, это его мнение было подтверждено буквально через минуту, когда телекамера выхватила растерянное лицо личного врача Мюррея и передала в эфир его полный недоумения крик:

– Да он уже давно мертв! ЕГО УБИЛИ!

Операция была проведена блестяще – однако особой радости полковник не чувствовал.

"До чего все-таки мерзко убивать своих…"

***

Генерал Френки Стоун с унылым видом сидел в гостиной и ждал. Вот уже 20 минут, как Аэробуро Нумари должен был появиться дома. Хотя, впрочем, разве можно ждать пунктуальности от человека, который на-людях говорит о смирении, а сам скрыто предается мазохистским усладам в салоне "Мадам де Сад"… Поэтому генерал и оставил для этого убийства резерв времени в два часа. И тридцать минут из этого резерва уже прошли. Генерал не любил ждать – этим и объяснялся его унылый вид.

Он также не особенно любил убивать, – даже убивая явных врагов, он всегда испытывал недовольство: явный враг – это уже ИЗВЕСТНЫЙ враг, который может вывести его на НОВЫХ врагов. "Известный враг – это ЦЕННЫЙ враг" – говорил весь его опыт работы в АНБ. Теперь он как раз готовился убить ЯВНОГО врага – Аэробуро Нумари был одним из тех "банкиров" Движения, через которых террористы из Ливана и Ирана финансировали Движение Мюррея – уже покойного, как минут сорок назад узнал генерал.

"Молодец, Джордж! Он всегда отличался особой какой-то элегантностью! Просто молодец!" – думал генерал, отдавая должное профессионализму полковника. И, хотя он еще не знал всех деталей, но уже по тону журналистских комментариев чувствовалось, что полиция находится в огромном недоумении. Также – как и Служба охраны Президента. Подумав о ней, генерал ядовито улыбнулся: между АНБ и этой Службой были давние споры…

Наконец раздался скрежет замка, а затем и нетвердые шаги.

"Сам." – понял генерал. Значит, все будет очень просто. Он легко поднялся и неслышно пошел навстречу Аэробуро Нумари, который, матерно ругаясь, пытался нетвердыми с перепою руками нашарить выключатель. По дороге генерал взял со стола статуэтку из бронзы – улыбающийся Будда, сидящий со скрещенными ногами.

Нумари даже не ощутил присутствия постороннего возле себя. Голова Будды вошла в его затылок мягко и практически беззвучно, направляемая сильной рукой генерала Стоуна. Затем тело Нумари было аккуратно положено таким образом, чтобы всем сразу стало ясно, что он, пьяный, не удержался на ногах и упал навзначь, на спину, – и очень уж неловко напоролся на одну из разбросанных по полу вещей.

Внимательно осмотрев квартиру и убедившись, что документы, которые убедительно свидетельствовали о связях покойного как с террористическими организациями, так и с Движением Мюррея, будут НЕПРЕМЕННО найдены уже при самом поверхностном обыске, генерал Френки Стоун вышел из квартиры. Он не спешил – у него оставалось в резерве еще минут сорок…

Охранник в подъезде без всяких расспросов выпустил из дому пожилого китайца-уборщика и закрыл за ним двери. Но дело в том, что генерал Френки Стоун не был китайцем…

***

Когда раздался взрыв и тело Айзека Бухбиндера взлетело на воздух, разбрызгивая в полете кровь, кости и мозги, Лиз Барри была уже на крыше гаража, находящегося в одном квартале. Но в бинокль она внимательно осмотрела место происшествия, включая и то немногое, что осталось от такого щеголеватого еврейского раввина. Она, как и многие сенсорики, была практически полностью лишена трепета перед ЧУЖОЙ кровью.

"Жалко Айзека" – совершенно искренне подумала Лиз. – "Не повезло же ему… В иное время и при других обстоятельствах он мог бы добиться многого – задатки у него есть несомненные. И оратор превосходный… Но… Да что говорить, не повезло – и все тут".

Затем она села в свою машину и поехала на Ривер-роад. Там, в трех кварталах от дома под номером 1405, она припарковала машину на общественной парковке возле небольшого сквера. Затем пешком дошла до лужайки, что была перед нужным ей домом, и во весь рост растянулась на ней. И лишь после этого – в половину громкости включила большой двухкассетный магнитофон. На травку возле себя она положила нераскупоренный блок банок пива. Несколько использованных банок из-под пива она раскидала возле. Еще четыре банки оставила в бумажном пакете. На всех этих банках, также как и на блоке из запаянных в пластик 8 банок пива, следы от пальцев были не ее, – сама же она была в тонких, совершенно незаметных специальных перчатках.

В малолетке – совсем девочке лет 14, во весь рост растянувшейся на лужайке, трудно было узнать пятидесятипятилетнюю Лиз Барри – капитана АНБ, уволенную в запас за выслугу лет.

Соседи, выглянувшие на шум, возникший спустя минут пятнадцать, увидели молоденькую девушку, стоявшую с окровавленным ножом над залитым кровью трупом Ричарда Оуэна, члена Совета Движения и своего хорошего соседа. Белокурая белая девушка, громко визжа, постояла над трупом минуты две (пока острые глазки Лиз не увидели, что в окнах появилось достаточно много лиц), а потом громко и отчетливо (Лиз всегда этим славилась!) крикнула с нескрываемым ужасом в голосе: "Боже мой! Боже мой! Так я убила его?!". И лишь потом бросилась бежать, скрывшись в темноте.

Ричард Оуэн умер мгновенно, успев лишь спросить "Что Вы делаете на моем газоне?", – на нем тоже не было никакой вины…

Полицейская машина, мчась к месту происшествия, осветила фигуру толстой негритянки, которая неуклюже пыталась залезть в машину, припаркованную у парка. Лиз несколько секунд смотрела вслед скрывшейся полицейской машине, а затем привычно и проворно сняла с себя специальные надувные мешки, грим, – и лишь затем уехала.

***

Норман Шубергуптер шел, легко пробираясь между грудами мусора, старых разбитых автомобилей и слоняющихся туда-сюда наркоманов.

"До чего противное место! Поистине, человек, работающий среди такого сброда, должен быть святым! И именно такого святого я иду убивать. М-да… но не нужно забывать, что этот святой может поднять не менее нескольких сотен таких вот бандитов – да и бросить их на штурм города! Собственно, как раз для этого его и держали, Ребиндера Кроули. А он – ни о чем не подозревал и искренне верил своим друзьям из Движения. Ему все было недосуг разобраться в положении дел в Движении: дела ЕГО УЛИЦЫ требовали все его силы, – все, без остатка…"

А вот и сам Кроули – высокий блондин, легко и пружинисто шедший навстречу Норману.

"Конечно, когда-то он учился китайским видам поединка" – легко и привычно определил Шубергуптер. – "Но он привык к совершенно иному, отличному от того, с чем ему предстоит встретиться сегодня".

Когда они поравнялись, Норман Шубергуптер сделал вид, что поскользнулся, и подставил свою ногу прямо под башмак шедшего ему навстречу гиганта. Раздался треск и нога Нормана оказалась прижатой к какой-то железяке (незаметно перед тем подброшенной им же самим).

И Норман, и Кроули недоуменно уставились на быстро покрывающуюся кровью штанину (кровь была не Нормана: это была кровь другого человека).

– Подонок! – выругался Норман. – Ты за это заплатишь! Я же не смогу работать несколько дней!

И он с силой ПОТЯНУЛ Кроули на себя. Тот неловко ударился об стену, и застыл неподвижно. Голова его была подвернута под неестественным углом к туловищу.

– Вот те раз! – громко икнул Норман. – Я что же, вырубил его?! Придется быстро сматывать ноги.

И он, хромая, принялся неловко улепетывать вдоль улицы, пока не скрылся за ближайшим углом.

Несколько свидетелей, наблюдавших за всем происшедшим со стороны и слышавших каждое слово, минут пять смотрели на Кроули в тщетной надежде, что тот вот-вот поднимется, улыбнется и заговорит с ними. И лишь только потом они поняли, что для Ребиндера Кроули земное существование уже закончилось…

Полицию не вызывали: похоронили его "своими силами". Малого, убившего Кроули, не искали тоже: ведь ясно же каждому, что Кроули был виноват сам: на улице всегда нужно смотреть под ноги… А что этому малому просто повезло – и притом сильно повезло – никто и не сомневался…

…А Норман Шубергуптер применил довольно простую, но хорошо отработанную им за многие годы упорных тренировок технику: быстро выдвинув руки вперед, он расслабленными ладонями захватил челюстную кость Кроули сбоку – сзади по обоим сторонам головы. А затем последовало почти незаметное "подсекающее" винтовое движение рук "на себя, в сторону и вверх". Движение очень малоамплитудное – потому и незаметное. Однако – с киме, когда в конце движения напрягаются все мышцы тела. И это именно вследствие него шейные позвонки Кроули оказались сломанными, – а на себя Норман потянул уже труп…

***

Мишель досталась не такая уж сложная задача: ей необходимо было убить четырех человек. И сделать это нужно было тогда, когда они встретятся все вместе. Правда – не сами, а в сопровождении своих охранников. Итого – 8 человек. Все – вооружены. А встречались они – в уединенной месте, на вершине порослого лесом холма: там, в окружении деревьев, была небольшая, посыпанная песком площадка размерами метров 5 на 6…

Первыми на вершину холма поднялись, как и положено, охранники. Они внимательно и не спеша осмотрели небольшую полянку, на которой намечалась встреча. Осмотрели они и окружающие деревья, а также и окрестные кусты.

Потом уже поднялись четыре человека, ради которых, собственно и были предприняты такие меры охраны. Поскольку они все были хорошо знакомы друг с другом, и делали одну и ту же работу – по крайней мере, пока – то на время встречи все 4 охранника сливались в единую команду. Два охранника заняли позиции вверху, у двух дорожек, по которым можно было подняться на холм. А еще двое – патрулировали внизу холма, перекрывая возможные подходы снизу.

Встречались люди, которые составляли сердцевину группы, обеспечивающей денежную "подкачку" Движения. А поговорить им нужно было обязательно: и они, и их руководители были очень встревожены тем обстоятельством, что в печать просочились некоторые сведения, всплывшие после смерти Аэробуро Нумари. Нужно было разработать меры противодействия, а также сфальсифицировать документы таким образом, чтобы увести след как от себя, так и от Движения.

"Очень уж неудачным образом умер Аэробуро Нумари – да и время для смерти он выбрал ой как неудачно" – так думал каждый из них. Нельзя было сказать, что все это их очень напугало: они были профессионалами, и риск постоянно сопровождал всю их жизнь.

Поєтому, когда на поляне непонятно откуда появилась фигура, одетая в черные одежды, они привычно потянулись к пистолетам. Вытянули пистолеты, однако, уже всего лишь три человека – один из них медленно падал на спину, и из шеи его торчала рукоятка саи.

Вообще-то саи не предназначены для боя на "дальней" дистанции. Это – оружие ближнего боя, которое не выпускается из рук. Оно имеет вид тризуба – причем средний "зуб" гораздо длиннее боковых. Саи тупые, и представляют собой, как правило, четырехгранный железный прут, сужающийся к "острию". Однако даже в конце "острие" этого прута имеет толщину не менее мизинца руки. Длина сиа от рукояти до конца – как раз такая, чтобы конец оружия достигал локтя. Саи обычно специальным образом вращают в руках во время боя. Это оружие родилось как мощное средство противодействия вооруженным мечами противникам: далеко выдающимися вбок "отростками" саи полотнище меча сначала захватывалось, а потом мощным рывком руки, сопровождаемым одновременным поворотом саи, меч вырывался из руки противника.

Саи – это оружие ближнего боя, но Мишель взяла именно их. Огнестрельное оружие она не взяла вовсе…

Только вытащив свои пистолеты, оставшиеся в живых поняли, почему их охранники не стреляли: непонятная фигура стояла как раз таким образом, что выстрел охранника мог поразить их самих. Второй же охранник находился вообще позади них…

К тому же, и сама фигура была какая-то "размытая". Не то чтобы она все время двигалась – совсем наоборот, фигура была практически неподвижна. Просто взгляд как-то "соскакивал" с нее, уходил как-будто по чьей-то злой воле – в сторону. сфокусировать зрение на этой фигуре было просто невозможно. Так что фигура была видна как-бы "боковым" зрением. Где уж тут как следует прицелиться.

Итак, охранники не стреляли: щадили жизни своих хозяев. Но троим, вытащившим пистолеты, не было нужды щадить жизнь своих охранников. И раздались быстрые, злые, беспорядочные выстрелы. Но буквально за какое-то мгновение до этих выстрелов черная фигура как-то вытянулась, качнулась влево – туда и полетели пули, выпущенные троими – а потом, в длинном прыжке куда-то вправо и вниз, внезапно исчезла из поля зрения троих.

Тело охранника, грудь и голову которого буквально изрешетили пули, выпущенные троими, еще только покачнулось, готовясь к долгому падению на землю, как буквально среди троих – а они стояли близко друг к другу: разговор-то велся не предназначенный для чужих ушей – выросла откуда-то снизу черная фигура. Саи – оружие ближнего боя. Оно способно не только колоть: им очень удобно разрывать горло противника. Что и было сделано с двумя, стоявшими по сторонам. А третьему, лихорадочным движением пытающемуся повернуть руку с пистолетом в сторону черной фигуры, достались два одновременных удара саи. Но не остриями, а рукоятками: сближаясь, встречные удары двух саи одновременно пришлись на его виски.

…Второй охранник оказался сметливее первого: еще только увидев, как оборачивается дело, он прыгнул с холма вниз, на тропинку, спиной назад. Как только его спина коснулась земли, он быстро перевернулся на живот, и оказался в отличной исходной позиции: спиной к страшной полянке, лицом – к возможному спасению. Руки резко выпрямились, ноги спружинили, – и он, набирая скорость, начал спуск вниз. Подальше от всего этого ужаса…

Мишель выдернула саи из горла первого убитого, стряхнула кровь – и сначала два мягких прыжка, а потом – длинный низкий кувырок увели ее под полог деревьев, окружающих поляну. Длинный спуск по склону, быстрое переодевание: спортивные трусики и майка, кроссовки, наушники плейера – и десять минут бега до машины.

Через полчаса она уже была в самолете.

Она внимательно прислушивалась к себе – и никаких изменений не находила… Это были первые в ее жизни убийства, – и ничего?! Никаких "моральных угрызений"?! Она вновь прислушалась к себе: действительно, ничего!

"Да ведь так и должно быть!" – внезапно поняла она. – "Все уже было продумано РАНЬШЕ! С РЕШЕНИЕМ ОБ УБИЙСТВАХ ОНА УЖЕ УСПЕЛА СВЫКНУТЬСЯ РАНЬШЕ…"

Ей вспомнились слова Хироширо Номуши, сенсея и ее учителя:

– Убийства нет! Есть выполнение решения. А смерть – ее тоже нет. Просто ты и твои противники решаете задачу – а ответ не всегда может удовлетворить обе стороны… И неважно кто остался в живых – главное, что задача решена…

К Мишель мягким толчком пришло осознание того, что, на самом деле, ВОИНОМ она стала уже давно – окончательное оформление этого произошло, когда она приступила к своим "специальным" тренировкам. Теперь же – это просто некое "документальное оформление", "выдача сертификата", что ли… Поэтому-то она и осталась совершенно спокойной…

…А пять трупов нашли только на следующий день. Собственно, три охранника, посовещавшись между собой, минут через пятнадцать поднялись все же на полянку, громко разговаривая между собой на тему о футболе – чтобы СПУГНУТЬ убийцу, если тот по какой-либо причине еще не скрылся. Но они только убедились, что все пятеро мертвы. Больше им там делать было нечего: документов, которые следовали бы спрятать, никто из четверых с собой не брал. И они тихо скрылись – разговор с полицией им совсем не улыбался…

А выстрелов вообще никто не слышал: глушители работали отлично. Правда, они же существенно замедляли скорость поворота оружия, – что и сказалось самым пагубным образом для их владельцев.

***

Прошло шесть дней, как они все собирались в последний раз в Лаборатории.

И вот все они снова здесь.

– Ну что ж – операция закончена. – подвел итоги полковник Риббок. – Закончена успешно – все 57 человек мертвы. В том числе – и кандидат в Президенты Вашингтон Мюррей. Газеты и телевидение трубят о терроре, но также и о том, что все сильнее торчат ушки насчет связи Движения и международного терроризма. Движение совершенно завязло в таких обвинениях, – и поэтому уже сейчас намечается резкий поворот его в сторону ЧИСТО РЕЛИГИОЗНОЙ секты. Со своим "Святым", – конечно же, Мюрреем… Наиболее вероятно, что именно Айвен Брисли окажется во главе НОВОГО Движения, – тогда оно станет совсем уже безопасным. Но все это – уже неважно…

– Президентская избирательная кампания, потерявшая было темп в результате убийства Мюррея, снова быстро набирает обороты. – добавила Мишель. – Тем более, что вчера поймали Брю Мотельсона, – и теперь все газеты и телевидение ПОЛНОСТЬЮ ПЕРЕКЛЮЧИЛИСЬ на этот сюжет. Опять говорится о взрывах в Парадайзхолле и Сан-Франциско – но уже в духе прославления действующего Президента. Собственно, выборы вообще вошли в СВОЕ ОБЫЧНОЕ РУСЛО – остались всего ДВА ГЛАВНЫХ КАНДИДАТА – как и "должно" быть в США: один от республиканцев и один от демократов. "Кандидат от бизнеса" – так уже повелось еще от миллиардера Роса Перро, впервые выставившего свою кандидатуру как "независимого кандидата" в 80-х годах прошлого столетия – уже объявил о снятии своей кандидатуры.

– "Отряд не заметил потери бойца и "Яблочко" песню допел до конца". – вполголоса промурлыкал Кол. Заметив недоумевающие взгляды окружающих, он улыбнулся. – Это я вспомнил русскую песню: она очень хорошо подходит к этой ситуации. А теперь – давайте попьем кофе, поедим коржики – сегодня они с маком, чисто по рецептам Украинской кухни, – и разойдемся по комнатам писать отчеты. Это понадобится нам уже очень скоро.

Мы все должны подготовить материалы для комиссии по Национальной безопасности Конгресса. И не забывайте, что все то, что вы будете сейчас писать – ВСЕ ЭТО БУДЕТ НАПИСАНО ВО ВСЕХ УЧЕБНИКАХ ПО НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ. Собственно, все мы сейчас как раз и будем писать этот ПЕРВЫЙ учебник по такой проблеме…