Тыл Невигерского фронта. 8 февраля 153 г. э.с.

Городок Антоль продолжал жить тихой размеренной жизнью, словно и не было никакой войны. Редкие здесь авто, а чаще извозчики неспешно возили клиентов по очищенным от снега улочкам, пешеходы спешили по своим делам, торговцы привычно завлекали вывесками в свои лавочки и магазинчики. Полицейские же, как водится по старой тевтонской традиции, словно бы и не заметили смены власти и присутствия чужой армии, они не сменили даже шевроны с эмблемами прежнего хаконского министерства общественной безопасности и всё также исправно патрулировали перекрёстки, ловили мелкую уголовную шушеру и сообщали иногородним как пройти на какую-нибудь улицу. Война Антоль обошла стороной, он был взят с ходу и без единого выстрела. Можно сказать со всей уверенностью, что Антолю повезло. Не то что соседнему городку со смешным названием Рожа, треть которого после четырёхдневных боёв лежала в руинах.

Фронт отсюда ушёл на добрую сотню километров, уже и бухканья дальнобойной артиллерии не слышно. Сейчас в Антоли стояла 10-я бригада ХВБ, которая пополнилась четырьмястами добровольцами из местных. В двадцати километрах восточнее был оборудован аэродром подскока, потому и русские лётчики здесь иногда мелькали, да и маршевые роты, идущие на север проходили по улицам день за днём. С недавних пор здесь же расквартировался 7-й егерский вольногорский полк.

Время клонилось к вечеру, уже начинало темнеть. Ротмистр Муранов направил лошадь по одной из штрасе, названия которой до сих пор не удосужился выучить. Чистенькая улочка, почти безлюдная, навстречу прохаживался патруль егерей и местный фонарщик, вышедший на работу с первыми признаками сумерек. Налицо хвалённая хаконская дисциплина, война или нет, а фонари должны гореть.

Кобылкой своей Муранов обзавёлся совсем недавно, а приглянулась она ему за пегую масть и смирный нрав. Странно, что такую лошадку при отступлении бросили, может пожалели, раз пристреливать не стали.

Цокот копыт скрадывал снег, а ветер гасил звуки дальние и сносил ближние. Оттого-то ротмистру в этот момент казалось, что городок внезапно уснул, слишком сильный контраст в сравнении с центральными улицами. И если бы не часовой у ворот особнячка, который был занят под штаб 7-го ЕВП, иллюзия была бы полной.

Спрыгнув и накинув узды на ограду, Муранов шмыгнул в ворота. Дежурный из комендантского взвода был из последнего пополнения, однако знал его в лицо и потому лишь молча козырнул. Ещё бы он не узнал ротмистра — полкового особиста, за такое под горячую руку и 'по шапке' схлопотать можно.

Время Муранов рассчитал точно, подгадал аккурат к концу совещания у командира полка. Вызванные полковником командиры батальонов, начальники служб и штабные уже начали расходиться. В числе первых ротмистр наткнулся на штаб-майора Негрескула, он-то и был ему нужен.

— Здоров, Жень, — поприветствовал комбат-4 взмахом руки. — Не меня ли ищешь?

— В самую точку, — кивнул ротмистр. — Зайдём ко мне?

Негрескул в миг посерьёзнел. Ротмистра он знал давно и сразу понял, что разговор будет не весёлый. Если Муранов приглашает в свой кабинет, то разговор, как правило, или не для лишних ушей или деликатного свойства.

В кабинете, что в самом конце длинного коридора на втором этаже, Муранов жестом показал, мол, выбирай любой стул, а сам скинул шинель и шапку, оставшись в жандармском кителе, украшенном 'Георгием' 4-й степени. Боевые награды у особистов были не то чтобы редкостью, а скорее исключением. Своего 'Георгия' Муранов получил за один из ноябрьских боёв близь Дамме.

— В общем, не буду тянуть кота за хвост, — ротмистр уселся во главе стола и вытащил из внутреннего кармана кителя конверт. — Вот. Тебе адресовано.

Обыкновенный конверт со штампиками и номером полевой почты. Вскрытый конечно, перлюстрация была обычной и не самой приятной обязанностью особого отдела. Негрескул взял конверт, повертел, прочитал адресат и прикурил сигарету.

— Косенко помнишь? — поинтересовался Муранов и чиркнул спичкой, прикуривая.

— Сержант-санинструктор? — комбат машинально вытащил письмо из конверта. — Татьяна? Та, что по беременности демобилизована?

— Она самая.

— Вот чёрт… — невесело буркнул комбат и крепко затянулся. — Догадываюсь о чём она пишет. Всё ещё надеется…

— А что ей остаётся?

Негрескул развернул сложенный вдвое лист и с тяжёлым сердцем принялся читать.

'Уважаемый Фёдор Фёдорович!

Прошу меня извинить, что вынуждена отрывать ваше время и внимание. Но больше мне обратиться уже не к кому. Все мои запросы либо остаются без ответов, либо приходят формальные казённые отписки.

Не могу выразить с какой надеждой я жду вашего ответа, жду что возможно вы сможете прояснить обстоятельства пропажи поручика Масканина. Признаться, не могу не верить, что стандартное 'пропал без вести' всё же не означает гибель. Поэтому мне так важно узнать ваше мнение об обстоятельствах того боя. Ведь кому как не вам, его командиру, знать что там произошло.

Поймите меня правильно, я не понаслышке знаю, какая иногда путаница бывает. Может его бессознательного и без документов в эвакогоспиталь отправили? Так бывает нередко. Если он в братской могиле, то хотя бы знать, где похоронен.

С нетерпением жду вашего ответа.

С уважением

Сержант медслужбы в запасе Косенко Т.В.'

Комбат отложил письмо и прикусил губу.

— Ну что скажешь? — спросил Муранов.

— Да что тут сказать? Думаю, что в ответ написать…

— Правду лучше не пиши. Пусть надеется. Ей расстраиваться нельзя.

— Ну ты даёшь, Жень. Можно подумать, она сейчас безмятежна… Да она места себе не находит.

— Это другое. Скажи лучше, зачем Масканина в тот госпиталь отпустил?

Негрескул окутался дымом и уставился немигающим взглядом на секретер.

— Знаешь… — наконец выдохнул комбат. — Кто ж знал, что велгонцы к Лютенбургу прорвутся?

— Хм… Давненько их мотопехота не делала неожиданных контрударов, да? И десанты давно в тыл не забрасывали?

— Да иди ты… Без тебя тошно.

— Ну-ну… — ротмистр стряхнул пепел в срезанную гильзу зенитного снаряда. — Что писать-то надумал?

— Как есть…

— А как есть? Что среди живых не числится? Что среди мёртвых не найден? Что в никакой другой госпиталь его отправить не могли? Напишешь, что в плен попал? Тогда почему его не освободили драгуны? Напишешь, что по показаниям пленных велгонцев, за мотопехотой шли 'серые', которые делали какие-то уколы всем захваченным без сознания, потом штабелями грузили в машины и увозили… Так напишешь?

— А что написать тогда? — Негрескул уставился исподлобья. — Не писать то, не писать это… Про усыпляющие газы тоже не надо?

— Про газы пиши. Чтоб не давать повода к ненужным мыслям.

— Ладно, — кивнул сам себе комбат, — навру что-нибудь утешительное.