Так все спокойно было в этом переулке, а сейчас пошло тайное возбуждение и лихорадка. Будто что-то сдвинулось с места, какие-то силы пришли в движение и, хотя никто не признавался, чувствовалось, что все друг другу мешают, столпились на одном пятачке и ждут, кто первый не выдержит и освободит место. Но никто не уходил. Тесно стало в придорожном кафе.
- Ладно, выхода нет, - сказал знаменитый ученый. - Придется вам кое-что рассказать. Слушайте.
Приезжий и знаменитый ученый сидели грустные и никак не могли договориться. Оба не говорили главного, и, значит, суть разговора лежала где-то в стороне, и все дело зашло в тупик, н оставался один выход, самый простой и детский, - полная откровенность. Но этого ученый и боялся больше всего.
- Да, боюсь, - сказал ученый. - Наш эксперимент держится на том, что некий незнакомый человек сам, без подсказки принесет решение, которое мы ищем. Если я вам расскажу суть эксперимента, можно считать, что он не состоялся… Ладно… выхода нет, придется вам кое-что рассказать… Слушайте…
Приезжий ответил:
- Зачем же мне слушать то, что я и сам знаю?… Ученый подскочил, сунул руки в карманы, потом посмотрел в безмятежное лицо приезжего и снова сел.
- Почему вы меня все время дразните? - спросил он.
- Из-за вашего апломба, - сказал приезжий. - Из-за того, что вы ждали появления кого-то более солидного, чем я.
- Не сердитесь, - раздраженно сказал ученый. - Времена изменились. Мир теперь преобразовывают не странствующие энтузиасты, а крупные научные коллективы.
- Вы считаете - искусство - устарелая профессия?
- Не профессия… Устарелый способ мышления.
- Искусство - это не мышление, - сказал приезжий. - Этим оно отличается от науки… Наука может научить только тому, что знает сама, а искусство даже тому, чего само не знает.
- Как это может быть? Подумайте…
- Наука имеет начало, а искусство не имеет, - сказал приезжий. - Если человек выжил до того, как появились доктора, значит природа придумала способы его выживания до того, как появилась медицина. И так во всем. Музыка была до того, как придумали ноты. Литература была до письменности, живопись - до открытия анатомии и перспективы. Искусство существует столько же, сколько существует человек. Оно отличается от дыхания только тем, что потребность в дыхании у всех одинаковая, а в искусстве - разная. Поэтому в науке вдохновение редкий случай, а для искусства это обязательный минимум. Хотя и тоже довольно редкий случай…
- Вы противопоставляете науку и искусство, - сказал ученый. - Глупо.
- Нет. Когда-нибудь они сольются. Я только против чванства.
- Ну, с меня хватит, - сказал ученый и встал. - Сомневаюсь, есть ли какой-нибудь смысл в том, что вы наговорили.
- Ну конечно, с вас хватит, - сказал приезжий. - Каждый интеллигент втайне думает, что эволюция закончилась именно на нем… Сначала он призывает сомневаться, так как сомнение - основа науки, а потом звереет, когда сомневаются не так, как он призывал.
- Получили? - спросила Валентина Николаевна. - Я же предупреждала… Одна болтовня… Я довольна, что вы получили свое… Разговаривать с ним бесполезно… Только время тратить.
- А почему ты плохая актриса? - спросил приезжий. - Разве так ты бы могла играть, если бы знала, для чего искусство?
- Я знаю, - сказала она.
- Сто тысяч трактатов об искусстве не могут ответить на один-единственный вопрос - что есть искусство. Очевидно, это может означать только одно- они написаны не на том языке, на каком задан вопрос… Кого ты сейчас играешь?
- Офелию. А что?
- Господи! - сказал приезжий. - Офелию ты играть не можешь! Ты склочница, а Офелия проста, как ласточка.
Актриса смотрела на него исподлобья.
- А ведь меня хвалят не только дураки… - сказала она. - Выходит, ты один прав?
- В искусстве это бывает довольно часто, Офелия, о нимфа!
- Значит, вы считаете, что искусство более прогрессивный способ мышления? - спросил ученый.
- Да не мышления! - сказал приезжий. - А жизни! Причем ее высший способ!
- Что же это означает практически: искусство - способ жизни? - спросил ученый.
- А то, что, когда человек воспринимает искусство, это другой человек, не повседневный. Не верите? Сейчас покажу…
Официантка Семина потихоньку все проталкивалась и проталкивалась и теперь стояла возле столика. Приезжий обернулся к ней.
- Спросите меня - верующий ли я, - сказал он ей.
- Вы верующий? - покорно спросила она.
- Да, - ответил приезжий.
- Как странно, - сказала она. - Совсем не похоже. А во что вы веруете?
- В вас, - сказал приезжий.
- Неужели не видишь?! - закричала ее подруга. - Он же тебя охмуряет!
- Он не охмуряет, - сказала официантка Семина.
- То есть как не охмуряю? - сказал приезжий. - Именно охмуряю! Вы спросили, верующий ли я… Я верю в то, что, пока в глубине души вы знаете, что вы красавица, ничто не потеряно… Вы красавица, вы же знаете это?…
«Ну, уж это загнул, - подумали все после того, как с испугом посмотрели на официантку Семину. - Н-да, загнул. Ври, да знай меру».
- Вы же знаете это?
- Нет…
- Не врите! - скомандовал он. - Вы сомневаетесь в этом только в метро!
- Почему в метро?… - жалобно сказала она. Нет…
Все смотрели на них. Разыгрывался какой-то аттракцион. Только вот какой, никто еще не мог понять.
- Потому в метро, что, когда вы садитесь на диван, самые красивые молодые люди садятся рядом с вами… И тогда вы сомневаетесь, что вы красавица… Потому что они садятся смотреть на девушек, которые напротив.
У всех были внимательные, настороженные лица.
- Не боитесь их, - сказал приезжий. - У всех то же самое… Отвечайте - правду я говорю?
- Правду… - сипло сказала она. - Откуда вы знаете про метро?
- Никто не обращает внимания на соседа, - сказал приезжий. - Все смотрят только на сидящих напротив, - он оглядел всех. - Но теперь… с этого момента и вовеки веков… все будут знать, что вы красавица… Все… Даже соседи в метро будут знать…
Что за существа женщины, черт побери! Всем даже страшно стало. Перед ними стояла красавица. Приезжий специалист по модам, протолкавшись к столу и оглядев Семину, быстро записал в блокнот: «Засаленный передник! Перспективно!!» - и поставил восклицательные знаки.
- Как вас зовут? - спросил приезжий почтительно.
- Муська ее зовут! - язвительно выкрикнула подруга. - Сокращенно Муська!
- А полностью? - спросил он и взялся за лоб, будто растерялся.
- Полностью зовут Муза, - сказала официантка Семина.
Приезжий потер лоб, взял свой сидор, оглядел всех и тихо пошел прочь. Потом вернулся:
- Я так и думал… Я так и думал, что вас зовут Муза, - сказал он. - Кто же у них еще может работать официанткой?…
Потом он ушел.
- Граждане, кто это? - спросила подруга Музы. - Валентина Николаевна, кто этот человек?
- Не знаю… - сказала актриса. - Никогда не могла понять… Он был клоуном…
- Не плачь, - сказала Музе ее подруга. - Не плачь…
- Я любила его… - сказала Муза. - Всю жизнь.
И тут началась какая-то толчея. Никто сразу и не понял. А потом вдруг у столика появился приезжий.
- Слушайте, дайте-ка я сяду, - сказал он. - Это мое место.
Никто уже ничего не мог понять.
- Я вернулся посмотреть, какой эффект, - объяснил он. - Раньше это у меня хорошо получалось… Я боялся, не разучился ли я… Видимо, нет…
Все поскучнели.
- Ты, наверно, из гроба встанешь посмотреть, как тебя хоронят, - сказала Валентина Николаевна.
- Нет. Не встану, - сказал приезжий. - Смерть-это волевой акт. Если я помру, значит мне все опротивело.
- Зачем эта клоунада? - сказал ученый. - Зачем вы допускаете, чтобы над вами смеялись?…
- Что вы! - сказала Валентина Николаевна. - Он всегда считал, что настоящая клоунада-это не тогда, когда зритель смеется над клоуном, а когда клоун над зрителями…
Люди молча отходили от столика.
- Ну вот, - сказал ученый. - Пора начинать разговор всерьез… Если вы готовы, конечно…
- Потому и вернулся, - сказал приезжий. - Я-то готов… А вот вы - не знаю…
- Готов.
- Ну так вот… - сказал приезжий. - Дело в том, что в один прекрасный момент… приборы в вашей лаборатории обнаружили, что откуда-то из эфира начали поступать остросюжетные видения…
Ученый резко откинулся назад и напряженно глядел на приезжего.
- Мало того. - дружелюбно сказал приезжий. - С людьми, которые наблюдали эти видения, стали происходить странные вещи… Всякий, кто их видел, обнаруживал, что жизнь его шла не так, что он не знал себя и что, в сущности, надо начинать сначала…
- Минуточку… - резко сказал ученый. Он достал рацию, щелкнул кнопкой и сказал негромко:
- Первый говорит… Да… Это я… Заблокируйте кафе… Глухая защита. Максимальная… Снимете, когда уйду…
Он щелкнул кнопкой и сунул рацию в карман. Потом он подозвал метрдотеля и распорядился удалить всех из кафе. Он дождался, пока все официантки, и шеф-повар, и метрдотель вышли на лужайку и уселись на травке рядом с посетителями, пересчитал их, потом вернулся к столику.
- Сейчас… - сказал он и прислушался. - Сейчас…
- …час… - откликнулось эхо.
- Продолжайте, - сказал знаменитый. - Необходимы предосторожности…
Голос его гулко отскакивал от невидимого купила, накрывшего придорожное кафе.
- Техника на грани фанатизма, - сказал приезжий. - А что толку? Все равно вам придется впустить всех сюда.
- Ни в коем случае!
- Потому что сейчас вы убедитесь, что это не ваш эксперимент, а мой… А мой эксперимент можно проводить только в толпе и на уровне толпы.
