Понедельник, перемена после первого урока. Тайти Яэгаси завел с Химэко Инабой ооочень окольный разговор на тему «Иори Нагасэ в последнее время немного странная».
Хотя Тайти был настроен серьезно, он опасался, что эта тема будет неприятна Нагасэ, и потому говорил легкомысленным тоном, однако Инаба слушала с предельно сосредоточенным выражением лица.
– Хмм… Вот, значит, в каком направлении все идет, да? – многозначительно произнесла она, поддерживая одной рукой подбородок, а другой – локоть первой.
– Что значит «в каком направлении»?
– В каком направлении значит «в каком направлении». …Блин, лучше бы такого паршивого развития не было.
– И что теперь значит «паршивое развитие»?
– Грр, паршивое развитие значит «паршивое развитие»! Своей головой чуть-чуть подумай! Или сам у нее спроси!
Тут Инаба зачем-то решительно подтолкнула Тайти в спину, и он, чтобы не упасть, сделал пару шагов вперед. Как раз в этот момент Нагасэ встала со своего места, и их взгляды встретились.
Нагасэ просияла и подбежала к Тайти.
– М? Чего, чего у вас такое? Что-то прикольное обсуждаете?
– Не, не особо… Кстати, Нагасэ, в ту субботу, перед тем как мы разошлись…
– Да, и чего? Что-то было? – улыбаясь непобедимой улыбкой, произнесла Нагасэ с таким видом, словно понятия не имела, о чем идет речь.
И под действием этой ослепительной улыбки Тайти начало казаться, что его сомнения совершенно беспочвенны и что недавний разговор был просто одним из капризов Нагасэ.
– Аа… не, ничего.
Убедив себя, что так сильно беспокоиться нет причин, Тайти свернул беседу. …Инаба за его спиной нарочито громко поцокала языком.
□■□■□
Итак, был совершенно обычный будний день середины сентября, однако на перемене после пятого урока в кабинете класса 1-3 царила тревожная атмосфера.
На первый взгляд, все было как всегда: ученики трепались друг с другом и занимались своими делами. Однако каждый, вроде как делая что-то свое, время от времени кидал взгляд в некую точку.
Источником этой тревожной атмосферы, от которой у всех возникало смутное ощущение опасности, была Химэко Инаба, всем своим видом (не словами, разумеется) говорящая: «У меня сейчас отвратительное настроение, так что лучше ко мне не подходить. Если кто-то подойдет, я просто не знаю, что сделаю».
Взрыв был возможен при малейшем касании, но если попытаться очень деликатно…
– Инабан же, кончай уже дуться, – раскачиваясь на стуле прямо перед Инабой, сказала Нагасэ.
От такого бесстрашного поведения окружающие в страхе задрожали.
«Погано!» «Она чем вообще думает!» «Иори… ну ты даешь!» «Эй, где саперная бригада?!»
Самые разные возгласы разносились по классу. Неожиданное развитие событий привело к тому, что голоса, обычно сдерживаемые, стали заметно громче.
Кстати, под «саперной бригадой», вероятно, подразумевался стоящий неподалеку от эпицентра волнений Тайти. Точнее сказать, Тайти с недавних пор так называли приятели.
Предыстория проста. Едва начался пятый урок, классическая литература, как обменялись Химэко Инаба и Ёсифуми Аоки. А посередине урока [Инаба] (с Аоки внутри) заснула мертвецким сном. Учитель, обнаружив это, хлопнул ее по голове учебником. Но когда [тело Инабы] проснулось, в него уже вернулась сама Инаба. Вот что произошло. (Когда именно Инаба вернулась, во время сна или непосредственно в момент удара, осталось неизвестным.)
– Получить по голове от какого-то учителя, это… какое унижение!..
Кем вообще Инаба себя считает? Тайти очень хотелось задать ей этот вопрос.
– Ну, ну, Инабан. Тут более-менее ничего не поделаешь уже, смирись. Попозже сможешь отыграться на настоящем виновнике.
– Нагасэ, ты что, Аоки к смерти приговариваешь?!
– …Дааа. Хе-хе-хе, он дорого заплатит…
Инаба зловеще улыбнулась и облизнула верхнюю губу.
При виде этой безжалостно-преступной картины со всех сторон раздались крики:
«Ии!» «Быстрее успокойте ее!» «Все хорошо! С нами ничего не случится!» «Саперная бригада! Вы вообще что-нибудь делаете?!»
Все взбудоражились, почувствовав, что, возможно, начинается интересное.
– Слышу какие-то злобные слова… – и заметившая это Инаба начала разглядывать окружающих…
– Тебе показалось! Инаба!
Во имя сохранения престижа саперной бригады Тайти заблокировал предполагаемые действия Инабы.
Однако ровно в этот момент зазвенел звонок, возвещая конец перемены и начало классного часа. И тут же в кабинет вошел классрук Рюдзен Гото. Обычно он чуть запаздывал, однако сейчас вышло не «обычно».
– Таак, быстро все по местааам, – потребовал Гото, и Тайти с Нагасэ вернулись за свои парты; недовольный голос Инабы продолжал звучать у Тайти в ушах.
Гото нарочито откашлялся. Странновато.
– Тааак, все слушайте.
Тон его был странно официальным. И, как будто выучив речь заранее, он разом проговорил:
– Думаю, некоторые из вас уже знают, остальным сообщаю: наша школа через определенные интервалы времени проводит волонтерскую уборку прилегающей территории. Поскольку желающих участвовать в этих мероприятиях почти никогда не бывает, обычно этим занимаются поочередно спортивные секции, однако на этот раз в силу ошибок в согласовании и ряда других причин вроде приближающихся соревнований у нас недостаточно участников. Те, кто готовятся к выпуску, исключаются, значит, остаются первые и вторые классы. На педсовете было принято решение от трех из них выделить как минимум по три человека для уборки мусора.
Тут по классу 1-3 разлилось дурное предчувствие, однако надежда умирает последней, и каждый затаив дыхание ждал следующих слов.
– Чтобы определить, какие именно это будут три класса, состоялся турнир «камень-ножницы-бумага», и ваш чудо-учитель…
Гото медленно обвел взглядом класс, как будто нарочно нагнетая напряжение.
– …проиграл.
«Болван!» «Как вы могли проиграть!» «И нечего было паузы тут делать! Только сильней злите!»
Естественно, ученики обрушили на Гото просто ураган критики.
– Это же не значит, что я хотел проиграть! Но в любом случае от нашего класса нужно выбрать троих! Кого именно – решите сами! А, и бойкот недопустим. Иначе будет штраф – в следующий раз на уборку пойдет весь класс. …Теперь – Фудзисима, прошу! Сбор после занятий у ворот школы!
Едва договорив, Гото тут же молнией выскочил из класса.
– Сэ, сэнсэй?! – воскликнула озадаченная этим неожиданным назначением староста класса 1-3 Майко Фудзисима.
«Да он просто удрал!» «Сачкует!» «А он правда учитель?!»
Но Гото уже испарился, и обращенные к нему возгласы пропали впустую.
– Так… ну что, желающие есть?.. нет, наверное? Если кто желает, поднимите руку.
Получив от классрука задание, Фудзисима, хоть и с неохотой, но прилежно взялась его выполнять. Она вышла вперед и встала перед учительским столом.
Разумеется, поднявших руки оказалось ровно ноль. Никаких благ это не сулило, а добровольно согласиться выполнять тоскливую, нудную работу можно было разве что сдуру.
«Сама иди». «Я не могу, я в кружке занята». «Эй, вообще-то у нас в школе все в кружках». «Этим всегда спортивные секции занимаются, так что почему бы на этот раз не подключить кружок культуры?» «А какая связь?» И так далее, и тому подобное. Все лишь ворчали и жаловались.
Фудзисима сперва честно пыталась вникнуть в обстоятельства каждого и на основании этого принять решение, но все шумели, не слушая других, и в конце концов она сдалась.
– Пфф… блин, ну давайте тогда вместе определимся. Раз так решить не можем, значит, решим через камень-ножницы-бумагу.
«Эй, эй, ты чего, тоже сачкуешь?» – и тому подобные возгласы понеслись от одноклассников, явно не замечающих бревен в собственных глазах.
– Ладно, ладно, поняла. Одним из этих троих буду я сама. Нужны еще двое. Устраивает?
«Вот это Фудзисима!» – и все разом зааплодировали. Во лицемеры – мигом отношение поменялось.
Так или иначе, Фудзисима – весьма способная девушка. Именно поэтому другая ее сторона так страшила недавно узнавшую о ней Нагасэ.
И Тайти подумал вот что.
Даже если бы волонтерская деятельность была немного попривлекательнее, как ни крути, все равно желающих заниматься уборкой не нашлось бы. В любом случае пришлось бы на учеников давить.
Если участников будут определять путем обсуждения, очень вероятно, что в итоге припашут кого-нибудь, кто послабее.
Однако если участников будут выбирать через камень-ножницы-бумагу, вполне могут попасться те, кому это действительно неудобно, у них тогда будут реальные проблемы. Неплохо было бы таких исключить из списка кандидатов, но с этим предложением наверняка многие не согласятся.
Если так пойдет – в любом случае у кого-то проблемы будут.
Но есть всего один способ избежать этого, не так ли? Тайти внезапно осенило. Впрочем, на самом-то деле он это понимал с самого начала.
Невероятно простой способ.
Если кто-то должен это сделать, то, возможно, это стоит сделать ему самому?
Это решит все.
Конечно, останется проблема, что делать с последним участником, но, по крайней мере, жертв будет на одну меньше.
Резко выдохнув, Тайти закрыл глаза и поднял правую руку.
– Я.
…Какой-то странный у него был голос. Это он почувствовал сразу.
Тайти открыл глаза.
Учительский стол стоял в другом месте… нет, это он сам сидел в другом месте.
Это значило…
– А, эмм… [Инаба-сан], ты вызываешься добровольцем… я правильно поняла? – переспросила Фудзисима с таким выражением лица, словно она только что увидела нечто немыслимое.
К обменам Тайти и компания уже привыкли. Поэтому в последние дни они лишь на миг удивлялись, а потом спокойно ждали возвращения. Однако на этот раз момент был больно уж неподходящий.
Тайти повернул голову к своей, [Тайти Яэгаси] парте.
– Я тоже вызываюсь, – произнес [Тайти] – вероятнее всего, Инаба, – подняв правую руку и средним пальцем левой ткнув вниз где-то на уровне солнечного сплетения.
Вернувшийся Гото под недовольные и насмешливые возгласы класса завершил классный час, и на этом занятия кончились.
«С Яэгаси я еще могу понять, вероятность была ненулевая. Но чтобы Инаба тоже оказалась такой?» «Сегодня Инаба-сан вообще откровенно подозрительно себя ведет, как думаешь?» «И не только она, а вся их компания, и не сегодня, а вообще в последнее время».
Посреди шумного класса Тайти [Инаба] подошел к Инабе [Тайти]. Естественно, по поводу только что взятых на себя обязанностей.
– Бллллин, да что за день-то такой сегодня.
Инаба [Тайти] кипела от ярости, но, учитывая, что вокруг было полно одноклассников, процедила эти слова почти беззвучно.
– Это, нуу, извини за те слова. Чертов обмен, угораздило его произойти ровно в тот момент, когда я собрался поднять руку.
– Да уж, сначала тот обмен с Аоки, теперь это – такое ощущение, будто он издевается над нами. Но на тебя я тоже зла, ясно? – и Инаба [Тайти] одарила Тайти испепеляющим взглядом.
Свежее ощущение; Тайти и не думал, что от его тела может исходить такая угрожающая аура.
– Я тебе компенсирую, так что прости, пожалуйста.
– Хмм, и что же это будет за компенсация?
Похоже, Инаба желала не просто покрыть ущерб, а получить двукратное возмещение. …Вот злодейка.
– Эй, эй, [Тайти] больше языком умеет отвечать, не надо кидаться. Если не будешь делать такое лицо, как у него всегда, народ подумает, что это странно. Давай, улыбочку, улыбочку.
Нагасэ, по непонятной причине весело ухмыляясь, ухватила Инабу [Тайти] за щеки и потянула в стороны, чтобы изобразить на [его] лице улыбку.
– А? Как-то странно. А, ясненько. Потому что Тайти тоже не из тех, кто все время улыбается.
– Ну и прекращай, раз так. От этого никому не лучше.
Глядя на [свое] (хотя и занятое Инабой) лицо в таком состоянии, Тайти ощутил странную неловкость.
– А главное, на нас Фудзисима волком смотрит уже какое-то время.
Тайти [Инаба] повернул голову туда, куда показывала Инаба [Тайти], которую Нагасэ по-прежнему держала за щеки. Там действительно стояла, скрестив руки, и смотрела в их сторону Фудзисима.
Обычно она была тихая и открытая, однако сейчас ее выражение лица было… пугающим.
Понукаемые Фудзисимой, Тайти и Инаба вышли из класса. Нагасэ, сказав напоследок «Удачи, мусорщики, ба-ха-ха», направилась в кабинет кружка.
Оставив вещи в классе, трое зашагали к главным воротам школы. Фудзисима шла впереди, остальные двое за ней.
По пути Инаба [Тайти], легонько пихнув локтем Тайти [Инабу], прошептала:
– Слушай, Фудзисима всегда с тобой такая недружелюбная?
– А, это с того раза, когда мы с Нагасэ первый раз поменялись.
– Ну, если обычный одноклассник – не ее парень, не кто-то еще такой – вдруг начинает ее хватать, такое отношение вполне понятно. И кроме того, Фудзисима… вроде по этой части. И, похоже, она положила глаз на Иори. Ну да, когда она увидела, как девушка «натуральной красоты» – что сейчас редкость – в одиночестве массирует свою грудь… А в тебе, Тайти, она видит соперника… наверное. Это все, кстати, довольно забавно.
– Абсолютно ничего забавного не вижу.
Так переговаривались обменявшиеся друг с другом Тайти и Инаба, когда Фудзисима вдруг обернулась.
– Яэгаси-кун, хочу тебя кое о чем спросить.
– Аа, чт-… – рефлекторно начал было отвечать Тайти [Инаба], но…
– Да, о чем? – громко перебила его Инаба [Тайти].
После чего сильно ткнула Тайти [Инабу] локтем и широкими шагами подошла к Фудзисиме. По пути она не забыла обернуться к Тайти и одними губами произнести «дурак».
Это было опасно… Когда его внезапно позвали по имени, Тайти среагировал чисто машинально.
Зато Инаба была великолепна. Для любой ситуации у нее находилась пара едких словечек.
– Меня это уже довольно давно интересует, а сейчас хочу спросить прямо… Яэгаси-кун, какие у тебя отношения с Нагасэ-сан?
– Чт-?! – идущий сзади Тайти [Инаба] потерял дар речи.
Вот это прямая подача! Еще и без предварительных движений. И это несмотря на то, что рядом был еще один человек.
Майко Фудзисима просто невероятна.
– Сегодня вы вместе были. А в тот день ты Нагасэ-сан вообще силой утащил…
– Как бы тебе сказать…
На миг Инаба [Тайти] заколебалась и кинула взгляд назад, но тут же ее лицо просветлело, словно ей что-то пришло в голову.
Тайти охватило плохое предчувствие.
– Конечно же, те самые отношения, которые между мужчиной и женщиной!
…Так и есть.
– Врешь.
…Но ее раскусили.
– И п-почему ты решила, что я вру?
Даже Инаба вздрогнула от такой неожиданной реакции Фудзисимы.
– Не пытайся делать из меня дуру. Мне достаточно только взглянуть на девушку, чтобы понять, прикасались к ней грязные лапы парня или нет, – ответила Фудзисима, сверкнув очками. Чувствовалось, что способности ее безграничны. Хотя заслуживало ли это похвалы – вопрос другой.
– Ясно. Тогда я тоже буду откровенен…
В голосе Инабы [Тайти] звучали какие-то странные эмоции.
Тайти хотел крикнуть «стой!», однако если он все оставит в таком подвешенном состоянии, на самом-то деле на этом ничего не закончится. И потом, даже если он сейчас начнет протестовать – с точки зрения Фудзисимы, слова другого человека должны звучать менее убедительно, чем самого Тайти.
– У нас с Иори до отношений, как между мужчиной и женщиной… всего полшага!
– П-полшага… Это неожиданно… это может оказаться проблемой!..
– Поэтому будь так любезна к Иори не подходить!
– Это я собиралась сказать. Яэгаси-кун, ты своими нечистыми руками не смей прикасаться к девичьему те-…
– Так, стоп! Хватит!
Решив, что, если дальше так пойдет, получится слишком опасно, Тайти [Инаба] встрял между ними двумя и прервал их разговор.
Инаба [Тайти] цокнула языком, Фудзисима фыркнула.
Тайти [Инаба], разумеется, облегченно вздохнул.
Ответственный за мероприятие учитель принялся объяснять собравшимся у ворот (точнее, согнанным к воротам) школьникам суть дела. А именно – нужно собрать в окрестностях школы определенное количество мусора. Если кого-то поймают за тем, что он пытается набрать очки, доставая мусор из урн, его ждет наказание. Потом всем раздали перчатки и мусорные мешки (некоторым – еще и щипцы для сбора мусора), и ученики шумно разошлись.
Фудзисима пошла с подругами из другого класса, и так само собой получилось, что Тайти и Инаба отправились вдвоем.
Под чистым, без единого облачка небом они бесцельно бродили по громадному парку возле школы.
– Ээх, у нас с тобой мусорное свидание получается, что ли? – щелкая в воздухе щипцами, рассеянно пробормотала Инаба [Тайти].
Конечно, прогулка была делом весьма приятным и, если убрать «мусорный» фактор (с которым все равно ничего не поделаешь), действительно походила на свидание.
– Да не, я –
На миг в глазах у Тайти потемнело, а потом он внезапно очутился чуть в другом месте – обмен закончился. Личность Тайти оказалась в [теле Тайти], личность Инабы – в [теле Инабы]… словом, все вернулось в норму.
– …Возвращение – снова в такой момент? Вот ведь блин. А, кстати, Тайти, одолжи мне щипцы.
Раздраженно жалуясь, Инаба выхватила щипцы у Тайти.
– Да ладно, забей.
– Никакого «забей». Из-за всего этого моя репутация, над которой я полгода трудилась, развалилась за несколько часов.
– По-моему, ты сейчас закончила фразу в стиле, знаешь, как во время трансляций американского про-рестлинга в Японии участники с испанским акцентом говорят.
– Типичный пример шутки, которую никому не понять, дурак.
Тайти осознавал, что говорит глупости, но иногда он просто не мог удержаться от того, чтобы их не сказать.
– Но ты показала всем, что тоже можешь задремать, а потом – что ты хороший человек, правда? Может, твои акции только вырастут из-за этого.
– Мне этого не нужно. Это только создает уязвимости, через которые враги могут на меня напасть, и это меня злит.
– Это кто? Враги, в смысле.
– В общем случае враги все, кроме меня самой.
Инаба бесстрашно улыбнулась. И тут же со словами «О, ценную вещь нашла» подобрала щипцами разбухший от дождей журнал и отправила в свой мусорный мешок.
– Твое определение «врагов» меня беспокоит… а еще больше беспокоит тот твой разговор с Фудзисимой! Нечего нести все, что в голову взбредет! Я не собираюсь ссориться с одноклассниками.
Тайти немного повысил голос, пока говорил, но Инаба лишь хмыкнула и ответила:
– Эй, даже если не благодаришь – не помню, чтобы я чем-то заслужила критику. Я создала четкую конфронтацию, и если ты будешь держаться той же линии, то сможешь вырвать Иори из демонических когтей Фудзисимы.
– Не врубаюсь, о чем ты.
– Да неужели? Это же для тебя идеальная ситуация, ну же…
Инаба прервалась и, встретившись с Тайти взглядом, посмотрела очень многозначительно. В ее взгляде Тайти увидел сочувствие, сострадание, жалость, гнев, раздражение и, если только он правильно понял, капельку зависти.
А Инаба тем временем продолжила.
– …Самопожертвовательный олух.
– …В каком смысле самопожертвовательный олух?..
Тайти снова не понял, что ему пыталась сказать Инаба. Однако, хоть и не понял (это, пожалуй, было в порядке вещей), все же вдруг ощутил, что ему трудновато дышать.
– В самом прямом. По-моему, идеальное описание, разве нет? – сказала Инаба, одарив Тайти игривым, но в то же время полным уверенности взглядом.
– Что…
– Вот скажи, почему ты вызвался добровольцем на это дерьмовое занятие?
– …Потому что никто не хотел, но в любом случае кому-то пришлось бы, а если я возьму это на себя, никто не будет расстроен…
– И почему же ты в число этих «никто» не включил себя? Ведь не потому же, что ты сам хотел участвовать, верно? Значит, ты в итоге расстроен, не так ли?
– Ну…
Тайти был в полной растерянности. Он хотел что-то ответить, но это «что-то» не обнаруживалось. Оно, наверное, было где-то, но скрывалось за завесой тумана.
– Очевидно, «самопожертвовательный олух» – самое подходящее для тебя описание. Почему ты не думаешь о себе так же, как обо всех остальных? Почему ты считаешь себя особенным? Нет, не в том смысле, что ты выше всех. Наоборот, ты считаешь себя ниже всех. Ты наверняка думаешь, что даже если тебя убьют, но только тебя одного, то это нормально. Все, что относится к тебе самому, для тебя неважно – этого я совершенно не понимаю. По-моему, это отвратительно.
Распаляясь все больше, Инаба решительно вонзала в Тайти клинки своих слов.
– Почему ты любишь про-рестлинг? – внезапно сменив тему, спросила она.
Атака была внезапна, зато касалась любимой темы Тайти. Слова мгновенно взорвались во рту и полетели наружу.
– Если понятными словами, то это «эстетика терпения». Про-рестлинг – это шоу, которое идет по сценарию, поэтому противники там борются между собой не всерьез. Вместо этого они сражаются со зрителями за то, чтобы очаровать их. Про-рестлинг – это не только о том, кто из противников применит более крутой прием. По-настоящему важно то, что они эти приемы «терпят». Искусство очаровать зрителей своим терпением поднимает поединки на новый уровень. Умение терпеть крутые приемы и создало про-рестлинг как таковой. Особенно мне нравятся игроки, которые всем проигрывают, их называют джобберами; если говорить о том, как они проигрывают…
– Все, заткнулся, рестломаньяк чертов, – даже не пытаясь скрыть отвращения, оборвала его Инаба.
– Но, но ты сама спросила…
– Никто не требовал настолько детального объяснения, рестломаньяк чертов, – выплюнула Инаба. Градус отвращения в ее голосе, похоже, еще вырос.
– Т-ты меня уже второй раз обозвала чертовым рестломаньяком…
– Так или иначе, хотела я сказать вот что: в твоем случае «эстетика терпения» превращается в «эстетику самопожертвования».
– Инаба, это же совсем другое. «Эстетика терпения» – это…
– Не пойми меня неправильно. Я говорю сейчас не о про-рестлинге. А только о твоем случае.
– И в моем случае тоже другое…
Тайти не смог ответить с уверенностью – то ли из-за давящей ауры, которая исходила от Инабы, то ли из-за того, что ее слова попали в цель.
– Пф, ну-ну.
Видимо, удовлетворившись тем, что она высказала все, что хотела, Инаба сделала передышку. Опустила взгляд, подхватила щипцами пачку из-под печенья и кинула в свой мусорный мешок.
В отличие от Инабы, которая уже какое-то время исправно собирала мусор, у Тайти мешок оставался пуст.
– Возвращаясь к нашим баранам… Тебе ведь нравится Иори, да?
– Буаа?! – от неожиданности вырвалось у Тайти.
– В последнее время ты слишком остро на все реагируешь. Раньше ты был более замкнутым, – и Инаба рассмеялась. Она явно получила ту реакцию, которую ожидала, и теперь радовалась.
– Мне просто приходится реагировать! И потом, к каким именно баранам ты вернулась? Ты раньше ни на какую такую тему не говорила.
– Речь о том, чтобы ты не упустил Иори, а то ее заберет Фудзисима.
– Да о чем ты? Как будто у нас соревнование какое-то – не понимаю. …И, кстати, насчет того, что я не должен упустить Нагасэ, это само по себе странно.
– Ты ведь понимаешь? Из пяти членов КрИКа Иори самая хрупкая и беззащитная. Других настолько нестабильных я в жизни не видела.
В памяти Тайти всплыл его разговор с Нагасэ, когда она была в [теле Аоки]. За очень короткое время Нагасэ успела побывать совсем разной. Стоит ли это называть просто «множеством лиц» или же «нестабильностью»?
– И такие хрупкие девушки как раз в твоем вкусе, верно? Ты ведь просто не можешь без того, чтобы стать для кого-то стеной, самому получить все раны, но ее защитить. Иначе ты можешь просто сломаться. Это у тебя, самопожертвовательного олуха, главный талант.
– …Не решай все за других, Инаба. Я о таком даже не думал.
Инаба, конечно, умно все расписала, однако лучше всех понимал его, Тайти, конечно же, он сам. И он не припоминал, чтобы разрешал Инабе делать все, что подскажет ей воображение.
– Ну не знаю… – пробормотала Инаба и крутанула в руке мусорные щипцы. – В твоем случае многое просто не осознано. Поэтому все и плохо. И потом, должна тебе сказать… ты тоже нравишься Иори.
– Не, этого не может быть, – спокойным тоном ответил Тайти.
– Пф, скучная реакция. Второй раз, похоже, переплюнул первый.
Эта зараза повсюду устанавливает барьеры непонимания.
– Ты прямо столько знаешь? По-моему, Инаба, ты просто выдумываешь.
– Прошу прощения, но я всегда говорю только то, чему у меня есть доказательства. Иори очень нужно что-то, на что она могла бы опереться. Что-то, что доказало бы ей самой, что она существует, что бы ни случилось. По-моему, Тайти, для тебя с твоим отвратительным желанием служить другим это как раз то, что надо. Две кривые вещи друг другу отлично подходят, не так ли?
Это были жестокие слова.
– Ну, это ты здорово преувеличила…
– И потом, когда вы с Иори вместе, вы веселее всего.
Бесцеремонно выстрелив этими словами, она почему-то отвела глаза.
– Вот… как?
Когда Инаба сменила свою всегдашнюю саркастическую манеру речи на обычную, это сбило Тайти с толку.
– Ну, в конце концов, меня любое развитие событий устроит. Это ваши проблемы, можете делать что хотите. Меня это не касается.
Последние слова вечно сующая нос в чужие дела Инаба произнесла чуть смущенным голосом – возможно, осознав, насколько они для нее необычны, – и ускорила шаг.
Чтобы всегда открытая, циничная Инаба настолько глубоко лезла в души других людей – такое на памяти Тайти происходило впервые. Быть может, это было как-то связано с недавним обменом?
– Но, очевидно, Иори – самое слабое звено, – пробормотала Инаба с редким для себя выражением печали на лице. В сочетании с холодными манерами картина выходила очень странная.
– Слабое звено… в каком смысле?
– Эти «обмены личностями» кому угодно могут разрушить психику, но в первую очередь под угрозой именно Иори. Именно на нее обмены влияют хуже всего, – печально сказала Инаба.
– …Плохо влияют обмены, говоришь? Пожалуй, что да. Но «разрушить психику» – все-таки преувеличение, по-моему. Конечно, мы не знаем, когда случится что-то серьезное, но пока что возникают только небольшие проблемы, в целом до сих пор было все нормально, разве нет? Сами обмены пока что длятся не больше двух часов, в основном – меньше. Из-за таких мелочей беспокоиться – значит делать из мухи слона, потому что до сих пор же все нормально, – особо не задумываясь, небрежно ответил Тайти.
И, похоже, именно за эти слова на его голову обрушился гнев Инабы.
– Какой же ты идиот! – выкрикнула она едва ли не с ненавистью.
Остановившись и уткнувшись взглядом в землю, Инаба продолжила дрожащим голосом:
– Ты это все серьезно сказал сейчас?! Как вообще можно быть таким безмозглым оптимистом?! Сомневаться не приходится, среди нас всех тупица номер один – это ты, Тайти. Возможно, то, что ты – самопожертвовательный олух, парализовало твое чувство боли. Положение дел сейчас очень серьезное. Даже критическое. …Отчаянное. Произойти может что угодно, когда угодно и где угодно, кто-то может пораниться или вовсе развалиться – ничего удивительного, если так и будет. Ты хоть это понимаешь?! Ничего «нормального» нет в этих обменах, ничего!..
Инаба подняла голову – ее глаза, обычно узкие, были распахнуты на всю ширину – и впилась в Тайти убийственным взглядом.
Инаба приходит в ярость нередко. Но ярость яростью, а эмоциям поглотить себя она почти никогда не дает, держит все под контролем разума.
Однако нынешняя Инаба, несомненно, была во власти эмоций.
Да, она была в ярости. Впрочем, это и понятно. Она предупредила Тайти, что оценивает ситуацию как отчаянную, а он, несмотря на это, наговорил идиотски-оптимистичных вещей – тут кто угодно разозлится.
Тайти ведь и сам прежде решил, что обмены представляют угрозу, и сейчас у него был шанс об этом вспомнить, но он, видимо, желая убедить самого себя «а, все нормально», сказал те инфантильно-дурацкие слова.
– …Прости меня, Инаба, – само собой вырвалось у него.
На лице Инабы появилась неловкая, неясная улыбка.
– Аа… ничего, я тоже сейчас хватила через край… по-моему. Просто была не в своей тарелке... из-за всякого. Извини.
Инаба плотно сжала губы и с беспокойством, какого никогда прежде не показывала, заглянула Тайти в глаза. Длинные ресницы только сильнее подчеркивали печальное выражение глаз.
И, как будто ее страшило что-то, она неуверенно прошептала:
– Прости… хорошо?
Сейчас она была предельно далека от всегдашней Инабы – живое воплощение слабой девушки.
Смущенно глядя на эту невообразимую Инабу, Тайти кое-как промямлил:
– Прощать нечего, ты не то чтобы неправильное что-то сказала… Нормально все, не делай такое лицо.
После этих слов Инаба действительно расслабилась. Ее беззащитное выражение лица немало озадачило Тайти.
– Ладно, идем уже. Если будем вечно так стоять, то никогда не закончим.
И Тайти, немного смутившись, зашагал вперед, даже не глядя, что делает Инаба.
– …Точно ты тупица, – донеслось до него сзади бормотание Инабы. – Потому что… ты даже не заметил, что твой мешок ветром унесло.
– …А?
Тайти опустил взгляд на руки.
В его рабочих перчатках, которые, по идее, должны были сжимать мусорный мешок, этого самого мешка не было.
– …Инаба, а ты видела, когда именно его унесло?
По лицу Инабы расплылась широкая улыбка.
– Когда я спросила «Тебе ведь нравится Иори?» и ты был весь такой «Буаа?!» – вот тогда.
– Это же уже давно! И почему ты мне сразу не сказала?!
– Потому что так… интереснее.
И вновь перед ним была прежняя Инаба – садистски использующая других ради собственного удовольствия.