В пятницу без пятнадцати шесть Олег уже сидел под окнами её офиса и ждал, когда она выйдет. Полина появилась только через полчаса.

– Извини, что задержалась. Было много работы, – сказала она.

Он вышел из машины и галантно открыл перед ней дверцу, но Полина почему-то медлила.

– А я, пока тебя ждал, зверски проголодался. Пора ехать, а то опоздаем. Я столик заказал на шесть тридцать.

– А если я не поеду? – вдруг спросила Полина, прищурясь.

– Ну… я не настаиваю, – растерянно проговорил Олег.

– Ну и зря!

– Что зря? – не понял Лукин.

– Зря не настаиваешь.

– Ну хорошо, тогда я настаиваю! – сказал Олег.

– Ну хорошо, тогда я поеду!

Полина засмеялась и села в машину.

Ресторан назывался «В Метро» и находился он, конечно, под землёй. Они спустились на эскалаторе вниз, где стояли металлические автоматы советского времени для размена монет. Потом прошли через турникеты старого образца с отверстиями для пятачков, мимо будки дежурного, на которой красовалась табличка с надписью «Дежурный справок не даёт», и оказались на станции с колоннами и витражами, где стоял самый настоящий вагон метро. Они вошли в вагон и сели у окна за столик на мягкие кожаные диванчики. На стеклах окон были надписи «Места для пассажиров с детьми и инвалидов», над головой Полина увидела металлические поручни. В стену вагона был вмонтирован телевизор. На экране диктор Игорь Кириллов хорошо поставленным голосом читал новости то ли конца 70-х, то ли начала 80-х годов:

«Сельхозпроизводители Тюменской области завершают уборку зерновых. На сегодня в регионе обработано семьсот с половиной тысяч гектаров посевов. Аграрии собрали полтора миллиона тонн зерна, средняя урожайность с каждого гектара достигла двадцати двух центнеров. На сегодняшний день хлеборобы страны засыпали в закрома Родины шесть миллионов сто семьдесят пять тысяч тонн зерна».

Полина с интересом прислушивалась к речи диктора и думала: «Какие такие “закрома Родины”? Где они находятся? Кто их видел?» Она представила себе гигантский кузов размером со среднюю гидроэлектростанцию, в который подъезжающие с разных сторон самосвалы ссыпают зерно. Диктор продолжал:

«За девять месяцев текущего года рост валового сельскохозяйственного продукта по сравнению с тем же периодом прошлого года увеличился на четыре с половиной процента, из года в год в нашей стране растут объемы выращивания бахчевых культур, картофеля, овощей, фруктов, производства мяса, молока, яиц».

Полине представились огромные кучи овощей и фруктов, и арбузы и дыни, растущие прямо на глазах.

Из динамиков под потолком вагона негромко доносилось ностальгическое и до боли знакомое:

Здесь, под землёй, время остановилось. Полине казалось, что она вдруг снова перенеслась в то далёкое прошлое, где не было Интернета, компьютеров и мобильных телефонов, в то беспечное для неё время, казавшееся таким простым и предсказуемым, где она ещё не знала ни потерь, ни разочарований, и ещё жива была бабушка, и мама была молодая и красивая, и отец ещё жил с ними, и казалось, что так будет всегда.

На мгновение ей почудилось, что она снова школьница и что всей её последующей жизни как будто и не существовало, что она едет куда-то в метро и только что случайно столкнулась в вагоне с Олегом Лукиным.

Полина посмотрела в окно. За стеклом на стене большими буквами было написано «Проспект Маркса». «А вдруг этот поезд действительно может перенести нас в прошлое? – пронеслось у неё в голове. – А может быть, это в самом деле возможно: вот так просто войти в вагон метро и выйти из него на следующей станции году так в 1979?». Полина представила, что сейчас в вагон войдут люди, раздастся голос машиниста: «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Дзержинская», двери закроются, и поезд тронется. Они проедут одну остановку, выйдут на станции «Дзержинская», около магазина «Детский Мир», и пойдут гулять по Москве. Пройдут по площади Свердлова, и дальше – по проспекту Маркса, мимо Александровского сада, мимо Манежа, повернут направо на улицу Фрунзе и выйдут на проспект Калинина, где купят любимое Полинино фруктовое мороженое за семь копеек.

– Ну как тебе здесь? – спросил Олег.

Впечатление было настолько ошеломляющим, что на мгновение Полина просто потеряла дар речи.

– Я знал, что ты оценишь, – улыбнулся Лукин. – Поэтому и решил тебя сюда привести.

– Да, прикольно! – наконец ответила она, стряхнув с себя наваждение.

Подошла официантка в форме дежурной метро, принесла меню, оформленное как карта Московского Метрополитена. Названия блюд тоже были соответствующие: салат «Маяковский», уха «Щукинская», жареные колбаски с чесноком «Пролетарские», филе-миньон «По-Кутузовски».

– А что вы можете порекомендовать? – спросила Полина официантку.

– У нас очень вкусные пирожки «Пионерские» и баклажаны «Тушинские». На горячее могу порекомендовать куриные ножки «Беговые» и котлеты «Профсоюзные».

– У вас так много интересных блюд… Я даже не знаю, что выбрать. Я, пожалуй, возьму пирожки «Пионерские», – неуверенно сказала Полина.

«Женщинам нравится, когда за них мужчина всё решает, – вспомнил Олег Валеркины наставления. – Это освобождает их от необходимости выбора».

– Не бери пирожки! – перебил её Олег. – Я пробовал, они здесь суховаты.

– Да? Ну тогда, наверное, я закажу баклажаны «Тушинские», – сказала Полина, но Олег снова её остановил.

– Тебе не понравится. Баклажаны слишком острые.

– Ну тогда, может быть, шницель «Смоленский»? – робко предположила Полина.

– Не стоит. Он очень жёсткий.

– Ну… тогда я не знаю, – растерялась Полина. – А что ты посоветуешь?

«Ну точно! Валерка был прав! – с восторгом подумал Лукин. – Она хочет, чтобы я за неё выбрал!».

– Здесь неплохие салаты, отличный шашлык и очень вкусные супы! – со знанием дела сообщил Лукин. – Возьми винегрет!

– Но я не люблю винегрет! – возразила Полина.

– Тогда закажи борщ «Киевский».

– Не хочу. Борщ я и так дома всё время варю.

Полина устала выбирать и в конце концов по совету Олега заказала себе то, что любила с детства – грибной суп «Боровицкий» и блины с икрой «Бабушкинские». Олег заказал себе винегрет «Красносельский» и шашлык «По-Багратионовски».

– Что будете пить? – спросила официантка.

– Пиво! – ответил Лукин за них обоих.

– Нет, пиво я не хочу! – засопротивлялась Полина.

– Здесь отличное пиво! Они его тут сами варят, – рекламировал Олег.

Полина удивлённо посмотрела на него.

– Но я не пью пива, – возразила она.

– А ты попробуй! Тебе понравится! Особенно рекомендую тебе тёмное пиво, – с видом знатока сказал Олег, помня Валеркины слова: «Project confi dence! – Проецируй уверенность в себе!».

– Мне, пожалуйста, красное вино, – сказала она официантке.

– Лучше белое! – встрял Олег.

– Я буду красное, – повторила Полина.

– Какое? – спросила официантка.

– «Мерло», – ответил за Полину Олег.

– «Каберне», – сказала Полина.

Официантка ушла.

– Ты что, всегда такой навязчивый? – спросила Полина, нахмурившись.

– Ну… мне казалось, женщинам нравится, когда мужчина за них решает.

– Может быть, другим женщинам и нравится, но не мне. Не обобщай.

– Да, должен признаться, что с богинями мне раньше общаться не доводилось.

– Я не Богиня.

– Попробуй меня разубедить.

– Могу перечислить тебе все свои пороки, чтобы ты перестал меня идеализировать.

– Обещаю хранить тайну исповеди! – пообещал Олег.

– Я избалована. Трачу уйму денег на дорогую одежду, обувь и косметику. Муж называет меня «дорогая женщина».

– Это всего лишь означает, что ты следишь за собой. Продолжай в том же духе!

– Я часто вру. Без особых на то причин и безо всяких угрызений совести, а вот правду говорю редко.

– А кто в наше время говорит правду? Только не многие в этом признаются. Протест отклонён!

– Я неуравновешенна. Меня легко вывести из себя, и я время от времени впадаю в депрессию.

– Депрессия? А у кого её нет? Я считаю, что у каждого нормального человека время от времени должна возникать депрессия. Это естественная реакция организма на сложившиеся жизненные обстоятельства. Раньше это называлась «хандра», «уныние», об этом ещё Пушкин писал. Если у человека никогда не бывает депрессии, значит он просто идиот.

– Я – Неверующий Фома. Как там, в стихотворении Михалкова, я его недавно читала своему сыну: «Ни дома, ни в школе, нигде, никому не верил упрямый Фома ничему». Вот это как раз про меня. Никому и ничему не верю и ко всем отношусь с подозрением. Всегда о людях думаю самое худшее, пока они меня в этом не переубедят.

– И правильно! Значит ты смотришь на мир трезво, без иллюзий, – одобрил её Олег.

– В студенческие годы вела нетрезвый и аморальный образ жизни.

– Эх, жаль, что меня там не было!

– Ну как, надеюсь, я тебя разочаровала?

– Ничуть. Все твои недостатки – это обратная сторона твоих достоинств. Торжественно зачисляю тебя в разряд Богинь! – и Олег театрально поднял ладонь над её головой.

Подошла официантка, принесла вино и пиво.

– За что пьём? – спросила Полина, подняв бокал красного вина.

– За тебя, конечно! – ответил Олег.

– Нет. Лучше – за сбыв мечт! – сказала она.

– Согласен. И пусть сбудутся все твои мечты. Даже самые гадкие!

Они чокнулись и выпили. Официантка принесла суп и винегрет.

Полина попробовала грибной суп, он действительно оказался очень вкусным.

– Расскажи, над чем ты сейчас работаешь, – попросила Полина.

– Да что рассказывать? Перевожу один бездарный роман.

– А о чём он?

– Это современная интерпретация мифа о скульпторе Пигмалионе.

– Который влюбился в статую? – уточнила Полина.

– Ну да. Пигмалион высек из мрамора прекрасную статую и влюбился в своё творение. Он умолял богиню Афродиту вдохнуть в это холодное изваяние жизнь. Афродита оживила статую, и она стала женой скульптора.

– На основе этого сюжета Бернард Шоу написал пьесу «Пигмалион», – вспомнила Полина. – А потом по мотивам этой пьесы был ещё создан фильм «Моя прекрасная леди».

– Ну да, – продолжал Олег. – А роман, который я перевожу, называется «Современный Пигмалион». Там известный продюсер подобрал на улице патлатую вульгарную девицу, которая бренчала на гитаре, потому, что ему понравился её голос. Он научил её петь и прилично вести себя в обществе, вложил в неё кучу денег, и она стала знаменитой поп-звездой. Он влюбился в неё и предложил ей выйти за него замуж. Только конец в романе другой. Певица отвергла продюсера и ушла от него к молодому гитаристу.

– Интересная интерпретация. Кстати, у мифа о Пигмалионе мог бы быть более интересный конец. Например, такой. Статуя ожила, но она оказалась совсем не такой, какой Пигмалион её себе представлял, – задумчиво сказала Полина, теребя пальцами на шее ожерелье из зелёных камушков. – Мы часто ошибаемся в своих желаниях. Принимаем желаемое за действительное. Нам кажется, что то, чего мы так сильно хотим в настоящий момент, нам действительно необходимо. Но проходит время, и мы понимаем, что это совсем не то, что нам нужно, что это была иллюзия, самообман.

Полина внимательно посмотрела на Олега, как будто что-то вспоминая, но он не понял значение этого взгляда. Олег вдруг с удивлением обнаружил, что на стол посыпались мелкие зелёные камушки. Оказалось, что Полина, теребя свое ожерелье, случайно его порвала, и оно рассыпалось по столу.

– Ах! – в изумлении воскликнула Полина. – Ну ничего, я потом его починю.

Они вместе собрали маленькие камушки, и Полина аккуратно сложила их в свою сумочку. Один зелёный камушек закатился под тарелку Олега, и он, повинуясь какому-то внезапному импульсу, украдкой положил этот камушек в карман своего пиджака вместо того, чтобы отдать его Полине.

Когда ужин был съеден, официантка принесла им меню, чтобы они выбрали десерт. «Проецировать уверенность в себе – это главное!» – снова вспомнил Олег. Он набрал в лёгкие побольше воздуха и обратился к Полине:

– Может быть продолжим этот вечер у меня дома? У меня есть очень вкусный ликёр и Бельгийский шоколад на десерт.

– Ты хочешь меня соблазнить? – спросила Полина, лукаво улыбаясь. И было непонятно, что она имеет в виду под словом «соблазнить»: десерт или что-то другое.

– Что ты имеешь в виду? – растерялся Лукин.

– У тебя есть на меня какие-то далекоидущие планы? – хитро прищурилась она.

– Ну… Вообще-то плановая экономика закончилась в 1991 году, и с тех пор я вообще ничего не планирую, – сказал Олег, застигнутый врасплох её вопросом. – Я просто приглашаю тебя в гости на десерт.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему?

– У меня ревнивый муж.

– А при чём тут муж?

– Ему не понравится, если я поеду к тебе домой на десерт.

– А как он об этом узнает?

– А я ему сама расскажу.

– Зачем?

– Потому, что мы с ним друг от друга ничего не скрываем, – серьёзно сказала Полина.

– А сколько лет вы женаты?

– Почти десять.

– Ты что, ему никогда не изменяла?

– Никогда.

– Не ври!

– А я и не вру! Я правда ему никогда не изменяла, – сказала Полина. – И не собираюсь этого делать, – добавила она, глядя Олегу прямо в глаза.

– Придерживаешься строгих нравственных принципов? – прищурился Олег.

– Не в этом дело.

– А в чём?

– А зачем изменять человеку, которого любишь? Для чего?

– Ну… есть разные причины, по которым женщина может изменить мужу, – туманно произнёс Олег.

– Знаешь… Если бы я изменила мужу с другим мужчиной, то мне захотелось бы этого мужчину навсегда вычеркнуть из своей жизни и никогда больше не видеть.

– Почему?

– Чтобы уничтожить воспоминание о нём. Постараться стереть это пятно из своего прошлого…

– Хм… Какая ты цельная натура!

Подошла официантка.

– Мне, пожалуйста, кофе и клубнику со сливками, – сказала Полина.

– А вам? – обратилась официантка к Олегу.

– Да нет, спасибо. Я сегодня, пожалуй, обойдусь без десерта, – грустно вздохнув, ответил Олег. Официантка ушла. Несколько минут они сидели молча.

– Слушай, Лукин, ты что, влюбился в меня? – вдруг в лоб спросила Полина.

– Да и не думал даже!

– Втрескался по уши! Я же вижу! – не отставала Полина.

– Даже не надейся!

Полина смотрела на него так, словно пыталась прочесть на его лице то, чего он не хотел говорить вслух.

– Олег, обещай мне кое-что.

– Что?

– Постарайся в меня не влюбляться!

– Хорошо. Обещаю в тебя не влюбляться. И если вдруг начнёшь замечать обратное – срочно вызывай психоперевозку!

– Олег, ты на меня не сердишься? – спросила Полина, уплетая клубнику со сливками.

– За что?

– За пуговицы.

– Рву и мечу! – Олег сделал грозное лицо.

– Ну правда?

– Я всё-таки никак не могу понять, зачем же ты их отрезала!?

– Ну как тебе объяснить…? Из вредности! Ну хочешь, я тебе их обратно пришью?

– А они что, у тебя до сих пор сохранились? – удивился Олег.

– Представь себе, сохранились!

– Только пришивать их уже некуда. Ту дублёнку давно съела моль. Поэтому оставь их себе на память.

Они уже собирались уходить, когда Полина вдруг снова подозвала официантку и спросила:

– Скажите пожалуйста, а у вас есть зелёный сыр?

– Ну… у нас много разных сыров, – замялась официантка. – Если с зеленью, то вы наверное имеете в виду Рокфор или Горгонзолу?

– Нет, не то. Я имею в виду тёртый зелёный сыр. Он продавался когда-то давно, в советские времена.

– Нет, извините, такого у нас нет, – сказала официантка и отошла.

– Помнишь, Олег, в советские времена продавался такой зелёный сыр в пакетике, солёный, в виде порошка?

– Помню! Я им в детстве макароны посыпал, – улыбнулся Олег.

– А я намазывала чёрный хлеб маслом, переворачивала и макала его в этот зелёный сыр. Было безумно вкусно!

– Но его давно уже не продают.

– А я подумала, если у них тут «Самоцветы» играют, и Игорь Кириллов новости читает, то может и зелёный сыр есть.

– Увы! Это всего лишь мираж.

Олег расплатился, они встали из-за стола и направились к выходу. Олег с удовольствием нащупал в кармане пиджака маленький камешек из Полининого ожерелья.

Уходя из ресторана, Полина оглянулась и, словно прощаясь со своим прошлым, ещё раз посмотрела на этот вагон, на автоматы размена монет, на турникеты с отверстиями для пятачков, грустно улыбнулась и встала на эскалатор, который уносил её обратно, в двадцать первый век.