Пружинистой, подпрыгивающей походкой Богиня шла по коридору рекламного агентства «Паруса». Уже третий год Полина работала в этом агентстве менеджером по промоакциям. Агентство существовало уже десять лет и постоянно расширялось, обрастая новыми клиентами и нанимая всё новых сотрудников. Когда Полина пришла работать в «Паруса», в агентстве было всего тридцать пять человек. Сейчас, спустя три года, число сотрудников перевалило за шестьдесят. Полине нравилось знать всех, с кем она работала, и быть всеми узнаваемой. Она неуютно чувствовала себя, если с кем-то из новых сотрудников не была знакома. В холле агентства висел лозунг: «Рекламное агентство «Паруса» – это попутный ветер вашего бизнеса!», который сотрудники между собой переиначили на свой лад: «Рекламное агентство «Паруса» – это тихая гавань вашего бизнеса!».

У Полины было два начальника. Один – генеральный, другой – непосредственный. Генеральный директор агентства «Паруса» Николай Петрович Войценовский и непосредственный начальник Полины, директор по маркетингу, Пётр Николаевич Полуэктов, являли собой «единство и борьбу противоположностей» во плоти, так сказать, «два в одном». Стиль руководства двух начальников разительно отличался один от другого: Войценовский был конституционным демократом, Полуэктов же олицетворял собой тоталитарный режим. Как в таких условиях агентству удавалось расти и развиваться – для Полины оставалось загадкой. Оба шефа были приблизительно одного возраста, и тому и другому было около пятидесяти, но Войценовский выглядел максимум на сорок, а Полуэктову можно было дать и все шестьдесят.

Николай Петрович Войценовский был вечно молод, как вечнозелёная ель. Высокий, стремительный, подтянутый он обычно быстро шёл по коридору, встряхивая своей густой пшеничной шевелюрой, на ходу здороваясь, улыбаясь, обмениваясь рукопожатиями, оставляя за собой легкий аромат одеколона «Dolce & Gabbana». Полина однажды видела в офисе его жену и дочь: обе они были такие же высокие, стройные, светловолосые, как Николай Петрович, как будто все трое были сделаны из одного и того же теста. Николай Петрович свободно говорил на трёх языках, отлично играл в теннис и увлекался автогонками и верховой ездой. Войценовский постоянно передвигался в пространстве и большую часть времени находился в свободном полёте: он путешествовал по миру, посещал всевозможные международные конференции, презентации, торговые выставки, проводил переговоры с зарубежными партнёрами. Полине казалось, что Николай Петрович наглядно иллюстрирует собой физический эффект теории относительности Эйнштейна, заключающийся в том, что с точки зрения наблюдателя, все физические процессы в движущейся относительно него системе отсчёта проходят медленнее. В то время как на земле пролетал месяц, для Войценовского, находящегося в авиаперелетах большую часть своего времени, проходила только неделя. Время, а соответственно и старение организма, в полёте замедлялось. Войценовский не старел. Иногда, как правило, после очередной поездки, Полина с изумлением замечала, что генеральный директор неожиданно помолодел. Из командировок Войценовский или Венценосный, как ласково называли его между собой сотрудники, всегда прилетал свежий, весёлый, полный энергии. Любил, остановившись в коридоре с кем-то из сотрудников, рассказать новый анекдот или поделиться своими впечатлениями от посещения буддийского храма, горнолыжного курорта в Альпах или поездки на остров Пасхи.

Непосредственный начальник Полины, Пётр Николаевич Полуэктов, был ниже ростом и значительно тяжелее своего ровесника. Полуэктов был генератором идей, мозгом компании. Идеи зрели в его голове подолгу, как яблоки на яблоне и, созрев наконец окончательно, спелые и наливные, неожиданно падали к ногам. Он мог вынашивать очередной проект месяцами, по кубикам выстраивая в своей голове всевозможные комбинации, продумывая различные ходы и выходы пока, наконец, не просыпался ночью от внезапно пришедшего к нему во сне решения. В такие минуты он, пытаясь не разбудить спящую жену, вскакивал с кровати и, шаркая тапочками, спешил записать свои мысли на бумаге или садился за компьютер и начинал быстро производить какие-то расчёты, пытаясь понять, насколько выгодно будет вложение денег в задуманный им проект. Полуэктов страдал избыточным весом, у него нередко шалило сердце. Он плохо переносил жару: у него поднималось давление, при ходьбе появлялась отдышка, кровь приливала к лицу. В пространстве Пётр Николаевич передвигался мало, обычно целый день сидел насупленный в своём кабинете: планировал бюджет, писал бизнес-планы и отчёты. Характер у него был упрямый, несговорчивый. Переубедить его в чём-то было невозможно. Полина подозревала, что по гороскопу он – Бык. За его упрямство сотрудники между собой называли его Полубесов.

Пётр Николаевич ценил Полину за её деловую энергию и творческие способности, и Полина это знала. Время от времени, когда у Полины появлялись интересные идеи по поводу новой рекламной кампании, она приходила к Полуэктову изложить свои предложения. Начальник обычно какое-то время слушал молча, шумно вдыхая и выдыхая воздух. При этом лицо его выражало напряженную работу мысли, в голове подсчитывались цифры: расходы, доходы, прибыль. И, вдруг округлив глаза и приложив мокрый платок к потной лысине, он, как будто бы неожиданно прозрев, восклицал: «Да на хрен нам всё это надо?» Полина огорченно вздыхала, а Полуэктов пытался ее урезонить: «Ну ты пойми, умница, мы эти деньги не отобьем всё равно!». Полина, расстроенная, уходила ни с чем. Полуэктов был прав, у Полины в школе было плохо с математикой.

Сегодня Полина снова наблюдала в офисе картину «Явление Христа народу»: Войценовский приехал из командировки. Как всегда, свежий, загорелый, помолодевший, он шел по коридору, сопровождаемый приветствиями и восклицаниями сотрудников. Полина озадаченно смотрела на него и в голове её опять всплыл вопрос, который она не раз себе задавала: «Интересно, а чем же конкретно он в компании занимается?» У Полины создавалось впечатление, что в рабочие обязанности генерального директора входит одаривание окружающих ослепительными улыбками, пожимание рук и похлопывания по плечу, – в общем, всё, в чём заключалась его работа – это осчастливить окружающих своим присутствием. Говоря о нём, хотелось перейти на более возвышенный стиль речи. Вместо «распорядился» так и тянуло сказать «милостиво повелевать соизволил», вместо «запретил» – «наложил высочайшее вето», а простое «спасибо» заменить на «покорнейше благодарю». Полина иногда представляла, как замечательно он смотрелся бы на экране телевизора: высокий, улыбающийся, машущий своим согражданам с трапа самолёта или с трибуны мавзолея.

Рабочее место Полины находилось в комнате, которую в офисе называли «аквариум» из-за стеклянной стены, отгораживающей эту комнату от коридора. В этой комнате вместе с Полиной сидели ещё трое: менеджер по наружной рекламе Вася Остроухов, менеджер по связям с общественностью Светлана Семивёрстова и дизайнер Эдуард Айвазов.

– Доброе утро, – сказала всем Полина, войдя в «аквариум».

– Кому как, – буркнул Эдик и снова с головой ушёл в программу «Фотошоп», висевшую перед ним на экране компьютера. Небритое лицо его отражало горькое осознание несовершенства окружающего мира.

– Чего это он сегодня такой мрачный? – тихонько спросила Полина Васю.

– Офотожопился, – шепотом пояснил Василий.

– А-а-а… – понимающе кивнула Полина.

Казалось, что с помощью программы «Фотошоп» Айвазов осуществляет бегство из реального мира в электронный. Мир компьютерного дизайна, где парил и свободно перемещался Эдик, был гибким, эластичным и всепрощающим. Любое совершенное в нем действие можно было отменить и начать всё с начала. В этом мире можно было сделать двадцать шагов, прокрутить их назад и вернуться в прошлое. Можно было экспериментировать с цветом и формой, менять фон, размер, палитру, сочетать несочетаемое. Можно было создавать то, чего не бывает в жизни. Единственное, чего нельзя было сделать в этом мире, это вернуть то, что навсегда было стёрто из памяти компьютера.

Айвазов был профессиональным художником и занимался в агентстве оформлением плакатов, рекламных щитов и всевозможной полиграфической продукции. Он обладал внешностью голливудского киноактера и характером ослика Иа-иа из сказки «Винни-Пух». Эдик был высоким худым красавцем с греческим профилем и орлиным взором. Его чёрные волнистые волосы были зачёсаны назад, несколько прядей живописно спадали ему на лоб. В его тёмных глазах читались скептицизм и меланхолия, лёгкая небритость на щеках придавала его образу мрачную загадочность. Эдик был хронически недоволен собой, окружающими и всем миром. Его мрачная ирония и ядовитый сарказм были известны всему агентству. Полина никак не могла понять, каким образом такая демоническая внешность, вызывающая обильное слюноотделение у всей женской половины агентства, может сочетаться с вялым и унылым характером Эдика. Айвазов был одним из немногих курящих сотрудников в агентстве. Эдик курил так, как будто целью его жизни было к сорока годам полностью вывести из строя свой организм и повесить себе на шею табличку: «Не подлежит эксплуатации».

Айвазов, которого сотрудники между собой окрестили Айвазовским, считал себя великим непризнанным художником, и всё, что он делал в рекламном агентстве, казалось ему мелким и несущественным по сравнению с его великим призванием. Эдик исповедовал в живописи направление, которое сам он определил как «про-мы-ти-визм». Направление это заключалось в том, что образы, создаваемые Эдиком на картинах, были нечёткими, размытыми, как за мокрым стеклом. Чтобы достичь этого эффекта «промытости», Эдик сначала покрывал холст краской, а потом слегка растирал полотно специальной губкой, чтобы сделать контуры нечеткими и придать изображению размытость. Рассказывая Полине о теории своего «промытивизма», Эдик долго объяснял ей про «художественные мыслеобразы» и «трансформизм сознания», но заметив замешательство на лице Полины, решил упростить объяснение.

– Понимаешь, – сказал Эдик. – Все люди видят окружающий мир по-разному. Твоё восприятие действительности может сильно отличаться от моего. Техника промытивизма даёт возможность зрителям по-разному интерпретировать образы на картине. За мокрым стеклом мир теряет контуры, становится расплывчатым, образы трансформируются. Например, облака, отражённые в реке, на моей картине тебе могут показаться рыбами в воде, а кто-то другой подумает, что это снег. Кроме того, мокрое стекло скрывает несущественные детали и делает основные образы более выпуклыми, оно как бы выделяет главное.

Полина не совсем поняла, почему нельзя нарисовать так, чтобы было всем понятно, где облака, где рыбы, а где снег, но больше не стала приставать с расспросами к великому «промытивисту».

– Полина, ты где была? Полубесов тебя с утра ищет, – сообщил ей потихоньку Вася, рассматривая своё отражение в маленьком зеркальце и проводя рукой по волосам.

– Каюсь, проспала. Сейчас зайду к нему, – ответила она, включая свой компьютер, и, внимательно посмотрев на Васю, добавила, улыбаясь: – Вась, да хватит тебе прихорашиваться! Ты и так хорош, как девушка!

Василий Остроухов, менеджер по наружной рекламе, пришел работать в компанию два года назад. Выглядел Вася всегда безупречно: худой, среднего роста, карие миндалевидные глаза за стеклами очков в модной изящной оправе, тонкие правильные черты лица, стильный «ёжик» на голове, свежевыглаженная рубашка.

Может быть потому, что Вася был младше Полины, а может быть потому, что она знала, что в Москве он живет один, без родителей, Полина часто испытывала необъяснимое желание Васю накормить. Больше всего это напоминало какие-то материнские чувства. Полина часто приносила в офис пирожки с грибами и с капустой, которые покупала в кафе на углу, и угощала ими Васю. Вася это ценил. Между ними давно установились доверительные, скорее даже заговорщические отношения.

Вася был нетрадиционной сексуальной ориентации. Многие в офисе об этом догадывались, но наверняка знала одна Полина. Она помнила разговор, который состоялся между ней и Васей около года назад:

– Я влюбился, – однажды сказал ей Вася.

– В кого?

– В Алика Гордеева.

– В кого? – не поверила Полина своим ушам.

– Ну Алик, высокий такой блондин из отдела по работе с клиентами.

– А-а-а… – понимающе кивнула Полина. – А он об этом знает?

– Нет пока. А что?

– А может ему больше девушки нравятся?

– Не-е-е-т, – улыбнулся Вася. – У меня гейдар четко улавливает сигналы. Алик – точно наш!

– А что такое «гейдар»? – осторожно поинтересовалась Полина.

– Ну это что-то типа радара в организме, который ловит сигналы. Только настроен он на определение сексуальной ориентации человека, – объяснил Вася. – Меня он еще никогда не подводил.

– Да, жаль, что у меня такого гейдара нет, – грустно сказала Полина и неожиданно вспомнила один эпизод из своей жизни, который произошел с ней очень давно, когда она ещё была студенткой.

В университете ей жутко нравился один парень. Полина много раз видела его в троллейбусе, по пути домой из университета. Они долго переглядывались. Полине нужно было выходить на углу, а он обычно ехал дальше. Потом она встретила его в университете. Оказалось, что зовут его Алексей и что учится он на том же факультете, что и она, но на другом отделении. Они познакомились, стали видеться почти каждый день, болтали между лекциями, ходили в кино. Полина долго не могла понять, почему их отношения буксуют на одном месте, ей даже в голову не пришло, что ему нравятся мальчики, а не девочки. Узнала она об этом намного позже. Алексей свою ориентацию тщательно скрывал. Для Полины было большой неожиданностью то, что Василий своей нетрадиционной ориентации не только не скрывал, но и открыто ей об этом сообщил. «Вероятно, – думала она, – Вася считает, что я заслуживаю его доверия». Полине было это приятно.

– Слышала новость? Орденоносица-то наша новое звание получила! – продолжал разговор Вася.

– Кто? – не поняла Полина.

– Семивёрстова, – шепотом уточнил Вася.

Полина с удивлением покосилась на то место, где обычно сидела «орденоносица» Светлана Семивёрстова. Вся стена над ее столом была увешана всевозможными почетными грамотами и сертификатами. Именно за это Вася прозвал ее «орденоносица».

– Неудивительно. Её бы энергию да в мирных целях! – съязвила Полина.

Сверхъестественная продуктивность менеджера по связям с общественностью Светланы Семивёрстовой внушала Полине благоговейный ужас и вызывала у неё комплекс неполноценности. Орденоносица отличалось редкой трудоспособностью, не заметить которую мог только слепо-глухо-немой. Светлана стучала по клавиатуре компьютера, почти не затихая. Она посылала по двадцать электронных сообщений в минуту, одновременно успевая сделать несколько деловых звонков, отправить два-три факса и распечатать парочку таблиц. Время от времени она обращалась к Полине с каким-то вопросом, и тогда между ними возникал диалог, звучащий приблизительно так:

– Полина, ты уже закончила отчет за прошлый квартал (расписание промоакций, отчет о предыдущей рекламной кампании, план на следующее полугодие, график рекламных роликов – ненужное зачеркнуть)?

– Вообще-то я его только что начала… – мямлила Полина.

Услышав подобный ответ, орденоносица молча оторопело смотрела на Полину, как на врага народа. От этого пронзительно-укоризненного взгляда Полине хотелось провалиться сквозь землю и в голове возникал навязчивый вопрос: «Если я не могу работать с такой же производительностью труда, как у неё, значит со мной что-то не так?».

– Ну почему она может работать с такой скоростью, а я нет? – спросила она как-то у Васи.

– Как почему? – удивился Вася. – Так она же допинг всё время принимает!

– Какой допинг? – не поняла Полина.

– Да она кофе всё время пьёт. Ты разве не замечала? Чашек шесть в день выпивает! Она же постоянно находится в состоянии возбуждения!

– А… теперь понятно, откуда у неё такой прилив энергии! – обрадовалась Полина, испытывая облегчение от того, что наконец нашла простое и логичное объяснение непомерному трудолюбию Семивёрстовой.

Кивнув Васе, Полина пошла к Полуэктову узнать, зачем он её искал.

– Как у нас дела, Пётр Николаевич? – спросила она, зайдя к нему в кабинет.

– Плохо, – устало сказал Полуэктов, вытирая платком лоб.

– Почему?

– Тебя давно не видели.

Она улыбнулась и села около его стола.

– Полина, – сказал Полуэктов, – У меня есть для тебя новый проект.

Полина кивнула. Она уже знала, что речь пойдёт о новом тонизирующем напитке «Гринайс», производимом крупной американской компанией, который рекламное агентство должно было раскрутить.

– Это новый продукт на российском рынке, – объяснял Полуэктов. – Наша задача – наладить психологический контакт с потребителем и сформировать у него положительное отношение к новому напитку. Вот образец.

Полуэктов поставил на стол изящную стеклянную бутылку среднего размера, наполненную прозрачной светло-зелёной жидкостью. На этикетке были нарисованы фрукты: яблоко, виноград, груша. Полина взяла в руки бутылку и прочла на этикетке: «Состав:

сок белого винограда, сок зелёного яблока, грушевый сок, лимонный сок…» Далее следовал целый список других натуральных ингредиентов.

– Хочешь попробовать? – спросил он Полину.

– Хочу! – заинтересовалась она.

Пётр Николаевич достал из ящика письменного стола два низких бокала из толстого стекла, открыл бутылку и налил себе и Полине пенящийся зеленоватый газированный напиток.

– За успех нашего предприятия! – сказал Полуэктов.

Они подняли стаканы и чокнулись, хотя напиток был безалкогольным.

Полина сделала несколько глотков. Напиток был приятно-свежим и кисловато-сладким на вкус. Ей понравилось, она отпила ещё.

Неожиданно в дверь постучали и в комнату заглянула голова Остроухова. Увидев Полину и Полуэктова со стаканами в руках и стоявшую на столе бутылку, которая по форме напоминала пивную, Вася удивлённо заморгал глазами и пролепетал:

– Эээ… Ничего срочного. Я потом зайду.

Очевидно он решил, что Полина и Пётр Николаевич опохмелялись с утра.

– Так вот, – продолжал Полуэктов, полностью игнорируя Васино вторжение. – Поручаю тебе разработать комплекс промоакций, направленных на побуждение потенциального покупателя к совершению первой покупки. Через два месяца выходит новый фильм «Любовь в мегаполисе», в котором мы сделали мощный product placement этого напитка. Там главная героиня фильма всё время заказывает в баре алкогольный коктейль «Гринайс Джин», потому что Гринайс также используют в качестве тоника. Так вот, очень важно, чтобы проведение промоакций совпало по времени с выходом фильма на экран.

– Задачу поняла, – сказала Полина. – У меня уже есть кое-какие идеи по этому поводу.

– Ты сегодня набросай приблизительную схему, мы с тобой её попозже обсудим.

Полуэктов внимательно посмотрел на неё, как будто спрашивая: «Справишься?». Полина улыбнулась ему, что означало: «Не сомневайтесь!».

Она уже поднялась, чтобы идти, но увидела на столе у Полуэктова журнал по маркетингу.

– Пётр Николаевич, а можно я у вас этот журнал утащу почитать?

– Для тебя – всё что угодно! – лукаво ответствовал Полуэктов.

Полина знала, что это была лесть, но ей всё равно было приятно.

– Спасибо! Пойду думать, – сказала Полина и скрылась за дверью.

Полина вышла в коридор и столкнулась с Остроуховым.

– Я ещё даже позавтракать не успел, а вы с Полуэктовым уже выпиваете, – удивлённо заметил Василий.

– А что? «С утра выпил – весь день свободен!» – подмигнула ему Полина.

– Да, Полина… Далеко пойдёшь, если милиция не остановит! – съязвил на ходу Вася.