Сначала были голоса. Два голоса кричали попеременно.
— Фредерик!
— Микаэль!
— Никлас!
— Мортен!
Еще не раскрыв глаз, Филипп знал, где он. Во дворе своей школы. Большая перемена, ученики играли в догонялки, прыгали через веревочку и подтрунивали друг над другом.
Филипп стоял спиной к большой стене вместе с несколькими одноклассниками, мальчиками и девочками. Поодаль стояли Якоб и Николас и выкликали имена тех, кого хотели взять в свои команды. Они лучше всех в классе играли в футбол и поэтому чаще всего были капитанами. Их выбор всегда был справедлив, говорили они.
— Луиза! Нет, Петер!
Петер крикнул yes! и побежал к своей команде. Потом выкликали других, и ряды у стены редели. Филипп все еще не был выбран.
«И вот здесь я должен пройти испытание?» — подумал он и прислонился к холодной стене. Разве Люцифер не обещал ему множество друзей? Разве не обещал, что его выберут не в самом конце?
Сейчас же все было в точности так, как и всегда Филипп принялся оглядываться по сторонам, чтобы увидеть через щель занавеса кабинет Люцифера, но его нигде не было.
После мальчиков выкликнули девочек, и, наконец, остался он один. Как пленный, приговоренный к расстрелу. Но происходящее было больнее, чем пуля. Перед словами голову не склоняют.
— Выбирайте, ваша очередь. Берите Филиппа!
— Сами берите!
— Ну ладно, но в этом случае наш первый удар!
Мяч бросили Филиппу. Удивившись, он схватил его и, наклонив голову, пошел к своей команде.
Якоб выхватил мяч из его рук.
— Прекрасно, Филипп. Ты дотронулся до мяча. А теперь до самого конца игры ты должен быть как можно дальше от него. Понятно?
Филипп не ответил.
Игроки разошлись по площадке, игра началась. Все бегали взад-вперед, кричали: «Дай мяч!»
А Филипп стоял на краю, и рядом никого не было. Никому из команды противника не приходило в голову контролировать его передвижения, потому что раньше он никогда не играл.
«Вот уж спасибо, Люцифер, — подумал он. — Фантастика. Если это самое большое, на что ты способен, то ты точно болен».
И вдруг что-то произошло. Чья-то нога остановила полет мяча, и тот подкатился прямо к ногам Филиппа. Он остановил его правой ногой и с испугом уставился на него.
«Что делать?»
— Отдай, Филипп! Скорее! — наперебой закричали игроки его команды и замахали руками. — Отдай же!
Два игрока из команды противника — Матиас и Алекс — быстро побежали к нему. И при этом развлекались, как кот, который сумел загнать в угол мышку.
— Делай, что тебе говорят, Филипп, — крикнул Матиас. — Отдай мяч. Отдай нам.
Алекс закивал:
— И тогда устоишь на ногах.
— Возьмите, если сможете, — сказал кто-то, и только потом до Филиппа дошло, что это сказал он сам.
— Ах, ты так! — ответил Алекс и пошел на него в атаку.
С проворством, которое появилось неизвестно откуда, Филипп бросился вперед и обошел Алекса. Потом пришел черед Матиаса. Мяч проскочил у него между ног, и Филипп подхватил его с другой стороны. Филипп помчался к воротам.
— Молодец, Филипп! — крикнул кто-то, все остальные молча наблюдали за Филиппом, который вел мяч к воротам.
«Что это со мной?» — подумал он и погнал мяч по полю.
Лишь бы только не запнуться, что иногда с ним бывало, когда он играл в чехарду.
Но на этот раз не запнется. Он это чувствовал.
Он быстро приближался к воротам. Вратарем был Маркус, который издал крик и пошел навстречу Филиппу.
Но для Филиппа Маркус был вовсе не препятствием. Два финта ногами, один корпусом, и толстяк Маркус остался сидеть на земле с непонимающим видом. Незаметным движением ноги Филипп направил мяч в ворота.
Тишину взорвал крик восторга, а когда Филипп побежал на свою половину поля, многие по дороге стали хлопать его по плечу и кричать, что это было сделано чертовски замечательно.
Сердце Филиппа билось спокойно, ему было хорошо, теперь он понял, что задумал Люцифер. Эта школьная перемена была самой лучшей за всю его жизнь.
— Если Филипп забьет гол, то его нужно засчитать за три гола! Мы же так договорились! — закричал кто-то, но другая команда стала громко протестовать.
— Да пошли вы! Мы же не знали, что он тренировался в летние каникулы. Играем дальше!
Мяч в игре, игроки пришли в движение. Филипп пошел на мяч.
Странное дело. Казалось, он знал, куда попадет еще до того, как по нему ударил. Он перехватил передачу и великолепно выполненным ударом послал мяч в левый угол ворот. Маркуса пришлось менять.
Но они могли менять вратаря сколько угодно раз. Сегодня никто не мог играть против Филиппа. Он обводил, делал финты, жонглировал мячом, 2–0 превратилось в 3–0, потом в 4–0, 5–0, 6-0.
Внутренне Филипп умирал от смеха, он не мог перестать смеяться, просто не было никакой физической возможности остановиться…
— Ну играйте же, маменькины сыночки! — крикнул он, когда пяткой послал мяч в сетку ворот в седьмой раз. — Можно подумать, я играю с командой грудничков!
Восторг изливался из него, как вода, разрушавшая плотину. Остановить ее было невозможно, слишком долго она была взаперти, и теперь его радость была безгранична.
— Я могу играть, держа руки сзади, — предложил Филипп.
Сказано — сделано. Быстрым движением он овладел мячом.
— Нет, не так. Давайте попробуем, я буду бежать задом наперед.
Филипп повернулся и стал вести мяч к воротам, двигаясь спиной вперед.
— А что, если я буду использовать только колени и голову? Это будет справедливо?
Филипп подбросил мяч к коленкам и спиной вперед, жонглируя мячом, с руками за спиной стал продвигаться к воротам на глазах изумленных зрителей.
Краем глаза он вдруг увидел какую-то фигуру, стоявшую в тени крыши. Он не рассмотрел, кто это, но уловил взгляд, направленный прямо на него. Взгляд, в котором явно ощущался восторг.
Сердце у него забилось, кровь закипела. Кто бы это мог быть?
«Сатина», — подумал он и ударом головой послал мяч в сетку ворот.
В этот момент по школьному двору пронесся порыв холодного ветра. Филипп еще раз посмотрел под крышу. Там никого не было. Фигура, если она и была там раньше, исчезла.
— Трусы! — крикнул кто-то, другие закричали, что надо набирать новые команды. Многие захотели быть в одной команде с Филиппом.
— Растяпы! — засмеялся Филипп и поднял мяч. На этот раз Якоб не стал отнимать его, а встал подальше от Филиппа.
Вызвались два новых капитана, остальные одноклассники замерли у стены.
— Я беру к себе Филиппа! — прозвучало на весь школьный двор, и Филипп заулыбался. Улыбка начиналась где-то в районе живота. Никаких сомнений, это был самый лучший день изо всех, которые у него были в жизни.
В этот момент в середине воздуха появилась трещина, словно стал раздвигаться занавес. В школьном дворе все как один остановились и превратились в статуи. Большинство смотрело на Филиппа, но их восторженные взгляды напоминали погасшие лампы.
Трещина стала шире, в ней появилось бледное лицо Люцифера.
— Что ты на это скажешь, Филипп? — спросил он с улыбкой. — Какие у тебя чувства?