Он нашел Сатину у пруда, она сидела под деревом с книжкой на коленях. Что он ее найдет здесь, ему сказала ее мама Демеона открыла ему дверь, когда Филипп позвонил в их дом. Он поежился от ее колючего взгляда и почувствовал, что краснеет. Откашлялся и спросил, дома ли Сатина, Демеона испуганно шикнула на него, но было уже поздно.

В комнате раздался грохот, как будто оттуда готовы были вырваться гром и молния, только на двух ногах.

— Это тот негодяй, из-за которого расстроилась моя дочь? — раздался голос Чернорога, и кровь в жилах Филиппа заледенела. Он тут же представил себе, как папа Сатины появляется в двери, хватает его за рога и разрывает пополам, как какой-нибудь лист бумаги, громко повторяя, что здесь, конечно, Преисподняя, но обращаться так со своей дочерью он не позволит!

— Она у пруда, Филипп, — прошептала ему Демеона, бросив взгляд за плечо. — Поторопись!

Филиппа словно ножом резануло, когда он увидел Сатину. В голове мелькнула мысль отказаться от всего и улететь. Но от такой мысли ему стало стыдно.

И, кстати говоря, летал он теперь с трудом. Крылья болели все сильнее. Сначала боль была почти незаметной, но постепенно она захватила все, вплоть до кончиков перьев. Сам полет тоже стал представлять трудности. Когда Филипп взмахивал крыльями, его движение было не плавным и естественным, а судорожным и напряженным. Словно он забыл, как это делают.

Но сейчас это было неважно; он нашел того, кого искал.

Филипп изменил курс и повернул к земле. Скорость была слишком высокой, и он приземлился неуклюже, как пьяный альбатрос. Покатился по земле и наткнулся на дерево, у которого сидела Сатина. Девушка испуганно вскрикнула.

— Филипп? — Сатина уставилась на него. Она была еще прекраснее, чем прежде. Может, потому, что теперь Азиэль не держал ее за руку.

— Здравствуй, Сатина, — выдохнул Филипп. Он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но не сказал. Все слова исчезли.

— Прощай, Филипп, — сказала Сатина, захлопнула книгу, отвернулась от него и направилась к дому. Шаги ее были быстрыми и твердыми.

— Сатина, подожди! — крикнул он ей вслед. — Это для тебя!

Филипп вытащил из-за спины букет серых, как туман, цветов, которые испускали приятный дымок. Это были Розы Привидений, любимые цветы Сатины. Он нарвал их по дороге сюда.

Сатина обернулась и взглянула на цветы, которые он ей протягивал.

— Если… — Филипп осторожно откашлялся и потер одну ногу о другую. — Если, конечно, ты их возьмешь…

— Мне? Вот эти — мне?

Он кивнул.

— Воображаешь, что очень умный? — произнесла она с отвращением и снова отвернулась.

Филипп, взглянув на цветы, заметил, что большинство из них сломалось во время его жесткого приземления.

Он отбросил испорченный букет и бросился за девушкой.

— Подожди! Сатина, тебе придется выслушать меня!

— Выслушать тебя? — передразнила она. — А надо ли? Я уже наслушалась тебя более чем достаточно!

— Сатина ты не понимаешь…

— Филипп, я тебя прекрасно понимаю! Не надо ничего объяснять маленькой глупой Сатине. До нее наконец дошло. Иди к себе в Замок и учи уроки. Они так чертовски важны для тебя!

— Уже нет, — сказал он. — Мое обучение закончилось. Этой ночью.

Она резко остановилась и взглянула на него.

— Этой ночью… Это означает, что…

Филипп кивнул:

— Коронация состоится в полночь.

— А… А Люцифер?

Он пожал плечами:

— В любой момент…

Состояние шока у Сатины длилось не более секунды. Потом в ее глазах появилась такая ненависть, что на Филиппа обрушилась волна холода.

— Значит, Ученик Дьявола добился того, чего хотел, — произнесла она голосом, насквозь пропитанным ядом. — Поздравляю!

— Сатина, ты должна выслушать меня…

Он хотел взять ее за руку, но она ускользнула.

— Я уже выслушала больше, чем это того стоило, — зло сказала она, расправила крылья и так сильно взмахнула ими, что порыв ветра чуть не опрокинул его.

— Они меня обманули! — крикнул Филипп ей вслед, но она была уже далеко. — Они лгали мне о тебе и Азиэле!

Сатина скрылась за деревьями и крышами.

Филипп почти плакал.

— И я им поверил. Я им поверил, я, такой глупый и наивный, просто до тошноты. Извини меня, Сатина!

У него снова появилось жжение в рогах. Не боль, а странное ощущение, какое бывает, когда отсидишь ногу.

— Кто тебя обманул? — раздался голос. — И во что ты поверил, когда они тебя обманули?

Филипп мгновенно обернулся. Позади него стояла Сатина со сложенными на груди руками.

Взгляд ее был недоверчив. Но он перестал быть враждебным.

— Люцифер и Люцифакс, — ответил он. — Грумске тоже принимал в этом участие, но я думаю, он не понимал, что делает.

— Рассказывай, — заявила она. И он все рассказал.

Филипп начал с той ночи, когда увидел Сатину и Азиэля, выходивших из кинотеатра, и передал их разговор. А закончил тем, как подстрелил их из рогатки, и оказалось, что это были совсем не Сатина и Азиэль, а Люцифакс и замковый слуга Грумске.

— Так вот почему ты сказал, что я была в кинотеатре в ту ночь, — выдохнула Сатина, когда он завершил свое повествование. Взгляд ее во время его рассказа становился все добрее и добрее. — А я понять не могла, что за чушь ты несешь. В ту ночь я вообще ничего не поняла. Мне показалось, что ты изменился.

— Так оно и было, — вздохнул Филипп, а мысленно продолжил: «Я был тогда Люцифером II». — Извини, Сатина.

— Ты не виноват.

Он задумался. Потом покачал головой:

— Я виноват. Потому что сам решил им поверить.

— Но ведь они тебя обманули! Ты же видел, как Азиэль и я выходили из кинотеатра!

— Да, — сказал Филипп. — Но думаю, что в тот момент я уже решил, что буду им верить. Когда я вас увидел, для меня это стало лишь подтверждением того, в чем я был уверен: что ты и Азиэль еще… Ну, сама знаешь.

Она кивнула.

— Я думаю… — Филипп остановился, обдумывая, как лучше сказать. — Я думаю, что-то во мне хотело поверить в это. Хотело найти причину быть злым. Странно, правда?

К его удивлению Сатина покачала головой. Но не объяснила почему. Вместо этого она сказала:

— Твои рога стали короче.

Филипп сморщил лоб и проверил. Она была права. Его рога стали короче на несколько сантиметров.

— Наверное, это потому, что я перестал сердиться, — сказал он и улыбнулся.

— А тебе и не надо было сердиться, сопляк, — прорычал кто-то, пролетев над ними.

Это был Азиэль. Он приземлился и медленно сложил крылья.

— Тебе надо было чертовски радоваться!