Вернон узнал дурные новости от Кэрол. Рыжеволосая фермерша позвонила в церковный офис и отыскала там кого-то, кто согласился передать сообщение: Лаура больна, не мог бы жених приехать в клинику. Он немедленно все бросил, бегом промчался по улице, точно за ним гналась стая изголодавшихся волков, миновал три квартала и, запыхавшись, остановился у входа в кирпичное здание, где задумчиво покуривал сигарету доктор Кранст.

– Что случилось? – выпалил Вернон. – Где она?

– Постой, сынок. У твоей… хмм… невесты выкидыш. – Врач ухватил молодого человека за локоть и чуть ли не силой заставил присесть на ступеньку. – Когда такое происходит на ранней стадии беременности, это значит, что сама природа решила исправить ошибку. Да ты же имеешь дело с племенными кобылами…

– Лаура никакая не племенная кобыла!

– Конечно нет. Сейчас она убитая горем женщина, хрупкая, беззащитная и слабая. Но ты пойдешь к ней и скажешь, что все в порядке. Ты ее любишь, и у вас еще будут дети… целая орава, не меньше.

Да, с этим я определенно справлюсь, подумал Вернон.

– А потом ты заберешь ее домой, уложишь в постель – и пусть она отдохнет как следует. Поначалу она будет плакать целыми днями, но это нормально.

Нормально, недоуменно повторил про себя Вернон. Потерять ребенка – это нормально? Ощущение было такое, словно у него заживо вынули из груди сердце.

– А на следующей неделе пусть придет на осмотр. И со следующим ребенком лучше вам повременить, – многозначительно произнес доктор Кранст, швыряя недокуренную сигарету в урну.

– Спасибо, док.

Краем глаза Вернон заметил, что на углу притормозила темно-синяя машина. Это подъехали его мать с Джозефом. Оба выглядели перепуганными до смерти, и он шепотом попросил доктора занять их разговором и успокоить по возможности.

– А мне нужно к Лауре.

– Нет проблем. Только помни: ей необходим отдых и еще раз отдых.

Отдых. Слезы. Все нормально. Природа так решила. Вернон прокручивал в уме слова доктора Кранста, мысленно готовясь к невероятно трудной задаче – утешить Лауру. Медсестра провела его по длинному коридору и открыла дверь палаты. Лаура лежала на кровати с закрытыми глазами, лицо ее казалось белее больничных простыней. Рядом дежурила Кэрол.

Кэрол поднесла палец к губам, тихонько потрепала вновь вошедшего по плечу и вышла, оставляя Вернона наедине с женщиной, которая к этому времени уже должна была стать его женой. Радуется ли она нежданному избавлению? Довольна ли, что не придется возиться с еще одним младенцем? Нет. На щеках Лауры виднелись следы слез. Словно почувствовав чужое присутствие, она открыла глаза.

– Мне страшно жаль, – прошептала она.

– Знаю. – Вернон ласково убрал с ее лба влажный локон.

– Все закончилось еще до того, как я сюда приехала. – Карие глаза снова наполнились слезами. – Врачи оказались бессильны.

– Все в порядке, родная. Я отвезу тебя домой, ты отдохнешь хорошенько… – Вернон поцеловал ее в лоб.

– Только не на ферму, – проговорила она, зажмуриваясь, словно для того, чтобы сдержать непрошеные слезы. – Куда угодно, только не на ферму.

Вернон попытался смахнуть с бледной щеки слезинку большим пальцем, но Лаура поспешно отстранилась.

– Кэрол отвезет меня, – с трудом выговорила она, снова открывая глаза и глядя куда-то в сторону. – А ты поезжай. Можешь обо мне больше не тревожиться.

Отчуждение, отразившееся в бездонных карих глазах, потрясло Вернона едва ли не сильнее, чем случившийся выкидыш.

– Как скажешь, родная, – нехотя выдавил из себя он, памятуя о советах доктора Кранста. – Что бы ты ни решила, меня все устроит.

Уже гораздо позже, объяснив недоумевающим гостям, что свадьба, к сожалению, откладывается, заехав в кондитерскую, доставив своих крайне разочарованных родных на ферму и подкрепившись несколькими порциями виски, Вернон осознал, что, собственно говоря, теперь в женитьбе необходимость отпала. Тогда-то он и заперся у себя в спальне с бутылкой доброго крепкого «Баллантайнз».

Все к лучшему, твердила Лаура. Жизнь и без того полна и событийна: для еще одного ребенка и еще одного мужа места в ней просто нет. Молодая женщина даже почти убедила себя, что вообще не желает видеть Вернона Паркинсона – никогда, ни за что.

И пять бесконечно долгих дней с замирающим сердцем ждала его прихода. Разумеется, только затем, чтобы отдать кольцо, подаренное в знак помолвки. Но Вернон так и не появился. Назовите это трусостью, но Лаура втайне этому радовалась. Ей не хотелось видеть, как на лице Вернона отразится несказанное облегчение, едва последний, осязаемый символ взаимных обязательств перейдет из рук в руки и последняя связь между ними оборвется навсегда.

Да, она его любит… Но сие вовсе не значит, что нужно терзаться и мучиться по этому поводу.

– Нам нужен торт, – сообщил Джозеф по телефону, и Лаура от изумления едва не выронила трубку. – На сегодняшний вечер. Я понимаю, такие штуки в последнюю минуту не заказывают, но, может, все-таки получится?

– Джозеф, – твердо начала молодая женщина, зная, что должна отказаться, – это вы зря затеяли, честное слово.

– Видишь ли, деточка… – Паркинсон смущенно откашлялся, – я и сам понимаю, что вел себя как дурак. Но мы с Гермионой тут поговорили начистоту… слово за слово… В общем, она согласна принять меня таким, каков я есть. И чего я ждал столько лет, спрашивается? Так вот мы сегодня помолвку празднуем.

– Я… вас поздравляю, – задохнулась от удивления Лаура. – И конечно же торт испеку. Но я не могу приехать на ферму…

– Еще как можете, – решительно сказал старик. – Моего дурацкого внука не будет. Он в Оттаву укатил с утра пораньше.

– Во сколько у вас вечеринка? – деловито осведомилась Лаура, извлекая из ящика книгу заказов и ручку. – И на сколько человек вы рассчитываете?

Вопрос явно поставил старика в тупик.

– Э-э-э… человек на двадцать, наверное. Приезжайте вместе с тортом часам к пяти, когда с работой управитесь. И детишек привозите. Лошадки по ним соскучились. А вам, я слышал, уже лучше?

– Гораздо лучше, – заверила молодая женщина, глотая слезы.

– Ну, до вечера? – И, довольно хихикнув себе под нос, Джозеф Паркинсон положил трубку на рычаг.

Конечно же позже обнаружилось, что старик бессовестно солгал.

– Извини, что дед тебя так «подставил», – удрученно сказал Вернон, переступая порог кухни. Вид у него был усталый и измученный, под глазами пролегли тени. – Я ничего об этом не знал.

– Верю каждому слову, – саркастически отозвалась Лаура, извлекая торт из коробки.

– Это еще зачем? – подозрительно осведомился молодой человек.

– Твой дедушка заказал для сегодняшней вечеринки.

– Сегодня нет никакой вечеринки.

– Я уже догадалась.

Лаура с сожалением оглядела творение рук своих. Целый сад из кремовых роз и лилий и крохотных глазурованных лошадок – специально чтобы порадовать жениха. Трех из них, уступая настойчивым просьбам дочери, она сделала фиолетовыми. Вот уж странный каприз!

– Расскажи, как поживаешь, – помолчав, проговорил Вернон, по-прежнему стоя в дверях.

– Превосходно, – солгала Лаура, не сводя глаз с торта.

– Я по тебе соскучился.

– Да ну? – Лаура подошла к раковине и включила воду, чтобы смыть с пальцев крошки и крем. – Вот уж не заметила. Я думала, ты празднуешь вовсю.

– Что?! – Вернон стремительно пересек кухню, схватил молодую женщину за плечи и порывисто развернул лицом к себе. – По какому же такому случаю я праздную?

– По случаю вновь обретенной свободы. – Лаура изо всех сил старалась, чтобы голос ее звучал ровно. – Послушай, Вернон, мы оба знаем, что так для нас лучше… Порвавшаяся резинка – это не повод для брака…

– Замолчи! – Железные пальцы до боли впились в ее плечи. – Просто выслушай меня, ладно? Мне отчаянно хотелось с тобой увидеться, но я просто не знал, что такое сказать, чтобы тебя утешить. Я боялся ляпнуть что-нибудь невпопад, боялся, что ты снова расплачешься, разнервничаешься… а врач сказал, что тебе необходим покой. А потом мне пришло в голову: а вдруг ты только рада от меня избавиться? От этой мысли я просто с ума сходил…

– И я думала о том же, – с трудом произнесла Лаура, глядя в пол. – Представляла, как ты скачешь от радости.

– В то время как я напивался до бесчувствия от безысходности и горя.

– Я рада, что мы поговорили, – прошептала она, мягко высвобождаясь из его рук.

– Это все, что ты мне скажешь? – нахмурился Вернон.

Молодая женщина храбро подняла на него взгляд.

– Я вышла замуж за человека, у которого, как оказалось впоследствии, было еще две жены помимо меня, не считая трех невест и полудюжины любовниц. Когда эта пикантная история стала достоянием общественности, скандал разразился чуть ли не на всю страну.

– Надеюсь, подонок угодил в тюрьму.

– Еще бы, – кивнула Лаура. – И очень надолго, в том числе по обвинению в растратах и в присвоении чужих денег. Но теперь ты понимаешь, почему мысль о браке с тобой пугала меня. У тебя же репутация первого донжуана города!

– Но в конце концов ты все-таки согласилась…

– Потому что полюбила тебя. Только поэтому я и приняла твое предложение. Не из-за ребенка, и не из-за процветающей фермы, и уж вовсе не потому, что нам так хорошо в постели…

– С тех пор как встретил тебя, я на других красавиц и не взглянул ни разу. Для меня в мире существует только одна женщина: ты и только ты! – пылко заверил Вернон, подхватывая Лауру на руки и разгоняя последние ее сомнения жарким, сводящим с ума поцелуем.

– Ну наконец-то! – одобрительно проговорил с порога Джозеф.

Молодые люди, смущенно отстранившись друг от друга, обернулись к двери. В проеме и в самом деле стоял старший Паркинсон, но не один, а под руку с мисс Гермионой Ньюсом. И оба просто-таки светились радостью. Куда только подевалась чопорная невозмутимость почтенной старой леди? Глаза ее озорно поблескивали, вместо строгого черного платья на ней был эффектный брючный костюм, очень ее красивший. А благодаря умело наложенному макияжу и сложной прическе мисс Ньюсом казалась лет на пятнадцать… да что гам, на все двадцать моложе!

– А теперь самое время съесть торт, – безапелляционно заявил Джозеф. – В честь помолвки, – добавил он, невинно глядя на Лауру. – Ну да, вечеринка ожидается скромная, в узком семейном кругу. Зато каждый получит по два… нет, даже по три куска! – Старик восхищенно оглядел произведение рук Лауры и с восторгом прищелкнул языком.

– Теперь-то я могу называть вас бабушкой, да, тетя Гермиона? – не без ехидства осведомился Вернон, обнимая за плечи свою нареченную, в то время как его дед куртуазно поднес к губам руку своей дамы.