На следующее утро я проснулась очень рано, но потом вспомнила, что сегодня суббота, и поэтому, налив себе чашку кофе, вернулась в постель. В доме было очень тихо… Через некоторое время я опять проснулась. Было десять часов. Флора и Эвелин разговаривали на кухне. Ориентируясь на запах бекона и кофе, я пошлепала на кухню с пустой чашкой, надеясь получить добавку. Удивительно, но у плиты вертелась Эвелин, а шеф-повар Флора сидела за столом. Она так быстро бегала от плиты к столу и обратно, что это напоминало видеопленку с уроками кулинарии, которую быстро мотают вперед.

Эвелин повернулась ко мне и сказала:

– Доброе утро, Кэрон. Не знаю, что я такого сделала и почему вы так были так огорчены вчера вечером, но в любом случае мы должны помириться. «Гармония в доме» – вот мой новый девиз!

Я села напротив Флоры.

– Эвелин готовит завтрак, – пояснила она. Она попыталась улыбнуться, но впечатление было такое, будто ее заставляли есть лук, который месяц пролежал в холодильнике. Я уже поняла, когда Флора говорила о том, что мы можем пользоваться кухней, она имела в виду что-то другое. Вторжение в свои владения она воспринимала как покушение на собственную зубную щетку. Что ж, меня это вполне устраивало, потому что в моем представлении идеальная кухня выглядит так: стоит красный телефон, а рядом с ним лежит длинный список компаний, доставляющих еду на дом. Больше ничего не нужно.

Но даже я, несмотря на скромные познания в области кулинарии, понимала, что запах горелого – это плохой знак. Клубы дыма – тоже. Глаза у меня стали слезиться; вода наверняка понадобится для тушения пожара. Я пару раз моргнула и сказала:

– Доброе утро, Флора.

Наконец Эвелин с грохотом поставила тарелки на стол. Сначала я подумала, что это какая-то шутка. Или изощренная месть. После обработки, которой Эвелин подвергла бекон, шампиньоны и помидоры, они приобрели черный цвет. А яичница была так хорошо поджарена, что ею можно было играть в фрисби. Кофе был сварен отлично. Надо полагать, Флоре удалось подбежать к кофеварке раньше, чем это сделала Эвелин.

Прежде чем мы вымолвили хоть слово, стряпуха уселась за стол и стала с завидным аппетитом поглощать завтрак.

– Очень вкусно. Умираю от голода. – Она протянула нам тарелку с горелыми тостами и спросила: – А вы почему не едите?

Я попыталась сдвинуть яичницу на край тарелки, но она, кажется, пустила корни.

– Очень мило с твоей стороны, Эвелин, но обычно я не завтракаю. Только кофе. Хотя выглядит еда просто восхитительно.

– Да, действительно, – выдавила из себя Флора. Она соскребала с тоста подгоревшую корочку.

В конце концов, этот тост стал тонким до прозрачности, прямо как свадебная фата. Только цвет у него был другой.

Что ж, – сказала я. – Теперь мы можем обсудить, по каким правилам будем строить нашу жизнь в этом доме. Я готова ходить за покупками и тому подобное, если кто-нибудь согласится взять на себя готовку. Полагаю…

– Полагаю, – подхватила Эвелин, – кухарничать буду я.

– На мой взгляд, первой должна высказаться хозяйка дома. Возможно, это наглость с моей стороны, но мне кажется, готовить должна ты, Флора, потому что у тебя это отлично получается.

Эвелин схватила мою тарелку:

– Если ты не собираешься доедать, я сама съем. Было бы непростительно выбрасывать такую вкусную еду. – Она вывалила содержимое к себе на тарелку. – Все-таки я умею изумительно это делать. Если бы вы только знали, сколько времени мне потребовалось, чтобы достигнуть таких высот.

– Верю, – вздохнула я.

– Я тоже, – согласилась Флора, отодвигая тарелку. – Извини, Эвелин, мне как-то нехорошо. Видимо, заболела? Все из-за этих микробов.

– Черт, не говори мне о животных! Я их боюсь! – Завтрак Эвелин увеличился еще на одну порцию. – Я не понимаю, в чем дело. Может, вам не нравится, как я готовлю?

– У тебя прекрасно получается, – сказала Флора тихим голосом.

– А вот и нет! – Я сама удивилась своим словам. – Ты должна знать правду. Никогда в жизни мне не приходилось есть такой отвратительный завтрак.

Эвелин со стуком поставила кружку на стол.

– А ты, конечно, стряпаешь просто великолепно?

– Ничего подобного. Я готовлю просто отвратительно. Но вовсе не обязательно подавать очень сложные блюда. Можно сделать сначала одно, потом, когда мы его съедим, другое. Бутерброды с арахисовым маслом – это все, на что я способна.

– Знаешь, Кэрон, Эвелин все-таки старалась. Ей хотелось отличиться.

– Флора права. Ты просто свинья.

– Нет, это неправда. Раз уж мы живем вместе, я считаю, мы не должны бояться говорить друг другу правду. Мне не хочется, чтобы ты отравила нас своей стряпней. – Кажется, моя речь не возымела должного действия. Я сменила тактику: – Слушай, Эвелин, я просто пытаюсь помочь. Если ты окормишь меня и Флору, тебе придется сидеть в тюрьме.

Я не хочу тебе зла. Пусть Флора командует на кухне, она же прирожденный шеф-повар! Давайте голосовать. – И высоко подняла руку.

Флора как-то неловко согнула свою – она явно не знала, что делать. Но Эвелин тоже проголосовала за Флору! Вдруг по ее лицу полились слезы, и она стала бормотать, истерически всхлипывая:

– Да, я полная неудачница. Я знаю. Спасибо за твою честность, Кэрон. Мне пришлось съесть всю эту дрянь, как вы ее называете. Теперь я, наверное, умру. Неужели вы не могли сказать мне об этом раньше? Настоящие друзья так не поступают.

– Ты не умрешь, Эвелин, – успокаивала ее я. – Конечно, у тебя может быть несварение желудка или там живот заболит. Кроме того, в этой еде было полно калорий и холестерина. Но ничего не случится, потому что ты съела всего одну порцию. То есть три порции.

– Ненавижу разговаривать по утрам, не говоря уже о том, чтобы выслушивать мелодраматические истерики. Знаете, почему оперы Верди никогда не идут в театрах рано утром? Потому что зрители станут соскакивать со своих мест и карабкаться на сцену, чтобы помочь оперным злодеям придушить своих жертв.

Флора подала ей бумажное полотенце. Эвелин так рыдала, что понадобился целый рулон. В ее слезных железах было наводнение. Наконец она сказала:

– Мне бы хотелось научиться хорошо готовить. Мне казалось, у меня получился вкусный завтрак. Если я еще немного попрактикуюсь, то…

Мне вовсе не хотелось опять нырять в выгребную яму. Поэтому я одарила Флору сладкой улыбкой. Она поняла намек.

– Я, конечно, не преподаватель кулинарного техникума, но, наверное, могу дать тебе несколько уроков.

Мне стало скучно. Я встала.

– Что ж, договорились. Я не хотела тебя обидеть, Эвелин. Пойду одеваться.

Оставшись у себя в комнате в одиночестве, я в изнеможении упала на кровать. Все это было очень утомительно. Помню, я как-то читала одну книжку из серии «Помоги себе сам». Там говорилось, что каждый способен полностью изменить свою жизнь. Возможно, имелось в виду, что в случае покупки этой книга меняется количество денег у тебя в кармане. Если Эвелин будет продолжать в том же духе, меня ненадолго хватит. Не помню, описывались ли там люди с такими же проблемами, что и у Эвелин. Когда-то я жила в общежитии с одной девушкой, которая была очень на нее похожа. Я попыталась вспомнить, что с ней в конце концов произошло.

Однажды мы обсуждали сложившуюся ситуацию на собрании в общежитии. После продолжительных и бесполезных дебатов кто-то предложил просто усыпить ее. Сначала я подумала, что это шутка, но потом в поддержку этой инициативы стали подниматься руки… Надо полагать, в итоге она научилась вести себя прилично. А может, стала политиком или журналисткой в какой-нибудь «желтой» газетенке. Вряд ли Эвелин захочет переезжать, хотя, что и говорить, было бы легче мириться с ней, если бы мы жили в общежитии, а не в доме с тремя спальнями.

С моей лодыжкой все уже было в порядке, так что я решила, что небольшой моцион мне не повредит. Я наложила новую повязку и, прокричав Флоре «До свиданья!», направилась к Хай-стрит. Там я выпила чашку кофе и съела пирожное в кафе «Луи», а затем стала прогуливаться по улице, разглядывая витрины. От негодования, которое испытывала моя чековая книжка, сумочка просто вибрировала. Я улыбалась людям, которые сидели в летних кафе, наслаждаясь капуччино, который так приятно попивать теплым утром. Мое внимание привлек прилавок с фруктами и овощами – это было настоящее произведение искусства! Они были красиво уложены и очаровывали взгляд яркими красками. Я почувствовала свежий запах и наклонилась, чтобы понюхать лимоны. Там также продавались букеты свежесрезанных цветов, и я решила купить один, чтобы отблагодарить миссис Стоун за заботу.

Через пять минут я уже была у дома Джеймса. Когда я постучала в дверь, она немедленно открылась и из нее выглянула моя старая знакомая. На ее морщинистом лице засияла улыбка, которая стала еще лучезарнее, когда она увидела цветы.

– Входи, Кэрон. Нужно как можно скорее поставить их в воду. – Она засеменила на кухню и, обернувшись, сказала: – Ты знала, что цветы погибают в тот момент, когда их срезают? То есть они уже мертвы. Это доказывает, что мертвое тоже прекрасно. Они очаровательны.

Чайник уже стоял на плите. Заварка была такой крепкой, что казалось, будто она могла ходить и запрыгивать в чашки без всякой посторонней помощи. Когда мы уселись за старый стол из сосны, миссис Стоун открыла коробку с домашним печеньем.

– Я испекла шоколадное печенье по американскому рецепту. Мне так хотелось, чтобы ты как-нибудь зашла навестить меня. Угощайся. Они очень свежие: каждый день я пеку новую партию. То, что не доешь, возьмешь домой.

Я откусила кусочек и вздохнула. Миссис Стоун сказала:

– Хочешь спросить, где сейчас Джеймс?

– На самом деле я пришла, чтобы навестить вас и поблагодарить за вашу помощь. Теперь я чувствую себя намного лучше. Вполне живой, – быстро вставила я, прежде чем она успела сказать хоть слово.

Миссис Стоун оказалась страстным садоводом. Она показала мне садик, который находился на заднем дворе.

– Я посадила это дерево, когда начат здесь работать.

Видимо, так оно и было, поскольку дерево было высотой метров двадцать.

– А вот мои кустарники. Я их выращиваю из черенков.

Это был и вправду прелестный сад: в нем было много хвойных растений, которые радуют глаз зимой, и ярких цветов, наполняющих воздух благоуханием. Сарай был полностью скрыт кустами жасмина, и запах был такой, будто это не сарай, а небольшая парфюмерная фабрика. Потом она показала мне грядку с травами и сорвала для меня зелени, чтобы я захватила ее домой. Надо будет припрятать ее подарок от человека, называющего себя «гармонией в доме».

Я поблагодарила миссис Стоун и сказала, что мне пора идти.

– Я ведь даже не сказала, что зайду, так что с моей стороны было бы некрасиво отнимать у вас время.

– Что за ерунда! Давай лучше выпьем еще чаю.

– Не могли бы вы принести мне стакан воды? И печенье, будьте так добры.

Если ты собираешься съесть что-то из вежливости, то калории не засчитываются.

Когда мы вошли в кухню, то увидели Джеймса, который сидел за столом и читал газету.

– Что ты тут делаешь, юный Джеймс? – важно спросила миссис Стоун.

– Вообще-то я здесь живу, – ответил он удивленно.

– Что, прямо на кухне? Кэрон пришла навестить меня и принесла цветы. Вот, посмотри. – И она с гордостью подняла вазу с цветами, которые выглядели довольно жалко по сравнению с теми, которые росли на заднем дворе.

Джеймс сказал:

– Привет, Кэрон. Рад, что ты посетила нас.

– Хватит болтать, Джеймс. Я не мешаю, когда к тебе приходят гости, – раздраженно заметила миссис Стоун.

Мне не хотелось, чтобы они поссорились из-за меня.

– Вообще-то я уже собираюсь…

– Вот видите, молодой человек? Вы мешаете мне общаться с моим другом Кэрон!

– Нет, нет! Я просто хотела сказать, что как раз собиралась взять еще печенья.

– Берите два. Да хоть миллион. Правда, что американцы едят его на завтрак? Я просто пытаюсь объяснить миссис Стоун… – заторопился Джеймс.

– Боже, я ведь обещала вернуться пораньше, чтобы помочь приготовить ланч. Время пролетело так быстро.

Миссис Стоун протянула мне зелень, большую банку с печеньем и горшок с цветами. Я вновь поблагодарила ее.

Джеймс предложил проводить меня до двери, но я скорчила такую гримасу, что он мгновенно исправился:

– А может, и не стоит.

Миссис Стоун крепко обняла меня на пороге и сказала, что она будет рада видеть меня опять. В любое время.

– Приходи, пока ты жива. Если ты все-таки умрешь, это будет немного затруднительно.

Она улыбнулась, и мы обе посмеялись над ее шуткой. Я быстро пошла по дорожке, ведущей к улице, и была не очень удивлена, когда заметила Джеймса, поджидавшего меня за углом.

– Прости, Кэрон.

– Джеймс, она такая милая женщина. Почему ты никогда не приносишь ей цветы?

– Мне случалось делать это, но она начинала ворчать, что я убил их. Кроме того, в этом чертовом саду полно таких же цветов. Ты знаешь, в одной оранжерее я специально открыл для нее безлимитный счет. Они не только доставляют цветы, но и специально заезжают за миссис Стоун на машине, а потом привозят ее обратно.

Джеймс и его домохозяйка похожи друг на друга, как лед и пламень. То же можно сказать обо мне и Флоре и нашей соседке Эвелин. Понятия не имею, кто из нас лед, а кто пламень, и кем быть лучше.

– Я хотел спросить тебя кое о чем, Кэрон. Не возражаешь, если я провожу тебя? Я понимаю, ты торопишься домой, чтобы успеть приготовить ланч. – Обернувшись, он добавил: – Готов держать пари – ты замечательно готовишь.

– Не вздумай ставить на кон больше пяти фунтов.

Джеймс рассмеялся, а я подумала, что жизнь становится ужасно запутанной, если люди думают, что ты шутишь, когда на самом деле ты говоришь правду.

– Ты знаешь, я посмотрел прогноз погоды: дождя сегодня не будет. Наверное, мне следовало бы предупредить тебя заранее, но какие у тебя планы на нынешний вечер? Не согласишься ли ты поужинать со мной?

– Да, – ответила я, подумав об Эвелин. Вспомнив о Басе, я пробормотала: – Нет.

– Все вместе это значит «может быть»?

– Как тебе сказать, Джеймс… Наверное, мы можем устроить пикник.

– Честно говоря, мне хотелось побывать в новом ресторане. О нем хорошо отзываются. Он находится на Темзе.

– Наверняка там будет полно народу, да еще эти шумные американцы… Было бы здорово, если бы мы устроили пикник здесь, на Пустоши. Для меня это все равно что вновь забраться на лошадь, после того, как я с нее свалилась.

– Вот оно что…

– Я имею в виду тот случай, когда я так испугалась. Или, точнее, тот выброс адреналина, из-за которого я помчалась вперед, как ненормальная.

– Да-да, припоминаю. Раньше ты называла это небольшой пробежкой. – Джеймс посмотрел на меня с подозрением, так что я специально стала хромать сильнее.

– Может, нам все-таки следует поужинать в помещении?

– А как же прогноз погоды? Нет, давай устроим пикник.

Джеймс улыбнулся:

– Тогда сегодня днем, хорошо? Или после обеда? Тебе же нужно приготовить ланч.

– Мне бы хотелось побывать на пикнике ночью. Давай встретимся вечером.

– Летом сумерки наступают очень поздно. Нам придется ждать до полуночи.

– Джеймс, это гениально! Полночный пикник на Пустоши – что может быть увлекательнее! Согласна. Можно будет расположиться у того дерева, где я упала с лошади, то есть я имею в виду вывихнула лодыжку.

– Вообще-то, Кэрон, я намеревался…

– Джеймс, не скромничай. Это отличная идея. Пусть каждый принесет с собой какие-нибудь закуски и не говорит какие. Обожаю тайны.

Джеймс засмеялся:

– А потом тайна раскроется, и обнаружится, что, кроме клубники, есть нечего.

– Я очень люблю клубнику. Это единственное блюдо, которое я умею готовить. Нужно достать ягоды из корзинки, помыть и красиво уложить на тарелке. Потом гости посыпают ее сахаром. Еще можно полить сливками. В отеле «Риц» такую работу поручают только тем, у кого легкая рука, потому что приготовление клубники требует большого таланта.

Когда я пришла домой, то обнаружила, что Флора сидит там в одиночестве.

– А где же Гармония в Доме?

Моя подруга заулыбалась:

– Гармония отправилась в брачное агентство, чтобы посмотреть на фотографии перспективных женихов и выбрать кого-то на сегодняшний вечер. Я попросила ее принести альбомы домой, но она сказала, что этого делать нельзя.

– А я-то думала, что твое сердце принадлежит Мервину.

Флора закашлялась.

– Просто любопытно. Интересно посмотреть, какие мужчины обращаются в брачные агентства. И… ммм… конечно, мне хотелось узнать, нет ли там кого-нибудь похожего на Баса.

Она восхитилась, когда увидела добычу, с которой я вернулась от Джеймса, и была рада узнать, что мне удалось его увидеть. Попробовав печенье, Флора заметила, что у его домохозяйки, должно быть, настоящий кулинарный талант.

– Это точно. Мне очень нужна твоя помощь. Понимаешь, мы с Джеймсом собираемся на пикник. Каждый должен принести какие-то закуски. И я боюсь, что по сравнению с творениями миссис Стоун моя корзинка будет выглядеть как компостная куча.

– Не беспокойся, у меня есть прелестная корзинка.

– Я имела в виду ее содержимое. Не могла бы ты составить для меня список необходимых продуктов, а потом, когда я вернусь, помочь приготовить бутерброды?

– Это вовсе ни к чему. Недавно приезжала моя мама и оставила кучу еды. Она уверена, что все одинокие девушки питаются только чипсами. Понимаешь, я совсем недавно стала жить одна. А я обожаю упаковывать корзинки с едой и часто готовлю их на Рождество, чтобы подарить кому-нибудь.

Я крепко обняла Флору:

– Чудесно! А я тогда постираю, схожу в магазин и протру пыль. Вообще-то здесь нет никакой пыли. Так что забудем об этом.

Флора засмеялась:

– Я перед тобой в долгу за то, что ты разуверила Гармонию в том, что она умеет готовить. Я объясняла ей, что в чайник необходимо налить воду, прежде чем ставить его на огонь, но она просто отмахнулась, добавив, что не стоит беспокоиться по пустякам. А все из-за этой Делии Смит, которая утверждает, что приготовление пищи не должно занимать более получаса.

Чувствуя себя очень счастливой, я уселась за стол, чтобы выпить чашку кофе и почитать газету. Я не знала, чья эта газета; если она принадлежит Эвелин, то, будем надеяться, она не рассердится из-за того, что кроссворд разгадан. Флора беззаботно болтала и укладывала еду в корзину, а я заполняла клеточки. Это был довольно трудный кроссворд. Удивительно, что Эвелин купила именно «Таймс». Хотя если кто-то и покупает эту газету по субботам, то только из-за кроссворда, не правда ли?

Я не очень прислушивалась к тому, что говорит Флора. Но меня развеселил ее рассказ о своей матери. Я люблю истории о родителях. Так вот, когда Флора упаковывала вещи, готовясь к переезду в свой дом, ее мать причитала: «Если ты собираешься одна жить в обшарпанном старом доме, то, надо думать, и есть тебе придется что попало: консервированные бобы, сардины в масле, батоны, чипсы».

Флора объяснила:

– Моя мама замечательно готовит и к еде относится почти с благоговением. – Засмеявшись, она добавила: – И такой стиль питания был худшим оскорблением для нее.

Поскольку моя подруга приготовила ланч да еще и упаковала корзину для пикника, я решила позаботиться об ужине и разогрела томатный суп из банки.

Очень вкусно. Главное, не забыть добавить в воду несколько капель молока, как советуют производители, а то не получится. Потом я стала уплетать сыр, которым Эвелин угощает покупателей в супермаркете. И тут появилась она сама и направилась прямиком в свою комнату.

Через час она вышла оттуда. Ее волосы были красиво уложены, и наша Гармония выглядела как настоящая фотомодель. Когда я говорю «красиво уложены», я имею в виду, что они не торчат в разные стороны, как у меня иногда. Кажется, у Эвелин были очень послушные волосы. Наверное, она спит в купальной шапочке. Интересно, не могло ли это как-то повлиять на ее мозг?

Мы с Флорой рассыпались в похвалах. Эвелин выглядела очень довольной собой. Что ж, даже тигру, наверное, было бы приятно услышать комплимент в свой адрес. Но дело в том, что никто не хочет подождать и посмотреть, какая у тигра будет реакция, когда он переварит услышанное.

Затем Эвелин стала бегать по комнатам и заглядывать в разные углы.

– Вот черт! Где моя газета? Ой, мамочки.

– Я думала, что ты уже в курсе сегодняшних новостей, поэтому просто выбросила ее. Завтра я куплю новый экземпляр.

Изрыгая ругательства, Гармония ринулась на кухню и вернулась оттуда, сжимая в руках газету.

– Кто, черт бы вас побрал, разгадал кроссворд?

– Ну, это не Флора, скажем так. Мне казалось, ты идешь на свидание, – прошептала я.

– Он мне был нужен как раз для этого, дурилка!

Флора удивленно спросила:

– А что, на свидании вы читаете друг другу газеты, что ли?

Эвелин озлобленно замотала головой:

– Да пет, конечно! Газета нужна мне, чтобы вешать этим олухам лапшу на уши. Представляешь, приходит парень на свидание и видит, что я разгадала весь кроссворд.

Потрясающе! Наверное, я была об Эвелин слишком низкого мнения.

– Обалдеть! Ты и правда можешь быстро разгадывать кроссворды?

– Да за каким хреном мне это делать? Я просто вписываю в клеточки подходящие по длине слова. Вряд ли эти болваны платят агентству за то, чтобы проверять разгаданные мною головоломки!

– А вдруг кто-нибудь так поразится тому, как легко ты разгадываешь кроссворды в «Таймс», что действительно решит проверить? Слушай, ты зря так злишься. Если это произойдет, то не беспокойся: я вписала правильные ответы.

Видимо, Эвелин не нравилось, когда проблемы решаются слишком легко. Посмотрев на часы, она поспешила к двери, но, обернувшись, нанесла последний удар:

– Обычно я пишу зеленой ручкой. Черный цвет – это слишком банально.

Полночь близилась, а Флора не желала ложиться спать, несмотря на мои увещевания. Она была рада, что у нее в доме появится мужчина, и ей хотелось хотя бы мельком взглянуть на Джеймса.

– Знаешь, Кэрон, с тех пор, как ты въехала (а ведь это случилось меньше недели назад), нам уже трижды звонили: или какие-то мужчины, или чтобы поговорить о мужчинах.

– О чем ты говоришь, Флора! Один раз это была неприкрытая угроза, а два других звонка были предупреждением о вероятной опасности. Или, судя по всему, детективные романы тебе нравятся больше любовных историй?

– Признайся, жизнь была бы менее интересной, если бы Бас был женщиной.

– Только не такой, как Эвелин.

Тут зазвонил дверной колокольчик, и Флора на удивление быстро подскочила к двери.

– Добрый вечер, Флора, – услышала я голос Джеймса. – Извини, что так поздно беспокою тебя.

– Что ты, никакого беспокойства. Желаю вам приятно провести время.

И для того чтобы произнести эту фразу, Флора не спала два часа и даже уступила мне право использовать ванну вне очереди! Мне было ужасно неприятно, что мы оставляем ее одну, но, наверное, если бы я пригласила ее присоединиться к нам, она бы очень смутилась. Надо поплотнее заняться устройством ее личной жизни.

Когда мы вышли из дома, Джеймс схватил и мою корзинку, потому что, по его словам, люди с поврежденной лодыжкой не должны таскать тяжести. В результате он выглядел как бедное вьючное животное, которое ждет не дождется, когда о его бедственном положении сообщат в Королевское общество защиты животных.

– Слушай, Джеймс, пожалуй, нам хватит одной корзинки с едой?

Он с готовностью согласился и протянул мне одну.

– Нет, давай лучше оставим твою провизию, это будет сюрприз для нас на завтра.

Усмехнувшись, Джеймс вытащил оттуда бутылку шампанского. Я попыталась открыть дверь своим ключом, но Флора, видимо услышав возню, опередила меня.

– А вот и завтрашний ланч! – пропела я.

– Вот это да! А я ведь так старалась!

– Да нет, это корзина, которую принес Джеймс. Она откинула салфетку, чтобы посмотреть, что внутри.

– Да-да, посмотри, пожалуйста. Если там есть скоропортящиеся продукты, их следует положить в холодильник.

Через несколько минут мы уже подошли к Пустоши. Солнце уже давно закатилось, сгустились сумерки, над водой клубился туман. Все вокруг выглядело довольно мрачно. Ветки качались на ветру, отбрасывая тени на дорожку. Я как-то подзабыла, как выглядит Англия в темное время суток. Сумрак царит часами. Мы увидели какого-то мужчину, который гулял с собакой. Больше вокруг нас никого не было. Но мне казалось, я слышу, как хрустят опавшие листья, по которым кто-то осторожно ступает. Должно быть, это лиса или кролик. Или прихвостень Баса. Мой голос стал хриплым от страха. Я заговорила очень громко.

– Скажи, Кэрон, почему ты так кричишь?

– Ну, это старый трюк. Если здесь кто-нибудь есть, то наверняка он тоже немного обеспокоен. Он испугается, услышав громкий грубый голос, и не станет предаваться бредовым идеям.

Криво усмехнувшись, Джеймс заметил:

– Только не говори мне, что бесстрашная Кэрон боится темноты.

Это было просто оскорбительно!

– Вот еще! Я-то не боюсь! Но понимаешь, если кто-нибудь нападет на нас, тебе придется изображать большого сильного мужчину и в конце концов тебя наверняка побьют.

– Вот как? Мне придется изображать большого сильного мужчину?

– Да нет, это вовсе ни к чему, – я почти кричала. – У меня черный пояс по каратэ.

Джеймс засмеялся:

– Спасибо, что предупредила. Что, на самом деле?

– Даже несколько. Все пояса кожаные, разной ширины. Производство Италии.

Мне пришло в голову, что никто на меня не покусится, пока я нахожусь здесь с Джеймсом. Настроение у меня улучшилось. Было приятно наблюдать за тем, как он нес мою корзину. Остановившись, чтобы переменить руку, он спросил:

– А что у тебя там? Кирпичи?

Честно говоря, я даже не заглядывала в нее. О чем там говорила Флора? Ах да.

– Ну, я положила все то, чем обычно питаются одинокие девушки: консервированные бобы, сардины, белый хлеб, чипсы. Очень изысканная еда.

– В таком случае я надеюсь, что ты позабыла положить консервный нож, – отреагировал Джеймс.

Хоть бы Флора подумала об этом!

– Уверена, что не забыла. В крайнем случае будем открывать зубами.

Посмеиваясь, мы подошли к достопамятному дереву.

– Это не оно. Ты упала у того дерева, Кэрон.

– Не думаю, Джеймс.

Он опустился на колени:

– В том месте, где ты упала, наверняка до сих пор примята трава.

– Ладно, не имеет значения! Выбирай любое. Я есть хочу!

Мы расстелили скатерть (она была такая большая, что мы смогли вдвоем на нее усесться) и стали вытаскивать из корзины еду.

– Ты можешь понять, что здесь что, Кэрон? Я услышала, как пробка вылетает из бутылки шампанского как раз в тот момент, когда нащупала винный бокал. Удивительно, но Флора положила в корзину не пластмассовую, а хрустальную посуду! Что-то я ее в кухонном шкафу не видела.

– Здесь так темно! Пожалуйста, наливай шампанское осторожнее, Джеймс, а то я промокну.

Мы прислонились к дереву и попивали шампанское.

– Мне совсем не хочется есть, – сказал он. – Может, выпьем немного вина, а потом пойдем в «Савой» и поужинаем там?

– Как некрасиво с твоей стороны пренебрегать моим гостеприимством! Ешь давай!

Джеймс неохотно развернул сверток.

– Пожалуй, я начну с сардин. Обожаю этот прославленный деликатес. – Через несколько секунд он заговорил опять, причем значительно повеселевшим голосом: – Никогда не видел таких плоских сардин.

– Наверное, ее расплющило в корзине.

– Она не только плоская. Она еще и розовая. И запах у нее как у копченого лосося. А это что? Бобы? Интересно, вкус у них как у оливок. А вот еще бобы. В форме виноградной грозди. Фиолетового цвета. А батон почему-то напоминает хрустящую французскую булку.

Я засмеялась:

– Так-то лучше, Джеймс. Знаешь, ты отличный парень. – Я взяла сардину и кусок хлеба и в изумлении сказала: – Ой, да это ведь и есть копченый лосось, а не какая-нибудь раздавленная сардинка. Я думала, это была шутка.

Джеймс смеялся так, что стал задыхаться. Потом он все-таки нашел в себе силы, чтобы сказать:

– Какие там шутки! Наверняка это волшебная корзина – кладешь в нее сардины, а вынимаешь лосось.

– И ростбиф. Я его только что обнаружила. И еще соус, чтобы макать в него мясо, и горчицу.

Я положила в рот кусок рыбы, а Джеймс перестал смеяться.

– Кэрон, это ты или не ты подготовила эту корзину для пикника?

– Абсолютно верно. Или это я, или это не я.

Некоторое время мы молча жевали, обмениваясь замечаниями типа «очень вкусно» и «самый лучший пикник в моей жизни».

Джеймс взял из корзины кусок домашнего пирога и спросил:

– Попробуй угадать, какая у него начинка – яблочная или вишневая?

Я быстро схватила этот кусок, набила рот пирогом и только тогда отдала остатки Джеймсу.

– Что ж, могу с уверенностью утверждать, что это яблочный пирог. И еще туда добавили ревень.

– Знаешь, Кэрон, если бы я не знал, что ты совсем недавно нашла работу и что ты снимаешь дом с подругами, я бы решил, что ты пошла в гастрономический магазин на Хай-стрит и заказала у них самый дорогой набор для пикника. Не думаю, чтобы у тебя было время зайти в «Фортнум».

– Ты прав, я там не была. Но я звонила им сообщить, что у меня поменялся адрес, потому что они должны знать, куда доставлять мне закуски. Я заказываю у них завтраки и обеды каждый день, кроме тех случаев, когда устраиваю в спальне вечеринки для моих тридцати друзей.

Насытившись фальшивыми сардинками, мы опять прислонились к дереву и сидели так, попивая шампанское. Потом Джеймс сказал:

– Кэрон, помни, что мы друзья. Хочешь поговорить о том, что случилось, когда ты вывихнула лодыжку?

Я протянула бокал, чтобы он налил туда еще.

– Это твоя идея, так что начинай первым. Может, побеседуем о том, как ты жил до того, как переехал в свой дом? Это ведь продолжалось целых четыре года. Бедный Джеймс, наверное, она разбила твое сердце.

– Да нет, с моим сердцем все в порядке. Правда, мы наговорили друг другу много неприятных вещей. А как насчет твоей лошади? То есть лодыжки? На сердце не повлияло?

– Да нет, у меня в этом смысле тоже все хорошо. Однако в моем случае не так много было сказано, зато немало сделано. И никто не хотел объяснять, что произошло. Лошади вообще не умеют разговаривать. Моя лошадь не хотела рассказывать о том, что случилось до нашего знакомства.

– Что ж, Кэрон, я рад, что мы оба облегчили душу и поговорили начистоту.

Это было так комично, что мы чуть не умерли со смеху. Тем не менее больше никто не поднимал тему взаимоотношений полов.

– Знаешь, Джеймс, меня немного беспокоит то, что ты, кажется, переоцениваешь глубину моих познаний в психологии. Поведение людей похоже на переменчивую английскую погоду, хотя, конечно, солнце выглядывает чаще, чем льет противный дождь.

Он засмеялся:

– Ты потрясающий человек, Кэрон. Знаешь, для меня важно лишь то, что я чувствую к тебе доверие и что мне легко общаться с тобой. Я уверен, так и будет в дальнейшем, даже если тебе захочется изобразить ливень или сильный град. Надеюсь, у тебя нет привычки устраивать грозовые смерчи?

– Мое любимое средство воздействия – молния. Хотя поджечь сарай я, скорее всего, не смогу. А какая погода характерна для твоей жизни?

– Миссис Стоун, должно быть, скажет, что моя жизнь походит на рассвет. Ну, никак не на закат, потому что она относится ко мне как к тринадцатилетнему недорослю. Мой характер назовут твердым как лед. А для кого-то я так же утомителен, как дождь.

– Джеймс! Не говори так, это неправда! Ты отзывчивый, добрый и великодушный человек. У тебя прекрасное чувство юмора. Я бы сравнила твой характер с теплым летним днем. И без всяких там областей низкого и высокого давления, которые ползут с запада!

Мой друг засмеялся:

– Я был бы счастлив, если бы Гольфстрим добавил мне немного тепла. Мне приятно, что ты так думаешь. И я всей душой надеюсь, что тот человек, о котором ты говоришь, – это действительно я.

– Нет никакого сомнения, что это так и есть. Но мне кажется, что нам давно пора перейти к обсуждению какой-то новой темы. А то мы слишком много внимания уделяем лошадям и кубикам льда. Может, поговорим о работе?

– Разве тебя не бесит, когда мужчины начинают болтать о работе?

– Наоборот, обожаю. Если человек находит эти разговоры скучными, значит, ему пора искать другое место. Глупо столько времени заниматься тем, что даже не хочешь обсуждать. Бухгалтерский учет не назовешь особенно увлекательным занятием. Но бывают и забавные моменты.

– Полностью с тобой согласен, Кэрон. Хочешь еще шампанского?

Я подставила бокал, и Джеймс вылил в него остатки. Оно было таким вкусным, что я с удовольствием помогла бы ему выжать из нее еще немного.

– Есть одна деликатная тема, которую мы должны обсудить. Пожалуйста, не обижайся. Мне кажется, нам не следует слишком явно демонстрировать нашим коллегам, что мы друзья. Я не собираюсь играть в офисе роль коврика у двери, и еще меньше мне нравится думать, что кто-то может сказать, что я поднялась по карьерной лестнице благодаря… эээ… прыжкам на матрасе.

Джеймс засмеялся, а потом серьезно сказал:

– Сомневаюсь, что кто-то скажет так о тебе, Кэрон. Лежа на матрасе, слишком высоко не подпрыгнешь. А у твоего коня был матрас?

– Наверняка такой же, как у кубика льда. Ну что, согласен, Джеймс? Не будем задавать личных вопросов, пока не узнаем друг друга лучше?

– Я не возражаю, чтобы ты задавала мне вопросы, Кэрон. Просто я не всегда могу на них ответить.

– А если я буду честно отвечать на твои вопросы, то перестану тебе нравиться.

Несмотря на темноту, я почувствовала, что Джеймс усмехается.

– Я так не думаю. – Помолчав некоторое время, он воскликнул: – Господи! Бедная Кэрон! Я должен был сразу догадаться. У тебя бывают приступы кратковременной амнезии, ничего страшного, конечно, просто небольшое психическое расстройство.

Мне следовало бы насторожиться, когда выяснилось, что ты не помнишь, что у тебя в корзине. Я с жаром возразила:

– Что за ерунда, Джеймс! Я не сумасшедшая. Никакая это не амнезия, просто я не хотела отвечать на твой вопрос. И… – Я замолчала, поняв, что он смеется, прислонившись ко мне плечом. – Так что? Согласен? Никаких личных вопросов?

– Точно. Теперь мы должны скрепить наше соглашение.

– Каким образом? Поклясться на Библии?

Пока я раздумывала, выполнимо ли это, Джеймс придвинулся поближе и обнял меня.

– Честно говоря, – сказал он, – я имел в виду невинный дружеский поцелуй.