Пролог. Подземелье

Воздух в подземелье был спертым и сырым, с пыльным медным запахом свернувшейся крови. Гизелла вздрогнула, когда он обвился вокруг ее голых лодыжек, прокладывая путь наверх под прозрачную юбку с разрезами, которую она надела. Разрез поднимался вдоль бедер и показывал едва ли имеющийся клочок шелка, который, предполагалось, должен был служить как трусики. На самом деле крошечный клочок ткани едва закрывал щель ее половых органов, прежде чем сузиться до тонкой нитки, которая исчезала между ее недавно выбритыми губками киски.

Верх ее наряда был едва ли более приличным. Прозрачная блузка из тончайшего шелка была натянута на полной груди. Розовые бутоны сосков превратились в твердые маленькие точки от страха и холодного воздуха подземелья, и теперь были явно заметны сквозь тонкую ткань. Любой, кто бы увидел ее, предположил, что она одета для соблазнения, но Гизелла не была уверена, кого или что она должна была соблазнить в этом темном и зловещем подземелье.

Она сделала еще один шаг вперед, стуча каблуками о пыльные камни и зная, что дверь позади нее была заперта и пути назад нет. В стороне она увидела огромную кровать с четырьмя столбиками, заваленную большим количеством одеял и толстым матрасом. Зрелище удивило ее: почему заключенный должен иметь такие богатые спальные принадлежности? И было ли это место местом соблазнения?

Не смея думать об ответе, Гизелла пробиралась глубже в лабиринт тьмы, освещенный лишь немногочисленными факелами, которые свисали с интервалами вдоль стен. В дальнем углу было что-то еще, куча из чего-то цвета слоновой кости и белого, и это тускло блестело в слабом свете и привлекало ее внимание. Девушка осторожно прошла вперед и остановилась, прижав руку ко рту.

Кости. Куча цвета слоновой кости и белого была составлена из хорошо очищенных костей. Человеческих костей.

Крик, поднимающийся в горле, был оборван глубоким голосом рядом с ее левым ухом.

— Значит, ты последняя жертва. Добро пожаловать в логово зверя, моя леди.

 

Глава 1. Публичный дом

Сутки назад. Публичный дом.

— Ну, ну, сбежала, чтобы служить Богине. — Дядя Эдгар улыбнулся ей улыбкой, которая, несомненно, должна была выглядеть гордой и отцовской. Но Гизелле Трелайн виделось на его узком лошадином лице больше похоти, чем семейной привязанности. Тем не менее, она уехала сегодня, надеясь, никогда больше не увидеть его снова, поэтому попыталась подавить свое отвращение.

— Да, дядя Эдгар, — сдержанно пробормотала она, глядя на свои длинные синие дорожные одеяния. Они не были и близко такими же красивыми, как чисто белые, которые ей дали в монастыре, но на данный момент и они годились.

— Это такой позор, моя дорогая. Когда ты могла сделать какого-то мужчину очень-очень счастливым. — Глаза его скользнули по ее телу настолько откровенно, что Гизелла была удивлена, что они не оставили следа слизи. — Очень счастливым. — Повторил он еще, с вожделением глядя на нее.

— Я уверена, что буду лучше служить своей цели в качестве жрицы Света, — ответила она примитивно. Заслонив глаза рукой, она посмотрела вдаль, чтобы ей не пришлось смотреть, как он раздевает ее своими глазами. — Скоро ли здесь будет парящий экипаж, который отвезет меня в космопорт?

— Очень скоро. На самом деле, он уже здесь. — По тому, как он что-то перебирал в кармане, возможно, чип вызова, Гизелле пришла в голову мысль, что ее дядя откладывал момент расставания до тех пор, как мог. Она сразу же успокоилась, когда беззвучный серебристый экипаж остановился перед поместьем ее родителей, нет, теперь уже поместьем ее дяди, напомнила она себе, и скользнул, чтобы остановиться перед ними.

Она повернулась, чтобы сделать один последний долгий взгляд на холмистый зеленый газон, который вел вверх к высокому белому дому, где она выросла. На протяжении двадцати одного из ее двадцати двух лет она была так счастлива с родителями. Они были строгими, но справедливыми, трогательно преданными друг другу и Гизелле. Хотя временами они слишком защищали ее, девушка почти ничего не знала о мире, вне ее уединенных окрестностей, но она любила родителей всем сердцем. После их смерти дом стал другим, особенно когда ее алчный дядя пришел занять их место в качестве ее законного опекуна. Как она скучала по ним! Но сейчас она знала, что не оставляет здесь ничего, кроме воспоминаний, у нее ничего не оставалось в высоком белом доме, кроме отголосков того, что было в прошлом. Пойти в монастырь, чтобы служить жрицей не было ее первым выбором, но, по крайней мере, это заберет ее от призраков прошлого, и похотливого дяди.

— Что ж, — сказала она, хлопая по защелке двери, хватая и поднимая одну часть своего багажа в шикарный интерьер экипажа. — Полагаю, пришло время попрощаться, дядя Эдгар.

— К сожалению, да. Иди сюда, моя дорогая, обними своего старого дядю. — И до того, как Гизелла могла возразить, он сгреб ее в объятия. — Ты уверена, что хочешь пойти? — его дыхание было мокрым в ее ухе. — Ты всегда можешь остаться здесь… со мной. — Когда он заговорил, одна рука скользнула с ее поясницы вниз, чтобы обхватить изгибы ее ягодиц, и плотно притянул ее к себе.

Гизеллу чуть не стошнило от вторжения.

— Дядя Эдгар, пожалуйста! — резко сказала она, борясь в его руках. Он был тяжелым и костлявым везде, за исключением пухлого большого живота и пряжки его ремня впивающейся в ее бедро. Но что если это не пряжка ремня? Эта мысль заставила ее бороться даже сильнее, пока, наконец, он отпустил ее с явной неохотой.

— Тогда отлично, — его тусклые голубые глаза стали холодными от ее невысказанного отказа его плотского предложения. — Ты не оставляешь мне выбора.

Гизелла не была уверена, о чем он говорит, но была более чем благодарна убраться от него подальше. От его дыхания несло гнилым мясом, и ее тошнило от отвращения его не совсем тонких заигрываний.

— До свидания, дядя Эдгар, — сказала она холодно, взбираясь в экипаж с облегчением. — Пусть Богиня хранит вас.

— Она действительно может. — Он сейчас насмехался, как будто у него была неприятная тайна, которую она не знала. — Но она, конечно, не будет хранить тебя. Кто-то еще позаботится об этом. — И прежде чем она успела ответить ему, он захлопнул дверь экипажа и дал ему сигнал двигаться дальше. Она была на пути в монастырь.

* * *

После третьего извилистого переулка, куда свернул экипаж, Гизелла была вынуждена признать, что он, кажется, не везет ее в космопорт. На самом деле район, в котором она оказалась, был настолько захудалый и грязный, что она не ничего не понимала, ожидая вместо этого увидеть сверкающе-белые здания, в которых размещались ракеты, чтобы отвести путешественников в космос.

Повсюду где она смотрела, полуразрушенные серые строения опирались друг на друга, как будто в противном случае они могли упасть. Движущиеся дорожки по обеим сторонам дороги были сломаны, а в некоторых случаях настолько разорваны, что даже если они двигались, ни один пешеход не мог их использовать.

Она нервно провела рукой по своим длинным медово-светлым волосам. Где она и почему экипаж привел ее сюда? Она не могла не заметить, что, когда район вокруг медленно движущегося парящего экипажа стал уродливее и более разрушенный, люди, которые, по-видимому, населяли его, становились все более яркими. Люди. Когда она посмотрела, молодая женщина, немного старше ее, расхаживала с важным видом, раскачивая бедрами, что казалось, предназначалось для привлечения внимания. На ней были черные кожаные шорты, настолько короткие, что половина ее широких ягодиц вываливалась из них, а также короткий топ, который показывал не только вершины ее груди, но и большую часть широких розовых дуг ее ареол. Ее ноги были обуты в туфли, усыпанные драгоценными камнями, шпильки были такими высокими, что было удивительно, что она вообще могла ходить, не то что щеголять.

Гизелла повернула голову, чтобы не терять из виду женщину, когда парящий экипаж бесшумно скользнул мимо. Куда она могла идти одетая в такой наряд? Гизелла знала, что умрет, если ее принудят к такому наряду. Она всегда одевалась в длинные скромные платья, которые закрывали ее от шеи до лодыжек, и всегда носила перчатки, чтоб лучше защищать руки.

Она выглядит как женщина из тех видео… тех, которые я нашла спрятанными на чердаке. Но Гизелла оттолкнул эту мысль прочь, как непристойную. Теперь она собиралась стать жрицей, и пришло время очистить разум от всех неправильных и грешных мыслей. Вскоре все ее прекрасные длинные золотистые волосы будут отрезаны, как жертва Богине Света, и она навечно наденет непорочное белое одеяние. До нее даже доходили слухи, что жрицы в монастыре, в который она собиралась, вынуждены носить запрещающий пояс целомудрия, который обвязываются вокруг талии и сдерживают любые похотливые ощущения в запретных местах. Гизелла не была встревожена мыслью о том, чтобы носить такое устройство, ей только хотелось, чтобы тот, кто изобрел это, также придумал что-то, что работало на мозг, чтобы сдержать похотливые мысли в узде.

Когда я буду в монастыре, размышляла она о великодушии Богини и чистоты Света, такие мысли будут изгнаны без особых усилий, пообещала она себе. И я никогда больше не буду думать о неправильных и постыдных вещах, которые видела на тех видео.

Тем временем, о чем ей нужно было подумать, так это то, куда ее привез экипаж, и как она могла заставить его развернуться и направиться в космопорт. Наклоняясь вперед, она посмотрела на непонятное множество огней и элементов управления в передней части пустой кабины. Такие машины были предварительно запрограммированы, и у Гизеллы всегда был кто-то поблизости, чтоб запрограммировать транспорт для нее, так что она была беспомощна в этом случае. Она думала о попытке нажать некоторые кнопки или рычаги, но она боялась, что ухудшит ситуацию. Тем не менее, сейчас все было уже довольно плохо, когда парящий экипаж, казалось, намеревался везти ее все глубже и глубже в этот захудалый район. Неужели страх причинить себе вред стоит того, чтобы не рисковать?

Как только она потянулась вперед, чтобы нажать хоть на какие-нибудь элементы управления, экипаж бесшумно остановился перед особенно обветшалым зданием с надписью «Эрогенная зона», мигая в старом блеклом неоне. «Девочки-Девочки-Девочки» гласила более новая сверкающая голографическая вывеска, прокручивающаяся в малиновых буквах высотой в три фута в воздухе, прямо над убогим главным входом в сомнительное заведение. Сообщение сменялось ещё более тревожным «Горячие-Голые-Готовые Наши Девочки Удовлетворят Ваши Самые Темные Желания». После прочтения вывески у Гизеллы внезапно вспыхнуло узнавание.

О, Богиня, я знаю, где это! Это район Красной Звезды! Почему экипаж остановился здесь? Гизелла никогда не была в таком месте, как это, но она слышала о нем в перешептывании с друзьями в школе. Это была запрещенная тема для разговора, и это создавало самые сочные сплетни.

Гизелла долго спорила с собой, но она не могла сидеть здесь весь день. Поскольку экипаж был автоматизирован и запрограммирован заранее, она ничего не могла сделать, кроме как выйти и поискать кого-то, кто помог бы ей переустановить протокол карты. Собрав все свое мужество, она открыла дверь и вышла. Но в ту минуту как ее туфли коснулись скользкого тротуара снаружи, экипаж беззвучно взмыл прочь, оставив ее в затруднительном положении испуганную и ужасным образом одинокую.

— Подожди! Вернись! — Гизелла тщетно звала отступающий экипаж. Ее первой мыслью было позвонить дяде, но все ее вещи, в том числе ее видеотелефон, и несколько скромных платьев, которые она взяла с собой в поездку в монастырь, были заперты в задней части парящего экипажа. В любом случае он, вероятно, не захотел бы мне помогать, призналась она себе. Не после того, как мы расстались. И я, конечно, не хочу проводить еще одну ночь под той же крышей, что и он. Даже идти в монастырь, где она была бы обречена на жизнь безбрачия, лучше, чем терпеть его развратные подмигивания и поглаживания по заднице. Поэтому она оказалась сама по себе.

Первое, что нужно сделать, это выбраться из этого района, сказала себе Гизелла. И тогда она смогла бы найти доброго и порядочного человека, который помог бы ей. Все, что ей нужно было сделать, это установить межпланетный вызов в монастырь и сообщить им, что произошло, и она была уверена, что старшая жрица отправит кого-нибудь забрать ее. В конце концов, они ожидали ее завтра.

Мне лучше начать. Я не хочу застрять здесь, когда стемнеет. От одной только мысли Гизеллу бросало в дрожь. Она повернулась и собиралась идти вниз по осыпающемуся скользкому тротуару, когда кто-то схватил ее за руку и развернул.

— Вот ты где, девчушка. А я тут задаюсь вопросом, когда ты собираешься приехать. — Мужчина в испачканном красном шелковом жилете сиял. Он был чудовищно толстый и не слишком чистый, с запахом дешевого алкоголя и еще более дешевых духов, как будто он недавно был с женщиной с плохой репутацией. Не то, чтобы Гизелла что-то знала об этом. Она жила очень защищенной жизнью в Бета Шесть, состоятельном районе Ноб Хилл, в течение большинства из ее двадцати двух лет. Возможно, слишком защищена, подумала она осторожно. Если бы только ее образование включало курсы самообороны! Но этого не было — если бы леди осталась там, куда она отправлялась, у нее не было бы необходимости защищать себя. Однако что делать, если беглый парящий экипаж привез ее не туда, где ей следовало быть? Что она должна делать в этом случае? — задавалась вопросом Гизелла.

— Хорошо, теперь пойдем со мной, — сказал толстяк, нарушив ход её мыслей. У него был высокий пронзительный голос, и он вытирал лысину грязным носовым платком, когда говорил.

— Извините, сэр, я вас знаю? — Гизелла с сомнением посмотрела на него, а затем многозначительно глянула на его толстую руку, держащую ее.

— Нет, еще не знаешь, девчушка. Но не волнуйся, теперь узнаешь. Жирный Сэм — это имя. Входи внутрь, чтобы мы могли поговорить.

— Но… но мне нужно идти. Мне нужно добраться до космопорта, — запротестовала Гизелла.

— Не волнуйся об этом. Теперь тобой распоряжается Жирный Сэм, — сказал он. И не обращая внимания на ее протесты, он потащил в сомнительно выглядящую «Эрогенную зону» по длинному коридору с рваным ковром, в крошечный грязный личный кабинет. — Теперь слушай, — сказал он, когда уселся во вращающийся деревянный стул, который заскрипел под натиском огромной массы. — Ты принадлежишь мне, и можешь начать работать прямо сейчас.

— Простите? — Гизелла посмотрел на него непонимающе. — Я думаю, вы, должно быть, меня путаете с кем-то другим, — сказала она, так вежливо, как могла. — И пока вы кажетесь очень приятным человеком, я нахожусь на пути к Храму Света, поэтому мне сейчас не нужна работа. — Она огляделась, дрожа от мысли о необходимости обсуживать столики в этом грязном заведении. Она не могла себе представить, какую другую работу мог ей предложить такой мужчина.

Жирный Сэм нахмурился.

— Я не приятный человек, и нет никакой ошибки, девчушка, — сказал он, уголок его пухлого рта опустился вниз в гневной гримасе. — Твой дядя Эдгар Трелайн, правильно?

— Ну, да, — с сомнением сказала Гизелла. — Вы знаете его?

— Знаю ли я его? — Жирный Сэм фыркнул от смеха. — Знаю ли я его? Сукин сын должен мне чистые шестьсот кредитов. И посмотрите, когда у него не нашлось и двух кредитов в кармане, он послал мне тебя в качестве оплаты.

— Вы не можете быть серьезным, вы должно быть шутите! — Гизелла задохнулась, не в силах принять чудовищность ситуации.

— Никаких шуток, девчушка. Твой дядя крупно мне задолжал. Никчемный сын шлюхи, вот кем он является, он не платил мне деньги в течение нескольких месяцев. Однако продолжал рассказывать о своей племяннице, говоря, что ты стоишь как весь долг. — Жирный Сэм косился на нее оценивающе. — Не могу сказать, что он ошибся.

— Но… но это не важно, сколько он вам должен, я не виновата, — протестовала Гизелла. — И он не может просто… просто обменять меня вам, как старый парящий экипаж, который он больше не хочет, чтоб покрыть свои долги. Он не владеет мной!

— Фактически, по законам Бета Шесть, он владеет тобой, девчушка. Он твой законный опекун пока тебе не исполнится двадцать три года, и поскольку, тебе только что исполнилось двадцать два, это означает, что я получаю тебя на десять месяцев по земным стандартам. Что должно быть достаточно времени для тебя, чтобы отплатить те шестьсот кредитов, что он должен мне. — Он засмеялся, и низкий скупой звук заставил бежать мурашки по коже Гизеллы. — Достаточно времени. Просто посмотри на себя, плотные большие сиськи, крепкая задница и эти длинные светлые волосы, и большие карие глаза. Плюс я уверен, поскольку ты направлялась в монастырь, то твое влагалище тугое как кошелек скряги, ведь они не берут никого, кроме девственниц в свои жилища, как мне говорили. О да, клиенты будут поглощать тебя, девчушка. Поглощать и просить секунды.

— Клиенты? Какие клиенты? О чем вы говорите? — Гизелла диким взглядом окинула помещение, как будто толпы жаждущих, голодных мужчин уже выстроились позади нее. Тяжело сглотнув, она подумала о самой худшей перспективе, которую могла себе представить. — Вы… это одно из тех мест, где девушки танцуют без… без одежды? — Она не понимала, как можно было ожидать, что она поднимется на сцену и снимет свою одежду перед кучей мужчин, но что еще может захотеть толстый, вонючий мужчина, который утверждал, что владеет ею?

— О нет, девчушка, это не тот вид бизнеса, которым я здесь управляю. — Жирный Сэм покачал головой, и двойной подбородок на его грязной шее выпятился.

— О, хорошо. — Гизелла почувствовала мгновенный прилив облегчения, но это было недолго.

— Нет, «Эрогенная Зона» — это не стриптиз клуб, это бордель. Действительно высококлассный, я мог бы добавить. Не такой, как Дворец Киска и Скользкий Член, что стоят вниз по дороге. — Он отполировал свои почерневшие ногти на запятнанном красном жилете и выглядел довольным собой. — И теперь, когда ты здесь, держу пари, мы поднимемся еще выше. Да, я считаю, что мы можем начать получать настоящих джентльменов в качестве клиентов, когда я прорекламирую и дам им знать, что твоя тесная монастырская киска готова для продажи.

— Боже мой! — Гизелла приложила руку ко рту, чтобы скрыть крик, который хотел вырваться. Конечно, он не говорил то, о чем она думала. Конечно, он не хотел, чтобы она была… но разум Гизеллы даже не думал об этом слове.

Жирный Сэм выглядел раздраженным.

— Только не заводись, девчушка. Ты не первая девушка, которая должна была продать кусок задницы, чтобы отправится в галактику. И вот что я скажу тебе, если будешь хороша в том, что делаешь, я позволю тебе остаться по окончанию десяти месяцев и заработать немного лишней мелочи для себя. Ты можешь сделать настоящую хорошую жизнь, раздвигая ноги, при условии, что ты обращаешься с клиентами правильно и даешь им то, что они хотят.

— Но… но я не могу. Я просто не могу, — умоляла Гизелла. — Пожалуйста, я… я никогда раньше не делала ничего подобного. Я была на пути принять обет безбрачия и стать жрицей Богини Света. Я не могу остаться здесь вместо этого и делать… что вы просите меня сделать.

Лицо Жирного Сэма застыло, как тесто, оставленное на ночь.

— Ты можешь и будешь, девчушка. Не забывай, что я теперь владею тобой. Если я скажу, что ты будешь обслуживать двадцать клиентов в день, ты это сделаешь. Ты будешь сосать член, трахать член и принимать его в свою киску и задницу, оба одновременно, если я решу сдавать тебя на вечеринки. И ты будешь любить каждую минуту этого или, по крайней мере, делать вид.

Гизелла отшатнулась от его грубых слов и уродливых образов, которые возникали в ее голове. Богиня, он действительно ожидал, что она сделает это, действительно ожидал, что она раздвинет ноги для любого мужчины, который захочет ее за деньги. Что она собиралась делать? Гизелла сделала глубокий судорожный вдох. Для начала, она должна была убраться от его жадного взгляда, от крошечных поросячьих глазок, которые ползали по ее телу, без сомнения, думая, сколько доходов она ему принесет.

— Мне нужно воспользоваться вашими удобствами, пожалуйста, — сказала она слабым голосом.

Жирный Сэм нахмурился и переместил свою внушительную массу за стол из дешевой древесины.

— Сортир вон там, в углу, — сказал он, кивнув на небольшую дверь в углу своего кабинета. — И не думай, что ты сбежишь, выбравшись из окна, ни того, ни другого. На нем решетки и единственный выход — это вход. — Не говоря ни слова, Гизелла поднялась с жесткого пластикового стула, где сидела и, спотыкаясь, пошла на дрожащих ногах в крошечную, тесную ванную, на которую указал Жирный Сэм. Внутри она была не больше, чем шкаф, и неприятный запах дрейфовал из потрескавшегося белого унитаза. Гизелла опустила крышку и рухнула на нее, уткнувшись лицом в руки.

Это все моя вина. Вся моя вина. Это наказание от Богини, и это все моя вина! Мысль побежала в бесконечной петле сквозь ее разум и Гизелла знала, что это было правильно. Ситуация, в которой она оказалась сейчас, была из-за ее испорченных мыслей и греховных желаний. Это было потому, что она на самом деле не хотела идти в храм и становиться жрицей и жить жизнью смирения, бедности и безбрачия. Втайне она думала, что смирение и бедность могут быть не такими плохими, но не идея никогда не выйти замуж, никогда не иметь мужчину между ее бедер, даже когда ее жизнь была ужасной.

Гизелла всегда была любопытной девушкой, и в своем более позднем подростковом возрасте она обнаружила стопку порновидео в дальней части чердака, куда никто никогда не ходил. В течение следующих нескольких лет она наблюдала и пересмотрела их все до единого. Сначала она была шокирована и чувствовала легкое отвращение от странных действий, которые видела, но со временем она стала заинтригованной и стала возбуждаться. Она лежала в темноте ночью и думала о том, что видела, и представляла, что делает те вещи, которые наблюдала, с мужчиной, которого хотела, мужчиной который пробудит ее тело и оставит ноющей для его прикосновений. Он был бы высоким темноволосым и мускулистым, точно так же, как мужчина в ее любимом видео, и он раздел бы ее догола и делал бы невероятно восхитительные вещи с ее телом.

Когда ее мысли становились слишком сильными, чтобы терпеть, Гизелла иногда добиралась между своих ног и касалась себя в самой запретной зоне. Это было место, которое она должна была избегать, если она не мылась, ее мать строго инструктировала, и даже тогда она должна была быстро вымыться и не задерживаться. Но даже не смотря на то, что она знала, что это неправильно, Гизелла не могла ничего с собой поделать. Она не могла не раздвигать набухшие губы своей киски и не гладить пульсирующий бутон клитора, пока ощущения замечательные и страшные, чтобы назвать, омывали ее, заставляя застыть на узкой кровати и кусать нижнюю губу, чтобы удержаться и не издавать стоны вслух.

И теперь это… это было ее наказание за такие мысли и действия. Гизелла была в этом уверена. Богиня Света увидела все, что она сделала, даже если это было сделано в темноте ночи, и теперь, Гизелле придется заплатить. Сколько раз она втайне желала мужчину между своих бедер? Чтобы раскрыть ее девственное влагалище для толстого члена и наполнить его горячей спермой. Сколько раз она представляла себе ощущение, запах и вкус твердого мужского тела? Как часто она задавалась вопросом, каково это быть распростертой и трахнутой? И теперь она собиралась получить свое желание, только вместо одного мужчины она была отдана сотням. Лучше бы она убила себя прямо сейчас, прежде чем умрет в скором будущем от унижения и боли.

Когда Гизелла обыскала тесную и грязную ванную комнату ради инструмента самоубийства, она услышала голос, исходящий с другой стороны тонкой как бумага стены. Сначала она подумала, что это Жирный Сэм, зовет ее выйти и обслужить своего первого клиента, или, возможно, ее первые двадцать, но, к ее облегчению, она вскоре поняла, что голос был легче и более культурным, чем у владельца грязного борделя.

— Пожалуйста, мой хозяин остро нуждается. Время его изменения приближается и должна быть найдена женщина, чтобы унять его похоть.

— Нет, я не буду больше посылать тебе своих девочек. — Голос Жирного Сэма был агрессивным. — Я уже отправил троих, и ни одну не видел снова, и то же самое по всему району. Я очень хорошо знаю, что Сэл ниже в «Дворце Кисок» больше не продаст тебе ни одной и уверен, что ни один из других домов тоже не заинтересован. Это не стоит того, даже если ты предлагаешь триста кредитов.

— Тогда я удвою цену, шестьсот кредитов за одну из ваших дам, — умолял высокий, культурный голос.

Гизелла сразу оживилась. Шестьсот кредитов это была точная сумма, что дядя задолжал Жирному Сэму, та же сумма, за которую она была продана! Стараясь не издавать шума, она открыла узкую дверь и осторожно выглянула.

Мужчина в темно-синем ливрее, отделанный в красный расхаживал по грязному ковру перед захламленным столом Жирного Сэма. Он выглядел как высококлассный слуга, или что-то в этом роде и когда он повернулся к ней, Гизелла поймала проблеск черно-красного значка на груди его пальто. Это был какой-то герб, или в этом роде, она была уверена, хотя и не похож ни на что, что она когда-либо видела на Бета Шесть.

— В любом случае, почему девушка, которую вы должны получить, должна быть отсюда? — Жирный Сэм рычал, очевидно, готов к тому, что его посетитель уйдет. — Есть много публичных домов вокруг галактики, черт возьми, на Ригель Девять, откуда вы пришли. Тебе не нужно возвращаться на Бета Шесть в район Красной Звезды, чтобы получить девушку, чтобы удовлетворить своего хозяина, кем бы, черт возьми, он ни был.

— Но я должен! — Человек жестикулировал с волнением. — Это часть пророчества. Только девушка из двух красных звезд, выровненных на шестой планете от Бета-Солнца, может помочь моему хозяину.

Две красные звезды выровнены? Гизелла прикусила губу, задумавшись. Бета-солнце само по себе было красной гигантской звездой, и поскольку это был район Красной Звезды, она догадалась, что это имеет смысл. Но почему мужчина в синей ливрее так отчаянно пытался привести девушку своему хозяину, что он просит таких, как Жирный Сэм, ради одной из его шлюх?

— Я не знаю, о чем ты болтаешь, и я не хочу знать, — прорычал хозяин борделя. — Все, что я знаю, у меня нет ничего для тебя.

— О, да, у него есть. — Едва зная, что делает, Гизелла обнаружила себя выходящей из крошечной, грязной ванной и подходящей к слуге в синей ливрее. Ее разум быстро работал, наблюдая за разговором, и хотя математика никогда не была ее любимым предметом в школе, арифметика была очевидна. Если бы она была обречена на жизнь принудительного подчинения, по крайней мере, пока ей исполнилось двадцать три, то обслуживание одного мужчины, независимо от того, кто он, было бесконечно предпочтительнее обслуживанию сотен.

— Ах, как прекрасно. — Слуга тепло улыбнулась ей и повернулась к Жирному Сэму. — Кто это очаровательное создание? Она действительно идет в разрез вашими обычными сотрудниками.

Одутловатое лицо Жирного Сэма приняло раздражительный, хмурый взгляд.

— Это мое последнее приобретение, друг, и она не продается. Я собираюсь заработать на ней тонну кредитов, в течение следующих десяти месяцев, поэтому я не посылаю ее с такими, как ты.

— Но шестьсот кредитов — это была цена, которую мой дядя вам должен, — умоляла Гизелла. — И вы сказали, что он не платил вам в течение месяцев, так что это непогашенный долг. Разве не лучше было бы иметь все эти деньги в ваших руках сейчас, за один раз, вместо того, чтобы ждать, пока я… заработаю обратно? — Она едва могла заставить эти слова выйти, но она знала, что это ее единственный шанс спастись. Она должна принять это.

Жирный Сэм нахмурился.

— Я намереваюсь заработать намного больше шестисот кредитов, продав твою девственную киску, девчушка, — прорычал он. — Так что не пытайся умаслить меня, чтобы расторгнуть сделку. Я владею тобой, и собираюсь заработать деньги, оправдывающие затраты.

— Двенадцать сотен кредитов. — Голос слуги был низким и серьезным. — Конечно, вы не можете упустить такую сумму, сэр. Это неслыханная цена за одну ночь с ночной бабочкой. Что скажете?

Только одна ночь? Разум Гизеллы кружился от мысли. Значит, она могла освободиться от этой страшной обязанности за одну ночь обслуживания? Конечно, монастырь никогда бы не взял ее после того, как ее девственность исчезла, но она была уверена, что сможет найти свой путь в галактику, раз она была свободна. Она посмотрела на слугу в синей ливрее с благодарностью и пообещала себе, что независимо от того, как его хозяин выглядел, она будет делать все возможное, чтобы служить ему. Но следующие слова Жирного Сэма разрушили ее счастье.

— Да, одна ночь, они так и не вернулись, — насмехался он. — Но хорошо, ты хочешь ее? Ты можешь забрать ее. Двенадцать сотен и никаких возвратов.

— На самом деле нет. Я верю, что эта девушка — именно то, что нужно моему хозяину, поэтому цена стоит того. — Слуга снова улыбнулся ей, но на этот раз Гизелла не так быстро возвращала его тепло.

Она вдруг задалась вопросом, что случилось со всеми другими девушками, которые провели ночь с его таинственным хозяином.

И что случится с ней?

* * *

Наконец, она добралась до космопорта, значительно позже и гораздо в других обстоятельствах, чем это могло бы быть, но, тем не менее, Гизелла была благодарна, увидеть высокие белые стартовые башни, поднимающиеся над ее головой.

— Сюда, моя леди, — почтительно сказал слуга. Он любезно обращался к ней, как если бы она была хрупкой вазой, которая могла разбиться, ценным предметом, который должен быть защищен. Гизелле нравилось. Это было то самое привычное к ней обращение. Определенно, после просмотра видео, она часто мечтала о более грубом обращении, о мужчине, который мог бы взять ее, не обращая внимания на то, что она говорит или делает. Но избежав лап Жирного Сэма, она не склонна быть неблагодарной за хорошие манеры слуги.

— Спасибо, — сказала она, следуя за ним по движущейся дорожке. — Я хочу, чтобы вы знали, что я более чем желаю служить вашему хозяину. Я надеюсь, что он найдет меня приемлемой для удовлетворения его … его потребностей.

Слуга, у которого были приятно мягкие черты и темно-карие глаза, улыбнулся ей немного грустно, подумала Гизелла.

— Я надеюсь, так же, моя леди. Это мое заветное желание, — сказал он. — Ах, а вот мы и здесь.

Ракета, на которую он вел ее, имела такие же цвета, как и его ливрея, темно-синяя с красной отделкой. Диваны внутри были плюшевыми и удобными, и Гизелла с благодарностью погрузилась в тот, на который он указал.

— Позвольте мне просто сообщить пилоту, и мы будем в пути. — Слуга коснулся шляпы и кивнул.

— Не могу дождаться. — Гизелла старалась не зевать, но события дня до настоящего момента были чересчур изнурительными. Теперь, когда она оказалась в теплом и безопасном месте без жирного злого человека, требующего, чтобы она обслуживала его клиентов сексуально, она просто хотела расслабиться. Конечно, кто знал, что ее ждет на Ригель Девять? Но она решила не думать об этом.

— Вы будете в состоянии кибер-сна, пока не узнаете это, моя леди, — сказал слуга, правильно интерпретируя ее подавленный зевок. — Лучше быть свежей и готовой к встрече с моим хозяином.

— Действительно, — пробормотала Гизелла, когда другой зевок покинул ее. Она услышала, как слуга идти вперед с последующим рокотом мужских голосов, как он говорил пилоту, и думала, что она должна попытаться не уснуть во время старта. Но, несмотря на ее лучшие намерения, ее веки опускались от изнурения, и еще до того, как ракета покинула орбиту, она уже глубоко спала.

Она мечтала о темноволосом мужчине, которого она видела в порно. Мужчина, который был почти, но не совсем, мужчиной ее мечты. В порно, мужчина, который был высоким и мускулистым, взял девушку с волосами цвета Гизеллы и привязал ее к кровати. Но, как она мечтала, это сама Гизелла, была так привязана …

— Пожалуйста, — пробормотала она, когда мужчина наклонился, чтобы затянуть веревки на запястьях. — Пожалуйста, я не могу… Я никогда не делала этого раньше.

— Никогда не делала что? — Он улыбнулся ей, его белые зубы сверкали на его темном лице. — Никогда не была связана или никогда не трахалась, моя леди?

— Ни то, ни другое, — выдохнула Гизелла. Глядя вниз, она поняла, что она полностью голая, ее зрелые розовые соски выставлены напоказ, а пухлые губы ее влагалища обнажены. К ее шоку она увидела, что мягкий холмик белокурых завитков, которые украшали ее киску, со времен половой зрелости, был сбрит.

— Так ты девственница? — Он прошептал этот вопрос ей на ухо, когда обхватил ее грудь в ладонях, как будто взвешивая их, и большими пальцами нежно касался сосков.

— Да, — призналась Гизелла, извивалась, стараясь уйти от крайне приятных ощущений, которые его руки вызывали в ее теле.

— Но ты же не хочешь ею быть, не так ли? Ты мечтаешь о том, чтобы мужчина, прикасался к тебе… брал тебя.

Он смотрел на нее, хорошо осведомленный, зажимая ее жесткие розовые бутоны, пока она не застонала от резких толчков удовольствия, которое это послало по ее скользим половым губам.

— Д… да, — прошептала Гизелла, чувствуя, что врать бесполезно. Он каким-то образом знал ее секреты. Знал, чего она на самом деле хотела.

— Но твои желания не те, застенчивые, неуверенные, девичьи, несмотря на твою невинность. Ты хочешь сделать все, — обвинил мужчина. — Ты хочешь чувствовать язык внутри киски, также как член. — Он откинулся назад на мгновение и погладил свой собственный толстый ствол, на котором капли предэякулята были похожи на крошечные жемчужины. — И ты также хочешь сосать член. Ты хочешь, чтоб тебя взяли на четвереньках, заставили подчиниться, беспомощная, чтобы сбежать или спрятаться, когда он приходит за тобой, беспомощная чтобы сомкнуть ноги к его нападению. Беспомощная сделать что-либо, кроме как раздвигать бедра и подчиняться его члену внутри твоего влагалища, полностью сдаваться ему, когда он трахает тебя.

Его слова послали глубокую дрожь от необходимости по всему голому телу Гизеллы.

— Да. — Она почувствовала, как стыд затопил ее от признания, но она не могла ничего с собой поделать, все, что он сказал о ней было правдой.

— Девственница с душой шлюхи. — Мужчина кивнул, как будто это подтвердило что-то, о чем он давно подозревал.

— Я… я не знаю, что ты имеешь в виду, — запротестовала она голосом, который дрожал от желания.

— Ты узнаешь. И не волнуйся. — Он медленно провел большими, теплыми руками вниз по ее голому, дрожащему телу, свет мерцал в его темных глазах. — Ты недолго будешь девственницей. Не там, куда идешь.

— Ты… — Гизелла испуганно взглянула на него вверх. — Ты собираешься взять меня? Трахнуть меня? — спросила она, заставив себя произнести это слово.

— Нет. — Он покачал головой, как раз когда обхватил ее обнаженную киску, поглаживая ее опухшие, скользкие складки одним нежным пальцем. — Я здесь, только как посланник, моя леди. Чтобы рассказать тебе, что ты можешь ожидать. — Он внезапно толкнул два толстых пальца в ее скользкое влагалище, и Гизелла выгнулась от кровати, стеная от боли и удовольствия от ощущения, что, наконец, мужчина коснулся ее так, как она так долго хотела…

 

Глава 2. Пленник

— Спешите, моя леди, хозяин ждет вас. У вас не так много времени для подготовки.

Гизелла проснулась, чтобы увидеть, как слуга, который купил ее у Жирного Сэма, смотрел на нее сверху вниз с тревогой. Казалось, она лежала на чем-то мягком и удобном, но когда она огляделась вокруг, то поняла, что это не тот диван, на котором она уснула.

— Где я? — Спросила она, медленно вставая и положив руку на голову. Она почувствовала легкое головокружение, а новая обстановка поначалу плясала вокруг нее в головокружительном круговороте. Когда наконец-то вещи вокруг нее начали фокусироваться, она увидела, что находится в тщательно обставленной спальне, на мягком толстом матраце. Над головой висел темно-зеленый балдахин, подшитый золотой нитью, который соответствовал покрывалу, на котором она сидела. Ярко окрашенные ковры покрывали мраморный пол, а через маленькую золотую дверь справа она увидела, как из золотой ванны поднимается дымок пара.

— Вы находитесь в Королевском дворце Ригель Девять, — сказал ей слуга. — Когда корабль приземлился, вы еще так глубоко спали, что я не смог разбудить вас. Так что я аккуратно переместил вас сюда, чтобы не нарушать ваш сон. Но сейчас настало время проснуться и подготовиться к встрече с моим хозяином.

— О да, ваш хозяин. Я помню, — пробормотала Гизелла. Она смутно вспомнила тревожный сон, что-то о том, чтобы быть привязанной голой к кровати? Но сон таял уже в момент, когда слуга уговаривал ее подняться на ноги и отводил к другому слуге. Эта была женщина, которая по его обещанию позаботиться о Гизелле.

— Горячая ванна будет именно тем, что вам нужно, — сказала, как подобает почтенной женщине, слуга, которая взяла на себя ответственность за нее. — У нас не так много времени, но мы должны заставить вас выглядеть лучше для нашего хозяина. — Она отвела Гизеллу в ванную комнату и помогла ей раздеться и попасть в дымящую золотую ванну.

Гизелла не хотела расставаться с одеждой перед другим человеком, даже перед женщиной, но слуга, которую приставили к девушке, была настолько серьезна, что Гизелле казалось, что сейчас нет выбора. Когда успокаивающее тепло горячей цветочно-душистой воды накрыло ее усталое тело, все сопротивление исчезло. Но она отдохнула не больше пяти минут, пока голос слуги не прервал это уединение.

— А теперь пришло время побриться.

— Побриться? — Гизелла села в ванне, глядя на женщину с опаской. — Что вы имеете в виду?

— Причина — ваша нижняя зона, моя дорогая. Вы должны быть в подходящей форме, чтобы увидеть хозяина.

Гизелла посмотрела вниз на мягкие, светлые завитки на своем холмике, которые плавно закручивались в теплой воде.

— Ваш хозяин требует, чтобы меня побрили, прежде чем меня увидит?

— Это его предпочтения, да. — Женщина держала в руке маленькую легкую бритву. — Вы хотите сделать это или мне?

Гизелле даже не пришлось об этом думать.

— Я сделаю это. — Она сдержанно повернулась спиной, радуясь, что бритва была тем типом, которым она могла использовать под водой. — Так ваш хозяин такой монстр, что он не встретиться с женщиной, пока она идеально не подготовится? — Она ждала ответа, но, когда ничего не прозвучало, она снова повернулась лицом к слуге. К ее удивлению, круглое, пожилое лицо женщины было бледным, губы дрожали. — С вами все в порядке? — Спросила Гизелла с беспокойством. Возможно, у слуги была какой-то приступ. Она подумала обратиться за помощью, а затем вздрогнула от мысли, что комната будет заполнена незнакомцами, пока она сидела голая в ванной. Но если ей нужно…

— Я… Простите меня, моя леди, — сказала слуга, наконец, оправившись, что, не было большим облегчением для Гизеллы. — Это просто… мой хозяин — не монстр. Не на самом деле, знаете. Он очень добрый и очень великодушный, и… и он не может помочь своей ситуации.

Гизелла почувствовала, как дрожь прошла через нее.

— Какая ситуация? — спросила она, но женщина только покачала головой.

— Мы слишком долго разговариваем, моя леди. Пойдемте, нет времени на пустую болтовню, вы должны быть одеты и находиться в комнате моего хозяина через полчаса.

Она казалась снова оживленной и деловитой, когда помогла Гизелле выйти из ванны и завернула ее в толстое пушистое полотенце, но, тем не менее, сомнения и страх задержались в глубине сознания Гизеллы. Что именно происходило здесь, во дворце Ригель Девять?

У нее не было времени долго размышлять, потому что слуга отвела ее обратно, в спальню и вручила ей одежду, которую она должна была надеть.

— Вы действительно ожидаете, что я это надену? — Гизелла недоверчиво посмотрела на легкий прозрачный наряд на кровати.

Слуга нахмурилась.

— Вы должны надеть то, что приготовили для вас, чтобы встретиться с хозяином. Должна ли я помочь вам надеть это?

Гизелла прочитала решительный взгляд в глазах женщины и поняла, что на нее наденут наряд силой, если понадобится.

— Нет, нет, — сказала она поспешно. — Я надену то, что необходимо. Но… — Она деликатно колебалась. — Не могу я получить немного уединенности?

Слуга издала мхммм, но повернулась и вышла из комнаты.

— Не больше десяти минут, имейте в виду, — сказала она, закрывая за собой богатую резную деревянную дверь. — Хозяин будет ожидать вас до того, как взойдут луны-близнецы.

Гизелла не понимала, как восход луны связан с делом, но не было времени спрашивать. Сбросив пушистое полотенце, в которое она была завернута, она сначала надела верхнюю часть одежды. Это была тонкая, просвечивающаяся шелковая блузка, а материал был чрезвычайно тесный и чрезвычайно мягкий. Через нее она могла отчетливо видеть свои созревшие соски, затвердевшие от страха и желания. Она огляделась, но не было нижнего белья, чтобы одеть его и скрыть себя от демонстрации. Ну, очевидно, именно так хозяин хотел, чтобы ее представили. Гизелла продолжила с нижней частью наряда.

Чтобы прикрыть половые органы, так была крошечная пара того, что она считала, подразумевалось быть трусиками. Но на самом деле они почти ничего не прикрывали. Крошечный шелковый треугольник был прикреплен к нескольким шелковым веревочкам, но, когда она надела их, Гизелла обнаружила, что ей нужно было выбирать между тем, чтобы прикрыть холмик своей киски или нежные губки, поскольку он не был достаточно большим, чтобы прикрыть всё. Она попыталась пойти на компромисс и прикрыть немного каждого, и треугольник оказался размещен так, чтобы только верхняя часть холмика киски и щели были обнажены, а большая часть ее мягких внешних губ были прикрыты. Тем не менее, веревочка в нижней части треугольника продолжала скользить в ее половых органах и потирать внутренние складки, пока она не подумала, что сойдет с ума. Ношение чего-то, что, казалось, создано, чтобы стимулировать ее разгоряченный клитор, собирается гарантировать, что ее внутренняя часть бедра будет мокрой от соков, текущих из киски, прежде чем девушка встретится с таинственным хозяином лицом к лицу. Она задавалась вопросом, было ли это для того, что он хочет видеть ее возбужденной, такой разгоряченной необходимостью, чтобы она не могла сдержаться. Ну, она предположила, что может спросить его, когда увидит, если решится.

Обратив внимание на остальную часть одежды, Гизелла натянула шелковую юбку, которая парила вокруг нее, как облако. Ее высокий разрез доходил почти до самой нижней части пупка, демонстрируя, скорее, чем скрывая ее крошечные трусики, которые продолжали натирать ее нежное влагалище. Мягкая пара тапочек завершила наряд.

Она посмотрела на себя в длинном зеркале, которое висело на противоположной стене, и покраснела. Она никогда не представляла себя в таком наряде. Она должна быть в Храме Света прямо сейчас, ее волосы должны быть отрезаны как жертва Богине и на ней должна быть надета длинная белая скромная мантия, которая закрывала ее от шеи до лодыжек. Вместо этого она была одета как худшая шлюха, собиравшаяся продать свою девственность таинственному мужчине, которого никогда не встречала. И все же часть ее, которая на самом деле никогда не хотела идти в храм, в первую очередь, была чуточку возбуждена.

Как будет выглядеть ее новый хозяин? Будет ли он высокий, с темными волосами и пронзительными глазами, как мужчина, которого она видела в порно? Он потребовал бы, чтобы она унизилась и встала на колени перед ним, чтобы взять член в рот? А как затем он возьмет ее? Сзади, как зверь? Или он потребует, чтобы она оседлала и объездила его с членом, наполняющим ее киску? Просто думать о таких вещах заставляло ее влагалище чувствовать себя горячим и набухшим от необходимости. Но прежде, чем она смогла слишком увлечься, резкий стук в дверь, дал ей знать, что время пришло. Пора встречать нового хозяина.

Гизелла нерешительно оставила безопасность своей спальни, не зная, что скажет слуга, ожидающая ее. Но женщина только смотрела на нее сверху вниз и явно одобрительно кивала.

— Очень хорошо, моя леди. А теперь время идти. — Она повела Гизеллу через настоящий дворец, состоящий из множества больших комнат, наполненных богатой мебелью и прекрасными произведениями искусства. Толстые гобелены, которые, должно быть, ткали множество рук годами, украшали стены и мраморные полы. Повсюду висели эротические картины мужчин и женщин, переплетающихся с видом экстаза на лицах. Очевидно, кто бы ни жил здесь, он наслаждался прекрасными вещами в жизни и почитал удовольствие плоти. Удовольствие, которое Гизелла никогда не испытывала. Но собираюсь, напомнила она себе, пытаясь сдержать колени от дрожи, когда они шли. Я только надеюсь, что я порадую этого хозяина, кем бы он ни был.

Наконец слуга открыла огромную деревянную дверь, переплетенную железом, и жестом показала на каменные ступени, ведущие вниз в темноту.

— Здесь я должна оставить вас, моя леди, — сказала она, кивнув, чтобы Гизелла делала шаги в одиночку. — Ибо я не смею идти дальше.

— Но почему? — Гизелла посмотрела на нее испуганно, не уверена, что она должна делать. — Будет ли хозяин злиться, если вы будете сопровождать меня? — спросила, она не решительно, шагая вниз на первую ступеньку, и повернулась, чтобы оглянуться назад.

— Это запрещено, — сказала женщина, не отвечая на вопрос. — Вы должны идти в одиночку. Продолжайте спускаться, пока не достигнете грунта, и там, в подземелье, вы найдете свою судьбу.

В подземелье? Гизелла могла почувствовать, как теперь к ней подбирается страх, но она пыталась контролировать это, делая глубокие вдохи. Женщина послала ей взгляд, который был как сострадательным, так и строгим, а затем закрыла дверь перед лицом Гизеллы, оставив ее в полумраке.

Гизелла стояла там мгновение, пытаясь остановить крик, который хотел подняться в горле. Ее первым побуждением было постучать в дверь и потребовать, чтобы его выпустили, но ясно, что никто не собирался помочь. Нет, она ничего не могла поделать, кроме как спуститься по длинному лестничному пролету и посмотреть, что ожидало ее внизу.

И таким образом она спустилась и оказалась в большом, подземелье со сквозняком. Только после того, как она увидела громадную кровать и кучу человеческих костей, голос достиг ее.

Голос, который сказал:

— Значит, ты последняя жертва. Добро пожаловать в логово зверя, моя леди.

Испугавшись, Гизелла быстро повернулась, чтобы увидеть, кто говорит. Она едва успела исследовать странную и зловещую темницу, а теперь обнаружила, что не одна.

Потерянный в тени, был тусклой фигурой человека. Но не просто какой-то мужчина, он был самым огромным созданием, которое Гизелла когда-либо видела. Возвышаясь над ней, одетый только в рваную пару черных брюк, он был сплошной стеной мышц. Одно его бедро было таким же толстым, как и ее тонкая талия, а плечи были в два раза шире ее собственных. На самом деле Гизелла очень испугалась бы его, если бы он не был прикован к стене подземелья.

— Я Гизелла. — Она сделала небольшой шаг к нему, нервно измеряя глазами цепи, которые связывали его. Они были такими же толстыми, как и ее запястье, но этот человек был настолько огромным, что они выглядели как простые веревочки, прикрепленные к его огромным конечностям. У него были густые черные волосы отброшены назад с высокого лба, и его темные глаза блестели в свете факелов. Вокруг его выпуклых бицепсов были толстые, изгибающиеся черные линии, которые Гизелла поначалу приняла за второй набор наручников. Но когда она посмотрела более внимательно, то увидела, что это какие-то маркировки, видимо нарисованные на его коже постоянными чернилами. Когда он поднял голову, чтобы посмотреть на нее, она увидела, что у него были такие же черные линии, нарисованные в виде полос, через виски. Они изгибались вперед, как рога, заканчиваясь острыми точками на высоком лбу.

— Я вижу, они одели тебя по этому случаю. — Его глубокий голос грохотал из массивной груди, и Гизелла почувствовала, как ее щеки нагреваются в тусклом румянце. Она осознанно скрестила руки на груди, надеясь, что он не смог увидеть в мрачном свете, как очень близко, она была к тому, чтобы быть голой.

Юбка с разрезом и прозрачная блузка были далеки от того, что она ожидала носить в это время — длинная белая мантия монастыря, покрывающая все от шеи до лодыжек. Но, учитывая непреклонную позицию слуги, которая привела ее сюда, она была вынуждена надеть это или пойти обнаженной в темницу, немыслимая идея, независимо от ее конечной цели.

— Они… слуги, казалось, думали, что это необходимо, — пробормотала она. У нее началось очень плохое предчувствие о ее положении. Чувство, что она должна была остаться на своей родной планете Бета Шесть. Не важно, как мрачно выглядело бы ее будущее у Жирного Сэма, в нем не было подземелья и кучи костей. Но теперь она была здесь, и пути назад уже не было.

Откашлявшись, она сделала еще один шаг к прикованному мускулистому мужчине и посмотрела ему в глаза.

— Ты… ты заключенный? Заключенный зверя, о котором говорил? — спросила она, ища его темные глаза, чтобы как-то раскрыть его личность, так как он не сделал никаких усилий, чтобы представиться. — Мне сказали, что я найду здесь мужчину, — продолжала она высоким, затаившим дыхание голосом. — Мужчину, которого я должна буду… обслуживать. — Слова застряли у нее в горле, и ей пришлось вытеснить их. Было трудно признать даже себе, зачем она здесь в подземелье, а тем более вслух незнакомцу.

— Хороший способ сказать это. — Он рассмеялся и раздался глубокий гул, который был оттенен горечью. — Да, моя леди, я здесь заключенный. Заключенный моих собственных темных похотей. Заключенный проклятия, наложенного на меня пять лет назад.

— Похотей? — Гизелла знала, что должна спросить о проклятие, но это не то слово, которое привлекло ее внимание. — Действительно. — Он резко засмеялся, и цепи, которые привязывали его к стене, грохотали и звенели рядом с сырым камнем.

Теперь Гизелла привыкла к тусклому освещению и по какой-то причине обнаружила, что ее глаза притянуты к рваным черным штанам, который носил прикованный мужчина. Она подавила вздох, когда увидела толстую выпуклость, поднимающийся между его мускулистыми бедрами, напрягая темную ткань, которая покрывала ее. Это был… дорогая Богиня на небесах, это был его член? Гизелла никогда не видела настоящего, хотя она видела достаточно на запретных порно, которые смотрела. Но ничего, что она видела, не могло сравниться с массивным стволом между ног заключенного. Он был толще, чем ее запястье, а его верхняя часть выступала из потертого пояса брюк и почти достигала пупка. Фиолетовая сливовидная головка пульсировала против ровной плоскости его живота, и жемчужная капля предэякулята, украшала щель.

Богиня. Гизелла почувствовала, как пересохло у нее во рту, когда она сделала еще один шаг вперед, ее глаза замерли от вида перед ней. Так близко к заключенному, она могла чувствовать его мускусный запах — насыщенный запах, такой как кожа, экзотические специи и соленая сперма. Запах нуждающегося мужчины. Казалось, вид и запах сразу вторглись во все ее чувства и заставили ее потерять весь рассудок. У нее было странное желание протянуть руку и прикоснуться к нему, подержать эту толстую длину в ладони и проверить текстуру, чтобы, наконец, узнать, каково это ощущать настоящий живой член… Но он был совершенно незнакомцем, она не могла этого сделать.

— Нравится то, что видишь? Ты должна простить мое состояние возбуждения, но, вид твоей упругой груди и сладкой щели половых органов настолько выставлены, что затрудняют контроль над моими реакциями.

Щеки пылали, Гизелла заставила себя отвести глаза от эротического вида между бедер обратно на его темное лицо.

— Р-расскажи мне о своем проклятье, — заикалась она, не зная, что еще сказать. — Почему ты прикован к стене в этом темном и ужасном месте?

— Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, если только дашь мне небольшое облегчение. — Он кивнул вниз на огромный ствол, выступающий из верхней части брюк и неудобно переместился. — Они меня приковали здесь, чтобы я не мог помочь себе и, как видишь, я остро нуждаюсь в помощи. — Его слова были горькими и саркастичными, как будто он на самом деле, не ожидал ее помощи, но к ее удивлению, Гизелла обнаружила, что действительно рассматривает его просьбу.

Она снова посмотрела на покрасневший пульсирующий член, с все еще просачивающимся предэякулятом напротив его плоского живота и вдруг к ней пришло, что ему больно, он почти в агонии. Сострадание охватило ее, также как странное побуждение снова трогать его. Он был таким большим и сильным, и все же какой-то жестокий человек оставил его прикованным здесь, возможно, как приношение зверю, о котором он говорил. Он назвал себя пленником своих похотей, и все же он был беспомощным, чтобы удовлетворить их. И он выглядел немного похожим на мужчину ее мечты, хотя она никогда не представляла, что мужчина ее мечты такой же большой и внушительный.

— Я… я постараюсь помочь тебе, — нерешительно сказала она, приближаясь к нему. — Хотя я могу быть не очень хороша в этом. Я никогда… — Она покачала головой, не в силах закончить. Очевидно, темноволосый мужчина нуждался в действиях, а не словах. Чувствуя странное покалывание от волнения, она наклонилась вперед и расстегнула тесные черные брюки, освобождая длину его жесткого ствола.

На мгновение она стояла, уставившись, не зная, с чего начать. Она была достаточно близко, чтобы ощутить жар огромного тела заключенного, излучавшего против ее собственного, и его темный, мускусный запах все еще наполнял ее голову, но не было никакого смысла стоять там, уставившись. Смело она потянулась вперед и обхватила его длину в ладони.

— Боги! — Глубоко застонал заключенный. Его бедра двинулись вперед, прижав жесткий ствол к ее руке с безотлагательностью, что говорило о его нужде. Гизелла удивленно погладила его, поразившись, наконец, почувствовав что-то, о чем она только фантазировала так долго. Он был горячим и пульсировал в руке, но текстура его кожи была такой мягкой, как лепестки роз. Это было похоже на то, как держать стержень разгоряченного железа, обернутого бархатом, который пульсировал с ударом сердца. В виде эксперимента, она пыталась обернуть свои маленькие, прохладные пальцы вокруг него и обнаружила, что не может, он был слишком толстым. Она ласкала длинный ствол так, как могла и чувствовала странный трепет власти, поднимающийся по позвоночнику от стонов и ругательств, которые она вытягивала из его полных губ с каждым поглаживанием.

Незваный образ формировался в ее разуме. Как бы это было, если бы этот огромный член был не в ее руках, а заполнял ее киску? Гизелла понятия не имела, как бы он поместился бы в ее девственную тесноту, но мысль о нем, раздвигающем ее ноги, и надавливающем длинным, толстым, пульсирующим столбом плоти в ее тугое влагалище, не покидала ее мозги. Ей бы понравилось это так же, как казалось, нравилось женщинам в порно? Или было бы больно, когда он нарушит ее барьер и врежется в ее киску его целой толстой длиной до упора? Хотел бы он остаться в ней, когда кончил, и если да, то она была бы в состоянии чувствовать, что он кончает, пульсирует внутри нее, когда заполняет ее влагалище спермой?

— Боги! Я близко… так близко, — выдохнул он, возвращая ее из яркой фантазии, которой она предалась. Глядя вниз, Гизелла увидела, что капля предсемени на кончике его члена превратилась в реку, бегущую по его плоскому животу. Она была блестящей и скользкой в тусклом свете факелов, и по какой-то причине она обнаружила, что хочет попробовать его.

Осмелюсь ли я? Гизелла видела, что это действие выполняется довольно часто в порно и все же она никогда не мечтал о том, чтобы сделать это самой. Честно говоря, она никогда не думала, что захочет. Но было что-то в беспомощности прикованного мужчины и в силе, которую она чувствовала, когда гладила его, что заставляло ее стремиться к большему. В конце концов, она подошла к нему, одетая в наряд, который ясно показывал ее тугие соски и щель киски, что делало его потребность еще хуже. Разве она не была обязана, хоть он был незнакомцем, помочь ему каким-либо образом?

Не дав себе перестать думать об этом, Гизелла опустилась на колени перед ним. Не обращая внимания на твердый, холодный камень против ее плоти, она прижалась вперед, потирая ноющую длину его толстого члена о свою щеку. Его мускусный запах здесь был сильнее, опьяняющая смесь кожи и специй, что заставило ее чувствовать себя пьяной от необходимости. Она могла чувствовать, как ее соски пульсировали во взаимном понимании его желания и крошечный клочок шелка между ее ног, который служил трусиками, был пропитан ее соками. Почему идея попробовать этого мужчину, сосать его, должна пробудить вопрос, на который Гизелла не могла ответить. Она знала только, что хочет помочь ему, хотела доставить ему удовольствие, пока не увидела горячую сперму, хлынувшую с кончика его члена.

— Боги, — снова пробормотал он, глядя на нее сверху вниз. — Что ты думаешь и делаешь?

— Помогаю тебе. — Гизелла снова погладила его и подняла глаза, чтобы встретить его темные глаза, столь полные нужды. — Ты хочешь, чтобы я остановилась? — Не дожидаясь ответа, она наклонилась вперед и мягко открытым ртом поцеловала головку члена. Ствол, который она держала, подпрыгнул в ее руке, в ответ на нежное прикосновение, а когда она отодвинулась, она смогла распробовать солоноватый, слегка горький привкус его предсемени, покрывающего ее губы. Она задумчиво облизала их, решив, что ей понравился вкус, и снова посмотрела вверх, чтобы увидеть, как он наблюдает за ней.

— Я был бы дураком, если бы попросил тебя остановиться, — хрипло пробормотал он. — Но я признаюсь, твоя готовность взять меня в рот, чтобы облегчить мою боль, удивляет меня.

— Почти так же, как это удивляет меня, — сказала Гизелла слишком низко, чтобы он мог слышать. Но теперь она была предана делу, и хотела осуществить этот акт. Она снова наклонилась вперед, на этот раз, осмеливаясь взять всю сливовидную головку члена в рот. Она не была уверена, насколько больше она может уместить, но с головкой, по крайней мере, могла справиться, и ей нравилось сосать ее и исследовать скользкую щель сверху кончиком своего маленького розового языка.

Заключенный снова застонал и мягко надавил в ее рот. Гизелла позволила это, широко раскрыв губы, чтобы вместить один или два толстых дюйма его ствола. Вскоре он мягко, но настойчиво трахал ее между губ, когда она сосала и жадно пила, чтобы получить больше его соленого предэякулята. Когда он задавал темп в ее рту, он говорил низким, хриплым голосом, давая ей знать, как сильно ему нравилось чувствовать ее мягкие губы и сладкий язык против его ствола.

— Ты такая красивая на коленях, — прошептал он, когда Гизелла работала, чтобы получить больше его члена в свое старательное горло. — Лишь наблюдение за тобой, заставляет меня хотеть разорвать эти цепи и присоединиться к тебе. Я хочу зарыться лицом между твоими длинными ногами. Хочу отбросить те крошечные шелковые трусики, которые надеты на тебе, и поглощать твое сладкое влагалище, пока ты не будешь стонать и задыхаться. Я хочу прижать язык глубоко внутрь твоей киски и почувствовать, как ты дрожишь, когда кончаешь за мной.

— Мой господин, — наконец пробормотала Гизелла, мгновенно отстранившись от его пульсирующей эрекции. — Ты заставляешь меня краснеть от таких разговоров. Я даже не знаю тебя.

— И все же ты достаточно любезна, чтобы принести мне облегчение, хотя бы на мгновение, — прогрохотал он.

— Я еще не принесла тебе облегчения, — сказала Гизелла, глядя на его все ещё твердый член.

— Но ты привела меня прямо к краю, — сказал он ей. — Лучше тебе закончить руками. Если ты снова возьмешь меня в рот, я не смогу сдержаться.

— Ты хочешь сказать, что… что кончишь в мой рот? — Гизелла покраснела, когда проговорила. Это было еще одно действие, которое она только наблюдала и никогда не предполагала совершить. И все же она оказалась странно заинтригованной этой идеей. Хотела ли она взять член заключенного в рот и почувствовать, как его толстый член пульсирует на ее языке, когда бьет горячей струей в горло?

— Я бы не стал тебя об этом просить, — сказал заключенный, но каждый мускул в его большом теле был напряжен с необходимостью освобождения. — То, что ты уже сделала, самая большая доброта, чем делал кто-либо из твоих предшественников для меня.

Гизелла подумала спросить, о каких предшественниках он говорит, но снова почувствовала, что ему больше нужно действие, чем ее слова. Она посмотрела вверх в темные, ожесточенные глаза заключенного и ещё раз нежно окружила выпуклую головку его члена.

— Тебе не нужно спрашивать у меня, — пробормотала она. — Я рада принести тебе облегчение. — Снова наклонив голову, она взяла сливовидную головку и так много его ствола, как только могла, между губ и начала лизать и сосать таким образом, чтобы это не оставляло сомнений в ее намерениях.

— Боги! — Он откинул голову, его бедра взбрыкнулись, и она почувствовала всплеск чистой власти, которая, казалось, прыгнула между ними. А потом он начал кончать, сильно кончал, солоноватые струи спускались по ее горлу, когда Гизелла прижалась вперед и призвала его освободиться.

Она обнаружила, что его сперма была горячей, густой и чрезвычайно вкусной. Его темный пряный запах, казалось, пропитывал его сущность, делая это вовсе не обязанностью, глотать горячие струи, которые стекали по задней части ее горла. Она смутно удивлялась, что не испытывала отвращения к ее собственному стремлению выпить все, что он дал. На самом деле, она была более возбуждена, чем когда-либо, ее соски пульсировали против тонкой шелковой блузки, а ее киска распухла и разгорячилась от потребности.

Наконец он прекратил кончать, и Гизелла неохотно отодвинулась, облизывая уголки рта, как кошка, пытающаяся получить последние следы сливок. Однако к ее удивлению, твердокаменный член между его бедер ничуть не уменьшался. На самом деле, он казался тверже и больше, чем раньше.

— Почему… почему ты не удовлетворен? — Она с тревогой посмотрела от пульсирующего ствола, вверх на узника. — Извини, мой господин, я сделал все, что могла для тебя.

Он покачал головой и плотно закрыл глаза на мгновение. Когда он открыл их, они были полны мучений, как ничто иное, что когда-либо видела Гизелла раннее.

— Это не твоя вина, малышка, — сказал он с удивительной мягкостью. — Ты сделала все, что могла, и намного больше, чем любая из других несчастных девушек, которых мои слуги оставляли здесь, внизу.

— Других девушек? — Гизелла поднялась на ноги и нахмурилась. — Но тогда… так ты здесь хозяин, о котором они говорили. — Она не удивилась, услышав это. Несмотря на то, что он привязан и обнажен, у огромного мужчины был благородный вид, который нельзя было отрицать.

Он устало кивнул.

— Да.

— Но почему ты прикован, как пленник? А как насчет зверя, о котором ты говорил раньше? — Теперь, когда она дала ему освобождение, Гизелла обнаружила, что ее любопытство сильно пробудилось.

Он вздохнул, и у нее появилось ощущение, что он потер бы глаза и провел рукой по волосам в разочаровании, если бы только его руки были свободны.

— Я и хозяин, и пленник. Как я уже говорил ранее, я нахожусь под проклятием. И я также зверь.

 

Глава 3. Проклятие

— Ты зверь? — Гизелла безучастно посмотрела на него, думая, что это должно быть какая-то ошибка. — Ты выглядишь очень человечно для меня, мой господин.

— Ты можешь называть меня Тристан, малышка. — Он вздохнул. — У тебя будет немного времени, чтобы так меня называть.

Гизелла почувствовала, как холодный палец страха щекочет ее затылок от его угрожающего тона, но она решила не показывать это.

— Если я могу называть тебя Тристан, тогда ты можешь называть меня Гизелла, — сказала она бодро. Оглядевшись в пыльных тенях, она обнаружила шаткий трехногий деревянный стул и подтянула его ближе, чтобы смотреть на Тристана, когда он говорил. — А теперь, начни с самого начала, пожалуйста. Расскажи мне о проклятии. Как это произошло? И как оно может быть разрушено?

— Его нельзя разрушить. — Печаль и боль сквозили в его глубоком голосе. — Или, по крайней мере, не теми, кто приходил ранее, чтобы попробовать. Но я расскажу тебе, как это произошло.

— Пожалуйста. — Гизелла наклонилась вперед, локти на коленях и с любопытством посмотрела на него вверх, желая услышать рассказ.

— Я — законный правитель Ригель Девять, — начал заключенный, которого она теперь считала Тристаном. — Пять лет назад после безвременной смерти родителей я взошел на трон и начал искать невесту, чтобы вместе править. Я был полон решимости найти кого-то с отвагой и честностью, а также красотой, так что мои поиски были долгими. Однажды прекрасный золотой космический корабль приземлился у нашего космодрома, и женщина, которая пилотировала его, попросила аудиенцию со мной. — Он вздохнул и покачал головой. — Много раз после я желал бы отказать ей, но мне было любопытно, поэтому я предоставил ей аудиенцию. Хотя уверен, она нашла бы способ добраться до меня, несмотря ни на что.

— Кем была эта странная женщина? — Гизелла обнаружила, что полностью погружена в рассказ, который начинал звучать как одна из сказок, которые мать читала ей перед сном много лет назад, когда она была девочкой.

— Она была колдуньей из системы Террана. Они могут перевернуть реальность странными и ужасными способами, способами, которые ты не можешь себе представить. Ты можешь смеяться, если хочешь, я пойму, я смеялся, когда она сказала мне, — продолжил Тристан. — Никто больше не верит в ведьм, проклятия и магию. Я и сам не верил, пока не стало слишком поздно.

— Что она с тобой сделала? — Гизелла дрожала, заинтригованная странной историей.

— Она хотела, чтобы я взял ее в жены. Но я считаю, что она на самом деле хотела править через меня, иметь всю власть и богатство Ригель Девять чтобы делать с ними, что ей угодно. — Он нахмурился. — Она была очень красива, но я хотел жениться по любви, найти женщину, которая была бы достойна титула повелительницы планеты. Не жадная, алчная ведьма, которая только хотела выжать все из должности во имя своего собственного удовольствия. Поэтому я отказал ей.

— И она наложила на тебя проклятие? — Гизелла задумалась над этой мыслью. По какой-то причине она верила в то, что Тристан ей рассказывал.

Он кивнул.

— Проклятие, которое нельзя разрушить. Она сказала, если не она, то никто. Раз в месяц в то время, когда две луны на Ригель Девять поднимутся вместе в небо, я стану зверем и буду жестоко относится к любой женщине, которую попытаюсь любить. Когда она произнесла проклятие, то исчезла в облаке зловонного дыма, а у меня появились черные отметины на висках и руках, которые ты видишь. — Он указал на странные искривленные черные метки, которые омрачали гладкий загар кожи его бицепса и лба.

— В какого… какого зверя ты превращаешься? — Холодный палец страха прослеживал ее позвоночник, но Гизелла старалась держать голос ровным.

Тристан пожал плечами, и цепи вслед ним звенели.

— Я знаю только то, что говорят мне слуги. Некоторые говорят, что я по-прежнему выгляжу частично человеком, но я принимаю вид животного из Старой Земли, которое называлось быком с большими изогнутыми рогами и дикими глазами. Ты знаешь существо, о котором я говорю?

С трудом сглотнув, Гизелла кивнула. Она, как и большинство детей в галактике, изучала в школе материнскую планету, из которой происходило все человечество, а животные Старой Земли всегда были одним из ее любимых предметов.

— Итак, ты превращаешься в зверя и…

Темные глаза Тристана были наполнены болью.

— В то время, когда меня захватывает проклятие, я превращаюсь в чудовище, меня контролирует животная похоть. Я вынужден трахать любую женщину, которой не повезло быть рядом со мной. Во мне разрастается голод, и я хочу взять ее, чтобы полностью овладеть ею, заполнить своим членом, пока вхожу в нее снова и снова. Если она сопротивляется моему наступлению, я становлюсь… жестоким и неуправляемым.

Гизелла приложила руку к горлу. Ее глаза снова были обращены к куче костей цвета слоновой кости. Тристан, должно быть, видел, куда она смотрела, потому что, когда он снова заговорил, его голос был наполнен болью и отвращением к себе.

— Это кости нескольких первых женщин, которым не повезло в попытках разрушить проклятие. Я держу их здесь, чтобы напомнить себе, кто я есть, кем стал. В течение многих лет я просил своих слуг приковывать меня, как ты и видишь меня сейчас, когда на меня нападает похоть проклятия. У них есть приказ попытаться спасти несчастную женщину от меня, если я вырвусь, а это происходит достаточно часто. Я отсылаю тех, кто пытался и потерпел неудачи с щедрой наградой. Многие пытались, но пока никто не преуспел. — Он вздохнул. — Я давно желаю бросить все эти попытки и просто терпеть проклятие раз в месяц, но мой совет старейшин не слышит этого. До тех пор, пока я проклят, я не могу жениться. А пока у меня не будет невесты, у меня не будет наследника. Если я умру, не оставив ни сына, ни дочери, чтобы занять мое место, весь Ригель Девять утонет в гражданской войне.

— Но… но я думала, ты сказал, что проклятие нерушимое, — Гизелла нахмурилась. — И все же твой слуга, тот, кто купил меня и привел сюда, сказал что-то о пророчестве. Что-то на счет выравнивания двух красных солнц?

— Ах, да, пророчество… — Тристан горько засмеялся. — Когда-то это было источником надежды для меня и моих советников, но и это оказалось пустым обещанием. Сразу после того, как колдунья наложила на меня проклятие, и стало ясно, что это не пустая угроза, однажды в моем дворце появилась мудрая женщина из деревни. Она предстала передо мной и моим советом и сказала: «Ваше Величество, я знаю о той боли, которой вы страдаете каждый месяц, в то время, когда луны близнецы восходят, как один» Так как мы держали мой недуг в секрете, я был весьма удивлен, услышав это. Некоторые из моих советников хотели, чтобы ее немедленно обезглавили, опасаясь, что она распространит слухи. Но я удержал их, желая услышать, что она скажет.

— И что она тебе сказала? — нетерпеливо спросила Гизелла.

— Она сказала, что придет девушка, которая освободит меня от моего проклятия. И она произнесла это пророчество. — Закрыв глаза, Тристан излагал тихим голосом.

Он открыл глаза и посмотрел на Гизеллу.

— Конечно, было много разных интерпретаций, и каждый из моих советников имел представление о том, что это значит. Мудрая женщина исчезла, и мы больше ничего не смогли спросить. Но это была моя единственная надежда, и я цеплялся за нее, что однажды придет девушка, которая сможет выдержать мою животную похоть во время моего изменения, девушка, которая сможет разрушить проклятие.

Гизелла глубоко задумалась, закусив губу.

— Но ты больше не надеешься?

Тристан подавленно пожал плечами.

— Кажется, нет никакого смысла. Так много женщин пытались и терпели неудачу. И слишком многие пытались и умерли. — Он кивнул на ужасную груду костей. — Ты просто еще одна в длинной очереди, маленькая Гизелла. И когда луны-близнецы поднимутся, как одна, над головой — а они скоро поднимутся, потому что я это чувствую — я изменю свою форму и стану зверем настолько отвратительным, что ты не сможешь смотреть на меня. — Он вздохнул. — Если так произойдет, и ты не захочешь попытаться разрушить проклятие, беги так быстро, как только можешь к двери подземелья и позвони, чтобы тебя выпустили. Только ты должна быть быстрой и уйти, прежде чем я учую тебя в своей животной форме. Запах зрелого тела женщины, особенно если ее киска мокрая и готова к сексу, слишком сильный для меня, чтобы вынести, когда я буду зверем, и я, конечно же, разорву свои оковы и пойду за тобой.

— А… а если я не хочу бежать? Если я хочу попытаться разрушить проклятие? — Гизелла с трудом сглотнула, но заставила себя продолжать. — Что… что я должна делать?

Тристан смотрел на нее с уважением и удивлением в его темных глазах.

— Ты действительно хочешь попробовать? Ни у одной девушки за годы не хватило мужества. Все они бегут от меня в испуге, когда слышат мою историю и видят кости тех, кто пытался перед ними.

— Я… — Гизелла рискнула еще раз взглянуть на груду костей, а затем встала и сделала шаг в сторону прикованного мужчины, пока не почувствовала тепло его обнаженной кожи против ее, почти голого тела еще раз. — Я хотела бы попробовать, — сказала она мягко.

Гизелла подумала рассказать Тристану о своем происхождении и причине, по которой она думала, что может освободить его от проклятия, но почувствовала, что у них мало времени для разговора. Его темные глаза уже принимали более светлый оттенок и изогнутые черные отметины на лбу и висках начинали пульсировать, как будто от какой-то странной магической энергии.

Снаружи луны-близнецы должно быть поднимаются, даже когда они говорили, и вскоре Тристан станет монстром.

— Что я должна делать? — спросила она снова.

Тристан смотрел на нее со своей огромной высоты, и его темные глаза теперь были почти золотыми.

— Ты должна подчиниться, — сказал он хрипло. — Подчинись моему члену в твоей киске, подчинись моему траху. Но предупреждаю, это будет нелегко. Настолько большой как я сейчас, я становлюсь еще больше в своей другой форме. И я не нежен.

Гизелла пытался сглотнуть и услышал сухой щелчок в задней части своего горла. Неужели она действительно собирается сделать это? В конце концов, Тристан предложил ей легкий выход — она могла убежать, как только он изменится, и попросить слуг освободить ее. Тогда, ее девственность останется нетронутой, она направится в монастырь Богини Света и примет жизнь, которую планировали ее родители.

Но когда она размышляла о монастыре, все, о чем она могла думать, так это то, что она больше никогда не увидит мужчину, особенно такого красивого и интригующего, как Тристан. Она никогда не узнает прикосновения мужчины или не почувствует, член между бедрами, наполняющий ее киску спермой. Она подумала о том удовольствии, которое испытала, когда касалась его и пробовала. Может, стоило бы рисковать, снова получить такое удовольствие? Если бы она пошла в монастырь, она была бы мертва, прежде чем даже жила. В то время как если бы она попыталась разрушить проклятие, даже если бы потерпела неудачу, она бы прожила свою короткую жизнь более ярко и захватывающе в свой последний час, чем могла бы жить всю свою жизнь жрицы с обетом безбрачия, спрятанная в храме, ничего не делая, лишь медитируя весь день. С этой мыслью, она знала, что решила.

Сделав глубокий вдох, она смотрела в глаза Тристана.

— Я не боюсь, — сказала она, хотя ее сердце так тяжело стучало в груди, что девушка почти слышала его. — И я хочу попытаться разрушить проклятие.

 

Глава 4. Зверь

— Очень хорошо. Но помни: если ты останешься и позволишь себя трахнуть зверю, которым я стану, я не отпущу тебя, пока не буду насыщен. Пока не заклеймлю твою киску полностью и не наполню тебя своей спермой. Ты понимаешь? — Голос Тристана был немного больше, чем рычание и толстые черные отметины на висках начали оживать. Они уже не были просто плоскими отметками, теперь они были длинными изогнутыми черными рогами со зловещими острыми концами, которые изгибались наружу и назад по бокам его лба.

— Я… я понимаю. — Гизелла с трудом сглотнула, внезапно подумав, было ли это такой хорошей идеей, в конце концов.

— Тогда, если ты действительно хочешь попробовать, оставайся там, где я могу тебя видеть и чувствовать запах, — прогрохотал он. — И помни, ты не должна бороться. Что бы я ни делал с тобой, ты должна подчиниться. Понимаешь?

— Да. — Гизелла кивнула, ее пульс участился.

— Гизелла, ты очень храбрая, малышка. Самая смелая женщина, которую я когда-либо встречал. Ни у кого другого не хватило смелости прикоснуться ко мне, взять меня в руки или ласкать ртом и уж тем более выпить мое семя. — Он вздохнул, и хоть его глаза теперь были кругами яркого золота, а черные рога изгибались вверх от его головы, она все равно чувствовала жалость к Тристану.

— Я хотела помочь тебе. Я все еще хочу помочь. — Гизелла стояла на своем месте, хотя он увеличивался в размерах, а человечность покинула его золотые глаза.

— Но я боюсь… Боюсь, что могу причинить тебе боль. Если я очнусь от проклятия и найду тебя мертвой… — Его голос был теперь хриплым, почти не похожим на человеческий, и когда Тристан согнул свои мускулистые руки против цепей, они тревожно заскрипели.

— Я не боюсь, — сказала Гизелла, хотя это была ложь. — Ты… ты не причинишь мне вреда.

— Но если я это сделаю… — Он покачал головой, животным жестом, как зверь, готовый к гону или борьбе. — Нет, это… слишком много риска. Не… не хочу, чтобы ты… рисковала.

— Я остаюсь. — Гизелла покачала головой и стояла на своем.

— Нет… беги… сейчас! — Последнее слово было почти ревом, и вместе с ним она увидела, что последняя человечность покинула его золотые глаза. Теперь он был полностью зверем, поняла она, и она со страхом посмотрела вверх на существо. Он был почти вдвое больше, чем когда был в человеческом обличье, а его член… великая Богиня, его член был огромным. Он стоял между ногами, как дубина, и река предэякулята стекала с широкой головки. На мгновение Гизелла запаниковала, когда подумала, как громадный мужчина-бык Тристан попытается уместить это необъятное орудие между ее ног. Но она прикусила нижнюю губу и стояла на своем. Она дала обещание попытаться разрушить проклятие и разрушит его или умрет о первой же попытки.

Ослепительные золотые глаза зверя опустились на нее, и его губа искривилась в рыке. Согнув руки, он сломал тяжелые металлические цепи, как будто они были веревками, и разорвал кандалы на руках. Затем тяжелой поступью, которая, казалось, потрясла все подземелье, он направился к ней. «Я не должна бежать. Я не должна бежать», — повторяла Гизелла снова и снова в своей голове, и, тем не менее, было гораздо легче сказать себе, чем фактически подчиниться приказу. Невозможно стоять и ждать, пока огромный монстр приблизится к ней. Если бы она исследовала лицо зверя, она все еще могла увидеть темные, красивые черты Тристана, но чистый, жгучий голод в его глазах сообщал, что она была ни чем иным, как добычей для него.

Медленно и осторожно она отступила, когда зверь продвинулся. Это может быть трусливо, но она не могла стоять на месте и ждать, чтобы быть выпотрошенной и съеденной, она просто не могла. Возможно, она все-таки сможет дойти до двери и позвать, очень тихо, чтобы не расстроить зверя, чтобы слуги выпустили ее. Тристан сказал, что они были обучены спасению девушек, которых приводили ему. Если бы она могла добраться туда, она могла бы…

Задняя сторона коленей ударилась обо что-то мягкое и упругое, и она чуть не упала. Рискнув, она быстро глянула через плечо, поняла, что отступала непосредственно в сторону массивной богато заправленной кровати, которую видела, когда впервые вошла в подземелье. Богиня, что теперь?

Пока она задавалась вопросом, что делать, зверь внезапно оказался над ней. Гизелла почувствовала, что может упасть в обморок от испуга, когда его огромная масса нависала сверху. Он наклонился, глубоко вдохнув, и вдруг в ее голове пронеслись слова Тристана о том, что запах зрелого тела женщины, особенно если ее киска мокрая и готова к сексу, слишком много для монстра, чтоб вынести. Это было то, что зверь делал — нюхал ее, чтобы убедиться, что она созрела для секса. Дорогая Богиня! Дрожа, Гизелла плотнее сомкнула бедра, но прекрасно понимала, что это бесполезно. То, что она сосала Тристану и глотала его сперму раньше, сделало ее киску влажной от желания. Ни за что зверь не мог не ощущать аромата ее желания. И в тот момент, когда монстр обнюхает ее, захочет спариваться. Трахнуть ее и наполнить спермой, как предупреждал Тристан.

Словно, чтобы подтвердить ее страхи, зверь наклонился и прижался лицом к ее животу прямо там, где ее юбка расходилась, чтобы раскрыть крошечные шелковые трусики, которые едва прикрывали ее половые губки. Гизелла сдержала крик, когда почувствовала горячее дыхание, ласкающее холмик ее киски. Влажный клочок шелка и кружева, который прикрывал ее влагалище казалось, вообще не защищал от заигрывания зверя. Безумно карабкаясь, ей удалось отвернуться от него и поползти лицом по постели. Но как только ее задница поднялась в воздух, чтобы двинуться вперед, она почувствовала, как массивная рука запуталась в прозрачной ткани ее юбки с разрезом и сорвала ее.

Богиня, нет! Теперь она была голой сзади, за исключением тоненькой шелковой веревки ее трусиков, которые совсем не прикрывали ее опухшие половые губы и клитор. Она должна была уйти раньше…

Но у нее не было шанса закончить свою мысль, потому что в этот момент она почувствовала две жесткие массивные ладони на внутренней стороне ее бедер, и тогда ноги были широко раздвинуты. Это движение также раскрыло губы ее киски, открывая полностью влагалище и обнажая чувствительную нежно-розовую кожу у входа в ее лоно. Гизелла почувствовала, как тонкая веревочка ее трусиков скользнула в сторону и знала, что теперь даже нежный бутон ее клитора полностью выставлен на показ. Зверь мог все видеть, мог делать что угодно. Она была совершенно беспомощна, ее киска полностью открылась для его наступлений, и она ничего не могла с этим поделать.

Пытаясь контролировать свою панику, Гизелла опустила голову и ждала. В любую минуту она ожидала почувствовать, как пульсирующая головка члена зверя нарушит ее вход и грубо толкнется в уязвимое девственное влагалище. Но к ее удивлению вместо выпуклой головки она почувствовала теплый порыв дыхания на внутренней стороне бедер. Может быть, зверь планировал…?

У нее почти перехватило дыхание, когда теплый влажный язык омывал наружную сторону киски. Богиня, он делал это, он дегустировал ее, точно так же, как она пробовала его.

— Тристан, — прошептала она, задаваясь вопросом, может ли он как-то понять ее. — Тристан, пожалуйста…

Язык вернулся, развел половые губы на этот раз в течение долгой затяжной дегустации, которая оставила ее задыхающейся. Едва зная, что делает, Гизелла откинула таз назад, открыв себя еще дальше, давая зверю больший доступ к ее разбухшим половым органам. Зверь, которым стал Тристан, издал глубокий животный звук одобрения и сильнее прижался к ее влагалищу. Он омывал пульсирующий бутон ее клитора и сосал его с удивительной нежностью, пока Гизелла не подумала, что закричит. Она была на руках и коленях, ее бедра выгнулись навстречу грубому языку, а голова откинулась назад, когда она задыхалась от удовольствия, которое он ей давал. Ее полные груди свисали, освободившись от белой шелковой блузки, и она никогда не чувствовала себя такой обнаженной и беспомощной в своей жизни. И все же она никогда не чувствовала себя такой живой. Но зверь еще не закончил с ней.

Еще крепче сжав ее бедра в своих массивных руках, он прижал ее вперед, и вдруг Гизелла почувствовала, как скользкая толщина его языка начала проникать в нее. Он был длинным горячим и требовательным.

Богиня, у нее было время подумать. Он должен быть таким же толстым и таким же длинным, как член любого другого мужчины. Если он не остановится, он собирается… Мысль была прервана, когда зверь нарушил ее девственный барьер и надавил сильно и глубоко до самого конца ее лона.

Гизелла вскрикнула один раз от короткой острой боли, а затем опустила голову, задыхаясь, когда толстый язык входил и выходил из ее только что открытого влагалища. Она никогда не ожидала, что ее девственность будет взята таким образом, но это было не так плохо, как она опасалась. Боль уже исчезла, сменилась умопомрачительным удовольствием от того, что ее трахали языком, так как зверь продолжал поглощать ее киску с безумной интенсивностью.

— Тристан, — выдохнула она, когда он упивался ее влагалищем. — Тристан, ох Богиня, это так… так хорошо.

Как будто он действительно понял ее, зверь отступил назад достаточно долго, чтобы полностью сорвать ее трусики, а затем удвоил свои усилия на ее беззащитной киске. Когда он сосал и ласкал клитор, Гизелла почувствовала, как удовольствие формируется внутри, поднимается, как огромная волна и катится по ней теплым приливом чувств, который оставил ее слабой и запыхавшейся. Как часто она касалась себя под покровом ночи в своей одинокой кровати, но никогда не чувствовала ничего подобного.

«Кончаю, я кончаю так сильно»… она громко стонала от интенсивности удовольствия, а затем на мгновение все потемнело, когда она рухнула не в состоянии вынести большее.

Когда она очнулась мгновением позже, поняла, что рухнула на кровать и что зверь держал ее в защитном жесте рядом со своим боком. Запах кожи и специй, которые она впервые ощутила, когда коснулась Тристана был сильным в ее носу, и золотые глаза, которые смотрели в ее, казалось, имели какую-то искру интеллекта, какой-то проблеск человечности, которого раньше не было. Может такое быть? Неужели она действительно достучалась до него? Гизелла почти боялась надеяться.

— Тристан, — тихо прошептала она, поднимаясь, чтобы погладить грубую щеку и провести рукой по мохнатым черным волосам. — Тристан, я знаю, что ты где-то там.

Зверь мягко фыркнул, но не отстранился от ее прикосновения. Вместо этого он наклонил голову и набросился на тугие бутоны ее сосков, заставляя Гизеллу задыхаться от удовольствия. Она обнаружила, что ее глаза были обращены к области между его ногами, где длинная толстая дубина все еще пульсировала от необходимости. Он был таким большим, еще более огромным, чем когда Тристан был в здравом уме. Как она могла принять всего его в свою тесную киску? И все же, у Гизеллы было ощущение, что это был единственный способ вернуть его обратно, единственный способ вернуть его полную человечность и разрушить проклятие. Она должна подчиниться, как он сказал ей. Придется раздвинуть ноги и принять этого толстого захватчика в ее влагалище, позволить ему раскачиваться внутри нее, пока он не наполнит ее спермой. Но, Богиня, может ли она действительно это сделать?

Да, она могла, Гизелла решила с приливом целеустремленности. Уже, несмотря на изогнутые черные рога и золотые глаза, в звере было больше Тристана, чем раньше. Он назвал ее самой смелой женщиной, которую он когда-либо знал, и она не хотела разочаровывать его. И, кроме того, было что-то одновременно пугающее и захватывающее в принятии чего-то такого большого и толстого в ее тугое влагалище. Она полностью наслаждалась ощущениями от его языка, когда он находился в ней, и она могла только представить, насколько глубже и сильнее он сможет войти в нее своим членом.

— Тристан, — пробормотала она, медленно потянувшись между его ног, чтобы не напугать. — Тристан, я знаю, что тебе нужно и у меня есть это для тебя. — Дрожащая от страха и желания, она раздвинула ноги шире, когда поглаживала его массивный ствол. Он по-прежнему на ощупь был, как бархат поверх горячей стали, но теперь он был намного больше.

«Я сошла с ума?» — Гизелла задавалась вопросом, когда ласкала пульсирующий член. Как я могу ожидать, что это поместится внутри меня? Конечно, это разорвет меня пополам, если Тристан вонзится в меня таким огромным стволом.

Но момент ее неуверенности в себе наступил слишком поздно. Зверь уже раздвигал ее бедра и становится в позицию между ними. Подняв ее ягодицы своими широкими ладонями, он широко распахнул ее, открыв опухшую киску своему нападению.

Гизелла закусила нижнюю губу белыми ровными зубами и пыталась успокоить бешеное биение своего сердца. Из-за того, как зверь поднимал и наклонял таз, она могла видеть все, что происходило между ее ног, и это не было обнадеживающим зрелищем.

Она с тревогой наблюдала, как широкая сливовидная головка нашла щель ее киски и начала потирать вдоль длинными медленными поглаживаниями. Тонкие шелковые трусики давно исчезли, оставив ее полностью обнаженной, позволив зверью в полной мере воспользоваться этим, когда монстр раздвигал губы ее киски головкой члена и размазывал горячий предэякулят на ее голый пульсирующий клитор.

Гизелла стонала, наблюдая, как зверь дразнит ее, несмотря на то, что он знал, что делает. Почему бы просто не взять ее уже? Зачем это медленное насмешливое соблазнение, когда он исследовал ее беспомощное влагалище?

Словно услышав ее мысли, зверь поменял позиции, и широкая головка его члена, наконец, нашла вход в киску. Гизелла ахнула, когда он всадил кончик ствола прямо внутрь ее гладкого сокровенного влагалища. Сжимая руки в кулаки, она приготовилась к быстрому грубому вхождению. Конечно, теперь когда зверь нашел свой путь, он не колеблясь, будет врезаться в нее и наполнит спермой.

Но зверь, которым стал Тристан, снова удивил ее. Вместо того чтобы трахать ее жесткими, быстрыми взмахами, он нежно, почти деликатно, прижался к губкам киски. Гизелла немного вскрикнула, когда почувствовала, как тупая головка входит в нее, растягивая внутренние стенки, поскольку они никогда не были растянуты прежде, когда он исчез во влагалище.

Теплые руки ласкали ее бедра, когда зверь долго ждал момента, прежде чем продолжить. Затем он двинулся против нее, и Гизелла с восхищением наблюдала, как ещё один дюйм его ствола вошел в ее раскрытую киску. Медленно, дюйм за толстым дюймом, зверь раскрывал ее, вжимая свой массивный член глубже и глубже в ее чувствительное влагалище. Гизелла никогда не чувствовала себя настолько невероятно заполненной, но длинный толстый ствол казался бесконечным. Раздвинув бедра, она сильно прикусила губу и попыталась быть достаточно открытой, чтобы принять его всего. Богиня, это никогда не прекратиться? Сколько еще беспощадного вторжения она могла принять? Она была очень благодарна за то, что зверь нарушил ее девственный барьер своим языком — не было никакого возможного способа, что она могла перенести боль от того, чтобы ее девственность лишили этим огромным членом.

Как только она начала думать, что больше не может вынести, она почувствовала, как широкая тупая головка члена достигла предельной глубины ее киски. Горячие капли предэякулята стекали с кончика, омывая отверстие ее матки, и она знала, что скоро она будет затоплена спермой. Но сначала она должна выдержать секс.

Гизелла никогда не чувствовал себя настолько заполненной, настолько открытой. Она была распростертой на спине, ее обнаженные соски торчали, а ноги были раздвинуты как можно шире вокруг бедер зверя, когда он нависал над ней со своими толстыми черными рогами и горящим золотым взглядом. Между своих бедер она могла видеть, где массивный ствол был погружен внутри нее до основания. Теперь действительно не было выхода. Она ничего не могла сделать, кроме как откинуться назад и позволить зверю объездить ее до конца. Сделав глубокий вдох, Гизелла приготовилась к этому.

— Пожалуйста… Тристан… — прошептала она, протягивая руку, чтобы снова погладить его волосы. Было ли это ее воображение или черные, изогнутые рога на голове выглядели немного менее реальными, немного менее существенными? И были ли его глаза ближе к теплому янтарю, чем блестящему золоту, в которые превратились, когда он изменился? — Пожалуйста, — сказала она зверю. — Пожалуйста, трахни меня, Тристан. Трахни меня и наполни своей спермой, чтобы мы оба могли быть свободными.

Чудовище, казалось, понимало ее мольбу. Схватившись покрепче за ее бедра, он сдвинулся так, что ноги Гизеллы опирались на его плечи и начал выходить из ее тесного заполненного влагалища.

Гизелла вскрикнула, когда он двинулся обратно в нее, схватив ее тонкие лодыжки в огромных руках и трахая ее беспомощную киску. Здесь был неистовый трах, который она ожидала все время, дикие толчки, которые угрожали разорвать ее надвое, когда зверь брал свое удовольствие от нее и удовлетворял свою похоть в ее уязвимом влагалище. И все же, смешанное с болью удовольствие было настолько глубоким и значительным по своей интенсивности, что Гизелла чувствовала, как будто тонет в этом. Когда член зверя снова и снова погружался в ее киску, она чувствовала, как канат натягивается внизу ее живота, канат, который скоро придется разорвать, или она сойдет с ума.

Богиня, о, Богиня, я не могу… не могу этого принять! Но принять это она должна. Не было никакого побега от огромной массы зверя теперь, когда он начал трахать ее. Не было никакого выхода из ситуации, кроме как принимая его густую, горячую сперму в ее незащищенную киску.

Зажмурив глаза, Гизелла сделала все возможное, чтобы зверь кончил. Прижав бедра вверх, она попыталась встречать его дикие толчки, открыв свою нежную киску его ярости. Ее соски были твердыми, а клитор пульсировал, она встречала его толчки, пытаясь поймать его ритм, сжимая его член своими внутренними мышцами, когда стремилась выдоить сперму из его толстого ствола. Наконец она добилась успеха.

С низким ревом, который звучал странно, как ее имя, зверь схватил ее бедра и прижался так глубоко, как мог, во влагалище. Гизелла почувствовала, как горячий взрыв спермы омывает отверстие ее влагалища, а затем канат внутри ее живота лопнул, и она кончила, ее киска беспомощно сжималась вокруг его толстого захватчика, когда зверь затопил ее своим семенем.

— Богиня! О, Тристан, да! Да! — простонала она, не заботясь, понимал ли зверь ее или нет. — Да, это… Богиня, вот так. Кончай в меня, заполни меня!

Она почувствовала, как горящая река спермы переполняет ее киску и бежит по ее внутренней стороне бедер, а затем интенсивное удовольствие, боль и страх, которым она подверглась, пересилили ее. Во второй раз в ту ночь мир потемнел, и Гизелла ничего больше не осознавала.

 

Глава 5. Последствия

Когда она проснулась, увидела пару темных обеспокоенных глаз, смотрящих на нее сверху вниз. Гизелла пошевелилась в замешательстве, поначалу не понимая, где была, а глубокий голос грохотал ей на ухо.

— Слава богам, я думал, что убил тебя.

— Убил меня? — Вдруг все это отбросило ее назад: предупреждение Тристана, что она должна бежать, его изменение в зверя и жестокий, странно нежный трах, который последовал за ним. Когда она подумала об этом, то поняла, что у нее все еще очень болит между ног, но это была приятная легкая боль, которая случается от того, когда кто-то тщательно объездил девушку толстым членом. Она также была липкой и полностью обнаженной, что заставило ее щеки загореться от стыда. Гизелла пыталась приподняться, чтобы найти что-то, чтобы прикрыть себя, и мир поплыл вокруг нее.

— Будь осторожна. Вот, позволь мне помочь. — Тристан по-прежнему звучал обеспокоенно, когда обернул большие, мускулистые руки вокруг нее, поддерживая ее в массивной кровати.

Гизелла приложила руку к голове и в замешательстве осмотрела тусклое подземелье. Затем посмотрела на лоб Тристана, который был очищен от искривленных черных линий.

— Что случилось с твоей головой? И где… где зверь?

Тристан улыбался ей, незнакомое выражение освещало его темные, задумчивые черты и делало их необычайно красивыми.

— Он исчез, моя леди. Исчез навсегда, благодаря тебе. И с ним ушли следы моего рабства, линии на лбу и руках. — Он показал ей свои гладкие, непомеченные бицепсы, мышцы, изгибающиеся под загаром его кожи.

— Но я… — Гизелла покачала головой. — Я ничего не делала. Ничего, кроме подчинения, то есть.

— Но это было все, что нужно. — Тристан улыбнулся ей и убрал прядь ее спутанных светлых волос с лица. — Ты не пыталась бежать или кричать о помощи, ты просто подчинялась животным похотям зверя. И поэтому разрушила проклятие. Никогда больше я не должен быть прикован в этом ужасном месте, ожидая того, чего больше всего боюсь. Никогда больше не должен бояться, что причиню боль или убью девушку, которая была помещена со мной, чтобы попытаться разрушить проклятие.

— Я… может быть, еще одна причина, по которой я смогла его разрушить, — запнулась Гизелла. Сбивчиво, она рассказала ему свою историю, как намеревалась пойти в монастырь и была продана вместо этого своим жадным дядей, чтобы покрыть его долги. И как она предложила себя слуге, полагая, что лучше обслуживать одного мужчину, чем многих.

Тристан смотрел на нее с изумлением.

— Так как предсказывало пророчество — ты действительно девственница и шлюха.

Покраснев, Гизелла кивнула.

— Была, во всяком случае. Но больше не девственница, мой лорд.

Он выглядел отрезвленным.

— Что касается этого, я понятия не имел, что ты действительно можешь быть совершенно неопытной в отношениях секса. Все девушки, которых приводили мне в последнее время, были профессиональными проститутками. И как ты прикасалась ко мне и взяла меня в рот, я просто предположил…

Гизелла почувствовала, что ее щеки могут вспыхнуть, ее лицо было таким горячим.

— Ах, ну, понимаешь, я никогда на самом деле не делала ничего подобного, но я видела, как это делается. — Нервно скручивая пальцы, она объяснила про порно, что нашла, и тайных фантазиях, которым предавалась в течение самой темной части ночи.

— Значит, ты мечтала об этом? Чтобы тебя удерживали и брали? Трахали? — пробормотал Тристан, глядя ей в глаза.

— Да, — мягко призналась Гизелла. — Я… мне хотелось почувствовать мужчину в себе, мой лорд. Я не хотела прожить всю свою жизнь, ни разу не почувствовав, как руки мужчины исследуют мое тело или его член, толкающийся глубоко внутрь моей киски. Я… я думаю, что это была одна из причин, по которым я так хотела помочь тебе ранее. Я всегда задавалась вопросом, каково это будет…

— Сосать член? — Он закончил за нее, и она кивнула. Тристан улыбнулся. — Я никогда бы не догадался, что это был твой первый раз, — пробормотал он, поглаживая ее лицо. — Знаешь, ты была очень хороша в этом. Тебе понравилось, когда ты первый раз попробовала член?

— Очень, мой лорд, — призналась Гизелла. — И… и мне понравилось ощущение, когда ты толкался внутри меня, хотя должна признать, я сначала испугалась. То, как ты меня наполнил… это не было похоже ни на что, что я когда-либо себе представляла, но все, о чем мечтала.

— Я рад, что не навредил тебе в осуществлении твоей мечты, — мягко сказал Тристан. — Когда я впервые увидел, что ты стоишь передо мной, такая стройная и хрупкая, я испугался, что могу разорвать тебя животными похотями зверя. Я никогда не мечтал, чтобы такой хрупкий сосуд мог удерживать желание, во всех отношениях, такое пылкое и требовательное, как мое.

Гизелла покраснела и кивнула.

— Все, что ты говоришь, правда. Так что, я думаю, что на самом деле не годилась, чтобы быть жрицей Богини Света, в конце концов, — прошептала она низким голосом. — Но… но я также никогда не хотела быть шлюхой. Когда мой дядя продал меня, я подумала, что это своего рода наказание за мои мечты, желания и потребности. За мое желание заняться сексом.

— Твое наказание было моим спасением, — серьезно сказал Тристан. — И я вижу еще одну часть пророчества в том, что ты сказала мне, в тебе, Гизелла, целомудрие действительно встречается с вожделением. Чем больше я с тобой разговариваю, тем больше я понимаю, что ты и только ты можешь быть женщиной, которую я ждал все эти долгие годы.

— Я была рад помочь. — Гизелла рискнула взглянуть ему в лицо и оказалась поймана темными глазами, которые больше не мучились.

— Ты сделала больше, чем помогла мне, ты спасла меня. — Тристан улыбнулся ей. — Так скажи мне, куда бы ты хотела пойти сейчас?

Гизелла почувствовала, как ее сердце опустилось. Она не знала, чего ожидала. Но это не было неожиданным предложением отправить ее в любое место, которое бы она выбрала. Однако, подумав об этом, Гизелла вспомнила, как Тристан сказал, что отсылал женщин, которые пробовали и не смогли разрушить проклятие, с щедрым вознаграждением. Так что, может быть, она была включена в эту группу.

— Ну, — пробормотала она, кусая губу. — Я не могу пойти в монастырь теперь, так как они не возьмут меня без моей девственности. И я не хочу возвращаться на Бета-Шесть к дяде…

— Что? Нет, я тебя не отсылаю! — Тристан недоверчиво посмотрел на нее. — Я больше не хочу выпускать тебя из поля зрения. Я имел в виду, куда ты хочешь пойти во дворце? Я подумал, может, сначала ты примешь ванну, а потом я одену тебя и накормлю приличной едой? Если, конечно, у тебя нет чего-то другого на уме. — Он послал ей медленную, ленивую улыбку, которая заставила живот Гизеллы сжаться.

— О, я подумала…

— Разве я не говорил тебе, что ты та женщина, которую я искал все эти годы?

— Женщина, которая разрушит твое проклятие? — Спросила Гизелла.

— Нет. — Он взял ее руки в свои и торжественно посмотрел на нее. — Женщина — красивая и смелая, чтобы царствовать над всем Ригель Девять со мной. Я хочу, чтобы ты навсегда была со мной, Гизелла, и заняла свое законное место на троне рядом со мной.

— Правда? — Едва осмелившись ему поверить, Гизелла исследовала темные глаза, полные обещаний.

— Правда. — Тристан снова послал ей эту медленную ленивую улыбку. — Но я думаю, что первым делом нужно очистить тебя. Почему бы тебе не лечь на кровать, чтобы я мог омыть тебя своим языком?

Покраснев, Гизелла сделала, как он просил. И когда он прижался между ее бедер и набросился на ее хорошо оттраханную киску, она зарылась своими маленькими пальцами в темные волосы и ахнула от удовольствия.

— О, Тристан, — простонала она, когда он вошел в нее своим языком. — Это так… так хорошо. Я так рада, что мы смогли изгнать зверя и освободить тебя.

Он поднял взгляд между ног, золотой свет желания сиял в его темных глазах.

— Что касается этого, моя леди, ты можешь обнаружить, что во мне еще есть зверь. Раздвинь свое сладкое влагалище для меня, и я докажу это членом.

С мягким стоном, Гизелла сделала, как повелел ее новый лорд. Тристан может быть свободен от своих цепей, но животные похоти внутри него никогда не исчезнут полностью. Не то, чтобы она возражала. Она была более чем готова попробовать свои силы в укрощении зверя снова.