Одно из величайших преимуществ разрозненной системы состоит в том, что становится чрезвычайно трудно добраться до людей, которые не хотят, чтобы до них добрались. У меня не было сомнений, что сделано это не случайно.

Ланч с членами городского совета был более чем бессмысленным. Именно группа городской знати прозрачно намекала на все возможные пути, которыми я могу помочь снова обрести их городу утраченную славу. Я улыбнулась. Кивнула с сочувствием. Попробовала прекрасную еду, которую мне подавали мужчины и женщины со столь хрупкими, прозрачными руками, что я удивилась, как они не ломаются под тяжестью тарелок.

Единственная причина, по которой я вообще туда пошла, заключалась в том, что предполагалось присутствие Великого стража. Но вскоре после того, как я прибыла, мне сообщили, что он вернулся на Фортресс праздновать рождение новых членов Кровавого рода. Мне передали его сожаления и выражение надежды на то, что разговор со мной состоится, когда я прибуду на Фортресс.

Может, это и было правдой. Последние двенадцать часов я провела сосредоточенно изучая записи, доступ к которым получила благодаря Амеранду, и я много чего узнала. Здесь строго контролировались все передвижения. Чувствовалась рука власти. Корабли Великого стража сновали туда-сюда с ничем не сравнимой частотой. В то же время меня не покидало ощущение, что между записями существовали промежутки достаточно большие, будто все они были испорчены. Я передала всё, что смогла, на свои корабли в Обитаемой зоне, чтобы информацию переслали Мисао и другим аналитикам из нашей команды. Я чувствовала: в этих фрагментах скрывалась закономерность. Но я не видела её. И ещё мне мешал сосредоточиться избыток шума.

Как и понимание того, что Великий страж плевать хотел на меня и вдобавок на всех стражей миров Солнечной системы.

Когда, наконец, сумела отвесить прощальный поклон хвастунам и выскочкам из городского совета, я отправилась к Ап-скай Стэйшн. Мой путь проходил по плоским крышам, мимо садов, заборов и оперативников службы безопасности. Если я не могла задать свои вопросы одному из главных представителей власти на Дэзл, мне пришлось удовлетвориться его помощником. У меня не было намерения отправляться на Фортресс раньше, чем придётся.

Сверху мне посылала свои лучи Ризетри, пока я, нырнув под армированный купол фойе, не пробралась в самый центр представительства службы безопасности. У административной стойки дежурил клерк.

— Полевой командир Тереза Дражески к командиру Фэйвору Баркли.

Великий страж мог иметь бессрочные привилегии полётов между лунами, а Баркли был привязан к Дэзл. По крайней мере, в соответствии с изученными мной записями.

Глаза клерка блеснули, и он открыл рот, чтобы ответить, но я опередила его:

— Если его здесь нет, скажите мне, где он, и поясните, как мне его найти.

Я с раздражением подумала: «Это всё равно что иметь дело с аватаром». Но всё получилось.

— Он дома, — ответил клерк и объяснил, как добраться.

Я вежливо поклонилась. А клерк — нет.

Я повернулась, чтобы направиться к двери, когда внезапно до меня дошло, что чего-то не хватает. Положив руку на круглую ручку, я взглянула налево, а потом — направо. Клерки ходили туда-сюда на огромном открытом рабочем пространстве, заботясь о своих собственных делах.

Я не видела людей в другой униформе. То есть находилась в службе безопасности, где не было ни единого её сотрудника.

Я уже почти развернулась, чтобы двинуться в обратную сторону, но передумала. Клерку не было резона говорить мне правду. Если с этой частицей властной структуры что-то и произошло, я могла с наибольшей вероятностью получить ответ от Фэйвора Баркли.

* * *

Домом Фэйвора Баркли оказалась квартира, в которую можно было войти из обнесённого стеной сада на плоской крыше. Охранники в униформе, стоявшие у двери, потребовали назвать идентификационный код и впустили меня внутрь. Лестница была широкая и чистая. Достаточно хорошее освещение позволяло буйно зеленеть растущим в горшках деревцам. Ими были уставлены лестничные площадки и коридор. Я прошла мимо молодой женщины, которая подстригала ветки. У неё за спиной в слинге сидел малыш.

Фэйвор Баркли стоял у своей двери, ожидая меня. Налитые кровью глаза были обведены тёмными кругами. Щёки запали. Всё, о чём я собиралась его расспросить, улетучилось из моей головы.

— Прошу, командир. — Он поклонился и отступил в сторону, приглашая меня войти.

Комнаты были просторными. И это — первое место, увиденное мной на Дэзл, которое впечатляло своим внутренним убранством. Блестящие люстры были украшены лепными розетками. Картинные рамы и половицы позолочены. Пол представлял собой великолепную имитацию дерева, и, возможно, его изготовили ремесленники Дэзл. Как и элегантную мебель из полированного камня, инкрустированную металлом.

— Вы должны простить меня, полевой командир, — сказал Баркли, провожая меня в гостиную. На нём была скорее гражданская одежда, чем униформа. И она была измята. — Я здесь единственный, кто может приветствовать вас. Моей жены и детей… нет дома. — Он взял красно-оранжевый керамический кувшин, налил какую-то жидкость в чашку такого же цвета и протянул её мне.

Когда я подняла чашку, резкий запах ударил мне в нос. Это не было традиционным подношением воды. Самогонный виски. Я взглянула на Баркли поверх края кружки:

— Что-нибудь произошло, командир?

Он не посмотрел на меня.

— Да. Произошло.

Не отпив, я поставила чашку на стол.

— Я могу что-нибудь сделать для вас?

— Нет, благодарю. Это моя проблема. Вернее, моя вина. — Он вытер ладони о свои чёрные брюки. — Но полагаю, вы пришли сюда не для того, чтобы расспрашивать меня о моих несчастьях.

— Нет, — тихо сказала я. — «Что же вы натворили?» — Я стараюсь разузнать, что случилось с капитаном Амерандом Жиро. — Известный мне факт был весьма незначителен. Если бы я не искала Амеранда, это бы показалось странным. В конце концов, как актрисе, достойной уважения, мне просто полагалось иметь желание работать в паре с тем, кого назначили на роль сопровождающего.

— Не знаю, — сказал Баркли.

Я подняла брови:

— Нахожу это удивительным.

— Да, могу себе представить. — Потом он очень тихо добавил: — Вы никогда не попадали в ситуацию, когда лучше не замечать, что происходит вокруг.

— Мне назначат нового сопровождающего? — спросила я, притворившись, что не расслышала его ответа.

— Думаю, об этом позаботятся.

Он продолжал разглядывать кончики своих пальцев, лежавших на поверхности стола. Взгляд, которым он наградил меня, по его мнению, должен был выражать сочувствие: будто один человек угодил в бюрократические силки другого. Но глаза Баркли были слишком пустыми, чтобы достичь требуемого эффекта.

— Где ваша семья, Фэйвор? — спросил я.

У него дёрнулся уголок рта, и он поднял голову:

— Хотите, чтобы я поведал вам секрет, полевой командир?

— Если угодно.

Он наклонился совсем близко. Жалкое подобие доверительности. Его дыхание кисло пахло самогоном.

— Служба безопасности в настоящее время претерпевает реорганизацию. Это случается то и дело. Особенно когда у контрабандистов, промышляющих водой, дела идут неожиданно успешно.

— А что, у контрабандистов действительно всё так хорошо?

Он поднял чашку.

— Вас практически похитили.

Разумно. Я не верила ни единому слову.

— Возможно, вы заметили, что наша служба больше не располагается на Ап-скай Стэйшн, — продолжал он. — Нас перераспределили по всему городу после снятия обвинений в коррупции.

— И с вас сняли? — спросила я.

Он пожал плечами:

— А как же иначе я мог бы так свободно беседовать с вами? — Он обвёл жестом пространство вокруг себя, и я заметила, что в картине недостаёт кое-чего ещё. Клерка.

Снова человек без тени. Снова фрагмент, не вписывающийся в игры власти. Он тоже об этом знал. Вот причина его отчаяния.

Плохо. Очень плохо. Но это означало, что можно говорить на прямоту.

— Скажите мне, кто такой Амеранд Жиро, командир Баркли, — попросила я. — Скажите, почему клерки используют его.

Баркли отдёрнул руку, и чашка стала падать на пол, искрящейся радугой расплёскивая содержимое. Я успела подхватить её до того, как она ударилась об пол.

— Спасибо, — пробормотал он, когда я протянула ему чашку обратно. Баркли поставил её стол дрожащей рукой. Стук камня о камень. — Простите, полевой командир, — сказал он. — Я ничего не могу сделать для вас, пока меня не утвердят на новой должности. Какой бы она ни была, — холодно произнёс Баркли, упершись взглядом в поверхность стола.

— Понимаю, — громко ответила я. — Можно задать ещё один вопрос?

— Если это так необходимо. — Он сделал едва заметное движение рукой.

— Почему вы до сих пор здесь?

Баркли с минуту стоял очень спокойно, но я могу точно сказать, что он тянул время, чтобы, глядя на меня, принять решение.

Он плеснул в свою керамическую чашку свежую порцию виски и, дрожа, залпом опрокинул её.

— Просто на всякий случай, чтобы прикрыть отход семьи, — сказал Баркли.

Я кивнула, будто мне были понятны его слова:

— Спасибо.

Я поклонилась ему, он — мне. Баркли проводил меня до двери и запер её за моей спиной. Пока я шла по коридору в обратную сторону, мимо женщины с малышом, скрежещущий звук её изготовленных вручную ножниц странным образом совпадал со стуком моих каблуков по полу.

Я шла назад через город, не запоминая почти ничего, что попадалось на пути. Я слишком глубоко ушла в себя.

Я вернулась в здание организации Всеобщего дела, когда огни почти затухли, предвещая наступление сумерек. Внутренний двор опустел, если не считать птиц, змей и одного-единственного, взирающего на них с надеждой шелудивого кота. Даже погружённая в свои мысли, от которых моё отчаяние только нарастало, я не могла не заметить высокого мужчину со шрамом. Он стоял, ссутулившись, у главного входа.

Я была настолько поражена, что остановилась и уставилась на него, забыв притвориться. К счастью, Виджей не забыл. Он выпрямился.

— Знаю, знаю, — усмехнулся он. — Пришлось прийти. Останемся на улице или предпочитаешь пообщаться с глазу на глаз?

Войдя в образ бандита, Виджей не стал дожидаться моего ответа. Просто сунул руки в карманы и, перебирая, как цапля, своими длинными ногами, прошествовал через дверь.

Я последовала за ним, разинув рот. Он не должен был находиться здесь. Мы вообще не должны были вступать ни в какие контакты друг с другом. Виджей помедлил у подножия лестницы и наградил меня хитрым и насмешливым взглядом. Здесь было всего два укромных местечка: офис Ляна и комната Сири, где находилась подслушивающая аппаратура. Я предпочла комнату Сири и вошла внутрь. К счастью, её не оказалось на месте. Она сказала, у неё назначена встреча с несколькими инженерами, чтобы попытаться создать бригаду по отладке освещения. Я не хотела отчитывать Виджея в её присутствии.

Я захлопнула дверь и из последних сил набросилась на Виджея:

— Что ты делаешь здесь?

Бандитские манеры испарились. Передо мной стоял Виджей Кочински. Шрамы, лысина и цвет кожи отступили на задний план. Я узнала его выправку, его глаза, его голос.

— Что-то не так с Сири, — сказал он.

Я отказалась от своего первоначального плана, который состоял в том, чтобы сделать ему выговор, а потом написать на него рапорт за нарушение протокола. Но в свете происходивших событий я не могла обвинять его в том, что он подошёл так же близко к краю, как и я.

— Она сильно на взводе…

— «Сильно»! — закричал он. — Ты ослепла?

— Следите за своей речью, капитан, — ответила я резко. Он выпрямил плечи по стойке «смирно». — Прошу прощения, полевой командир. Прошу прощения. Я просто… что-то не так с Сири.

Я почувствовала маленький холодный узелок в желудке.

— Рассказывай.

Я услышала, как Виджей пересказал мне то, что поведала ему Сири, как она вдруг решила обернуть это в неудачную шутку, как он проследил за ней только для того, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, и увидел, как она спустилась в пространство под лестницей.

Внезапно я вспомнила, как спустилась туда и услышала, как кто-то убегал. Неужели Сири?

Узелок затянулся. Это невозможно. Не может быть, чтобы это оказалось тем, о чём я подумала. Не может быть, чтобы Сири сходила с ума.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — произнёс Виджей. — Спутник призван поддерживать её душевное равновесие, так?

Я кивнула.

— Тук напоминал мне об этом по крайней мере дважды в час, с момента нашей встречи, но, говорю тебе, я вижу, когда она серьёзна, а тогда она была неподвижно-холодно-серьёзна. Во всяком случае, пока не придумала выдать всё за шутку.

— Итак, что ты об этом думаешь?

Он беспомощно развёл руками:

— Возможно ли, чтобы каким-то образом нарушился баланс между ней и Шоном? Наподобие, ну я не знаю, некоей местной инфекции, заставляющей Сири менять свои ответы спутнику?

Баланс в отношениях со спутником был неизменно прочен, стабилен, но реагировал на окружающую среду, такую как структура мозга. Мне подумалось о разнообразных грибках и плесени, о плохо вентилируемом воздухе, наполненном спорами и пылью. Доктор Гвин как-то сказала, что здесь одной из главных проблем со здоровьем был местный вариант хантавируса, который распространяют мыши и крысы. Кто знает, чем вообще мы там дышали? Возможно даже то, что на Сири повлияла полученная ею травма головы.

— Никогда не слышала ничего подобного. Полагаю, есть шанс…

Загрохотала задвижка, и дверь отворилась. Мы одновременно обернулись и увидели, как Сири отперла дверь и вошла. Она переводила свой взгляд с Виджея на меня и обратно.

— Что происходит? — спросила она.

Я решила говорить с ней прямо и откровенно. Мне уже достаточно пришлось искажать факты, пока я пребывала на Эразмусе.

— Виджей рассказывал мне о вашей последней встрече.

Я ожидала чего угодно, но не того, что Сири раздражённо вздохнёт и ударит Виджея по руке.

— Идиот! Я говорила тебе! Это же для клерков.

Виджей уставился в изумлении, а она снова вздохнула.

— Я в это не верю, — сказала мне Сири. — Поэтому я стараюсь заставить клерков думать, что покупаюсь на весь этот бред, который Натио Блум старается мне внушить, и вот на это. — Она ладонью толкнула Виджея в грудь. — На то, что верит мне и подвергает риску каждую запланированную операцию. Что это место сотворило с тобой? — В её голосе звенел гнев. — Ну? Что?

— Послушай, Сири… — начал Виджей.

Она не дала ему продолжить:

— Ты хотя бы подобрался к тому, чтобы поведать ей самую интересную часть рассказа? О том, что ты получил спальное местечко на корабле контрабандистов и он направляется в обитаемые зоны?

На этот раз наступила моя очередь удивляться.

— Правда?

— Да, — ответил Виджей, но его внимание было приковано к Сири.

— Когда отправляешься?

Нижняя челюсть Виджея ходила взад-вперёд. На смуглой коже выделялись призрачно-белые шрамы.

— Завтра. Первым делом.

Я кивнула:

— Ладно. Лучше уходи отсюда. Мы не хотим, чтобы твои новые работодатели подумали, что это был не просто маскарад.

— Нет, думаю, не догадаются. — Он развернулся. Плечи ссутулились, но это не была походка головореза. Это была походка проигравшего.

— Виджей?

Он снова обернулся и посмотрел на меня.

— Береги себя, ладно?

«Я услышала тебя, — пыталась сказать я. — Поверь мне, я услышала тебя».

— Да, мадам. — Его плечи мгновенно распрямились. И я поняла, что достучалась до него.

Он помедлил рядом с Сири. Она подняла на него взгляд и снова хлопнула по руке.

— Давай! — сказала Сири. — Действуй!

И он ушёл. Он вышел за дверь, рывком прихлопнув её за собой. Звук раскатисто пронёсся через всю комнату.

Сири вздохнула и пожала плечами.

— Что собираешься делать?

Поистине мои актёрские способности заметно улучшились. Она плюхнулась в своё кривобокое кресло и вытащила из кармана очки.

— Что-то ещё, полевой командир?

— Нет, — ответила я. — Я просто должна обойти всех и постараться выстроить логическую цепочку из своего рода отдельных моментов расследования.

— Удачи. — Она помахала мне одной рукой, а другой водрузила на подобающее место свои очки.

Я наблюдала, как она подключилась к сети и погрузилась в свой собственный мир. Я покинула её с тяжестью на душе и плотно прикрыла за собой дверь. И продолжала идти: вниз по лестнице и в вестибюль.

Орри, как всегда, продемонстрировал совершенство в умении рассчитать время. Он встречал меня, прислонившись к перилам у подножия лестницы.

Паранойя, которая притаилась прямо под поверхностью моих мыслей, поднялась могучей волной. Я шагнула к своему другу и посмотрела ему прямо в глаза.

— Так, — произнесла я. — Лян попросил тебя приглядывать за мной или это твоя собственная инициатива?

Орри открыл рот, закрыл, пока думал, как мне соврать, и снова передумал.

— Я сказал ему, что у меня это не слишком хорошо получается. — Он грустно улыбнулся. — Прости.

Я провела рукой по своим волосам.

— Всё в порядке. — Я не могла решить, кому доверять. Почему Лян должен был оказаться лучше других? Мне надо было идти, мне надо было уйти отсюда. Мне надо было притвориться, что я ушла. Далеко ушла. Мне надо было найти способ просто подумать. И я не знала как. — Раз ты и так занимаешься наблюдением, пригляди за Сири. Для меня, идёт? Если она попытается куда-нибудь уйти, скажи, что я просила её подождать. Надо просмотреть некоторые из старых рапортов.

— Не проблема, — сказал Орри, и я бросилась бегом из вестибюля.

Я успела удалиться на четыре квартала и подняться на три уровня, когда мне наконец удалось выпустить пар, и я привалилась к лестнице. Спускалась темнота. Ризетри казалась лишь тоненькой сверкающей каёмкой на самом краю лоскута чёрного неба над моей головой.

Мою голову переполняло столько мыслей, что я не могла переключиться на какую-то одну из них. Я стояла там и наблюдала, как мимо проходили люди Дэзл.

Слишком много ниточек. Я не могла придерживаться сразу всех.

Я пришла сюда, чтобы установить, собираются ли и как потомки Джаспера и Фелиции Эразмус использовать старые переходные врата в качестве средства нападения на миры Солнечной системы. Я пришла, ожидая, что обнаружу связь между смертью Бьянки Файетт и её открытием, что Эразмус оказался горячей точкой.

Теперь я знала, что Бьянка приняла решение в одиночку разрушить Эразмус. Почему? Что довело её до этого? Здесь было плохо. Было скверно. Но мы видели и похуже.

Ну ладно, мы видели, по крайней мере, где было так же плохо. Что довело её до крайности? Берн утверждал, что ему неизвестно. Если известно Ляну, то он не заинтересован в том, чтобы рассказать мне об этом.

Она связалась с контрабандистами. Для того чтобы они помогли разрушить Эразмус или чтобы узнать о перелётах на Обливион и в обитаемые зоны? Она пыталась обнаружить, откуда исходит угроза войны, или организовать уничтожение этого места? А может, и то и другое?

Она совсем ничего не говорила о времени, проведённом с Великим стражем. Любое упоминание о Ториане было стёрто из обрывков воспоминаний Джеримайи.

Между тем кто-то предпринял отчаянную попытку похитить меня и Сири. Я получила инструкции от Мисао. Капу Лу нанял Никко Доннелли, дискредитированный член Кровавого рода. Или, по крайней мере, он вступал с ним в контакт. Намеревался ли Доннелли передать нас Семье? Почему? Что он надеялся обрести, рискуя открытой враждой с Солнечными мирами?

Доннелли, по словам Мисао, руководил Обитаемой зоной 3. В обитаемые зоны намечалась вылазка Виджея с контрабандистами. Доннелли связан с контрабандистами? Пытался ли он организовать похищение таким образом, чтобы оно не было раскрыто? Если так, почему Капа Лу просто не убил нас?

Капа сказал, что ему не были известны намерения Доннелли, и Мисао поверил. Поверила и я. Капа вступил в игру, потому что ему дали свободу или, во всяком случае, корабль с гиперпространственным двигателем, что было так же здорово, как и обрести свободу. С такой-то наградой за свои труды он бы не стал задавать вопросы своему нанимателю, стараясь узнать о его мотивах.

А там, по другую сторону, посреди черноты небес, засели в своих укреплённых замках члены Кровавого рода. В соответствии с разрешительными документами и кадрами, полученными благодаря телескопам, ни один и шагу не ступил, чтобы лично следить за системой, которая, предположительно, находилась у них в управлении. Кроме, естественно, Великого стража Ториана Эразмуса. На поверхности он выглядел как человек, не связанный ни с какими делами, касающимися действительного руководства, как и все остальные.

«Чего же я не замечаю? — Я обращалась к темноте, той, где раньше обитал Дилан. — О чём забываю?»

Забываю.

Забыла.

Когда что-то забываешь, значит, предаёшь забвению.

Обливион мёртв.

Почему Кровавый род позволил ему умереть?

Чудовищная потеря. Даже если вы абсолютно ни во что не ставили этих людей, зачем позволили им умереть? Вы могли допустить, чтобы они дошли до крайности, испытали приближение смерти, а потом просто пришли и предложили им воздух в обмен на рабскую зависимость. Множество из них купилось бы на такое обещание.

А если вы хотели, чтобы они в любом случае умерли, зачем попусту жертвовать целой планетой? Почти век дела тюрьмы процветали, и она приносила немалые доходы. Когда я проводила исторический анализ, я по горло погрязла в счетах. Тюрьма и труд заключённых на Луне-5 были столь же доходны для Эразмуса, как и Госпиталь. Почему бы просто не явиться, не вышвырнуть старые трупы и не начать всё сначала? Инфраструктура существовала. Экосистему можно было восстановить за пять лет или около того.

И они теряли понапрасну не только Обливион. Я окинула всё вокруг свежим взглядом. И это место тоже. Людей, которые изо всех сил старались выжить. Если бы им предложили работу, но только не занимаясь насильственной вербовкой, а собрав вместе, создав единую рабочую силу, то появилась бы основа для восстановления богатств Кровавого рода. В мирах, заселённых диаспорой, всегда требовалось больше рук, чем им думалось. Но они позволяли этим мирам гнить. О да, повсюду шныряли клерки и оперативные сотрудники безопасности и следили, чтобы ни у кого не рождались идеи, и похищали любого, кого требовалось похитить, но отсутствовали механизм управления, цепь инстанций, связующих народ с Кровавым родом.

Фэйвора Баркли, самое высокопоставленное лицо службы безопасности на Эразмусе, выпихнули из его собственной базы. Клерк Амеранда Жиро разбился насмерть. Всё это прикрывалось как-то неловко и неумело. Не обеспокоились даже притвориться, что собираются арестовать Амеранда. На самом деле его клерк сказал, что Жиро хотели использовать, чтобы завершить создание некоей системы, и если он знал, что это значит, то был самым лучшим актёром из всех, которых мне доводилось видеть.

И возможно, настоящей виновницей в смерти клерка Хамада была доктор Варус.

Но доктор Варус — с Госпиталя, и, какой бы чертовщиной они там ни занимались, услуг мирам диаспоры они не продавали. В последние шесть месяцев они лишь совершали полёты внутри системы: с Госпиталя на Дэзл или на Фортресс. Пока они все не были отменены. Полёты в систему или из неё. Зачем их отменили? Ещё два года назад они были делом обычным.

Доктор Варус также лечила Сири, недолго, но она лечила её как раз перед тем, как Сири начала вести себя как-то странно. Перед тем как она рассказала Виджею историю о сети клерков и голосах, сифонированных из человеческих существ. Но не раньше, чем Сири решила, что Бьянка по-прежнему жива и находится на Госпитале.

— О, чёрт! — Я мгновенно выпрямилась. Прохожие повернули ко мне свои головы. И также быстро отвернулись.

Я бросилась бежать.

Когда вернулась обратно на базу, я полетела по лестнице наверх, перемахивая одновременно через четыре ступени, до самого третьего этажа, а потом по коридору до комнаты 356. Дверь была приоткрыта, и Сири сидела в своей любимой рабочей позе: одна рука на колене, другая — на блоке управления. Я кинулась вперёд, ломясь в запертую дверь, и сильно ударилась. Боль охватила руку до самого плеча.

Голограмма.

Я, пошатываясь, отступила. Передо мной, через приоткрытую дверь, я видела Сири, сидевшую в комнате в своей любимой рабочей позе: одна рука на колене, другая — на блоке управления.

Ругаясь, я нащупала в поясном кармане свои очки и нахлобучила их на себя. Теперь я видела дату и время, оттиснутые на голограмме, и мерцающие края гибкого экрана, который она разложила поверх двери.

В Солнечных мирах это бы никогда не сработало. Но здесь система данных, передаваемых через спутники, была фрагментарна, и все её фрагменты так тесно контролировались, что никто бы не стал ходить повсюду с включёнными очками и имплантатами. Я даже не знала, имелись ли имплантаты у Орри.

Я отпихнула экран в сторону и повернула ручку. Моё прикосновение было ей знакомо, и она поддалась долей секунды раньше, чем я протиснулась через дверь.

Сири исчезла.

Я стояла, задыхаясь, в пустой комнате, и кровь приливала к ступням.

У меня чуть не подкосились колени, но я устояла. Вернулась в комнату с подслушивающей аппаратурой, вытащила из поясного кармана своё устройство для подсоединения. Прикрепила к уху, соединила с очками и подключила провод к узлу связи. Если бы я получила какую-то зацепку, зная, что подслушивала Сири, может быть, смогла бы вычислить, куда она пошла.

Я подключила другой конец провода к своему устройству и прислушалась.

Тишина. Мёртвая и холодная. Даже никаких помех. Я отсоединила устройство и проверила контакты. В порядке. Проверила индикатор мощности на обратной стороне узла связи. В порядке. Я снова закрепила устройство на ухе и пробежала пальцами по панели, отыскивая другую частоту, другой сигнал.

Ничего. Тишина. Только тишина.

Сири проводила здесь целые дни, подслушивая. Говорила, что поражена, насколько отчётливо слышатся голоса, что даже на их фоне улавливается нечто новое.

Я слышала только тишину.

Я сняла с себя устройство и бережно убрала его обратно в поясной карман. Сири исчезла. Она услышала голоса и последовала за ними в город Дэзл.

А я не имела представления куда.

«Стоп. Думай». Я ущипнула себя за переносицу.

Сири сказала Виджею, что система клерков работает благодаря человеческим голосам, сущностям, исторгнутым из живых людей.

«Виджей говорил, что она была серьёзна. Допустим, он прав. Виджей рассказал мне. Она узнала, что рассказал. Что бы она сделала потом?»

У меня опустились руки. Сири бы предположила, что Виджей предал её. Сири могла предположить, что Виджей работал на врага.

Он был в порту, с контрабандистами. И Сири об этом знала.

Я выбежала из комнаты, громко выкрикивая имя доктора Гвин.