Хэну Соло казалось, что он, как муха, тонет в вязком сиропе кошмаров. Он не мог избежать этого навязчивого болезненно-наркотического транса, когда застывал под изящным фарфоровым личиком адмирала Даалы, задававшей все новые вопросы.

— Положите его здесь, — послышался в стороне дрожащий женский голос. Не Даалы.

Его отсутствующее тело проволокли, будто мешок, по полу.

— Нам приказано оставить охрану, — пробубнил голос под шлемом.

— Так оставляйте своего охранника и потрудитесь немедленно покинуть мою лабораторию. — Снова этот женский голос.

— Для вашей же безопасности… — стал объяснять штурмовик. Хэн почувствовал, как его тело рухнуло на пол. Конечности проявляли полное незнакомство с навыком сгибания.

— Безопасности — да от кого? Посмотрите, что вы с ним сделали, — у него даже чихнуть не хватит силы. Если у него еще осталась память, я хочу получить к ней доступ без постороннего вмешательства.

Хэн почувствовал, как его вновь встряхнули, причем руки бессильно, точно веревки, замотались по сторонам. Холодная гладкая поверхность — видимо, камень — уперлась в его спину.

— Да, конечно, — произнес тот же женский голос, — прикуйте его к колонне. Этого вполне хватит. Обещаю держаться подальше от его когтей.

Он услышал марширующие шаги гвардейцев, затихшие в отдалении. Дверь закрылась. Его ум ожил задолго до реанимации тела. Он помнил допрос — частично, правда, но помнил. А что успел он рассказать адмиралу Даале? Сердце Хэна учащенно забилось. Неужели он разболтал какую-нибудь государственную тайну? Хотя, с другой стороны, знал ли он хоть одну такую тайну — тоже вопрос.

В чем он был уверен совершенно, так это в том, что выболтал всю новую историю галактики — со времени падения Империи до образования Новой Республики; но тут все рассказанное скорее могло сыграть ему только на руку. И если бы Даала поняла, что шансов не осталось, она, возможно, уступила бы. И если бы бантха имели крылья."

Глаза его наконец неохотно зашевелились и открылись, впуская свет в сознание. Он заморгал, ощутив, что зрение возвращается к нему, и обнаружил, что находится в просторной комнате — нечто вроде лаборатории или аналитического центра, вовсе не похожей на камеру, в которую он был заключен на борту «Горгоны». До него донеслось пение и звуки флейт.

Хэн повернул голову и остановился взглядом на стройной, как тростинка, женщине инопланетной расы, которая стояла перед устройством, напоминавшим гибрид музыкальной клавиатуры и клавишного блокнота. Очевидно, это ее голос спорил со штурмовиком. Бегая проворными пальчиками по певучей клавиатуре, она выбивала затейливую вереницу сложных цифр и данных на трехмерном экране треугольной формы, напоминавшем осколок стекла, увенчанный кристаллом тетраэдра, из нижней точки которого бил небольшой источник энергии. С каждой нотой к головоломной диаграмме добавлялась очередная затейливая строка.

Пошевелив языком, Хэн попробовал завязать беседу. Он собирался спросить: «Вы кто?» Но губы и голосовые связки работали несогласованно, отчего эта фраза больше походила на брачный зов ящера Пруха с планеты Потам. Иноземный экземпляр женской породы вздрогнул, в то время как тонкие руки продолжали порхать над клавиатурой. Затем она надменно повернула голову в сторону Хэна, точнее, его тела на полу. На халатике женщины красовалась эмблема, на которой была запечатлена ее внешность вместе с набором посверкивающих голограмм вроде тех, что используются для шифрозамков.

Она была в общем-то привлекательным гуманоидом, высоким и стройным, с кожей чуть голубоватого оттенка. Ее шевелюра легким облачком газа окутывала головку. Когда она говорила, голос ее напоминал свирель. Глаза, широкие и голубые, были глубоки беспредельно, с затаившимся на самом дне вечным удивлением.

— Я ждала, пока вы не очнетесь! — известила она Хэна. — У меня к вам так много вопросов. — (Хэн закатил глаза.) — Неужели вы в самом деле побывали на борту первой Звезды Смерти, да еще к тому же на верфях второй? Расскажите мне, пожалуйста, как это выглядело. Все, что помните. Каждая деталь может стать для меня драгоценной находкой.

Вопросы посыпались на него слишком быстро, чтобы успеть ответить хотя бы на один из них. Да и вообще, далась им эта Звезда Смерти, сгоревшая десять лет назад!

Вместо ответа Хэн сфокусировал зрение на том, что находилось за ее спиной. Сиреневые сполохи сияли по другую сторону широкого иллюминатора, скручиваясь в кольца вокруг ненасытных черных жерл. Он насчитал все четыре разрушителя, облетавших орбиту. Это означало, что он находится на одном из малых планетоидов в центре гравитационного острова.

И он оставался один. Ни Кипа, ни Чубакки рядом не было. Приходилось лишь надеяться, что им все-таки удалось уцелеть после допроса Даалы. Он опять допытался выдавить вопрос «Кто ты?».

Инопланетянка тронула значок на груди своими длинными тонкими пальцами:

— Меня зовут Кви Ксукс. А вы, насколько мне известно, Хэн Соло. Я ознакомилась с записью вашего отчета у адмирала.

Отчета? Неужели она говорит про допрос, во время которого он испытал все мыслимые болевые ощущения, вплоть до родовых схваток бантхи, рожающей тройню?

Поведение Кви Ксукс казалось слегка неестественным, она уделяла мало внимания деталям: ум ее был явно занят чем-то другим.

— Итак, расскажите мне, пожалуйста, о Звезде. В вашем лице я впервые встречаю человека, побывавшего…

Хэн еще не мог дать себе отчета, то ли это наркотик продолжал порождать в сознании навязчивые галлюцинации, то ли с ним и в самом деле хотели серьезно поговорить о проблемах Звезды Смерти. О ее рождении и гибели, каковая явилась истинным торжеством повстанческого движения, участником которого он был и потому попал в конце концов сюда, влекомый течениями причинной связи, чтобы подвергнуться допросу — или опросу — о той же Звезде Смерти, будь она трижды проклята, — просто какой-то замкнутый круг получается. Далась же им эта Звезда!

И кстати, где Даала? Может, он все-таки выболтал что-то важное? А вдруг она уже пошла со своими разрушителями атаковать Корускант?

— Меня уже допрашивали, — пробормотал Хэн, искренне радуясь, что в этот раз слова его можно разобрать.

В одной из своих голубых рук Кви держала короткую распечатку.

— Мне нужны ваши, как бы сказать, реальные впечатления, — продолжала она. — Как она звучала? На что это было похоже, когда вы проходили по ее коридорам? Расскажите мне все, что помните. — Она заломила руки в едва сдерживаемом приступе волнения.

— Нет.

Ответ его шокировал Кви так, что она невольно попятилась, испустив музыкальный стон.

— Но вы должны! Ведь я — один из ведущих ученых Комплекса! — Она стала взволнованно расхаживать вокруг колонны, к которой он был прикован, отчего Хэн невольно поворачивал голову ей вслед. Что окончательно истощило его силы.

— Что проку вам в информации, которой вы ни с кем не хотите делиться? — взволнованно продолжала Кви. — Информация не может быть собственностью. Только объединяя наши знания, мы создаем условия для дальнейшего прогресса!

Хэн взял на заметку, что ученая Ксукс донельзя наивная особа. Интересно, сколько времени она томится в гравитационном застенке Прорвы?

— А вы, — решил он забросить удочку опытной рукой провокатора, — вы тоже делитесь своей информацией со всяким, кому интересно?

Голова Кви Ксукс закачалась, будто поплавок.

— Естественно. Это же принцип работы нашей организации: «Поделись проблемою своей, и она к тебе сто раз еще вернется».

Хэн едва сдержал улыбку триумфатора.

— Прекрасно, тогда скажите, где сейчас находятся мои друзья? Я прилетел сюда с одним молодым человеком и вуки. Вы поделитесь со мной этой информацией о них, а я попытаюсь освежить воспоминания о Звезде Смерти.

Замедленная реакция Кви подсказала ему, что раньше ей приходилось сталкиваться только с четко поставленными проблемами.

— Не знаю, могу ли я…— замялась она. — Да и вообще, у вас нет необходимости в такой информации.

Хэн слабо повел плечом, изображая равнодушие.

— Вот как много значит для вас собственный этический кодекс.

Кви стрельнула глазами на дверь, словно подумывая, не пора ли в самом деле вызвать штурмовиков.

— В числе моих привилегий — неограниченный доступ к любой информации, потому что я ведущий конструктор-теоретик. Ну что вам стоит ответить на несколько пустячных вопросов?

— А что стоит вам? К тому же я не в курсе, что у вас за привилегии. И ничем вам не обязан, чтобы оказывать какие-то услуги.

Хэн выжидал, наблюдая, как она мнется под его взглядом. В конце концов Кви включила свой хитроумный монитор и стала перебирать клавиши.

Она посмотрела на него своими расширенными бездонно-голубыми глазами, растерянно моргая. Ее волосы напоминали сверкающую дымку над водопадом в знойный полдень на Арето. Наконец монитор выдал данные.

— Ваш товарищ-вуки прикреплен к отделу двигателей. Там большая нужда в рабочих-вуки. Наш ведущий физик-инструменталист на них просто помешан. У него трудилось около сотни вуки, взятых с Кашуука для работы на Комплексе. Их немного осталось — работа, сами понимаете, тяжелая и опасная.

Хэн попытался сменить позу, чтобы не чувствовать себя так скованно. До него доходили слухи, что рабы-вуки набирались на верфи первой Звезды Смерти. Однако эта Кви, как он мог убедиться, говорила с ним искренне и простодушно. С ней стоило поработать.

— А что со вторым моим другом? — спросил Хэн.

— Некто по имени Кип Даррон — вы его имеете в виду? Он по-прежнему на борту «Горгоны», под строжайшим надзором. Мне не много удалось почерпнуть из протокола его отчета, — очевидно, он был не особенно словоохотлив с ними.

Хэн нахмурился, переваривая полученную информацию, но Кви уже теребила его:

— Ну так что же, я с вами поделилась. Расскажите теперь мне про Звезду! — Она подскочила к нему, осмотрительно оставаясь за пределами досягаемости.

Хэн закатил глаза, но так и не придумал оправдательной причины. Звезда Смерти была разрушена давным-давно, и к тому же планы ее были надежно похоронены в сверхсекретном Инфоблоке Императорского Центра.

Хэн рассказал Кви о коридорах, о том, какие шумы там можно было расслышать. Особенно тесно знаком он оказался с районом ангарного отсека, изолятора корабельной гауптвахты и мусороуплотнителя, однако Кви Ксукс такими деталями не заинтересовалась.

— Ну а сердечник вы видели? Ступени ускорителя?

— К сожалению, с ним мое знакомство было вынужденно беглым — каждую минуту в дверь могли постучать лучевые аттракторы. — Хэн огорченно оттопырил губу. — А зачем вам все это?

Она закрыла глаза и выпалила:

— Потому что я принимала участие в проектировании Звезды Смерти!

Не успев заметить шоковой реакции Хэна, Кви подскочила к ближайшей стене и, повернув несколько рукояток и переключателей на ней, передвинула одну из секций прозрачной металлической панели. Внезапно перед Хэном распахнулась головокружительная панорама, и теперь вместо узкой полосы светящихся газов он увидел каменную гроздь астероидов и планетоидов, составлявших Исследовательский Комплекс.

— Скажу больше: здесь, на Комплексе, мы трудимся над разработкой новой модели Звезды Смерти.

Пока она говорила, колоссальная сфера-каркас размером со средней руки астероид вставала над сузившимся горизонтом ближайшего планетоида смертоносным рассветом. Модель походила на гигантскую армиллярную сферу, скованную обручами, сходящимися по полюсам, с кольцами опорных структур, — в самой сердцевине этого монументального сооружения покоился ядерный реактор и суперлазер планеторазрушителя.

— Это только функциональная часть, — пояснила Кви, вглядываясь в иллюминатор; глаза ее горели восторгом. — Сердечник, суперлазер и реактор, без системы сверхускорителя. Правда, еще не разработаны окончательно техобеспечение и палубы для войск и обслуживающего персонала.

Хэн наконец обрел голос:

— И эта штуковина работает? Кви снисходительно усмехнулась, точно отвечая на вопрос ребенка:

— Ну конечно, и еще как!

Кип Даррон чувствовал себя загнанным в клетку зверем. Он вглядывался в глухие стены камеры-отстойника. Свет доходил сюда сквозь проделанные в потолке щели. Он был слишком ярок и имел тот раздражающе-красный оттенок, который способен свести заключенного в одиночке до состояния полной невменяемости. И теперь Кип сидел на лавке, пялился в стенку и пытался не думать ни о чем.

Однако боль по-прежнему не унималась: точно далекое эхо, она то и дело пронзала тело насквозь. Дройд-допросчик славно постарался, отыскивая в его теле наиболее болезненные точки, не забывая регулярно вводить эндорфины, отчего даже легкое раздражение превращалось в агонию. Иглы для впрыскиваний входили под кожу, точно копья, сокрушающие волю препараты изливались подобно лаве по его венам.

Он молил свою память разыскать воспоминания, которых добивался дройд, чтобы только прекратить допрос; но Кип Даррон был никто, злополучный заключенный, который большую часть своей жизни провел в застенках Кессела. Он не знал, что рассказывать имперским монстрам. В конце концов они убедились в его бесполезности.

Кип уставился на самоприготовляющуюся баланду, предложенную дверным распределителем. Срывая крышечку пакета, он включал одноразовую батарею, которая подогревала суррогат протеина и одновременно охлаждала синтетический фруктовый десерт; через некоторое время сама посуда начинала разламываться и годилась в употребление на закуску. Однако Кип не мог обнаружить в себе даже искорки голода.

Мысли его снова вернулись к злополучному Хэну Соло. Тот, в отличие от Кипа, знал много больше и о Новой Республике, и о прочих секретах, достойных разглашения. Допрос Хэна затянулся намного дольше. Между тем опека адмирала Даалы была почище того, что доводилось встречать Кипу с его богатым опытом отсидки в Имперской Исправительной. В шахтах, по крайней мере, он знал, как избежать пристального к себе внимания.

С восьми лет Кип жил на Кесселе по жестоким каторжным законам, в жутких бытовых условиях, под пятой старого имперского начальства или узурпаторов-рабовладельцев вроде Моруса Дула. Его родители погибли, его брат Зес был приписан к Академии штурмовиков, но Кип научился, как спрятаться, как выжить, как уцелеть.

Мысль о бегстве зрела в его мозгу еще до появления Хэна Соло. Хэн же на деле показал, как небольшая группа, действуя сплоченно и ударно, может проломиться сквозь все преграды и скинуть с себя позорные кандалы заключенных. То, что их при этом угораздило вляпаться еще глубже, прямого отношения к делу не имело.

Пилотируя краденый шаттл. Кип использовал свои еще не оперившиеся силы Джедая, чтобы провести корабль в безопасное место сквозь кластер черных дыр. С тех пор как он получил начатки мастерства от Вимы Да Бода, ему редко удавалось применить свои способности.

Он помнил лицо Вимы Да Бода — морщинистое и обесцвеченное; ее привычку прятаться по углам, шарахаться от всякой тени, словно она скрывалась от громадных глаз-соглядатаев. Падшего Джедая угнетало сознание вины, которое не давало ей жить спокойно, однако она нашла время кое-чему обучить Кипа, прежде чем имперцы убрали ее.

— У тебя удивительный потенциал, — говаривала она Кипу во время одного из последних коротких занятий.

Однако Кип до сих пор мало уделял внимания своим талантам.

Он уставился, точно примагниченный, на тарелку с нетронутой синтетической баландой. Возможно, если как следует сконцентрироваться, сфокусировать способности на манипулировании чем-либо, вот хотя бы двигая небольшой объектец, он сможет употребить свои способности для бегства.

Бегство! Это слово звенело в его сердце, вызывая призраки надежды. Он еще не знал, что сделает. Нащупывать путь в темноте спайсовых туннелей было проще всего, однако не оплошал он и в космосе. Проводя шаттл сквозь огненные облака раскаленного газа, он слышал, как беззвучный магический голос шепчет ему на ухо бессловесные указания. Кип лавировал и менял курс корабля по своему усмотрению.

Но теперь он просто не знал, с какого конца употребить свою сноровку Джедая.

Он остановился глазами на тонкой фольге, покрывавшей концентрат баланды, пытаясь сорвать ее. Поворочав извилинами. Кип нарисовал в воображении тонкий металлический лист, разорванный и скатанный в комок, — и черта с два. Ничего не случилось. Да, видно, все это не более чем суеверия и шизофрения, свойственные даже таким незаурядным личностям, как Вима Да Бода.

Его родители не имели никаких способностей в области Силы. В колонии Дейер системы Аноат оба являлись бойкими на язык местными политиками. Прислушиваясь к растущему недовольству против жесткой политики Империи, родители Кипа решили примкнуть к vox populi — гласу народному, выступая с речами против Палпатина скорее с тем, чтобы умерить его аппетиты, чем добиваясь полного низвержения всемогущего Императора. Они подняли большой шум вокруг разрушения Альтераана, но все их старания и вся политическая ретивость увенчались лишь арестом всей их семьи.

Кип помнил, как наяву, кошмар этой ночи, когда штурмовики вломились в их дом. Вооруженные солдаты беспощадно промаршировали по комнатам, сокрушая хрупкую мебель, взращенную из фиброволокна. Капитан гвардейцев зачитал ордер на арест сквозь фильтр шлема, обвинив родителей Кипа в государственной измене, после чего штурмовики достали свои бластеры и стажировали обоих взрослых. Старший брат Кипа встал на защиту родителей, за что был так же станирован.

Кип, обливаясь слезами, мог только стоять и смотреть, не веря глазам своим, как на запястьях всех троих — обездвиженных и беспомощных — стража защелкивает наручники. Он до сих пор не мог понять, как его родители могли оказаться изменниками.

Кипа вместе с родителями отправили на Кессел, в то время как четырнадцатилетнему Зесу стерли память и рекрутировали в Имперскую Военную Академию на Кариде. С тех пор о нем не было не только слуху, но, как можно догадаться, и прочего.

По прошествии немногим более года Кессел вошел в глубокий штопор внутренних военных и мирных переворотов, бархатных и суконных революций местного значения, внутритюремных бунтов, ниспровержений Империи и окончательного прихода к власти рабовладельцев. Родители Кипа погибли во всей этой суматохе и неразберихе, пострадав за то, что им случилось оказаться в неподходящий момент не в том партийном блоке. Сам же Кип выжил благодаря тому, что спрятался, лишний раз не высовывая языка, а также своей тени из угла. Он восемь лет гнил в темноте туннелей и вот наконец сбежал.

Только куда, спрашивается?

Казалось, имперцам суждено было всякий раз вставать на его пути, круша надежды. На Дейере они лишили его родительского крова и будущего; на Кесселе замуровали в шахтах. Теперь, когда им с Хэном наконец удалось сбежать, штурмовики сцапали его вновь.

Досада Кипа сконцентрировалась на снаряде, выбранном для упражнений, и он снова попытался отыграться на подносе с двупорционной баландой. Капли пота щипали глаза, затуманив зрение. Может, поднос в самом деле сдвинулся, хоть самую малость? Он заметил крохотную вмятину на протеиновом пирожке. Не он ли сделал ее? Возможно, ярость была ключом к латентным энергиям.

Ах, как бы он хотел, чтобы Вима Да Бода подольше инструктировала его в шахтах! Он концентрировался на стенах, давивших с четырех сторон. Он просто обязательно найдет способ для бегства — ведь Хэн уже доказал, что если очень хочется, то в конце концов получится.

Кип дал себе зарок, что если ему удастся вырваться на волю, то он непременно сыщет там кого-нибудь, кто научит его пользоваться загадочными силами. Второй раз он не позволит себе оказаться таким беспомощным.

Поглядывая на деликатное птичье сложение Кви Ксукс, Хэн никак не мог представить ее в роли творца и созидателя Звезды Смерти. Однако она по своей воле очутилась на Комплексе и, более того, отчасти даже видела в этом свое призвание.

— Как такая чудесная девушка может находиться в столь паскудной дыре? — вымолвил он наконец.

— Это дело моей жизни, — ответствовала Кви, автоматически кивнув головой, словно одобряя такой ответ. — Здесь у меня есть возможность вступить в поединок с величайшими тайнами космоса и разрешить проблемы, от которых так и веет неразрешимостью. И видеть, как мои безумные идеи обретают форму, оборачиваются тканью бытия. Жутко захватывающе.

И все-таки Хэн не понимал.

— Но как могло с вами такое случиться? Почему вы здесь?

— А, вот вы о чем! — воскликнула Кви, наконец уразумев вопрос. — Моя родина — планета Омват, что во Внешнем Кольце. Мофф Таркин взял десять детей омвати из разных городов и поместил в лагерях интенсивно-принудительного обучения, чтобы сделать из нас великих конструкторов, изобретателей и разрешителей проблем. И я оказалась лучшей. Я была единственной, кому удалось пройти через все испытания. Я была настоящим сюрпризом для Таркина, и за это он послал меня сюда.

Сначала я работала с Бевелом Лемелиском и вместе с ним претворяла Звезду Смерти в жизнь. По окончании лабораторных разработок Таркин забрал Лемелиска с собой, оставив меня для разработки новой, улучшенной модели.

— Хорошо, — заметил Хэн, — и все же спрашиваю еще раз: почему вы занимаетесь этой…

Кви посмотрела на него с таким видом, будто он только что совершил нечто немыслимо глупое.

— Это самое интересное, что я могу себе представить. У меня есть выбор, и я всегда выбираю самое лучшее и самое интересное. Чего мне еще желать?

Хэн понял, что ему не пробиться к сердцу ученого: мешал гипертрофированный мозг.

— Но как вы можете радоваться такой работе? Это же дико, это просто кошмар что такое!

Кви отступила еще на шаг, озадаченная и, судя по виду, обиженная тоже.

— Что вы хотите сказать? Да вы только продумайте, какая это потрясающая работа, с какими перспективами. Взять хоть нашу идею — модифицировать уже существующие молекулярные печи в автономные «Пожиратели», которые могут срывать поверхностный слой планеты, скармливая его гигантским фабрикам на борту корабля, и тут же производить полезные машины и приспособления. Честно говоря, все мы просто в восторге от этой идеи. Мы сообщили о перспективах Таркину вскоре после того, как он забрал с собой Лемелиска. — Тут голос ее сник и приобрел просительные интонации, — Кстати, интересно, как осуществился этот проект.

Потрясенный Хэн с трудом сглотнул. Наводящий ужас и панику флот «Пожирателей» атаковал родную планету адмирала Акбара, опустошив часть прекрасного мира, прежде чем всеистребляющие джаггернауты были разрушены.

— «Пожиратели» уже построили, — пробормотал Хэн. — И употребили с максимальной пользой. Кви просияла:

— О, это чудесно!

— Не сказал бы… — выпалил он ей прямо в лицо. Она так и отпрыгнула. — Или вам не понятно, для чего используются ваши изобретения? Не брезжит мысль в ученой голове?

Кви попятилась, выпрямляясь, словно становясь на защиту науки.

— Да, конечно знаю. Звезда Смерти могла оказаться чрезвычайно полезной при разрушении мертвых планет, обеспечивая доступ к тяжелым металлам в ядре. «Пожиратели» могли собирать и обрабатывать блуждающие астероиды и стерильные миры, добывая уйму полезных ископаемых, чтобы не тревожить ресурсы обитаемых планет.

Хэн фыркнул и выкатил глаза:

— Ребенок! Вы только вслушайтесь в эти названия! Звезда Смерти, «Пожиратель» — не очень-то похоже на мирное экономическое развитие, не так ли?

Кви нахмурилась и отвернулась.

— Ах, какая, в конце концов, разница? Не в названии дело.

— Первой мишенью Звезды стала планета Альтераан — родина моей жены! Звезда истребила миллионы невинных людей. Опустошители были направлены на обитаемый мир Каламари. Сотни тысяч людей. Ваши хваленые фабрики произвели на свет «сид»-истребители и прочие орудия разрушения — и ничего более.

— Я вам не верю. — Голос ее звучал неискренне.

— Я же был там! Пролетал сквозь обломки Альтераана, видел опустошение Каламари. Разве вы не просматривали протокол моего допроса? Адмирал Даала очень настойчиво расспрашивала меня о таких именно деталях.

Сложив на груди свои тонкие голубые руки, Кви отвечала:

— Нет, вот этого как раз и не было в изложении вашего отчета, который вы столь мелодраматически называете «допросом».

— Значит, вам передали не весь рапорт, — догадался Хэн.

— Чушь. Я имею неограниченный доступ к данным. — Она разглядывала носки своих туфель. — И потом, я только разрабатываю идеи. Претворяю их в жизнь. А если там, на другой стороне, кто-то использует их не по назначению, я за это отвечать не обязана. Это не в моей компетенции.

Хэн ядовито хмыкнул, закипая от гнева. Ее слова звучали будто ответ неисправимой отличницы. Казалось, она их вызубрила и даже не думала о том, что говорит.

Кви вновь перепорхнула к своему трехмерному монитору и простучала по музыкальным клавишам, напевая что-то длинному остроугольному изображению, которое конструировала в тот момент, когда Хэн открыл глаза.

— Хотите посмотреть, чем я занята сейчас? — спросила Кви, старательно избегая продолжения дискуссии.

— Конечно, — отозвался Хэн, опасаясь, что иначе она потеряет к нему интерес и отошлет обратно в камеру.

Кви указала на изображение небольшого воздушного транспорта. Четырехгранный и продолговатый, он походил на продолговатый бриллиант. На чертеже различались отсек пилота с пространством, достаточным для шестерых. Стратегически важные места были усеяны небольшими лазерами, под судном располагалась тарелка передатчика непривычной тороидальной формы.

— В настоящий момент мы разрабатываем его вооружение, — сообщила Кви.Аппарат несколько крупнее привычного истребителя с одним пилотом, и поэтому требуется сделать его полностью неуязвимым. Кванто-кристаллическая броня, созданная в наших лабораториях, состоит всего из нескольких слоев атомов. Полученная таким образом сверхплотная молекулярная решетка дополнительно уплотнена электромагнитным полем, что делает корпус звездолета практически неуязвимым и способным выдерживать любые температуры.

Хэн вытянул шею, пытаясь рассмотреть месторасположение лазеров; ему было не особо хорошо видно — мешали цепи и колонна, к которой он был прикован.

— Зачем же все это вооружение, когда корабль разрушить невозможно? — Он представил себе флот, в котором «сид»-истребители будут заменены подобными штуковинами: такая армада даже малыми силами сможет уничтожить корабли Новой Республики. При своей легкости и неуязвимости.

— Аппарат высокоманевренный и достаточно небольшой, чтобы не быть замеченным локаторами, однако и поджигатель может столкнуться с непредвиденной ситуацией. Вы помните. Звезда Смерти размерами достигала небольшой луны.

Изяществом конструкции это изобретение достигает того же, чего Звезда Смерти — грубой силой.

Похолодев от страха, Хэн уже не хотел знать ответ на свой следующий вопрос. Разве можно сравнивать этот маленький аппарат со Звездой Смерти? Однако он все же не смог удержаться от вопроса:

— И как оно работает?

Кви устремила на изображение аппарата взгляд, в котором сквозили благоговейный трепет, гордость и страх.

— Честно говоря, еще не пробовали, но первая действующая модель в основном завершена. Мы назвали его «поджигатель» — он маленький, но невообразимо мощный. Такой неуязвимый корабль может проникнуть в звезду и выстрелить в нее резонансной ракетой, что вызовет цепную реакцию в ядре, возбуждая вспышку сверхновой даже в звездах с небольшой массой. Просто и гениально.

В ужасе Хэн потерял не только дар речи, но и мысли. То, что Звезда Смерти делала с планетами, поджигатель сможет творить с целыми солнечными системами.