Сцена первая

Утро ранней весной. Приемная председателя комиссии по ассигнованиям в здании конгресса в Вашингтоне. В глубине — вход из холла. Справа — окно и дверь в кабинет председателя, а также столик стенографистки с пишущей машинкой, телефоном и подшивкой писем. Слева — сейф, шкаф для хранения документов и дверь в зал заседаний. Марджори Грей, секретарь и дочь председателя комиссии, берет трубку зазвонившего телефона. Входит Грета Нилсон, которую все зовут Басси.

Марджори. Алло, кабинет мистера Грея… О, это ты, Аллан? Ты где?.. В сыскном агентстве? Что ты там делаешь?.. Я думала, ты будешь сегодня с утра здесь, на заседании… Что?.. Хочешь повидать папу?.. Нет, вряд ли… если только не поспеешь сюда до начала заседания, а оно вот-вот начнется… В таком случае, лети прямо сюда, иначе упустишь его! (Кладет трубку.)

Басси. Привет, Марджори.

Марджори. Здравствуй, Басси. Ты что, не работаешь сегодня?

Басси. Нет, дорогая, — я уволена.

Марджори. Что? Не может быть!

Басси. Для меня это тоже было неожиданностью. Никак в себя не приду.

Марджори. Эдди уволил тебя? По телефону?

Басси. Нет, передал через третье лицо. Кстати, он вернулся из Нью-Йорка, но я его не видела.

Марджори. Скажи, могу я чем-нибудь тебе помочь?

Басси. Сейчас мне не поможет даже комиссия твоего отца в полном составе. А работа мне нравилась — и была мне ох как нужна!

Марджори. Чем же это объясняется?

Басси. Подлостью! Помнишь прошлую сессию, когда Эдди дневал и ночевал в Аппалачской стальной компании?

Марджори. Помню, как отец скандалил с ним по этому поводу.

Басси. А помнишь секретаршу, которую привозил с собой старик Спрейг? Она еще как-то заходила сюда. Высокая такая, блондинка, никогда до этого не бывала в Вашингтоне…

Марджори. Да-да…

Басси. Так вот, кажется, ее берут на мое место.

Марджори. Уж не хочешь ли ты сказать, что Аппалачская стальная компания переезжает в здание конгресса?

Басси. Вот именно! Чтобы помочь нашему Эдди Уистеру выполнять свои служебные обязанности. Чем, по-твоему, он занимался в Нью-Йорке? Почему не вернулся еще вчера?

Марджори. Как раз это отец и хочет знать.

Басси. Впрочем, может быть, это тайная страсть подняла свою взъерошенную головку.

Марджори. Лучше уж быть рабом страсти, чем Аппалач-ской стальной компании. Во всяком случае, Басси, работу ты найдешь себе без хлопот.

Басси. И достаточно хлопотную работу, если я поступлю к кому-нибудь из этих новых конгрессменов: постоянно подчищай за ним да следи, чтобы он не наделал дел в палате.

Марджори. Конечно, новички платят гораздо меньше…

Басси. Самое скверное другое: они впервые вырвались из провинции и все свои представления о секретаршах черпают из кинофильмов. В первый же день они пытаются посадить тебя к себе на колени, а на второй пытаются повалить.

Марджори. Не выдумывай, Басси.

Басси. Легко тебе говорить! Ты всегда работала секретаршей у собственного отца — и ничего-то не знаешь.

Марджори. Возможно.

Басси. В общем-то, я на них не обижаюсь. Я уже не в том возрасте, когда можно выбирать, а страсть с первого взгляда не всегда достойна презрения…

Марджори. Басси, ты чертовски…

Басси. Знаешь, сколько таких типов я рассмотрела в свой персональный микроскоп? Девять. Двое уволили меня за честность; пятерых я послала к черту за нечестность; еще двое умерли естественной смертью — избиратели не перевыбрали. Ох, хотела бы я рассчитаться с парочкой этих государственных мужей, состоящих на службе у корпорации! Пусть только представится случай — увидишь, как я с ними расправлюсь. А как, кстати, поживает твой учитель из Невады?

Марджори. Аллан? Немножно от рук отбился: второй день где-то пропадает. Придется призвать его к порядку.

Басси. А мне-то казалось, в глазах его светится обожание.

Марджори. Ничего не имела бы против: в наши дни обожание — вещь редкая и даже чуточку смущает. Тем не менее…

Басси. Что?

Марджори. Я с ним управлюсь.

Басси. Не сомневаюсь.

Входит Эдди Уистер, хорошо одетый мужчина тридцати восьми лет с манерами члена теннисного клуба.

Эдди. Привет! Жаль, что вы пришли раньше меня, Басси. Доброе утро, Марджори.

Марджори делает приветственный жест.

Что вам сказала мисс Кори?

Басси. Не знаю уж почему, но у меня создалось впечатление, что я потеряла работу.

Эдди. Зачем же так? Работы хватит на вас обеих.

Басси. В Вашингтоне? Вероятно.

Эдди. Не злитесь, Басси. Вы, в самом деле, хотите знать, почему я нанял ее?

Марджори. Здесь, видимо, возможны два объяснения.

Эдди. Так вот, я нанял ее по той же причине, по которой вчера отсутствовал. Неужели не ясно?

Марджори. Ничуть. Члены комиссии сидели тут с двух до пяти, ожидая вас и сыпля проклятия на вашу голову.

Эдди. Кроме шуток? (К Басси.) Разве вы не сообщили им, что мне пришлось задержаться?

Басси. Сообщила. Это было мое последнее служебное действие в качестве вашего секретаря.

Марджори. Басси не знала, что вы ищете новую секретаршу.

Эдди. Я ее не искал, но тут ничего не поделаешь: она была секретаршей моего старого друга, и…

Басси. Как же, как же! Полковника Спрейга из Аппалачской стальной?!

Эдди. Откуда вы знаете?

Басси. Она приезжала с ним сюда прошлой весной.

Эдди. Послушайте, Басси, вы мне будете нужны. Мисс Кори не знает ни столицы, ни служебных порядков. Вы обязательно должны остаться, пока не закончится работа над законопроектом.

Басси. Но дела примет она?

Эдди. К сожалению, так.

Басси. В таком случае, извините, но вам придется меня отпустить. Я застенографирую заседание комиссии, и на этом моя деятельность будет закончена.

Входит Сол Фицморис.

Сол. И здесь женщины!

Марджори. Доброе утро, Сол!

Сол. Вот черт! На каждом углу одни юбки! Клянусь богом, когда я впервые приехал в Вашингтон, это был мужской город: конгрессмен мог прийти к себе в кабинет, когда ему хотелось, и не напороться на сборище дамочек, ожидающих его с открытыми блокнотами на коленях.

Марджори. Не выспались, Сол?

Сол. В прежние времена, когда правительство еще было правительством, двое мужчин садились за стол и решали любое дело за бутылкой виски. (Открыв нижний ящик шкафа, вытаскивает оттуда пустую бутылку и заменяет ее другой, из портфеля. Пустую бутылку он бросает в корзину для бумаг.)

Марджори. Сол, туда нельзя бросать бутылки.

Сол. Всю жизнь бросал.

Марджори. А теперь придется прекратить. Уборщик жалуется и грозится доложить куда следует. Оставляйте их, дружок, в своей корзине.

Сол. А теперь джентльмену нельзя выпить, даже спиртное держать, потому что, видите ли, уборщик жалуется!

Эдди. Ну, жалуется-то только по поводу пустых бутылок.

Сол. Проклятые красные! Я им еще покажу! (Берет из корзины пустую бутылку, подходит с ней к окну и выбрасывает ее.)

Марджори. Сол, как не стыдно! Она же разобьется вдребезги.

Сол. Ничего, пусть подметут осколки, красные смутьяны! Принимай старика таким, какой он есть, детка. Мир так переменился к худшему, что старик стал брезглив и раздражителен.

Марджори. Вернее, хмелен и неистов.

Сол (наливая виски в бумажный стаканчик). Ей-богу, ни разу не пригубил после завтрака.

Стук в дверь. Появляется Марк с корзинкой, доверху заполненной письмами.

Басси. Получит кто-то весточку из родных краев!

Марджори. Марк, неужели все это нам?

Марк (глядя на верхнее письмо). Конгрессмену Грею… Да, мэм.

Марджори (к Басси). Да тут на целую ночь работы!

Марк. Что поделаешь, мисс Марджори! Мне тоже достается: носишь их, носишь!

Марджори. Несите их в кабинет, Марк.

Марк. Слушаюсь. Пишут, пишут, а толку что?

Сол. Что толку? Этаким вопросом, Марк, если его поставить в нужный момент, можно запросто свалить правительство.

Марк. Правительство? Вот уж на что мне наплевать. Если правительство свалят, может, оно и лучше. Может быть, я окажусь наверху. (Уходит в кабинет.)

Эдди. Позовите уборщика — пусть выметет всю эту писанину.

Марджори. Если в вашем избирательном округе все зависит от стальной корпорации, то нам приходится быть любезными с избирателями. Поможешь мне, Басси?

Басси. Ну что ж, пошли. (Направляется к двери в кабинет.) А еще говорят, что искусство писать письма умерло! (Уходит вместе с Марджори.)

Сол (наливая себе виски в бумажный стаканчик). Хочешь глотнуть, Эдди? Это как раз то, что тебе сейчас нужно.

Эдди. Меня ждет какой-нибудь сюрприз, Сол?

Сол. Саймон тебе такой разнос устроит…

Эдди. Что волнует уважаемого председателя комиссии?

Сол. Ну, знаешь…

Открывается дверь. Из холла входят Грей и Леверинг.

Грей. А, вот и ты!

Эдди. Здравствуй, Саймон. Погоди, погоди… я знаю, что дела мои плохи, но…

Грей. Нечего сказать, нашел я себе помощничка! В кои веки раз ты мне понадобился здесь, и на тебе: ты выбираешь именно этот день, чтобы залезть на статую Свободы.

Эдди. Все не так, Саймон. Мне просто необходимо было в Нью-Йорк. Возник кризис.

Грей. В сталелитейной промышленности? А мы уже и так на целую неделю запоздали с законопроектом. Вчера я вернулся специально затем, чтобы окончательно его сформулировать.

Эдди. Сформулируем сегодня, только и всего.

Грей. Ты видел, чтобы законопроект формулировали за один день, когда в комиссии сидит новый член и задает разные вопросы?

Сол. Разве этот юнец не поддержит сегодня нашу позицию на предварительном закрытом обсуждении?

Из кабинета входит Марджори.

Леверинг. Как раз об этом я и хотел поговорить с вами, друзья. Он целую неделю увиливает от встречи со мной.

Сол. Увертывается от кнута — от нашего партийного организатора? Видимо, парень себе на уме.

Грей. Но почему?..

Леверинг. Вот это я и хотел бы знать.

Сол. Нам понадобится солидная поддержка, чтобы протолкнуть эту штуку через комиссию. Обязательно поймай и подготовь его, Диззи.

Леверинг. Пытался, да никак не разыщу.

Грей. Только не говори мне, что нам на голову свалилась еще одна проблема. Эти новички в конгрессе чем меньше знают, тем больше шумят.

Марджори. Мистер Макклин только что звонил. Он уже едет сюда.

Грей. Хорошо. Ты поговори с ним, Диззи, вправь ему мозги.

Леверинг. Разве Макклин — не твой человек, Сайм? Если не ошибаюсь, это ты назвал его кандидатуру, когда в комиссии создалось безвыходное положение?

Грей. Я никогда в жизни не видел его, но, судя по тому, что мне говорили, его кандидатура, казалось, должна была нас устроить. Он ведь из того округа, где строится плотина, а значит, вынужден будет голосовать за нее и не посмеет вносить никаких поправок.

Сол. Как, говоришь, его зовут? Макклин?

Грей. Да. Аллан Макклин.

Эдди. Чем скорее мы потолкуем с ним, тем лучше.

Сол. Макклин… В Неваде есть некий Макклин, владелец газеты, — доставил многим здесь кучу неприятностей. Уж не родственник ли?

Грей. Понятия не имею.

Марджори. Да, это его сын.

Сол. Ну, если он похож на старика отца, смотри за ним в оба, Диззи.

Эдди. Мы и так с него глаз не спускаем! Разве я не сказал вам, что секретарем у него Мертон? Ну а с Мертоном я договорился.

Грей. В таком случае, тащите сюда Мертона. Послушаем, что он скажет.

Эдди. Сейчас. (У телефона.) Попросите Мертона. (Грею.) Лично я считаю его безвредным. Он не соображает, что к чему.

Сол. Возможно.

Эдди (в трубку). Мертон?.. Говорит Уистер. Жду вас в приемной мистера Грея.

Сол. Как там обстоит дело с моим пунктиком, Сайм? Сумеем протащить его?

Грей. Нет.

Сол. Но дай же чем-нибудь и мне поживиться, Сайм! В Вашингтоне каждый включил в законопроект что-нибудь для себя лично — кроме вашего покорного слуги, а уж он-то заслужил на это право.

Грей. В следующий раз. Не пытайся заглотить весь Атлантический флот. Выбирай кусок помельче — тогда, может быть, и поживишься.

Эдди. Чего он хочет на этот раз?

Грей. Чтобы Атлантический флот избрал себе летнюю стоянку поблизости от его имения. Представляете, как это будет подано в газетах: «Атлантический флот на лето поставлен на якорь в Роки-Пойнт, остров Лонг Айленд, чтобы обеспечить публикой рестораны, бары и увеселительные заведения, принадлежащие члену палаты представителей Фицморису!»

Сол. Но ведь где-то же Атлантический флот должен провести лето, верно? Значит, он может с таким же успехом провести его в Роки-Пойнт, как и в Хэмпон-Родс, а время там ребята проведут куда лучше. Флотские тоже не дураки выпить, а девочки у меня на Лонг Айленде не в пример свежее, чем на морской базе: там они давно истаскались. Наш долг — позаботиться о нашем флоте, Сайм!

Грей. Но это означает лишние двести тысяч долларов на передислокацию, да и выглядит подозрительно.

Сол. Подозрительно? В сравнении с остальными пунктами законопроекта этот ангельски чист. Ведь чего там только нет?! Субсидии на расчистку рек и гаваней, на строительство почтовых отделений и сумасшедших домов. Мелким подкупом от него воняет так, что до самого Тихого океана запах доносится. В сравнении с ним самые грязные делишки шайки президента Гардинга пахнут, как духи.

Грей. Не спорь. Этим ты ничего не добьешься.

Сол. Не пойму, чего ты вдруг уперся. Ведь ваш несчастный законопроект начался с ассигнования сорока миллионов долларов на окончание строительства той проклятой плотины в Неваде, которая и вся-то должна была стоить четыреста миллионов…

Грей. Кому ты это рассказываешь?!

Сол. … а уже обошлась в семьсот девяносто из-за махинаций, которые ты покрывал! Черт возьми, Саймон, ведь ты же позволил им втискивать туда пункт за пунктом, сплошь жульнические, пока сорокамиллионный законопроект не разбух до двухсот семидесяти пяти миллионов и готов разбухать дальше! Да в Вашингтоне нет ни одного человека, обрабатывающего членов конгресса, который под маркой этой плотины не отхватил бы себе какой-нибудь пункт. Все лоббисты получили свое: Делл получил, Эдди получил…

Эдди. Черта с два я получил!

Сол. Ну, так еще получишь, я тебя знаю. Каждому отрезали ломоть, кроме старого Сола, который сделал всю черную работу. Я устанавливаю контакты со всей этой вонючей оравой конгрессменов. Днем умасливаю уроженцев Запада, по ночам пью с полковниками-южанами, по утрам ем яблочный пирог с дубами из Новой Англии, а что получаю? Обещание подкинуть мне что-нибудь в следующий раз?

Грей. Ах бедняга! Его обидели!

Сол. Мы столько проработали вместе. Я старею, Сайм. Конечно, мне лично много не требуется: бутылку виски в день за груду работы, какая потрудней. Но ведь и на старость прикопить кое-что надо. А я даже не уплатил еще подоходный налог за прошлый год, черт его побери!

Грей. Чертей прибереги для речи по радио. Слушай, Сол, многие наши махинации, несомненно, вылезут наружу, и вылезут еще сегодня. Ты должен помочь мне. Законопроект перегружен так, что президент будет вынужден наложить вето на свое собственное детище. Во всяком случае, мы не должны сесть в лужу на глазах нового члена комиссии.

Без стука входит Мертон, молодой человек с резкими чертами лица.

Мертон (в дверях). Доброе утро!

Эдди. Привет, Мертон. Входите и расскажите все, что вам известно о Макклине. Он беспокоит мистера Леверинга.

Мертон. Я не стал бы беспокоиться, сэр. Он славный парень.

Леверинг. Не сомневаюсь, но какая у него биография?

Мертон. В двух словах так. Был преподавателем сельскохозяйственного колледжа в Неваде. Устроил скандал по поводу незаконного присвоения средств, жертвуемых в фонд колледжа. Заварилась каша. Макклина уволили, отец его предал всю эту историю гласности в своей газете, а в результате Макклин избран в конгресс. Говорят, очень хорошо провел выборную кампанию. Но его не выбрали бы, если бы не финансовая поддержка целой кучи подрядчиков, заинтересованных в строительстве плотины.

Грей. Так, значит, он повязан с подрядчиками?

Мертон. Нет, он честный человек. Ему и в голову не придет греть руки на этом деле. Но местные фермеры ждут воды, а он обещал им добиться завершения строительства плотины в Неваде. Так что он будет голосовать за наш законопроект. Можете не тревожиться.

Эдди. Прекрасно.

Грей. Что это за человек?

Мертон. Серьезный. Носит готовое платье, заказанное по почте. Читает Томаса Джефферсона. Приехал в Вашингтон три месяца назад и все время торчит в библиотеке конгресса.

Леверинг. Это не ответ на мой вопрос, мистер Мертон. Чем он так занят, что не может даже найти время для встречи со мной?

Мертон. Вот это-то и есть самое странное. Вы мне даже не поверите. Он день и ночь работает, проверяя законность собственных выборов.

Пауза.

Сол. Как вы сказали?

Мертон. Правда-правда. Он проверяет, честно ли были проведены его выборы.

Сол. Бог ты мой, как же он это делает?

Мертон. Поручил расследование сыскному агентству.

Сол. За свой счет?

Мертон. За свой.

Сол. Приехал из Невады, интеллектуал, читает Джефферсона, проверяет законность собственных выборов! Саймон, открывай заседание и, бога ради, заставь этого правдолюбца молчать. (Проходит в зал заседаний.)

Мертон. Предоставьте его мне, мистер Грей. Я обработаю его как надо.

Эдди. Вы все время с ним, Мертон?

Мертон. Я хожу за ним как тень, и он верит всему, что я ему скажу. Так что предоставьте его мне.

Леверинг Он уже у себя?

Мертон. Еще нет, сэр.

Леверинг. Когда явится, передайте ему снова — и самым настоятельным образом, — что я желаю его немедленно видеть и жду его у себя.

Мертон. Слушаю, сэр.

Леверинг и Мертон уходят.

Грей. Идем, Марджори.

Марджори и Грей направляются к кабинету. Из холла входят Делл, Сниден и мисс Макмартри.

Проходите, проходите, пожалуйста. Я — на минуту. Сейчас вернусь.

Грей с Марджори уходят в кабинет.

Делл (к Эдди). Наконец-то вы объявились.

Сниден. Заседание, знаете ли, проходило в Вашингтоне, а не в Нью-Йорке.

Эдди. Чертовски сожалею, друзья мои, но…

Делл. В конце концов, вы опоздали всего на один день.

Макмартри. Мы прождали вас целый день, мистер Уистер. Должна сказать…

Эдди. Страшно сожалею, мисс Макмартри, но, поверьте…

Макмартри. Вероятно, придется…

Делл. В конце концов, что такое одни сутки?

Грей возвращается.

Сниден. У меня целый день для гольфа пропал.

Эдди. Ну, целый день вы бы не выдержали.

Проходят в зал заседаний. Из холла входят Уингблет, Пиблз и Фарнем.

Уингблет. А почему в конце концов не дать эту плотину именно Неваде?

Фарнем. Минутку, минутку! Вы, уроженцы Востока, относитесь к Калифорнии так, словно это чужая страна. Если лопнут банки Френо, вся Калифорния вылетит в трубу, а вместе с ней — кинопромышленность. Уингблет. Неплохо бы!

Из кабинета входит Басси.

Пиблз. После гражданской войны в трубу вылетел весь Юг, но это никого не волновало. Мы сидим на мели с одна тысяча восемьсот шестьдесят пятого года, но мы все-таки держимся, правда?

Басси. Проходите, джентльмены, заседание начинается.

Уингблет. Вечно вы жалуетесь, Пиблз. Просто не знаю, как с вами быть!

Мужчины проходят в зал заседаний. Входит Аллан.

Басси. Доброе утро, мистер Макклин.

Аллан. Доброе утро, мисс Нилсон.

Басси. Кого-нибудь ищете? Она там.

Аллан. Спасибо. Надеюсь, заседание еще не началось?

Басси. Шакалы совещаются. Иду стенографировать их мудрые речи. (Уходят в зал заседаний.)

Из кабинета входит Марджори.

Марджори. Привет, Аллан! Ты знаешь, что тебя ищут?

Аллан. Кто?

Марджори. В первую очередь — Леверинг.

Аллан. Он ищет меня уже несколько дней. Я не могу поговорить с твоим отцом?

Марджори. Боюсь, что нет. Заседание уже началось. Тебе следовало бы прийти час назад.

Аллан. Спешил изо всех сил. Вчера получил кое-какие сведения, которые потребовали проверки. А это заняло время — всю ночь просидел.

Марджори. И из-за этого ты не встретился со мной?

Аллан. Да. Но я все еще не готов к разговору на эту тему.

Марджори. Даже со мной?

Аллан. Даже с тобой.

Марджори. Ты опоздал на заседание, но тут уж ничего не поделаешь. Придется тебе войти, занять свое место и представиться.

Аллан. По-моему, мне лучше бы сначала поговорить с твоим отцом. Я не совсем представляю себе, как я должен расценивать факты, которые собрал. Вот почему я добивался вчера встречи с ним.

Марджори. Он просто не смог выкроить время, Аллан: он только что вернулся из поездки, и у него минуты свободной не было. Законопроект в основном состоялся, когда он болел и был в отъезде, и ему пришлось потратить целый день на его изучение.

Аллан. Значит, не исключено, что он еще не успел проверить некоторые пункты?

Марджори. Вполне возможно. Там этих пунктов уйма.

Аллан. Понятно, Но все-таки лучше я сначала с ним поговорю, а уж потом приму участие в работе.

Марджори. Ты хочешь сказать… ты хочешь сказать, что не пойдешь сегодня на заседание?

Аллан. Пожалуй, нет.

Марджори. Но ведь Мертон ввел тебя в курс дела, да? Члены комиссии знают о тебе. И если бы тебе не верили, ты бы вообще не попал в нее.

Аллан. Не знаю. Им просто мог понадобиться человек, с которым легко справиться и который не слишком-то разбирается во всем. Иногда назначения производятся ведь и по этому принципу, не так ли?

Марджори. Всегда. В сущности, ты совершенно прав. Тебя назначили именно по этому принципу.

Аллан. Так вот, мне это не нравится, Марджори. Совсем не нравится.

Марджори. Отец возьмет тебя под свое крылышко, Аллан, и поможет тебе всем, чем будет в силах. Он такой.

Аллан. Знаю, знаю. Я на него рассчитываю.

Из холла входит Леверинг.

Леверинг. А, вот вы где, Макклин! Я вас разыскиваю.

Аллан. Как поживаете, мистер Леверинг?

Леверинг. В некотором смятении, если можно так выразиться. Хотел бы побеседовать с вами, прежде чем вы приступите к исполнению своих обязанностей в комиссии.

Аллан. К вашим услугам.

Леверинг (к Марджори). Дорогая, нельзя ли нам с мистером Макклином где-нибудь уединиться?

Марджори (заглянув в блокнот). Я сейчас ухожу. Думаю, что здесь вам никто не помешает.

Леверинг. Благодарю, дорогая, мы ненадолго.

Марджори уходит в кабинет.

Ну-с, молодой человек, вы, конечно, хорошо проводите тут время?

Аллан. Кое-что изучаю…

Леверинг. Как всегда, погружены в книги? По-моему, вы пропустили вчера заседание комиссии?

Аллан. Да, пропустил.

Леверинг. Так вот, дружок, я, конечно, не знаю, каковы ваши убеждения, но хороший член партии не принимает серьезных решений, не посоветовавшись со своими партийными лидерами…

Аллан. Не уверен, что я хороший член партии, мистер Леверинг.

Леверинг. Как? Я знаю, вы были избраны по общему списку кандидатов разных партий, но вы же не хотите считаться одним из этих ослов-демократов?

Аллан. Не сказал бы, чтобы это прозвище мне нравилось.

Леверинг. Если вы хотите чего-то добиться, надо действовать сообща.

Аллан. Знаю.

Леверинг. Но вы этого не делаете, Макклин. Мы знали, что вы разумный молодой человек, на которого можно положиться, потому и взяли вас в комиссию по ассигнованиям. Я лишь раз побеседовал с вами, и вдруг вы исчезли… В чем дело?

Аллан. Дело в том, что я еще многого не знал наверняка и не хотел разговаривать о том, в чем не был уверен…

Леверинг. Хороший ответ. Разделяю вашу точку зрения. Но если вас что-то смущает, задавайте вопросы мне. Сегодня на предварительном закрытом совещании обсуждается пункт об окончании строительства плотины в Неваде. Вы, конечно, за этот пункт? Это будет очень удачное начало карьеры!

Аллан. Видите ли, я не знаю…

Леверинг. Чего вы не знаете?

Аллан. Я выяснил, что мою кандидатуру поддерживали на выборах подрядчики, осуществляющие строительство.

Леверинг. Вы уверены?

Аллан. Да. Я все проверил и выяснил, что для окончания плотины вовсе не требуется сорока миллионов долларов.

Леверинг. Если вы в этом уверены, вопрос следует обсудить. Безусловно, следует. И я этим займусь.

Аллан. Но я не хотел обсуждать его ни с кем, мистер Леверинг. Я был почти уверен, что обсуждение его с вами приведет к компромиссу.

Леверинг. Вы меня удивляете, Макклин. В таком деле компромисса быть не может. Вот что значит работать в одиночку, ни с кем не советуясь!

Аллан. Я очутился в сложном положении. С одной стороны, я понимаю, что обязан добиться окончания строительства плотины в интересах моих избирателей. Но, с другой стороны, я стою также за экономию, а это касается уже интересов всей страны. Я долго размышлял, но, по-видимому, совместить одно с другим невозможно. Вероятно, я должен буду решить, что мне делать, сам, не советуясь с вами.

Леверинг. Плотина должна быть достроена.

Телефонный звонок.

А для этого должен пройти законопроект в целом.

Аллан. Но почему с ним связано столько дорогостоящих и ненужных мероприятий?

Леверинг. Не захотите же вы нарушить слово, данное избирателям? Это было бы просто нечестно!

Аллан. А разве все это дело честное?

Входит Марджори и берет трубку.

Марджори. Алло?.. Да…

Леверинг. Но послушайте…

Марджори. Простите, он на заседании. (Вешает труоку.)

Леверинг. Мы должны подробно обсудить ваши сведения. Что если мы сейчас пройдем ко мне?

Аллан. Простите, но сперва мне надо заняться другим делом.

Леверинг. Сколько времени оно займет?

Аллан. Думаю, полчаса.

Леверинг. Ладно. Через полчаса жду вас у себя в кабинете. (Уходит.)

Марджори. Что-нибудь неприятное?

Аллан. Похоже, он так считает.

Марджори. А из-за чего?

Аллан. Я сказал, что не посоветовался с ним по одному вопросу, потому что не хочу с ним советоваться.

Марджори. Ты так сказал? Леверингу? Худшего оскорбления для него не придумаешь!

Аллан. Так уж получилось. Я не был готов к этому разговору и не нашел другого выхода из положения…

Марджори. Ты должен сохранять с ним хорошие отношения. Он рупор президента, официальный партийный организатор в конгрессе.

Аллан. Несимпатичен он мне. Не нравятся мне ни его советы, ни его физиономия. И уж во всяком случае, я не позволю ему «организовывать» меня.

Марджори. Но, Аллан…

Аллан. Я передумал. Мне, пожалуй, все-таки следует пойти на заседание.

Марджори. Но у тебя же встреча с Леверингом…

Аллан. Назначал ее не я, а он. Пусть ждет. Какая там обстановка? Стол и стулья вокруг него?

Марджори. Именно.

Аллан. Надеюсь, лишний стул там найдется?

Марджори. О да.

Аллан. Обедаем сегодня вместе?

Марджори. Да.

Аллан. Значит, договорились.

Марджори. Аллан, ты, случайно, не радикал?

Аллан. Нет, просто фермер.

Марджори. На первый раз тебе бы лучше просто послушать.

Аллан. Аяине собираюсь говорить.

Марджори. Вот и чудесно!

 

Сцена вторая

Три минуты спустя. Зал заседаний комиссии по ассигнованиям. В глубине сцены — большая входная дверь. Справа — дверь из приемной. Члены комиссии сидят вокруг стола. Председательствует Грей. Басси сидит слева и стенографирует.

Грей. Далее, по моему скромному мнению, пункт сорок второй следует полностью вычеркнуть, хотя бы для того, чтобы избежать возможных реплик с галереи для публики. Если вы требуете ассигнований на углубление реки, лучше выбирать такую реку, которая летом не пересыхает. Я не настаиваю на том, чтобы ваши реки были судоходными, но выглядело бы лучше, если бы в них было хоть немного воды.

Пиблз. Речь идет, случайно, не о мелиорационных работах на Биг Белли Крик?

Грей. Именно о них.

Пиблз. Послушайте, господин председатель, мы должны были пойти на это, чтобы собрать большинство голосов за проект осушения Айовы. Если этот пункт снять, придется расторгнуть ряд сделок.

Грей. А кому нужно осушение Айовы?

Пиблз. Ну как же, Сайм! Это навязчивая идея сенатора-демократа. Как видно, какая-то часть Айовы находится под водой, вот он и требует возвести дамбы и осушить ее. Сам-то я никогда в АЛове не был.

Грей. Сенатора? Ладно, я думаю, этот пункт придется оставить. Пункт семьдесят четвертый — увеличение штата платных сиделок при департаменте внутренних дел… Я полагаю, назначением этих сиделок будете ведать вы, мисс Макмартри?

Макмартри. Как вам сказать, обычно они просят меня назвать кандидатуры.

Грей. Сожалею, но этот пункт снимается.

Макмартри. Как же так, мистер Грей?

Грей. Снимается, мисс Макмартри.

Макмартри. Но сиделки нам позарез нужны! Вы даже представления не имеете о нуждах нашего бюро материнства. Во-первых…

Грей. Не будем обсуждать их сейчас!

Макмартри. Вероятно, потому, что я женщина, а…

Грей. Вообще этот раздел подвергся изменению с тех пор, как я видел его в прошлый раз. Что значит дополнительный подпункт об ассигновании пятнадцати тысяч долларов на распространение информации о регулировании рождаемости и противозачаточных средствах?

Сол. А почему ты на меня глядишь?

Грей. Разве вам не известно, что это совершенно незаконно?

Макмартри. Речь идет только о случаях, когда это явно необходимо, господин председатель. Дело в том, что многие трудности, с которыми сталкивается бюро материнства, связаны с чрезмерной многодетностью, и я после нескольких лет изучения этой проблемы пришла к мнению, что в этом — корень зла.

Сниден. Еще бы, самый корень!

Макмартри. Кроме того, шутки тут, по-моему, неуместны. Особенно в ту пору, когда столько мужчин не имеют работы и постоянно сидят дома, а их жены не знают, как предохраняться, в результате чего появляются лишние рты и возрастает нищета!

Пиблз. Честное слово, мне и в голову не приходило посмотреть на это с такой стороны…

Макмартри. Мужчинам многое не приходит в голову, но женщинам-то хорошо известно, что в периоды безработицы мужчинам больше нечего делать — у них нет иного выхода для их энергии.

Уингблет. Для чего, для чего?

Пиблз. Для энергии!

Макмартри. Это сугубо научное…

Грей. Вы гений, мисс Макмартри, настоящий гений. Тем не менее весь этот раздел полностью изымается. Господин Фарнем, чем обосновываете вы необходимость превращения окрестностей дома Джоакина Миллера в национальный заповедник? Кто такой Джоакин Миллер?

Фарнем. Разве он не писал стихи?

Грей. Я спрашиваю вас. Я не знаю, что он писал — стихи или сборники анекдотов.

Уингблет. Конечно, стихи. Как это у него? «Плыви! Плыви! Плыви!»

Грей. Это все, что вы помните, мистер Уингблет?

Уингблет. Да.

Грей. В таком случае, снимаем.

Фарнем. Как вам угодно. Но имейте в виду, вы потеряете три голоса.

Грей. Мы можем это себе позволить. Пункт шестьдесят пять тоже выбрасываем.

Эдди. Что там в шестьдесят пятом?

Грей. Создание карантинной службы на канадской границе для борьбы с японским жучком.

Уингблет. Что? Нет, вы только послушайте…

Грей. Кто этого добивается?

Уингблет. Кое-кто из внепартийной лиги и союза фермеров. Они хотят пристроить на работу в карантинах своих людей.

Грей. Нужны нам голоса внепартийных, чтобы протолкнуть законопроект, Делл?

Делл. По моим данным, нет.

Грей. В таком случае, вычеркиваем.

Сол. Нет, погодите! Почему вы полагаете, что данные Делла точнее моих? Я утверждаю, что нам нужна их поддержка. Кроме того, эти золотые жучки — просто дар божий. Они ползут к нам с северо-запада, как эпидемия. Стоит нам проголосовать за их уничтожение, и мы приберем к рукам внепартийных.

Делл. Они ползут с юго-востока, Сол, а не с северо-запада. На канадской границе нет никаких японских жучков.

Сол. Ну и что? Чем мы тут занимаемся — географией или политикой?

Грей. Раз Делл говорит, что нам не нужны голоса внепартийных, мы этот пункт вычеркиваем, и дело с концом.

Сол. Поглядите только, как старается этот сторожевой пес государственной казны!

Грей. Сол, я обещал президенту урезать законопроект до двухсот миллионов долларов, и мы это сделаем. Если хочешь, можешь голосовать против, но, клянусь, тогда я выступлю в конгрессе и добьюсь, чтобы проект вернули нам на доработку.

Сол. Лично у меня нет никаких дел с внепартийными, Саймон! Они в числе моих друзей не состоят.

Грей. Да? Отчего же это они, в таком случае, бомбардируют меня письмами с требованием перенести летнюю стоянку Атлантического флота в твои владения?

Сол. Откуда я знаю? Может, у них сыновья служат на этих кораблях, и они желают оградить их от…

Грей. Неудивительно, что это меня настораживает.

Сол. Боже мой! Что может быть ужаснее, чем честный политик! Честность в человеке, занимающем твое положение, выглядит как-то предосудительно. Ты денно и нощно устраиваешь сделки между жуликами и считаешь, что у тебя чистые руки только потому, что лично себе ты ничего не берешь.

Грей (просматривая бумаги). Мне кажется, ты слишком много болтаешь, Сол.

Сол. Все наше треклятое правительство — это шайка паразитов, сосущих кровь из государства. И вот перед нами сидишь ты — честный паразит, который помогает всем, кому попало, получать незаконные барыши, но отказывается высосать хоть каплю крови для себя. С души воротит!

Макмартри. Господин Фицморис, многие из присутствующих здесь не желают, чтобы их сравнивали с паразитами. Кроме того, наше правительство действует на благо народа. Оно делает много хорошего и…

Сол. О да! Выколачивает четыре миллиарда долларов одних налогов. Хороший бизнес! Черт побери, почему бы вам всем не посмотреть правде в глаза? Честно возьмите свои взятки, как подобает мужчинам, отправляйтесь по домам и вкладывайте денежки повыгодней.

Грей. Ты кончил, Сол?

Сол. Нет!

Грей. Пункт пятьдесят седьмой — не вижу его в своем экземпляре. Дайте мне ваш, Делл. (Просматривает экземпляр Делла.)

Входит Аллан. Все оборачиваются.

Простите?

Аллан. Я… Я — Макклин.

Грей. Моя фамилия Грей. Хотите познакомиться с членами комиссии?

Аллан. Спасибо, не буду вам мешать. Я просто посижу и послушаю. (Садится.)

Грей. Конечно, конечно, пожалуйста.

Члены комиссии приветливо улыбаются.

Сол. Молодой человек, меня зовут Фицморис, Сол Фицморис, и я приветствую вас за нашим праздничным столом. Вы еще убедитесь, что мы все чертовски дружелюбные люди.

Аллан. Спасибо.

Грей. Пункт пятьдесят седьмой… Ага, вот он. Вычеркиваем.

Делл. Ну как же так, Саймон, ведь это же новая больница для ветеранов войны в Батон-Руже.

Грей. Верно. Но, насколько я понимаю, она совершенно ни при чем…

Делл. Конечно, ни при чем, но…

Фарнем. Простите, Сайм, нет ли у вас еще одного экземпляра законопроекта? Мистер Макклин хотел бы ознакомиться с некоторыми пунктами.

Грей. Конечно, конечно. Вот, возьмите мой. (Передает бумаги.)

Аллан. просматривает их.

Делл. Не понимаю, как можно снимать этот пункт. Мы же твердо договорились с Клейном.

Грей. С Клейном? Разве это его округ?

Делл. Ну конечно, его. А ведь вы помните, какое условие поставил ему Американский легион?

Грей. Да, помню. Ну что ж, придется пожертвовать чем-нибудь другим. Этот пункт остается.

Делл. Правильно.

Грей. Но ради всего святого, помогите же мне урезать хоть что-нибудь. Нам надо сократить ассигнования еще на тридцать три миллиона.

Уингблет. Куда дальше-то урезать? Вы и так уже сократили столько, что сенат наверняка зарежет законопроект.

Грей. В сенате он пройдет.

Пиблз. Если будем урезывать и дальше, он может провалиться уже в палате представителей.

Грей. Повторяю, ассигнования нужно сократить. Хочет палата или нет, она должна отвыкнуть от привычки ассигновывать деньги направо и налево.

Уингблет. Это невозможно.

Грей. Будет возможно. Деньги взять неоткуда — можете справиться в комиссии по изысканию денежных средств.

Уингблет. Чертовски жаль.

Грей. Пункт двухсотый. Дополнительное ассигнование миллиона долларов на расширение ирригационной системы в Неваде. Это можно перенести на следующую сессию.

Аллан. Господин председатель…

Грей. Да?

Аллан. Можно мне взять слово?

Грей. Говорите, пожалуйста, но предупреждаю вас заранее — этот пункт снимается.

Аллан. Я и не собирался спорить по поводу этого ассигнования, но мне хотелось бы задать несколько вопросов.

Сол. Так и знал!

Грей. Пожалуйста.

Аллан. Я хотел спросить…

Эдди. Громче, пожалуйста!

Аллан. Я хотел спросить, правильно ли я понял, что расходы по законопроекту не должны превышать двухсот миллионов долларов?

Грей. Да.

Аллан. И еще: комиссия рассчитывает придать законопроекту окончательную форму в течение сегодняшнего дня?

Грей. Да, к этому мы стремимся.

Аллан. Я только хочу сказать, господин председатель, что придерживаюсь той же точки зрения. Когда вы говорите, что законопроект должен быть урезан, я вполне согласен с вами. Но я пошел бы еще дальше. Я считаю, что и весь законопроект в целом — надеюсь, вы поверите, что я говорю это вполне искренне, а вовсе не ради эффекта, хотя и понимаю, что высказываю радикальное предложение, — так вот, я считаю, что этот законопроект надо аннулировать целиком.

Сол. Ничего себе!

Всеобщее изумление.

Уингблет. Вам, сударь, придется обратиться с таким предложением в какое-нибудь другое место.

Аллан. А по-моему, его следует аннулировать здесь и сейчас же.

Грей. Вы, надо полагать, изучили его?

Аллан. Я некоторое время занимался этим, господин председатель.

Грей. Я занимаюсь вопросами ассигнований в палате представителей вот уже лет пятнадцать и со всей ответственностью заявляю, что законопроект этот не может быть аннулирован. Мы должны поднатужиться и любой ценой втиснуть его в указанные рамки. Если у вас есть предложения в этом направлении…

Аллан. Я приехал, господин председатель, из аграрного округа, где у фермеров нет денег, а налогами они и так обложены сверх всякой меры. Мало того, раньше в моем родном городе было на главной улице тридцать восемь магазинов. Теперь осталось пятнадцать: у людей нет денег на покупки. Когда магазины взыскивают по суду имущество фермеров, не расплатившихся за товары в кредит, и пускают машины этих фермеров с молотка, на аукционах ничего не продается. И так по всей округе. Никто не может ничего купить. Меня избрали и послали сюда потому, что я обещал избирателям сделать все возможное, чтобы снизить налоги и урезать даже необходимые расходы. А в этом законопроекте нет ничего такого, без чего нельзя было бы обойтись. Вот почему я против него.

Грей. Голосовать будем позже. Если вы хотите голосовать прдтив — ваше право. А сейчас займемся делом: времени у нас очень мало.

Аллан. Простите, господин председатель, но я думал, что это и есть то дело, которым следует заняться.

Грей. В данный момент вы нарушаете правила процедуры.

Уингблет. Вы что же полагаете, что, впервые войдя в зал заседаний комиссии, вы уже сможете повести за собой палату представителей и диктовать правительству?

Аллан. Дело в том, что я имел особо благоприятную возможность изучить этот законопроект. Я, видите ли, проверял некоторые обстоятельства, касающиеся лично меня, и был удивлен, столкнувшись с некоторыми случаями закулисного нажима. В этом законопроекте, господин председатель, предусмотрены явные взятки частным лицам.

Сол. Вот это бомба!

Грей. Что вы хотите этим сказать, господин Макклин?

Аллан. Я хочу сказать, что по меньшей мере в трех случаях лица, требующие тех или иных ассигнований, получают от этого финансовую выгоду.

Грей. Не будете ли вы любезны назвать эти пункты?

Аллан. Джентльмены, которых я имею в виду, это и так знают. Они — члены комиссии.

Сол (вскакивая). Клянусь богом, мы потребуем их крови! Я многие годы подозревал, что здесь ведется какая-то нечестная игра.

Грей. Сядь, Сол. Вам придется конкретизировать свои обвинения, господин Макклин, если вы хотите чтобы вам поверили.

Аллан. Признаться, я затрудняюсь. В данный момент я предпочел бы этого не делать.

Грей. В таком случае, извините, но комиссия продолжит свою работу.

Делл. Я более или менее знаком с ходом вашей избирательной кампании в Неваде, господин Макклин. По-моему, вы обязались добиться завершения строительства плотины, не так ли?

Аллан. Да.

Делл. Тогда вам должно быть известно, что данный законопроект был разработан специально с целью получения фондов, необходимых для окончания этой плотины.

Аллан. Да, знаю, но теперь я уже не являюсь сторонником плотины.

Делл. Вот как?

Аллан. Я выяснил, что человек, выдвинувший мою кандидатуру и руководивший моей предвыборной кампанией, вступил в сделку с подрядчиками. Это, естественно, меняет дело.

Сол. Что же вы не спросите его, почему это меняет дело, жулики вы этакие, потерявшие честь и совесть? Боюсь, мы остались здесь с вами в одиночестве, мистер Макклин. В полном одиночестве!

Аллан. Простите, мистер Фицморис, но вы как раз и есть один из тех джентльменов, которых я имел в виду. В законопроекте имеется пункт, предусматривающий ассигнования на содержание Атлантического флота.

Сол. Отобрали его у меня! Отобрали у старика. И вот стою я здесь — честный, одинокий, открытый всем ветрам судьбы. Все остальные получат свою долю добычи, только старого Сола отпихнули от кормушки. Заговор — вот что это такое!

Аллан. Вы тоже предъявляете обвинения комиссии?

Сниден. Минутку! Вы разрешите задать вам вопрос, господин Макклин? Вот вы говорите, что мы должны аннулировать весь законопроект. Вам должно быть известно, что в Не-вадскую плотину уже вложено полмиллиарда долларов и что вот уже полтора года плотина ждет еще сорока миллионов, необходимых для завершения работ.

Пиблз. Три тысячи рабочих сидят без гроша в лагерях для строителей!

Уингблет. Сто тысяч фермеров ждут воды!

Сниден. Ик тому же это ваши избиратели!

Макмартри. После этого неудивительно, что на главной улице вашего города закрываются магазины!

Делл. В конце концов, вы обязаны что-то дать вашему ок-ругу.

Аллан. Но я же говорю, что существует сделка с подрядчиками! Сорок миллионов — это слишком много. Работа могла бы обойтись куда дешевле, если бы сделки заключались иначе. Нужно только, чтобы они заключались честным путем! Допустим даже, что плотине потребуется сорок миллионов, — почему же законопроект предусматривает ассигнование двухсот миллионов на другие мероприятия, в большинстве своем совершенно не нужные?

Уингблет. То есть как это не нужные?

Аллан. Расточительные, бесполезные, безрассудные, нелепые.

Уингблет. А как вы собираетесь провести законопроект, предоставляющий сорок миллионов Неваде, если остальные штаты ничего не получат? За такой законопроект будут голосовать только конгрессмены — представители самой Невады, и, клянусь богом, вы останетесь в полном одиночестве.

Аллан. Неужели за проведение законопроекта надо давать взятки?

Сол. Боже мой, юноша, они потешаются над вами! Впрочем, я и сам над вами смеюсь. Вы что, не знаете, что такое правительство Соединенных Штатов?

Грей. Довольно, Сол.

Сол. Сайм, да ты посмотри, юноша страдает.

Грей. Повторяю — довольно.

Сол. Минутку! Сейчас я ему в двух словах все объясню. Мистер Макклин, в конгрессе ничего нельзя сделать без махинаций. Каждый тут хочет что-то урвать, каждый хочет кинуть кость своим избирателям, или друзьям, или людям, на которых он работает. Поэтому конгрессмены по молчаливому сговору все вместе впихивают что им надо в законопроект, а потом все и голосуют за него. За исключением тех, разумеется, кто находится в оппозиции. Оппозиция голосует против, потому что ничего не получает. Вот и вся механика. Вот так и действует правительство. Правда же, нечестно?

Аллан. Да, нечестно.

Сол. И я то же самое говорю! Твержу это долгие годы!

Смех среди членов комиссии.

Чего вы смеетесь? Ведь все вы пришли в конгресс с боевым настроением, полные надежд и высоких намерений — точь-в-точь такие, как он. А теперь посмотрите, что стало с вами. Вы превратились в грязных дельцов! Менялы в храме общественной справедливости!

Макмартри. Скажете тоже!

Сол. Да-да! И со мной случилось то же самое. Я тоже сначала был потрясен, тоже произносил радикальные тирады. А что из этого вышло? Не успел я разобраться, что происходит, как уже стал отщепенцем. Не мог получить ничего для своего округа, мне не давали слова, даже не приглашали меня сыграть в покер. Избиратели мои начали ворчать, дело шло к тому, что меня не переизберут. Вот тут-то я и стал поступать, как все, — лишь бы успокоить своих избирателей. И все пошло как по маслу. С тех пор меня регулярно переизбирают — переизбирают жирного жулика за то, что он выжимает из казны все, чего захочется его патронам, да следит за тем, чтобы у них не отняли их долю добычи. Вот что произошло здесь с каждым из нас — ничего не попишешь, так уж работает наше правительство. Кто хочет быть в конгрессе, поступает, как все. Дайте нам завершить для вас эту плотину — вас изберут опять; выступите против — и вас провалят на выборах.

Макмартри. Я не желаю это слушать!

Половина членов комиссии встает со своих мест.

Аллан. Какое право имею я заботиться здесь о том, чтобы меня снова избрали?

Сол. Я говорю вам все это, дружок, только для того, чтобы вы не навлекли на себя кучу неприятностей. Если вы не поторопитесь встать в один общий ряд со всеми и не начнете сотрудничать с нами, вы сделаетесь чужаком в этих исторических стенах. Вас перестанут замечать, перестанут слушать, а когда вы уйдете, все останется так, словно вас здесь и не было.

Аллан. Может, так и бывало в прошлом, но я не верю, что такое возможно сейчас. Времена меняются, люди…

Сол. Ну что ж, оглянитесь вокруг и посмотрите, много ли друзей вы приобрели среди нас… Поговорите с членами комиссии, поинтересуйтесь, кто из них поддержит ваше предложение аннулировать законопроект или хотя бы урезать его! Изложите свои принципы!

Аллан. Господин председатель!

Грей. С меня хватит. Можете теперь говорить хоть до потери сознания.

Аллан. Господин председатель и члены комиссии, мне очень жаль, что все так получилось, но я не собирался выступать сегодня. Я пришел сюда, чтобы посидеть и послушать. Вероятно, я начал не с того конца и нарушил все правила. Но поскольку я уж начал, я хотел бы кое-что у вас спросить. Не будет ли полезней аннулировать этот законопроект в момент, когда страна изнывает под непосильным налоговым бременем? Наверное, в проекте есть и необходимые ассигнования; я знаю, что мой собственный округ получит больше, чем любой другой, но когда денег нет, поневоле приходится отказываться от того, к чему ты привык.

Сниден. Конечно, конечно. Наша страна давно нуждается в умном молодом выпускнике колледжа, который согласился бы взять на себя бремя правления.

Макмартри. Молодой человек, вы глубоко заблуждаетесь.

Аллан. А может быть, это вы все заблуждаетесь, и притом давно? Думаете, что деньги еще есть, а их уж нет, и скоро это станет ясно даже для вас?

Делл. Заседание окончено, Сайм?

Грей. Переносится на завтра. Время обычное.

Фарнем. Подождите, Пиблз, мы с вами не договорили.

Пиблз. Все хорошее — в далеком прошлом, уверяю вас…

Члены комиссии расходятся. Аллан смотрит им вслед. Остались только Грей и Сол. Басси стоит у стола, собирая бумаги.

Сол. Хотите обговорить это дело со мной, Макклин?

Аллан. Нет. Лучше я некоторое время побуду один.

Сол. Как вы смотрите на то, чтобы опрокинуть стаканчик среди дня?

Аллан. Благодарю, я не пью.

Сол. Ладно, только не хвастайтесь — это не добродетель. (Уходит.)

Грей. Спасибо, мисс Нилсон. Завтра вас заменит Марджори. Басси уходит.

Аллан. Мистер Грей!

Грей. Да?

Аллан. Я хотел поговорить с вами перед заседанием…

Грей. Я поговорю с вами, как только смогу, Макклин, но сейчас я слишком занят. Будьте любезны, переговорите обо всем с мисс Грей.

Аллан. Мне очень нужна помощь, мистер Грей, и я бы хотел, чтобы именно вы…

Грей. Чтобы провести в жизнь вашу программу, помощь вам, безусловно, понадобится, притом помощь куда более солидная, чем та, какую смогу оказать вам я.

Аллан. Мне дали понять, что вы сочувствуете мне.

Грей. Да, это верно, Макклин. Но я сказал бы, что вы слишком уж неловко взялись за дело, и толку от этого будет мало. Все мы горячимся, когда впервые попадаем сюда, но это не помогает, и через некоторое время мы начинаем понимать, что…

Аллан. Я знаю, что должен извиниться за то, что заварил такую кашу, но я действительно не был готов начать этот разговор. Кроме того, меня тревожило, что имеющиеся у меня сведения могут бросить тень даже… даже на ваше честное имя.

Из приемной входит Марджори.

Грей. На мое честное имя?

Аллан. Да, сэр.

Грей. Ну, об этом я всегда заботился сам, мой мальчик, и не припомню, чтобы кто-нибудь когда-нибудь усомнился в моей честности. Вы в этом смысле первый.

Аллан. Насколько я понимаю, в то время, когда составлялся этот законопроект, вы были в отъезде. Но мне из совершенно достоверного источника стало известно, что вы являетесь держателем акций банка в Калвере, который находится сейчас на грани банкротства, и что строительство тюрьмы в этом городе за счет федеральных ассигнований, по всей вероятности, спасет этот банк.

Грей. Я как-то не задумывался над этим, но раз уж вы упомянули этот банк, будем надеяться, что ассигнования его действительно спасут.

Аллан. Если все это откроется, картина получится весьма подозрительная.

Грей. Вы так думаете?

Аллан. Но ведь этот пункт так просто ликвидировать…

Грей. Иногда это совсем не так просто, Макклин.

Аллан. Но, мистер Грей, если я действительно начну бороться против этого законопроекта, мне придется пустить в ход все свое оружие.

Грей. Если с тюрьмой в Калвере что-либо не так, я готов рассмотреть с вами этот вопрос, только, пожалуйста, не сейчас. Помнится, это тюрьма для психически неуравновешенных преступников?

Аллан. Да.

Грей. Как же, припоминаю. Но я совершенно упустил из виду, что ее решили строить именно в Калвере. Знаете, я, кажется, встречался с вашим отцом, когда он однажды приезжал в Вашингтон. Человек он несколько нетерпеливый, но добропорядочный. Если вы в него, у вас должны быть задатки политического деятеля.

Аллан. Надеюсь, я — человек терпеливый?

Грей. К сожалению, нет. Итак, мы договорились — встретиться как можно скорее. При самой первой возможности. Так?

Аллан. Так, сэр. Благодарю вас. (Уходит.)

Марджори. Он правду сказал? У банка действительно дела плохи?

Грей. Не знаю ни одного банка, у которого дела были бы хороши.

Марджори. Значит, эту историю в самом деле могут изобразить как что-то подозрительное?

Грей. Вероятно, да. Газеты набросятся на нас, как волчья стая. Масса людей обрадуется скандалу и поверят, что я мошенник. Даже у тебя такой вид, словно ты в это поверила.

Марджори. Нет, папочка. Но тюрьму все-таки лучше было бы построить в другом месте.

Грей. Теперь это не так-то легко переиграть. С ней уже связано слишком много соглашений и обещаний. Чтобы распутать такой клубок, понадобиться целая неделя. Может быть, зря мы потешались над его сыскным агенством?

Марджори. Может быть, зря я так ратовала за то, чтобы его назначили к нам. Как же ты пропустил этот пункт насчет тюрьмы?

Грей. Его включили в мое отсутствие, Марджори, а выбрасывать этот пункт не было никакого смысла: он ведь выгоден моему родному городу. Вычеркнуть его значило бы перегнуть палку. Но в этом деле, наверное, иногда необходимо перегнуть палку.

Марджори. Я так и думала, что это что-нибудь в этом роде. Тебе не следует так много работать.

Грей. Не пойти ли нам поесть вместе? У меня осталось несколько свободных минут.

Марджори. Я уже договорилась… Впрочем, нет, я иду с тобой. Надевай пальто, я пока приберусь тут.

Грей. Я сейчас. (Уходит.)

Из холла возвращается Аллан.

Аллан. Мы идем обедать, Марджори? Я не рассказал об этом тебе, потому что хотел переговорить сперва с твоим отцом.

Марджори. Не знаю, что ты задумал, не знаю, чего ты добиваешься, но мое уважение к этой твоей затее ты потерял.

Аллан. Почему?

Марджори. Дело не в том, что это мой отец, дело в том, что это единственный человек, который действительно стоит на твоей стороне! Всю свою жизнь он сражается за честность в делах и за сокращение расходов. И никогда ничего не брал себе.

Аллан. Я никогда в этом не сомневался, Марджори.

Марджори. Однако кампанию свою ты открыл прямо с нападения на него! Пригрозил предать гласности случайное совпадение фактов, хотя это может лишить отца возможности продолжать свою деятельность. Неужели ты не понимаешь, как поднимет голову коррупция, если по твоей милости его уберут из комиссии? Неужели ты не понимаешь, что все закулисные махинаторы только и ждут этого?

Аллан. Но, Марджори, как же мне быть, если он так сросся с этой системой, что я не могу затронуть в ней ни одного звена, не затронув его?!

Марджори. Вовсе он не сросся с ней! Этот пункт не сулит отцу никакой личной выгоды, но его нельзя выбросить в последнюю минуту.

Аллан. Так сказал тебе отец?

Марджори. Да. Если эта история получит огласку, дело и впрямь может показаться подозрительным. Но это будет несправедливо, ужасно несправедливо. Ты даже представить себе не можешь, как трудно сохранить такую репутацию, какую имеет отец в Вашингтоне, — и это в течение скольких-то лет!

Аллан. Нет. Я все понимаю, Марджори.

Марджори. Неужели ты в самом деле напустил на него сыщиков?

Из приемной входят Басси и Грей.

Аллан. Нет.

Марджори. Откуда же ты это узнал?

Аллан. Не важно.

Грей. Готова, Марджори?

Марджори. Да, готова. Идем.

Грей и Марджори уходят.

Басси. Простите, что я вошла так не вовремя…

Аллан. Ничего.

Басси. Похоже на разрыв. Надеюсь, что это не так.

Аллан. Я сам не знаю.

Басси. А ведь так сердце девушки не завоевывают. Выступая против ее отца!

Аллан. Еще бы.

Басси. Жаль, что я не встретила человека, похожего на вас, когда была моложе и горячее. Тогда сейчас и я сама была бы лучше. Однако раз уж я очутилась здесь, позвольте поздравить вас с безобразным поведением на заседании. Здорово!

Аллан. Неужели?

Басси. Вот это скандал так скандал!

Аллан. Наверное, теперь уж мне следует довести до конца начатое.

Басси. Объясните.

Аллан. Одним словом, я против этого законопроекта — он нечестен от начала до конца, и у меня достаточно фактов, чтобы провалить его.

Басси. Где же, позвольте спросить, вы добыли материал?

Аллан. Я проверял законность своих выборов.

Басси. Слышала — и не поверила.

Аллан. Представьте себе — проверял. И вот позавчера мне по ошибке прислали из агентства несколько страниц материалов, которые ко мне отношения не имели, но касались других членов комиссии.

Басси. Значит, еще кто-то кого-то проверял?

Аллан. Да. Из агентства сразу же прислали за этими страницами, но я уже успел прочесть их. Сперва я даже не понял, насколько это важно, но теперь-то понимаю и, безусловно, использую эти факты.

Басси. Как?

Аллан. Если потребуется, оглашу их с трибуны конгресса.

Басси. Почему вы так уверены, что вам дадут слово?

Аллан. А почему нет?

Басси. В конгрессе работает хорошо отлаженная машина, которая специально предназначена для того, чтобы не дать говорить неугодным лицам. Нет, вам не дадут даже рта открыть. Спикер будет предупрежден, эксперты конгресса в два счета вас раскусят и будут знать все, что вы намерены сказать, прежде чем вы это скажете. Черт побери, да ваш же собственный секретарь работает на эту шайку и регулярно все ей докладывает.

Аллан. Мой секретарь! Мертон?

Басси. Да, Мертон.

Аллан. Не может быть!

Басси. Уверяю вас, это так.

Аллан. И вы думаете, мне не дадут говорить?

Басси. Уверена, Аллан, вы столкнулись с шайкой профессиональных казнокрадов. Если вы сложете вместе трофеи всех завоевателей всех времен, от Александра Македонского до Наполеона, то вся их добыча — пустяк с сравнении с тем куском, который эта шайка отрезает себе ежегодно от государственного пирога. Неужели вы думаете, что их что-нибудь может остановить, когда на карту поставлены такие суммы? Вы для них — ничто, пусто место. Вы для них просто не существуете. Даже и помехой-то они вас, поверьте, не считают.

Аллан. Значит, я могу с таким же успехом отправляться домой?

Басси. Вполне. Наше время — не для идеалистов. Меня саму сейчас турнули с работы.

Аллан. И этим людям позволяют сидеть в конгрессе и разлагать страну! Да кто они такие, в конце концов? Нет, меня голыми руками не возьмешь. И домой я не отправлюсь.

Басси. Конечно, нет. Вы останетесь и будете получать свое жалованье. Все получают. Из года в год.

Аллан. Им не удастся выжить меня, и я не стану плясать под их дудку. Я знаю, как относится к этим делишкам народ, и эта публика обожжет себе пальцы, если посмеет протянуть лапы к государственным деньгам!

Басси. Не уверена.

Аллан. Вы думаете, мне не удастся помешать им?

Басси. Думаю, что нет.

Аллан. Я был членом школьного попечительского совета. Там тоже заседало жулье, и я знаю, что стоит только начать проверять счета, как эти мошенники сразу полезут в норы.

Басси. Тут, знаете, вам не школьный совет.

Аллан. Нет, и здесь то же самое, только люди тут куда глупее. И у каждого из них есть слабое место. Их можно одолеть, и я их одолею — прямо на этом законопроекте, черт их побери!

Басси. Мистер Макклин, в вас есть что-то импонирующее мне. Нужна вам помощь?

Аллан. Какая?

Басси. Мне нужна работа. Меня сегодня утром уволили. Я знаю здесь все обо всем. Есть у вас какой-нибудь план действий?

Аллан. Пока еще нет.

Басси. Не важно. Того, что я знаю, хватит на нас обоих, а если нам удастся взорвать парочку бомб, я сочту это приятнейшим и близким мне по духу занятием.

Аллан. Продолжайте, продолжайте.

Басси. По этому законопроекту голоса разделились в конгрессе примерно пополам. Кое-кого обработаете, кое-что пообещаете, и у вас в руках окажется решающий голос.

Аллан. Я не знаю, как это делается.

Басси. Зато я знаю. Сегодня комиссия сделала глупый ход — сбросила со счетов интересы внепартийных. Их человек пять-шесть, и они могут создать большинство в конгрессе, если удастся их хоть раз объединить. Но на чем?.. Придумала. Жучки!

Аллан. Какие жучки?

Басси. Японские. Комиссия отказала беспартийным конгрессменам в ассигнованиях на борьбу с жучками.

Аллан. Я, кажется, начинаю понимать вас!

Басси. Конечно, понимаете. Поговорите с представителями внепартийных и обретете в их лице друзей.

Аллан. Думаете, сработает?

Басси. Уверена!

Аллан. Я нанимаю вас.

Басси. Жалованье?

Аллан. То же, какое получали.

Басси протягивает руку, он пожимает ее.

Басси. Пойдемте пообедаем?

Аллан. Пошли. Я голоден как волк. Из приемной входит Мертон.

Мертон. Вот вы где, мистер Макклин! А я понять не мог, куда это вы улизнули. Может быть, вы не откажетесь пообедать со мной?

Аллан. Что значит «улизнули», Мертон?

Мертон. Мм… Я… Видите ли, нам надо было обсудить ряд вопросов…

Аллан. Не вижу никакой надобности. Вы уволены.

Мертон. Не понял, сэр?

Аллан. Я сказал: вы уволены.

Мертон. Я не совсем…

Аллан. Быть может, вы не совсем быстро соображаете. Повторяю — вы уволены!

Мертон. Но, мистер Макклин, я столько лет бессменно служил секретарем у конгрессменов вашего округа, в течение долгих лет. Если я совершил какую-нибудь ошибку, которую я мог бы исправить…

Аллан. Пришлось бы слишком долго исправлять. Вам потребовалось бы пересмотреть все свое поведение и свои взгляды на карьеру. Я сказал: вы уволены, а когда я что-нибудь говорю, я именно это и имею в виду. (Поворачивается к Басси.) Вы готовы, мисс Нилсон?

Басси. Привет, Мертон!

Занавес

 

Сцена первая

Та же приемная три дня спустя. Вторая половина дня. Марджори сидит за столом. Входит Сол с письмом в руках и мрачно смотрит на Марджори.

Сол. Сукины дети, исчадие саранчи, нагло-мерзостные, вшиво-паскудные, сволочные гады! Слышишь, что я говорю?

Марджори. Что?

Сол. Я говорю, эти сукины дети, слабоумное исчадие саранчи в седьмом колене…

Марджори. Что случилось, Сол?

Сол. Знаешь, что выкинули эти четырежды ослы?

Марджори. Что?

Сол. Федеральное бюро налогов. Они пересмотрели необлагаемые налогом доходы за четыре года, чтобы выжать из меня лишних сорок пять тысяч долларов. Перепончато-лапые, мерзкорылые трезвенники, отбросы вонючие, дерьмо окаменевшее! Какое место нужно занимать в этом прогнившем правительстве, чтобы с тебя не драли налогов? Министра финансов, что ли?

Марджори. Наверное, да. Говорят, это кое-кому помогало.

Сол. Боже мой, не правительство, а несчастье какое-то! Терпеть его — это еще туда-сюда, но каково платить деньги на его содержание! Нет, я завтра же возьму в руки оловянную кружку и встану на углу с непокрытой головой. Буду просить милостыню у прохожих.

Марджори. Не забудьте только прихватить впридачу бутылку виски.

Сол. Мы разорены, Марджори, разорены. Поместье мое летит в трубу, бары прогорают, увеселительные заведения пустуют, законопроект провалят, а уж флота мне не видать как своих ушей.

Марджори. Что значит — «законопроект провалят»? Что случилось, Сол?

Сол. Форменный бунт, Марджори. Этот Макклин — сущий дьявол. Он нашел себе пособников — шесть конгрессменов, фермеров и внепартийных, которые объединили с ним свои голоса, чтобы зарезать наш законопроект в палате. И он зарежет его, Марджори, зарежет!

Марджори. А, ерунда!

Сол. Вот увидишь. Недаром у меня, старого оракула, мозоли разболелись.

Марджори. Как разделились голоса?

Сол. Мы висим на волоске. По моим подсчетам, восемнадцать человек могут отдать свои голоса либо за, либо против, примкнуть к любой из сторон. Остальные крепко повязаны — как они проголосуют, известно. Так вот эти восемнадцать членов конгресса подверглись обработке, и, как я понимаю, Макклину не хватает всего одного голоса. Стоит одному человеку переметнуться на его сторону, и против нас будет большинство.

Марджори. И все это сделал Аллан?

Сол. Он не мог промахнуться: мы сами дали ему в руки оружие. Старому Сайму Грею есть над чем призадуматься.

Марджори. Сол, перестаньте нападать на отца. У него совсем сдали нервы, и я боюсь за него. А от вас он ничего хорошего не видит.

Сол. Он, значит, не видит ничего хорошего от меня? А что хорошего я вижу от него?

Марджори. Чего вы не сумеете получить одним способом, получите другим.

Из холла входит Эдди.

В этих делах вы артист, Сол. Да вы и сами знаете.

Эдди. Привет, Сол! Послушайте, Марджори, не можете ли вы оказать мне одну услугу?

Марджори. Только если это не займет много времени.

Эдди. Вот это удача! У меня по всему кабинету разбросан этот проклятый законопроект, разодранный на куски.

Сол. Еще бы! Вся шайка сидит ночами и рвет его на части.

Эдди. Мисс Кори пыталась склеить его и, честно скажу, потрудилась на славу. Помогите ей закончить и назначайте любую цену…

Марджори. Сигарету… Но я должна сперва дождаться отца.

Эдди. Не забудьте: через полчаса заседание комиссии.

Входят Леверинг и Уингблет.

Леверинг. Эдди, тебе, кажется, поручено наблюдать за Макклином. Должна же и от тебя быть какая-нибудь польза.

Эдди. Что он опять натворил?

Уингблет. Разве мы не считали, что Трампер будет голоса-вать за нас?

Сол. Он и будет, если еще окончательно не спятил.

Уингблет. Так вот, с часу дня он сидит в кабинете Маккли-на.

Марджори уходит из кабинета.

Леверинг. Сегодня с утра мы уже потеряли два голоса. Если он заполучит и Трампера, нам крышка. Насколько помнится, ты уверял, что он безвреден?

Эдди. Понадобился козел отпущения, да? Я сделал все, что мог! Он ведь и вас тоже сумел обвести вокруг пальца, не так ли? Если законопроект не пройдет, я потеряю кругленькую сумму. Самыми настоящими долларами.

Уингблет. А мы, по-твоему, потеряем фальшивыми?

Эдди. Что вы от меня хотите? Не я назначал его в комиссию.

Леверинг. Что сделано, того не воротишь. Не будем ворошить прошлое.

Эдди. Я думаю, лучше поговорить с Саймом.

Из холла входит Грей.

Леверинг. Для этого я и пришел сюда. Ему придется отложить заседание, чтобы мы успели обработать тех людей по одному.

Грей. Отложить заседание? Чего это ради?

Леверинг. Нам, вероятно, придется кое-что добавить к этому законопроекту, Сайм, — чтобы протащить его в конгрессе.

Грей. Добавить? Зачем?

Сол. С тех пор как мы виделись в последний раз, многое переменилось. Сейчас Трампер торчит у Макклина, и, если тот перетянет его на свою сторону, мы окажемся в меньшинстве.

Грей. Что? Да ты рехнулся, Сол!

Сол. Есть от чего рехнуться. Где ты был?

Грей. В Белом доме.

Сол. Черт побери, что ты там делал целых два дня? Расшаркиваться учился? Приятно улыбаться?

Грей. Мы пытались урезать законопроект.

Сол. Урезать? Если мы не начнем как можно скорее восстанавливать урезанное, от него вообще останется один пшик.

Грей. Брось ораторствовать, Сол.

Сол. Ладно, брошу, но ты все-таки послушай. Говорю тебе, этот вундеркинд из Невады все кулуары в Вашингтоне вверх дном перевернул, всех шатающихся на ноги поднял. И они клюнули, Сайм, клюнули! Можешь поздравить себя.

Грей. Себя? А почему ты не взял в оборот внепартийных? Ты же справлялся с ними раньше.

Сол. По-моему, это ты не захотел дать им карантинную службу против японского жучка.

Грей. Но ведь и Макклин им не даст.

Сол. Я на коленях молил тебя дать им эти деньги. Они давно уже ничего не получали. Так ведь нет, ты не захотел. А теперь Макклин подкинул им идейку, что, объединившись, они могут взять под свой контроль весь этот чертов конгресс. Вот они и осатанели. Теперь их не удержишь.

Грей. Жаль, я не знал, что мы имеем дело с маньяком.

Сол. Почему бы тебе не дать этим сукиным детям их жучка? Сидишь у президента и срезаешь пять долларов здесь, два девяносто восемь — там…

Эдди. Конечно, скажите им, что они получат своих жучков. Велика ли разница?

Грей. Что скажешь ты, Леверинг?

Леверинг. Ничего другого не остается.

Грей. Ладно, валяйте.

Уингблет. Если мы хотим пересмотреть еще что-нибудь до заседания, надо это сделать сейчас, пока вся эта фермерская братия совещается внизу у Макклина.

Леверинг. Пусть Сол возьмется за них! А ты, Уингблет, бери в оборот Трампера!

Уингблет. Но что я могу пообещать ему? Почем я знаю, что еще можно обещать, кроме жучков?

Грей. Разве понадобится еще что-нибудь?

Леверинг. Если понадобится, обещай.

Уингблет. Согласится ли он? Ну, пошли!

Грей. Сол, у тебя что, ноги отнялись?

Сол. Я думаю, нам ничто не поможет. Говорят, что купить и господа бога можно, но уламывать этих чертей… Что ж, пошли, Уингблет!

Сол и Уингблет уходят.

Леверинг. Вам с президентом придется немножко раскошелиться на этом законопроекте, Сайм.

Грей. Я не так оптимистичен. Мы сегодня просидели над ним битых шесть часов, и я могу поклясться, что президент не уступит ни одного лишнего доллара.

Леверинг. Да, но нам могут понадобиться лишние доллары, Сейм. Во всяком случае, лучше отложи заседание, пока не выяснится, что и как.

Грей. Хорошо.

Леверинг уходит.

Эдди. Забудь об этих непартийных, Сайм. Есть осложнения посерьезней!

Грей. Да? С чем же?

Эдди. Мне только что звонили из Нью-Йорка. Грозятся, что перестанут нас поддерживать, а ты понимаешь, чем это пахнет. Весь Средний Запад будет против нас. У нас не останется никаких шансов. Ты, конечно, сообразил, почему нам угрожают.

Грей. Нет. Почему?

Эдди. Это связано с комиссией сорока восьми по национальной обороне.

Грей. Какое отношение мы к ней имеем?

Эдди. Национальная оборона. Ты сам подумай, Сайм…

Грей. Комиссия сорока восьми по национальной обороне — это, другими словами, комиссия сорока восьми сталелитейных компаний.

Эдди. Да. Я не упоминал об этом раньше, потому что надеялся как-нибудь отклонить их требования — ради тебя. Но мне это не удалось. Они обиделись на то, что их оттерли, и твердо решили влезть в этот законопроект. Если им теперь откажут, они потребуют, чтобы им объяснили причину отказа.

Грей. Чего они хотят?

Эдди. Реконструкции двух линкоров.

Грей. Двух линкоров? Это же влетит в пятнадцать миллионов!

Эдди. Примерно так.

Грей. Да ты с ума сошел!

Эдди. Ты не знаешь, как там одно цепляется за другое: сталелитейные компании, алюминиевые короли, партийная машина Пенсильвании… Я не могу сражаться со всеми ними.

Грей. Скажи им, что это невозможно.

Эдди. Они и слышать ничего не хотят.

Грей. Тогда пусть подождут. Почему они надумали нагружать и без того перегруженный законопроект ассигнованиями на флот?

Эдди. Они считают случай подходящим.

Грей. Линкоры больше вообще не нужны — ни в мирное, ни в военное время. Им это известно. И тем не менее они тратят бешеные деньги, стараясь торпедировать конференции по разоружению и захламить все моря и океаны своими допотопными консервными банками.

Эдди. Знаю, Сайм, но они тормошат меня.

Грей. Тебя все равно переизберут, Эдди.

Эдди. Если я провалю это дело, то не переизберут. Они найдут своего человека.

Грей. Мне не хочется отказывать тебе, Эдди, но ты просишь слишком уж много.

Эдди. Я должен получить это, Сайм.

Грей. Немыслимо! Раз нельзя, значит, нельзя, и разговору конец.

Эдди. Послушай, Сайм, в этом законопроекте все урвали себе по куску.

Грей. Нет, не все.

Эдди. Углубление реки, например, кому это…

Грей. Вычеркнуто. Я уже разговаривал с генералом.

Эдди. Ну а это бюро ветеранов войны — что если его вычеркнуть?

Грей. Скажешь тоже! Ты хочешь натравить на меня весь Американский легион?

Эдди. Да, бюро придется оставить. Ну а эта тюрьма в Калвере? Как насчет тюрьмы?

Грей. Что?

Эдди. Тюрьма для психически неуравновешенных преступников в Калвере. Как она попала в законопроект?

Грей. Пункт этот был включен на заседании комиссии.

Эдди. Кем? Пауза.

Грей (медленно). Мной.

Эдди. Почему?

Грей. Разве тут что-то не так?

Эдди. Вот и я спрашиваю.

Грей. С этим пунктом все в порядке.

Эдди. А я слышал — нет. Кто основной держатель акций калверского банка? Кому известно, что банк накануне краха?

Грей. Значит, это ты…

Эдди. Что?

Грей. Я думал, что на меня напустил сыщиков Макклин. Оказывается, это ты!

Эдди. Ошибаешься, Сайм.

Грей. Не называй меня по имени, черт тебя подери! Я думал, ты мне друг…

Эдди. Я и есть тебе друг. Все, что мне известно о тебе, я слышал от других.

Грей. Ты нанял частных детективов, чтобы выяснить мое финансовое положение.

Эдди. Ошибаешься, Сайм, ей-богу, ошибаешься!

Грей. Не лги! Я тоже не сидел сложа руки и все точно выяснил.

Эдди. Сыскное агентство действительно проверяло тебя, но не по моей инициативе. Сыщиков нанял Спрейг в интересах стальной компании.

Грей. Это одно и то же! Ты на жалованье у Спрейга!

Эдди. Пусть так! С чего это ты делаешь вид, будто ты — любимый архангел господний, который распределяет божьи милости между нами, грешными? Мне приятно было узнать, что, в конце-то концов, ты — такой же, как мы, одним миром мазаны.

Грей. А ты что же думал, я расскажу шакалам из комиссии, как обстоят мои дела?

Эдди. Ну, что будем делать?

Грей. Большинства у нас все равно уже нет, а пара линкоров окончательно пустит нас ко дну. Давай вставим их. Чтобы уж потонуть наверняка!

Эдди. Без них мы потонем еще вернее. Итак, что же мне им ответить?

Грей. Ты получишь свои пятнадцать миллионов. И комиссионные за них. Теперь ты, во всяком случае, знаешь, что я думаю о тебе!

Эдди. Раньше ты был для меня загадкой, Сайм, теперь — нет!

Грей. Больше ты ничего не хочешь?

Эдди. Пока с меня хватит. Надеюсь, ты не обиделся?

Грей. Какое это имеет значение?

Из зала заседаний входит Басси.

Басси. Конечно, это не мое дело, Эдди, но ваша мисс Кори по уши в клею и бьется в истерике. Ей ни за что не склеить этот законопроект к сроку…

Эдди. Марджори обещала помочь.

Грей. Марджори будет занята. (Уходит в кабинет.)

Эдди. Басси, не поможете мисс Кори, а?

Басси. Отчего же нет? Пожалуйста.

Эдди. Спасибо. Учтите, там могут быть еще кое-какие изменения. Так что не склеивайте намертво.

Из холла входит Аллан.

Здравствуйте, Макклин.

Аллан. Здравствуйте, Уистер.

Эдди уходит.

Боже мой! Вот вы где, Басси!

Басси. А я уж думала, что собеседование с Трампером никогда не кончится. Ну, что из этого вышло?

Аллан. Он просто сумасшедший!

Басси. Только никому больше не говорите. Чего он потребовал?

Аллан. Даровых семян и свободной чеканки серебряной монеты. В неограниченном количестве.

Басси. Быть не может!

Аллан. Честное слово! Он хочет наводнить страну серебром.

Басси. Черт с ним, дайте стране свободу чеканить серебро. Я считаю, что страна должна иметь серебряную монету.

Аллан. Тут не до смеха, Басси.

Басси. Тогда дайте стране даровой бензин и звонкую монету. Нам нужен голос Трампера.

Аллан. Вы не знаете, что это за человек!

Басси. Еще как знаю! Он считает себя единственным достойным кандидатом в президенты на следующих выборах.

Аллан. Точно! Он три четверти часа читал мне свою речь с выражением согласия баллотироваться в президенты.

Басси. Ну, это он еще был краток. Вы бы послушали те, которые довелось слышать мне! Он еще у вас?

Аллан. Да.

Басси. И с ним никого нет?

Аллан. Нет, никого. Сидит там один.

Басси. Аллан, пришел наш час. Идите к нему, поговорите с ним опять, скажите ему, что обдумали его предложения. «Мистер Трампер, вы — великий государственный деятель, и я почту за честь оказать вам поддержку».

Аллан. Вы не представляете, на что я пошел в беседах с остальными, чтобы заручиться нужными нам голосами! Мне пришлось обещать повышенный тариф на пиломатериалы, повышенный тариф на пшеницу, новую систему земельных банков, эмбарго на ввоз цирковых животных, включая сиамских кошек!

Басси. Кошек?

Аллан. Да, кошек!

Басси. Кошки и жучки!.. Ну и что? Нам нужно провалить законопроект. Давайте любые обещания и не беспокойтесь — вам не придется их выполнять. Ни одно из них не пройдет даже в комиссии.

Аллан. Но, Басси…

Басси. Мы сделали все. Теперь нужен только последний толчок. Неужели вы остановитесь перед такой ерундой? Что значат полдюжины обещаний? Ведь это же Вашингтон!

Аллан. Басси, все это смешно, но до известного предела. Я не пойду разговаривать с Трампером. Я просто не могу действовать таким методом.

Басси. И что же вы собираетесь делать?

Аллан. Не знаю. Придется поискать кого-нибудь другого.

Басси. Почему? Трампер — идеальная кандидатура. Это человек без характера.

Аллан. Но способ, которым мы хотим заполучить его, далеко не идеален. Вы молодчина, Басси, без вас я ничего бы не сделал, но меня уже тошнит от наших методов. Мы поступаем точь-в-точь так же, как все они, и мне пора немедленно поставить на этом точку.

Басси. В этой лавочке не существует других методов, Аллан.

Аллан. Боже мой, что здесь происходит с людьми?!

Басси. В один прекрасный день сами узнаете. Здесь нельзя просто подойти к конгрессмену и сказать: «Прошу вас, сэр, голосуйте за нас, потому что наше дело честное»!

Аллан. Я не так наивен. Но должны же быть здесь люди, которые, как и я, видят, что этому режиму пора положить конец! Должно же найтись хоть несколько человек, которым тошно смотреть, как делаются здесь дела, и которые готовы попытаться изменить положение?!

Басси. Кто, например?

Аллан. Хоты бы тот же Сол!

Басси. Сол?!

Аллан. Да, Сол! Он все знает; больше того, в данный момент у него есть чертовски веская причина чувствовать себя обиженным.

Басси. Аллан, чрезмерное напряжение начинает сказываться на ваших умственных способностях.

Аллан. Нет, я должен действовать по своему разумению. Пусть вам это покажется безумной затеей, но я поговорю с ним.

Басси. Аллан, не наживайте себе беды! Пойду-ка я лучше на выручку многоопытной мисс Кори.

Из холла входит Сол.

Сол. Привет! Ну, как поживает оппозиция?

Басси. Великолепно, Сол! Мы в отличной форме. (Тихо.) Вы напрасно потеряете время, Аллан. (Уходит в зал заседаний.)

Сол. Ловко вы, Аллан, подцепили Басси. Неглупый ход! Не скрою, вы доставили-таки нам немало беспокойства.

Аллан. Надеюсь, что да, Сол.

Сол. У меня, Аллан, есть к вам одно предложение. Покажите мне ваши списки, а взамен можете посмотреть мои. Играем в открытую, без обмана. Скажу откровенно, по моим подсчетам, мы вас одолели. Конечно, если вы не успели окрутить еще кого-нибудь…

Аллан. Я разговарил со всеми.

Сол. Скажите только одно, и мне сразу все станет ясно. Виделись вы с Трампером?

Аллан. Да, виделся.

Сол. И он перешел на вашу сторону?

Аллан. Во всяком случае, думает это сделать.

Сол. Значит, я ошибся. Сол опять ошибся, и вы имеете перевес на один голос. И чем это вы соблазнили его?

Аллан. Соблазню, если пообещаю ему то, чего он хочет.

Сол. Но вы же этого не сделаете? Ведь вы — человек с принципами! Вы не станете продаваться налево и направо, как мы, грешные?

Аллан. Сол, я кое-что хочу у вас спросить.

Сол. Все что угодно, Аллан, все что угодно.

Аллан. Вы считаете, что сейчас мы с вами враги. Мы работаем друг против друга, и вы мне не верите. Но по существу мы союзники.

Сол. Да? Вот уж не предполагал, что лью воду на вашу мельницу.

Аллан. Помните, что вы сказали мне в зале заседаний — в тот раз, когда я впервые вас увидел? Вы сказали, что, когда вы приехали в Вашингтон, вы были молодым радикалом и вас с души воротило от этой системы. Помните?

Сол. Неужели так и сказал?

Аллан. Это была правда?

Сол. Уж не взываете ли вы к моей добродетели, Аллан? К моей утраченной добродетели?

Аллан. Вы ведь знаете, что во всей этой истории прав я, а вы не правы.

Сол. В политике, дружок, существует одна простая формула для определения того, кто прав и кто не прав; бог всегда за тех, у кого деньги.

Аллан. А вы не допускаете, что бог может перейти на другую сторону? Вам уже пора бы подумать о том, что в одно прекрасное утро вы проснетесь и увидите, что вы никому не нужный старик, потерпевший полное крушение.

Сол. Ох, какое красноречие! Только не хватаетесь ли вы за соломинку, когда обращаетесь к старому Солу и пытаетесь завербовать его?

Аллан. Вы знаете, что шайка эта долго не продержится. Они боятся: Грей боится, президент боится. Они чувствуют: что-то такое случилось, что-то сломалось.

Сол. Вы изумляете меня, Аллан. Вы меня прямо-таки ошеломляете, а меня давно уже ничто не могло ошеломить. Неужели вы думаете, что люди меняются? Что в них пробуждается совесть?

Аллан. Я в этом уверен.

Сол. А вот у меня сложилось твердое убеждение, подкрепленное тридцатилетним опытом: люди не меняются и совесть пробуждается в них крайне редко, вернее никогда. Я не знаю в английском языке ни одного слова, ни одного сравнения или образного выражения, которое достаточно полно отражало бы безграничное невежество и наивность избирателей.

Аллан. И все-таки они пробуждаются. И они вышвырнут вас всех, сметут всех до единого.

Сол. Погодите минутку — я налью себе стаканчик. (Наливает виски.) Ну, чего вы от меня хотите?

Аллан. Чтобы вы голосовали против законопроекта.

Сол. Доводы, Аллан, приведите доводы!

Аллан. Даже если он пройдет, вы ничего не получите, верно?

Сол. Верно. Но если я проголосую против, я потеряю всех своих друзей.

Аллан. Ну и что? Теперь мы с вами, Сол, могли бы контролировать палату представителей. Мы могли бы сломать всю машину, торпедировав законопроект. Мы могли бы доказать, что честных людей больше, чем воров.

Сол. Неправда. Воров вдвое больше, чем честных людей. Так всегда было. В ваших доводах есть слабое место. Как я понимаю, в случае, если нам удастся повести за собой палату, вы намерены управлять честно, по принципу: честность — лучшая политика. Так ведь?

Аллан. Конечно.

Сол. Значит, на этом никто ничего не заработает? Ничего, кроме жалованья?

Аллан. Да.

Сол. А вот это уже роковая ошибка!

Аллан. Нет, ей-богу, вы хотите быть со мной заодно, Сол. Я знаю, что хотите. Я рассчитываю на вас.

Сол. На меня? Дайте-ка я расскажу вам о себе, дружок, прежде чем мы продолжим наш разговор. Давным-давно, когда я еще был стройным молодым человеком с орлиным взглядом, у меня был добрый ангел. Глядя на меня сейчас, этому трудно поверить, но в те далекие времена у старого Сола был добрый ангел. И когда возникал вот такой вопрос, как сейчас, этот светлый ангел витал надо мной, взывая к чувству справедливости, восставая против неправедных дел и не давая мне продать свою душу дьяволу. Если я собирался совершить зло, мне приходилось бороться с ангелом. Подобно библейскому Иакову, я боролся с ним ночью и часто брал над ним верх. Я боролся так, Аллан, что ангелу было не справиться со мной, и он в конце концов устал. Когда меня одолевал соблазн, я оглядывался в поисках моего доброго ангела, чтобы сразиться с ним, но его не было на месте. Ему следовало бы сражаться со мной и сейчас, Аллан, но он покинул меня. Он больше не борется со мной за мою душу и даже не осеняет меня своим крылом. Теперь я никчемный старик, пропахший табаком и виски, и никому я не помощник. Нет, если от меня будет зависеть, провалится законопроект или нет, то он пройдет. Поверьте, Аллан, отбирая у людей что-либо, никогда ничего не добьешься. Наоборот, им нужно что-то давать.

Аллан. Почему?

Сол. Потому что у правительства одна забота — подкуп, взятки, привилегия и коррупция, а как бесплатное приложение — видимость порядка. Порядок нужно соблюдать, иначе нельзя будет заниматься поборами.

Аллан. Все ясно! Я понял, Сол…

Сол. Не надо так кипятиться, Аллан.

Аллан. Знаете, Сол, наверное, вы правы.

Сол. Нет, я кругом не прав. И главным образом в том, что ворую без достаточного размаха. Укради яблоко — тебя посадят в тюрьму; ограбь всю страну — силы небесные спустятся на землю и встанут под твои знамена.

Аллан. Вот это я и имею в виду.

Сол. Что?

Аллан. Именно это.

Сол. Не понимаю.

Аллан. Я считаю, что вы правы, вот и все. Вы правы.

Сол. Я прав в том, что касается меня, Сола. Черного кобеля не отмоешь добела.

Из холла входит Уингблет.

Уингблет. Сол, можно тебя на минутку?

Сол. Хорошие новости, Уинги?

Уингблет. Для мистера Макклина — не особенно; значит, хорошие.

Сол. Что-нибудь наобещал?

Уингблет. Пустяки! Всего лишь даровые семена и свободную чеканку серебряной монеты! Ну и наказание! Как только я выдержал его предвыборные речи?!

Сол. Лучше слушать их, чем произносить.

Сол и Уингблет, смеясь, уходят. Аллан подходит к телефону.

Аллан. Кабинет Уистера… Алло, Басси? Говорит Аллан. Вы можете говорить оттуда?.. Нет. Вы были правы насчет Сола. Трампера они тоже переманили… Нет, меня не побили. Мне тут пришла в голову еще одна идея!.. Нет-нет, она мне чертовски не по душе. Такая же мерзкая, как все методы, которые здесь в ходу, но это мой единственный шанс. Мне нужны копии всех пунктов, которые предполагалось внести в этот проклятый законопроект. Я решил использовать имеющуюся у меня информацию — вы знаете какую… Знаю, Басси, знаю!.. Конечно, это низко!.. У меня больше оснований, чем вы предполагаете, не пускать в ход эти сведения. Но я должен действовать, и никто не остановит меня… Нет, не будем об этом. Достаньте мне все копии полностью, и поскорее.

Из холла возвращается Сол.

Сол. Такт, дружочек, великое дело! Такт! Сами видите, Аллан, немножко такта и терпения, и вот уже Уингблет перетащил Трампера в наш лагерь, и мы положили вас на обе лопатки. Вам никогда не приходило в голову, что вы избрали чересчур нравственный образ действий?

Аллан. Как раз об этом я сейчас и думаю.

Сол. О чем?

Аллан. Я считаю, что ваши методы лучше моих, только и всего. Если я не буду играть, как все, то вылечу отсюда.

Сол. Нет-нет, Аллан, я не хотел переубеждать вас до такой степени! Держитесь своей линии.

Аллан. Вы не хотите, чтобы я перешел на вашу сторону?

Сол. Боже праведный! Ни на минуту не поверю!

Аллан. Увидите — поверите. Я сам потребую включить кое-что в законопроект.

Сол. Вы потребуете чего-нибудь себе? Не делайте этого, Аллан.

Аллан. Я потребую ассигнования еще одного миллиона долларов на нужды ирригации в Неваде.

Сол. И будете голосовать вместе с нами?

Аллан. Да.

Сол. Но теперь уже поздно просить об этом, Аллан. Вам следовало выставить свое требование раньше.

Аллан. Не кажется ли вам, что я пользуюсь кое-каким влиянием, во всяком случае, в данный момент?

Сол. Послушайте, а не попахивает ли вся эта ваша затея шантажом?

Аллан. Не все ли равно, чем это попахивает? Делл получает свою долю, Сниден — свою, закулисные махинаторы — тоже и даже мистер Грей…

Сол. Нет, только не Грей.

Аллан. Так я и думал. Не верите? А разве тюрьма в Калвере не имеет к нему отношения? По-моему, имеет.

Сол. Нет-нет! Вот здесь вы ошиблись. Сайм никогда ни в каком мошенничестве замешан не был.

Аллан. Но, насколько я понимаю, банк фактически принадлежит ему и катастрофически нуждается в деньгах.

Сол. Откуда это вам известно?

Аллан. Узнал совершенно случайно.

Сол. Ах случайно!..

Аллан. Но сведения у меня достаточно достоверные для того, чтобы я мог получить все, что ни потребую. Я никому бы не сказал об этом, но вы, Сол, мне друг. Я знаю, вы никому не скажете.

Сол. Аллан, вы меня дара речи лишаете! Слушая вас, я трезвею. А может, я уже трезв? Вы ведь не пьете?

Аллан. Не напиваюсь.

Сол. Такие вещи не узнают случайно. Их разнюхивают, раскапывают.

Аллан. Ко мне эти сведения попали ненароком. Но вы сможете использовать их и заполучить флот.

Сол. Боже, смотрю на вас и думаю: на что я растратил свою молодость! Хитрость змеи и обличье голубя! Клянусь, впервые такое вижу.

Аллан. Раз уж я собираюсь нажить себе капитал на этой истории, вам, Сол, сам бог велел сделать то же самое.

Сол. Нет-нет, я не могу использовать это оружие против Сайма. Вы идите и обстряпывайте свое дельце, а я не могу взять друга за горло в трудную минуту. Не такой я человек.

Аллан. Ну, что ж, если совесть вам не позволяет, не надо.

Сол. Нет-нет! Ни в коем случае! Даже ради спасения собственной души! Хотя, с другой-то стороны, мне следует этим воспользоваться, Аллан. Новое поколение — это поколение хищников. Чтобы конкурировать с вами, нужно самому быть хищником. Эти нынешние рождаются на свет с клыками и когтями. Зайду-ка я к нему на минутку.

Аллан. Конечно, чего вам теряться.

Сол. Нет-нет, не по этому вопросу. Просто поболтать по-дружески.

Аллан. Разумеется.

Сол. А я тут разливался перед вами про своего ангела-хранителя! Старый человек обязан позаботиться о себе. Вынужден о себе позаботиться. (Уходит в кабинет Грея.)

Входит Басси.

Басси (передавая Аллану бумаги). Вот.

Аллан. Тут все?

Басси. Полностью. Что вы затеваете?

Аллан. Я разговаривал с Солом. Сейчас он у Грея, получает 4 свой флот.

Басси. Что?

Аллан. Остальных я поймаю перед началом заседания и посоветую каждому требовать все, что он захочет. Им не откажут.

Басси. Что вы собираетесь сделать?

Аллан. Перегрузить законопроект! Я насую в него столько чуши, что ни одна рука в палате не поднимется голосовать за него. Он превратится в нечто чудовищное, и его не решатся даже поставить на голосование.

Басси. Вы все это сами придумали, Аллан? Дайте мне посмотреть на вас. Позвольте изучить ваш благородный невадский профиль!

Аллан. Вы полагаете, из этого ничего не выйдет?

Басси. Наоборот, еще как выйдет! Лишь бы удалось провернуть это дело. Я подаю в отставку, Аллан. Слагаю полномочия. Берите меня за руку и ведите. Я ребенок по сравнению с вами!

 

Сцена вторая

Зал заседаний. Час спустя. Марджори ведет протокол. Делл, Фарнем, Сниден, Уингблет и Пиблз беседуют. Из холла входит мисс Макмартри, Басси кончает подклеивать бумаги и поднимает голову. В этот момент из приемной входит Эдди.

Басси (к Марджори). Вот экземпляры. Осторожно, листки еще липкие. (Уходит в приемную, закрыв за собой дверь.)

Эдди берет толстую пачку бумаг и листает ее.

Уингблет. Нет, раз мы заполучили Трампера, у Макклина нет никаких шансов на успех. Вот, смотрите. (Показывает свои цифры Фарнему.)

Пиблз. Трампер колебался?

Фарнем. Куда там! Трампера может заполучить любой, кто будет в состоянии выслушать его.

Из приемной входит Грей.

Грей. Ну, все собрали?

Эдди. Как будто все. Шесть экземпляров. Мне нужно на минутку выйти, Сайм. Начинайте без меня. Даю согласие на все пункты. (Уходит.)

Уингблет. Сайм, а где Сол?

Грей. Не знаю. Но это не важно; Сол просмотрел экземпляр вместе со мной.

Сниден. Как ты думаешь, Саймон, пройдет он?

Грей. Насколько я понимаю, да. Хочешь посмотреть еще текст?

Сниден. Конечно.

Макмартри. Можно и мне взглянуть на перечень утвержденных пунктов?

Грей. Безусловно. Вот, пожалуйста. (Передает ей экземпляр.)

Входит Аллан и садится.

Вот что, друзья, мои, я не хотел бы затягивать наше заседание.

Сниден. Я тоже. Мне еще предстоит партия гольфа.

Грей. Посмотрите пункты, и сразу же приступим к голосованию. Мы и так слишком долго провозились с этим делом.

Фарнем. К чему тратить время на просматривание? Все, что можно, вымарано и урезано, текст готов.

Уингблет. Отдавай на машинку, Саймон. Изменений нет?

Грей. Очень немного. Мы еще раз прошлись по всему тексту с президентом.

Пиблз. Тогда можете быть уверены: ничего хорошего ждать нам не приходится.

Макмартри. По-моему, и другим членам следовало бы присутствовать при этом.

Делл. Просто ради удовольствия?

Грей. Они подойдут. Не хотите ли пока просмотреть текст?

Делл (просматривая законопроект). Послушайте, но ведь больницу для ветеранов собирались оставить, разве не так?

Грей. Пришлось вычеркнуть: я сам разговаривал по этому поводу с Клейном.

Делл. Вот черт!

Пиблз. Так дела не делаются, Сайм. Ты вычеркнул осушительные работы в Айове…

Грей. Вынужден был…

Фарнем. Ого! Глядите, Сол получил свой флот!

Грей. Да, Сол получает флот. Мне пришлось пойти на это.

Пиблз. Вы хотите сказать, что президент вычеркивает осушение Айовы и дает Солу Атлантический флот?

Грей. Совершенно верно.

Уингблет. Сол получает флот? Ну, в таком случае…

Сниден. Послушай, Сайм, а это что еще за пункт? «Реконструкция военно-морского флота»? Это тот самый ломоть в пятнадцать миллионов, который Эдди пытался урвать для своей стальной компании?

Грей. Да, тут ничего нельзя было поделать. Эти два пункта да еще японские жучки, которых пришлось включить, чтобы получить голоса конгрессменов Дакоты, — вот и все пункты, еще не утвержденные комиссией.

Уингблет. Чертовски серьезные пункты, если хотите знать мое мнение.

Пиблз. И я так считаю. Мы здорово вышли из бюджета.

Грей. Мне все это нравится не больше, чем вам.

Уингблет. Зачем же ты их тогда включил? Все мы вынуждены были жертвовать одним пунктом за другим! Надеюсь, ты дашь нам объяснения, прежде чем протащишь законопроект?

Грей. Если вы хотите, чтобы я перечислил причины, по которым включены эти пункты, пожалуйста. Это займет уйму времени, но…

Делл. Нам это мало что дает, Сайм. Но на сей раз кое-кто получает то, что хотел, за счет остальных.

Уингблет. Лично мне надоело принимать на веру твое слово — что можно, а чего нельзя. На предварительном закрытом заседании вопросы должны решаться большинством голосов. Мы так и будем их решать, черт возьми!

Грей. Представляю, какую пачкотню вы направите в Белый дом!

Входят Эдди и Сол.

Фарнем. Я хочу спросить Сола, каким образом он ухитрился заполучить флот, я хочу спросить у Эдди, как ему удалось вставить свой пункт, после того как была подведена черта!

Грей. Если вы хотите, чтобы законопроект вернули на доработку…

Сниден. А, к черту! Его все равно не переспоришь — он всегда вывернется и поставит на своем. Давайте кончать с этим делом. (Берет свою шапочку для гольфа.)

Аллан. (вставая). Господин председатель…

Пиблз. Бог с ним. (Встает.)

Уингблет. А ты что скажешь, Фарнем?

Фарнем. Что толку тратить время? Пусть проходит как есть. Я сдаюсь. (Встает.)

Члены комиссии готовы разойтись.

Аллан. Господин председатель!

Грей. Что вы хотели сказать, господин Макклин?

Аллан. Как вам всем известно, я, руководствуясь, быть может, ошибочными побуждениями, пытался провалить этот законопроект. Но, судя по тому, как обстоят дела сейчас, он, видимо, пройдет, и в свете этого я пересмотрел свою точку зрения по ряду вопросов. Я снова занялся изучением проекта плотины в Неваде и убедился в том, что, поскольку законопроект все равно пройдет, было бы целесообразно включить в него пункт об ассигновании дополнительного миллиона долларов на нужды ирригации, который вы перенесли на будущий год.

Макмартри. Ну, знаете! Еще один миллион!

Грей. Об этом надо было подумать раньше, мистер Макклин.

Аллан. Далее, просматривая проект, я изучил также ряд пунктов, которые были вычеркнуты, и с помощью мисс Нилсон составил полный список всех пунктов и требований, которые были отвергнуты на предварительных обсуждениях этого законопроекта. Список получился длинный, пожалуй, длиннее списка принятых пунктов, но я был поражен — и, думается, вы тоже будете поражены, — когда понял, что все эти пункты представляют собой весьма большую ценность, ибо рассчитаны на серьезное снижение числа безработных в стране…

Сниден. Закончим мы или нет?

Аллан. Одну минуту. Вот тут у меня копии списка отвергнутых пунктов. Не хотите ли просмотреть?

Грей. Благодарю, я достаточно хорошо с ними знаком.

Аллан. Я просто хочу сказать вот что: все эти предложения кажутся мне разумными, оправданными, вполне соответствующими нынешнему положению страны и не менее правомерными, чем пункты, оставленные в законопроекте. Поэтому я в корне меняю свою первоначальную позицию и предлагаю, чтобы этот список был по всей форме добавлен к законопроекту. (Поднимает пачку бумаг.)

Делл. Ну и ну!

Пиблз. А это еще что?

Грей. Вы предлагаете, чтобы весь этот хлам снова вошел в законопроект?

Аллан. Да.

Грей. Я достаточно помучился над тем, чтобы выбросить его, и не намерен начинать все сначала. Законопроект оформлен и завтра же пойдет в палату в своем теперешнем виде. (Отворачивается от Аллана.)

Аллан. Я внес официальное предложение, господин председатель.

Грей. Кто вас подбил на это?

Аллан. Я действую по собственной инициативе. Этот план — мое собственное детище.

Грей. С чем вас не поздравляю.

Аллан. Я буду весьма обязан, если еще кто-нибудь поддержит мое предложение.

Грей. Не собираюсь заниматься всякой чепухой, будь то хоть предложением, хоть чем угодно.

Уингблет. Что тут у вас? Все, что было изъято из законопроекта?

Аллан. Абсолютно все. (Ходит по комнате, раздавая членам комиссии экземпляры.)

Пиблз. Ну-ка, посмотрим.

Делл. Но зачем?

Аллан. Затем, чтобы снова включить все первоначальные требования.

Делл. Все?

Аллан. Почему бы нет? Я нахожу все пункты достойными того, чтобы их включили опять, а решение зависит от большинства.

Фарнем. Черт! Наполеоновский ход!

Уингблет. Знаете, я, пожалуй, склонен поддержать это предложение.

Грей. Я пока что не принимал на рассмотрение никаких предложений.

Сниден. Ветераны тоже вошли сюда?

Фарнем. Боже мой, да тут есть все!

Делл. Как насчет форменной одежды для почтовых служащих?

Макмартри. А ассигнование на бюро сиделок — оно тоже включено в этот вариант?

Уингблет. Ну да! Все мероприятия на пользу младенцев налицо, даже незаконнорожденных. Полный комплект! Вообще тут есть все, все, все, список исчерпывающий!

Грей. Ну, довольно подурачились?

Пиблз. Какова общая сумма, мистер Макклин?

Аллан. Включая все — четыреста семьдесят пять миллионов.

Сниден. Невозможно! Сладкая, но несбыточная мечта.

Аллан. Не такая уж несбыточная. Даю слово, джентльмены, что, если вы проведете это предложение, мистер Грей сделает все от него зависящее, чтобы законопроект стал законом.

Грей. Вы уже даете обещания за меня?

Эдди. Что вы имеете в виду, Макклин? На каком основании вы даете слово?

Грей. Неужели вы не понимаете, что он пытается сделать? Он хочет перегрузить законопроект всяческим хламом, чтобы утопить его!

Аллан. Простите, мистер Грей, я только следую вашему примеру. Раз уж вы включили флот и стальную компанию…

Сол. Ах, змея в голубином обличье! Вот что он задумал!

Грей. Уж не считаете ли вы свое маниакальное предложение конструктивным решением вопроса?

Аллан. Я не пытаюсь быть конструктивным, господин председатель, я всего лишь пытаюсь быть логичным.

Сниден. Минуточку! Вы считаете логичным законопроект на сумму в четыреста семьдесят пять миллионов долларов, разработанный в связи с сорокамиллионным ассигнованием на плотину?

Аллан. Вовсе нет. Я лишь утверждаю, что если логично внести в него реконструкцию двух линкоров Уистера, то не менее логично внести в него ваших ветеранов.

Сниден. Что ж, это звучит вполне резонно.

Сол. Друзья, берегитесь, он облапошит вас!

Фарнем. Нас уже здорово облапошили. С Атлантическим флотом, например.

Грей. Мы включили сюда не то, что хотим, а то, что нам необходимо для получения нужного числа голосов, — вот и все!

Пиблз. Конечно, осушить эти болота Айовы в тысячу раз разумней, чем ухлопать деньги на переброску флота прямо к имению Сола. Сами посудите!

Грей. Но здесь огромная разница в ассигнованиях!

Аллан. Ровно на восемь с половиной тысяч долларов, чтобы уж быть точными!

Пиблз. Как?! Всего-то?

Макмартри. И конечно же, есть немалая разница между ассигнованием пятнадцати тысяч долларов на сиделок для бедняков и ассигнованием пятнадцати миллионов на реконструкцию двух линкоров.

Эдди. Если вы, глупцы этакие, не понимаете, что все это — хитрый трюк… Черт, да я бы и сам выжал из этого законопроекта…

Уингблет. Похоже, ты-таки выжал. Я все же хочу выяснить одну вещь…

Грей. Выяснишь после. Я спрашиваю вас, покончим мы с этим законопроектом или нет? Завтра он должен пойти в палату, а Макклин является сюда, затевает здесь этакую гражданскую войну, играет на публику и будоражит всех вас!

Аллан. Уверяю вас, господин председатель, все это не входило в мои намерения.

Грей. Предложит ли наконец кто-нибудь поставить этот законопроект на голосование, чтобы мы могли разойтись по домам?

Аллан. Я предлагаю единогласно принять законопроект со всеми дополнительно включенными в него мною пунктами, подпунктами и суммами ассигнований.

Грей. Не понимаю, то ли вы просто сумасшедший, то ли вас подучили. Ну, кто внесет предложение поставить законопроект на голосование?

Сол. Я вношу это предложение.

Эдди. Поддерживаю!

Уингблет. Нет, погоди, Саймон! Не надо надувать нас. Я все-таки хочу докопаться, каким образом и по какой причине Сол получил свой флот.

Фарнем. Да! А я хочу знать, почему Эдди было позволено пропихнуть стальную компанию, после того как была подведена черта. Что вы скажете на это?

Грей. Президент дал на это согласие по настоянию комиссии сорока восьми по национальной обороне…

Делл. Значит, стальная компания командует уже и нашей комиссией?

Эдди. Если бы мы не уступили комиссии сорока восьми, на нас, безусловно, натравили бы весь Средний Запад.

Уингблет. Рассказывайте это другим! Я поддерживаю предложение Макклина.

Грей. Ради бога, опомнись, Уинги!

Эдди. Если не ошибаюсь, уже поступило предложение голосовать.

Макмартри. Не понимаю, почему всех нас следует отодвигать в сторону в угоду Уистеру и Фицморису.

Сол (бормочет). Ангел! Библейский Иаков! Ну и мошенник…

Аллан. Господин председатель…

Грей. Вы, кажется, намерены проторчать здесь весь день, господа? Я еще раз призываю вас поставить законопроект на голосование.

Уингблет. Ладно, дадим Макклину высказаться!

Пиблз. Скажите-ка, Макклин, что там задумал Сол?

Аллан. Поскольку, как напомнил нам господин Грей, на рассмотрении комиссии уже находится одно предложение, я предлагаю проголосовать по нему. Сначала мы проведем голосование по законопроекту без дополнений к нему…

Уингблет. Верная мысль! Проголосуем.

Грей. Если вы думаете, что решения такого серьезного характера можно принимать без должной подготовки, с детской безответственностью…

Уингблет. Нам это все известно, и ты сам просил провести голосование! Вот и проведи его!

Пиблз. Конечно же, надо провести голосование!

Несколько голосов. Голосование!

Грей. Ну хорошо. Кто голосует за то, чтобы отослать законопроект номер две тысячи семь в палату представителей в его настоящем виде?

Эдди и Сол. За.

Грей. Кто против?

Остальные члены комиссии. Против.

Уингблет. По-моему, результат голосования очевиден.

Грей. А теперь, когда мы, вероятно, побили все рекорды по части неблагоразумия, я предложил бы отложить заседение до завтра.

Эдди. Выдвигаю предложение отложить заседание.

Аллан. Несколько минут назад я внес предложение включить в законопроект дополнительные пункты. Почему вы замалчиваете его, господин председатель? Я снова официально вношу свое предложение.

Уингблет. А я его поддерживаю.

Грей. Сегодня мы его рассматривать не станем.

Уингблет. Нет, давайте рассмотрим сегодня!

Сниден. Вы не имеете права откладывать заседание!

Фарнем. Лично я склонен голосовать за предложение Мак-клина, но прежде мне хотелось бы услышать от него, каким образом Сол и Эдди сумели добиться своего.

Пиблз. И мне тоже. И мы не уйдем, пока не выясним. Я хочу выяснить всю историю до конца. (Аллану.) Выкладывайте, что вам известно!

Аллан. (глядя в упор на Грея). Я думаю, что здесь не нужны никакие объяснения. Просите, что вам нужно, и получите это, вот и все.

Грей. С позволения мистера Макклина, я сам скажу несколько слов по поводу его вдохновенного предположения. Он совершенно явно стремится только к тому, чтобы этот законопроект выглядел как вооруженный налет на государственную казну. Всем вам известна моя позиция в таких вопросах. Я единственный среди вас, кто в течение долгих лет отдавал все свое время вопросам государственных финансов и ассигнований. Я вел всю работу и принимал решения, потому что я знаю, что можно и чего нельзя. И вот является Макклин с обдуманным намерением подбить вас на голосование, которое будет выглядеть как организованный грабеж. Он думает, что это ему удастся. Он полагает, что я не посмею возражать, поскольку ему удалось разнюхать, что я держатель акций Калверского банка, а Калвер получает ассигнования по этому законопроекту, Вот и все, что он знает. Если это дает ему право командовать здесь на положении эксперта, что ж, выносите свое решение. Если же вы все еще верите моему здравому суждению и прислушиваетесь к моим словам, вы передадите этот законопроект в палату представителей в том виде, какой он имеет сейчас.

Пауза.

Пиблз. Какая часть акций Калверского банка принадлежит вам, господин председатель?

Грей. Третья часть. Есть еще вопросы?

Пауза.

А теперь я еще раз призываю проголосовать за этот законопроект в его настоящем виде.

Фарнем. Включая пункты Эдди и Сола?

Грей. Включая.

Сниден. Они получат то, что просили?

Грей. Получат.

Сниден. В таком случае, не понимаю, почему бы не получить и нам.

Уингблет. Я — тоже. Как же так, Саймон?

Грей. Эти пункты были приняты…

Сниден. Сколько еще выдержит законопроект?

Грей. Ни цента больше.

Уингблет. Иными словами, два ловкача оказались в привилегированном положении только потому, что они вовремя воспользовались информацией?

Грей. Законопроект загружен до последнего цента. Если вы добавите хоть самую малость, на него, безусловно, будет наложено вето.

Пиблз. Не очень-то я в это верю. По правде сказать, совсем не верю. Вето не будет наложено.

Грей. А, пропади все пропадом, делайте что хотите.

Уингблет. Нас надули свои же — вот что я вам скажу. Пиблз. Эти стальные короли — сущие гангстеры.

Фарнем. А теперь нас еще запугивают! Будто бы палата не пропустит законопроект, а президент наложит на него вето, если мы получим то же, что получили другие.

Сниден. Хотя все уже подготовлено для того, чтобы законопроект прошел, и президент согласен подписать его.

Уингблет. Ясно! Я требую голосования по предложению, которое я поддержал минуту назад!

Фарнем. Голосовать!

Пиблз. Что такого может случиться? Да ничего. Законопроект обойдется дороже, чем ожидали. Голосуем!

Грей. Делл?

Делл. В такой ситуации мне нечего возразить, Саймон.

Грей. Ладно. Все, кто считает, что в законопроект следует внести дополнения, предложенные Макклином, отвечают «да».

Члены комиссии (за исключением Сола, Эдди и Грея). Да.

Грей. Предложение принято. Заседание объявляю закрытым.

Молчание. Затем движение среди членов комиссии.

Макмартри. Боюсь, что мы поступили неразумно. Не пересмотреть ли нам наше решение?

Пиблз. Нет.

Сол встает.

Фарнем. Все в порядке, Сол. Ты ведь тоже получишь свою долю.

Сол. Если хотите знать мое мнение, никто ничего не получит. И подумать только, я ему поверил! Это в моем-то возрасте! Миссионер! Ангел!

Сол и Эдди уходят.

Фарнем. Послушай, Сниден, ничего не говори сегодня репортерам. Лучше держать эту историю в тайне до чтения в конгрессе.

Сниден. Ясно! Неплохая мысль.

Макмартри. Уверена, что мы совершили страшную ошибку.

Члены комиссии уходят. Аллан, Марджори и Грей остались одни. Аллан направляется к дверям.

Грей. Одну минутку, Макклин. Сегодня вы одолели меня, положили на обе лопатки. Вы, несомненно, думаете, что ни один человек, у которого сохранилась хоть капля совести, не осмелится представить этот законопроект в конгресс?

Аллан. Именно так я и думаю, мистер Грей.

Грей. Можно смотреть на это и с такой точки зрения, Макклин. Но однажды вы рассказали нам о маленьком городке, где у людей нет денег на покупки. Я хочу рассказать вам о другом маленьком городке. Я вырос в Калвере и знаю там всех: лавочников, ремесленников, просто обывателей. Я знаю их по имени, я знаю, через что они прошли. Они потеряли почти все, что имели. Дела пришли в упадок, два банка лопнули. Третий банк — мой; люди считают его надежным и держат в нем уцелевшие деньги. Но на самом деле банку грозит крах, и, если законопроект не пройдет и в Калвере не начнут строить тюрьму, он лопнет, а люди потеряют последние сбережения и работу.

Аллан. Но, мистер Грей, разве справедливо поддерживать Калвер за счет других городков, которые находятся в таком же тяжелом положении?!

Грей. Нет, несправедливо! Но я представляю здесь определенный округ, и округ этот сейчас, как никогда, нуждается в моей помощи. Я не в обиде на вас, но я буду бороться с вами. Я ни на йоту вам не уступлю. Вы чертовски усложнили эту борьбу. Вы перегрузили законопроект на лишних двести семьдесят пять миллионов, рассчитывая провалить его в конгрессе. Но я не позволю провалить его. Борьба еще даже не началась. Я не прошу вас отказаться от осуществления ваших планов и не приношу извинений. Я использую любое доступное мне оружие и не буду слишком церемониться, когда дело дойдет до его применения.

Аллан. Вы не оставляете мне иного выбора.

Грей. Так же, как и вы — мне.

Аллан. Все это становится очень интересным! (Уходит.)

Марджори. Папа, что тут происходит?

Грей. Ничего!

Марджори. Ты словно бы хотел, чтобы у него сложилось о тебе самое худшее впечатление… Что это значит? Почему ты хочешь провести законопроект любой ценой?

Грей. Тебя это не касается, Марджори.

Марджори. Нет, касается! Если бы я — даже сейчас — не верила в тебя больше всего на свете, я пошла бы за Алланом против тебя.

Грей. Может быть, так и надо поступить.

Марджори. Ты не должен отделываться отговорками. Я хочу получить ответ. Ты должен дать мне ответ!

Грей. Третий национальный банк Калвера, Марджори, не просто находится в трудном положении. Он дважды занимал деньги под федеральные ценные бумаги. В его сейфах лежат пакеты государственных облигаций, которые стоят не дороже той бумаги, на которой они напечатаны. Если банк лопнет, мошенничество немедленно обнаружится. Я — председатель правления банка. Сделано это было в мое отсутствие, но я уже давно знаю об этом. Короче говоря, я виновен. Так что сама видишь: если я не получу тюрьму одним путем, то получу ее другим! Ну как, удовлетворена ты ответом на свой вопрос?

Занавес

 

Сцена первая

Зал заседаний комиссии. Три дня спустя. Вечер. Сниден и Делл сидят за столом. Уингблет стоит у маленького столика. В дверях стоит Пиблз, он только что пришел сообщить о результатах своих переговоров в конгрессе.

Уингблет. Уж не хочешь ли ты сказать, что проканителился три часа с этими родайлендцами, но так ничего из них и не выжал?

Пиблз. Они говорят, что. будут голосовать «за», если увидят, что законопроект проходит…

Уингблет. А что нам это даст?

Пиблз. Я две ночи не спал, Уинги!

Уингблет. Иди к ним, убеди их, что законопроект пройдет, и перестань хвастаться тем, что поздно ложишься. Насколько мне известно, сейчас никто не спит. Сказал им про федеральную базу в Ньюпорте?

Пиблз. Сказал. Они опасаются.

Уингблет. Опасаются притока федеральных денег? Не смеши меня!

Делл. Президент оказывает нажим, Уинги.

Уингблет. В каком смысле нажим?

Делл. В смысле раздачи должностей и привилегий.

Уингблет. Вот оно что! Вот почему мы теряем голоса, едва только успеваем собрать их.

Делл. Ясное дело. Он хочет вернуть законопроект в комиссию и урезать его.

Пиблз. Так оно и случиться.

Сниден. Нет! За последние два дня мы получили двадцать тысяч телеграмм в поддержку законопроекта.

Делл. Да, но послушай-ка вот это. Редакционная статья в «Вашингтон трибюн»: «Грабеж в конгрессе превзошел всякие пределы. Еще один разбойничий налет на…»

Уингблет. Но эта газетенка — официоз администрации и пляшет под дудку президента.

Делл. Попробуй найди газету, которая не писала бы того же самого, независимо от ее политической ориентации.

Уингблет. Хочешь свалить вину на нас?

Делл. Нет, просто не хочу публичной порки, Уинги. Предпочитаю получить головомойку при закрытых дверях.

Пиблз. Ты уверен, что Диззи назначил нам встречу именно здесь?

Делл. Он сам так сказал.

Уингблет. Кто обрабатывает ребят из Массачусетса?

Делл. Фарнем. С ними все в порядке! Они нас поддержат — им обещан новый маяк и портовые работы.

Уингблет. Это дает нам еще четыре голоса.

Сниден. Зато Иллинойс отнимет у нас те же четыре голоса.

Делл. Верно, верно.

Пиблз. Я знаю одно: если законопроект не пройдет, мне сюда уже не вернуться, а у меня не хватит денег даже на то, чтобы купить лицензию на охоту и рыбную ловлю.

Делл. На черта лицензия такому браконьеру, как ты?

Телефонный звонок.

Уингблет. Черт побери, через час начнется поименное голосование, а мы ничего толком не знаем. Не знаем даже, за что будем голосовать сами.

Сниден (у телефона). Да… Ну а почему бы нет? Ведь Эдди считает, что с представителями от Делавэра можно будет договориться… Я не знаю, чего еще они могут попросить… Хорошо, Дейв. (Вешает трубку.)

Из приемной входит Марджори.

Марджори. Где Сол?

Делл. Внизу, Марджори. Конгрессмены от промышленных штатов совещаются, и он там обрабатывает их вместе с Фарнемом и Эдди.

Марджори. Отцу только что звонил спикер. Сказал, что сможет затянуть дебаты самое большее на полчаса. Ему придется ставить законопроект на голосование. (Уходит.)

Уингблет. Все, что можно еще сделать, надо делать немедленно.

Входит Леверинг.

Леверинг. Привет, ребята! Сниден. А вот и он!

Уингблет. Ради бога, Диззи, иди сюда и подскажи, что должно произойти. Эти младенцы думают, что нам придется голосовать против своего же законопроекта.

Из холла входит Марк с полной сумкой телеграмм.

Леверинг. Не исключено.

Уингблет. Но почему? Он ведь выгоден всем.

Марк. Еще телеграммы, джентльмены! (Уходит.)

Уингблет. Видишь, какой ворох принес Марк. Взгляни на эти телеграммы. Вскрой-ка любую из них! Вся страна вопит от радости, поддерживая законопроект.

Леверинг. Не вся страна. Не надо путать страну с людьми, у которых еще есть деньги на телеграммы. Они представляют лишь очень маленькую часть населения страны.

Делл. Он прав.

Уингблет. Все что-нибудь да получают! Каждый штат.

Из холла входит Эбнер.

Эбнер. Тут нет Макклина?

Сниден. Нет, не видно.

Уингблет. Послушайте, Джо, не скажете ли мне одну вещь, раз уж вы здесь?

Эбнер. Пожалуйста.

Уингблет. Что такого есть в этом христосике Макклине, из-за чего вы так держитесь за него?

Эбнер. Он задал вам жару, Уинги.

Уингблет. За что вы, радикалы, набросились на нас? Вы же все тоже получили что-то для себя в этом законопроекте.

Сниден. Вы сами себя режете, голосуя против.

Эбнер. Нам не нужны эти пункты. Вы в углу, ребята, и загнал вас туда Макклин. Мы вас прижали к стенке и больше не выпустим. Лично я считаю, что вам не выкарабкаться. А еще я считаю, что ваше правительство взлетит на воздух раньше, чем вы поймете, что с вами случилось! Вы, верно, никогда не слыхали о революции, а? Ну, так скоро услышите. Так и знайте! (Уходит.)

Уингблет. Совсем оболыпевичились.

Сниден. Только этого нам не хватало!

Леверинг. Если мы заранее не обеспечим решающее большинство в пользу законопроекта, нам всем придется голосовать против него. Если мы еще раз навлечем на себя возмущение в стране…

Пиблз. Не говори так, Диззи, не надо.

Леверинг. Это от меня не зависит.

Сол (за сценой).

«Да есть ли смерть прекрасней, Чем от меча врагов В бою за край родимый, За алтари отцов?»

Входит Сол. Из приемной выходит Марджори.

Сол. Диззи, я вербовал воинов, которые будут биться бок о бок со мной на мосту!

Уингблет. Какие новости, Сол?

Сниден. Сколько у нас голосов, Сол?

Делл. Удалось уломать этих родайлендцев?

Леверинг. Выкладывай, Сол. Как ты справился с задачей?

Марджори. Сол, что происходит?

Сол. Ситуация потребовала большого красноречия.

Входят Фарнем и Эдди.

Фарнем. Еще какого красноречия! Что вы скажете о Пенсильвании?

Марджори. Неужели уговорили? Перешла на нашу сторону?

Эдди. А что вы скажете об Индиане и Иллинойсе?

Фарнем. Что скажете об этой обширной и прославленной империи — штате Нью-Йорк?

Уингблет. Вы не шутите?

Эдди. Они перешли на нашу сторону!

Фарнем. Сол перетянул их!

Марджори. У нас большинство?

Фарнем. Большинство? Мы имеем наивеликолепнейшее, наичудеснейшее, наипрекраснейшее большинство, какое мне только доводилось видеть в одной упаковке!

Марджори выбегает.

Эдди. Все совещение промышленных штатов в полном составе высказалось за наш законопроект!

Сниден. Взошла розовоперстая заря!

Леверинг. И все это — работа Сола?

Эдди. Да, Сола.

Фарнем. И до чего же красивая работа! Леверинг. Как ты их уломал, Сол?

Сол. Я произнес краткую речь. «От кого должны исходить ассигнования в государственной системе Соединенных Штатов? От палаты представителей. Так какое же право имеет президент диктовать нам, сколько денег мы можем ассигновать, на какие цели и каким способом?» Вот и все.

Делл. А что ты сделал? Пообещал что-нибудь им под честное слово?

Сол. Под честное слово? Пенсильвания получает двадцать один миллион. Иллинойс — доки на озере Мичиган.

Сниден. Как ты мог обещать доки на озере Мичиган?

Уингблет. Да, кто тебя уполномочил на это?

Сол. Все это имеется в законопроекте.

Делл. Ну конечно! Разве вы не помните?

Сниден. Нет, не помню. И никогда не поверю!

Сол. Потрясающий законопроект! Даст работу миллиону безработных.

Леверинг. Если на него не наложат вето.

Из приемной выходят Марджори и Грей.

Грей. Я слышал, большинство за нами?

Делл. Безусловно!

Уингблет. А какие новости из Белого дома, Сайм?

Грей. Отсутствие новостей — это лучшие новости. Пока что президент не сказал ни слова. Кольер обещал дать мне знать, если будет принято какое-то решение.

Дважды звонит звонок.

Делл. Звонят! Осталось полчаса. Дизраэли! Как мы голосуем?

Уингблет. Боже ты мой, зачем спрашивать? Черт с ней, со страной! Мы примыкаем к тем, что имеет шансы на успех!

Леверинг. Какое у нас большинство?

Делл. Пятьдесят пять — шестьдесят голосов!

Леверинг. Мы рвем с президентом, Сайм!

Грей. При таком большинстве сам бог нам велел. Президент не может нас винить.

Леверинг. Все ясно, друзья. Голосуем «за»!

Делл. Правильно.

Общий вздох облегчения. Все, толпясь, выходят через дверь, ведущую в холл. Сол, Марджори и Грей остаются одни.

Сол. Ну, Сайм, мы можем гордиться собой.

Марджори. Сол, ты гений!

Телефонный звонок.

Сол. Приходится быть гением.

Грей. Ты заслужил свой флот. Устроить тебе на следующее лето армию?

Сол. Почему бы нет? И морскую пехоту подбрось.

Марджори. Алло… Что? Минутку… Тебя, папа.

Грей. Иду. (Подходит к телефону.)

Сол. В самый бы раз отпраздновать. Не выпить ли по глоточку?

Марджори. Почему бы и нет?

Грей. Аллло… Алло… Кольер?.. Что?.. Что?.. Вы сами слышали, как он сказал?

Сол и Марджори смолкают.

Значит, это вполне определенно?.. Понимаю. Ладно, спасибо, Кольер… (Кладет трубку.) Президент решил наложить вето на законопроект, если он пройдет.

Марджори. Как это скажется на наших делах, Сол?

Сол садится и подсчитывает.

Сол. Не хватает примерно двенадцати голосов до большинства в две трети. Тогда вето будет недействительно.

Марджори. Мы должны получить их, Сол. Должны!

Грей. Нет времени!

Сол. Будь у меня еще хоть час, я успел бы уговорить этих калифорнийцев.

Грей. Но у нас и получаса не осталось, Сол.

Марджори. Нет, так нельзя. Сол, вы понимаете, что это значит? Этого просто нельзя допустить.

Грей. Наверное, выхода нет.

Марджори. Должен быть! Ведь так мало нужно, чтобы повлиять на них в ту или другую сторону.

Сол. Да. Нам нужно совсем немного, что если бы Аллан забыл на минутку свои принципы, мы имели бы большинство в две трети и нейтрализовали бы вето.

Марджори. Значит, что-то еще можно сделать?

Сол. Об этом я и думаю. Сайм, ты не будешь возражать, если я попробую поговорить с ним?

Грей. Я бы не стал, Сол. И никому бы не советовал. Простите, мне надо отдать кое-какие распоряжения.

Сол. Как хочешь, Сайм. Но лично я думаю, что попробовать стоит.

Грей. А я думаю — нет. Завербовать пятнадцать человек за оставшееся время не удастся никому. И раз уж дело обстоит именно так, я не хотел бы, чтобы ты говорил об этом. Мне не очень-то хочется вызывать у кого бы то ни было сострадание ко мне.

Сол. Понимаю.

Грей уходит в приемную.

Марджори. Сколько голосов в группе Аллана?

Сол. Более чем достаточно — около двадцати.

Марджори. В таком случае, я пойду и приведу его. Но говорить с ним придется вам, Сол. Я не могу просить его об этом, а вам и карты в руки.

Сол. Поговорю.

Марджори. Жаль, что это не кто-то другой.

Сол. А я так рад, что это не кто-то другой.

Входит Марк с чашкой кофе, сахаром, печеньем и бумажными салфетками.

Марк. О! Простите…

Марджори. Сейчас вернусь… (Уходит.)

Марк. Я принес вам кофе, сэр.

Сол. Поставь его здесь, Марк.

Марк. Мистер Фицморис…

Сол. Да?

Марк. Известно вам что-нибудь об этом финансовом законопроекте, о котором трубят все газеты? Ну, о том, который высосет все деньги из казны?

Сол. Кое-что слышал, Марк.

Марк. Так вот, я надеялся, что вы будете против него.

Сол. Почему, дружок?

Марк. Да потому, что наше правительство слишком дорого стоит нам. Слишком дорого!

Сол. Мне будет жаль, если ты останешься без работы, Марк. Но, конечно, если тебя это не пугает…

Марк. Останусь без работы? Я?

Сол. А разве ты не знаешь, что, если наш законопроект не пройдет, обслуживающий персонал этого здания будет сокращен вдвое?

Марк. Нет, сэр, этого я не знал. Определенно не знал. Может, я сказал глупость, мистер Фицморис?

Сол. Нет, отчего же. Ведь ты заботишься о благе своей страны. Это очень благородно.

Марк. Никакого тут нет благородства, мистер Фицморис. Мне нужна работа. Меня просто газеты с толку сбили.

Сол. Значит, на самом-то деле ты не против законопроекта?

Марк. Да, в общем-то, я совсем не против. В общем-то, я — за. Я хотел бы забыть об этом деле, мистер Фицморис.

Из приемной входит Басси.

Сол. Вот и хорошо. Забудем. Добрый вечер, Басси.

Басси. Добрый вечер, Сол. Как чувствует себя сегодня оппозиция?

Сол. Как сказать, Басси… Мы расцениваем наши перспективы с известной долей оптимизма. Думаю, что имею право так говорить.

Басси. Звучит, как ответ маклера, припертого к стене. Как Атлантический флот?

Сол. Не пляши на могиле старика, Басси.

Басси. Вид у вас и впрямь несколько подавленный.

Сол. Однако менее подавленный, чем пару часов назад. За это время мы увели от вас четыре промышленных штата.

Басси. Что?

Сол. Правда-правда. Теперь вам нас не догнать.

Басси. Вот это удар! Должна признаться, вы меня просто ошеломили — если, конечно, это правда!

Сол. А как поживает блок представителей Среднего Запада?

Басси. Ну, эти держатся крепко. Уж не рассчитываете ли вы переманить наших фермеров, Сол?

Сол. У нас слишком большой перевес голосов, Басси. Так стоит ли вам сопротивляться? Не лучше ли объединиться с нами и разделить плоды победы?

Басси. Старый младенец! Знаете, о чем я сейчас думаю?

Сол. Нет.

Басси. По вашему тону я догадываюсь, что вы ожидаете вето!

Сол. Вот змея! Да, верно.

Басси. А мы еще можем помочь вам?

Сол. Такова ситуация.

Басси. Тогда уж мы постараемся!

Входят Аллан с Марджори.

Аллан. Привет, Сол!

Басси. Аллан, есть новости! Президент собирается наложить вето. Вот он, наш козырь!

Аллан. Чудесно, Басси! Марджори сказала, что вы хотели поговорить со мной, Сол?

Сол. Аллан, минут через пять начнется голосование, и я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали.

Аллан. Что именно?

Сол. Я хочу, чтобы вы распустили свой блок представителей Среднего Запада.

Аллан. Доводы, Сол, представьте доводы!

Басси. Интересно, почему это вы рассчитываете на нашу помощь?

Сол. Я жду ее лично от Аллана.

Басси. Какая наглость! Допускаю, Сол, что мы еще новички; допускаю, что мы — воск в ваших руках, но на это мы не пойдем!

Сол. Аллан, вы еще пожалеете, если не поможете нам. Пожалеете так, как еще никогда ни о чем не жалели.

Басси. Угрозы?

Сол. Нет, не угрозы. Но вы навлекли беду на человека, Аллан, и я не могу его спасти. Никто не мог бы его спасти, а вот вы при вашем влиянии, быть может, и смогли бы.

Аллан. Кого?

Сол. Саймона.

Аллан. Простите, Сол, но я не понимаю, почему вы обращаетесь ко мне.

Сол. Я хочу сказать только одно: провалив один этот законопроект, вы ровным счетом ничего не измените. Партии приходят и уходят, администрации приходят и уходят, а система подкупа остается неизменной. Меняются разве что размеры взяток. Ради собственного удовольствия вы можете провалить этот конкретный законопроект, но вы ничего не измените, ничего не исправите. Не разумнее ли проявить человечность — именно на этот раз? Я тоже внес свою лепту, Аллан: я помог вам погубить его. Никто из нас не ведал, что творит, но, клянусь богом, наш долг — сделать все, чтобы спасти Сайма.

Аллан. Что вы подразумеваете под словом «погубить», Сол?

Сол. То, что лишит вас покоя, Аллан. Я имею в виду тюремное заключение.

Аллан. Что?

Сол. То, что я сказал.

Из холла входит Эбнер.

Эбнер. Добрый вечер! Мы ждем вас внизу, Макклин. Двинемся на заседание все вместе, да?

Аллан. Одну минуту, Джо!

Эбнер. Да, вот еще что: кое-кто из ребят немного колеблется. Некоторым людям трудно отказаться от выгодной должностишки, тем более когда ее преподносят на блюдечке. Так что вам лучше бы быть рядом с ними. Я, конечно, сделаю все, что смогу, но, надеюсь, и вы мне поможете.

Басси. Бегите, Джо. Аллан нагонит вас внизу.

Эбнер. Мы войдем в историю! Это будет настоящее Ватерлоо!

Аллан. Дайте мне минуты три, Джо, ладно?

Эбнер. Послушайте, а они не уламывают вас?

Аллан. Нет. Я сейчас приду, ради бога, идите!

Эбнер уходит.

Марджори, это правда?

Марджори. Да. Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь, Аллан… Я иду против собственных убеждений, но, когда родному человеку грозит тюрьма, все выглядит иначе. Мне уже не важно, честно это или нет. Я не хочу, чтобы он прошел через такое испытание.

Аллан. Но что же такого сделал твой отец?

Марджори. Я любила его, чуть ли не боготворила за то, что он был честен, справедлив и неподкупен. Кто-то ведь должен быть честным и здесь, иначе дышать тут будет совсем уже нечем… В сущности, он не виновен даже сейчас.

Аллан. Не виновен в чем, Марджори?

Марджори. В чем-то, связанном с банком, Аллан. Там были какие-то злоупотребления фондами, к которым он совершенно непричастен. Но вина падает на него.

Дважды звонит звонок.

Аллан. Боюсь, я ничего не смогу сделать, даже если бы у меня было время.

Сол. Там у вас, несомненно, есть два-три вожака, Аллан, которые, если вы их обработаете, сумеют переубедить остальных.

Аллан. Обработать вожаков? Пойти к фермерам и просить их голосовать за этот законопроект после того, что я сделал с ним?

Басси. Мы целую неделю потратили, Аллан. Идите-ка и скажите им, чтобы голосовали как хотят.

Сол. Мы рассчитываем на вас, Аллан!

Трижды звонит звонок.

Аллан. Рассчитываете на меня?! Да я не найду слов, чтобы сказать им это. Очень сожалею, Марджори, но ничего не могу поделать. Я борюсь не с тобой, не с твоим отцом. Я борюсь со всей этой машиной!

Марджори. Но подумай, что это значит для него!

Аллан. Я надеюсь, что ты ошибаешься и он ни в чем не виноват, но если даже вина ляжет на него, я не могу уже остановиться. Будь я умнее, я, может, сумел бы найти компромисс. Возможно, я отправлю невинного человека в тюрьму. Видит бог, я хотел бы знать, как избежать этого, но я не знаю.

Звонок звонит четыре раза.

Марджори. Аллан, Аллан!

Аллан. Не проси меня и не говори о том, что я потерял! Я знаю, что потерял сейчас. И поверь, потерял не по своей воле. Но я веду борьбу, в которой должен победить, а ты просишь того, чего я не имею права делать!

 

Сцена вторая

Зал заседаний комиссии. Три часа спустя. Сниден, Пиблз, Фарнем, Уингблет, Эдди, Сол и Делл появляются в дверях, распевая песню.

Все вместе:

Пиблз. Кто сказал: «Чхать нам на армию»?

Сниден. Славный старина Пиблз! Он же проходил вневойсковую подготовку офицеров запаса. Он же у нас лейтенант, ей-богу!

Пиблз. Ты понимаешь, что разговариваешь с сыном американской революции?

Уингблет. Чьим, чьим сыном?

Делл. Я человек непьющий, но сегодня напьюсь в стельку!

Уингблет. Заткнись! Я хочу знать, чей сын Пиблз? Все вместе (поют).

Фарнем. Ну, что, ребята, кто выиграл?

Все. Мы!

Фарнем. Кто проиграл?

Все. Никто!

Сол. Все получили свой кус? Все удовлетворены? Кто не получил взятку, поднимите руку!

Пиблз. Взятку! Какую взятку? Сэр, выбирайте выражения. Ваш лексикон мне не нравится.

Уингблет. Вот именно. Он нам обоим не нравится как южанам — профессиональным джентльменам. Возьмите обратно свои слова и выскажите свою мысль не столь одиозным языком, сэр!

Сол. Ну и дела, ребята! А? Все процветают? Все со щитом?

Уингблет. О да, сэр. Закрома ломятся!

Сол. Зерно в кормушке и сорго в бочке?

Общий смех. Пьяные возгласы. Из приемной входит Басси.

Басси. Вы что, все с ума посходили? Что случилось?

Несколько голосов. Законопроект прошел!

Басси. Ради бога, не все вместе. Ну, что случилось?

Сол. Законопроект прошел!

Басси. Ну и что? На него все равно ведь будет наложено вето.

Уингблет. Он собрал две трети голосов. На него нельзя наложить вето!

Из приемной входит Марджори.

Басси. Аллан отдал вам голоса?

Сол. Не отдал. Его фермеры держались до конца. Но они оказались в меньшинстве.

Марджори. Какое большинство мы получили?

Сол. Голоса распределились совсем по-другому. Всего пятнадцать-двадцать голосов против, остальные голосовали «за».

Марджори. Значит, победа?

Уингблет. Еще бы! Вся палата как с ума сошла.

Фарнем. Всех словно золотая лихорадка охватила!

Марджори. Отец уже вернулся? (Уходит в приемную.)

Сол. Это заслуга Аллана, Басси. И мы отдаем ему должное.

Басси (с горечью). Могу себе представить, как он радуется.

Из холла входит Аллан.

Сол. Аллан, дружочек, я уполномочен нашей делегацией передать вам приглашение. Сегодня вы пируете за наш счет. Мы чествуем вас бургундским пирогом с олениной!

Аллан. Нет, Сол, благодарю. Марджори у себя, Басси?

Басси. Да, Аллан.

Сол. Вы же провернули потрясающее дельце! Уингблет. Изобрели систему!

Сол. Дайте каждому все, что он хочет, включая членов оппозиции, — и оппозиции как не бывало!

Делл. Этот метод можно применять ко всем законопроектам по ассигнованиям!

Уингблет. Готов об заклад побиться, так оно и будет!

Аллан. Я знаю, что проиграл, Сол. Можете мне это не растолковывать.

Делл. Не переживайте, Макклин.

Сниден. Мы ошиблись больше, чем вы. Мы победили по чистой случайности!

Входит мисс Макмартри.

Уингблет. Вы чуть не побили нас нашим собственным оружием.

Макмартри. Мистер Макклин, я хочу сердечно поблагодарить вас от имени всех тех бедняков и несчастных, которые обратятся за помощью в наше бюро!

Сниден. Надеюсь, вы не откажетесь выпить с нами, Бесс?

Макмартри. Я обычно не пью… но по такому случаю…

Входит Леверинг.

Леверинг. Аллан, дорогой мой, большинство конгрессменов много обещают, да мало делают; но, право же, почти нет таких, которые делают больше, чем обещают. Вы — один из немногих!

Аллан. Вы же знаете, что я включил эти пункты в законопроект, чтобы зарезать его!

Уингблет. Но его не зарезали! Именно благодаря этому он и прошел!

Сниден. Да, вы и сами не забыли сунуть в него свой дополнительный миллион, верно?

Аллан. На это у меня была личная причина!

Уингблет. Так же, как у всех нас! У всех нас были личные причины. У Сола — флот, у Фарнема — национальный заповедник. А у меня… не скажу, что именно, но поверьте, это тоже личная причина и чертовски солидная.

Леверинг. Мы хотим, чтобы вы работали вместе с нами, Макклин.

Аллан. Боюсь, вы заблуждаетесь на мой счет. Я не из тех, кому вы можете доверять.

Уингблет. Переходите к нам, братец! Все равно вы не сможете играть в одиночку. Ну, что, отпразднуем?

Фарнем. Поработаете с нами месяц-другой и станете совсем подходящим парнем!

Леверинг. Ведь теперь у вас нет выбора, Макклин. Или вы один из нас, или у вас не будет друзей в конгрессе.

Аллан. Вы хотите, чтобы я был с вами, потому что я слишком много знаю, и вы боитесь, как бы я не разгласил то, что мне известно. Так вот, я не принимаю вашего предложения.

Пиблз. Не значит ли это, что вы задумали посвятить газетных репортеров в дела, которые были предметом конфиденциального обсуждения на закрытых совещаниях?

Аллан. Не знаю.

Пиблз. Значит, задумали!

Уингблет. Не будьте мстительным. Мы охотно прислушаемся к вашим предложениям. Как по-вашему, что нам следует делать?

Аллан. Я думаю, нам всем следует встать и резъехаться по домам.

Делл. Разъехаться по домам?!

Аллан. Сегодня мы обошлись стране в четыреста миллионов долларов, и самое меньшее, что мы можем сделать, — это убраться отсюда, пока мы не обошлись ей еще дороже.

Сниден. Вы предлагаете нам всем подать в отставку?

Аллан. Да.

Фарнем. Друзья, в своем ли я уме?

Макмартри. Никогда не слышала ничего подобного!

Уингблет. Ну, с меня хватит!

Сниден. Меня лично как-то не тянет на родину!

Из приемной входят Грей и Марджори.

Аллан. Как вы думаете, долго ли продержится правительство, которое сделало себя посмешищем в глазах всей страны?

Уингблет. А подобные разговорчики, наивный вы юнец, пахнут государственной изменой!

Аллан. О какой измене можно говорить применительно к такому правительству и такому конгрессу? Ведь они же — настоящее национальное бедствие?

Эдди. Еще один красный, друзья!

Уингблет. Тореадор!

Эдди. Он пошел по той же дорожке, что Эбнер!

Аллан. Никакой я не красный! Мне не по вкусу политические панацеи! Если бы мне нравился коммунизм, я говорил бы то же, что говорит Эбнер; продолжайте делать, что вы делаете. Тем самым вы вернее всего выроете себе яму.

Фарнем. Да во всем мире нет лучшего правительства! Наши деды боролись и умирали за то, чтобы дать нам такое правительство, какое у нас есть сегодня.

Аллан. Посмотрели бы они на него теперь!

Грей. Вы можете не верить мне, Макклин, но я уважаю вашу позицию, глубоко уважаю. Скажите, что именно вы хотели бы видеть здесь, в Вашингтоне, Аллан? Меня наша система устраивает не больше, чем вас. Если вы знаете, как ее улучшить, я и сам не прочь добиваться этого.

Аллан. А возможна ли здесь элементарная честность?

Грей. Надо сказать, честность — ведь вещь довольно редкая при любой системе правления, да что там, почти неизвестная, а уж при нашей-то системе она просто невозможна.

Пиблз. Черт побери, что же это такое — наше система?

Грей. Каждый за себя, а страна пусть идет ко всем чертям! Вот что такое наша система.

Сол. Но эта система работает. Да, работает! Дайте ей только возможность. Хотите, я укажу вам путь к процветанию? Грабьте казну, грабьте национальные ресурсы, наживайте состояния! Незаконные доходы, гигантские незаконные доходы были причиной нашего процветания в прошлом. Они же выведут нас из нынешней скудости и безысходности!

Делл. Ну, это уж ты хватил, Сол!

Сол. Я еще слишком мало сказал! С самого начала нашу страну создавали разбойники, разбойники гигантского масштаба, которых уже не породить нашему измельчавшему поколению! Они грабили миллиардами, потрошили целые страны и империи, но они бурили наши нефтяные скважины, строили наши железные дороги, построили все, что мы имеем, и попутно изобрели процветание! Так пусть разбойники снова возьмутся за работу! У нас не может быть честного правительства, поэтому пусть оно грабит по-крупному и опять возродит нас! Пусть левиафаны грабят, чтобы нам тоже было что жрать!

Леверинг. Хватит болтать, Сол.

Делл. Не очень-то приятно это звучит.

Грей. Если сделать скидку на любовь Сола к преувеличениям, то все это — чистая правда!

Аллан. И вы не противник всего этого?

Грей. Противник.

Аллан. Разве же не время сказать, что так продолжаться не может?

Фарнем. Как это — не может?

Пиблз. Интересно, кто это остановит?

Уингблет. Дон Кихот!

Сол. Полегче, ребята! Помнится, я однажды уже слышал, как Аллан сказал: «Так продолжаться не может», после чего поднял такой шум, что чуть не довел всех вас до инфаркта. Если у вас опять что-нибудь на уме, Аллан, честно нас предупредите.

Аллан. Сейчас у большего числа людей, чем вы можете себя представить, открылись глаза. Многие из них совсем не так уверены, что полтораста лет назад мы нашли исчерпывающий ответ на все вопросы. Кто знает, какая система правления лучшая? Может быть, каждая из них со временем загнивает и нуждается в замене? Дело не во мне и не в вас. Мы здесь сразились по второстепенному вопросу, и взяли верх вы, но, поверьте, скоро вокруг вас все начнет рушиться. Избиратели поймут, кто вы такие и как вы с ними поступаете. Помочь им понять это — вот, пожалуй, лучшее, что я могу сделать.

Эдди. Пусть треплет языком, сколько влезет. Газеты не уделят такой чуши даже трех строк.

Сол. И это верно, Аллан. Никто не поверит вам. То, что происходит здесь, — невероятно, абсолютно неправдоподобно.

Аллан. Не мне предостерегать вас. Я не политик. Я учитель из Невады. Я не знаю ваших фокусов — сегодня вы мне это доказали, и я этого не забуду. Но я проиграл не потому, что был не прав. Я проиграл потому, что пытался побить вас вашим же оружием, а тут вы всегда сильнее. Вы думаете, что навсегда и безнаказанно обосновались в этом мошенническом святилище, которое выстроили цдя себя. Вы думаете, что священная и бессмысленная легенда, которую с детства вбивают в голову народу, защитит вас. Нет! Нужно не более столетия, чтобы вся страна забурлила, пресытясь низкими плутнями, а прошло уже не сто, а полтораста лет. Вот на чем основывается мое предостережение. Говоря это вам, я чувствовал бы себя чертовски жалким и одиноким, если бы не верил, что так же думают сто миллионов моих единомышленников — сто миллионов людей, которым настолько отвратительно происходящее, что они готовы отвернуться от вас и искать что-то новое. Все, что угодно, только не это! (Поворачивается и уходит.)

Грей. Желаю ему удачи! (Уходит в приемную.)

Марджори выходит вслед за Алланом.

Леверинг. Как ты думаешь, Сол, дадут ему высказаться в печати?

Басси. Дадут! Все газеты во всей стране предоставят ему первую страницу.

Сол. Как же не дать, если он подкинет им такой сенсационный материал?

Пиблз. Пожалуй, кое-кому из нас не поздоровится, а?

Сол. Пошумят и забудут! Страсти улягутся. Национальный запас политической апатии и индифферентизма велик и не растрачен. Наши соотечественники только еще учатся платить налоги. Через несколько лет вы заставите их платить настоящие налоги, не то что сейчас.

Уингблет. Ты так думаешь?

Сол. Не думаю, а знаю. А в отношении вас он прав. Я всегда говорил вам, ребята, что вы — шайка мошенников. Мошенники вы и есть. Вся бесчинная, богомерзкая шайка-лейка! В один прекрасный день достанется вам на орехи.

Уингблет. А тебе, жулик ты двуличный?

Сол. Я слишком стар, Уинги. Меня к ответу не притянут, я до этого не доживу. (Наливает себе виски.)

Басси. Как знать?..

Занавес