Сцена первая

Зал заседаний комиссии. Три дня спустя. Вечер. Сниден и Делл сидят за столом. Уингблет стоит у маленького столика. В дверях стоит Пиблз, он только что пришел сообщить о результатах своих переговоров в конгрессе.

Уингблет. Уж не хочешь ли ты сказать, что проканителился три часа с этими родайлендцами, но так ничего из них и не выжал?

Пиблз. Они говорят, что. будут голосовать «за», если увидят, что законопроект проходит…

Уингблет. А что нам это даст?

Пиблз. Я две ночи не спал, Уинги!

Уингблет. Иди к ним, убеди их, что законопроект пройдет, и перестань хвастаться тем, что поздно ложишься. Насколько мне известно, сейчас никто не спит. Сказал им про федеральную базу в Ньюпорте?

Пиблз. Сказал. Они опасаются.

Уингблет. Опасаются притока федеральных денег? Не смеши меня!

Делл. Президент оказывает нажим, Уинги.

Уингблет. В каком смысле нажим?

Делл. В смысле раздачи должностей и привилегий.

Уингблет. Вот оно что! Вот почему мы теряем голоса, едва только успеваем собрать их.

Делл. Ясное дело. Он хочет вернуть законопроект в комиссию и урезать его.

Пиблз. Так оно и случиться.

Сниден. Нет! За последние два дня мы получили двадцать тысяч телеграмм в поддержку законопроекта.

Делл. Да, но послушай-ка вот это. Редакционная статья в «Вашингтон трибюн»: «Грабеж в конгрессе превзошел всякие пределы. Еще один разбойничий налет на…»

Уингблет. Но эта газетенка — официоз администрации и пляшет под дудку президента.

Делл. Попробуй найди газету, которая не писала бы того же самого, независимо от ее политической ориентации.

Уингблет. Хочешь свалить вину на нас?

Делл. Нет, просто не хочу публичной порки, Уинги. Предпочитаю получить головомойку при закрытых дверях.

Пиблз. Ты уверен, что Диззи назначил нам встречу именно здесь?

Делл. Он сам так сказал.

Уингблет. Кто обрабатывает ребят из Массачусетса?

Делл. Фарнем. С ними все в порядке! Они нас поддержат — им обещан новый маяк и портовые работы.

Уингблет. Это дает нам еще четыре голоса.

Сниден. Зато Иллинойс отнимет у нас те же четыре голоса.

Делл. Верно, верно.

Пиблз. Я знаю одно: если законопроект не пройдет, мне сюда уже не вернуться, а у меня не хватит денег даже на то, чтобы купить лицензию на охоту и рыбную ловлю.

Делл. На черта лицензия такому браконьеру, как ты?

Телефонный звонок.

Уингблет. Черт побери, через час начнется поименное голосование, а мы ничего толком не знаем. Не знаем даже, за что будем голосовать сами.

Сниден (у телефона). Да… Ну а почему бы нет? Ведь Эдди считает, что с представителями от Делавэра можно будет договориться… Я не знаю, чего еще они могут попросить… Хорошо, Дейв. (Вешает трубку.)

Из приемной входит Марджори.

Марджори. Где Сол?

Делл. Внизу, Марджори. Конгрессмены от промышленных штатов совещаются, и он там обрабатывает их вместе с Фарнемом и Эдди.

Марджори. Отцу только что звонил спикер. Сказал, что сможет затянуть дебаты самое большее на полчаса. Ему придется ставить законопроект на голосование. (Уходит.)

Уингблет. Все, что можно еще сделать, надо делать немедленно.

Входит Леверинг.

Леверинг. Привет, ребята! Сниден. А вот и он!

Уингблет. Ради бога, Диззи, иди сюда и подскажи, что должно произойти. Эти младенцы думают, что нам придется голосовать против своего же законопроекта.

Из холла входит Марк с полной сумкой телеграмм.

Леверинг. Не исключено.

Уингблет. Но почему? Он ведь выгоден всем.

Марк. Еще телеграммы, джентльмены! (Уходит.)

Уингблет. Видишь, какой ворох принес Марк. Взгляни на эти телеграммы. Вскрой-ка любую из них! Вся страна вопит от радости, поддерживая законопроект.

Леверинг. Не вся страна. Не надо путать страну с людьми, у которых еще есть деньги на телеграммы. Они представляют лишь очень маленькую часть населения страны.

Делл. Он прав.

Уингблет. Все что-нибудь да получают! Каждый штат.

Из холла входит Эбнер.

Эбнер. Тут нет Макклина?

Сниден. Нет, не видно.

Уингблет. Послушайте, Джо, не скажете ли мне одну вещь, раз уж вы здесь?

Эбнер. Пожалуйста.

Уингблет. Что такого есть в этом христосике Макклине, из-за чего вы так держитесь за него?

Эбнер. Он задал вам жару, Уинги.

Уингблет. За что вы, радикалы, набросились на нас? Вы же все тоже получили что-то для себя в этом законопроекте.

Сниден. Вы сами себя режете, голосуя против.

Эбнер. Нам не нужны эти пункты. Вы в углу, ребята, и загнал вас туда Макклин. Мы вас прижали к стенке и больше не выпустим. Лично я считаю, что вам не выкарабкаться. А еще я считаю, что ваше правительство взлетит на воздух раньше, чем вы поймете, что с вами случилось! Вы, верно, никогда не слыхали о революции, а? Ну, так скоро услышите. Так и знайте! (Уходит.)

Уингблет. Совсем оболыпевичились.

Сниден. Только этого нам не хватало!

Леверинг. Если мы заранее не обеспечим решающее большинство в пользу законопроекта, нам всем придется голосовать против него. Если мы еще раз навлечем на себя возмущение в стране…

Пиблз. Не говори так, Диззи, не надо.

Леверинг. Это от меня не зависит.

Сол (за сценой).

«Да есть ли смерть прекрасней, Чем от меча врагов В бою за край родимый, За алтари отцов?»

Входит Сол. Из приемной выходит Марджори.

Сол. Диззи, я вербовал воинов, которые будут биться бок о бок со мной на мосту!

Уингблет. Какие новости, Сол?

Сниден. Сколько у нас голосов, Сол?

Делл. Удалось уломать этих родайлендцев?

Леверинг. Выкладывай, Сол. Как ты справился с задачей?

Марджори. Сол, что происходит?

Сол. Ситуация потребовала большого красноречия.

Входят Фарнем и Эдди.

Фарнем. Еще какого красноречия! Что вы скажете о Пенсильвании?

Марджори. Неужели уговорили? Перешла на нашу сторону?

Эдди. А что вы скажете об Индиане и Иллинойсе?

Фарнем. Что скажете об этой обширной и прославленной империи — штате Нью-Йорк?

Уингблет. Вы не шутите?

Эдди. Они перешли на нашу сторону!

Фарнем. Сол перетянул их!

Марджори. У нас большинство?

Фарнем. Большинство? Мы имеем наивеликолепнейшее, наичудеснейшее, наипрекраснейшее большинство, какое мне только доводилось видеть в одной упаковке!

Марджори выбегает.

Эдди. Все совещение промышленных штатов в полном составе высказалось за наш законопроект!

Сниден. Взошла розовоперстая заря!

Леверинг. И все это — работа Сола?

Эдди. Да, Сола.

Фарнем. И до чего же красивая работа! Леверинг. Как ты их уломал, Сол?

Сол. Я произнес краткую речь. «От кого должны исходить ассигнования в государственной системе Соединенных Штатов? От палаты представителей. Так какое же право имеет президент диктовать нам, сколько денег мы можем ассигновать, на какие цели и каким способом?» Вот и все.

Делл. А что ты сделал? Пообещал что-нибудь им под честное слово?

Сол. Под честное слово? Пенсильвания получает двадцать один миллион. Иллинойс — доки на озере Мичиган.

Сниден. Как ты мог обещать доки на озере Мичиган?

Уингблет. Да, кто тебя уполномочил на это?

Сол. Все это имеется в законопроекте.

Делл. Ну конечно! Разве вы не помните?

Сниден. Нет, не помню. И никогда не поверю!

Сол. Потрясающий законопроект! Даст работу миллиону безработных.

Леверинг. Если на него не наложат вето.

Из приемной выходят Марджори и Грей.

Грей. Я слышал, большинство за нами?

Делл. Безусловно!

Уингблет. А какие новости из Белого дома, Сайм?

Грей. Отсутствие новостей — это лучшие новости. Пока что президент не сказал ни слова. Кольер обещал дать мне знать, если будет принято какое-то решение.

Дважды звонит звонок.

Делл. Звонят! Осталось полчаса. Дизраэли! Как мы голосуем?

Уингблет. Боже ты мой, зачем спрашивать? Черт с ней, со страной! Мы примыкаем к тем, что имеет шансы на успех!

Леверинг. Какое у нас большинство?

Делл. Пятьдесят пять — шестьдесят голосов!

Леверинг. Мы рвем с президентом, Сайм!

Грей. При таком большинстве сам бог нам велел. Президент не может нас винить.

Леверинг. Все ясно, друзья. Голосуем «за»!

Делл. Правильно.

Общий вздох облегчения. Все, толпясь, выходят через дверь, ведущую в холл. Сол, Марджори и Грей остаются одни.

Сол. Ну, Сайм, мы можем гордиться собой.

Марджори. Сол, ты гений!

Телефонный звонок.

Сол. Приходится быть гением.

Грей. Ты заслужил свой флот. Устроить тебе на следующее лето армию?

Сол. Почему бы нет? И морскую пехоту подбрось.

Марджори. Алло… Что? Минутку… Тебя, папа.

Грей. Иду. (Подходит к телефону.)

Сол. В самый бы раз отпраздновать. Не выпить ли по глоточку?

Марджори. Почему бы и нет?

Грей. Аллло… Алло… Кольер?.. Что?.. Что?.. Вы сами слышали, как он сказал?

Сол и Марджори смолкают.

Значит, это вполне определенно?.. Понимаю. Ладно, спасибо, Кольер… (Кладет трубку.) Президент решил наложить вето на законопроект, если он пройдет.

Марджори. Как это скажется на наших делах, Сол?

Сол садится и подсчитывает.

Сол. Не хватает примерно двенадцати голосов до большинства в две трети. Тогда вето будет недействительно.

Марджори. Мы должны получить их, Сол. Должны!

Грей. Нет времени!

Сол. Будь у меня еще хоть час, я успел бы уговорить этих калифорнийцев.

Грей. Но у нас и получаса не осталось, Сол.

Марджори. Нет, так нельзя. Сол, вы понимаете, что это значит? Этого просто нельзя допустить.

Грей. Наверное, выхода нет.

Марджори. Должен быть! Ведь так мало нужно, чтобы повлиять на них в ту или другую сторону.

Сол. Да. Нам нужно совсем немного, что если бы Аллан забыл на минутку свои принципы, мы имели бы большинство в две трети и нейтрализовали бы вето.

Марджори. Значит, что-то еще можно сделать?

Сол. Об этом я и думаю. Сайм, ты не будешь возражать, если я попробую поговорить с ним?

Грей. Я бы не стал, Сол. И никому бы не советовал. Простите, мне надо отдать кое-какие распоряжения.

Сол. Как хочешь, Сайм. Но лично я думаю, что попробовать стоит.

Грей. А я думаю — нет. Завербовать пятнадцать человек за оставшееся время не удастся никому. И раз уж дело обстоит именно так, я не хотел бы, чтобы ты говорил об этом. Мне не очень-то хочется вызывать у кого бы то ни было сострадание ко мне.

Сол. Понимаю.

Грей уходит в приемную.

Марджори. Сколько голосов в группе Аллана?

Сол. Более чем достаточно — около двадцати.

Марджори. В таком случае, я пойду и приведу его. Но говорить с ним придется вам, Сол. Я не могу просить его об этом, а вам и карты в руки.

Сол. Поговорю.

Марджори. Жаль, что это не кто-то другой.

Сол. А я так рад, что это не кто-то другой.

Входит Марк с чашкой кофе, сахаром, печеньем и бумажными салфетками.

Марк. О! Простите…

Марджори. Сейчас вернусь… (Уходит.)

Марк. Я принес вам кофе, сэр.

Сол. Поставь его здесь, Марк.

Марк. Мистер Фицморис…

Сол. Да?

Марк. Известно вам что-нибудь об этом финансовом законопроекте, о котором трубят все газеты? Ну, о том, который высосет все деньги из казны?

Сол. Кое-что слышал, Марк.

Марк. Так вот, я надеялся, что вы будете против него.

Сол. Почему, дружок?

Марк. Да потому, что наше правительство слишком дорого стоит нам. Слишком дорого!

Сол. Мне будет жаль, если ты останешься без работы, Марк. Но, конечно, если тебя это не пугает…

Марк. Останусь без работы? Я?

Сол. А разве ты не знаешь, что, если наш законопроект не пройдет, обслуживающий персонал этого здания будет сокращен вдвое?

Марк. Нет, сэр, этого я не знал. Определенно не знал. Может, я сказал глупость, мистер Фицморис?

Сол. Нет, отчего же. Ведь ты заботишься о благе своей страны. Это очень благородно.

Марк. Никакого тут нет благородства, мистер Фицморис. Мне нужна работа. Меня просто газеты с толку сбили.

Сол. Значит, на самом-то деле ты не против законопроекта?

Марк. Да, в общем-то, я совсем не против. В общем-то, я — за. Я хотел бы забыть об этом деле, мистер Фицморис.

Из приемной входит Басси.

Сол. Вот и хорошо. Забудем. Добрый вечер, Басси.

Басси. Добрый вечер, Сол. Как чувствует себя сегодня оппозиция?

Сол. Как сказать, Басси… Мы расцениваем наши перспективы с известной долей оптимизма. Думаю, что имею право так говорить.

Басси. Звучит, как ответ маклера, припертого к стене. Как Атлантический флот?

Сол. Не пляши на могиле старика, Басси.

Басси. Вид у вас и впрямь несколько подавленный.

Сол. Однако менее подавленный, чем пару часов назад. За это время мы увели от вас четыре промышленных штата.

Басси. Что?

Сол. Правда-правда. Теперь вам нас не догнать.

Басси. Вот это удар! Должна признаться, вы меня просто ошеломили — если, конечно, это правда!

Сол. А как поживает блок представителей Среднего Запада?

Басси. Ну, эти держатся крепко. Уж не рассчитываете ли вы переманить наших фермеров, Сол?

Сол. У нас слишком большой перевес голосов, Басси. Так стоит ли вам сопротивляться? Не лучше ли объединиться с нами и разделить плоды победы?

Басси. Старый младенец! Знаете, о чем я сейчас думаю?

Сол. Нет.

Басси. По вашему тону я догадываюсь, что вы ожидаете вето!

Сол. Вот змея! Да, верно.

Басси. А мы еще можем помочь вам?

Сол. Такова ситуация.

Басси. Тогда уж мы постараемся!

Входят Аллан с Марджори.

Аллан. Привет, Сол!

Басси. Аллан, есть новости! Президент собирается наложить вето. Вот он, наш козырь!

Аллан. Чудесно, Басси! Марджори сказала, что вы хотели поговорить со мной, Сол?

Сол. Аллан, минут через пять начнется голосование, и я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали.

Аллан. Что именно?

Сол. Я хочу, чтобы вы распустили свой блок представителей Среднего Запада.

Аллан. Доводы, Сол, представьте доводы!

Басси. Интересно, почему это вы рассчитываете на нашу помощь?

Сол. Я жду ее лично от Аллана.

Басси. Какая наглость! Допускаю, Сол, что мы еще новички; допускаю, что мы — воск в ваших руках, но на это мы не пойдем!

Сол. Аллан, вы еще пожалеете, если не поможете нам. Пожалеете так, как еще никогда ни о чем не жалели.

Басси. Угрозы?

Сол. Нет, не угрозы. Но вы навлекли беду на человека, Аллан, и я не могу его спасти. Никто не мог бы его спасти, а вот вы при вашем влиянии, быть может, и смогли бы.

Аллан. Кого?

Сол. Саймона.

Аллан. Простите, Сол, но я не понимаю, почему вы обращаетесь ко мне.

Сол. Я хочу сказать только одно: провалив один этот законопроект, вы ровным счетом ничего не измените. Партии приходят и уходят, администрации приходят и уходят, а система подкупа остается неизменной. Меняются разве что размеры взяток. Ради собственного удовольствия вы можете провалить этот конкретный законопроект, но вы ничего не измените, ничего не исправите. Не разумнее ли проявить человечность — именно на этот раз? Я тоже внес свою лепту, Аллан: я помог вам погубить его. Никто из нас не ведал, что творит, но, клянусь богом, наш долг — сделать все, чтобы спасти Сайма.

Аллан. Что вы подразумеваете под словом «погубить», Сол?

Сол. То, что лишит вас покоя, Аллан. Я имею в виду тюремное заключение.

Аллан. Что?

Сол. То, что я сказал.

Из холла входит Эбнер.

Эбнер. Добрый вечер! Мы ждем вас внизу, Макклин. Двинемся на заседание все вместе, да?

Аллан. Одну минуту, Джо!

Эбнер. Да, вот еще что: кое-кто из ребят немного колеблется. Некоторым людям трудно отказаться от выгодной должностишки, тем более когда ее преподносят на блюдечке. Так что вам лучше бы быть рядом с ними. Я, конечно, сделаю все, что смогу, но, надеюсь, и вы мне поможете.

Басси. Бегите, Джо. Аллан нагонит вас внизу.

Эбнер. Мы войдем в историю! Это будет настоящее Ватерлоо!

Аллан. Дайте мне минуты три, Джо, ладно?

Эбнер. Послушайте, а они не уламывают вас?

Аллан. Нет. Я сейчас приду, ради бога, идите!

Эбнер уходит.

Марджори, это правда?

Марджори. Да. Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь, Аллан… Я иду против собственных убеждений, но, когда родному человеку грозит тюрьма, все выглядит иначе. Мне уже не важно, честно это или нет. Я не хочу, чтобы он прошел через такое испытание.

Аллан. Но что же такого сделал твой отец?

Марджори. Я любила его, чуть ли не боготворила за то, что он был честен, справедлив и неподкупен. Кто-то ведь должен быть честным и здесь, иначе дышать тут будет совсем уже нечем… В сущности, он не виновен даже сейчас.

Аллан. Не виновен в чем, Марджори?

Марджори. В чем-то, связанном с банком, Аллан. Там были какие-то злоупотребления фондами, к которым он совершенно непричастен. Но вина падает на него.

Дважды звонит звонок.

Аллан. Боюсь, я ничего не смогу сделать, даже если бы у меня было время.

Сол. Там у вас, несомненно, есть два-три вожака, Аллан, которые, если вы их обработаете, сумеют переубедить остальных.

Аллан. Обработать вожаков? Пойти к фермерам и просить их голосовать за этот законопроект после того, что я сделал с ним?

Басси. Мы целую неделю потратили, Аллан. Идите-ка и скажите им, чтобы голосовали как хотят.

Сол. Мы рассчитываем на вас, Аллан!

Трижды звонит звонок.

Аллан. Рассчитываете на меня?! Да я не найду слов, чтобы сказать им это. Очень сожалею, Марджори, но ничего не могу поделать. Я борюсь не с тобой, не с твоим отцом. Я борюсь со всей этой машиной!

Марджори. Но подумай, что это значит для него!

Аллан. Я надеюсь, что ты ошибаешься и он ни в чем не виноват, но если даже вина ляжет на него, я не могу уже остановиться. Будь я умнее, я, может, сумел бы найти компромисс. Возможно, я отправлю невинного человека в тюрьму. Видит бог, я хотел бы знать, как избежать этого, но я не знаю.

Звонок звонит четыре раза.

Марджори. Аллан, Аллан!

Аллан. Не проси меня и не говори о том, что я потерял! Я знаю, что потерял сейчас. И поверь, потерял не по своей воле. Но я веду борьбу, в которой должен победить, а ты просишь того, чего я не имею права делать!

 

Сцена вторая

Зал заседаний комиссии. Три часа спустя. Сниден, Пиблз, Фарнем, Уингблет, Эдди, Сол и Делл появляются в дверях, распевая песню.

Все вместе:

Пиблз. Кто сказал: «Чхать нам на армию»?

Сниден. Славный старина Пиблз! Он же проходил вневойсковую подготовку офицеров запаса. Он же у нас лейтенант, ей-богу!

Пиблз. Ты понимаешь, что разговариваешь с сыном американской революции?

Уингблет. Чьим, чьим сыном?

Делл. Я человек непьющий, но сегодня напьюсь в стельку!

Уингблет. Заткнись! Я хочу знать, чей сын Пиблз? Все вместе (поют).

Фарнем. Ну, что, ребята, кто выиграл?

Все. Мы!

Фарнем. Кто проиграл?

Все. Никто!

Сол. Все получили свой кус? Все удовлетворены? Кто не получил взятку, поднимите руку!

Пиблз. Взятку! Какую взятку? Сэр, выбирайте выражения. Ваш лексикон мне не нравится.

Уингблет. Вот именно. Он нам обоим не нравится как южанам — профессиональным джентльменам. Возьмите обратно свои слова и выскажите свою мысль не столь одиозным языком, сэр!

Сол. Ну и дела, ребята! А? Все процветают? Все со щитом?

Уингблет. О да, сэр. Закрома ломятся!

Сол. Зерно в кормушке и сорго в бочке?

Общий смех. Пьяные возгласы. Из приемной входит Басси.

Басси. Вы что, все с ума посходили? Что случилось?

Несколько голосов. Законопроект прошел!

Басси. Ради бога, не все вместе. Ну, что случилось?

Сол. Законопроект прошел!

Басси. Ну и что? На него все равно ведь будет наложено вето.

Уингблет. Он собрал две трети голосов. На него нельзя наложить вето!

Из приемной входит Марджори.

Басси. Аллан отдал вам голоса?

Сол. Не отдал. Его фермеры держались до конца. Но они оказались в меньшинстве.

Марджори. Какое большинство мы получили?

Сол. Голоса распределились совсем по-другому. Всего пятнадцать-двадцать голосов против, остальные голосовали «за».

Марджори. Значит, победа?

Уингблет. Еще бы! Вся палата как с ума сошла.

Фарнем. Всех словно золотая лихорадка охватила!

Марджори. Отец уже вернулся? (Уходит в приемную.)

Сол. Это заслуга Аллана, Басси. И мы отдаем ему должное.

Басси (с горечью). Могу себе представить, как он радуется.

Из холла входит Аллан.

Сол. Аллан, дружочек, я уполномочен нашей делегацией передать вам приглашение. Сегодня вы пируете за наш счет. Мы чествуем вас бургундским пирогом с олениной!

Аллан. Нет, Сол, благодарю. Марджори у себя, Басси?

Басси. Да, Аллан.

Сол. Вы же провернули потрясающее дельце! Уингблет. Изобрели систему!

Сол. Дайте каждому все, что он хочет, включая членов оппозиции, — и оппозиции как не бывало!

Делл. Этот метод можно применять ко всем законопроектам по ассигнованиям!

Уингблет. Готов об заклад побиться, так оно и будет!

Аллан. Я знаю, что проиграл, Сол. Можете мне это не растолковывать.

Делл. Не переживайте, Макклин.

Сниден. Мы ошиблись больше, чем вы. Мы победили по чистой случайности!

Входит мисс Макмартри.

Уингблет. Вы чуть не побили нас нашим собственным оружием.

Макмартри. Мистер Макклин, я хочу сердечно поблагодарить вас от имени всех тех бедняков и несчастных, которые обратятся за помощью в наше бюро!

Сниден. Надеюсь, вы не откажетесь выпить с нами, Бесс?

Макмартри. Я обычно не пью… но по такому случаю…

Входит Леверинг.

Леверинг. Аллан, дорогой мой, большинство конгрессменов много обещают, да мало делают; но, право же, почти нет таких, которые делают больше, чем обещают. Вы — один из немногих!

Аллан. Вы же знаете, что я включил эти пункты в законопроект, чтобы зарезать его!

Уингблет. Но его не зарезали! Именно благодаря этому он и прошел!

Сниден. Да, вы и сами не забыли сунуть в него свой дополнительный миллион, верно?

Аллан. На это у меня была личная причина!

Уингблет. Так же, как у всех нас! У всех нас были личные причины. У Сола — флот, у Фарнема — национальный заповедник. А у меня… не скажу, что именно, но поверьте, это тоже личная причина и чертовски солидная.

Леверинг. Мы хотим, чтобы вы работали вместе с нами, Макклин.

Аллан. Боюсь, вы заблуждаетесь на мой счет. Я не из тех, кому вы можете доверять.

Уингблет. Переходите к нам, братец! Все равно вы не сможете играть в одиночку. Ну, что, отпразднуем?

Фарнем. Поработаете с нами месяц-другой и станете совсем подходящим парнем!

Леверинг. Ведь теперь у вас нет выбора, Макклин. Или вы один из нас, или у вас не будет друзей в конгрессе.

Аллан. Вы хотите, чтобы я был с вами, потому что я слишком много знаю, и вы боитесь, как бы я не разгласил то, что мне известно. Так вот, я не принимаю вашего предложения.

Пиблз. Не значит ли это, что вы задумали посвятить газетных репортеров в дела, которые были предметом конфиденциального обсуждения на закрытых совещаниях?

Аллан. Не знаю.

Пиблз. Значит, задумали!

Уингблет. Не будьте мстительным. Мы охотно прислушаемся к вашим предложениям. Как по-вашему, что нам следует делать?

Аллан. Я думаю, нам всем следует встать и резъехаться по домам.

Делл. Разъехаться по домам?!

Аллан. Сегодня мы обошлись стране в четыреста миллионов долларов, и самое меньшее, что мы можем сделать, — это убраться отсюда, пока мы не обошлись ей еще дороже.

Сниден. Вы предлагаете нам всем подать в отставку?

Аллан. Да.

Фарнем. Друзья, в своем ли я уме?

Макмартри. Никогда не слышала ничего подобного!

Уингблет. Ну, с меня хватит!

Сниден. Меня лично как-то не тянет на родину!

Из приемной входят Грей и Марджори.

Аллан. Как вы думаете, долго ли продержится правительство, которое сделало себя посмешищем в глазах всей страны?

Уингблет. А подобные разговорчики, наивный вы юнец, пахнут государственной изменой!

Аллан. О какой измене можно говорить применительно к такому правительству и такому конгрессу? Ведь они же — настоящее национальное бедствие?

Эдди. Еще один красный, друзья!

Уингблет. Тореадор!

Эдди. Он пошел по той же дорожке, что Эбнер!

Аллан. Никакой я не красный! Мне не по вкусу политические панацеи! Если бы мне нравился коммунизм, я говорил бы то же, что говорит Эбнер; продолжайте делать, что вы делаете. Тем самым вы вернее всего выроете себе яму.

Фарнем. Да во всем мире нет лучшего правительства! Наши деды боролись и умирали за то, чтобы дать нам такое правительство, какое у нас есть сегодня.

Аллан. Посмотрели бы они на него теперь!

Грей. Вы можете не верить мне, Макклин, но я уважаю вашу позицию, глубоко уважаю. Скажите, что именно вы хотели бы видеть здесь, в Вашингтоне, Аллан? Меня наша система устраивает не больше, чем вас. Если вы знаете, как ее улучшить, я и сам не прочь добиваться этого.

Аллан. А возможна ли здесь элементарная честность?

Грей. Надо сказать, честность — ведь вещь довольно редкая при любой системе правления, да что там, почти неизвестная, а уж при нашей-то системе она просто невозможна.

Пиблз. Черт побери, что же это такое — наше система?

Грей. Каждый за себя, а страна пусть идет ко всем чертям! Вот что такое наша система.

Сол. Но эта система работает. Да, работает! Дайте ей только возможность. Хотите, я укажу вам путь к процветанию? Грабьте казну, грабьте национальные ресурсы, наживайте состояния! Незаконные доходы, гигантские незаконные доходы были причиной нашего процветания в прошлом. Они же выведут нас из нынешней скудости и безысходности!

Делл. Ну, это уж ты хватил, Сол!

Сол. Я еще слишком мало сказал! С самого начала нашу страну создавали разбойники, разбойники гигантского масштаба, которых уже не породить нашему измельчавшему поколению! Они грабили миллиардами, потрошили целые страны и империи, но они бурили наши нефтяные скважины, строили наши железные дороги, построили все, что мы имеем, и попутно изобрели процветание! Так пусть разбойники снова возьмутся за работу! У нас не может быть честного правительства, поэтому пусть оно грабит по-крупному и опять возродит нас! Пусть левиафаны грабят, чтобы нам тоже было что жрать!

Леверинг. Хватит болтать, Сол.

Делл. Не очень-то приятно это звучит.

Грей. Если сделать скидку на любовь Сола к преувеличениям, то все это — чистая правда!

Аллан. И вы не противник всего этого?

Грей. Противник.

Аллан. Разве же не время сказать, что так продолжаться не может?

Фарнем. Как это — не может?

Пиблз. Интересно, кто это остановит?

Уингблет. Дон Кихот!

Сол. Полегче, ребята! Помнится, я однажды уже слышал, как Аллан сказал: «Так продолжаться не может», после чего поднял такой шум, что чуть не довел всех вас до инфаркта. Если у вас опять что-нибудь на уме, Аллан, честно нас предупредите.

Аллан. Сейчас у большего числа людей, чем вы можете себя представить, открылись глаза. Многие из них совсем не так уверены, что полтораста лет назад мы нашли исчерпывающий ответ на все вопросы. Кто знает, какая система правления лучшая? Может быть, каждая из них со временем загнивает и нуждается в замене? Дело не во мне и не в вас. Мы здесь сразились по второстепенному вопросу, и взяли верх вы, но, поверьте, скоро вокруг вас все начнет рушиться. Избиратели поймут, кто вы такие и как вы с ними поступаете. Помочь им понять это — вот, пожалуй, лучшее, что я могу сделать.

Эдди. Пусть треплет языком, сколько влезет. Газеты не уделят такой чуши даже трех строк.

Сол. И это верно, Аллан. Никто не поверит вам. То, что происходит здесь, — невероятно, абсолютно неправдоподобно.

Аллан. Не мне предостерегать вас. Я не политик. Я учитель из Невады. Я не знаю ваших фокусов — сегодня вы мне это доказали, и я этого не забуду. Но я проиграл не потому, что был не прав. Я проиграл потому, что пытался побить вас вашим же оружием, а тут вы всегда сильнее. Вы думаете, что навсегда и безнаказанно обосновались в этом мошенническом святилище, которое выстроили цдя себя. Вы думаете, что священная и бессмысленная легенда, которую с детства вбивают в голову народу, защитит вас. Нет! Нужно не более столетия, чтобы вся страна забурлила, пресытясь низкими плутнями, а прошло уже не сто, а полтораста лет. Вот на чем основывается мое предостережение. Говоря это вам, я чувствовал бы себя чертовски жалким и одиноким, если бы не верил, что так же думают сто миллионов моих единомышленников — сто миллионов людей, которым настолько отвратительно происходящее, что они готовы отвернуться от вас и искать что-то новое. Все, что угодно, только не это! (Поворачивается и уходит.)

Грей. Желаю ему удачи! (Уходит в приемную.)

Марджори выходит вслед за Алланом.

Леверинг. Как ты думаешь, Сол, дадут ему высказаться в печати?

Басси. Дадут! Все газеты во всей стране предоставят ему первую страницу.

Сол. Как же не дать, если он подкинет им такой сенсационный материал?

Пиблз. Пожалуй, кое-кому из нас не поздоровится, а?

Сол. Пошумят и забудут! Страсти улягутся. Национальный запас политической апатии и индифферентизма велик и не растрачен. Наши соотечественники только еще учатся платить налоги. Через несколько лет вы заставите их платить настоящие налоги, не то что сейчас.

Уингблет. Ты так думаешь?

Сол. Не думаю, а знаю. А в отношении вас он прав. Я всегда говорил вам, ребята, что вы — шайка мошенников. Мошенники вы и есть. Вся бесчинная, богомерзкая шайка-лейка! В один прекрасный день достанется вам на орехи.

Уингблет. А тебе, жулик ты двуличный?

Сол. Я слишком стар, Уинги. Меня к ответу не притянут, я до этого не доживу. (Наливает себе виски.)

Басси. Как знать?..

Занавес