Мыться в душе вместе с мужчиной — чистое (без каламбура) удовольствие, и не так уж часто оно выпадает на мою долю. Мыться в душе с двумя мужчинами… такой сексуальной фантазии у меня не было, а если б была, вряд ли бы я мечтала стоять под ледяной водой полностью одетая и следить за тем, чтобы один из мужчин не сблевал на другого. Да, в реальной жизни все оно как-то…

Кайл поднял Адама с пола и приволок в ванную, прежде чем я толком осознала тот факт, что Адам Кроули грохнулся у входа в мою квартиру. Когда я очухалась и прибежала вслед за ними в ванную, Адам уже блевал над унитазом, а Кайл одной рукой придерживал его за ворот, а другой нащупывал кран душа. Дождавшись, чтобы Адам полностью очистил желудок, Кайл втолкнул его под душ — я только успела содрать с парня кожаную куртку стоимостью в мою квартплату. Куртку я закинула к себе в спальню, поспешно опрыскала ванную лизолом. Адам начал барахтаться в руках Кайла и даже пробовал сопротивляться, так что я поспешила на помощь, хотя для троих моя ванная тесновата. Впрочем, из нас троих я рисковала меньше всех — на мне была старая, легко поддающаяся стирке одежка.

— Как хорошо, что ты успел дотащить его сюда прежде, чем ему поплохело, — похвалила я Кайла.

Тот пожал плечами — холодная вода его не пугала — и сообщил:

— Я вызвал у него рвоту.

Адам простонал. Я хотела было уточнить технические подробности, но вовремя сообразила, что от них и мне поплохеет, и раз в жизни придержала язык. Адам простонал громче, тяжелые веки не поднимались, руки мотались бессильно.

— Лучше не спрашивать, о чем ты хотела спросить на этот раз, — подмигнул мне Кайл.

— В глазах Господних ты важнее, Ганга Дин. И влажнее.

— Остроумие следует вознаграждать аплодисментами, но боюсь уронить твоего приятеля.

— Хорош приятель! Одурачил меня, пытался сбить со следа! — Я сама удивилась тому, с какой злобой это было сказано.

— Думаешь, он замешан?

— Весьма вероятно.

Адам зашевелился, куда-то порываясь, сам не зная куда. Кайл иронически покосился на пациента:

— Может, бросить его?

— Давай! И чтоб ушибся посильнее.

— Все равно не почувствует. Он не просто пьян, он наглотался какой-то дряни.

— Ох, нет! — вскрикнула я, чувствуя, как у меня сжимается желудок. — «Виски и таблетки»?

Кайл узнал строчку из песни, помнил он и о вероятных причинах смерти Мики и Рассела, вот только про концерт я не успела рассказать. Я быстренько, пунктиром, наметила основные факты, пока мы тащили Адама из-под душа и я на ходу вытаскивала из шкафа все полотенца подряд.

— Да, — сказал Кайл. — Таблетки.

Адаму стало получше, он смог самостоятельно присесть на толчок. Кайл аккуратно снял с него промокшую рубашку, туфли. Обернулся ко мне:

— Ты уже видела его голым?

— Только не хватало! — возмутилась я.

— Прекрасно. Тогда выйди отсюда и предоставь его моим заботам. Принеси свой старый халат, синий с белым. Запихаю его в халат.

— А тебе?

— Принеси… — Кайл запнулся, улыбнулся смущенно: — Ну да, у меня здесь не осталось одежды.

Перед разрывом мы практически жили вместе, у Кайла завелся целый гардероб в моей квартире, но, уходя, он все унес с собой. Один только предмет забыл.

— Вообще-то осталась пара треников, я так и не собралась их тебе вернуть.

— Вот и умница.

Сама я быстренько переоделась в любимый льняной костюм от Ральфа Лорена, доспехи, в которых я хожу на интервью и трудные разговоры. Затем с помощью фена кое-как распушила влажные волосы, но тут-то и призадумалась: куда я, собственно говоря, намылилась? Побеседовать с Клэр Кроули, оставив ее одурманенного сынка на попечение моего бой-френда?

— Почему бы и нет? — удивился вышеупомянутый бойфренд, когда я озвучила свои сомнения. — Может, она и не знает, где сейчас Адам. Было бы интересно выяснить, что она думает о его местонахождении и догадывается ли, что он попал в беду.

Адам полулежал в моем кожаном кресле, весь закутанный в махровое полотенце, дите дитем. Он все еще не пришел в себя и меньше всего походил на очаровательного и старающегося очаровать парня, который целовал меня утром. Весь этот имидж измученного артиста, «плохого парня с хорошей песней», растворился под холодными струями душа, передо мной сидел-дрожал какой-то жалкий студень. Только жалеть его я не собиралась, слишком высоко поднялся он в моем списке подозреваемых.

— Как ты думаешь, он сам решил наглотаться? Еще один передоз в семействе Кроули?

А вот Кайл, на мою беду, выглядел еще соблазнительнее, чем в начале вечера: растрепанные мокрые волосы, плотно облепившие бедра треники металлического цвета, на груди распахнута моя старая фланелевая рубашка. Еще одна причина остаться дома… но Кайл буквально выпихнул меня за дверь.

— Чутье мне подсказывает, что тут дело нечисто. Попытаюсь привести его в чувство, может быть, что-то расскажет.

— А если это он убил Рассела?

— Я не раз имел дело с подозреваемыми в убийстве, справлюсь, спасибо. Если он сознается, я все запишу, обещаю.

— Уверен, что он обойдется без врача?

— Станет плохо, позвоню. Я помню телефон.

— Мой или «Скорой»? — спросила я, уже стоя на площадке.

— Расслабься и положись на меня! — Кайл потянул дверь на себя, словно я собиралась вернуться в квартиру и посмотреть, как там Адам.

— Конечно, конечно.

— Делай свое дело. Об этом типе я позабочусь, — сказал Кайл твердо, чуть ли не с раздражением, так что я отодвинулась от двери.

Как поблагодарить его за помощь, чтобы это не прозвучало так, словно Кайл работает со мной, или на меня, или еще как-то? Я открыла рот в надежде, что красивые слова выскочат сами собой, но Кайл повелительно махнул рукой в сторону лифта:

— Ступай!

Внизу навстречу мне поднялся Тодд, бессвязно бормоча, дескать, впервые в жизни он видел рок-звезду лицом к лицу и сколько еще Адам пробудет у меня. Я резко оборвала эти излияния:

— Никому не говорите, что он здесь. Никому, Тодд. Если информация просочится, я буду знать, кто это сделал, и у вас будут неприятности, Тодд!

Тодд выпрямился и разыграл целую пантомиму — «запер» губы и выбросил ключ. Могила. Ага, так я и поверила.

Но по-настоящему, до ощущения ледяных пальцев, сжимающих внутренности, я испугалась, сидя за столом напротив Клэр Кроули — за огромным лакированным столом, размерами и помпезностью смахивавшим на дорожку для боулинга. Возле Клэр сверкал поднос с коктейлями — дворецкий-филиппинец внес его и вышел, ступая на цыпочках. Любуясь сверканием граненых стаканов, я прикидывала, где тут виски, а где виски с таблетками, но решила, что еще успею выяснить.

Шелковая открытая блуза от Роберто Кавалли и высокие красные босоножки от Стива Мэддена производили впечатление, даже пугали. Я утешалась мыслью, что Клэр нарядилась не в мою честь, что она собирается куда-то на вечер. С ее навыками она сумеет выцарапать мне глаза и не запачкать кровью костюм.

— Вы меня избегаете! — Голос звучал ровно, однако обиду Клэр не скрывала.

— Не нарочно, — возразила я, решив начать как можно легкомысленнее, там посмотрим, куда кривая вывезет. — Некоторые ваши родственники теребят меня, так что, уж простите, не хватает времени.

Клэр то ли сморщила губы, то ли изобразила улыбку.

— Оставьте моего сына в покое! — И для пущей выразительности постучала розовым ногтем по столу.

Кайл угадал верно: будет мне выволочка за тот поцелуй.

— Вы считаете, я навязываюсь Адаму? — Я позволила себе интонации оскорбленной невинности.

— Лезете, навязываетесь — называйте это как хотите.

— Нелегко быть матерью очень красивого и талантливого парня. Моя мама грозилась обнести сад колючей проволокой, а брат всего-навсего играл в университетской баскетбольной лиге — ни таких денег, как у Адама, да и обаяния вполовину меньше. Так что я вполне понимаю, с какой подозрительностью вы воспринимаете любую женщину в радиусе мили от вашего сына, однако меня интересует статья, а не он.

— Тогда что же означает фотография, которая с утра висит на всех сайтах?

— Розыгрыш. — Ага, хитрый такой розыгрыш. — Спросите Адама. Или его настоящую подружку.

— У него никого нет.

Деликатность не входит в число существенных моих достоинств, но я напряглась и ни словом не упомянула о свидании с Оливией в отеле «Сохо Гранд». Вдруг Клэр ничего не знает? Центральное светило галактики Кроули, вокруг которой вращаются и яркие звезды, и тусклые планеты — вдруг звездам и планетам удалось что-то от нее скрыть? В таком случае чего еще она может не знать? Если Адам причастен к смерти Рассела, возможно ли, чтобы Клэр ничего не подозревала?

Клэр нетерпеливо покосилась на меня: чересчур многозначительная вышла пауза. Откуда-то появился пухлый конверт, скользнул ко мне по гладкой поверхности стола. Пухлый, но все же не очень толстый и вроде бы в нем ничего не тикало. Почему-то я медлила взять его в руки.

— Откройте! — предложила Клэр. — Это для вас.

— Что вы! — забормотала я, не прикасаясь к подарку. — Зачем?

— Откройте. Это ваша статья.

— Не может быть! — Я таки открыла конверт и обнаружила внутри фотографии и какие-то бумаги, подозрительно смахивавшие на пресс-релиз.

— Разумеется, писать за вас мы не стали…

— И на том спасибо.

— Но мы с Грэем собрали все, что может вам понадобиться для хорошей, взвешенной статьи об Оливии.

— И говорить больше ни с кем нет надобности.

— Вот именно.

— Для «взвешенной статьи» достаточно представить вашу точку зрения — она же единственно верная.

— Думаю, так будет лучше для всех. Вам налить?

Коктейль из ее рук — все равно что румяное яблочко из рук ведьмы. Запихивая обратно в конверт его содержимое, я пыталась понять, что творилось в голове человека, предложившего мне ЭТО. Неужели она ожидала, что я с милой улыбкой приму «готовые материалы», да еще и спасибо скажу? Эта женщина привыкла получать все, чего хочет, и она общалась только со своим избранным кругом, но даже для нее это чересчур.

— Скажите, миссис Кроули: почему вы думаете, что я соглашусь взять этот конверт и на том прекратить работу?

— В противном случае я могу связаться с вашим редактором и запретить статью — или выписать вам чек.

— Либо шантаж, либо подкуп? Вы меня шокируете, миссис Кроули.

— Не стоит обижаться. Я могу выписать чек благотворительной организации по вашему выбору. Если вы пока не занимаетесь благотворительностью, я могу подсказать вам, кому стоит помочь.

Она готова не просто дать взятку — еще и облечь ее в пристойную форму. Под женственной маской таилась маньячка — такой только дай все спланировать и проконтролировать. Интересно было следить за тем, как обнажается истинное существо человека. Я подтолкнула конверт к ее краю стола:

— Нет уж, спасибо.

— Глупо. Ничего интересного вы для своей статьи не нароете.

— Тогда что же вы так тщательно оберегаете от меня?

— Вы даете повод для нелепых слухов, привлекаете ненужное внимание к Адаму и другим членам семьи. Нам и без того проблем хватает. Вы должны понять мать, которая старается защитить своих детей.

— А если дети этого не заслуживают?

Клэр с такой силой ударила обеими руками по столу, что даже у меня ладони заныли.

— Вот об этом-то я и говорю! Домыслы! Сплетни! Ненужное внимание. Мой сын ничего дурного не сделал. Никто из нас ничего не сделал.

— Но Рассел Эллиот мертв.

— Он сделал свой выбор.

— Как Мика?

— Не лезьте в это!

Я хотела было уточнить, во что, собственно, не следует лезть, но угадала ответ по ее лицу:

— Не упоминать о том, что двое близких к вам мужчин покончили с собой?

Я оскорбила ее и нисколько о том не жалела. Эта женщина позволила себе обращаться со мной как с назойливой собачонкой, пусть получает сдачу той же монетой.

— Это вас беспокоит? Люди будут сплетничать о вас? Но вы же хотите оказаться в центре внимания — все равно по какому поводу.

Клэр поднялась, провела кончиками пальцев — ногтями скорее — по своей шелковой блузе, вот-вот в кого-нибудь вцепится, только не в меня, хорошо, что стол такой широкий.

— Вы ведете себя непрофессионально!

— Смешно это слышать от человека, пытавшегося меня подкупить.

— Я предлагала компенсировать вам расходы и потраченное время.

— Разумеется. Будь все так просто, вы бы и не вспомнили про меня и мою статью. Теперь-то я точно знаю: вы что-то скрываете.

Она стремительно обошла стол — я не успела ни отскочить, ни укрыться. Гнев стер все краски с ее лица, и рука, сжавшая мои пальцы, была холодна как лед.

— Я просто пытаюсь защитить семью, — прохрипела Клэр. — Мой муж прижил ребенка с другой женщиной, но я сохранила семью, и мы были счастливы вместе. Он умер, но мы остались все вместе и были счастливы. Теперь умер наш близкий друг, но я не допущу, чтобы на этом семья распалась.

— Бессмысленно бороться со мной, самое главное уже всем известно, — предупредила я. — Все знают о «пленках из отеля», гадают, куда они делись. Можете испортить мне карьеру, но слухи будут распространяться, и очень скоро их подхватит кто-нибудь другой.

— Проклятые пленки! — вырвалось у нее. Она отбросила мою руку и вернулась на свою сторону стола. — Я бы их сожгла, попадись только они мне в руки.

— Почему? — уточнила я, решив пока не спрашивать, сожгла ли она их на самом деле.

Клэр уронила ледяной кубик в стакан и уставилась на него так, словно кубик сам должен был ей подсказать, какой напиток налить.

— Представьте себе, что вы замужем за Пикассо. Однажды вы натыкаетесь на целый склад картин и набросков, которые он сделал, когда был не с вами. Все эти работы прекрасны, от них прямо-таки дух захватывает. Они лучше, чем все то, что он показывал вам. Но там только один ваш портрет. Один набросок. Только один.

Я отвлеклась, следя за тем, как Клэр (очевидно, по совету ледяного кубика) наливает себе на четыре пальца водки.

— Вы сожгли пленки, потому что нашли только одну песню, посвященную вам? — не сразу сообразила я.

Клэр грустно улыбнулась мне.

— Я полюбила Мику Кроули в первую же минуту, как увидела его. Он сидел на низкой кирпичной стене возле университетской библиотеки, согнулся над своей гитарой. Ни гроша в кармане, а мне было наплевать. Я верила в него, приносила жертвы, прощала ему все. А он написал для меня только одну песню. Эгоист проклятый!

«Сколько дашь любви, столько и получишь», — запели у меня в голове Леннон и Маккартни. Существуют ли и другие математические законы любви? К примеру, наступает момент, когда любовь обнуляется причиняемой болью или обещания уравновешиваются ложью? Мы все волей-неволей ведем счет, даже если не собираемся выиграть по очкам. Какой бы метод вычислений ни применяла Клэр, она подвела итоги, и за Микой остался изрядный должок.

— Какую песню он вам написал?

Клэр покачала головой:

— Он даже не удосужился записать ее как следует. Только на этих пленках и была. Ее больше нет.

— Зачем же вы оставались с ним?

Этого вопроса Клэр не ожидала, а я не ожидала увидеть такую откровенную боль на ее лице.

— У меня сын.

Династия рок-н-ролла. Король умер, и править будет мой сын. Любой ценой, ценой чужой жизни.

— Сын, которому наплевать на рок-н-ролл, — тихо напомнила я.

Я хотела ее спровоцировать, но опять же не до такой степени.

— Мальчик ищет свой путь, ищет вдохновение, — по слогам отчеканила любящая мать. — Второй альбом будет потрясающий.

— Джазовый альбом?

Клэр чуть не взорвалась — и этот взрыв, несомненно, унес бы и мою жизнь. Она собрала свои элементы воедино с таким усилием, что я физически почувствовала нарастающее давление:

— Я смотрю, он совсем заморочил вам голову.

— То есть? — невинно переспросила я.

— Вся эта чушь насчет экзотического или эзотерического джаза. Это для отвода глаз, чтобы не знали, чего ждать от его альбома. — Как бы четко ни произносила монархиня эти фразы, меня убедить ей не удалось. Многое Адам удачно симулировал, в том числе мужскую заинтересованность во мне (скорее всего, также и непричастность к смерти Рассела), но страсть к джазу была в нем подлинной.

— Рок в его крови! — разогревшись, вещала Клэр.

— Как инфекция?

— Как ДНК! Он сочиняет и поет в точности как отец. Одна удачная песня — и он на коне.

— Да, об этом он говорил.

— Он скоро напишет ее, его опалит это пламя, мощная волна… — Эйлин одобрила бы такое нагромождение метафор.

— Мы говорим о музыке или пытаемся шаманством воскресить Мику?

Клэр улыбнулась загадочной и темной улыбкой пророчицы:

— Будет и то и другое.

Что-то холодом дохнуло мне в затылок, волосы на шее приподнялись. Может быть, я была права, когда отказывалась включить Адама в списки подозреваемых?

— Рассел хотел того же?

— Рассел любил Адама и хотел для него всего самого лучшего. Он бы на все пошел ради него.

— Но пленок из отеля он ему не дал.

Лицо Клэр передернулось, веки опустились, как будто начался внезапный приступ мигрени.

— Пленок нет!

— Рассел хотел, чтобы Адам нащупал свой путь. Вы хотели вернуть мужа, даже если бы пришлось силой заставить сына продолжить его путь.

— Доброй ночи!

— Вы дали Расселу таблетки, чтобы спокойно обыскать его квартиру, и промахнулись с дозой, или вы намеренно умертвили его, чтобы лишить Адама поддержки?

Заранее я не планировала обвинить Клэр в лицо, но кусочки мозаики с такой скоростью скользнули и встали на место, что я не могла удержаться.

— Вон! — односложно пролаяла Клэр и сама вышла из комнаты, даже не оглянувшись. Бесшумно явился дворецкий — проводить меня до двери, убедиться, что по дороге я никуда не сверну, не загляну в потаенные уголки. Из профессионального любопытства я прихватила с собой заготовленный Клэр конверт.

Впервые услышав от Оливии гипотезу, будто Клэр отравила ее отца, я предположила, что речь идет о борьбе за деньги и творческое наследство, однако теперь я убедилась: важнее всего для Клэр контролировать семью, и в первую очередь сына. Любой ценой затащить его обратно на сцену, и ему же будет хуже, если Адам сочинит для мамочки меньше песен, чем она заслужила!

Но как доказать виновность Клэр? Улик не прибавилось, тут Кайл прав. Но если Клэр кто-то помог (к примеру, Грэй Бенедек), можно столкнуть их лбами, нащупать слабое звено. Особенно если окажется, что в итоге проблемы появились у Адама.

Будем надеяться, думала я, к тому времени, как я вернусь домой, Адам сумеет объяснить, что произошло. Суметь бы он сумел, только он был настолько поглощен игрой в криббидж, что не смог уделить мне и пяти минут.

Вместо мрачной вахты у одра больного в моей квартирке развернулась превеселая вечеринка. Пока меня не было, явились Трисия с Кэссиди — им, видите ли, вздумалось устроить мне сюрприз, — и конечно же они остались позаботиться о Кайле и Адаме до моего возвращения. Сбросили туфли, вскрыли пакеты с попкорном, смешали коктейли для всех, кроме Адама, так что обстановка в доме оказалась куда приятнее, чем запомнилось мне в момент ухода. Это было мало похоже на собрание друзей или родственников, присматривающих за потенциальным самоубийцей, скорее клевые ребята собрались познакомиться со студентом-новичком.

Адам пил чай с молоком из огромной пиалы — похоже, Кэссиди использовала миску для хлопьев. Лицо все еще нездоровое, но краски понемногу возвращались к нему. Кайл уведомил меня, что сознание к Адаму вернулось полностью, а вот припомнить, где он был и с кем, прежде чем рухнул на моем пороге, он пока не может. Трисия расспрашивала Адама про его детство, как ему жилось-рослось в знаменитой семье, и морщилась от комментариев Кайла: дескать, из рассказов Адама совершенно очевидно, что Джордан — «плохой брат». Кэссиди больше хотела знать, какой самый неприличный предмет или какую часть тела Адаму когда-либо предоставляли для автографа.

Я сообщила Адаму, что побывала у его матери, и его оживление створожилось.

— Зачем это вы?

— Меня вызвали.

— Обо мне говорили, да? — без вопросительной интонации произнес он и дрожащими руками отставил чай.

— Она обвинила меня в том, что я вам навязываюсь, — продолжала я. Немые участники нашей беседы так и уставились на меня.

— Простите. — Адам выдавил из себя улыбку.

— Пусть себе. Я в долгу не осталась и обвинила ее в убийстве Рассела Эллиота.

Кто выдохнул громче других? Думаю, первое место поделили Адам и Трисия, у Кайла и Кэссиди челюсти отвалились, но звук был потише.

— Зачем ты это сделала? — жестко выговорил Кайл.

— Потому что все сложилось.

Он принялся пощипывать нижнюю губу. Задумался: сильно ли я подставилась, как это скажется на Адаме, не пора ли отправить Кэссиди с Трисией по домам. Он обернулся к Адаму, собираясь как-то сманеврировать, быть может, извиниться за меня, но замер при виде странного выражения на его лице: с такой вымученной улыбкой больной пытается уверить себя, что анализы будут в норме, хотя уже чувствует что-то неладное.

— Адам? — осторожно окликнул его Кайл. Похоже, в мое отсутствие эти двое нашли общий язык. Может быть, потому, что оба облачились в мою одежду?

— Это бы все объяснило, — вымолвил наконец Адам.

— Чти отца своего и мать свою, — сурово намекнула Кэссиди.

Адам покачал головой и продолжал качать до тех пор, пока Трисия не присела рядом с ним на диван, подставив под больную головушку свое ласковое плечо.

— Рассел слишком часто говорил ей «нет».

— Думаю, она не хотела его смерти, — подбодрила я Адама и вкратце изложила свою теорию.

— И ты все это выложила ей? — вмешался Кайл. Я кивнула, он тяжело вздохнул. Все ясно: поговорим позднее — то есть со мной поговорят.

— Единственный кусочек, который не укладывается в мозаику, — это ты сам, — обратилась я к Адаму. — Что с тобой нынче приключилось? Не пыталась же родная мать отравить тебя?

— Может быть, ее сообщник перестарался? — подкинула гипотезу Трисия.

— Или кто-то пытается поквитаться с ней через тебя, — добавил Кайл.

— Или еще у кого-то есть другой мотив, — не осталась в стороне Кэссиди.

— Нет. Нет, нет, ничего подобного. — Голос Адама вдруг окреп.

— Почему ты так уверен? — уточнила я.

— Потому что я был с Оливией. Это последнее, что я помню.