Первые впечатления чрезвычайно важны в бизнесе, любовных отношениях и расследовании убийств. То, что я стояла на краю бассейна босиком, в пижамной куртке "Ник энд Нора" и штанах спортивного покроя на шнуровке, совсем не помогало мне установить доверительные отношения с профессионалами, прибывшими на место убийства. В этот уик-энд я собиралась отдыхать, а не наниматься на работу, и гардероб привезла соответствующий. Но это еще куда ни шло. Будь я в кружевной ночной сорочке, у детектива Майерсона точно сложилось бы обо мне превратное мнение. Я и так, кажется, вызвала у него недоумение. И хорошо, что футболку с логотипом команды "Вашингтон Рэд-скинз", в которой иногда сплю, я оставила дома.

Едва до нас дошел смысл слов Дэвида, мы все втроем бросились за ним к бассейну. На ходу я схватила свой сотовый, но Дэвид сказал, что уже позвонил по девять-один-один — после того как вытащил Лисбет из бассейна и попробовал сделать ей искусственное дыхание. И все же, сбегая по лестнице, мы смутно надеялись, что он ошибся и Лисбет чудом окажется жива.

Но стоило нам ее увидеть, как все вопросы отпали. Поза, в которой она лежала на краю бассейна, показалась нам неестественно застывшей и симметричной — так уложил ее Дэвид, пытаясь делать искусственное дыхание. Мокрые волосы с обеих сторон облепили ей шею, кожа еще не обсохла, но уже выглядела слишком бледной, платье на плече порвалось, и она была босой. Очень похоже на неудачный снимок Хельмута Ньютона. Я все-таки пощупала ей пульс, чтобы с чего-то начать.

— Она мертва.

Трисия вскрикнула от удивления, а я разинула рот, увидев тетю Синтию, выходящую из павильона на дальнем конце бассейна. На ней был красный шелковый халат и домашние туфли в тон; она тоже готовилась ко сну. В одной руке она держала туфли от Марка Якобса, которые сегодня были на Лисбет, а в другой сжимала открытую бутылку шампанского.

— Я позвонила в полицию, — сказала она.

— Я уже звонил, — слабо откликнулся Дэвид.

— Дэвид, ты знаешь, что здесь произошло? — спросила тетя Синтия холодно и отчужденно — может быть, вследствие шока, а может быть, из-за обуревающих ее эмоций.

Дэвид растерянно покачал головой:

— Я пошел ее искать, она была в воде, и я попробовал… — Трисия обняла его за плечи, беря под свою защиту, и он осекся.

Тетя Синтия медленно кивнула:

— Мне послышался шум в бассейне. Я еще удивилась: кто там может быть в такой час? — Она показала нам туфли и бутылку. — Должно быть, она решила искупаться и ударилась головой или просто перепила.

— Но она одета, — заметила Трисия.

— Пьянство толкает на глупости, — изрекла тетя Синтия тоном, не терпящим возражений. Мне не верилось, что она, стоя над трупом, сохраняет сдержанность и говорит, точно читает счет за электричество. Сколько же она выпила?

Мне не представилось возможности это выяснить, потому что прибыли парамедики и на шум спустились мистер и миссис Винсент. Парамедикам не потребовалось много времени, чтобы подтвердить, что Лисбет мертва. Они старались не передвигать тело, чтобы сохранить нетронутым возможное место преступления. Миссис Винсент едва не упала в обморок, но мистер Винсент, подобно своей сестре, держался с ледяным спокойствием. Но под его спокойствием скрывалась ярость, оттого что все произошло без его разрешения и помимо его воли.

Когда прибыла тяжелая артиллерия — медэксперт, детективы из окружного уголовного розыска, — миссис Винсент попыталась увести Дэвида в дом, но он отказался, объяснив, что ему нужно присматривать за Лисбет. Он сидел сгорбившись в шезлонге, а его мать сидела рядом, обняв его, чтобы хоть немного согреть и успокоить. Но похоже, она терпела поражение на обоих фронтах.

И не удивительно. Ночной океанский бриз пробирал меня до костей, чудовищность произошедшего потрясла меня, и все же я отчаянно пыталась унять дрожь. Я крепко стиснула челюсти, надеясь, что детектив не сочтет это признаком упрямства и агрессивности. Ему уже досталось от мистера Винсента и тети Синтии, которые разговаривали с ним сквозь зубы, точно завсегдатаи ресторана, недовольные обслуживанием.

Трисия и Кэссиди, прижавшись друг к другу, сидели в другом шезлонге. Кэссиди наблюдала за работой полицейских, а Трисия не сводила глаз с Дэвида. Было что-то странное в ее взгляде, чему я не могла подобрать названия. Не просто тревога, а нечто более мрачное и вызывающее беспокойство. На мгновение она повернула голову и увидела, что я смотрю на нее. Я ободряюще кивнула, но она отвела взгляд. Она не хотела, чтобы кто-то догадался, о чем она думает. А Трисия умеет хранить секреты.

Ричард и Ребекка сидели поодаль от нас, напряженные и молчаливые. Ребекка хотела было сказать что-то в утешение Дэвиду и миссис Винсент, но мать и сын отвергли ее попытки. Тогда она вернулась, села возле Ричарда и стала следить за действиями криминалистов.

— Когда вы в последний раз видели погибшую? — обратился ко мне детектив Майерсон. Длинный и тощий, он напоминал Икабода Крейна со стрижкой ежиком. Я подумала, как он при такой конституции не мерзнет без теплой одежды. Правда, на нем был пиджак, пропахший дымом и чипсами, который я бы с удовольствием набросила на себя, если бы мне предложили. Но мне не предложили.

— Дэвид вынес ее из зала примерно в десять.

Он многозначительно потянул носом и поморщился, будто от боли. Я затруднилась определить, было ли это редакторское замечание или хронический гайморит. Он уже опросил всех, и до его прибытия мы говорили с полицейским в форме, так что ему оставалось проверить, нет ли противоречий в наших показаниях. Но отсутствие противоречий влечет за собой одну проблему — отсутствие зацепок. Не от чего оттолкнуться, чтобы идти дальше.

— И больше вы ее не видели?

— Нет, мы старались развлекать гостей. Из вежливости.

— И вам это удалось?

— Ненадолго.

— И что потом?

— Гости разошлись, а мы поднялись в наши комнаты.

— Все?

— Кроме… — Я запнулась, подыскивая слово. Слуги? Прислуга? С этим понятием я не сталкивалась в повседневной жизни и не знала современного политкорректного термина. — Кроме персонала. Они занимались уборкой, когда мы уходили.

Он сделал пометку и еще сильнее прищурился, глядя в блокнот. Неужели что-то начинало проясняться, что-то привлекло его внимание? Или он просто забыл очки?

— А где мы сейчас?.. — спросил голос у него за спиной, и прищур детектива Майерсона превратился в гримасу боли.

— В самом начале, — ответил Майерсон нарочито приветливо, как говорю я, когда прошу младенца, сидящего за мной в самолете, перестать пинать ногами спинку моего кресла. Неужели передо мной специалист по особо тяжким преступлениям, не любящий убийств?

Или, может быть, он не любит свою коллегу? Обладательница голоса появилась из-за спины Майерсона — высокая, коротко стриженная блондинка с ледяными голубыми глазами. Их подчеркивали высокие скулы и выдающаяся нижняя челюсть. Она напоминала нордического ангела мести, готового разить огненным мечом и осуществлять правосудие повсюду, где сочтет нужным. На ней был простой черный костюм: юбка, в которой не опустишься на колени, чтобы собрать улики, и пиджак — такого покроя, что поверх пистолета его не застегнешь. Нитку серого оникса и лунных камней она засунула под серую шелковую блузку. Ее выдернули сюда с какой-то вечеринки, что отчасти объясняло и юбку, и неловкость Майерсона. В знак приветствия она тронула его за руку, но он, похоже, ничуть не обрадовался.

Она быстро убрала руку и протянула ее мне:

— Дарси Кук, уголовный розыск округа Саффолк.

Я пожала протянутую руку, пытаясь понять, что она за птица.

— Молли Форрестер, гражданский сектор Манхэттена.

Маска девы Валгаллы на ее лице не сдвинулась ни на дюйм.

— Вы имели отношение к погибшей, миз Форрестер?

— Весьма отдаленное.

— Не могли бы вы пояснить?

— Подруга сестры жениха.

— И как вы понимаете то, что здесь произошло?

— Информацию вам скорее предоставит ваш коллега, — сказала я в свою и его защиту, пока детектив Майерсон уныло разглядывал свои записи. Очевидно, это была любимая тактика детектива Кук — я в танке, а кто не спрятался, я не виновата.

— Мне бы хотелось услышать вашу версию.

— Выкладывайте, миз Форрестер, — сказал детектив Майерсон, не отрывая глаз от своего блокнота.

Я прокрутила пленку назад, выделив основные моменты: вечеринка в честь помолвки; Лисбет в качестве живого бокала для шампанского; Дэвид выносит ее из зала… Дэвид приходит за нами.

— Он сказал, что обнаружил ее в бассейне. Он пытался делать искусственное дыхание, а потом позвонил по девять-один-один.

— Вы знаете, что он сказал, позвонив в службу спасения?

— Нет, — произнесла я нарочито медленно и отчетливо, проверяя ее реакцию. — Меня при этом не было.

— Он сказал, что ее убили. Вот почему мы здесь.

Легкий вздох разочарования вырвался у меня прежде, чем я сумела его сдержать. Мне не пришло в голову спросить у Дэвида, что он сказал по телефону. Меньше всего нам нужны опрометчивые заявления, вносящие сумбур. Значит, мне нужно тщательно обдумывать каждое свое слово. Я покачала головой:

— Это преувеличение.

— Почему вы так считаете?

— Он был расстроен и плохо соображал. Прибавьте сюда шампанское, и получите то, что он сказал.

— А что он сказал вам, когда поднялся наверх?

— Что он позвонил по девять-один-один.

— И все?

Детектив Майерсон наконец оторвал свои печальные карие глаза от блокнота. Он уже успел поговорить с Трисией и Кэссиди. А они не стали бы скрывать правды. Так что мне тоже не стоило. Несвоевременное вранье могло только навредить.

— Он сказал, что ее убили.

Детектив Кук сморщила нос, будто учуяв неприятный запах, принесенный бризом.

— По-вашему, это преувеличение?

— Да.

— Несмотря на то, что он повторил это дважды?

— Да.

— И никто из вас не спросил, почему он так говорит?

— Главное было пойти и посмотреть, действительно ли она мертва.

— Вы ему не поверили.

— Мы не хотели ему верить. Это разные вещи.

— Вы, кажется, злитесь, миз Форрестер.

— Как и вы, детектив Кук. И вы могли бы быстрее вернуться к своему другу или мужу, которого бросили где-то возле бара, если бы послушали, что вам скажет детектив Майерсон, и позволили нам перевести дух. Эта история и так отдает дерьмом, а еще вы зачем-то все усложняете.

Дорогая Молли!

Когда попадаешь в ситуацию, в которой очень хочется съездить собеседнику по роже, стоит ли дать волю рукам или лучше ограничиться словами? Как раз сейчас у меня такая ситуация. С уважением

Бешеный Язык.

Когда меня достают, я мысленно сочиняю письма в свою колонку. Это помогает мне отвлечься, дает возможность просчитать дальнейшие шаги. Напрасно я не сочинила такого письма, прежде чем открыть рот. И прежде чем открыть рот, мне стоило вспомнить, что она вооружена. Но дело в том, что рот я закрыла. Только потом. И стала ждать. У меня складывалось впечатление, что детектив Кук из тех, кто способен испортить мне жизнь. И не только мне. Потому что мы не дали ей повеселиться, как она рассчитывала. Единственное, что грело мне душу после моей выходки, — то, что детектив Майерсон снова уткнулся в свой блокнот, стараясь сдержать улыбку.

— Детективы? — донесся до нас спасительный клич медэксперта с другой стороны бассейна, где она стояла над телом Лисбет и махала рукой, подзывая их к себе.

Детектив Майерсон обернулся к нам:

— Мы только на минутку. Пожалуйста, никуда не уходите.

Детектив Кук просто молча удалилась. Детектив Майерсон шел рядом, но они не разговаривали. Мне доводилось видеть супругов в ходе бракоразводного процесса, которые относились друг к другу теплее. Однако справедливости ради надо признать, что установить теплые отношения с детективом уголовного розыска — задача не из простых. Я знаю это по собственному опыту.

Предоставленная таким образом самой себе, я с радостью вернулась туда, где Трисия и Кэссиди, обнявшись, по-прежнему сидели в шезлонге. Остальные разошлись.

— Они в доме, — сообщила мне Трисия. Они с Кэссиди потеснились, чтобы дать мне место. — Мама настояла и при поддержке тети Синтии увела Дэйви. Папа звонит родителям Лисбет. Не узнавать же им обо всем из газет.

Пресса, без сомнения, вцепится в эту историю. Особенно таблоиды. Не только из-за смерти Лисбет, но и из-за обстоятельств случившегося, количества важных гостей, каждому из которых придется что-то рассказать… Скорее всего, чудовищного скандала не миновать.

— Здесь нет ничего сенсационного, просто трагический случай. Надеюсь, они оставят нас в покое, — сказала я, стараясь говорить уверенно.

— Ну, твоему оптимизму можно позавидовать, — ответила Кэссиди. — А кто эта бешеная блондинка?

— Коллега детектива Майерсона. Похоже, они не слишком ладят.

— Это не та работа, которая выявляет в людях все лучшее, — предположила Кэссиди.

— За исключением Кайла, — заметила Трисия.

— Разумеется.

Расстояние не позволяло нам слышать, о чем говорят детективы. Как ни старалась, я могла различить только отдельные согласные звуки. Я заметила, что Майерсон смотрит либо в блокнот, либо себе под ноги, в то время как Кук переводит взгляд с лица медэксперта на тело Лисбет.

Пытаясь угадать их слова, я невольно вспомнила о безмолвном кино Джейка. Их жесты мне ни о чем не говорили. Пока медэксперт не сделала резкого движения, поднеся руку ко лбу. Сперва я подумала, что она в шутку отдает честь. Но она повторила тот же жест, и я поняла, что она показывает, как был нанесен удар. Выражение "тупая травма головы" всплыло в мозгу, несмотря на то что я пыталась этому воспрепятствовать, твердя рекламные стишки и прочую бессмыслицу, которой забита моя голова.

— Ах ты черт, — сказала Кэссиди, тоже догадавшись, о чем речь.

У Трисии вырвался сдавленный всхлип.

— Дэйви сказал, что ее убили. Я не хотела этому верить.

— А детективы поверили.

Детектив Майерсон постучал по перилам лестницы, ведущей в бассейн. Медэксперт кивнула, подала знак криминалисту и указала на перила. Детектив Кук подозвала двоих полицейских в форме и очертила в воздухе широкий круг, охватывающий всю лужайку. Теперь они, должно быть, станут искать орудие убийства.

Трисия начала так сильно дрожать, что ее дрожь передавалась мне через Кэссиди. Кэссиди, растирая ей руки, кивнула головой в сторону дома и сказала:

— Пойдемте лучше туда.

Неожиданно соприкоснувшись с чужой семейной трагедией, ощущаешь себя, мягко говоря, неловко. Что-то в великолепии обстановки и безупречных манерах Винсентов вызвало у меня желание разрядить обстановку — придумать какое-нибудь занятие или сказать что-нибудь, что помогло бы всем отвлечься. Но в своей весьма полезной книжке о хороших манерах Эмили Пост ничего не говорит о том, как следует вести себя в доме, где произошло убийство, и даже мой предыдущий опыт с Тедди Рейнольдсом не подсказал мне ничего дельного. А тем временем мы вошли в гостиную, полную безмолвного отчаяния.

Здесь я еще не бывала. Сверкали дерево и медь, отполированные до блеска не одним поколением, а стены были такого глубокого зеленого цвета, что казалось, будто на плинтусах вот-вот выступит роса, толстые персидские ковры на полу призывали к тишине и сдержанности. Уловив их безмолвный призыв, я держала рот на замке, открывая его только затем, чтобы глотнуть бренди "Карлос Первый", которое разносил Нельсон. Осталось еще много шампанского, но пить праздничное вино было теперь кощунством.

Тетя Синтия и мистер Винсент говорили по двум разным телефонам. Тетя Синтия нагоняла страху на знакомого пилота чартерных рейсов из Лос-Анджелеса, а мистер Винсент объяснялся с родителями Лисбет. Он выглядел гораздо более бледным, чем у бассейна. Надо думать, нелегко сообщать родителям подобную весть. Я боялась даже представить, каково сейчас тем, кто на другом конце провода.

Ричард и Ребекка сидели на большом диване рядом с миссис Винсент. Трисия и Кэссиди, держась за руки, устроились в двойном кресле. Я бродила по комнате не потому, что мне не хотелось ни с кем общаться, просто мысль о детективах у бассейна не шла у меня из головы. Однажды я уже ступила на эту дорожку и теперь знала, как опасно ввязываться в расследование убийства. И все же я невольно гадала, что они думают, кого подозревают и чего ждать дальше.

Нельсон предложил бренди Ричарду. Это, кажется, развязало ему язык.

— Теперь бабушкины изумруды останутся у нас, правда?

— Ричард! — грозно предостерегла его мать.

Когда Нельсон протянул бренди Ребекке, та, пошатываясь, вскочила на ноги.

— Я не стану пить.

— Да, мэм, — спокойно ответил Нельсон и двинулся дальше.

— Я больше никогда не буду пить, — продолжала Ребекка. — Вот к чему приводит пьянство.

Ричард поднялся и обнял ее за плечи, желая не то утешить, не то угомонить. А возможно, и то и другое.

— Расслабься, — сказал он, показывая на тетку и отца.

— Как тут расслабишься, если Лисбет умерла?

— Спасибо, мне сразу полегчало, — простонал Дэвид.

— Прекратите. Оба прекратите, — ледяным тоном приказала миссис Винсент.

Ричард встал рядом с Ребеккой.

— Мы все взвинчены и ищем козла отпущения, чтобы излить свой гнев и горе. Но этому не бывать. Это было бы неправильно по отношению к Лисбет. Мы должны смириться с болью и остаться людьми. Задача трудная, но если мы все приложим усилия, то она выполнима. Иначе я не представляю себе, как нам с этим справиться.

Обладатели ораторского дара неприятны тем, что проявления их истинного красноречия трудно отличить от искусной демагогии и практически все, что они говорят, кажется подозрительным. Но недаром Ричард со старших классов вместе с отцом участвовал в избирательных кампаниях. Следует отдать ему должное: я невольно верила, что все это не пустые слова.

Понятно, что убедить Дэвида было гораздо труднее.

— Расскажи об этом кому-нибудь другому, ты, надутый мерзавец.

Мистер Винсент швырнул трубку на рычаг, словно разозлившись на собеседника, но вскоре стало ясно, что он слышал сыновей.

— Заткнитесь.

— Понятно, Ребекка? — ехидно поинтересовался Дэвид.

Ребекка вспыхнула:

— Я раскрыла свою душу. Я хочу исправиться.

— Нет, — настаивал Дэвид, — ты воображаешь, что кому-то есть дело до того, что ты думаешь.

— Никто не упрекнет тебя, если ты ведешь себя как придурок, но смотри не переусердствуй, — сказал Ричард, забыв о приличиях.

Дэвид открыл было рот, собираясь ответить, но тут миссис Винсент положила ладонь ему на колено. Она лишь коснулась его, расправив складку на брюках, но эффект был подобен электрическому разряду.

— Ведите себя как взрослые или выйдите вон, — тихо сказала она.

Соберите семью вместе, особенно в тяжелую минуту, и все швы вылезут наружу. Лицо Трисии приобрело белесый оттенок, какого я не встречала даже в наборах писчей бумаги. Ричард и Дэвид тотчас умолкли. Даже Ребекка с полными слез глазами уселась обратно на диван. Мистер и миссис Винсент смотрели в пол.

Только тетя Синтия продолжала отдавать указания по телефону, чтобы все было исполнено точно так, как она требовала. Она, кажется, не сомневалась, что добьется своего. У нее, несомненно, был богатый многолетний опыт в таких делах. Она обладала невероятной выдержкой, вызывавшей у меня не то зависть, не то отвращение.

Я украдкой взглянула на Кэссиди, которая молчала под напором обуревавших ее чувств. В ответ она нахмурилась, но я и сама понятия не имела, что делать, если не молчать. Я подошла к створчатым дверям и почти прижалась лицом к стеклу, следя за тем, чтобы утром Нельсону не пришлось стирать со стекла мою помаду. Но едва сквозь отражение гостиной проступил вид за окном, что-то стукнуло в стекло прямо у меня под носом. Я вскрикнула и отскочила, выплеснув добрую порцию бренди себе на запястье.

Какую-то долю секунды я обдумывала, стоит ли облизывать руку. Тем временем дверь распахнулась и в комнату вошла детектив Кук. Увидев меня, она натянуто ухмыльнулась — точь-в-точь стерва из колледжа, переспавшая с парнем, которого я окучивала целый семестр.

— Извините.

Понимая, что я ничего не добьюсь, указывая ей, что она сделала это нарочно и теперь демонстрирует свое удовлетворение, я лишь улыбнулась в ответ:

— Пустяки.

Мы обе помедлили, подумали: «сука» — и пошли дальше. Я отправилась на поиски салфетки и более безопасного места, а детектив Кук проследовала на середину комнаты и представилась. Детектив Майерсон вошел следом за ней почти незамеченным и тихо прикрыл дверь.

Детектив Кук протараторила свои соболезнования, нимало не смущаясь тем, что они звучат заученно и неискренне. Затем она спросила тетю Синтию, нет ли в доме помещения, где они с коллегой могли бы опросить каждого наедине.

— В доме тридцать две комнаты, но я не вижу, что мешает нам поговорить прямо здесь, — отвечала тетя Синтия.

Детектив Кук покачала головой:

— Хорошая идея, но невыполнимая.

— Мы уже давали показания, — сказал мистер Винсент.

— И они вызвали пару вопросов, с которыми мы можем быстро разобраться прямо сейчас, или это займет куда больше времени… у меня в кабинете. — Детектив Кук наслаждалась, чувствуя, как в комнате сгущается напряжение. Ей удалось взвинтить всех присутствующих.

— Это несчастный случай, — сделала новую попытку миссис Винсент. — Она поскользнулась и упала.

— Почему вы так думаете?

Миссис не привыкла к недоверию, но, столкнувшись с ним, она сразу все поняла, и ей это совсем не понравилось. Она взглянула на мистера Винсента, ожидая его реакции, но тот смотрел куда-то вдаль, мимо детективов, наверное на бассейн за окном, и не обратил на нее внимания.

Винсентам и без того многое пришлось вынести, и я, как хорошая гостья, решила временно перевести огонь на себя:

— А Лисбет попала в воду уже мертвой?

Большинству из присутствующих в комнате было больно это слышать, но высокомерие детектива Кук меня бесило, и хотелось поставить ее на место. Потому что пока не было причин подозревать кого-либо из нас.

Детектив Кук медленно обернулась и уставилась на меня. У меня было достаточно времени, чтобы в полной мере ощутить, какое неудовольствие вызывает у нее мой вопрос и, судя по ее сузившимся глазам, само мое существование.

— Да кто вы такая?

— Молли — журналистка. Молли Форрестер. Она уже расследовала одно убийство, — сказал Ричард, упоминая мой послужной список якобы мне в помощь, а на самом деле наоборот.

Глаза детектива Кук превратились в две щелки, такие узкие, что она могла бы и совсем зажмуриться. Она начинала испытывать ко мне такую же любовь, как и я к ней. Это было ясно.

— Убийство Тедди Рейнольдса. Журнал «Манхэттен», — сказал детектив Майерсон. Я почти забыла о его присутствии.

— Да, — подтвердила я со всей невозмутимостью, на какую была способна.

— Как мило, — откликнулась детектив Кук, по-прежнему без излишней искренности. Она указала на Дэвида: — Сначала мне хотелось бы поговорить с вами.

— Извините. Вы не ответили на мой вопрос, — не отставала я. Я не знала, для чего мне эта информация, но я не собиралась пренебрегать тем фактом, что она пренебрегает мной.

— Вскрытие покажет, — сказала она, не спуская глаз с Дэвида. Она жестом велела ему встать, чего он как будто бы не хотел или не мог сделать.

— Хорошая статья, — сказал детектив Майерсон, глядя прямо на меня.

— Спасибо, — подчеркнуто искренне поблагодарила я и улыбнулась. Не для того, чтобы произвести на него впечатление, а желая уязвить детектива Кук. Не знаю, как там детектив Кук, но он улыбнулся мне в ответ. Я сказала наудачу: — Значит, это убийство.

Детектив Кук попятилась и обернулась, чтобы держать меня и своего коллегу под контролем.

— Медэксперт полагает, что миз Маккэндлис был нанесен удар по голове, а затем она упала в бассейн.

— И вы обнаружили орудие убийства?

— Простите, но мне послышалось, что вы журналист. А диплом адвоката вы получили в?..

Кэссиди подняла руку:

— Нет, адвокат здесь я.

— Может быть, позвонить адвокатам? — спросил мистер Винсент. Он протянул руку к телефонной трубке и застыл, точно ковбой, готовый выхватить пистолет.

Детектив Кук глубоко вздохнула. Теперь ей было уже не так весело.

— Не стоит. Я просто хочу убедиться, что уяснила все детали, пока они еще свежи у вас в памяти и пока сюда не набежали репортеры, ну и так далее.

Ребекка поднялась прежде, чем ее успели удержать, и потрясающе ровным тоном произнесла:

— Вы просто не понимаете, какая это семья и что мы все пережили.

Тетя Синтия быстро встала позади Ребекки и положила руку ей на плечо.

— Она совершенно права. Ваше бесцеремонное вмешательство оскорбительно.

Руки детектива Кук уперлись в бока, отчего ее пиджак распахнулся. Я не знаю, хотела ли она этим подчеркнуть, что терпению ее приходит конец или что на бедре у нее висит оружие, но она преуспела и в том и в другом.

— Мне бы хотелось еще раз вкратце восстановить временную последовательность событий, о которых нам уже рассказывал Дэвид Винсент, — сказал детектив Майерсон, вежливым кивком указывая на Дэвида. — Если мы сейчас досконально уясним себе эту последовательность, это поможет нам избежать неприятной путаницы в дальнейшем.

Мистер Винсент знает, когда им пытаются манипулировать. Но я видела в его глазах понимание как ситуации, так и качества манипуляций детектива Майерсона. Кивнув, он тихо, но убедительно произнес:

— Дэвид.

Дэвид поднялся. Тетя Синтия подала знак Нельсону, и тот пошел к выходу, будто просто показывая Дэвиду и двоим детективам, как пройти в ванную.

Я посмотрела на Трисию, чтобы проверить, как она держится, и увидела на ее лице то же самое странное выражение — смесь сожаления и гнева. Встретившись со мной взглядом, она отвернулась — верный признак, что за ее внешней сдержанностью скрывается буря.

Мистер Винсент поднял трубку. Миссис Винсент потянула свое жемчужное ожерелье.

— Она сказала, что не стоит звонить адвокатам.

— Именно поэтому я и звоню.

Миссис Винсент поспешно подошла к мужу и попыталась его переубедить. Тетя Синтия тут же вмешалась, и все трое зарычали друг на друга, точно щенки над общей миской. Ребекка спрятала лицо на груди у Ричарда, а Кэссиди ускользнула от Трисии и прибилась ко мне.

— Может быть, нам слинять? — тихо спросила она. Она пыталась выглядеть бесстрастной, но нелегко изображать бесстрастность, когда обладаешь темпераментом Кэссиди.

— Из комнаты или из округа?

— Отовсюду.

— Предлагаешь дезертировать?

— Просто соблюдаю приличия.

Трисия, заметив отсутствие Кэссиди, поспешила присоединиться к нам. Она неловко переминалась и решительно грызла пальцы. Большой палец уже кровоточил.

— Почему ты нам не скажешь? — ласково спросила я.

— Это вы все шепчетесь.

Я указала на ее покусанный палец.

— Зато ты грызешь пальцы.

Она спрятала руки за спину, точно ребенок.

— Как по-вашему — чем это обернется для Дэйви?

— Супруг или партнер — всегда первый подозреваемый, — произнесла я фразу, которую часто слышала от Кайла. — Но это только сначала. Самое главное — мы знаем, что он этого не делал.

Трисия, секунду помедлив, кивнула. Ага, вот что означало это мрачное выражение. Она не была уверена, что он этого не делал. Помня все украденные братцем игрушки, невыплаченные кредиты, арендованные навеки машины, ты уже веришь, что он способен на что угодно. Допустим. Но убийство?

Я стала убеждать себя, что я преувеличиваю, что горе омрачило разум Трисии, но Кэссиди раскрыла глаза еще шире, чем я.

— Трисия, — с ужасом и недоверием прошептала она.

Трисия замотала головой:

— Да знаю, знаю. Это просто безумие. Я сошла с ума. Но ведь всё против него.

— И это тоже. — Кэссиди жестом обозначила наше трио, втиснувшееся между роялем марки «Бёзендорфер» и окном, словно мы обсуждали, какую песню из репертуара сестер Эндрюс нам исполнить. Спор у телефона не прекращался. Ребекка, похоже, задремала на груди у Ричарда. Никто не обращал на нас внимания. — Мы похожи на заговорщиц.

— В тебе говорит нечистая совесть. О чем нам договариваться?

— Как лучше подкатить к детективу Снежной королеве и сообщить ей, что она дура, если считает, что это сделал Дэвид. — Кэссиди строго взглянула на Трисию, чтобы та не вздумала снова поддаться паранойе. — Потому что он этого не делал.

На этот раз Трисия сразу кивнула.

— Я знаю. — Взглянув на меня, она положила маленькую прохладную ладонь мне на руку. — Чем нам ему помочь?

Я задумалась. Мне вовсе не улыбалось впрягаться в это дело. Я могла бы быть полезной, просто позвонив Кайлу и уточнив у него пару технических деталей. Словом, участвовать в качестве консультанта.

— Давайте я позвоню Кайлу.

Кэссиди взглянула на часы.

— Значит, у вас с ним снова все в порядке?

— То есть?

— Ты не задумываясь звонишь ему в такой поздний час, хотя он знает, что ты уехала на уик-энд?

— Почему — не задумываясь? Я просто предложила ему позвонить.

Вынув из кармана телефон, я выскользнула за дверь. Дуновение морского бриза было бы куда приятнее, если бы он не доносил до меня звуки с места происшествия. Шаги, смутные голоса, треск застежек молния сами по себе безобидны, но сообща они напоминали, чем заняты все эти люди. И тогда эти звуки казались не менее чудовищными, чем разрывы бомб.

Я нажала кнопку вызова, чтобы позвонить на домашний номер Кайла, но почти сразу дала отбой и задумчиво повозила дисплеем по своей куртке. Может, с моей стороны это наглость — звонить ему так поздно, пусть и по делу, а не для того, чтобы, как можно подумать, проверять его? Хотя он должен понять, что я обращаюсь к нему как к эксперту. Может, это ему даже польстит. Верно?

Я снова нажала кнопку. После двух гудков щелкнул автоответчик. Я посмотрела на часы: два пятнадцать. Автоответчик сказал: "Меня нет дома".

Он часто отключал звонок на телефоне, когда ложился спать, но мобильный клал рядом на тумбочку — на случай, если позвонят с работы. Я сказала автоответчику:

— Извини, но мне придется позвонить на мобильный и разбудить тебя.

Нажав на вызов, я приготовилась ласково извиниться, когда ответит его заспанный голос. Но первое, что я услышала, были голоса. Много чужих голосов. И когда он ответил, его голос вовсе не показался мне заспанным. Он был энергичным. Он развлекался. В два пятнадцать ночи. В другом месте. Не там, где я.

— Привет.

— Извини, я думала, ты дома. — Голоса на заднем плане звучали невнятно, доносилась музыка — не то из проигрывателя, не то из музыкального автомата в баре.

— А зачем тогда на мобильный звонишь?

— Потому что я позвонила тебе домой и ответил автоответчик. Я думала, ты спишь.

— Пока нет.

— Слышу.

Меня осенило, что он может быть на работе:

— Я не хотела тебе мешать.

— А ты и не мешаешь.

Женский голос, прорезавшись сквозь шумовой фон, четко произнес: "Занесем в протокол". Как бы мне ни хотелось верить, что этот голос принадлежит женщине-полицейскому, информирующей задержанного о его правах, я очень сомневалась, что женщина, даже очень любящая свою работу, разговаривала бы с преступником таким игривым и певучим тоном.

Не обращая внимания на голос, Кайл спросил:

— Что случилось?

Кэссиди вышла из застекленной двери.

— Что он сказал? — потребовала она отчета.

— Пока ничего, — ответила я ей.

— Зачем тогда звонить? — спросил Кайл.

— Это я не тебе, — сказала я, надеясь, что по телефону голос Кэссиди прозвучал достаточно низко, чтобы сойти за мужской. И вовсе не из ревности. Я просто хотела знать наверняка, кто сказал "Занесем в протокол", во что она одета и где были в тот момент ее руки.

— Все в порядке? — тихо спросил он.

— Мы замечательно проводим время, а ты?

Кэссиди вытаращила глаза.

— Ты это о чем?

Я метнула на нее сердитый взгляд, вложив в него всю злость, которую вызывала у меня женщина из телефона. Кэссиди возмущенно скрестила руки на груди.

— Бывало и лучше, — сказал Кайл.

Интересно, как восприняла такую оценку его подружка.

— У меня к тебе один вопрос, потом я тебя отпущу.

— А я и не тороплюсь.

— Ладно. — Его, похоже, забавлял наш разговор. А меня нет.

— Как хлор влияет на отпечатки пальцев?

Мне показалось, что он отодвигает стул и встает.

— Что случилось? — насторожился он.

— Так, рабочий вопрос.

— Это мой рабочий вопрос, а не твой. Что случилось?

— У меня мало времени.

— Что случилось? — повторил он медленнее и, судя по голосу, скрипя зубами.

— Так, пустяки. Я пытаюсь разобраться.

— Ты еще в доме миссис Малинков? Я выезжаю.

— Я не просила тебя это делать.

— Ты просишь меня этого не делать?

Мины-ловушки особенно опасны потому, что их не увидишь, как бы хорошо ты ни знала местность. Мне с трудом удалось не сбиться с шага.

— Нет, я прошу тебя ответить насчет хлора и отпечатков пальцев.

— Зачем тебе это знать? — вмешалась Кэссиди. Или мне показалось, что это она.

Я сердито отмахнулась:

— Потом расскажу.

Кэссиди покачала головой и поджала губы, показывая, что она вообще ничего не говорила. Я вздохнула, поняв свою ошибку.

— Спасибо, до встречи, — попрощалась я с Кайлом и захлопнула крышку телефона, прервав его на полуслове.

Детектив Кук положила руку мне на плечо и сказала:

— Ну, может быть, теперь вы расскажете мне?