Посмотрев на нее сверху вниз, Сэм зарычал от раздражения.

– Леди, вы действительно начинаете выводить меня из себя.

Кэтрин искренне обрадовалась. Если мужчина начинает повторяться, значит, он сдается. Она дернулась изо всех сил, чтобы освободить себе руки.

– Ну и что?

– А вот то. Приведи хотя бы одну разумную причину, по которой я не нацепил на тебя наручники и не всадил кляп в глотку. Если у тебя есть мозги, Рыжая, ты быстро найдешь ответ, потому как мое терпение вот-вот лопнет.

Веселое настроение Кэтрин как рукой сняло. О каком терпении он говорит? Боже, до чего утомили ее надменные угрозы Мак-Кэйда! Кэтрин вздернула подбородок, и секунд пять они с Сэмом стояли нос к носу на пыльной автобусной стоянке. Она с трудом удерживалась от искушения бросить ему открытый вызов. Она выиграла этот раунд, а этого он вынести не мог. Вот почему он старался воспользоваться своим положением с такой наглостью. Уставившись в сощуренные глаза, она уже приготовилась бросить в лицо этому мужлану: «Ну что, иди тащи свои наручники и кляп, если ты так решил».

Но к счастью, порыв быстро улетучился, и у нее хватило ума сдержаться. Наконец, словно размышляя вслух, Кэтрин медленно произнесла:

– Я думаю, без наручников и кляпа на нас не будут обращать внимания, стало быть, тебе не придется отвечать на многие вопросы.

Сэм снова стиснул руки и приподнял ее над землей, потом резко отпустил и сделал шаг назад. Прежнее выражение сошло с его лица. Сэм схватил девушку за руку, взял вещи и пошел дальше.

– Ага, – услышала она его бормотание, – можно подумать, ты сама по себе не привлекаешь внимания.

Ха-ха! Ей все же удалось заставить этого большого и сильного охотника за процентами отступить!

Но внезапно торжество и ликование испарились, она споткнулась на ровном месте и остановилась бы, если бы не крепкая рука Сэма, который тащил ее вперед уверена но и сильно. Понуро переставляя ноги, Кэтрин думала: да что на нее нашло? Боже мой, неужели ей на самом деле нравилось состязаться в остроумии с этим здоровенным койотом? Боже, Боже, Боже! И кто сказал, что она снова сможет заставить его отступить? Она внезапно поняла, что теперь Сэм еще меньше будет раздумывать над тем, как ему с ней обходиться. Да, пожалуй, она вела себя неразумно, недальновидно. И что ей просто необходимо сделать – так это затихнуть и дать ему остыть.

Сэм действительно немного остыл, пока тащил девушку за собой к ближайшему мотелю. Он записался в книге регистрации и повел ее в комнату. Переступив порог, Сэм бросил вещи на свернутый матрас поближе к двери и увидел, как Рыжая немедленно перенесла чемодан к другой постели, открыла его и принялась в нем копаться.

Сэм Мак-Кэйд преисполнился решимости держаться подальше от своей пленницы, чтобы снова почувствовать себя профессионалом при исполнении долга, а не мужчиной, оказавшимся рядом с красивой женщиной. Понаблюдав за ней некоторое время, он обнаружил, что любопытство просто раздирает его.

– Чего это ты там возишься?

Девушка даже не посмотрела в его сторону.

– Я собираюсь принять душ и переодеться во что-нибудь чистое.

Воображение Мак-Кэйда тотчас разыгралось. Он увидел, как мыльные струйки стекают по соблазнительному телу, видение подействовало на него самым безжалостным образом. Он повернулся к ней спиной, подошел к окну, отдернул занавеску и сощурился – солнце отражалось от блестящих машин, припаркованных на грязном дворе. Предупреждающий сигнал прозвучал в голове Сэма, когда он понял, что девушка выходит из комнаты. Сэм опустил занавеску и повернулся к ней.

– Стой, где стоишь, Рыжая. – Но она и не думала останавливаться. Сэм повторил:

– Я сказал стой, черт побери!

Остановившись и не поворачиваясь к нему, нетерпеливо дернув плечами, Кэтрин глубоко вздохнула и спросила:

– А теперь что?

Сэм никогда не думал, что такие простые слова могут быть наполнены подобной мукой.

Не отвечая на вопрос, он подошел к двери ванной, открыл ее и проверил размеры окна. Потом вышел и придержал перед ней дверь.

– О’кей, она в твоем распоряжении.

– Да неужели? – язвительно спросила девушка. – Там же окно, не боишься, что я выпрыгну?

Он окинул ее взглядом с головы до ног.

– Нет, с твоими бедрами, дорогая, не пролезешь.

Кэтрин ответила ему взглядом оскорбленной женщины.

– А чем они плохи? Наоборот, все прекрасно.

Но Сэм не собирался говорить ей ничего подобного, он просто выгнул бровь и взглянул на нее.

– Ты думаешь, что они толстые?

– Иди принимай душ, Кейли.

– Меня зовут Кэтрин, сукин сын!

Черт побери, зачем он снова с ней объясняется? Сэм провел пальцами по волосам.

– Рыжая, иди и принимай свой проклятый душ.

– Прекрасно. Я иду. – Кэтрин прижала вещи к груди и обошла его. – Я не стану беспокоиться, если тебе не останется горячей воды, Мак-Кэйд, – бросила она и захлопнула за собой дверь.

Сэм переоделся в слаксы, повалился на кровать и закинул руки за голову. Он слышал шум воды за стеной и хмуро смотрел в потолок.

Его поцелуй в кафе был огромной ошибкой. Черт побери, еще полчаса назад он объяснял себе, что на нее надо смотреть как на товар. Это было разумно, именно так и следовало поступать. Но когда он впился в нее губами, что стало с его разумом? Он спал или оглох? Не-ет, это было другое, он увидел возможность взять над ней верх в затеянной ею игре. Ее же способом. И он подумал, что все-таки чертовски умен, если сумел добиться успеха. Но теперь-то ему ясно другое: более глупого поступка он давно не совершал.

И видит Бог, теперь ему предстоит расплата.

Он узнал вкус ее губ. Они как высококачественное виски, вызывающее жар внутри. Да, он узнал это, но черт побери, ему было бы гораздо проще жить без этого знания. А теперь предстоит потрудиться над собой.

Он и так уже однажды подвел Гарри. И черт его побери, если он позволит себе такое еще раз. Конечно, друг пытался убедить его: если рыбацкий домик в Северной Каролине им не достанется, ничего страшного не произойдет, подвернется другой, не хуже, но Сэм прекрасно понимал, чья это будет ошибка, если они упустят возможность купить этот. Нет, он не позволит вышедшим из-под контроля гормонам помешать ему достичь поставленной цели.

Конечно, ему было бы легче, носи она одежду посвободнее. Сэм разозлился на себя, когда через десять минут девушка вышла из ванной. Но тем не менее суть в том и заключалась: если бы ее одежда менее откровенно облегала фигуру, может, он и не оказался бы в столь отчаянном состоянии.

Девушка натянула обрезанные джинсы, открывавшие упругие сметанно-белые ноги. Волосы были мокрые, и с них капала вода на зеленый, цвета леса, топ-сеточку. «Интересно, есть ли у нее лифчик под этим делом?» – спросил он себя. Черт побери, да где ему там уместиться!

– Ну что ж, ты, как всегда, не прав, – сообщила она холодно и мельком поглядела поверх косметички. – Плечи не смогли протиснуться через окно, а бедра проскользнули как по маслу, даже легче. – И Кэтрин удовлетворенно шлепнула себя по округлому объекту их спора.

Сэм расхохотался так, что даже закашлялся. Вот черт! Надо было догадаться, что она непременно попробует пролезть в окно. Эта женщина еще раз подтвердила, какая она обманщица. Он ведь бросил свое замечание насчет бедер только от обиды на то, что она захотела обвести его вокруг пальца, – слабая попытка отплатить за сцену в кафе. Он должен был понять, что его слова она воспримет как личный вызов. Ему чертовски повезло с глазомером, он точнее, чем у нее, иначе она бы уже оказалась в нескольких милях отсюда.

Сэм наблюдал, как она села на поношенное покрывало на кровати и вынула бутылочки лака для ногтей из косметички. Она выстроила их на дешевом ночном столике у кровати, переставляла, как оловянных солдатиков, пока не расположила в порядке, понятном только ей одной. Потом левую щиколотку пристроила на правом колене и принялась засовывать ватные тампоны между пальцами. Глубокомысленно обдумав, выбрала лак из шеренги и посмотрела на Сэма.

– Мак-Кэйд, как ты думаешь, может, мне остановиться на пурпурно-атласном? – Она подняла пузырек и потрясла, показывая ему. – Или на этом, кроваво-красном?

Ну что ж, он поиграет с ней.

– На красном. – Ему этот цвет казался более подходящим.

– Ну ясно, стало быть, я выбираю пурпурно-атласный.

Ох, дурак, мог бы заранее догадаться. Сэм хмыкнул и вынул пистолет из кобуры.

Кэтрин тотчас подняла руки вверх.

– О, я думала, атласный лучше подойдет к цвету моей кожи, но если ты так переживаешь, Сэмуэл, тебе надо было объяснить, и все.

– Очень остроумно, Рыжая, не могу выразить, как мне смешно.

Сэм потянулся за спортивной сумкой, достал ее, порылся, вынул принадлежности для чистки оружия и усердно занялся делом, чтобы как-то отвлечься от Рыжей. Он разобрал пистолет, разложил детали на газете, но ничего не мог с собой поделать: он слышал каждый скрип старых пружин под ней. А когда девушка шепотом выругалась, он перестал с собой бороться и взглянул на нее.

И тут же пожалел.

Пытаясь стереть каплю лака, попавшую на кожу вместо ногтя, она подтянула ногу как можно ближе к себе. Он видел ее длинное белое бедро, на котором она пристроила ступню. Во рту у Сэма пересохло, когда его взору открылась такая провоцирующая картина.

Бахрома обрезанных джинсов касалась бедер, а сметанно-белые груди, прижатые коленом, выпирали холмиками почти у шеи. Сэм увидел, как капля воды соскользнула с волос и покатилась к ключице, а потом ниже, по развилке между грудями. От холодной капли по ее коже побежали мурашки, Сэм даже увидел сосок, который напрягся и острием уперся в сеточку топика. Кэтрин вздрогнула всем телом, но рука осталась твердой и провела ровную полоску кисточкой.

Сэм вдруг вскочил с кровати, от удивления Кэтрин дернулась и расплескала лак.

– Эй, ты! – нахмурилась она и подняла голову, чтобы послать его к черту, но почувствовала, что не может произнести ни слова. Она открыла рот и закрыла. Во рту пересохло, когда она увидела, как он, не сводя с нее глаз, тремя нетерпеливыми движениями расстегнул рубашку. Что это он?..

Сердце Кэтрин гулко забилось, она поймала себя на том, что, не отрываясь, смотрит на его оголенный торс. Это было нечто. Большой. Мускулистый. Без видимых узлов мышц, как у культуристов. Кожа гораздо темнее ее, вроде утреннего тоста, черные, такие же, как на голове, волосы были под мышками и на груди. Они бежали от ключиц до самой талии, по животу, исчезая за поясом низко сидящих брюк.

Она почувствовала, как глаза ее расширились, они становились круглее с каждым шагом, который Сэм делал в ее сторону. В его янтарных глазах было что-то пронзительное и нервное. Когда он потянулся к ней, Кэтрин отпрянула. Но Сэм взмахнул своей белой рубашкой, как парусом, у нее над головой и накрыл ей плечи.

– Тебе холодно, – пробормотал он. И убрал руки. Сэм отвернулся, вытащил из сумки майку, а Кэтрин смотрела, как перекатываются мышцы у него на спине, когда он просовывал голову в вырез.

– Да, я немного озябла, ты, похоже, умеешь читать мысли. – Голос ее был слегка хрипловатым от смущения, и она откашлялась. – Спасибо.

Осторожно засунув в бутылочку с лаком кисточку, она отставила ее в сторону, продела руки в рукава рубашки и медленно закатала их.

Ткань все еще хранила тепло его тела и запах. Впервые за все время с тех пор, как она оставила свою блузку на автобусной станции в Грэйхаунде, Кэтрин почувствовала себя прилично одетой. Она убрала волосы из-под ворота рубашки, незаметно потянулась и понюхала правый рукав, наблюдая за Сэмом, который возвращался к своей кровати. Рубашка пахла мылом и мужчиной. Владелец рубашки, как она заметила, даже не глянул в ее сторону, он взял какую-то деталь пистолета из голубоватой стали и снова принялся за дело. Он чистил оружие. Она потянулась за флаконом с жидкостью для снятия лака, чтобы оттереть замазанный палец.

Боже милостивый, Кэтрин никак не могла понять этого парня. То он угрожал кляпом и наручниками, то снимал с себя рубашку только потому, что ему показалось, будто она замерзла. Кэтрин могла бы назвать это раздвоением личности. А что тогда сказать про себя?

Она в общем-то ничего особенного не делала, бунт всегда был любимым занятием Кейли, как раз то, чего Кэтрин обычно избегала. Однако сейчас она вела себя с такой же безрассудной свободой, которую испытала в ту ночь, когда они с сестрой решили сделать татуировку на заднице, а если этот пример не является прекрасной иллюстрацией того, что здравомыслие не самая заметная черта ее натуры, то тогда она не знает, какой аргумент можно привести.

Даже не будь татуировки, все равно Кэтрин никого да не забыть ту ночь, когда ни по какой другой причине, а только из чувства солидарности Кэтрин, вдруг восстав против материнских нотаций и стонов о том, что Кейли постоянно крадет дешевое вино из-под носа отца, предложила сделать наколку «поцелуй меня в задницу». И словно не высказанный вслух протест против бесконечных материнских предостережений, маленькие красные целующие губы казались очень забавными и к месту. Именно этот случай продемонстрировал, что произойдет, если Кэтрин даст волю своим порывам. На следующее утро, проснувшись с больной головой и саднящей болью в ягодице и «зарубкой» на всю жизнь, она уже не смеялась.

Кэтрин мрачно напомнила себе: если она не заставит себя следить за каждым своим шагом, то обязательно вляпается во что-нибудь подобное.

И все-таки…

Все-таки в глубине души татуировка ей нравилась. Как надоело быть все время хорошей, правильной… А эти красные губки на белой коже – награда за все. Если честно, бесшабашность Кейли, ее нежелание отвечать за свои поступки в глубине души нравились Кэтрин. Сама Кэтрин никогда не решалась вести себя, как сестра, но частенько думала: как здорово, наверное, взять и послать все к черту! Что именно? Да все, что нравится окружающим! Были острые моменты и в жизни Кэтрин, когда она спасала сестру. Но это ведь не ее собственная жизнь, а исполнение роли, притворство. В игре нет чувства свободы, оно возникает, когда ты живешь как хочется.

Это разные вещи.

Ну что ж, возможно, ей никогда не испытать полной свободы. Но черт побери, если она не попробует извлечь все возможное из ситуации, в которую попала. Кэтрин. поклялась помешать Сэму быстренько домчаться до Майами. И она это сделает. Молясь в душе, она вспомнила про свой отпуск. Да, поездка по Европе сорвалась, но… Что ж, она порадуется поездке в Майами. Ну вот, одно дело сделано: она покрасила ногти на ногах!

Наряжаться и краситься, как Кейли, дело для Кэтрин непривычное, ну и черт с ним, у нее пропасть свободного времени и целый чемодан косметики. Так почему бы ей не развлечься? Кэтрин взглянула на свои ногти сперва на левой ноге, потом на правой. По правде говоря, здорово.

Даже бесконечные споры и стычки с Сэмом ее не тревожили. Она знала одно: его все время надо держать в напряжении. Кэтрин посмотрела в сторону своего пленителя, который собирал пистолет, мускулы на загорелых руках перекатывались. Чересчур высокомерный тип. И дело не в том, что ей нравилось пререкаться с ним, Боже упаси, просто она считала не правильным позволять ему быть настолько самодовольным.

Взглянув снова на его руки – большие, загорелые, с царапинами от ее ногтей, такие мускулистые, с выпирающими венами, Кэтрин ощутила, как у нее в животе что-то сжалось, а между ногами возникло напряжение. Она тут же торопливо отвернулась.

Она просто должна дождаться своего часа, уверяла себя Кэтрин. А пока он не настал, нет ничего плохого, если она развлечется с косметикой Кейли. Так быстрее пролетит время до того мига, когда Мак-Кэйд наконец полностью расслабится и утратит бдительность. А она, исхитрившись, удерет от него.

* * *

– Кейли сегодня снова не появилась на репетиции.

Гектор Санчес, прижав наманикюренным пальцем счет, чтобы не потерять строчку, поднял глаза на говорившего. Джимми Чейнз стоял в дверях в сшитом на заказ пиджаке, застегнутой до середины груди рубашке, увешанный гирляндой тяжелых золотых цепей, от которых и произошла его кличка [Чейнз – цепи (англ.). – Примеч. пер]. Гектор свободной рукой потянулся за сигарой, дымившейся в пепельнице, взял ее, засунул в рот и с удовольствием затянулся.

– Если она пропустит сегодняшнее выступление, то это уже третий вечер подряд. Свистни кому надо, пускай найдут пару новых девочек. Кейли наверняка смоталась из города. Энджел говорила что-то по поводу ее ареста.

– Да, – кивнул Джимми. – Я тоже слышал, но не видел со среды, после того как наткнулся на нее в коридоре возле женской гримерки.

Гектор медленно положил сигару.

– С каких пор? Ну-ка повтори!

– А я разве не говорил тебе, босс? Вроде бы я рассказывал.

– Не-ет, – процедил Гектор сквозь стиснутые зубы. – Ты ничего мне не говорил.

– Ну да, могу поклясться: говорил. Ладно, чего теперь-то вспоминать. Я увидал ее в среду вечером. Минут через пять после той встречи, именно так, через пять минуту мы с ней чуть не сшибли друг друга. Даже непонятно, как лбами не врезались. Она, будто револьверная пуля, вылетела из гримерки.

* * *

В комнатах мотеля телефонов не было, и поэтому Сэм Мак-Кэйд стоял в уличной будке и набирал свой домашний номер, пытаясь выкинуть из головы выражение лица Кэтрин, когда он наручником прицеплял ее руку к кровати.

На другом конце провода сняли трубку.

– Слушаю, – раздался издалека дребезжащий приветливый голос Гарри.

– Эй, это я.

– Самба, черт побери! Где ты, мужик?

– В Айдахо. Я тут в мотеле наручниками прицепил девицу из кордебалета к кровати, потому что…

– О! Ну что же, замечательно, Сэм! Наконец-то я могу спать спокойно. Я и не знал, что ты отправился на дело. Но если у тебя все хорошо, то и у меня тоже. Она блондинка? Бьюсь об заклад, что блондинка!

– Нет, рыжая. Ну слушай…

– Вот черт! Нет! Рыжая? Так это еще лучше, чем блондинка. Обожаю рыжих. У нее по всему телу веснушки?

– Нет, у нее кожа такая белая, что вены видны. – Вот сукин сын! Сэм нахмурился, глядя на неоновые огни, которые, мигая, высвечивали название мотеля. Разговор пошел не так, как он предполагал. Он думал, что, наоборот, отвлечется от мыслей про тело этой Рыжей, не говоря уж о деталях, которые пытался выведать Гарри. Тому-то что, он развлекается, подначивает. Сэм вдруг подумал: а есть ли в мотеле автомат с сигаретами? Ему просто необходимо закурить и успокоить нервы. – Она груз, Гарри, – упрямо сказал он. – Товар, который я должен доставить в Майами. Ее долговая расписка – это наш счастливый билет. И мы покупаем рыбацкий домик!

Трубка молчала, а потом Сэм услышал:

– Черт побери, парень! Тебе надо жить настоящей жизнью.

– Я и живу настоящей жизнью!

– Нет. У тебя одна работа, – заспорил Гарри. – Ты вкалываешь, как пес. Ты все время суетишься из-за меня. Вот и все. Когда у тебя в последний раз было свидание? Я живу здоровее тебя, черт побери, да! Моя жизнь – это жизнь живого мужика! Ты ведь знаешь, какая у меня бурная сексуальная жизнь?

– Да ладно тебе! Как только мы въедем в этот домик, я подыщу себе хорошую женщину, которая умеет готовить и любит детей. Случается и такое.

В телефонной трубке снова повисла тишина.

– Погоди минутку. Дай-ка разобраться. – В дребезжащем голосе Гарри звучало удивление. – Рыжеволосая девчонка из шоу, у которой наверняка сиськи, как торпеды, а ноги неизвестно где кончаются, прицеплена к твоей кровати. А ты, значит, раздумываешь? Ну что ж, ладно, теперь-то я знаю, что надо делать. – Гарри изведал звук, похожий на гудок паровой машины. – Ты совсем спятил? А ну давай гони за ней! Или она слишком резвая? Или натворила чего?

– Нет. Она просто увела машину.

– Ну тогда не вижу проблем. Слушай, мужик! Перво-наперво скажи девчонке, что я и не с такими справляюсь, плевать на инвалидное кресло, на него только надо залезть. А ты давай дуй, ищи свой идеал, а рыжую вези мне.

Сэм зарычал со всей накопившейся в нем злостью, поэтому Гарри тут же перевернул пластинку:

– А, во как! Ну ладно, ладно, я хотел бы познакомиться с этой женщиной. Давай, Самбо, дерзай. Хоть раз в жизни займись этим по-настоящему. Я же не предлагаю тебе сразу засовывать голову в петлю, жениться. Честно говоря, парень, на мой вкус ты извращенец. Хорошо готовить – это перебор. Точно! Кондитерские на каждом углу! Зачем тебе кухарка?