С самого утра Эмили бесцельно бродила по городу, рассматривала витрины, заходила в магазины. Продавцы вступали с ней в разговор и тем самым отвлекали от грустных мыслей. Но из магазинов рано или поздно полагалось выходить, и у каждой двери ее терпеливо поджидали прежние тревога и обида.

В чем-то тетя, конечно, права. Нужно прежде всего попытаться изменить свою жизнь. Вообще-то она надеялась, что Сандра и Джонни ей в этом помогут. Имеет она право рассчитывать на помощь и поддержку родственников?

Видимо, нет, ответила Эмили сама себе. Потому что в этом доме такие порядки.

Она, конечно, знала, что тетя Ло не так проста, как кажется на первый взгляд, но не думала, что после теплого приема ее столь быстро окатят ледяным душем.

А мистер Флетчер? Как он может? Ведь ему уже шестьдесят пять, а тут, извольте, молоденькая любовница. Эмили вспомнила, как несколько лет назад отказывалась верить, что отец проводит время с посторонними женщинами, а потом, когда его не стало, неожиданно для себя поверила и тут же простила.

Впрочем, отец и мистер Флетчер были лучшими друзьями, тогда чему тут удивляться? В их роду мужчины всегда изменяли женам, это считалось своеобразной традицией. И если бы Ричард женился на ней, то вполне вписался бы в их славную семью!

Впервые за два года знакомства Эмили вдруг задумалась над фразой, которой ее возлюбленный так легко и часто бросался: «Мы с тобой друзья». Она невольно вспомнила его слова из последнего телефонного разговора: «Мы можем иногда поддерживать друг друга в чужом городе».

Почему, собственно, она отказывает ему в этом простом и бесхитростном чувстве? Если взять себя в руки, общаться с ним по-приятельски, никогда не переходить грань дружбы, значит, можно ничего не бояться.

Эмили вздохнула. Другое дело, что она не сможет, едва увидев Рича, эту грань не перейти. Вот если бы в запасе имелся другой мужчина! Если бы… Стоп.

Другой мужчина?

Это была ошеломляющая мысль. Как много проблем можно было бы решить, появись сейчас другой мужчина! Как она сразу не догадалась!

Другой мужчина — это действительно выход. Она озадаченно зашла в первое попавшееся кафе и уселась за столик, чтобы выпить кофе и подумать.

Итак, другой мужчина. Во-первых, можно крутить новый роман под носом у Ричарда, чтобы как следует досадить ему! Во-вторых, она будет чувствовать себя намного уверенней, так что, может, эта болезнь-страсть не вернется к ней и не придется никому досаждать! В-третьих, мужчина — конечно, при условии, что он будет порядочен, — это само по себе прекрасно и гарантирует массу приятных переживаний! В-четвертых, она наконец решит свою жилищную проблему, в-пятых…

— Бог ты мой! — мечтательно закатывая глаза, прошептала она бармену. — Черный кофе с лимоном и сахаром!

— О, мисс, сейчас будет!

Похоже, он принял ее слова на свой счет. Эмили расхохоталась. Как все просто! Она знакомится с мужчиной, что можно сделать в рекордно короткие сроки, находит Рича с предложением пообщаться «по-дружески», а дальше начинается самое интересное…

Эмили не успела додумать эту стратегически важную мысль — за ее столик кто-то сел. Подняв глаза, она замерла, на лице не дрогнул ни один мускул. Она даже не удивилась. Просто обреченно приняла все как есть.

— Здравствуй, — тихо сказал Ричард. — Твой кофе.

— Здравствуй.

— Вот наши дороги и пересеклись.

— Да.

— Как ты?

Он спокойно смотрел на нее, подпирая рукой подбородок. В его позе, выражении глаз и аккуратных точных движениях сквозило некое позитивное любопытство. Словно он хотел сказать: «Не беспокойся, я просто пришел узнать, как у тебя дела, и все».

— Я — хорошо. А ты?

— Здесь пока нет работы. Кроме этой. А в целом тоже хорошо.

— Понятно.

— Как город?

— Прекрасен, — с натугой улыбнулась она. — Мне всегда нравился Нью-Йорк, ты знаешь.

— Точно. Его можно любить хотя бы за то, что здесь нет мамы.

Он смотрел как всегда — глубоко, цепко и насквозь. Не смотрел, а прожигал глазами.

— При чем здесь мама?

— Не будем спорить. Заходи в этот бар, если захочешь меня видеть.

Она огляделась по сторонам.

— Странно, что именно сюда меня и занесло.

— Ну вот видишь. Это судьба. Ты живешь у родственников?

— Да. А что?

— У меня есть свободное место… Не смотри на меня так, Эми, это просто свободная комната. Хочешь?

— Нет.

Он поднял бровь.

— Я так и думал.

— А зачем предлагаешь, если так и думал?

— Не знаю. — Он провел рукой по лбу, явно прогоняя скуку. — Мне кажется, ты зря придаешь такое большое…

— Я ничего не придаю. Если мне захочется с тобой переспать, я приду к тебе и честно об этом скажу. Для этого вовсе не обязательно жить в соседних комнатах.

— Да, — едва заметно улыбнулся он, — а то, боюсь, первое время мы не смогли бы выходить из дома.

Горячая волна воспоминаний окатила Эмили всю — от макушки до пят. Если они начнут жить вместе, то через пару месяцев умрут. От истощения. Это невозможно, это невыносимо и неизлечимо! Какая дружба! О какой дружбе может идти речь рядом с этим мужчиной?!

Она отвернулась.

— Мне пора, Рич. Я тороплюсь.

Он снова жег ее глазами, а она превращалась в пепел и разлеталась по воздуху.

— Ну что ж, буду рад снова с тобой… — он сделал длинную паузу, — встретиться.

— Всего хорошего.

— Взаимно, девочка моя.

Эмили вышла, пошатываясь и опрокинув стул. Между лопатками догорал фитилек от взгляда, который Ричард устремил ей в спину.

— Мишель, Мишель, Мишель! Я умираю! Я не могу, это невозможно, мне нужен консилиум из пятнадцати психоаналитиков! Или заклятие дюжины шаманов! Нет, это не поможет! Я его люблю! А-а-а!

Ей было наплевать, что прохожие оборачиваются, а стайка голубей то и дело беспокойно взмывает вверх от ее отчаянных криков. Эмили сидела на краю фонтана в парке и горько рыдала, телефонируя в Канаду.

— Подожди, сестренка…

— Я его люблю! Я не знаю, как это вылечить! Я не могу его видеть! Почему меня все время выносит к нему?!

— Эмили…

— Еще сегодня я собиралась найти другого! А свернула именно в этот бар! Представляешь?!

— Ты можешь мне объяснить…

Но она ничего не могла объяснить, она могла только плакать, отчаянно и неудержимо, потому что так было всегда, если встреча с Ричем не затягивалась на две недели.

— Я знаю, — ныла она. — Мне надо его убить. Мишель, это единственный выход!

— А потом мумифицировать и поставить в шкаф. Ты можешь наконец…

— Ты еще шутишь! — заголосила Эмили, вскочив с мраморного бордюра и снова спугнув голубей. — Но что мне делать? Как? Он преследует меня! И даже не он, а эта проклятая судьба! Понимаешь?

— Нет.

— Ничего ты не понимаешь! Никто мне не может помочь! Это просто… Кругом одни враги!

— Кто?

— Тетя стерва! Сандра предательница! Джонни встречается сразу с двумя близнецами! У Флетчера любовница! Дурдом!

Мишель молчала.

— Эй! Ты слышишь?

— Слышу.

— И что?

— Это я должна у тебя спросить что. — Мишель явно начала злиться. — Слушай, Эми, а Джонни-то тут при чем?

— То, что он встречается…

— Это его личная жизнь и мистера Флетчера, кстати, тоже. Я имею в виду любовницу.

— Но как ты не понимаешь?! Я ехала от матери, чтобы обрести покой и уют. Чтобы обрести семью, потому что у нас…

— Я знаю, — оборвала ее Мишель. — Не надо подробностей.

— Ну вот. И в первый вечер мне показалось, что все так и есть. Что меня любят и ценят. И что я теперь смогу жить без вечного маминого давления. И что смогу начать самостоятельную жизнь.

— А оказалось, что не сможешь?

Эмили открыла рот, чтобы ответить что-нибудь резкое, и осеклась. Жить-то ей никто не мешает. Как-то она сразу об этом не подумала?

— Слушай, ты, по-моему, просто привыкла жить под чьим-то началом. И теперь, когда впервые до тебя никому нет дела, вместо того чтобы радоваться свободе, сидишь и рыдаешь, что все предатели. Думаю, что, если бы тебя продолжали опекать, как в первый вечер, ты тоже стала бы жаловаться. Но уже на то, что, вырвавшись из-под материнского крыла, попала под тетушкино. Так?

— Так. И в то же время не так!

— Что не так? Эми, мне это надоело. Бери пример с меня. Я сразу поняла, что мать нас в порошок сотрет, и спокойненько уехала подальше.

— Вот и я уехала.

— Долго ты на это решалась, сестричка.

— Иден не пускала. Хорошо, что сейчас… Спасибо лотерее, это был железный повод.

— Да, для матери деньги всегда были железным поводом, — сквозь зубы процедила Мишель. — Вот лотерея, кстати, и есть судьба. А то, что тебе всюду попадается Ричард, просто совпадение.

— Ничего себе совпадение! — сразу всхлипнула Эмили, вспомнив, что надо плакать. — Он мне всю душу вымотал.

— Ну, душу ты, положим, сама себе вымотала. Но дело не в этом. Эмили…

— Нет! Это он!

— Эмили, хватит орать. У меня от тебя голова болит. Я хотела спросить: неужели у тебя на примете больше нет ни одного мужчины? Ты же вроде никогда не жаловалась на недостаток мужского внимания.

— Не жаловалась. Но на примете все равно никого нет.

— Просто, по-моему, тебе банально надо отвлечься. Если из головы никак не идет один, надо найти другого. Чаще всего помогает.

— Чаще всего? Значит, не всегда?

— Эмили! Иди ты знаешь куда? К своим шаманам! А я ничем не могу тебе помочь! Все, у меня нет времени вытирать тебе крокодиловы слезы!

— Ну подожди, не обижайся. — Эмили вздохнула. — Расскажи хотя бы, как вы там.

Так было всегда: сначала они обсуждали проблемы младшей сестры, а потом Мишель кратко делилась новостями.

— Нормально. У Дэнни режутся зубки. Нам очень весело, особенно по ночам. Я уже не помню, когда последний раз спала. Позавчера на студии вручили очередной сценарий. Я им — про зубы, а они мне — про сроки съемок. А тут еще ты со своим сумасшедшим домом.

— Ой, Мишель! — Эмили мгновенно забыла Рича и рассмеялась. — Слушай, я тут такое недавно устроила!

— Что? — недовольно переспросила сестра. Она не любила, когда ее перебивают.

— Я сказала одному человеку, что я — это ты. Наврала ему с три короба, что снимаюсь в фильмах, живу в Канаде (правда, я сказала, что снимаюсь в Голливуде), что меня зовут Мишель, мне тридцать лет… В общем, все про тебя. Ну, кроме мужа и ребенка, конечно.

— А почему «конечно»? — еще мрачнее спросила сестра.

— Как это — почему? Он же мужчина! Зачем я буду врать, что у меня есть муж?

— А что за мужчина?

Эмили поморщилась.

— Ну какая разница, мужчина как мужчина. В поезде познакомились, в мое купе сел, место перепутал. Всю дорогу мы вино пили, кстати коллекционное. Приличный такой, только старый. Тридцать пять лет. Я тебе про другое говорю…

— Слушай, а вы потом не встречались?

— Да нет, конечно. Зачем он мне сдался?! Мишель, послушай…

— Эмили, тебе голова зачем нужна?

— В смысле?

— Чтобы класть в нее еду и делать прическу? У тебя мужчина с коллекционным вином пропадает, а ты говоришь, что нет никого на примете!

— При чем здесь вино?

— А при том! Просто так дорогими винами не угощают. Из этого может получиться неплохой адюльтер.

Эмили замолчала, раздумывая над словами сестры. Когда они с Кларком прощались на вокзале, ей, признаться, и самой пришло это в голову. Но как-то неосознанно. К тому же она еще не успела опомниться, увидеть новый город, определиться с местом проживания и всякое такое. Рано еще пока было думать о Кларке, тем более ему звонить. А тут еще Ричард спутал все карты. Эмили на секунду замерла, пораженная новой идеей, и мстительно прищурилась.

— А что, интересная мысль.

— Ну слава богу!

— Надо ему позвонить.

— Рада за тебя. Слушай, сестренка, мне надо бежать. Дэнни уснул, я тоже хотела вздремнуть, нельзя упускать такой случай.

— Хорошо, — медленно проговорила Эмили, размышляя о своем. — Спасибо тебе, Мишель.

— Не за что. Созвонимся. И вот что, Эми. Обещай мне одну вещь. Даже две.

— Какие?

— Обещай, что никогда и ни при каких обстоятельствах не вернешься к матери и к Ричарду.

— Почему?

— Потому.

— Даже если я буду пропадать в Нью-Йорке?

— Нет. Пропадешь ты дома. Или вдвоем с Ричем. Обещай, что даже если будет очень трудно, ты не сдашься этим двум людям. Лучше сразу приезжай ко мне.

Эмили пожала плечами.

— Ну хорошо. Обещаю. Только у вас там холодно.

— Думаю, что до этого дело не дойдет, — рассмеялась Мишель. — Все, пока. Я хочу спать.

— Пока.

Эмили нажала отбой и медленно пошла по аллее парка.

Чемодан вина! Она улыбнулась. Как же я могла про него забыть!

Она принялась копаться в сумочке. Да, телефон сохранился. Квадратный клочок белого картона и цифры посередине. Ни имени, ни должности. Странная визитка.

Эмили знала людей, стремящихся уместить на малюсеньком клочке бумаги все свои регалии, звания и даже увлечения. Некоторые, шутки ради — а может, всерьез, — к перечню своих должностей добавляли что-нибудь, типа: «владелец яхт-клуба, отличный сёрфингист!» Были и такие, кто скромно и лаконично печатал на визитках лишь свое имя и фамилию. Далее, уже от руки, в зависимости от ситуации приписывался тот или иной номер телефона. Но чтобы так…

А может, он к этому телефону приписывает разные имена?

Смешно, конечно. Однако, насочиняв про себя небылиц, почему она лишает права на ложь его самого? Может, он тоже не Кларк, как и она не Мишель.

Да дело и не в этом. Все очень хорошо складывается. Ей не нужно искать мужчину, не нужно с ним знакомиться, чтобы досадить Ричарду и отвлечься самой. Мужчина уже есть. И, судя по всему, не самый плохой вариант. Конечно, у него, может, и правда есть семья, но какое это все имеет значение, если он нужен ей просто как любовник — нечасто и непродолжительно?

Дома был один мистер Флетчер. Он сидел за столом в своем кабинете — уютной маленькой комнате, в былые годы использовавшейся по назначению, а теперь оборудованной под библиотеку. Он курил трубку и смотрел в окно. Эмили остановилась в дверях, поздоровалась с ним и замолчала, пытаясь определить свое отношение к этому человеку. Они с отцом были очень похожи по характеру, привычкам, а в последние годы — даже порокам. И все-таки она не могла относиться к этому старику всерьез. Он всегда казался ей полукомичным персонажем, кем-то вроде Санта-Клауса, добрым седым стариком, который всем дарит подарки и никогда не ругается. В этом свете все услышанное вчера от тети Ло совершенно не укладывалось в голове.

— Входи, входи. Чего стесняешься?

— Я не стесняюсь. — Эмили робко села на диван и осмотрелась.

— Ну что? Как тебе здесь?

— Вы имеете в виду новую библиотеку или ваш дом целиком?

— Я имею в виду нашу семью.

— А, прекрасно.

— Ло, конечно, рассказала тебе, как мы все глубоко порочны? — Мистер Флетчер засмеялся.

Эмили смотрела на него во все глаза. Нет, никогда ей не понять людей, которые говорят подобные вещи. Наверное, такая манера общения у них считается нормой? Она беспокойно заерзала на диване. Чего доброго, все четверо выберут ее в конфиденты и по очереди будут жаловаться друг на друга.

— Нет, что вы!

— Я думаю, что все мы нормальные прекрасные люди, просто у каждого есть свои слабости. — Он вздохнул. — А еще я думаю, что под крышей каждого дома обязательно прячется какая-нибудь тайна, которая могла бы шокировать всех остальных. Так?

Мистер Флетчер смотрел на нее не мигая. В этот момент Эмили показалось, что о проделках ее отца он знает гораздо больше, чем все остальные и даже Иден.

— Э-э… вы намекаете на нашу семью?

— Конечно. И на вашу, и на нашу. Ло, должно быть, вчера пытала тебя на предмет денег?

— Нет, что вы.

— Брось. Ей всегда не давал покоя вопрос, откуда Иден берет столько денег и куда потом их девает.

— А вы… знали на него ответ?

— Конечно! Мы с твоим папочкой вместе ходили в казино. И не только в казино.

Эмили показалось, что мир переворачивается с ног на голову. Только что она думала, что оторвалась от своего прошлого, обрела если не покой, то по меньшей мере неприкосновенность, что призраки пережитого не смогут больше побеспокоить ее, а тут…

— Не пугайся, Эми. Твой отец, что бы про него ни говорили, был прекрасный человек. Да, конечно, он немного пошалил в последние годы, но… у него были на то свои причины. Поверь мне, я знаю.

Она исподлобья смотрела на него. Что он имеет в виду? Он знает какую-то тайну, связанную со смертью отца?

— Впрочем, всему свое время, — словно прочитав ее мысли, сказал тот. — Однажды ты поймешь, что он не предавал вас, и перестанешь на него обижаться.

— А я и не обижаюсь! И вовсе…

— Значит, Иден обижается.

— А с чего вы вообще взяли, что кто-то обижается?

— Он сам мне сказал.

— Кто?

— Роберт.

Эмили выразительно посмотрела на мистера Флетчера.

— Когда?

— Не помню точно. Года два назад, по-моему.

У нее пропал дар речи. Вот тебе и добрый старик. Вот тебе и любовница, которая чуть старше Сандры. Свихнулся дядюшка на старости лет!

— Ну что ты на меня так смотришь? У меня с головой все в порядке. Просто твой отец мне часто снится. И разговаривает со мной во сне. Неужели он к тебе ни разу не приходил?

— Нет. Мне вообще редко снятся сны.

— Сочувствую. А впрочем, это хорошо.

— Ну а… что вам говорил папа во сне?

— Многое. Он очень переживал за тебя. Считал, что вы с Иден на него обижаетесь.

Эмили опустила глаза: интересно, а что вообще известно мистеру Флетчеру о долгах отца? Скорее всего, не меньше, чем ей самой, а может, и больше.

— А однажды он пришел ко мне во сне и попросил спасти малышку Эми.

Она резко вскинула на него взгляд.

— Но я не знал, как это сделать, и вообще не понимал, что он хочет. Вы с Иден окопались у себя в Вашингтоне, словно в крепости, сами никуда не выезжали и никого не пускали к себе.

— Маме просто было так удобней.

— Не сомневаюсь. Но Роберт переживал за тебя, а не за Иден. Впрочем, я зря все это тебе рассказываю. Мне кажется, ты мне не веришь.

— Это не самый главный вопрос, — уклончиво ответила Эмили. — Меня больше волнует, для чего вы мне это рассказываете. Что хотите этим добиться?

— Сам не знаю. Может, пришла пора оправдать его в твоих глазах, а может, выполнить его просьбу. Не знаю.

— Выполнить просьбу, это значит спасти? — улыбнулась Эмили. — От кого?

— В этом мире, — назидательно изрек он, — простых смертных нужно спасать только от себя самих. Ибо главный враг сидит внутри каждого из нас.

А дядюшка-то и правда свихнулся, заключила Эмили, почувствовав почему-то огромное облегчение. Мысль о том, что он может быть прав и отец действительно приходил к нему во сне, вызвала у нее массу неприятных эмоций. Ей не хотелось больше бередить эту рану, а уж тем более становиться главным действующим лицом в новом витке отцовской истории. «Спасти крошку Эми» — здорово придумано, только она как-нибудь сама во всем разберется.

— А мистер Тамерлейк действительно хороший человек, — неожиданно добавил Флетчер.

— Я и не спорю.

— Ло все мечтала выдать за него Сандру, не получилось. Но ей совершенно не хочется отпускать его из нашей семьи, и не потому что у него миллионы в собственных банках, а потому… Но тут я подумал о другом.

— Выдать меня за него?

— Ну зачем так сразу. Впрочем, тогда в некотором смысле ты будешь спасена. Это очень хороший, состоятельный и…

— Спасибо, но я не нуждаюсь в деньгах. Мистер Флетчер, вы затеяли этот разговор и сочинили просьбу отца, чтобы просватать меня за Тамерлейка? Я понимаю, он ваш друг, у него не складывается личная жизнь и вы хотите ему помочь, но я не гожусь для этого.

— Да-да, — задумчиво проговорил он, словно и не слышал ее последних слов. — Конечно, ты не нуждаешься в деньгах. Но у тебя же на лице написано, что тебя что-то мучает. Глядя на тебя, невольно думаешь: бедная девочка!

Эмили вздрогнула. Первый об этом ей сказал Кларк Стайлинг. Неужели действительно так заметно?

— Я не бедная девочка.

— Ах да. Бедная богатая девочка.

— Между прочим, многие могли бы мне позавидовать.

— Это только на первый взгляд. Ло пришла, слышишь? Эми, я прошу тебя, пусть этот разговор останется между нами.

— Пусть. В вашей семье, по-моему, все остается между. Между правдой и вымыслом, сном и явью, между адекватностью и безумием.

— Так и есть, — засмеялся он.

— Только не надо говорить мне: «Добро пожаловать в нашу сумасшедшую семью!» Я это уже слышала.