Кларк не мог понять, что происходит, и как-то объяснить это себе. «Инфанта» нравилась ему очень сильно, но он считал, что вариант серьезного романа обречен на провал. Она любит кого-то другого. Может, поэтому и лжет про свою жизнь.

Она ни разу не позволила заехать за собой или проводить до дома. Она практически перестала говорить о своей многочисленной родне, будто ее не существовало вовсе, рассеянно вспоминала о профессии актрисы… Что она скрывает и зачем? Кларк не понимал.

Но уже на третьем свидании этот вопрос перестал иметь значение: он начал влюбляться. Впервые за последние восемь лет Кларк всерьез задумался об отношениях с конкретной женщиной.

Впрочем, у него не поворачивался язык называть ее женщиной. Девушка, инфанта, а лучше всего — девочка — вот какие эпитеты вызывала у него лже-Мишель. И чем дольше они общались, тем сдержанней он был с ней и тем сильнее разгоралось в его груди новое сильное чувство. Он еще ни разу не обнял ее, ни разу не поцеловал, все откладывал, пытался представить, как это будет… Что она скажет, как прильнет к нему, как изогнется в его руках ее стройное тело…

А теперь он имел счастье получить ответы на все эти вопросы и даже увидеть в подробностях, какего девочка умеет это делать. С другим мужчиной. Но не с ним самим!

Та сцена, полная таинственности и приватности, хотя ее наблюдали все посетители бара, чрезвычайно возбуждала его, будто он подглядел ее в замочную скважину. В юной «инфанте», которую раньше он видел лишь за светской беседой, оказалось столько страсти, столько искреннего желания! Он знал это с самого начала. Эта девочка умеет любить, умеет отдавать свою любовь, умеет быть неистовой.

Словно завороженный, смотрел он, как она готова отдаться этому молодому красивому парню прямо при всех. Ему было невыносимо стыдно, будто он открыл чужую тайну, заглянул в чужую постель, но он продолжал стоять, ноги словно приросли к полу, а сознание мутилось от ревности, зависти, обиды и какой-то новой, неизвестной ему горячей страсти.

И если бы сейчас кто-то сказал ему что он разучился любить, Кларк рассмеялся бы в лицо этому глупцу. Он готов был рассмеяться над самим собой, когда говорил что женщина — это чужеземная страна. Что-то тонкое, исключительно светлое и чистое, как бело-розовые бутоны каштанов, расцветающих в Нью-Йорке каждой весной, росло в нем, когда он думал о ней.

Разве может эта девочка быть чужеземной страной? Нет. Рано или поздно она будет егостраной, уж он постарается.

Эмили проснулась от того, что кто-то стучал в дверь. Скорее всего, Сандра, подумала она. В Вашингтоне, с тех пор как закончились занятия в университете, она могла валяться в постели до обеда. А здесь то Сандра, то тетя Ло постоянно врываются в ее личное пространство. Очевидно, их семья любит собираться вместе по утрам, если по вечерам у всех своя отдельная жизнь.

Но это хорошо, это помогает выработать своеобразный иммунитет. Все равно ни за какие блага мира она не променяет тетушкин дом на свой родной. Даже если каждое утро здесь принято сбрасывать друг друга на пол.

— Открывай! — кричала под дверью кузина. — Хватит спать!

Эмили нехотя поднялась с постели.

— Ну что тебе не спится? Что ты каждое утро в такую рань… О, уже двенадцать!

— Вот именно! — Сандра победоносно смотрела на нее, помятую, полусонную, со всклокоченными волосами. — Утро уже давно прошло! И у папы сегодня день рождения.

— Боже мой! Сегодня же суббота! Иден обещала приехать. Я совсем забыла!

— Да это и неудивительно. Ты вчера весь день ходила как привидение, ни с кем не разговаривала, никому не звонила и на свидание вечером не пошла. Поссорились, что ли?

При мысли о Кларке и событиях двухдневной давности чувство вины и стыда с новой силой захлестнуло Эмили, и она застонала, отворачиваясь от кузины.

— Извини, Сандра! Я пошла в душ.

Вчера она весь день ждала, что он сам позвонит и попытается сгладить эту неловкость. Обычно конфузы, случавшиеся между ними, будто бы ускользали от его внимания. Кларк делал вид, что ничего не замечает, или откровенно переводил разговор на другую тему. Но в данном случае «неловкость» слишком мягко сказано. Это была не неловкость, а грубая бестактная выходка с ее стороны, которую она сама на месте Кларка не простила бы никому и никогда.

Ее охватывал ужас при мысли о том, как теперь она сможет появиться перед ним, как посмотрит ему в глаза и что скажет в свое оправдание. Как она запуталась! Как привыкла к этой на первый взгляд невинной, но теперь такой бессмысленной лжи! Эмили уже не помнила, зачем придумала в поезде эту игру, зачем скрыла от Кларка свое настоящее имя. Но ведь он ее поддержал и принялся в ответ тоже лгать, сочиняя себе новую биографию.

Кларк… Что ты за человек? Зачем наши пути пересеклись?

Она поливала себя горячим душем, не замечая, как вода обжигает тело. Пора заканчивать с этой ложью про актрису Мишель. Может быть, они нужны друг другу для чего-то более важного, чем просто легкий флирт?

Она мельком увидела себя в запотевшее зеркало. Горячие струи щекотали живот и плечи, и Эмили вдруг закрыла глаза от нахлынувших ощущений. У нее давно не было мужчины. Последний раз это был ее бывший сокурсник, с которым они случайно пересеклись на какой-то вечеринке, и с тех пор поклялись больше никогда не пересекаться.

Да. Она очень голодна в определенном смысле. Интересно вот только, кому подарить эту красоту: снова Ричарду или… может быть, Кларку?

Эмили решительно выключила воду и вышла из ванной, потуже запахнув махровый халат. Так недолго и с ума сойти.

— Может, все-таки расскажешь? — Сандра, словно кот, поворачивала голову вслед ее каждому движению, пока Эмили ходила по комнате и вытирала волосы. — Вы еще в четверг вечером поссорились, да? Ты пришла такая… Я даже побоялась к тебе подойти.

— Сандра!

Та вздохнула.

— Ладно. Я хотела спросить…

— Спрашивай и уходи. Мне надо одеваться.

— Какая недотрога! Ты что, при мне не можешь одеваться?

— Я привыкла, чтобы в это время мне никто не мешал. Что ты хотела?

Сандра вздохнула еще печальней.

— Может, все-таки поможешь мне с Тамерлейком?

— Я уже сказала — нет.

— Он сегодня будет у нас. Что тебе стоит. Сядь с ним рядом и поговори. Мама увидит, что он при деле, и успокоится.

— Сандра, я тебе не верю.

— Почему? Говорю тебе, ты в его вкусе.

— Дело не в этом. Думаю, у тебя есть другие причины подсунуть меня Тамерлейку, а мне сейчас не до него. Мне бы со своими мужчинами разобраться!

Сандра скорбно подняла брови и с наигранным сожалением в голосе проговорила:

— Да. Значит, мама была права.

— А при чем тут мама?

— Не твоя мама. А моя.

— В чем она была права?

— Она сказала, что ты не справишься с ним. С ним никто не может справиться. Ни одна женщина.

— Хочешь взять меня «на слабо»?

— Да очень надо! Эми, я тебя прекрасно понимаю. Мне тоже не нравятся мужчины, которые меня значительно старше.

— Ну хорошо. — Эмили вдруг встала на середине комнаты, скрестив руки на груди. — Я согласна.

— Ура! Ура! Подожди, а почему вдруг?

— Появилось одно соображение.

— Какое?

— Я беру на себя Тамерлейка. А ты берешь на себя Иден.

Лицо Сандры вытянулось.

— Да. Ты берешь маму, причем на все время ее пребывания здесь. Мне все равно, что ты ей будешь говорить, но она не должна заставить меня купить эту чертову квартиру и… сделать еще одну неприятную вещь.

— Слушай, лучше дай мне задание соблазнить помощника губернатора. Он будет сегодня со своей ревнивой женой. Это гораздо легче сделать, чем держать Иден на коротком поводке.

Эмили холодно посмотрела на нее.

— Я не поняла: тебе нужно отвлечь мистера Тамерлейка?

— Хорошо-хорошо. Уже иду. — Сандра обреченно закатила глаза и вышла из комнаты.

А Эмили уселась за туалетный столик, горестно подперев голову рукой.

Только Тамерлейка мне не хватает для коллекции! Может, его тоже соблазнить прямо сегодня?

Было без четверти семь. Большинство пар уже прибыли и рассредоточились по первому этажу в фуршетном беспорядке, как выразилась Сандра. Начало торжества было специально назначено на шесть вечера, на самом деле праздник планировали начать в семь. Гости всегда собираются на час позже. Таковы неписаные законы света.

Эмили в великолепном темно-зеленом платье, прямая, как струнка, с надменно приветливым лицом стояла рядом с Сандрой и мистером Флетчером, встречая прибывающих гостей. Джонни и тетушка Ло развлекали публику в банкетной комнате. Там же находилась и Иден.

Вопреки опасениям Эмили мать ограничилась сегодня лишь коротким приветствием, после чего перенесла все свое внимание на Ло и ее мужа. Но Эмили прекрасно понимала, что рано или поздно та вспомнит, зачем приехала, и никакой уговор с Сандрой не поможет. Но сейчас об этом лучше не думать.

— Уже почти семь! — злобно шептала Сандра ей на ухо. — Где он, не понимаю! Сколько можно стоять тут болванами!

— Всему свое время, дорогая моя, — приглушенным голосом отозвался мистер Флетчер вместо Эмили. — У меня лично тоже ноги отваливаются, если тебя это утешит.

— Надо было сюда маму ставить, это она придумала вечеринку, вот пусть и мучается!

— Дочка, фу. Что ты такое говоришь?

— Не фукай, я тебе не собака.

— А ты не ной.

— Да перестаньте вы уже! — строго прошипела Эмили.

— А чего он?!

Мистер Флетчер отошел в сторону.

— О, слышу голос из гостиной, только ума не приложу, когда он успел просочиться незамеченным. — Добрый вечер, старина! Как поживаешь?

Сандра обернулась и тоже принялась кого-то приветствовать:

— Ну наконец-то! Мы вас заждались! Позвольте представить вам… Эмили, да повернись же наконец… Мистер Тамерлейк. А это моя кузина…

Эмили повернулась и поначалу даже не поняла, что произошло. Сознание одновременно соглашалось с увиденным и не принимало его. Она задохнулась, прижав руку к губам: перед ней стоял Кларк. Кларк Стайлинг собственной персоной, а вовсе никакой не Тамерлейк.

— …Эмили Бертли, — продолжала тем временем Сандра. — Она приехала к нам из Вашингтона, и мы счастливы принимать ее в своем доме. Ее отец Роберт Бертли — впрочем, вы, кажется, были с ним знакомы — родной брат моей мамы. К сожалению, его больше нет с нами…

Эмили стояла не шелохнувшись, пронзительно глядя ему в глаза. В ее голове проносились тысячи вопросов и реплик, и она видела, что Кларк думает о том же, замерев и напряженно глядя ей в лицо.

— …А мистер Тамерлейк большой друг нашей семьи, — продолжала щебетать Сандра, — и нашего отца. Можно сказать, они с папой, несмотря на разницу в возрасте, прошли огонь, воды и медные трубы…

— Ну хватит, дочка, — польщенно перебил ее мистер Флетчер, но Сандра его бесцеремонно оттеснила, широким жестом соединяя Эмили и Кларка.

— В общем, мы все одна большая дружная семья! Надеюсь, что вы э-э… будете тоже дружить… как и все мы… — Она окончательно запуталась и замолчала.

— Мне очень приятно, — выразительно подняв одну бровь, сказал Кларк и наклонился к руке Эмили. Сегодня он был с новой стрижкой, делавшей его почему-то выше.

— Взаимно, — едва пролепетала она и почувствовала, что его губы, всегда такие теплые, когда он целовал ей руку, холодны как лед.

В лице Кларка тоже не осталось ни кровинки.

— Никогда не знаешь, какой очередной сюрприз готовит тебе судьба, не так ли… Эмили? — прошептал он, выпрямляясь.

— Вы о чем, мистер Ст… Тамерлейк?

Сандра почувствовала неладное.

— Эй, ребята, вы что, знакомы?

— Нет! — произнесли они одновременно и поспешно отвели друг от друга глаза.

Эмили охватила паника. У нее появилась вполне серьезная идея — сбежать с этого дня рождения. Просто уйти, пока никто не видит, и все! Так будет лучше и для нее, и для Кларка, и для всех остальных. Она не находила слов. Да что там слов, даже мысли в ее голове не могли складываться более-менее оформленно.

— Кларк, а вы выполнили свое обещание? — Веселый голос Сандры донесся словно откуда-то издалека.

— Какое?

— Как какое? Вы привезли свое испанское вино?

Эмили вскинула на него быстрый взгляд и снова отвела глаза. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Очевидно, Кларк чувствовал себя похоже.

— Разумеется.

— Вы хотели рассказать какую-то веселую историю, связанную с доставкой этого вина. Вы перепутали свой чемодан… Или перепутали место…

— Как-нибудь в следующий раз, — поспешно отозвался Кларк.

— А кстати, где мой столик? — неожиданно громко спросила Эмили, так что несколько человек удивленно обернулись на нее. — Мне кажется, мы заболтались! Гости уже рассаживаются! Где вообще-то мое место?

Сандра была озадачена.

— Вы с мистером Тамерлейком сидите за тем столом. Если вы не против, конечно. С вами будут сидеть Джонни и Линда. Их почему-то нет. Кроме них, мистер Кармайкл, мисс Мэддон и мистер Кейро. Там еще несколько гостей, я не помню, как их зовут.

На негнущихся ногах она прошагала на свое место, возле которого стояла табличка «Эмили Бертли». Кларк придвинул ей стул и сел рядом, случайно задев под столом ее колено, отчего Эмили вдруг почувствовала сильное волнение. О чем они будут сейчас говорить? Кто он, сколько ему на самом деле лет? Чем он занимается? Что он хочет от нее? Что он хотел в прошлом году от Сандры? Как им теперь разговаривать, ведь в их прежних разговорах не было ни слова правды? И самое страшное, он видел, как она целуется с Ричардом! А вдруг он Иден расскажет?

На них не обратили внимания, очевидно приняв за молодую семейную чету. Кто-то за другим столом начал произносить длинную речь в адрес мистера Флетчера, и все устремили взоры на оратора, кое-кто даже повскакал с мест и переместился ближе к виновнику торжества.

Начинался обычный праздник, что-то среднее между семейным торжеством и корпоративным банкетом. Эмили видела такие застолья с детства, когда отец еще был членом конгресса.

Через час все смешается и превратится в общий фуршет, подумала Эмили с облегчением. Тогда она просто встанет и уйдет, потерявшись в толпе.

— Какое вино вам налить, прекрасная инфанта? — тихо спросил Кларк.

Она немного помолчала. Прежнее обращение резануло слух. Все-таки, если она не совсем свинья, надо бы прежде всего извиниться. Но в то же время… Черт побери, как с ним себя вести, если он совсем не Кларк, а Тамерлейк?! Вернее, все равно Кларк, но не тот.

— Что же вы молчите?

Она вскинула на него грозный взгляд. Может быть, слишком грозный.

— А что, разве на нашем столе нет испанского? От вашего прадедушки. Или он тоже плод вашего богатого…

— Нет. Прадедушка, вино, огромный чемодан и наше с вами купе — все было реальное и настоящее.

— Как приятно узнать это именно сегодня.

— Мне тоже приятно узнать, что нам все равно суждено было познакомиться, даже если бы я не перепутал купе!

— Вы считаете, это судьба?

— Нет, я считаю, что судьба была именно в поезде.

— Вам действительно так приятно от этого совпадения? — Эмили говорила шепотом, не поворачивая головы и скосив глаза на Кларка. Смотрелось это очень забавно.

— Да. А вам разве нет?

— Я еще не решила.

— Что вы не решили? Как ко мне относиться?

— И к себе тоже.

— А знаете, мне с самого начала не понравилось ваше имя.

— Мишель?

— Да. Я знал, что вы не Мишель.

— Довольно об этом. Я могу обидеться.

— Нет уж, не стоит, Эмили. У вас потрясающее имя! Оно мне нравится гораздо больше, а главное, оно больше вам подходит. Оно нежное, такое же очаровательное, как и вы…

— Кларк. Мы еще слишком мало выпили, чтобы переходить к грубой лести.

— Едва ли вы должны быть ко мне столь суровы. Я нафантазировал гораздо меньше вашего.

— Что вы говорите? — снова зашептала она, скосив на него глаза. — А ваш лучший друг, которому вы везли чемодан вина, это и есть мистер Флетчер?

— Да.

— Вам не стыдно?

— Ничуть! А где ваша большая семья? Дайте-ка припомнить… Три прабабушки, двое прадедушек…

— Право, не стоит!

— Право, стоит! Я был в таком восторге, когда вы расписывали мне вашу родословную.

— Я не породистая кошка, чтобы расписывать родословную!

— Да, вы совершенно не похожи на кошку, хотя сейчас шипите довольно сильно.

— Спасибо и на этом. Объясните мне, раз уж все так вышло, про вино.

— Что вас интересует?

— Какого черта вы притащили в мое купе чемодан, потом сочиняли всю дорогу небылицы, а потом еще и наврали, что в чемодане вино, а сейчас…

— Почему вы считаете, что наврал?

— Но это глупо. Вино не возят в чемоданах.

— Возят.

Эмили возмущенно повернула к нему голову.

— Так. Хорошо. Пусть возят. Но вы сказали, что оно испанское! С вашей родины!

— Не вижу в этом преступления.

— А что оно делало в Вашингтоне? И вообще, что вы мне голову морочите и сегодня тоже! Вы все подстроили!

Кларк засмеялся. Немного громко для человека, которому задали простой вопрос, и Сандра удивленно посмотрела на них.

— Представляете, просто недоразумение. Мистика какая-то. Я дрожал над этим чемоданом, как пес над колбасой, специально доставляя его ко дню рождения моего лучшего друга. А они перепутали рейсы… или доставку… В общем, не знаю, но вино прилетело в Вашингтон.

— Я так и подумала.

— Что вы так смотрите? Правда. Пришлось все бросить и ехать встречать его лично, чтобы больше уже ничего не перепутали. Но, видимо, судьба у него была такая: перепутали купе. Вот так.

Она откинулась на спинку стула и смерила его взглядом с головы до ног, насколько это можно сделать за столом.

— Сейчас вы похожи на человека, который оправдывается и снова сочиняет на ходу. Жаль. Я думала о вас лучше.

Он тоже откинулся назад, скрестив руки на груди, и с улыбкой принялся рассматривать ее.

— Зато вы похожи на юную прекрасную особу, которой, кстати, нет тридцати. Зачем вы солгали про возраст?

— А вдруг — нет?

— Бросьте, мне Сандра все уши прожужжала про свою прелестную сестру из Вашингтона, которой едва исполнилось двадцать пять и с которой она меня мечтает познакомить.

— Спасибо Сандре!

— Пожалуйста. А про меня она вам ничего не говорила?

— Только то, что чуть не вышла за вас в прошлом году.

— Какая наглая ложь!

— Отчего же? Говорят, вас невозможно женить.

— О, это правда. А вы попробуйте. Уверяю вас, это будет очень увлекательный процесс.

Она рассмеялась.

— Я знала, что у вас нет никакой жены и никаких детей.

Кларк сделал небольшую паузу, потом заговорил:

— Когда-то было и то и другое. Но по воле обстоятельств… теперь у вас есть шанс занять это почетное место. Во всяком случае, все женщины, проведшие со мной больше двух часов, стремятся его занять.

— Какое почетное место? — Эмили распахнула наивные глаза.

— А вы не догадываетесь? Мы говорили о жене и детях.

— Вы хотите меня удочерить?! — Она искусно изобразила восторг, прижав руку к груди. — Точно! Вы же были знакомы с моим отцом и теперь, когда его не стало, решили взять на себя заботу обо мне. Как это благородно с вашей стороны, мистер Тамерлейк!

Он закрыл глаза, как ей показалось, в блаженстве.

— И все-таки Голливуд совершает чудовищную ошибку.

— Вы о чем? — Но она уже и так все поняла.

— Вы очень хорошо играете, Эмили.

Она прищурилась, пытаясь дословно припомнить его ключевую фразу:

— Ваше общество удивительным образом располагает сочетать фантазии…

— …С предельной откровенностью! — Они оба рассмеялись. — Эмили, я в восторге!

— Я — тоже.

— А вы от чего?

— По-видимому, от вас. Я еще не решила. Только что я хотела сбежать отсюда ко всем чертям, но пока передумала.

— Не стоит это делать. Обещайте мне, что не сбежите, по крайней мере без предупреждения.

— Почему я должна это обещать?

— Мы заключим с вами сделку. Теперь вы должны верить мне, и больше никому! А я…

Эмили расхохоталась, и довольно громко. На них стали оборачиваться. Озадаченная Сандра снова посмотрела на них и закусила губу. Для людей, которые только что познакомились, они ведут себя весьма странно.

— Я так и делала примерно неделю: верила вам и ругала себя за ложь. Но выяснилось, что не одна я грешна. Какое меню у вас будет на следующие семь дней? Вы окажетесь турецким султаном и давним приятелем самого Всевышнего?

Она повернула голову и встретилась взглядом с Кларком. В его глазах плясали искры счастья. Счастье это было настолько откровенным, что Эмили окатило какой-то сильной теплой волной: последний раз на нее так смотрел влюбленный одноклассник в четырнадцать лет.

— Вам еще вина?

— Вы не ответили на вопрос.

— А зачем на него отвечать? Кстати, вы тоже не ответили: вам подлить вина?

— Конечно. Мы же пришли на праздник.

— Сегодня вы снова будете делать глупости?

— Ни в коем случае! Я все глупости уже сделала.

— Ну тогда у меня к вам просьба. Не убегайте слишком рано. Я еще мечтаю с вами потанцевать.

— А если у меня другие планы?

— Какие могут быть планы, когда отмечается день рождения дяди, у которого вы живете? И до конца праздника еще далеко, гости только начали оживляться.

— А если у меня свидание?

— Снова промах. Думаю, учитывая сегодняшнее событие, вы постарались не назначать свиданий на вечер. К тому же обычно вы все вечера проводили со мной. А я здесь.

Она вдруг догадалась, о чем он думает сейчас. О Ричарде. Эмили резко сникла, отведя глаза в сторону. Надо же быть такой глупой, чтобы затронуть эту тему!

— Кларк, ради бога, простите меня.

— За что?

— За тот… вечер… — Она не могла поднять на него глаза.

Голос Кларка стал сухим.

— Я не понимаю, о чем вы.

— Нет, понимаете! — вдруг выкрикнула она, теряя терпение. — Понимаете!

На них уже перестали обращать внимание, публика начала потихоньку выходить из-за стола. Мужчины курили, женщины собирались стайками и что-то оживленно обсуждали. Начался «фуршетный беспорядок».

— Кларк, простите. Я не хотела, чтобы вы это видели.

— Не хотели?

— То есть не хотела это делать. То есть…

— Эмили, давайте все забудем.

— Нет! Кларк, поймите, если мы сейчас не… Если мы сделаем вид, что ничего не произошло, то потом все равно рано или поздно это всплывет… Господи, что я такое говорю?! Может, мы больше никогда не увидимся. — Она закусила губу, окончательно смешавшись.

— Эмили, посмотрите на меня.

Она подняла несчастные глаза и увидела, что он улыбается.

— Это останется одним из самых драгоценных моих воспоминаний. Вы были просто неотразимы в своем эгоизме.

— Что-о?!

— А теперь давайте закроем эту тему навсегда.

Эмили часто задышала. Это было уж слишком. Кларк молча пригубил вино, потом спокойно повернулся к ней.

— Кстати, а ведь я не ошибся тогда в поезде: вы все-таки из Вашингтона.

— Из Вашингтона? — Она задыхалась. Она не знала, как с ним говорить.

— Ну признайтесь, ведь именно вас я видел на художественной выставке.

Она резко встала.

— Извините, мистер… Тамерлейк. Я скоро буду. — И тут же выскочила из-за стола со стремительной поспешностью.

Кларк пружинисто вскочил следом за ней, но она оказалась проворней. Лавируя между комнатами, в конце концов выбежала на улицу через кухню и кладовую. Тут ее никто не сможет поймать.

Она пыталась отдышаться, не понимая, отчего так стучит сердце: от быстрого бега или от признания Тамерлейка.

Это было чудовищное по сути своей признание, и, упади он перед ней сейчас на колени и сделай предложение руки и сердца, она удивилась бы меньше.

Он готов простить ей все. А может, ему доставляет удовольствие наблюдать, как его девушка целуется с другим? Нет, на извращенца он не похож. Значит, это любовь? Сейчас Эмили как в зеркале увидела свое отражение на лице Кларка: ту же слепую, всепоглощающую страсть, какую она сама испытывала к Ричарду. Сколько раз она заставала его с другими девчонками! Ее только заводило это зрелище, заставляло думать и переживать, сходить с ума от желания… Она хотела быть на месте этих девчонок в тот вечер, в следующий, всегда. Всегда рядом с Ричардом.

Эмили закрыла лицо руками. Вот это да! А ей казалось, что между ней и Кларком ничего не может быть, кроме замечательных интеллектуальных поединков, к которым она уже привыкла, как в детстве к няниным сказкам на ночь.

Она невольно обняла себя за голые плечи. Холодно и сыро. А платье совершенно не предназначено для долгого пребывания на воздухе. Сзади послышались осторожные шаги. Эмили стояла не шевелясь. Что-то мягкое и теплое накрыло ее спину, заставив вздрогнуть.

Кларк накинул на нее свое пальто и не стал убирать руки с плеч. Она непроизвольно подалась назад, прислоняясь к нему. Дальше Эмили помнила только яркие отдельные вспышки. Кажется, она первая развернулась к Кларку и обняла его, а он сомкнул руки у нее на спине. Она жадно прижалась губами к его губам. Он подхватил и закружил ее, не прекращая поцелуя, а она лишь ловила отдельные штрихи звезд, которые появлялись в вечернем небе. Улица была абсолютно пуста и тиха, а шея Кларка — крепка и приятна на ощупь.

Эмили не могла дать определения происходящему. Сознание действительно выхватывало лишь отдельные фрагменты, а все остальное тонуло в пелене страсти.

Она целовала Кларка. Нет, она проникала в него, а он — в нее, и оба жалили друг друга смертельным ядом. Они не проронили ни звука, лишь хриплое срывающееся дыхание вырывалось у каждого из груди.

Мгновенно стало жарко. В пальто жарко. Долой его! В платье тоже жарко… Нет, это позже. А у Кларка очень нежная кожа на спине, под рубашкой… А у нее, оказывается, совершенно нет терпения. Если сейчас его губы соскользнут вниз и доберутся до груди — дело пропало.

— Эмили, останови меня! — прохрипел он.

Но она не хотела. Зачем? Какие мягкие теплые у него губы… Какой нежный ершик волос на затылке… Какой сильный, горячий мужчина… Зачем его останавливать?

Ее волосы рассыпались по плечам, заколка соскользнула и хрустнула в траве под его ботинком. Зачем? Губы Кларка медленно двигаются ниже. Бретелька платья — такая тонкая, так легко рвется! Эмили засмеялась: как все просто! Дыхание мужчины обжигает ее грудь…

Внезапно она словно отрезвела. Отшатнулась от него.

— Кларк?

— Эмили, девочка моя…

Она поправила лиф платья и оттолкнула его.

— Что происходит?

— Эмили, я люблю тебя. — Он шагнул к ней и снова жадно принялся целовать.

Она вырвалась, сгорая от стыда.

— Кларк… что мы с вами делаем?! — Распухшие губы болели на ветру, по телу пробегала какая-то судорожная волна, хотелось прижаться к этому мужчине и не отступать больше уже никогда. Но она сделала еще один неуверенный шаг назад.

— Эмили, я люблю тебя. Делай со мной что хочешь, но я никуда тебя сейчас не отпущу.

Она никогда не видела Кларка таким. Ей даже стало немного страшно. Это был не Кларк. Это был дикарь — сильный, жесткий и свирепый. Он сверкал темными глазами, в которых горело адское пламя, а губы снова надвигались на нее, чтобы поцеловать.

От того паиньки Кларка, которого она хорошо знала, не осталось и следа. Под рубашкой, которую она сама только что вытащила из-под ремня, перекатывались мускулы. Он был в прекрасной физической форме, и у нее вдруг мелькнула мысль, что, вздумай она сейчас отбиваться, этот дикарь не оставит ей никаких шансов.

Даже тысяча Ричардов не могли сравниться с тем мощным потоком страсти, который исходил от него. Эмили почувствовала это настолько явно, что растерялась. Что же будет дальше?

Кларк тяжело дышал и молчал, стоя в метре от нее. Кажется, он не собирался никого терзать. Он ждал.

Эмили провела рукой по глазам, словно стряхивая с них пелену.

— Мы немного увлеклись… — Она пошатнулась на высоких каблуках, а он снова подхватил ее и прижал к себе.

— Неужели ты хочешь вернуться к гостям?

— Нет. — Губы совсем разучились говорить. Они могли теперь только целоваться. — Я хочу тебя. Правда.