Незадолго перед рассветом в лагерь вернулся Локит со своими людьми. К этому времени он настолько ослабел, что с трудом держался в седле.

Он немедленно подбодрил себя кровью одной из пленниц и уснул коротким освежающим сном. Проснулся он, когда солнце уже успело подняться достаточно высоко. Первым, кого он увидел проснувшись, был Торг Рваное Ухо.

Несмотря на то что Торг старательно скрывал свой страх, Локит немедленно проник в его мысли и узнал все, что произошло.

— Владыка Локит, — Торг неловко поклонился, — в ваше отсутствие была попытка побега и…

— И хотя были обнаружены следы за пределами лагеря, ты поймал только двоих, и то лишь тех, кто оставался в лагере. — Локит поднялся.

— Да, хозяин, те люди, отправленные за сбежавшей четверкой, до сих пор не вернулись, хотя я ждал их раньше.

— Твои мысли говорили мне, что они поехали на лошадях Тьмы. Сейчас светит солнце. С ними не было всадника Смерти, чтобы создать защитные черные тучи. Так что к этому времени кони пали, и, если всадники еще живы, они пешие.

— Да, владыка Локит, — согласился Торг, с отвращением замечая в своем голосе легкую дрожь.

— Ты поступил разумно, что не убил пойманных беглецов, Торг. Я оставлю это удовольствие для себя, а Песнь Крови заставлю на это смотреть. Теперь отведи меня к ним.

Торг быстро повел Локита из общего дома в конюшню, изо всех сил стараясь угодить ему и ненавидя себя за раболепство. Его безумно ужасала мысль о том, что может сделать с ним Локит за сбежавшую четверку. После того как Торг разными способами наказал Ялну и Тирульфа в кузнице, их перенесли в конюшню, чтобы они не замерзли в холодную ночь.

Конюшню освещали факелы. Ялна висела на веревке, перекинутой через потолочную балку. Веревка глубоко врезалась в ее запястья. Обнаженное тело женщины покрывали кровоподтеки и кровоточащие раны. Тирульф висел рядом в таком же состоянии, оба были без сознания.

— Торг, хочешь ли ты и дальше служить мне как воин из плоти и крови? — спросил Локит, рассматривая раны Ялны и Тирульфа. — Или, может быть, ты предпочитаешь стать одним из моих всадников Смерти? С того времени как я прибыл сюда, я лишился четверых воинов-мертвецов. Ты мог бы пополнить их число.

— Я… бы… хотел остаться таким, какой есть, владыка Локит, — промямлил Торг, сжимая кулаки, чтобы подавить страх.

— Посмотрим, там видно будет, — ответил Локит, глядя на глубокую резаную рану на бедре Ялны. — Возможно, ты и останешься прежним, если до заката вернешь мне четверых беглецов.

— Я сейчас же сам отправлюсь с отрядом на их поиски, хозяин, — пообещал Торг. — Если вы не поедете с нами, чтобы устроить защиту из туч, мы возьмем захваченных в конюшнях живых лошадей, находящихся в развалинах сгоревшего дома. Я уверяю вас, что беглецы до заката окажутся в ваших руках. Разрешите отправляться?

Локит знаком отпустил его, не отрывая взгляда от избитого тела Ялны.

Когда Торг ушел, Локит приказал всем покинуть конюшню. Заперев дверь, он остался наедине с пленниками.

Глубже, чем до этого, он вошел в их мысли и узнал мучившие их страхи. Зловещая улыбка медленно расползлась по его бледному лицу.

Локит пригладил белокурую гриву и мысленно настроил себя на использование магической силы. Начертив в воздухе нужные руны, он сосредоточил волю и произнес волшебные слова.

С его рук сорвались лучи фиолетово-багрового света и охватили тело Ялны магией исцеления. Через несколько мгновений раны ее затянулись.

Она открыла большие темные глаза и увидела у двери посланца Хель с усмешкой на лице.

— Хотя твои мысли и подсказывают мне, что ты меня узнала, но мы не были знакомы лично. Так вот, я — Локит, твой новый хозяин.

Он коснулся ее. А она толкнула его ногами в грудь так, что он, пошатнувшись, отступил. Локит расхохотался и стал наблюдать, как она беспомощно раскачивается на веревке, не в силах остановить свое движение.

Он не перестал следить за ней, пока она не остановилась.

— Лучше всего иметь рабов, настроенных на сопротивление, потому что тогда всегда найдется повод наказать их за непокорность. А мучить раба — это такое удовольствие, ты согласна со мной, моя рабыня?

— Я не рабыня! — огрызнулась Ялна, борясь с наступающим на нее паническим страхом и не желая признаваться, что ее самые ужасные ночные кошмары становятся явью. «Он может читать мысли, — напомнила она себе. — Он знает, что я боюсь вновь попасть в рабство. Я не должна поддаваться страху! Я свободна и останусь свободной!»

— Женщина, ты снова рабыня, — уверил он со смехом Ялну, прочитав ее мысли. — Ты моя рабыня. Ты была рождена для ярма, в ярмо ты и вернулась. Те несколько лет после разгрома Нидхегга, когда ты считала себя свободной, были всего лишь призрачной иллюзией.

— Твоя ложь не смутит меня, мерзкий прислужник Хель.

— Более того, — продолжал он. — Я могу превратить тебя в необычную рабыню. Как ты смотришь на такое предложение? Сможет ли особое положение примирить тебя с рабством? Твои мысли подсказывают мне, ты уже попадала в такое положение, но лучше поймешь меня, если, по моему желанию, займешь место моего главного кричащего раба.

Глаза Ялны слегка расширились. «Он читает мысли, — еще раз сказала она себе. — Он знает, что я страшусь мучений, которые терпела в подземелье Нидхегга, но я вынесла истязания Торга и перенесу пытки Локита!»

— Да, ты их перенесешь, — усмехнулся Локит. — Уж я об этом позабочусь. А какая приятная жизнь тебя ждет! Работать не придется и забот никаких. Все, что от тебя требуется, это хорошо себя вести, когда я буду приходить каждый вечер, чтобы насладиться твоими криками.

Тебе, думаю, будет приятно узнать, что как бы я тебя ни изувечил, в моих силах залечить твои раны. Конечно, иногда мне не захочется делать это сразу же. И настанет день, когда ты мне наскучишь, и я больше не исцелю тебя и позволю умереть. Но я не скажу тебе, когда это произойдет.

— Тебе не удастся сломить меня, — с громко бьющимся сердцем заявила Ялна.

— Ты убеждена в этом? Что же, постараюсь тебя разуверить. Начнем вот с этого…

Локит начертил руны и сосредоточился на заклинании обращения в раба Черепа. Вызванный силой его магии призрачный Череп, окруженный пляшущими языками пламени, стал обволакивать голову Тирульфа. Не пришедший до конца в себя воин застонал от боли, извиваясь всем телом на удерживавшей его веревке.

— Не трогай его! — закричала Ялна. — Что ты с ним делаешь?

— Обращаю в раба Черепа, — невозмутимо объяснил Локит. — Все пленники в лагере станут, рано или поздно, рабами Черепа, кроме Песни Крови, Гутрун, Хальд и… тебя. Я хочу оставить вам способность противиться мне. Это придает остроту моим развлечениям.

Пламенный Череп проник в голову Тирульфа, испустившего пронзительный вопль и снова погрузившегося в забытье.

— Ты признаешь себя рабыней, если я стану терзать его, признаешь из любви к нему? — Локит пристально смотрел на нее.

Ялна молчала.

— Не тревожься об этом, рабыня. Я хочу, чтобы ты признала это и просила, даже умоляла сделать тебя моим кричащим рабом, но исключительно ради того, чтобы освободить от боли саму себя.

— Никогда, — зло бросила она.

— А я так не считаю. Вспомни, что стало с Нидхеггом, когда в его подземелье появилась Владычица Мертвых? Помнишь, как он превратился в дракона, такого великолепного дракона, подобного могильному червю. Не хотелось бы тебе навестить его, рабыня? В Ностранге, в его прибежище среди горы трупов? В самых мрачных и холодных безднах Нифльхейма?

Думаешь, не в моих силах отправить тебя туда? Ошибаешься. Бедняга Нидхегг страшно обрадуется знакомому лицу. Особенно если это рабыня, которой он во многом обязан своим падением и последовавшей карой. Он вопит, не переставая, и я уверен, что близость твоей теплой плоти, пусть на короткое время, но несказанно порадует его.

Хотя радость его, возможно, и продлится, если ты станешь упорствовать и сопротивляться моей воле. Ну так, ты признаешь свое рабство и будешь на коленях умолять меня сделать тебя кричащей рабыней? Или предпочтешь удовольствие стать невестой дракона Нидхегга и скрасить его одиночество?

Ялна подавила готовое вырваться рыдание от охватившего ее ужаса и молча закрыла глаза.

— Очень хорошо, — рассмеялся Локит. — Будь по-твоему.

Ялна висела, не открывая глаз, и слышала, как он начал произносить заклинание. Внезапно в нее ледяными копьями вонзился холод и на мгновение затуманилось сознание. Затем в ноздри ей ударил отвратительный запах мертвечины, а в уши врезался ужасающий рев чудовища. Помимо воли она открыла глаза и дико вскрикнула.

Ялна оказалась в ледяном холоде пещеры. Неизмеримо большей, чем подземная темница в замке Нидхегга, где ее пытали. Широко разведенные в стороны, ее ноги были скованы железными кольцами, вкрученными в обледенелый пол. Руки в оковах удерживала цепь, уходящая к скрытому мраком потолку.

В таком положении она едва касалась пола пальцами ног. Ее ноги оставались босыми, а в остальном на ней был положенный невесте подвенечный наряд, и голову венчал миртовый венок.

Каменея от ужаса, смотрела она, как к ней медленно приближается, свиваясь в кольца и извиваясь по заваленному трупами полу, оставляя за собой шлейф отвратительной слизи, непрерывно вопящее мерзкое создание. Его белое с лиловым отливом тело источало мертвенный свет, кроме которого ничто не нарушало безраздельного торжества мрака и смерти в этом скорбном месте. И это гнусное чудовище было когда-то властителем Нидхеггом.

Ялна стала бешено рваться, сотрясая оковы. Голова ее металась из стороны в сторону, вздыбливая волосы, глаза дико вращались в орбитах. Смертельный ужас вырывал из ее груди стоны, один громче другого, пока чудовище не добралось до нее и не обвило своим огромным раздутым хвостом. Затем две тонкие конечности, напоминавшие человеческие руки, пробились сквозь покрывавшую его кожу липкую слизь и начали снимать с нее брачный наряд.

Стоны Ялны сменились воплями отчаяния. Она напрягала силы, но едва могла пошевелиться, а Нидхегг тем временем продолжал медленно раздевать свою невесту.

Внезапно в голове ее явственно зазвучал голос Локита:

«Сначала он закрепит ваш брак, соединившись с тобой, а потом подвергнет тебя таким пыткам, которых ты себе и вообразить не можешь. Он считает, что ты сильно постаралась для того, чтобы он превратился в ту тварь, что ты сейчас видишь».

Чудовищный слизняк сорвал с нее остатки одежды и, обняв своими мертвенно-холодными щупальцами, прижался к ней осклизлым лоснящимся телом.

Ялна кричала и кричала, и ее крики сливались с воплями монстра. Вдруг из его тела появились другие отростки. Обвиваясь вокруг нее, они теснее прижимали ее к гладкой твари. Один из выростов стал проталкиваться к ней в рот, а другой медленно поднимался, ощупывая бедра.

«Ты еще не передумала?» — мысленно спросил ее Локит.

Ее рот, когда она собиралась сказать «да», как кляп закупорил источающий тошнотворную жижу отросток. Но Локит уловил отразившийся в мыслях ее пронизанный ужасом вопль — признание поражения и злорадно расхохотался.

«Так ты признаешь себя моей рабыней?» — нарочито затягивая ее мучения, спросил он.

«Будь ты проклят! Да! Не позволяй ему… Нет! Останови его! Я сделаю все, что ты захочешь! Все! О, прошу тебя! Останови его! Прошу!»

— Прошу! — Она услышала свой сдавленный крик.

Женщина снова оказалась в конюшне, но теперь у ног Локита: обнаженная и без оков. Рыдания разорвали ей грудь: она закрыла лицо руками.

— А сейчас, — он, усмехаясь, смотрел на нее сверху вниз, — умоляй меня превратить тебя в свою кричащую рабыню, и торопись, иначе я отошлю тебя назад в объятия Нидхегга.

Ялна взглянула на него сквозь поток слез. Мертвенный запах исходил от ее загаженного слизью тела. Ее мутило от омерзительного сладковатого привкуса тлена во рту.

Внезапно подчиняясь порыву, не сознавая до конца что делает она метнулась к кинжалу, висевшему в ножнах на поясе Локита. Правой рукой она с быстротой молнии выхватила оружие, а левой обхватила его ноги, с силой рванула и опрокинула.

Он с прокятиями рухнул на пол. Ялна ударила кинжалом, метя Локиту в горло. Его спасла сверхъестественная ловкость. Он перехватил ее руку, когда острие кинжала уже коснулось его горла, и поспешно произнес волшебное слово.

Ялна скорчилась от боли. Кинжал выпал из ее внезапно окаменевших пальцев.

Локит поднялся и ударом ноги отшвырнул ее к стенке стоила.

— Очевидно, — начал он, злобно сверкая глазами на рыдающую скрючившуюся от боли Ялну, — тебе следует подольше побыть с твоим неотразимым женихом. Намного дольше. Молодоженам надо дать больше времени побыть наедине. Ты согласна со мной, рабыня?

Несколько мгновений спустя Ялна снова оказалась в ледяных объятиях Нидхегга, и она кричала так долго, насколько хватило сил.