Feit'n fra Kolbotn — Noe bedre

Соня.

Как только мы выходим из квартиры, молча спускаемся на лифте и выходим из подъезда, мне становится легче, словно морозный воздух приводит меня в чувство. Неловкость постепенно исчезает, и смущение, которое я испытывала дома у парня, кажется теперь мне каким-то сном.

Даже не знаю, что на меня нашло там. Словно бы меня подменили.

— Так, давно ты боксом увлекаешься? — спрашиваю я, чтобы разорвать молчание, которое преследует нас уже минут пять, пока мы направляемся в сторону парка, где Егор обещает мне показать его любимое место.

— С шести лет. Я вроде говорил, — Штормов прячет руки в карманах куртки. — Мой отец был боксёром. Он и привил мне любовь к этому спорту.

— Навязал или привил? — улыбаюсь я.

Парень косится в мою сторону, и мне на мгновение кажется, что этот вопрос оскорбил его.

— Первый раз я вживую увидел бокс, когда мне было лет пять или шесть, — говорит парень. — Это был последний бой моего отца. И это было настолько круто, что мне захотелось тоже когда-нибудь попасть на ринг. Я хотел стоять на месте отца. Поэтому я начал заниматься боксом. Это для меня всё.

Я ничего не отвечаю, шмыгаю носом и с тоской думаю, что завидую этому парню. У него есть цель, мечта, смысл, ради чего стоит жить, а у меня ничего подобного нет. Я просто бессмысленно провожу свои дни, думая над тем, ради чего же я это всё делаю. Вот моя сестра мечтает стать писателем, а я даже школьные сочинения с трудом настрочить могу.

— У тебя сегодня есть тренировка? — интересуюсь я.

— Завтра, — Егор улыбается. — Хочешь посмотреть?

Я вскидываю брови, неопределённо пожимая плечами.

— А можно?

— Сколько пожелаешь, — парень фыркает. — Если хочешь, конечно.

— Почему бы и нет.

Мы пересекаем парк и двигаемся в сторону заросшей заснеженными деревьями ограды. Издалека даже нельзя разглядеть, что тут есть дорожка и небольшой проход, который ведёт в отдельную часть парка. Егор первым протискивается между ограждениями, задевая снег, из-за чего тот начинает плотными кусками падать под ноги, а затем Штормов подаёт руку, чтобы помочь мне. Я с лёгкой заминкой вкладываю в его ладонь свою (парень без перчаток, а я в варежках, поэтому дотронуться до его кожи у меня нет возможности, да и не уверена, что готова к этому) и осторожно пробираюсь к нему. В зимней одежде это немного проблематично, зато летом заминок здесь не должно быть.

Я вижу старую укутанную снегом детскую площадку, которую скрывают деревья и заброшенное здание. Это место словно огорожено от всего остального города, даже звуки людей и машин до сюда практически не долетают.

Небольшая дорожка ведёт к двум скамейкам, расположенным напротив друг друга, и я понимаю, что всё-таки здесь кто-то да бывает. Мы, например.

Егор идёт прямо туда, затем нелепо стряхивает снег сначала с одной скамейки, а потом и с другой, чтобы можно было присесть. И я сажусь напротив парня, разглядывая его черты лица, пока тот смотрит в другую сторону.

На нём чёрная шапка, поверх неё капюшон куртки. Штормов сидит расслабленно, облокотившись предплечьями о свои раздвинутые колени, и смотрит куда-то в сторону заброшенного здания. У меня возникает жгучее желание закурить, но я не курю.

— Расскажи о себе, — неожиданно просит парень, бросая на меня мимолётный взгляд.

Я теряюсь. Расскажи о себе? Что я могу рассказать?

— Ну, — я опускаю взгляд на свои варежки и задумчиво надуваю губы. — Живу с родителями и со старшей сестрой, — я замолкаю, потому что не хочу говорить о семье. — Раньше пела. В школе ходила в кружок, но потом забросила всё это. Не могу находиться в замкнутом пространстве, поэтому вечно гуляю.

— И находишь неприятности, — усмехается Егор, намекая на мою стычку с парнями в городе.

Я поджимаю губы.

— Ну, да, — прокашливаюсь. — Особо и нечего рассказывать.

Я думаю о своих друзьях, оставшихся в старой школе, вспоминаю, как мы с ними гуляли и вечно искали неприятности, и мне слегка становится тоскливо. Никто из них мне даже не написал за всё это время.

— А что ещё ты любишь? Что первое приходит в голову? — не отстаёт Егор.

Я вздыхаю и задумчиво осматриваюсь, словно это что-то должно вот-вот выпрыгнуть из сугроба и объявить о своём существовании. Я думаю о своём коте, затем о любимом сериале «Skam», а следом в моей голове всплывает образ гитары.

— Я любила петь под гитару, — тяну я, смотря прямо в голубые глаза Штормова.

— Любила? — переспрашивает он.

Я чуть опускаю взгляд на его руки.

— Пока отец не скинул мою гитару с пятого этажа, потому что я «достала его своим бренчанием», — я делаю в воздухе кавычки. — Собственно, после этого я и ушла из кружка по пению.

— Оу, — Егор рассеянно смотрит на меня, а я пожимаю плечом.

— Потом он конечно же извинялся и всё такое, но желание играть и петь у меня пропало, — признаюсь я. — Часто потом играла на гитаре друга, но покупать свою собственную не хотелось.

— Понятно.

Мы снова замолкаем. Я с опозданием замечаю, как Егор начинает рассматривать меня, и под его пристальным пронзительным взглядом мне становится не по себе. Между нами меньше метра, но парень сидит чуть правее от меня.

— Ты красивая, — неожиданно тихо говорит Егор.

Я нервно смеюсь.

— Что? Брось. Совсем обычная.

Ну, вот зачем он это сказал? Теперь у меня сердце разрывается от волнения. Это же чепуха какая-то. Какая я красивая? Ничего не красивая…

Щёки раскрасневшиеся от мороза, волосы под шапкой намагничены, совсем нет косметики, да ещё и куртка старая. Вот если бы он летом мне такое сказал, тогда я бы поверила, а сейчас…

Я неловко отвожу взгляд в сторону. Что я ему отвечу? Не буду же я говорить, что он тоже красивый, это как-то глупо. Пары вылетает из моего рта и растворяется в морозном воздухе, а я начинаю нервно перебирать пальцы в варежках.

— Так, завтра ждать тебя на тренировке? — спрашивает Штормов, и я облегчённо вздыхаю.

— Да. Приду, посмотрю, как ты изводишь себя, — криво улыбаюсь. — Понюхаю потных раздетых мальчиков, полюбуюсь на всех.

— Я единственный, на кого там можно полюбоваться, — бросает он.

— Да, да, конечно, — отмахиваюсь.

Егор фыркает, хватает снег у себя под ногами и бросает в меня — я не успеваю уклониться, и комок попадает мне прямо в плечо.

— Эй, — возмущаюсь я, собираясь тоже кинуть в него снежок, но парень вскакивает на ноги и отбегает в сторону, широко улыбаясь.

Мне приходится встать со скамейки, но я спотыкаюсь о выступ и падаю на колени, из-за чего Егор смеётся ещё громче.

— Не смешно! — улыбаюсь.

— Тебе помочь? — он делает неуверенный шаг в мою сторону.

— Ага…

Егор подходит чуть ближе, и я, воспользовавшись моментом, бросаю в него снег. Комок должен был прилететь прямо в лицо Штормову, но парень уходит в бок и избегает столкновения. Чёртов боксёр…

Я собираюсь подняться на ноги самостоятельно, но ловкие руки подхватывают меня за запястье и буквально силой заставляют выпрямиться, словно безвольную куклу.

Я выдыхаю — мы находимся слишком близко друг к другу, и его горячее дыхание обжигает мои щёки, словно палящее солнце. Я хочу отстраниться, но у меня не хватает на это сил.

— Спасибо, — бормочу я.

— Ага.

Егор чуть отстраняется, делая шаг назад, и его крепкие пальцы отпускают меня.

— Пошли куда-нибудь, — тяну я, отворачиваясь, потому что мне становится неловко находиться с Егором в этом месте один на один.

— Хорошо.

Мы двигаемся в сторону выхода из этого таинственного отрезанного от всего города места и возвращаемся в парк, который мне кажется теперь до бесконечности заполненным и шумным.