Не сразу пришел в себя Карим-Те, слишком много сил взяло у нганги его отчаянное единоборство с наложенными на Усмара чарами. Убедившись, что нганга еще дышит, а пленный стражник мертв, Урук кликнул спутников. Винт, сразу понявший, что к чему, влил в рот Карим-Те травяной напиток из маленькой фляги, примотанной кожаной полосой к правой голени ведьмака. И не просто влил, а отсчитал семь капель в колпачок от фляги, добавил вина, а лишь потом напоил удивительным напитком нгангу.

Ответом послужил слабый стон. Влитые через плотно сжатые зубы капли подействовали, но Карим-Те смог поднять голову лишь через пять минут. Первые же слова чернокожего охотника на колдунов удивили его спутников: — Все прошло просто чудесно! Теперь дорога открыта, можно выступать.

Все изумленно переглянулись. Карим-Те заметил реакцию своих спутников и, не дожидаясь вопросов, продолжил речь: — Все очень просто. Вы все, или почти все, — тут он покосился на орка, — понимаете, что стражник умер под действием наложенных на него чар. Но я раньше сталкивался с подобным колдовством. Кроме смерти того, на кого наложены чары, они позволяют наложившему заклятие видеть того, кто допрашивал пленника. Это весьма полезно, и такие чары широко известны. Не случайно некоторые убийцы выкалывают жертве глаза, опасаясь того, что в глазах мертвеца сохранится их облик.

Но все не так уж плохо. Я предвидел подобную возможность и перед тем, как допрашивать, надел на шею себе и почтенному Уруку медальоны, которые носят слуги Сета, некроманты далекого Юга. И некромант, наложивший чары на покойного Усмара, видел мое лицо и медальон на моей груди. Конечно, если мы сунемся к сокровищнице, там нас встретит засада. Но в темнице нас встретят радушно. Готов спорить, что из сидящих там колдунов некоторые имеют отношение к делам на Юге и приговорены к смерти. И их братья не будут тратить людей для спасения их жизней. Слуги Сета не щадят никого. Хозяева подземелий полагают, что мы пришли за жизнью одного из узников. Если бы это было не так, то вместо трупа перед нами бы оказался нзамби, способный легко разорвать веревки и закусить всеми нами. Для некромантов это пустяк. Но наш поход пока их устраивает, поэтому они не стали поднимать мертвеца. Я готов спорить на бутыль лучшего вина и роскошный обед, что по пути мы не встретим ни единого патруля. А в охране темницы окажутся неугодные ордену стражники, не способные оказать нам сопротивление. Так что мы сможем выступить прямо сейчас, не оставляя Ингу в тылу.

Похоже, что слова Карим-Те убедили всех. Только Винт для порядка буркнул под нос, что спорить с колдуном может только сумасшедший. Хотя Рогволда заинтересовало иное: — Но ведь вам нужен жезл! А если в темнице и впрямь слабая стража, то мы с Уруком сможем освободить старика, пока вы направитесь за жезлом.

И Винт, и нганга покосились на него как на болтуна, но слова вырвались, и сказанного было не вернуть.

— Какой жезл, — моргая пушистыми ресницами, мягко проговорила Инга, — мы же пришли за дедушкой? Тем более что он жив и здоров…

— Да, — подтвердил Карим-Те, — только держат его в камере с пятью трупами на верхнем этаже. Ничего, недолго ему там сидеть, сейчас мы все сходим и выдернем его оттуда. Он нам живым и здоровым нужен, только вначале решим кое-что и пойдем.

Инга закусила губу и, обиженно отвернувшись, отошла в сторону. Тут вновь подал голос Винт: — Почтенный Рогволд, почтенный Урук, боюсь, нам надо объясниться. Я не знаю, зачем вам звездочет Гостомысл. Вершигора направил меня с вами, не объясняя причин. Вы оба знаете даже наречие нганги, хотя на его родине никогда не были. Вы говорите на ашурском диалекте, но никогда не были в Ашуре. Может, это и не мое дело, но я бы хотел знать, зачем вы явились из магического портала рядом с чернолесским замком? Кто вы и что вам нужно?

— Ответ прост, — тихо ответил ему орк, — мы идем на Перевал Странников, а причина нашего похода перед тобой. — Урук обнажил меч Странников. — Этот меч зовется «Равный». Мы с моим другом должны вернуть его и отыскать в степи Верховного Стража Руси, мудрого волхва Светозара. Про себя могу добавить, что я обязан ему жизнью.

Рогволд поднял голову и, посмотрев в глаза Винту, ответил за себя: — Вначале я шел мстить. Мое городище разрушено, мой отец, моя мать мертвы, мертвы вместе со всеми земляками Я единственный оставшийся в живых. От магии некромантов погибли дружинники и мой побратим воевода Путята. Ты видел умертвиев, стерегущих ворота в подземелья некромантов. Мои родичи и земляки стали такими же умертвиями.

Вы все слышали, что я рассказывал про умертвиев раньше. В дороге мы с Уруком узнали многое. Я шел мстить, но теперь знаю, если мы не сможем выполнить все, что должны выполнить, то миру, в котором мы живем, настанет конец. Реки крови и вихри могильной пыли наполнят его. Меч Странников породит реки крови, жезл Абдуррахмана сохранит мага, и черные колдовские вихри обратят в умертвиев все живое. И даже после смерти душа не найдет покоя. Ты ведьмак, твоя душа уйдет в Горькие Земли, но настанет день, когда ты не сможешь родиться оттого, что в мире не осталось живых. Я верю в это!

— Я верю в это! — эхом отозвался Ратибор, ведьмак по прозвищу Винт, гроза ашурских сундуков.

— Я знаю! — откликнулся Горбаг, взявший себе имя своего погибшего народа — Урук.

— Я знаю! — медленно, как будто скрепляя общую клятву, подытожил Карим-Те, нганга, ставший шаманом Снежного Вихря в Городе Забытых Алтарей.

Пауза затянулась, каждый из четверки, не отдавая себе в этом отчета, смотрел на блики от факела и на вспыхивающие точки в глубине лезвия «Равного». Смотрели так, как будто меч стал свидетелем непроизнесенной клятвы. Чего стоили пышные клятвы, когда надлежит делать свое дело отчаянию и смерти вопреки. Не зря говорили древние: если что-либо должно быть сделано, делай, совершай с твердостью, ибо расслабленный путник только больше поднимает пыль…

Нганга первым нарушил молчание. Было похоже, что после допроса, превратившегося в магическую битву, и молчаливой клятвы над мечом Странников он принял командование на себя. И речь его напоминала короткие команды полководца перед боем.

— Значит, так, сейчас мы проникаем в темницу. Снимаем часовых, разбираемся с тюремщиками, вытаскиваем звездочета. После этого отходим сюда. На выходе пошумим, чтобы хозяева поняли, что «гости» уходят. После этого я открываю портал. В портал уходят Рогволд, Урук и звездочет Гостомысл вместе с внучкой. А где Инга?

Действительно, девушки не было. Казалось, что только что она сидела вместе с ними, и вот ни Инги, ни ее мешка. Как корова языком слизнула. Но пропала не только Инга с вещами — пропали карты подземелья некромантов и карты могильников. Четверка находилась в лабиринте в окружении врагов.

— Наверно, девюшка решил нас не ждать, — проговорил Карим-Те. — Решила сама дедюшку выручать. Захотела нам нос утереть, пока мы военный совет без нее устроили. Ох уж эти начитавшиеся старых легенд о героях девюшки. Похоже, придется нам и ее из темницы выручать.

— Сумнительно, — проговорил Ротволд, — скорее, она нас бросила. Зачем ей карты могильников, если пошла девочка деда выручать из некромантской темницы?

Рогволд неожиданно вспомнил свои сомнения. Как Инга по веревке сорок шагов вниз на руках спускалась и как в неярком свете у колдовских ворот напомнила ему старуху. И как переглядывались нганга и ведьмак, когда Инга упомянула Горькие Земли.

Сомнения жгли язык, и рус поделился ими со спутниками. Его рассказ произвел впечатление удара обухом по голове. Во всяком случае, и орк, и Винт хлопнули себя по лбу, а лицо Карим-Те просто стало серым. Если нганга хотел побледнеть, то ему это почти удалось.

Нужно было спешить, и, подхватив мешки, четверка бросилась в погоню. То, что Инга оказалась подставной, означало смерть для старика, который знал столь необходимую для них дорогу на Перевал. Надо было спешить, и, не таясь, бегом они бросились к темнице, обозначенной на карте как склад старой мебели. Подобный склад бьиг бы неплохим местом, чтоб спрятаться при облаве, и Винт, еще в Ашу-ре заучивавший карту на память, обратил на это внимание. Теперь его память была их единственной картой.

По дороге ни один патруль не попался им на глаза, очевидно, догадки нганги оказались правильными и дорога к темнице была открыта. У входа коридор нырял вниз, и когда четверка, об нажив мечи, спустилась по маленькой лесенке, стало ясно, что та, что называла себя Ингой, уже успела здесь побывать. Об этом свидетельствовали два трупа стражников. У одного было вспорото горло, а второго хрупкая девочка придушила голыми руками — на шее были отчетливо видны следы от пальцев. Высунутый язык и синюшное лицо дополняли картину. Оставалось за гадкой, отчего мечи обоих стражей остались в ножнах. Трудно не ухватиться за оружие, когда тебя убивают голыми руками.

Общее мнение о причине миролюбия стражей выразил Винт одним словом — «Магия!». Ведьмак был прав. Сбросив на пол караульни мешки, четверка двинулась дальше, причем острием их маленького клина стал Урук. Следом за ним, плечом к плечу, обнажив клинки, двигались Винт и нганга. Рогволд, убравший меч в ножны и взявший в руки лук, прикрывал мечников сзади.

Прямо перед ними лежала казарма стражей темницы, из-за двери которой раздавались весьма странные звуки, более всего напоминавшие отрыжку великана. Из-под двери свет не пробивался, поэтому Винт взял в руку факел со стены. После этого орк ударом ноги распахнул окованную бронзовыми полосами дверь. В свете факела на каменном полу казармы в лужах зеленой слизи лежали странно изломанные тела стражников. Но эти стражники погибли не от руки Инги.

В пятне слабого света от факела на мгновение показались жабы. Но не простые болотные жабки, а гиганты, в сидячем виде по пояс рослому человеку. Три длинных и липких языка метнулись к Уруку, и, плотно обвив, его потащили вовнутрь. И столь сильным был этот рывок, что орк не устоял на ногах, ятаган, свистнув, отсек один язык, но два других потащили Урука в темноту.

Его спас Винт, метнув факел внутрь, прямо в темноту, куда языки тащили орка. Дикий крик был ответом, языки отпустили орка, в следующий миг Карим-Те выдернул Урука за ногу из комнаты и молниеносно захлопнул дверь. Из-за двери послышался знакомый звук отрыжки. Внезапно прогремел раскат грома, пол под ногами вздрогнул. Тяжелая дверь треснула, только бронзовые пластины не дали ей разлететься на куски. Сквозь трещины в добротном дереве начал клубиться зеленоватый туман, моментально обугливший щели.

— Вперед, — отрывисто скомандовал Карим-Те. — С этими тварями все. С болотным газом лучше не шутить.

Орк, ухитрившийся не выронить оружие, встал на ноги и гнусно выругался. Чары Светлояра перевели Рогволду тираду Урука, и рус почувствовал, что неудержимо краснеет, а всем божествам, которых помянул орк, явно икнулось. Такой ругани рус отродясь не слышал. Винту и нганге повезло больше, ругательства им никакие чары не переводили, но и орочьих интонаций хватило.

— Ну, чо, отвел душу? — поинтересовался Винт. — Может, мы дальше двинемся?

— Рассиживаться некогда, пошли, — поддержал ведьмака Карим-Те.

Урук кивнул головой на запоздалый вопрос Рогволда о здоровье и вновь встал впереди. Четверка продвинулась на несколько шагов вперед и оказалась в каменной галерее. Это и был первый этаж некромантской темницы. По обе стороны галереи имелись темные ниши, забранные густой решеткой. Прутья толщиной в древко факела переплетались столь тесно, что даже руку просунуть было невозможно. Замки на решетках отсутствовали, что навело Винта на мысль о том, что открыть их можно лишь из специального помещения.

Темница ордена была построена на совесть. В конце галереи обнаружился поворот на небольшую винтовую лесенку, сложенную из камня и ведущую на верхний этаж. Они почти успели: на их глазах Инга легким движением хрупких девичьих рук свернула шею последнему стражнику. Двое других уже лежали рядом обмякшими мешками. Рогволд успел заметить, что на месте лица у убитого стража кровавое месиво. Второй стражник лежал на животе, но лежащая рядом с ним оторванная рука говорила о не менее лютой смерти.

Свернув стражнику шею, Инга швырнула тело в бросившегося к ней Урука, после чего сделала легкий жест правой рукой. Со стороны могло показаться, что девушка поднимает с пола и подбрасывает к потолку шелковый платочек или ленточку. Но вместо ленточки к потолку взмыла лежащая в углу, застеленная ковриком гранитная глыба, на которой обычно сидел старший караула.

Рука Инги не коснулась гранита, глыба взмыла сама по себе, повинуясь легкому жесту, и с силой ударила в потолок. И не просто в потолок, а в отдушину для воздуха, прикрытую деревянной решеткой. Брусья решетки в толщину не уступали руке взрослого человека и вдобавок были окованы бронзовыми полосами. Но сила удара каменной глыбы оказалась такова, что камень разнес решетку в пыль.

Инга расхохоталась все тем же звонким девичьим смехом, который уже слышал Рогволд, правда, на этот раз в нем прозвучала нотка безумия. Встряхнув волосами, густо засыпанными пылью и щепками, Инга следующим жестом выбила камнем одну из решеток.

Однако вместо старика-звездочета из пролома вырвалась растрепанная девица. Но не успела вчерашняя узница сделать и пяти шагов к Инге, как та взмахнула рукой.

Удар невидимой руки отшвырнул узницу в сторону. В последний момент она успела уклониться, но не до конца. Удар прошелся вскользь, оставив на правой скуле кровавую рану. В следующий момент узница атаковала.

И как атаковала! Кувырок вперед, прыжок в сторону, и две девицы сшиблись в рукопашной схватке. Винт взглядом знатока определил, что пленница некромантов из клана Феникса. Да, у нее внешность и телосложение девицы из племени русов, но дерется она явно не по-русски. Дерется, как дрались мастера из клана Феникса. У нее не было вытянутой, прямой стойки Журавля, перемещалась она не как Тигр и удары руками наносила не как Змея, Дракон тоже не подходил под стиль ее боя. А сложенные клювом пальцы с длинными ногтями выдавали ее с головой — Феникс!

Инге пришлось солоно. Всю свою силу она черпала в магии, хорошей для боя на расстоянии, а вот в рукопашном бою она оказалась явно не на высоте. Правда, держалась Инга достойно, ловко ставила блоки, раз грамотно ударила противницу локтем в бок, но все ее успехи на этом и закончились. Пусть пленница некромантов была ниже Инги почти на голову и легче на добрых полпуда, но она неумолимо зажимала Ингу в угол.

Рогволд не знал, кому из девушек он желает победы. Единственное, что понял сын старосты, так это то, что Ингу нужно брать живой для дальнейшего допроса. Умные мысли приходят в умные головы одновременно — ни орк, ни Карим-Те, ни ведьмак в схватку не лезли. Только когда Инга оказалась зажатой в угол и на нее посыпались удары, Урук шагнул вперед, стремясь не допустить убийства.

Слабо охнув, Инга осела на пол у стены под непрекращающимся градом ударов светловолосой. Но стоило орку приблизиться к ним, как светловолосая с диким криком бросилась на Урука, оставив бесчувственную Ингу лежать на полу. Орк не обнажал оружия, дрался спокойно, не было ни мелькания рук, способного заморочить голову кому угодно, ни красивых ударов ногами, которые пыталась провести его противница. Все атаки пленницы некромантов вязли в его немудреной защите.

Он ловко уклонялся от ударов, вращаясь вокруг себя и своей противницы. Со стороны это напоминало нападение птицы на вихрь, и вихрем этим был Урук. Наконец он открылся, в последний момент перехватил руку и, крутанув светловолосую вокруг себя, запустил ее в полет, закончившийся смачным ударом ее тела об стену подземелья.

Но Инга оказалась непроста, придя в себя, она грамотно воспользовалась ситуацией. В момент броска орка она резко вскочила на ноги и метнула перед собой маленький кувшинчик. От удара об пол кувшинчик взорвался, странное облачко накрыло Урука и его противницу, окутав обоих мельчайшей пылью, заставившей истошно кашлять. В следующий миг Инга легко взбежала вверх по отвесной стене, оттолкнувшись от нее ногами, ухватилась за обломки решетки в проломленной ею отдушине и, подтянувшись, скрылась в ней. Бой был окончен.

Пыль из кувшинчика быстро осела, но Урук и пленница продолжали кашлять. Из глаз у обоих катился водопад слез. Подскочивший к ним Винт бросился промывать орку глаза из своей фляги. Нганга последовал его примеру, неторопливо подошел к противнице орка и начал промывать ей глаза, приговаривая: — Девюшка, глазки не три, сейчас промоем, и будет хорошо. А будешь тереть — нехорошо будет.

Только спустя полчаса кашель и слезы прекратили сотрясать пострадавших от зелья. Винт успел объяснить Рогволду, что эту смесь используют ловкачи Ашура, и входят в нее трубочное зелье, иначе именуемое табаком, перец и чай. Все это растирается в мельчайшую пыль и надолго выводит из строя стражника. Достаточно бросить в лицо щепоть — и готово дело, минимум полчаса кашля и слез. А если по незнанию пострадавший начинает глаза тереть, то может и глаз лишиться.

В голове у Рогволда мелькнула шальная мысль и, отведя ведьмака в сторону, он ему шепнул свое предложение: — Слушай, Винт, а у тебя с собой есть этот порошок? Если есть, то можно его сыпануть на стражей, когда они жезл из хранилища потащат, или в само хранилище через вытяжку сыпануть. И бери жезл голыми руками!

Идея пришлась ведьмаку по вкусу. Винт сжал руку Рогволда и с уважением глянул на руса. Но вначале было нужно отыскать способ открыть решетки и найти наконец звездочета. Этот вопрос прояснила пленница. Все еще кашляя, она любезно поведала о том, что решетки отпираются специальными рычагами, которые находятся за соседней дверью. О самом Гостомысле она ничего не знала, но там же должна быть и грамотка, в которой было написано, где какой узник сидит. Любезность девушки, назвавшейся заморским именем Кетрин, объяснялась ножом нганги у горла и связанными руками. Руки ей связал все тот же Карим-Те, рассудивший, что пока они ищут старика, Кетрин сможет наделать глупостей.

Винт тотчас приступил к взлому двери. Замок быстро поддался хитрой железке в руке ведьмака. Пленница не солгала — всю противоположную стену горницы занимали маленькие рычаги. В грамотке значилось, что Гостомысл находится в двадцать второй клети, в аккурат напротив ниши Кетрин. На рычагах не было никаких надписей, но Винт с первого раза открыл нужную нишу.

Гостомысл лежал прямо на разлагающихся телах. Руки старика были вывернуты в плечах после пыток на дыбе. Он был без сознания и напоминал труп. Все его тело представляло сплошную рану, и было удивительно, что сердце старца-звездочета еще бьется. Когда его бережно вынесли из темницы, нганга приступил к лечению.

Но все усилия Карим-Те оказались напрасны. Старик на миг пришел в сознание, и бледные губы прошептали: — Колдун с Юга. Ты долго шел.

После чего он вновь впал в забытье. Рогволд склонился над ним, и когда через несколько минут Гостомысл вновь пришел в себя, рус быстро проговорил условные слова, которые ему дал Филин. Старик понял Рогволда, губы его шевельнулись в последний раз: — Поздно, спроси у волхва Светозара.

Потрясенная четверка стояла над мертвым телом старика Смерть успокоила Гостомысла, черты лица стали строже. Казалось, годы отступили назад, разгладились морщины, но взгляд мертвых глаз стал еще тверже, еще несгибаемей. И лицо мудреца стало лицом воина. Воина, жившего, когда подобает жить, и умирающего, когда подобает умереть. Перед лицом такой смерти затихла, замерла Кетрин, до того пытающаяся избавиться от веревок, пользуясь тем, что все сгрудились рядом с Гостомыслом.

Нужно было достойно похоронить умершего. Вернее, умерших рядом — со звездочетом на каменный пол коридора положили пятерых мертвецов из его камеры. Рогволд закрыл Гостомыслу глаза и начал молиться Роду, прося его принять душу ушедшего в Ирий и оградить в пути от слуг Чернобога. Карим-Те, порывшись в своем мешке, извлек сверток, который положил на грудь старика.

Они отошли обратно к лестнице, и нганга уже поднял руку, готовясь начать свое волшебство, но возникла небольшая заминка по вине

Кетрин. Винт разрезал веревки на ее руках и скомандовал: — Уходи!

Но, как говорили в Ашуре, у хорошего человека всегда найдется пара слов.

— Я так понимаю, что вам нужно это. — Тут девица достала из-за пазухи похищенные Ингой свитки с картой подземелий. И, несмотря на всеобщее изумление, Кетрин бойко продолжила: — Иначе зачем вам гнаться за этой сучкой? Я сейчас.

Она подошла к одному из убитых и достала из-за голенища рваного сапога кусок бересты, на котором красовался план подземелья некромантов. Вернувшись с ним к ничего не понимающей четверке, Кетрин без стеснения начала сравнивать бересту с картой, полученной Винтом от графа Гуго.

Пока его спутники оторопело переглядывались, Винт наконец понял, кого они освободили из темницы. Вернее, не они, а Инга, но суть от этого не менялась. О Катрусе, как ее звали подельники и городская стража, в городе ходила не одна легенда.

Лихая атаманша славилась как грабежами на дорогах, так и дерзкими кражами. Впрочем, слово свое она, в отличие от многих, держала и долги платила. А чем платить, золотом или кинжалом — ей было без разницы. Когда у покойного Абдуллы, торговца коврами, возникли проблемы с начальником городской стражи, то начальник стражи и двух дней не прожил. Пришлось дерзкой атаманше бежать из города и заняться грабежами на большой дороге. Гильдия Ловкачей такого беспредела не прощает, но Каруся свой долг перед Абдуллой выполнила.

Винт знал историю жизни Кетрин. Двадцать пять лет жила на свете отчаянная атаманша, но история ее жизни могла составить толстенную летопись. Много дорог было в ее жизни, дорог, не выстланных бархатом, не усыпанных розами. Много дорог, и все вели русоволосую воительницу через смерть. Плохие времена, хорошие времена — все перемешалось в ее жизни.

Отцом Кетрин был ханьский купец Ван Хо, Третий Хо, как звали его в Ханьском квартале. Славился молодой купец на весь квартал воинским искусством и сыновней почтительностью. Как все его почтенное семейство, принадлежал Ван Хо к клану Фениксов, среди учителей которого славился его отец, Ли Хо.

Да и талантом купеческим Яшмовый Владыка не обделил Ван Хо. Куда ни поедет по торговым делам, везде добра полные рукава. Из одной такой поездки и привез с собой жену-славянку по имени Мирослава, несмотря на то, что давно был обручен с дочерью богатого купца из семьи Вань. Первый и последний раз нарушил Ван Хо волю отца.

Крутой нрав имел старый Ли Хо, славился упрямством да вспыльчивостью. В гневе выгнал из дома старый отец сына с беременной женой, но вскоре поостыл, сменил гнев на милость, принял обратно, не желая позора на свой род. Негоже почтенному человеку при живом сыне завещать добро родичам жены.

Родила Мирослава девочку, нарекла именем Кетрин в память о кормилице своей. Ничего не сказал ее муж, промолчал и старый Ли, глава рода. Хотел внука Ли Хо, но вскоре всем сердцем прикипел к внучке. Баловал, но и про науку не забывал. Вопреки всем законам начал учить с двух лет воинским искусствам да фехтованию, благо меч Цзянь и младенец в руках удержит. А когда выяснил старик, что внучка его в ратном деле обоерукая, совсем обрадовался, начал парному мечу учить.

Умер от чумы веселый купец Ван Хо, любящий муж и отец, когда Кетрин пяти лет не исполнилось, а через месяц кто-то из родственников отравил мать. После смерти сына, вопреки обычаю, отдал дедушка Ли внучке меч сына, стал старый мастер Ли Хо ей отцом и матерью на десять лет.

Быстро же они пролетели, эти десять лет, и когда умер старый Ли Хо, по завету его половину дома и добра отошло Кетрин. Но не дремали родичи, и племянник Чжан, ставший новым главой рода, взял Кетрин себе в наложницы, захватив ее долю наследства.

Вошла девица, да только не в дом мужа, а в притон с гулящими девицами, по-ханьски именуемыми певичками. Держал такой притон Чжан Хо, а кроме него еще и две опиомокурильни. Начал племянник со всей своей родней после смерти Ли Хо подсчитывать деньги да плетью и палкой приучать Кетрин к ремеслу певички.

Но не вышло. Ненастной ночью забулькал перерезанным горлом пьяный Чжан Хо. Взяла в руки Кетрин мечи Цзянь деда и отца, закинула за спину торбу с серебром и вышла за ворота на все четыре стороны. Хорошо ей была видна дорога от света подожженной усадьбы семьи Хо. Навсегда высохли слезы ее от того пламени. Кончились вскоре деньги, и остались у нее из добра искусство воинское, да мечи наследственные, да слово верное.

Ходила она по дорогам где каравану охранницей, где каравану погибелью. Собрала вокруг себя два десятка молодцов и начала жить лихим промыслом. Правда, до душегубства редко доходило, вызывала Кетрин старшего охранника на бой, не до смерти, а до крови первой. Когда проигрывал старшой единоборство, брала с каравана десятину себе и бойцам своим. И в память об отце никогда не трогала купцов ханьских.

Лазила со своими бойцами по старым подземельям, искала в городах заброшенных клады да лихим набегом брала добычу с караванов. И с добычи той не платила ни Богу, ни черту, ни графу Гуго.

Поговаривали, что единственным местом, где не ступала нога ее удальцов, были подземелья некромантов. Теперь Винт не сомневался, что атаманша решила исправить свое упущение, но фарта не хватило, и попалась она вместе с пятеркой своих бойцов как кур в ощип. Но даже теперь, в темнице, во время драки, она ухитрилась выкрасть карту подземелий у Инги.

Разобравшись с картой, Кетрин тряхнула головой, стряхивая пыль и песок со своих светлых волос, и протянула карту: — За карты мы в расчете. За темницу я вам должна. Будут проблемы, обращайтесь али весть пришлите. Не поминайте лихом.

Кетрин скрылась на лестнице, только Рогволд все смотрел ей вслед. У сурового охотника, непонятно отчего, щемило сердце. Сын старосты знал, что после смерти старика некому указать им дорогу. Некому?

Рус понял, что сказал старый звездочет. Но сейчас было не время для беседы, надо достойно проводить души уходящих. Сын старосты не мог понять другого, отчего он хочет вновь видеть светловолосую атаманшу…

Медленно поднял ладони нганга, медленно и тихо, в четверть голоса, начали Рогволд и Ратибор похоронную песнь. Пакет на груди звездочета Гостомысла задымился, потом тела убитых скрыла стена пламени. В гневном вое и стоне огня уходили к Роду души погибших в подземельях ордена Некромантов.

Когда пламя исчезло, из каменных коридоров резко потянуло ветром. И странным был этот ветер просторов Руси, подхвативший прах уходящих и вынесший его прочь из могильного мрака подземелий.

— Братья, — обратился Рогволд к своим спутникам, — есть разговор Мы проводили павших Долг не может ждать, нам надо посоветоваться, как мы будем добывать жезл, куда пролягут наши

дороги.

— Мы? — приподнял вопросительно бровь Карим-Те. — Ты говоришь мы, почтенный Рогволд, идущий на Перевал Странников?

— Именно мы, — поддержал руса Урук, — только вместе мы сможем добыть жезл. Кстати, у меня есть неплохой план…

— План есть и у меня, — перебил орка Винт, — и у Рогволда, и у Карим-Те.

— Прекрасно, — подхватил Рогволд, — для дела будет лучше, если мы объединим наши планы, а уже там будем смотреть, что нам подходит, а что нет — Да будет так, — наклонил голову Ратибор, ведьмак по прозвищу Винт — И пусть мы не смогли узнать дорогу на Перевал, мы сможем хорошо отомстить некромантам за все, — подытожил Урук.