Фонарь качался, тени двигались, словно собираясь убежать. Поземка уложила снег волнами. Барханами. Маленькими барханчиками.
Людей на улице не было, и Иван порадовался этому. Начали мерзнуть уши, он поочередно отогревал их ладонями. Ветер бросал на лицо и руки снег.
Наконец вдали мелькнула смутно различимая фигура. Человек приближался, то отчетливо видный в желтоватом круге электрического света, то почти исчезающий в злорадном верчении снега между световыми конусами фонарей. Иван привалился к парапету, положив руку на почернелый остуженный чугун. В волнении он не заметил, что ладонь заныла от прикосновения к стылому, обдутому снежными ветрами металлу. Ошибки быть не могло — эта широкополая шляпа, развевающиеся по ветру белые волосы, длинный выпущенный наружу шарф…
Человек поравнялся с ним. Внезапно охрипнув, Иван торопливо прокашлялся и, уже в спину, позвал:
— Мстислав Сергеевич, ради бога, извините…
Иван оторвался от парапета и шагнул к прохожему. Начавшаяся еще там, далеко-далеко, нервная дрожь вновь сотрясала плечи. Прохожий вопросительно смотрел на Ивана.
— Простите? Кажется, не имею чести…
— Вы ведь Лось? Инженер Лось, Мстислав Сергеевич?
— Да, так меня зовут. И все же, чем обязан?
— Мстислав Сергеевич, я вас специально жду. Можно, я вас немного провожу? Мне трудно вот так, в двух словах все объяснить…
— Извольте, извольте… — голос Лося был холоден.
Он сунул руки в карманы и пошел прежней дорогой, не глядя на ступавшего рядом с ним по снежным гребням Ивана.
— Меня зовут Иван, Феоктистов Иван. Я вас специально ждал здесь.
— Не замерзли в своей кацавейке? — не повернул головы Лось.
Иван глянул на свою куртку и со скрытым вызовом сказал:
— Нет, она у меня с электроподогревом.
Лось переспросил недоверчиво:
— Как, как?
— С электроподогревом. Ну, такая, знаете, плутониевая батарейка. Энергии, правда, ненамного хватает, через девяносто часов приходится заменять.
— Вы что, хотите сказать, что ваша… э-э-э… одежда обогревается электричеством? — поднял брови Лось.
Они остановились у подъезда. Лось оказался много ниже Ивана, глядел снизу вверх. Лампочка над дверьми бросала свет прямо ему в лицо. Он сощурился — от света ли, от снежной ли крупы. Лицо его не казалось более холодным или надменным. Скорее — усталым. Хорошее, спокойное лицо нестарого еще человека, со скорбными складками губ и внимательными грустными глазами. Вспыхнувшая было в них ирония вновь уступила место усталости. Лось медленно сказал:
— Я, знаете, профан в электричестве. Но эту вашу… батарейку надобно было б за вами на тележке возить. Так что фантазия ваша — увы…
Он сожалеюще развел руками. Иван понял, что Лось сейчас уйдет. Повернется и скроется в подъезде. В отчаянии Иван прокричал скороговоркой:
— Мстислав Сергеевич, еще одну минуту! Шестьдесят секунд! То, что я вам скажу, дико. Это похоже на бред. Но я не сумасшедший. Я из будущего! Я прибыл из будущего сюда, в третье декабря 19… года, специально, чтобы встретиться с вами. У меня мало времени, меньше двух часов… — выговорив все на одном дыхании, Иван помедлил и упавшим голосом добавил: — Вот…
Он уже видел, что Лось ни на гран не поверил ему — разочарованно хмыкнув, отвел взгляд в сторону и скучно спросил:
— У вас там, в будущем, все так одеваются?
— Конечно, лучше бы мне придумать что-нибудь, соврать. Но я подумал, что вы, именно вы можете поверить мне…
— Почему же именно я? — вежливо уточнил Лось.
Иван в раздумье посмотрел на него и негромко произнес:
— Вы ведь идете с радиостанции… Сын Неба, где ты? Где ты, где ты, Сын Неба…
Слова размеренно падали в снежную круговерть, их уносило, словно их и не было. Но они прозвучали, и этого было не изменить. Лось вздрогнул, как от удара. Лицо его закаменело. Он повернулся и пошел, но приостановился и бросил через плечо:
— Ну что же вы стоите… гость из будущего…
Лось провел Ивана в гостиную, извинился и ушел на кухню, ставить на керогаз чайник. Иван сидел у круглого, накрытого крахмальной скатертью стола и медленно приходил в себя. Все вокруг было осязаемым, вещественным, плотным — и тяжелые шторы на окнах, и кожаный диван с валиками, выпукло блестевший пружинными подушками, и пианино, изукрашенное резьбой. В комнате царил порядок. В ней не было запустения, но и жилой она не выглядела. В ней не было души.
Предметы и вещи, самый воздух казалась ирреальными. Даже в вещественности их было нечто бутафорское, словно кто-то принес сюда собранную по музеям и антикварным лавкам мебель, расставил ее в соответствии со старинными гравюрами, а сам притаился в уголке и смотрит, как вживается в роль человека из будущего Иван Феоктистов.
Вернулся Лось. Чуть слышно повеяло керосином и табаком. Лось сел напротив, положил на стол руки. Руки были рабочие, в старых ссадинах и огрубелостях — им много приходилось возиться с железом. Белоснежные манжеты подчеркивали их ненарочитую обветренность.
— Сейчас будет готов чай, — устало сказал Лось. — Прислуги, знаете ли, теперь нет. Есть пролетарии домашнего труда, да и тех найти…
Ивана все не покидало ощущение придуманности окружающего. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что за окнами — Петроград тех далеких времен, что напротив него сидит Лось. Иван вглядывался в лицо инженера и не верил, что это тот самый человек, чья странная, горькая и удивительная судьба запомнилась с детства. Себя Иван чувствовал чужаком, незаметно прокравшимся на сцену во время спектакля, поставленного по любимой книге. А то, что актеры вынуждены импровизировать, поскольку вступил в игру новый, незапланированный персонаж, лишь усиливало ощущение ненастоящести происходящего.
— Ну что, товарищ… э-э-э… Феоктистов. Пока чайник поспевает — рассказывайте. А то, признаться, ошарашили вы меня давеча…
Иван понимал: «ошарашили» относится не к тому, что он явился из будущего. Пропустил Лось это мимо ушей, счел за неуклюжую попытку привлечь к себе внимание. Ошарашил его Иван, повторив только что прозвучавшие в эфире, стынущие в ушах, задыхающиеся слова: «Где ты, Сын Неба?» Но ему-то, Ивану, нужно было, убедить Лося именно в том, что он из будущего. Поэтому Иван упрямо сказал:
— Да, Мстислав Сергеевич, я прибыл из будущего. Мы нашли способ, как это сделать…
— Та-а-ак, — протянул Лось. — Вы, значит, настаиваете на своем. Ну, предположим, вы из будущего. А зачем появились именно здесь, у нас? Почему вы сказали, что ждете, на ветру и морозе, именно меня?
Иван решил, что лучше всего говорить правду, и быстро ответил:
— Марс, Вы были на Марсе — почему вы не полетите туда опять?
Он не сказал: «Аэлита». Это имя и так повисло в воздухе — Лось помнил о сегодняшнем радиосеансе, не забывал о нем ни на секунду. Уши хранили пробивающийся сквозь шорох и рычание помех далекий голос. Это имя повисло в воздухе — Иван знал, что Лось в отчаянии бежал с радиостанции в нежилой уют пустой квартиры, бежал сквозь метель и незримые, неощутимые радиоволны, несущие этот голос.
Лицо Лося затвердело. Он медленно выбил трубку и придвинул коробку с табаком. Уминая табак большим пальцем, он спросил, и голос его был ровен и горек:
— А вы? В вашем будущем? Вы, наверное, летаете на Туму, когда захотите?
Лось не заметил, что назвал Марс его древним именем — Тума. Иван, покачал головой. Что он мог сказать сидящему напротив мужчине, который вдруг перестал быть актером, играющим в захватывающей пьесе по роману Алексея Толстого, и стал тем, кем был на самом деле — предельно усталым человеком, инженером по имени Мстислав Сергеевич Лось?
Колдовство стереотипа наконец развеялось. Литературные герои обычно кажутся нам старше, серьезнее и значительнее, нежели есть на самом деле. Может быть, потому, что, познакомившись с ними в юношестве, мы проецируем эти свои детские впечатления на более позднее восприятие; а может, и потому, что на протяжении всего нашего с ними знакомства они на редкость постоянны в своих мнениях, суждениях и поступках. Иван не задумывался об этом, просто он вдруг обнаружил, что сейчас здесь нет персонажа старой книги. Напротив сидел человек, ждущий ответа, и Иван не мог открыть ему, что в его, Ивана, мире Марс — безжизненный каменный шар, изрытый оспинами метеоритов, а Аэлита — всего лишь прекрасная и печальная сказка…
— Нет, Мстислав Сергеевич, как раз на Марс мы и не летаем. Мы вообще еще дальше Луны не добрались…
Это была правда. Не вся, но правда. Почти правда — до Марса человек еще не добрался. Не ступала еще нога в ботинке вакуум-скафандра на изъеденные пустотной эрозией камни. Это была не вся правда, но большего Иван говорить не стал.
Лось поднял на него глаза:
— И я не могу больше полететь на Туму, — он опять назвал Марс Тумой и опять не заметил этого. — Ультралиддит, мое движущее вещество… Причин никто не знает — неизвестно, почему произошел взрыв завода. За восемьдесят верст с домов посрывало крыши. Манцев, изобретатель ультралиддита, и все его записи — все было там…
Он выговорил все это, не опуская взгляда, а потом снова занялся трубкой. Руки его не дрожали.
— Так, — задумчиво сказал Иван. — Так…
Он побарабанил пальцами по столу. Как раз с ультралиддитом проблемы не было — достаточно было вернуться к себе, а оттуда предпринять вылазку в мир, где этот самый завод цел и невредим.
— Простите, я вас на минуту оставлю, — Лось тяжело поднялся и ушел на кухню. Послышалось позвякивание посуды. Иван слушал и не слышал доносящиеся до него звуки. Пока что он не увидел и не узнал ничего существенно нового. Но теперь перед ним открывалась возможность самому принять участие в событиях. Собственно говоря, Иван и затеял эту вылазку в прошлое в тайной надежде на что-либо подобное…
Лось принес закоптелый, все еще сердито фырчащий чайник и с ним второй — заварной, маленький и пузатый. Появились стаканы в тяжелых мельхиоровых подстаканниках. Чай был бурым, обжигающим и невкусным. От лампы в оранжевом абажуре на скатерть ложился мягкий уютный круг света.
— Мстислав Сергеевич, а сколько нужно ультралиддита? — осторожно спросил Иван.
Чай, остывая, исходил паром. Лось машинально помешивал ложечкой в стакане, стараясь не звякать о стенки. Он вскинул на Ивана напряженный взгляд, прикинул в уме и сказал:
— Пудов пятьдесят — пятьдесят пять.
Иван быстро перевел в килограммы и молча кивнул — он ожидал большей цифры. Лось чувствовал, что разговор об ультралиддите начат неспроста, но тоже молчал, углубившись в созерцание кружащихся в стакане чаинок.
— Мстислав Сергеевич, — нарушил тишину Иван, — а если я добуду вам эти восемьсот килограммов?
— Не знаю, — горько и откровенно отозвался Лось, — наверное, полечу опять. Но что толку говорить о том, чего не может быть?
— Может, Мстислав Сергеевич, может! И я вам ультралиддит доставлю. Завтра же.
У Лося порозовели от волнения щеки. Он вдруг поверил, что Иван найдет ультралиддит, а чтобы поверить в это, ему пришлось поверить и в то, что Иван пришел из будущего. Очень уж ему хотелось поверить.