Королевство. Графство Мишель.

Граф Мишель и Карломан Сегюр встретились у Дорожного замка с Реджинальдом. Заранее договорившись, они привели по двадцать воинов каждый: на всякий случай, если кто-нибудь из них попытается устранить противника. Людольфинг вначале страшно нервничал, узнав, что его приглашают на переговоры. Он уже был на пути в столицу, когда прибыл гонец от двух Владетелей с предложением встретиться. Реджинальда терзали сомнения: согласиться - и народ уж точно обвинит своего правителя в слабости. И это будет знаком для других мятежников, что трон под Людольфингами зашатался. Отказаться - и обречь себя на войну ещё с двумя Владетелями. Эр-При уже предал его. Осталось так мало верных короне людей…

И Реджинальд согласился…

Встреча произошла на том самом холме, где Яков Эр-При выкинул маршальский жезл. И Мишель, и Сегюр были в своих обычных латах: ничего лишнего, только выгравированные гербы и отчеканенный на груди девиз.

Реджинальд облачился в парадный доспех: позолота сверкала на солнце, лёгкий снежок хрустел под коваными сапогами, а шлем король держал в левой руке. Два десятка особистов шли сзади него, выстроившись полукругом.

– Ваше Величество, - Карломан ухмыльнулся, кивнув головой в знак приветствия.

–

– Реджинальду не осталось ничего другого, кроме как стараться не замечать этого. Королём в этих землях он оставался лишь на словах.

–

- Король, - Мишель и вовсе держался нагло. И даже не кивнул.

– Приветствую вас, Владетели, - обычное королевское приветствие.

– Я хотел бы сказать, что мы несказанно рады принимать короля огнаров на земле графа Мишеля.

– Я… - голос Реджинальда дрожал, - бы хотел обсудить условия нашего договора.

Только бы сердце в очередной раз не заболело. Почему оно стало так его мучить? Но ни в коем случае нельзя обращаться к лекарю! Это точно угробит короля…

– Я бы сказал, мира, Ваше Величество, - Карломан был довольно-таки искушён в дипломатии: многолетние переговоры и отношения с Конфедерацией мидратов располагало к этому.

– Так что лучше не будем церемониться, - Филипп сверкнул глазами, - и перейдём к условиям мирного договора.

– Я готов, Владетели.

– Великолепно! Во-первых, мы требуем независимости…

– Я не ослышался? Вы требуете независимости? - Реджинальд нервно засмеялся. - А что вы скажете насчёт моих армий? Восемьдесят тысяч воинов не так-то просто остановить, особенно если они точно такие же огнары.

Может быть, сработает? Должно, просто должно сработать! Мятежники

– Ну, пока что мы не видим этих восьмидесяти тысяч, - Карломан улыбнулся. - Всего лишь остатки Южной армии. Не забывайте, что этих воинов надо чем-то кормить. В столице и окрестностях хватит запасов, ну, месяца на два-три. Это известно и последнему нищему. Почти всё зерно южного Королевства в наших руках.

– Я понял, - плечи Реджинальда поникли.

Зерно было главным козырем Карломана и Филиппа. Из-за нехватки хлеба в столице, которая обязательно будет в случае, если война затянется, Людольфинги могли лишиться короны. Ну, ещё и армии, но это мелочи.

– Так вот, мы требуем независимости. Отныне король огнарский должен будет платить за всё зерно, ввозимое на подвластные ему земли Королевства. Столько же, сколько платят иностранные государи.

Во-вторых, мы требуем гарантий того, что королевские армии не будут входить на наши земли. Как и наёмные отряды, если нанимателем будет король или кто-нибудь из Людольфингов. В-третьих, все мидратские дружины, которые будут наняты нами на службу, должны беспрепятственно проходить через наши земли и земли герцога Эр-При. С ним мы об этом точно договоримся. Вот и все требования. Не находите, что это всё сущая ерунда?

– Я нахожу обратное, - в эти секунды Реджинальд мог потерять десятую часть Королевства вместе с двумя третями всего зерна, - цены должны остаться на прежнем уровне, обязательна выплата десятая часть прежних налогов, иначе Вторая Центральная армия будет здесь через неделю!

"Ну что, съели?" - ликовал глубоко в душе Реджинальд. Только недолго…

– Тогда принц Фердинанд будет здесь через шесть дней. У нас есть сведения, что сын Альфонсо в эти минуты со своей армией движется от партафской границы сюда. Надеюсь, Вашему Величеству ясно, чем это может грозить судьбе короны?

Беспрепятственным проходом прямо в центр Королевства. Реджинальд просто не успел бы собрать свои армии в кулак.

– Даже сильнее, чем Вам. Но всё-таки, Вы так спокойно предлагаете свои условия, будто выиграли добрый десяток войн…

– А мы и выиграли войну, быстро и почти без потерь. Что для Королевства каких-то два Владения?

– Короли не торгуют своими подданными! - ещё один шанс сохранить лицо перед мятежникам. И опять - неудача…

– Напомнить, сколько месяцев эти подданные будут терпеть двух королей в одном Королевстве? Если Фердинанд пройдёт через наши земли, Тронгард продержится не дольше четырёх-пяти месяцев.

– Этого вполне хватит, чтобы собрались все огнарские армии.

– Этого также вполне хватит, чтобы воины разбежались по своим домам, - Карломан знал, на что надо давить.

– Я готов, в свою очередь, снизить цены на зерно на половину предлагаемой до этого цены. Ну, и ещё двадцатую часть прежних налогов в знак уважения к королю, - Филипп уже начинал потихоньку выходить из себя, - в противном случае я пойду в центральное Королевство, и пусть кто-нибудь попробует меня остановить!

Реджинальд не мог догадываться, что все слова Мишеля - блеф. Ополчение из Сегюра уже отказалось идти войной на своих соотечественников, да ещё и зимой. Вот была бы сейчас весна или лето, тогда да: можно попробовать убрать узурпатора, ну а на "нет" и суда нет.

И Реджинальд согласился:

– Я готов подписать договор, если налог будет уплачен в ближайшее время. Зерном.

– Вот и славно, - Филипп махнул своим воинам, и из толпы выбежал слуга, нёсший в руках раскладной стул, бумагу и чернила.

Один из особистов, в латах с дворянским гербом, вынес королевскую печать: молния и два льва, герб огнаров, красовались на ней.

Со стороны Владетелей подошёл Альберт, приступивший к написанию договора.

– Ваше Величество, надеюсь, после сегодняшнего дня Южная армия не попытается снова штурмовать Дорожный замок? - Карломан ухмыльнулся.

– Думаю, что делать этого не придётся, - Реджинальд уже готовил план войны с отложившимися графствами. Естественно, она начнётся сразу после казни Фердинанда.

– Искренне на это надеюсь, - Филипп тоже готовил план - план штурма Тронгарда, пока Реджинальд и Фердинанд будут выяснять свои отношения.

Захват города можно будет использовать двумя способами: или подарить на блюдечке Фердинанду, выпросив взамен какую-нибудь мелочь вроде маршальского жезла или земель Людольфингов. Ну а можно будет, если принц и король обломают друг другу зубы, устроить собственную коронацию. Это не идёт вразрез с законами Огнара: Мишели, как и остальные Владетели, являются родственниками Огнаридов.

– Милорд, всё готово, - Альберт в поклоне протянул Филиппу свиток пергамента, на котором каллиграфическим почерком были выведены все условия договора. Когда Мишель взял документ в руки, Альберт поджёг красную восковую свечу. Едва воск начнёт плавиться, нужно будет только капнуть на пергамент и смело прикладывать печать.

– Всё ли правильно? - Филипп старался не пропустить ни одной мелочи: вдруг Реджинальду придёт в голову отказаться от своих слов?

– Более чем, - Реджинальд скрипнул зубами: придраться было не к чему.

– Замечательно, - на пергаменте, в правом нижнем углу, уже расплылась небольшая лужица воска. - Тогда прикладывайте печать, Ваше Величество.

Одно движение рукой - и Сегюр с Мишелем признаны независимыми правителями. Даже слишком быстро. Карломан ожидал простоять на этом холме до самого вечера, споря с Реджинальдом.

– Великолепно! Мы больше не смеем Вас задерживать на наших землях, Реджинальд Людольфинг, - независимым Владетелям нет нужды называть кого-либо королём.

– Вы ещё пожалеете об этом, Карломан и Филипп, - прошептал еле слышно Реджинальд, поворачиваясь к своей охране.

– Вряд ли, Реджинальд, - у Карломана был прекрасный слух. И это ему нередко помогало…

Едва Карломан и Филипп миновали двери кабинета Мишеля в дорожном замке, как замок огласили радостные крики: "Свободны!". Мишель и не надеялся стать полноправным хозяином окрестных земель.

– Ну как ты его, Карл, а? Проклятый Людольфинг не смел и слово вставить в договор! Жаль только, что придётся зерно отдавать.

– А кто сказал, что придётся? Надо подождать несколько недель, чтобы посчитали, сколько Людольфингу зерна полагается, собрали в одном месте, погрузили на телеги, доставили… Глядишь, и король сменится. Кстати, не забывай, что некоторые рыцари могут понять нас несколько неправильно.

– Пока в замке стоят мидратские дружины, никто не посмеет и слово лишнее сказать. И ты думаешь, что так уж много у Реджинальда найдётся сторонников?

– Я бы сказал, могут найтись противники нашей независимости от Королевства. Кстати, надо что-то делать с нашим Владениями… Может, владетельными герцогами себя объявить?

– Хорошая мысль, только вот владетельными графами будет и честнее, и привыкать народу придётся поменьше.

– Ладно-ладно. Первым делом мы должны укрепить наши северные границы. Кстати, я получил письмецо от тестя и жены.

– Ну, что там? Что пишет Энрике Сагирина? - Карломан ожидал наихудшего.

– Он пишет, что не присоединится к "охоте". Но и мешать не будет, как-никак, зятёк я у него единственный. Мне кажется, что после сегодняшнего дня он тоже захочет независимости.

– Это вряд ли: там народ понимает, что в одиночку не продержится против тайсаров. Так что нас, похоже, ожидает несколько драк на южной границе. Кстати, ещё неизвестно, как поведёт себя герцог Жаке. Он, вроде, хотел женить свою Элеонору или на Реджинальде, или на одном из его братьев.

– Проблемка. Придётся немного повоевать с Жаке. Ну, а теперь надо отметить договор…

Блистательная Партафа. Северные провинции.

Пять дней прошло со дня штурма Ефратисия. Местное население словно и не заметило, что владелец города сменился: Андроник строго-настрого запретил грабить дома и их хозяев. пятеро айсаров уже копали ров из-за непослушания. От армии Андроника осталось не больше двенадцати тысяч воинов, но всё равно половину из них пришлось расположить за городскими стенами. Места в городе не хватало…

Целыми днями шёл снег, мешая ремонту частокола. Как сообщили разведчики Андроника, возле города не было ни одного партафского воина: все после битвы бежали.

Хуже всего было отсутствие новостей от второй части Южной армии, Ефратисий могли как навестить аркадские легионы, так и сжать в кольцо армии Менгли-Хазрея. К тому же в городе было слишком мало продовольствия, едва ли на неделю, да и то если урезать паёк вдвое. Просто новый партафский султан заблаговременно вывез все запасы продовольствия из города, и теперь аркадцам приходилось делить свою пищу с горожанами. Это не могло не тревожить дрункария, и поэтому он созвал всех командиров в доме городского головы. Сам хозяин, как говорили жившие в Ефратисии аркадцы, ушёл вместе с партафской армией.

Внутри довольно-таки просторной комнаты (одной из трёх в доме) собралось девять человек. Андроник в пурпурном плаще и кольчуге сидел за столом, разглядывая одну из карт северных провинций Партафы. Менгли-Дубрей, в партафском халате, покрашенном в десяток ярких цветов, и тюбетейке, стоял позади Андроника.

Этот партафец, в отличие от большинства его соотечественников, держал своё слово: он стал слугой дрункария. Но Андроник не был бы аркадцем, не лиши он Менгли-Дубрея оружия. Верь в Аркара - да только сам не плошай…

Опёршись о стену, Валент поигрывал ножом: командир лучников находил скучным военные советы. В самом центре комнаты сидел Констант, никогда не расстававшийся с мечом легионера.

Возле него был и Лициний, буравивший взглядом потолок - так, на всякий случай. Иоанн, Никифор и Михаил спорили о чём-то в сторонке. Иовиан, начавший отращивать усы на манер южных мидратов - длинные, до самой груди, и тонкие как тараканьи, готовился выполнить первый же приказ Андроника. Ему не было никакого дела до решений, которые будут приняты на этом совете: воин должен выполнять приказы своего командира, и больше ничьи.

– По-моему, уже давно пора начинать, - пробурчал Лициний.

– Пора так пора, - Андроник встал из-за стола, окинув взглядом собравшихся. - Надеюсь, все знают, зачем здесь собрались?

– А то как же: решить, что делать дальше будем, - разом сказали Иоанн и Никифор.

– Вот и прекрасно. Сейчас перед нами стоит выбор: или оставаться в Ефратисии, или уходить отсюда. Первое опасно тем, что партафцы могут взять нас в осаду, и мы не сможем использовать клибанариев. Это если не считать того, что еды осталось на две недели. Второе опасно не менее, если не более - нас могут просто перебить в открытом поле, - Андроник незаметно для себя стал оратором.

"Интересно, что будет после, скажем, двух лет жизни при дворе? Стану писателем или оратором в Собрании? Ах да, Собрание отменили при Дуке Ватаце… Ну что ж, тогда поеду В Ксариат - там ораторы нужнее, чем воины".

– Давайте рассмотрим все "за и против". Партафцы не смогут взять нас нахрапом, - Валент всегда излагал свои мысли чётко и ясно: того требовали федераты-наёмники, не блиставшие стратегическим гением, - пока мы в городе. А ночных атак ещё никто не отменял. Вот выйдем на конях ночью, ударим по горцам, слово, так сказать, за слово, и обоз ихний уже у нас.

– Во-первых, не ихний, а их, - у Михаила выработалась привычка на ходу поправлять легионеров и вообще всех, кто говорил неправильно. - А во-вторых, если не придут эти партафцы с обозом, что мы будем есть? Я, конечно, понимаю, что можно последовать примеру Ахея Ксариатского: во время осады грызть черепицу и солому с крыш. Не знаю как другие, но я предпочитаю буханку хлеба и кусок мяса. В-третьих, - ещё Михаил любил выражать свои мысли, приставив к ним порядковый номер. Он это называл солдатской чёткостью, - у нас ещё остались клибанарии. Мой отряд вовсю рвётся погоняться за партафцами. Можно даже по холмам или Пригорью.

– Я поддерживаю Михаила, - Иоанн высказал своё мнение.

– Как и я, иллюстрий, - командира Второй турмы поддержал и Никифор.

– Замечательно. Что скажешь, Констант?

– Стены - они и в Кемете стены, иллюстрий, - свойственная лишь одним легионерам ясность и чёткость. Выходцы из диоцеза Лаконика называли это ещё и лаконичностью. Жаль, что этот диоцез сейчас захвачен гномами. Не помогла его жителям лаконичность.

– Лициний?

– Поддерживаю, иллюстрий!

– Иовиан?

– Вот все тут говорят, сидеть или уходить, - Иовиан прочистил горло. - А, по-моему, надо, наоборот, идти дальше. Сейчас в Центральной Партафе творится Онтар знает что. То есть, конечно, Аркар знает что, - Иовиан машинально огляделся. В империи, особенно в столице, не приветствовалось упоминание других богов. Разве только во время обвинений колдунов и ведьм - это всегда пожалуйста.

– Не бойся, тут священников нет, - Андроник улыбнулся.

– Это я, иллюстрий, по привычке, - хотя по тому, как облегчённо вздохнул айсар, и не скажешь, что он доверял остальным. - Так вот! Идти сейчас надо на столицу их, Ипартанур…

– Ипартафар, - поправил Михаил.

– Ипартафар, Ипартанур… Город - он город и есть, как ни назовёшь! Вот сейчас надо туда идти, а если повезёт, соединиться с нашими. Может, Центральная армия сейчас на подходе. Кто-нибудь здесь понимает, что мы покроем себя неувядаемой славой. Аркадцы, взявшие Ипартафар и вернувшие его империи! Я бы даже с пятью тысячами пошёл.

– Это ты скажи душам тех воинов, чьи тела мы сожгли за эти дни, - трупы погибших воинов аркадцы, если не было другого выхода, сжигали. Попробуй предать земле двадцать тысяч тел!

– Господин, воин Иовиан прав, - все разом уставились на Менгли-Дубрея, впервые заговорившего на этом совете. Права голоса он на нём не имел. Но об это решили "забыть". - В то время, когда узурпатор сидит на троне моей страны, а султан в руках у аркадцев, я бы ударил. У Хазрея осталась едва ли десятая часть тех армий, что были у султан-наме Аббаса! Тайсары и тарны вряд ли будут поддерживать Партафу. Менгли-Хазрея как узурпатора-победителя они бы ещё поддержали, но как практически проигравшего войну - никогда. Даже с теми силами, что у нас ещё остались, мы можем победить.

– Правильно борода говорит! - Иовиан по-дружески хлопнул Менгли-Дубрея по плечу. Партафец осел, еле выдержав удар силача-айсара.

– В общем-то, мы можем попробовать. Должен же кто-то отомстить партафцам за все поражения прошлых лет? - Лициний радостно потирал руки.

– Я за, иллюстрий, - это уже Констант.

– Славная будет битва, иллюстрий, - поддержал Иоанн. - Без единого шанса остаться в живых. Мне такие по нраву.

– Можно попробовать, - Валент почесал в затылке.

– Это чистейшее самоубийство! - все уставились на Михаила. - Только полубоги могли бы пойти на это. Но чем мы хуже? - аркадец улыбнулся.

– Тогда решено! Завтра же выступаем на Ипартафар!

Едва солнце показалось из-за гор, войско Андроника выстроилось на виду у всего города. Ласкарий предложил всем горожанам, кто захочет с оружием в руках сражаться против Менгли-Хазрея или за свою свободу - тот будет принят в войско. Набралось человек пятьсот. Их сборы оказались недолгими: в большинстве своём это были молодые люди, для которых не нашлось работы в Ефратисии, или бездетные вдовцы, брали с собой котомки с едой и немногочисленными вещами.

Всем им раздали оружие и кольчуги-лорики - благо после битвы осталось достаточно оружия и снаряжения. Также взяли с собой провианта на неделю, остальное оставили горожанам. Андроник решил с первого же дня завоёвывать авторитет для новой власти. То есть старой - прошло всего два века со времён расцвета Партафы, а флаги с аркадскими крестами снова гордо реяли над городом. В Ефратисии оставили когорту легионеров. Такой гарнизон вполне мог продержаться несколько дней. Если, конечно, противник не двинет сюда многотысячное войско.

И вот в полдень аркадцы, партафцы и айсары начали свой марш. Сотни и тысячи ног топтали пока ещё недавно выпавший снег.

На самом деле Андроник был рад, что все командиры решили начать марш. Он бы всё равно отдал приказ уходить из города, не в этот день, так в следующий. Ласкарий понимал, что без продовольствия они бы не продержались. А бросать Ефратисий - это разом потерять окрестные земли. Не зря же войско целый день штурмовало его деревянные стены? Потеряв столько храбрых воинов. Ведь храбрецы умирают первыми. Дольше всех живут далеко не храбрые люди…

– Господин, я хотел сказать, что Вы поступили совершенно правильно, поведя войско на Ипартафар…

– Скажи, Менгли-Дубрей, почему ты называешь меня господином? Командир никогда не может стать подчинённым, как мне кажется.

– Видите ли, Андроник-яме, - Менгли-Дубрей глубоко вздохнул, подбирая нужные слова. - Я дал слово. А слово партафца должно быть выше его собственной жизни. Так учил меня мой отец.

– Сильно смахивает на понятия огнарских дворян. Кто был твоим отцом?

– Не бойтесь, я чистейший партафец, - Менгли-Дубрей улыбнулся.

Он ехал на своей лошади, только теперь она была без своих доспехов. Как и её хозяин.

– Просто мой отец побывал в плену у огнарского Владетеля. Он называл его Аскер-яме и постоянно сравнивал его с партафскими наместниками.

– Думаю, что не в пользу последних?

– Господин весьма проницателен, - Менгли-Дубрей вздохнул. - Теперь, чтобы получить звание командира в армии, достаточно заплатить золотом или попросить у визиря. Я один из последних, кто получил титул аль-мухадтара по наследству. И единственный, кто выжил в битве у Шайтанова брода.

– У Гусиного брода?

– Да, ваш народ называет его именно так. Я своими глазами видел, как Андроник-яме разбил тайсаров, тарнов и унгуртцев. После того, как сын султана огнаров прорвал ряды тарнов, я увёл моих воинов с берега. И только теперь я понял, что поступил мудрее многих: теперь есть шанс искупить моё предательство кровью.

– Не забывай - партафской кровью, Менгли-Дубрей, партафской.

– Те, чью кровь я буду проливать, всего лишь дети шакала, не более. Я прошу: если шакал Менгли-Хазрей попадётся в руки к господину, отдайте его мне.

– Только если раньше до него не доберутся айсары или Валент, - федераты давно хотели попробовать на зуб командира той конницы, что чуть не прорвала их оборону у Гусиного брода. Для айсаров это считалось позором. А за позор у них принято было мстить. Жестоко…

– Кстати, ты бывал в Ипартафаре?

– Да, господин.

– Можешь рассказать, как он выглядит? Какова его оборона, сколько может продержаться гарнизон в осаде?

– Я был одним из аль-мухадтаров гарнизона, и вполне могу рассказать обо всём, что видел и о чём слышал.

Сам город располагается на высоком холме меж двух гор. Горы те называются рогами Шайтана, ибо они так же высоки, опасны и остры. На них есть несколько аль-тагаров. Не знаю, как это будет по-аркадски…

– Несколько фортов?

– Да, фортов. Стены их вырезаны из самих гор и потому прочны как храбрость Единого Бога! Но они находятся намного выше самого города и соединены с ним лишь узкой дорогой, по которой туда подвозят воду и еду. Городские стены выложены из кирпича и обложены гранитом, добытым в горах. Сорок башен высятся над городом, охраняя двенадцать ворот.

– Ты описываешь мне идеальную крепость, - Андроник улыбнулся. Только вот на душе было далеко не радостно…

– Потому что Ипатафар и является ею! Это жемчужина Единого Бога! Твердыня Великой Веры! Но, к сожалению, она начинает гнить изнутри благодаря узурпаторам и предателям. В самом гарнизоне до битвы у Шайтанова брода. Теперь, наверное, поменьше. Еды там можно собрать на полгода, а воды всегда вдоволь: её туда доставляют по трубе из горных источников.

– Акведук Аркара?

– Да, так его называют местные аркадцы. Они же его и ремонтируют, если возникнет подобная нужда.

– А сколько там жителей?

– Сто табрегов, господин.

– Табрег - это тысяча?

– Да, господин.

– Мне кажется, что проще было бы найти продовольствие в Ефратисии, чем идти на подобный город.

– Вода камень точит, господин, и Ваше войско вполне может его взять. Скоро узурпатора попробуют убить или убрать с Трона Владык, и можно будет воспользоваться этим. На всё воля Единого Бога! - Менгли-Дубрей приложил свою правую руку к груди, шевеля губами. Он молился, как через секунду понял Андроник.

– Придётся взять - иначе просто погибнем у стен Ипартафара.

– Мы должны, значит, мы можем, - изрёк Менгли-Дубрей.

– Это сказал ваш пророк?

– Так сказал Аль Питашар из Ксариата, - улыбнулся партафец.

– Что-то я о таком не слышал.

– Он только недавно стал известным в Унгуртской Теократии, господин.

– Аль Питашар верно сказал.

– Это просто слова, господин: Аль Питашару не надо штурмовать Ипартафар. В отличие от нас…

Так за разговорами прошёл первый день. Когда солнце уже почти зашло за горы, Андроник скомандовал разбить лагерь. Легионеры, кряхтя, скидывали себя котомки с вещами и, пользуясь лопатами, быстро поставили частокол и палатки. Колья, естественно, они несли на своих спинах целый день.

Только ночью войско смогло отдохнуть в поставленном лагере. Андроник разослал по долине несколько десятков разведчиков. Ласкарий боялся нарваться на засаду. Дорога в горы начиналась в нескольких лигах от лагеря и вела до самой столицы Партафы. Великолепная каменная дорога: пять столетий назад её построили ксариатские легионеры, покоряя горные племена. Теперь их потомкам приходилась делать то же самое, только вот шансов на победу не было. Почти…

За ночь снова нападало снегу: кони и пехотинцы с трудом прокладывали себе дорогу к горам. Хорошо, что Андроник ещё в империи приказал взять легионам второй набор одежды, только зимней.

За несколько часов частокол разобрали и войско вновь двинулось в путь. И уже к полудню оказалось в горах. Андроник сошёл с коня и набрал в ладонь снегу:

– Вот оно, сердце Блистательной Партафы! Эта минута запомнится потомкам как начало возрождения Аркадской империи! - к спешившемуся Андронику подъехал Валент.

– Надеюсь, что не как начало гибели Южной армии.

– Император закроет глаза на потери, если мы вернём эти земли. Во всяком случае, после того как я внесу в Порфировый зал полумесяц с главного партафского храма.

– Великого минарета, господин, он называется Великим минаретом.

– Да, полумесяц с Великого минарета, - Ласкарий с детства мечтал вернуть утраченные аркадские земли. Теперь его мечта начиналась сбываться.

В это мгновение Андроник походил на безумца. Глаза расширились, дыхание участилось, взор помутнел.

– Надеюсь, что так оно и будет. А теперь подайте руку, дрункарий - нечего потомкам знать, что Андроник Ласкарий валялся в снегу в эту минуту.

– И вовсе не валялся, а топтал своими стопами вражескую землю, - к смеющемуся Валенту присоединился Михаил, укутавшийся в подбитый мехом плащ.

– Дрункарий и припомнить может, - Андроник улыбнулся и вскочил на своего коня.

– Да, может ещё и заставит лазить по партафскому акведуку, - хохотнул Михаил.

– По акведуку, говоришь? - переспросил Андроник, глядя куда-то вдаль.

– Да, по акведуку. А что такое? Нас ждёт ещё более ужасное наказание?

Вообще-то Андроник хотел сказать, что будь на его месте какой-нибудь дворянин из центральной империи, Валента и Михаила ждало строгое взыскание - за пререкание с командиром. В "Кодексе Ватаца", сборнике всех законов и правил империи, был и такой пунктик. Но вместо этого Ласкарий почему-то живо представил себе старинный акведук с отколовшимися кое-где кирпичами. Шёл он сначала по отвесной скале, а потом проходил над городской стеной. Да, именно так описывали его древние писатели. Говорят, что по его верхней части могло пройти пять воинов в ряд. И в ту же секунду Андроника осенило.

– Мне кажется, Андроник Ласкарий и прикажет тебе лазить по акведуку, да ещё в компании с айсарами, - дрункарий хитро прищурился.

– Командир, я же только шутил! Вы же не приняли всерьёз мои слова? - Михаил боялся высоты. Только Андроник этого не знал, а сам командир турмы не мог признаться другим.

– А я, может, тоже всего лишь шучу? Кстати, как там твои разведчики, Валент?

– Разведчики сообщили, что местность до Ослиного перевала чиста.

– Какого перевала? - Андроник не помнил подобных мест на карте.

– Обычно так называют Перевал Святого Михаила. Это единственное в этих забытых Аркаром горах, по которому может пройти наше войско. На остальных нас могут просто взять в клещи и убить каждого по несколько раз, прежде чем поймём, что случилось. А уж как дервиши любят измываться над трупами мёртвых легионеров…

– Святые люди никогда не тревожат покойников, Валент-яме, - Менгли-Дубрей ещё мог простить, что воины его нового господина топчут родную землю. Это требовалось для освобождения страны от узурпатора. Но чтобы топтали его религию - никогда.

– Ладно, Менгли, как любят делать унгуртские колдуны…

– А как насчёт гор за ним?

– Там множество маленьких горных долин с партафскими аулами. Кое-где должны попадаться и поселения тех горцев, что покорил император Маврикий Септимий.

– Посёлки бердеков? Разве их партафцы ещё не перебили?

– Если это касается тех, кто отказался принять Великую Веру - то да, их трупы уже давно истлели. Тех же, кто уверовал в Единого Бога, оставили в покое. Правда, заставили платить удвоенные подати.

– Как думаешь, Менгли-Дубрей, они бы согласились воевать на нашей стороне, предложи мы им что-нибудь ценное?

– Горцы, - Валент хмыкнул: для аркадца трудно свыкнуться с мыслью, что партафцы называют горцами ещё кого-то. Как же тогда он должен называть бердеков? Не самыми горными горцам же, в самом деле. - Любят золото, господин. А ещё они любят вино, оружие и пограбить денька три какой-нибудь караван или городишко. Партафские султаны за двести лет добрались ещё не до всех их посёлков.

– Это очень хорошо, Менгли-Дубрей, что не смогли. Кстати, есть тут где-нибудь такие деревни?

– Мы называем их посёлки аулами. Так вот, аулы эти находятся по всем горам. Мы должны проехать через несколько десятков перед тем, как добраться в столицу.

– Просто великолепно. А вот, похоже, и ваш Ослиный перевал! - Андроник указал далеко вперёд, в сторону ближайшего ущелья.

Вообще-то перевалом это можно было назвать с большой натяжкой: просто полоска твёрдой горной породы в двадцать шагов шириной, шедшая по краю ущелья.

Когда несколько десятков всадников вступили на эту полоску, у Андроника появилось какое-то странное ощущение - предчувствие беды, соединённое с чем-то ещё. Он обратил внимание, что камень его перстня начал слабо светиться.

Флавиан еле успел вмешаться. Ещё бы чуть-чуть…

– Как же самонадеянны эти аркадцы! Их предки были другими! Правда, и им гордости было не занимать…

"Волшебство" - и краски мира вокруг Андроника поблекли. Он огляделся по сторонам. Слабым белым светом сияло пятеро священников, сопровождавших легионеров. Где-то вдалеке была тонкая синяя нить, струившаяся по горам - горный источник, как потом выяснилось. Но стоило только дрункарию взглянуть на перевал, и всё быстро переменилось.

По земле вились красные полоски, десятки и сотни. Они соединяли перевал и довольно-таки большой кусок горы, нависавший над ним. Совсем близко он услышал тихий шёпот. Через долю секунды он разобрал партафский. И тогда же Андроник осадил коня, выкрикнув: "Пехота, стоять! Священников вперёд, но на перевал ни ногой!".

Валент, Менгли-Дубрей и Михаил уставились на своего командира, совсем ничего не понимая. Но легионеры и священники сработали отлично: аркадцы разом остановились, отойдя на порядочное расстояние от перевала.

Служители Аркара, которых в войске уже успели прозвать батьками за широкие бороды, боевой вид и не менее боевой нрав, вышли в первый ряд. Один из священников, самый старый, помахал своим посохом и тут же отскочил, словно от гадюки. Все пятеро начали читать молитву Аркару. Андроник, не успевший отключить свой перстень, заметил, что к батькам прямо с неба потянулись широкие белые нити… Нет, целые потоки магии: Аркар услышал своих слуг. Андроник начал шептать молитву "от чароплётства тёмного" - невольно поверил в силу Аркара.

А ещё Ласкарий поверил в самого бога. Нет, он конечно, верил в Аркара: как в этакого чёрнобородого старичка, который где-то там на небе отделяет праведников от грешников да посылает раз в двадцать-тридцать на Таир очередного святого или пророка. Теперь же перед ним открылась истинная его сила: красные нити стали мельчать, рваться на куски и исчезать в потоке белого света. Через минуту перевал был чист о магии.

– Иллюстрий, всё войско должно быть благодарно Вам: на этот перевал партафские дервиши наложили своё колдовство непотребное, - к Андронику подошёл самый старый священник, с огромной широкой бородой до самого пояса и с необычайно молодыми голубыми глазами. - Тщась погубить всё войско наше. Даже скромный слуга Его, - священники старались без особой надобности не называть Аркара по имени, - заметил волшбу только в нескольких шагах. Не будь Вы воином, я бы подумал, что к нам явился новый пророк Его.

"Ну да, конечно, воин не может быть святым - куда уж ему, - хмыкнул Андроник. - Святому положено терпеть все оскорбления и насмешки. Естественно, взамен получаешь вечную память истинно верующих и тёплое местечко у трона Аркара". Хорошо, что сам Андроник родился воином.

– Мне просто повезло - я почуял что-то неладное, отче, - о кольце другим лучше не знать, а особенно священникам. Человек (человек ли?) в чёрном балахоне, являющийся во снах да ещё ни разу не показавший своего лица - это ли не лучший пример существования Даймоса? Или кого-нибудь из его ближайших слуг.

– Истинно говорят: скромность - единственное богатство человека. Но простым везением это не назовёшь, иллюстрий: тут явно не без помощи Его обошлось, - священник осенил себя знамением.

– Я обязательно возблагодарю Его, отче, - Андроник последовал примеру священника, осеняя себя двукратным знамением креста Аркара.

– Нужда гонит меня отсюда, иллюстрий. Надеюсь, ещё не раз Он явит свою помощь.

– Очень надеюсь, отче, удачи Вам.

– Интересно, что священники там делали с этим перевалом?

– Колдовство дервишей снимали, не ясно, что ли? Только вот какое… - задумался Михаил.

– Мне кажется, это была "горная сеть", - Менгли-Дубрей переводил взгляд с Андроника на перевал и обратно.

– Что такое "горная сеть"? - прервал своё молчание Валент.

– Святой человек призывает силу Единого бога, чтобы на куске земли возникли невидимые глазу линии. Если кто-нибудь вступит на них, святой человек узнаёт об этом. Ну, ещё часто бывает, что эта сеть может вызвать оползни или что-нибудь в этом роде.

– Великолепно, - хмыкнул Михаил.

– Интересно, к чему сети без охотников? - Андроник уставился на подарок Флавиана.

Сколько жизней он сегодня спас? И сколько душ загубил, если колдовство - от демонов? Или всё-таки это обоюдоострый меч? Единственное, что дрункарий знал наверняка - идти по этим проклятым Аркаром горам нужно ещё недели две…

Королевство. Предгорья Саратских гор.

– Господин, вставайте, милорд Тенперон зовёт Вас, - голос Владека вырвал меня из объятий сна. Мне снова снилась фигура, закутанная в чёрный плащ. Надо будет спросить у учителя, чтобы это могло значить.

– Вставайте, господин, - ещё сонный Лкашек пытался меня растолкать. Надо будет потом напомнить ему, что манеры - это не последнее, что нужно рыцарю. В этом он явно не блистал.

– Да проснулся я уже, проснулся! Что случилось? Кенари, что ли, напали?

– Аркар Вам на язык, господин! Похоже, что Ваш учитель собирается устроить взбучку реджинальдистам.

– Что вы мне сразу не сказали? Даю вам десять минут, чтобы приготовиться к бою!

– Вот это по-нашему, ребята! - Жихарь первым выбежал из комнаты. Остальные не желали от него отставать. - Помню, как я в молодости на сохатого…

И Жихарь начал рассказывать очередную историю из своей молодости…

Встав с кровати, я надел свою мантию. А ещё прихватил с собой и меч, хотя в бою он мне вряд ли бы помог: фехтовальщик-то из меня никудышный. Умываться не стал: во-первых, было ужасно холодно, а во-вторых, я этого не любил. Пустая трата времени для мага. Такое могло пригодиться только рыцарю, желающему посетить даму сердца. Да многие рыцари не делали и этого - в смысле не умывались.

Меч удобно лёг в ножны…

Через несколько минут бега по каменным лестницам я нашёл Тенперона в своём кабинете. Там же были и Блад Торн и, как ни странно, ревенант Беневаль. Граф, как обычно, парил над полом, смотря куда-то вдаль, словно не замечая учителя и генерала. То есть уже не генерала, как решил Фердинанд, но в нашем, гм, войске считали иначе. Часто его называли "нашим генералом", чтобы отличить от Тенперона - того величали "нашим командиром" или "нашим милордом магом".

– Учитель, Вы меня звали?

– Да, Николас, дело очень важное. Недавно вернувшиеся разведчики доложили, что в трёх лигах отсюда будет проезжать обоз с припасами. Боюсь, что не без них в замке начнётся голод.

– Я готов выступить прямо сейчас, учитель, - Блад Торн на это лишь улыбнулся.

В глазах Беневаля, внезапно повернувшего голову ко мне, появилось какое-то странное выражение. Вроде гордости, только немного печальной. Да уж, печальная гордость - то же самое, что спокойный граф-ревенант или вампир-вегетерианец. Только вот такой граф уже у нас был, и хвала Тарику, что вампиров в нашем замке не было. Во всяком случае, я на это надеялся…

– Так и придётся сделать. Мы возьмём с собой сотню воинов и два десятка лучников. Выходим через полчаса. Надеюсь, обоз и правда существует.

– Учитель, возьмите ещё генерала Блад Торна с тремя десятками воинов. Так, на всякий случай, слишком уж часто нам везло до этого, - вдруг обоз окажется всего лишь приманкой Реджинальда? Ведь он догадывается, что мы где-то рядом.

– Да, так и поступим. А теперь беги к своим рыцарям, - Тенперон улыбнулся. - Они нам понадобятся.

– Мои "рыцари" всё равно пошли бы со мной. Им же ещё надо риттерство получить.

– Похвальное рвение для простолюдинов. Ну что ж, а теперь я ещё поговорю с генералом, а потом выступаем.

Тенперон прекрасно понимал, зачем Лкашек, Сташек, Жихарь и Владарь рвутся в дворяне. Интересно, пожалеют ли они о своём желании, когда окунутся в пучину сплетен, интриг и бесконечных мелочных дрязг…

Поле возле замковой стены гудело. Нет, не сама земля - но люди, стоявшие на ней. Тенперон решил взять с собой три сотни воинов - а захотело пойти втрое больше. Пришлось взять ещё сотню сверху, которую Тенперон намеревался использовать как резерв. Объяснив задачи воинам, Тенперон скомандовал выход.

Соскучившиеся по битвам люди практически бегом направились через долину к Пику Дафно - невысокой горе, у подножия которой шла дорога из Артуа в замок Даркмур. Разведчики узнали, что родовое гнездо фон Даркмуров, как и всё графство, теперь принадлежит одному из братьев Реджинальда. Народ, к сожалению, полностью с этим смирился. Налоги не изменились, войска в графстве остались, городские головы не поменялись - из-за чего бунтовать? Разве только королевская десятина, налог на зерно, чуть увеличился. Для крестьян это была не беда, ведь год на рожь оказался урожайным, а пшеницу тут отродясь не выращивали. Налог-то был в основном на пшеницу, рожью брали меньше. Просто не годилась для хлеба высокородных…

Вообще-то вылазка, которая должна была проходить в тайне, больше была похожа на аркадский парад: воины шли шумно, некоторые даже пели.

– Господин, а Вы знаете какие-нибудь песни там, или гимны, которые поют рыцари перед боем? - определенно, Владарь хотел стать рыцарем больше всех. Так и порывался побольше узнать всё про их жизнь…

– Разве только одну старинную считалочку - её знают все дворяне. Но там как раз про войну.

– Спойте её нам, господин! - вдруг подал голос Владек, до того безмолвно следовавший за мной. Хорошо, что и у него не пропало желания стать дворянином - значит, ещё не всё человеческое уничтожила в нём Хозяйка Зимы.

– Голос у меня не особый, - петь я не любил, к тому же это было дело не для магов.

– У нашего господина самый лучший голос среди всех менестрелей Королевства. Если кто будет сомневаться, дело мы быстро решим, - хитро ухмыльнулся Лкашек, положив руку на эфес меча. Спорить никто не взялся…

– Ну хорошо, слушайте:

Это было старинной огнарской считалочкой, которую знали все дворяне. Во-первых, мотив был очень запоминающимся, ну а во-вторых, - она являлась одной из немногих историй об эльфах. А какой ребёнок не хочет услышать сказки про "замечательных эльфов"?

– Великолепно, господин! - Жихарь захлопал, за ним овациями разразились и остальные "кандидаты в рыцари". Недолго думая, все окружавшие нас воины тоже захлопали. Вдруг "рыцари" подумают, что отсутствие аплодисментов - это оскорбление их господина? Затем некоторые начали вполголоса напевать эту считалочку.

– Красиво и печально, точно в духе эльфов, - сказал Владек.

– На этот раз ты ошибся, Владек - считалочку сочинили люди. Я даже не знаю, выдумка она или нет.

– Совсем не выдумка, Николас, - я совсем не заметил, как Тенперон подъехал к нам на коне. - Это пересказ древней эльфийской баллады "Брилланон и Тафанион". История полностью правдива, только вот эльфов было поменьше, как утверждает баллада - всего сотня.

– Я даже об этом и не догадывался, учитель.

– Возможно, как-нибудь я найду книгу с текстом баллады. Или, если поможет Тарик, сами эльфы споют её нам.

– Эх, хорошо бы! - улыбнулся Лкашек.

– Да, было бы очень неплохо, - буркнул Жихарь. Настроение его почему-то испортилось. - Господин, мы уже почти у дороги.

И правда, мы наконец-то обогнули подножие Пика Дафно и нашим взорам открылся пейзаж, достойный быть запечатлённым на холсте.

Снег ровным слоем покрывал многочисленные ели и сосны, серебрясь на солнце. Дорога была шагах в сорока от нас, но намного ниже по склону. Она тянулась между деревьями на запад и восток насколько хватало глаз. Следов, как ни странно, не было - только ровный слой снега. Было очень тихо, лишь снег хрустел под сапогами воинов.

Сказка, которая через несколько часов превратится в преисподнюю. По нашей вине? Нет, по вине Реджинальда. Во всяком случае, мне хотелось надеяться…

Тенперон рассредоточил воинов по обе стороны от дороги, укрыв их за деревьями. Блад Торн чуть не заскрипел зубами, увидев, что воины оставляют сотни следов на снегу - последний лавочник мог догадаться о засаде. Пришлось срывать ветки с ёлок и заметать следы.

Лучники засели на склонах Пика Дафно. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что обоз пройдёт именно сегодня и именно по этой дороге. Реджинальдисты вполне могли остаться на несколько дней в какой-нибудь деревушке, решив прихватить что-нибудь из приглянувшегося им дома.

Минуты тянулись со скоростью улитки, которой дорогу преградил ручей. Я уже начинал понемногу замерзать. Моя мантия не особо хорошо годилась для зимы в горах. Но вот ближе к полудню наше терпение наконец-то было вознаграждено: появился передовой отряд всадников.

Десяток конных, все в тёплых кафтанах и сапогах, доходивших до самых колен. У всех шлемы, длинные копья и мечи, но ни одного щита. Глупо, очень глупо: они были открыты для стрел.

Всадники, оглянувшись по сторонам, поехали дальше, даже не заподозрив ловушки. Это было очень странно: любой из них мог, при хорошем зрении и терпении, разглядеть сорванные с деревьев ветки и наших воинов, спрятавшихся за сугробами. Тенперон, стоявший неподалёку от меня, напрягся. Он положил руку на эфес меча - скоро начнётся первая настоящая битва за последний месяц.

Через несколько минут показался и обоз. Десятка четыре крытых фургонов, обитые железными листами. В каждый фургон было запряжено по паре коней-тяжеловозов. На козлах с возницами сидели лучники.

Сзади в фургоне были предусмотрена специальная ступенька, на которой стоял мечник. Между фургонами шли копейщики, человека по четыре. Замыкали обоз три десятка конных мечников и десяток конных лучников.

Воины Реджинальда были спокойны, даже веселы: пешие переговаривались друг с другом, возницы шутили, а лучники смеялись над их шуткам. Словом, обычное поведение для людей, делавших привычную работу. Значит, засады они не ждали, или очень умело это скрывали. Через считанные секунды мы должны были это узнать.

Когда двадцатый фургон поравнялся с Тенпероном, учитель подал знак - и в воздух взлетели стрелы. Противник заметил их слишком поздно: когда их копейщики остановились, несколько возниц уже отправились к вратам Даркоса.

Пролилась первая кровь. Вражеские кони заржали, резко останавливаемые своими наездниками: конный авангард спешил на помощь обозу.

Второй залп. Несколько копейщиков из охраны упали на снег, испуская дух. Тенперон подал знак к атаке. Наши воины выскакивали из-за деревьев, размахивая мечами и выкрикивая боевые кличи. Вот теперь-то и начался настоящий бой.

Охрана обоза пыталась перестроиться, поворачиваясь к лесу и надеясь встретить наших воинов копьями. Едва они это сделали, Тенперон двинул на охрану обоза прятавшихся до того на склоне бойцов. Противник оказался пойманным в клещи.

Когда конный арьергард был перебит, один из наших воинов открыл фургон - и упал, пронзённый мечом. В начале я не понял в чём дело, но выпрыгивавшие из фургонов солдаты лучше любых слов сказали: ловушка.

– Похоже, нас ждали, учитель, - я быстро обернулся к Тенперону, уже готовясь применить боевую магию.

– А я уж боялся, что братья Реджинальда ещё глупее, чем он сам, - Тенперон только улыбнулся. - Генерал, задействуйте наш резерв. Пусть поймут, что мы в замке ещё не разучились воевать.

– С радостью, командир, я сам его поведу! - Блад Торн выхватил свой меч, переливавшийся всеми цветами радуги на зимнем солнце.

– Как пожелаете, - Тенперон снова улыбнулся. - Пусть они надолго запомнят этот день.

– За славой! - Блад Торн махнул мечом в сторону дороги и понёсся по склону горы. За ним следовали и наши воины из резерва, остались только мои "рыцари", лучники и Тенперон.

Похоже, тот, кто составлял план ловушки, совершенно не предусмотрел подобного хода событий: сотня наших воинов, не останавливаясь, хлынула на противника.

Я видел, как два десятка мечников Реджинальда, будучи окружёнными нашими воинами, сдались - это было у самых последних фургонов. За ними последовали и копейщики охранения, прижатые к первому фургону. Воины, выпрыгнувшие из фургонов, ещё держались, но это не могло затянуться на долгое время: силы были уж слишком неравны.

Интересно, что, как минимум, из двадцати фургонов так и не выпрыгнуло воинов: похоже, что они и правда были с продовольствием. Настал черёд Тенперона вмешаться в битву - он спустился по склону к сражавшимся, так и не вынув меча из ножен. Вид его был как раз подходящим для подобного момента: чёрный плащ развевался на лёгком ветру, кираса из воронёной стали загадочно сверкала на солнце, а рука лежала на эфесе меча.

– Огнары, прекратите этот безнадёжный бой. Разве вы хотите умирать за какого-то выскочку Людольфинга? Не он ли отправил вас на верную смерть? - бой стих: все слушали Тенперона.

– Мы никогда не изменим присяге, маг, - огрызнулся один из реджинальдистов. Судя по виду, он был командиром обоза: меч, насколько я мог разглядеть, был явно не из дешёвых, плащ подбит мехом, на щите герб: секира, разрубающая ворота, а над ней - аркадский шлем. Это был герб вассала Артуа, как догадался я через мгновение. Интересно, кого же тогда он назвал предателем?

– Какой именно присяге, рыцарь? Присяге на верность герцогу Жерару Артуа, королю Альфонсо или кому-нибудь из Людольфингов? На твоём гербе символ Владения Артуа, не Южных Выскочек. Так кто же тут предатель, рыцарь? Я, Тенперон Даркхам, жду от тебя ответа.

– Присяге моему королю, маг. К сожалению, он ещё не добрался до тебя, - рыцарь уставился прямо в глаза учителю. Это был вызов - вызов как самому Тенперону, так и всем волшебникам Королевства.

– Насколько я знаю, он нарушил почти все Законы Огнара. Теперь его может назвать королём разве что последний крестьянин или кто-нибудь из его прихвостней. Но можно ли назвать таковым рыцаря Корвина? - Тенперон наконец-то узнал хозяина герба.

Даркхам принял вызов. По-своему: сражаться Тенперон умел не только мечом или магией, но ещё и словом. И оно разило не хуже огня или железа…

Рыцарь умолк.

В его голове явно началась борьба, борьба вассала герцогов Артуа, рыцаря из северного Королевства и давшего клятву дворянина. Тенперон умел вызывать подобную борьбу в людях: слова честны, правдивы, к тому же они были, скорее всего, похожи на мысли самого рыцаря.

– Думай, рыцарь Корвин, думай. Пусть пока что твои люди тоже поразмышляют над моими словами. Убивать их сейчас никто не будет: они такие же огнары, как и мы. И они достойны лучшей доли.

ой прекратился: наши воины окружили реджинальдистов, внезапно смолкших и опустивших руки. Не будь я магом, а одним из воинов Тенперона, решил бы, что Даркхам применил колдовство: такой эффект вызвали его слова.

Но он даже не переходил в эфир и не тянулся к силе, я мог сказать это с полной уверенностью. Тут Тенперон задействовал другую магию - магию слова, для которой не нужно быть волшебником. Достаточно лишь заставить людей прислушаться к их сердцам, и больше ничего. Даркхам сумел заставить. Дело оставалось за противником - одумаются ли они или пожелают умереть от рук соотечественников.

– Не думай, маг, что ты переубедил меня, - Корвин бросил свой меч на снег. - Просто я не хочу, чтобы сегодня погибло ещё больше огнаров.

– Истинно рыцарский выбор, потомок Корвинов. Ещё кто-нибудь последует примеру этого рыцаря? - Тенперон окинул взглядом реджинальдистов. Через секунду зазвенели мечи, падавшие на снег, и копья. Противник сдавался. - Ну что ж, вы поступили правильно, огнары. Не следует проливать кровь во имя узурпатора Реджинальда.

– Командир, похоже, в фургонах есть зерно, - выкрикнул Блад Торн, выйдя из одного из фургонов.

– Генерал, а Вы думали, что Людольфинг зазря пустит сорок фургонов с почти тремя сотнями воинов?

– Маг, что Вы собираетесь делать с трупами? - к Тенперону подвели пленённого рыцаря. Остальных просто сгоняли в кучи, приставляя охрану.

– Боюсь, что придётся бросить их здесь - нам не по силам будет похоронить их в промёрзшей земле. Всё-таки полторы сотни трупов - это не сундук с серебром.

– Но как же рыцарская ч… - Тенперон резко оборвал рыцаря из рода Корвинов.

– Рыцарь, ты не забыл, что я "предатель"? Ты говорил это всего несколько минут назад. К тому ж придётся бросить здесь и фургоны, всё содержимое повезём на лошадях, остальное понесут пленники и наши воины. Кстати, что вообще вы везли?

– Зерно, мясо, всякую мелочь и королевский налог.

– Деньги? - Тенперон улыбнулся. - Вот и отлично, воины порадуются жалованью. А больше всего обрадуется Людольфингу: у него и так скоро начнутся проблемы с деньгами, как я чувствую.

– Что Вы со мной собираетесь делать? - перебил рыцарь Тенперона.

– Хороший вопрос, потомок вождя Корвина. Ты предпочитаешь, чтобы тебя жарили на медленном огне или сразу начинали выпаривать твою кровь? - Тенперон сохранял совершенно серьёзное лицо.

Я успел отвернуться, еле сдерживая смех. А вот лицо рыцаря передёрнуло. Как бы не вырвало его. Впечатлительный слишком…

– Что… - лицо рыцаря побледнело.

– Не бойся, рыцарь, не собираюсь я тебя пытать, да и воинов твоих - тоже. Ты думаешь, что если маг нашёл человека, скажем, в полнолуние, заманил его к себе в логово, предложил присесть в кресло - то за спиной он уже держит мясницкий нож?

– Если это алый маг, то да, - лицо рыцаря всуё ещё оставалось бледным.

– Очень весело, - Тенперон уже не мог сдержать улыбку. - Чтобы рыцарь короля такое говорил о верных слуга своего сеньора?

– Это чистейшая правда - в столице и во всех городах, где есть здания Ордена, пропадают люди. Лишь иногда находят трупы, только вот даже лекари не могут смотреть на них больше мгновения, чтобы не вырвать, - к чему рыцарь начал это рассказывать? Глубоко в душе надеялся, что Тенперон решит отомстить алым магам за это? И очень быстро? Или просто решил излить кому-то душу? Тогда для этого он выбрал не самое подходящее время.

– Интересно, - Тенперон бросил свой взгляд на дорогу: фургоны почти разгрузили. - Ты должен всё мне подробно рассказать, когда мы вернёмся в замок.

– Замок, маг? Не хотите ли Вы сказать, что под носом у короля построили замок?

– Ну почему же построили? Мы направляемся в замок Беневаль, и там… Поднимите его, не хочу, чтобы он ещё и простудился!

Рыцарь потерял сознание, едва услышав слово "Беневаль". А я только начал отвыкать от мысли, что этот замок считается проклятым местом, где бродят призраки и вампиры. Как же всё-таки глупа людская молва! Хотя постойте, один призрак там всё-таки был. Я надеялся, что рыцарь не отправится в чертоги к Даркосу, едва завидев графа Беневаля, но всё же… Нервы-то у рыцаря, судя по всему, явно не железные…

Добрались мы до замка к вечеру, настолько оказалось тяжело доставить продовольствие и так и не дошедшие по назначению налоги.

У ворот нас встретили Абра и Уург, уже почти сдружившиеся друг с другом и другими воинами. У рыцаря снова сдали нервы, едва он увидел снежного орка: потомок Корвина настолько побледнел, что, казалось, уже отошёл в мир.

Вот какова рыцарская выдержка: людей-то они рубят направо и налево, окружённые гниющими трупами, а едва увидят нечисть какую-нибудь или мага - и храбрость тут же улетучивается. Иногда вместе с жизнью, если нечисть голодной окажется. Но Тенперон знал своё дело: пара ударов по щекам, и рыцарь снова крепко держится на своих ногах.

Воины встретили нас громкими приветствиями и хвалебными песнями "нашему милорду магу". Ещё бы: мы привезли еды на месяц вперёд, кольчуги, щиты, коней и даже деньги. Правда, последних было и не особо много: на каждого нашего воина пришлось по пять медяков. Но это было только начало. Судя по лицу Тенперона, у него созрел новый план. Мои "рыцари" довели пленного командира в кабинет к Тенперону. Там уже был и граф Беневаль: он принял тот облик, в котором впервые со мной встретился. Обычный человек. И не скажешь, что обладает таким могуществом…

– Он выглядит как настоящий дворянин из северных Владений. Из какого ты рода? - сразу перешёл к делу граф. Он чувствовал себя полноправным хозяином замка и всего, что было внутри. Да, собственно, граф таковым и являлся.

– Я из рода Корвинов, - рыцарь высоко поднял голову.

– Из Корвинов? Я знал многих из них. Кем тебе приходится Адальберт Корвин? Или Франциск Корвин?

– Адальберт приходится мне батюшкой, а Франциск - дядей.

– Твой отец до сих пор любит поохотиться с кречетом на лис, рыцарь? Матвей, как я догадываюсь.

– Да, он очень охоч до этого дела, - рыцарь улыбнулся. - Но откуда Вы меня знаете?

– А я просто догадался - Адальберт хотел назвать своего первенца Матвеем.

– А откуда Вы знаете о таких вещах? - Матвей смутился. Он явно не ожидал встретить в лагере врагов друга своего отца. Даже не мог и подумать, что собеседник вполне может блефовать…

– Откуда мне это известно? - Беневаль засмеялся. - Известно ли тебе, рыцарь, чей это замок?

– Это проклятый замок графов Беневаль, милорд.

– Проклятый? Значит, вот как теперь его называют…

– Что значит теперь? Вы, что…

– Я последний граф Беневаль, хозяин и господин замка и этого Владения, рыцарь! - лицо графа засветилось внутренним светом, он расправил плечи и стал словно выше.

Принял свой обычный облик…

– Онтар всемилостивый, - на этот раз рыцарь не упал.

Матвей Корвин быстро привыкал, очень быстро, к тому, что придётся видеть орков, призраков и магов на каждом шагу. Мне кажется, он был готов ночью здесь и вампира встретить, а может, и дракона. К сожалению, такого счастья ему не досталось.

– Вы же…

– Ага, уже лет сорок как мёртв? Беневалей не может победить и сама смерть, пока стоит этот замок! - вскинул голову граф.

– Милорд, я приношу свои извинения, что мог Вас оскорбить, - Матвей встал на одно колено.

Манеры дворянина не мог уничтожить в рыцарях и король, не то что какой-то призрак!

– Мой отец часто вспоминал Вас, и поверьте, что далеко не худшими словами!

– Я принимаю твои извинения, Матвей Корвин, - нет, всё-таки было в графе Беневале что-то королевское. Тенперон не смел проронить и слово, куда уж там остальные.

– Значит ли Ваше присутствие, граф, что Вы полностью поддерживаете этого мага?

– Даже более: я поддерживаю и его ученика, Николаса, и прошу, если Вы собираетесь присоединиться к нам, обращаться к нему, словно это был бы я сам.

– Милорд граф! - зачем он это говорит?

– Не перебивай меня, Николас. Ты, как-никак, ещё и мой ученик, - граф улыбнулся.

– Я постараюсь, милорд Беневаль, - Матвей встал с колен. - Но всё же, присяга…

– Рыцарь, кому принёсу присягу основатель твоего рода? Он присягнул герцогу Артуа. Это было сто восемьдесят пять лет назад. И потом уже - королю. Это сейчас ты нарушаешь клятву, выполняя приказы Людольфингов и сидя сложа руки, пока твой сеньор сопровождает принца на чужбине.

– Я предал память моих предков, - глаза Матвея расширились, он по привычке потянулся к поясу, надеясь нащупать эфес меча и кинуться на него. Как когда-то упомянул граф, ни один из Корвинов не мог вытерпеть позора.

– У тебя ещё есть время исправиться, Матвей. А пока что помни мои слова, они помогут тебе разобраться, - и граф что-то шепнул Корвину, через мгновение исчезнув. Я-то знал, что он всё равно сейчас рядом, просто на время принял форму призрака. Любой маг, попав в эфир, мог в этом убедиться.

– Ну что, рыцарь Корвин? - Тенперон наконец-то заговорил. Глаза его упёрлись в Матвея, словно пытаясь убедить в чём-то. Ну, или превратить в лягушку. Кому как…

– Людольфинг ожидал, что вы где-то в этих горах, - Матвей начал рассказывать упавшим голосом: все силы словно покинули его после разговора с графом. - В фургоны он, кроме налогов, посадил воинов, надеясь, что Вы, - Матвей бросил быстрый взгляд на Тенперона и продолжил смотреть в пол, - обязательно попытаетесь перехватить их. Ну а дальше Вы всё знаете.

– Что сейчас во Владениях?

– Графы Мишель и Сегюр открыто выступили против короля. Он вместе с Южной армией должен быть у Дорожного замка: сил встретить в поле Реджинальда не найдётся даже у всех Владетелей, вместе взятых, - Матвей снова посмотрел на Тенперона. - Во всяком случае, так было до сегодняшнего дня. В столице, как говорят приехавшие оттуда торговцы и некоторые дворяне, напали на здание Ордена алых магов. Утверждают, что неизвестные разнесли даже фундамент, но этому здесь никто не верит: нет ни у кого в столице подобных сил. Почти точно известно, что принц Фердинанд сейчас в Аркадской империи.

– Мишели и Сегюры подняли мятеж? Тогда Сагирина пойдёт за ними. Вряд ли кто-нибудь окажется в стороне. Рыцарь, ты готов смыть свой позор кровью?

– Да, - у Матвея нашлись силы, чтобы посмотреть Тенперону прямо в глаза, не знаю, что он там увидел, но лицо его преобразилось. Перед нами стоял тот же двадцатилетний рыцарь, что храбро вёл своих воинов против отряда мятежников.

– Не бойся, твоей крови не понадобится, - уголками губ улыбнулся учитель. - Только кровь слуг Реджинальда. Риттеры, - Тенперон обратился к моим воинам…

Моим воинам - вот кто теперь они были для меня. Владек уже поплатился своим телом и своей душой, чтобы спасти меня. Ну, не спасти, но он оказал услугу, стоившую жизни. По лицам остальных можно было судить о том же: готовность умереть за своего господина. Лишь бы только достать рыцарство. За такое можно простить повелителю всё что угодно. Не то какую-то мелочь, как жизнь.

– Да, милорд маг? - Жихарь вышел вперёд, пользуясь своим старшинством. Остальные четверо уже давно признали его первенство, теперь только вот Владек явно целиком и полностью подчинялся мне…

– Вы бывали в землях севернее Кирсекри?

– Конечно, милорд, мы там выросли.

– Вот и отлично! Сможете в случае чего указать на все форты и сторожки, а ещё и на деревни?

– Конечно сможем, - Жихарь ухмыльнулся. - Мы снова идём в поход?

– Да, прямо сейчас, мне надоело бездействие, - Тенперон загадочно улыбнулся.

– Прямо сейчас? - выдохнули четверо. Владек, став кенари, вообще не дышал, насколько я заметил.

– А вы что думали? Что рыцарское звание упадёт вам прямо в руки? Немедленно сообщите Блад Торну, чтобы он собрал восемь сотен воинов, тех, кто не участвовал в захвате обоза. Пусть они приготовятся к длительному походу.

– Конечно, милорд! А куда мы идём?

– Мы идём нести знамя Огнаридов! - учитель был не лишён любви к высокопарным словам, у магов этого не отнять, а с возрастом, насколько я понял, они вообще не могли без этого жить. А жили многие из них долго…

Через час, когда солнце только начало опускаться в небесную синеву, у замка выстроилось восемь сотен человек.

Я не без удивления отметил преображения в облике воинов. у Этих были длинные копья и тяжёлая броня. Шлемы, перекованные из старых, усиленны железными пластинами кольчуги и кованые сапоги. Ах, да, ещё и щиты: длинные и широкие, закрывавшие туловище от подбородка до колен. Интересно, именно это вооружение ковали наши кузнецы (да, среди воинов отряда оказались и такие) под руководством Блад Торна и Тенперона?

Мне иногда казалось, что не будь Фердинанда и Реджинальда, генерал и Даркхам, встретившись, основали бы своё королевство - настолько им не хватало звука битвы и мелочей вроде управления людьми.

Ещё надо было отметить, что воины построились настолько плотными рядами, что места между людьми почти что и не оставалось.

– Что, думали, работки для вас не найдётся? - Тенперон умел завладеть вниманием слушателей. Он был бы прекрасным Архимагом. - Ваш "милорд маг" никогда не забывает своих воинов. Прямо сейчас мы выходим из замка и отправляемся на юг, на равнину! Пришло время напомнить Людольфингам, что остались в замке Беневаль ещё настоящие воины!

Толпа разразилась громоподобным "Напомним! За Тенперона!". Странно, что не было ни одного намёка, что вроде как Фердинанд был их предводителем, только на время оставившим Тенперона командовать. Но разве воинам есть какое-нибудь дело до таких мелочей?

– Доспехи, к сожалению, - Даркхам опять улыбнулся, - придётся сгрузить в повозки, как и щиты. Пойдём с мечами и налегке. Разве нужно видеть Людольфингу уставших воинов? Нет, пусть увидит настоящих огнаров! Пока не захлебнётся кровью!

В принципе, можно было последнее и не упоминать, на мой взгляд. И так было ясно, чего желают воины, просидевшие столько времени в горах, вдали от своих родных мест.

Королевство. Тронгард.

Реджинальд, вернувшись с горсткой воинов и унизительным договором, не слезая с коня чуть не прирезал канцлера.

Обязанности и полномочия канцлера, по мнению Реджинальда, вполне подходили для столь неспокойного времени: он должен был следить за исполнением дел в отсутствии короля, наблюдать за ведением дел казначеем и ослаблять влияние Архипонтифика Онтарского.

Он имел право, в случае скрытого или явного мятежа, отдавать приказы Особой охране, королевской гвардии и гарнизону, обходя барона Сан-Зара, капитана Суазона и маршала Ревенкьюла. К счастью для канцлера, Стефан Сан-Зар оказался предателем и был убит, теперь Особая охрана находилась в его полном ведении.

Внешность графа де Сенмара была под стать его званию. Человек среднего роста, чуть выше короля, всегда с аккуратной причёской и тоненькими усами, кончики которых немного приподнимались (канцлер нанял цирюльника, чтобы такой эффект сохранялся), карими глазами, широким лбом и острым подбородком. На нём был его уже ставший знаменитым чёрный камзол и чёрные же штаны с серебряными пряжками и пуговицами. Де Сенмар считался величайшим модником столицы.

– Ваше Величество, я рад Вас видеть в полном здравии, - граф поклонился Реджинальду. - К сожалению, обстановка в столице соответствует Вашему виду.

– Де Сенмар, а можно без Вашего словоблудия? Что случилось в городе за время моего отъезда? Почему я видел, как горожане ухмыляются при моём появлении?

– Видите ли, Ваше Величество, несколько дней назад случился…

– Что случилось, Даркос меня забери? - Реджинальду снова принесли плохие вести. Не почему именно на него свалились все эти беды?

– Я же и пытаюсь Вам объяснить, что произошло. Несколько дней назад, глубокой ночью, на Малый коронный дворец было совершено нападение.

– На дворец? Алые, должно быть, задали жару нападавшим! Представляю, как лютовал Эдмон Рошфор. Кстати, а почему его здесь нет? - успокоившись, Реджинальд снова перешёл на

– К сожалению, Эдмон Рошфор вскоре после Вашего отъезда уехал в своё поместье улаживать некоторые дела. А что касается дворца…

– Так что с дворцом? Маги просят выдать деньги на уборку залов от крови и кусков тел? - Людольфинг ухмыльнулся. Беда подкрадывается, когда ты её совсем не ждёшь, это верно даже в отношении царствующих особ.

– Маги просят монарха предоставить им другое здание.

– То есть? - улыбка корабля разом испарилась.

– От дворца остался лишь фундамент, Ваше величество, - канцлер сделал почти незаметный шаг назад, а через секунду ещё один - ножны Реджинальд ещё не снял, а голова графу была дорога.

Лицо Реджинальда покраснело, потом побелело. Так Людольфинг ещё никогда не злился! И за это кто-то должен был ответить.

– Также надобно сказать, что барон Сан-Зар, похоже, замышлял заговор - Особая охрана нашла его и…

– Владетель Сан-Зар? И он… - ещё один удар ниже пояса. И снова в груди закололо. За последние дни боль в сердце практически не оставляла короля. Ещё немного - и он обратится к лекарю. Не было сил терпеть…

– Ваш младший брат, Фредерик Людольфинг, сам повёл воинов. Он сошёлся в поединке с предателем.

– Как это - сошёлся? Откуда у барона были воины?

– У него было десятка три людей герцога Рабара. Да-да, Рабара! Герцог оказался причастен к готовившемуся заговору, - удар за ударом.

– Несколько воинов из Особой охраны присоединилось к нему, все - из дворян. Бой был неравным - меч Фредерика сломался, а барон не позволил ему взять другой. И вот, когда Сан-Зар уже ударил Вашего брата, великий Фредерик Людольфинг обломком меча проткнул предателю сердце! Столица уже третий день в трауре! Но труп предателя так и не был найден - маги помогли скрыться остаткам заговорщиков в Гильдии.

– За что? За что вы меня терзаете, боги? - Реджинальд упал на камни. Боль становилась нестерпимой…

Де Сенмар что-то кричал.

"Даркос, ну забери же меня уже. Стефан был прав: мне не следовало надевать корону. За что? Ненавижу"- мелькнули последние мысли Реджинальда…

Блистательная Партафа. Центральные области.

Армия довольно быстро продвигалась по горам, во многом благодаря Маврикиевой дороге и бездействию партафцев: за две недели не было ни одного нападения. Это очень не нравилось Менгли-Дубрею. Он говорил, что это совершенно не похоже на его народ. Андроник надеялся, что вторая часть Южной армии наконец-то прорвалась в горы, и сейчас Менгли-Хазрею не до них. А ещё лучше, если это Центральная армия спешит к ним на помощь. Ведь почему ещё их не "встречают"?

Но даже в отсутствии атак неприятеля Южная армия несла потери: кто-то падал в ущелья, поскользнувшись на оледенелых камнях дороги, кто-то замерзал во время сна, несколько десятков уже умерло от простудных болезней и изнуряющего марша. Хуже всего приходилось лошадям: почти не осталось сена и овса, к тому же погода была явно не для них. Немногим лучше было людям: еды оставалось на четыре дня. И тут, как нельзя кстати, армия наконец-то подошла к Железным воротам.

Так называлась построенная ещё аркадцами крепость, замыкавшая горную дорогу. По задумке строителей, она должна была обезопасить все те земли, что лежали в центре Партафских гор. Только вот новые горные правители пришли с юга, там, где не было ни одной нормальной крепости. Железные ворота не спасли…

Стены давно обветшали: сказывался недостаток архитекторов и денег. Почти все налоги уходили в карман визирю и на пиры султана. Аббас не видел смысла ремонтировать Железные ворота, потому что никто здесь не угрожал безопасности государства. До границы был почти месяц хода. Естественно, не легионерского марша, а партафского неспешного шага. Здесь султан просчитался. И за это он заплатит…

На стенах виднелись силуэты гарнизона. Нельзя было сказать, что они заполонили стены: всего восемь сотен копий было здесь. В поле они бы не продержались и пяти минут. Но вот под защитой Железных ворот…

Такие крепости хорошо брать медленной осадой, со строительством двойных палисадов, рытьём траншей и подкопами. Но ни времени, ни сил у Андроника на это не хватило бы - приходилось брать Железные ворота штурмом, с ходу.

Южная армия, как однажды заметил Ласкарий, за какой-то месяц привыкла не к осаде, а именно к штурму - что же им оставалось после битвы у Гусиного брода и Ефратисия? Натиск, натиск и ещё раз натиск.

– Воины, там, за стенами, нас ждёт еда и корм для ваших коней! Отсюда рукой подать до Ипартафарского плато, на котором находится и сама столица султаната. Сердце государства земля, на которую уже много веков не ступала нога легионера. Но всё это изменится уже завтра утром, а может, и сегодня вечером, - Андроник подмигнул легионерам. - Чтобы отдохнуть после похода и набраться сил перед великой битвой… Я сказал великой? Нет, легендарной! Кто же, кроме вас, сможет взять Ипартафар и поднять орла и крест над султанским дворцом? Да никто, воины Империи! - от одобрительного рёва воинов вполне могли сдвинуться горы. Жаль, что стены даже не шелохнулись. - Только мы!

– Ну что ж, воины, - Андроник поднял руку вверх, призывая к тишине, - вслушайтесь! - повисло молчание. Ласкарий наслаждался этим мгновением тишины. - Это момент нашего триумфа!

Ласкарий одним быстрым движением руки выхватил меч из ножен и поднял коня на дыбы. Битва за Железные ворота началась.

Заиграли трубы. Легионеры двинулись в атаку. Первые ряды выставили вперёд щиты, воины за ними подняли свои вверх. Издалека это походило на рыбью чешую, только из железа и дерева.

Где-то под этими щитами воины несли лестницы и таран, который следовал за войском с самого Ефратисия. Все командиры были на своих местах: Валент выкрикивал короткие команды своим лучникам и пращникам, Михаил вёл спешенных клибанариев на левом фланге, Иовиан в центре командовал легионерами-ветеранами, Констант был рядом с ним.

Иоанн, Никифор и Лициний командовали пехотой на правом фланге и несколькими сотнями айсаров. Всего Андроник вывел в бой пять тысяч пехоты и тысячу лучников с пращниками - остальные отдыхали. Большее число воинов просто мешало бы: ровной земли между горами было всего пятьсот шагов, приходилось строить войско в глубину.

Сам Андроник был в центре, возле Иовиана. Менгли-Дубрею он доверил нести своё личное знамя, чтобы было очень почётным делом даже для командира, не то для пленника. Хотя партафец привык к этому и, похоже, оценил подобное положение: при новом султане он был бы в лучшем случае воином в авангарде, принимавшем на себя первый удар противника.

Но вот аркадцы подошли к стене… и ничего. Легионеры от неожиданности аж остановились, думая, что противник готовит ловушку. Андроник скосился на Менгли-Дубрея, ожидая, что он объяснит происходящее - но и он таращился на стены. За ним такое наблюдалось не часто. А если точней - вообще никогда.

– Таран вперёд! - скомандовал Андроник.

Два десятка легионеров подтащили таран к воротам и ударили пару раз. Никакой реакции партафцев. Почему воины на стенах даже не двигаются? Издеваются! Через несколько мгновений лестницы были уже приставлены к стенам, айсары вскарабкались наверх и… расхохотались!

– Командир, это не люди - это солома! - через смех смог проорать один из десятников айсаров. Андроник расхохотался в то же мгновение.

– Менгли, именно так все твои соотечественники встречают гостей? Я, конечно, слышал о законах вашего гостеприимства, но чтобы так встречали армию завоевателей!

– Я не могу ничего понять, - ответствовал Менгли-Дубрей. Он был в полном смятении.

– Иовиан, узнай, в чём дело - и откройте же ворота, наконец!

– Я им ещё отомщу, - улыбнулся Иовиан. - За то, что лишили меня возможности согреться. Только за это их надо найти и устроить встряску.

Айсары открыли ворота. За ними были деревянные дома, обмазанные глиной, и даже несколько каменных.

Кроме них было множество входов в горные катакомбы, существовавших здесь задолго до появления тех горцев, что покорили аркадцы. В них вполне могла расположиться вся Южная армия, не то что войско Андроника.

Тепло в катакомбах поддерживалось благодаря десяткам печей, в которых вместо дров горел каменный уголь. Его ещё называли "гномьим деревом" - подгорные жители не могли себе представить свои кузницы без этого топлива.

В каменных домах нашлись запасы провизии и овса. Было видно, что большую часть совсем недавно увезли, возможно, всего за несколько часов до прихода легионов.

Первым делом, естественно, запасы провизии проверили священники. Их белые посохи становились чёрными или серыми, если вблизи был яд. Как знал Андроник, священники почти не носили эти посохи в столичных храмах, а уж в резиденции патриарха - так вообще никогда. Эти два обстоятельства могли навести многих людей на определённые мысли.

– Так что тут, в этом военном лагере? - Андроник спешился, сопровождаемый десятком айсаров и пятью легионерами.

– Видно, что гарнизон ушёл, - Иовиан едва сдержался, чтобы не сплюнуть: в аркадском этикете это считалось знаком глубочайшего неуважения. - То есть бежал совсем недавно. Похоже, воины прихватили всё, что смогли унести на плечах. Возможно, мы даже сумеем нагнать их арьергард.

– Нет, слишком рискованно. Скорее всего, партафцы на это и надеются. Здесь мы хотя бы сможем отдохнуть и, в случае чего, дать бой. К тому же мы и так завтра должны будем двигаться вперёд, к Ипартафару.

– А Вам не кажется, иллюстрий, что эта задача нам не по плечу? - спросил из-за спины Иовиана Лициний. - Вы не думаете, что мы все поляжем под его стенами?

– Если и так, то что ж - такова наша судьба. Но только трусы и дураки утверждают, что бриллиант - это всего лишь стекло, даже на него не взглянув. А разве мы трусы? Или дураки? Нет, мы легионеры императора Иоанна Дуки Ватаца - вот кто мы. Не больше и не меньше. И именно нам придётся взять Ипартафар, я верю в это. - К сожалению, последние слова были ложью. Андроник надеялся этой речью подбодрить не только воинов, но и самого себя.

Ночью к Андронику опять явился Флавиан, чей вид ничуть не изменился за прошедшее время: всё тот же непроницаемо чёрный балахон с низким капюшоном.

– Должен поздравить Вас с победой, иллюстрий Андроник Ласкарий.

– Как же ты обо всём узнаёшь?

– А у меня и другого выхода нет. Вижу, - капюшон повернулся на секунду, - что моё кольцо помогло Вам. Вы сумели догадаться о ловушке партафцев - это многого стоит. К тому же, кольцо теперь считает Вас своим полноправным хозяином.

– Кольцо считает? - Андроник засмеялся. - Как же оно может считать кого-нибудь своим хозяином или не считать?

– Может, поверьте мне, может. Кстати, Вы знаете, что до Ипартафара ещё неделя пути?

– Всего неделя? Я думал, втрое больше.

– Могло быть, если бы не непредвиденные для нового султана партафского обстоятельства.

– Мы?

– О, нет, он об этом войске ещё не знает. А вот гарнизон Железных ворот бежал не от Вас, нет - Менгли-Хазрей спешно призвал его к другой границе.

– Даймос с ним. Нам встретятся аулы горцев или деревни партафцев?

– Почти что и нет - все они покинуты.

– Почему?

– Как Вы похожи на меня в молодости - столько же вопросов, и почти все они - правильные. Менгли-Хазрей собирает всех, кого только можно, на войну. - Флавиан, похоже, забыл, что те же самые слова он уже говорил. Или специально сделал это?

– Неужели кто-то может быть опаснее, чем мы?

– Ещё как! Вы идёте, чтобы вернуть свои земли. А вот другие - чтобы мстить. Мстить за себя, за своих убитых собратьев, за сожжённые… Но если я продолжу, Вы догадаетесь, о ком я говорю. Лучше я просто намекну, так будет намного интереснее.

– Намекнёте?

– Да, намекну: некоторые ещё помнят, что должны им. Слишком многое, должен отметить. Вы поймёте всё, дойдя до Ипартафара. Или не поймёте ничего. Достаточно просто, не находите?

– Ну что ж…

Андроник проснулся.

– Похоже, Флавиан строго придерживается своих традиций. Надеюсь, что за колечко он не потребует душу, а то мало ли…

Легионеры уже были готовы к маршу. Они ждали только своего командира. Новобранцы, особенно из Ефратисия, тихо роптали: мол, вот дома, еда, нельзя, что ли, подождать денька два? На что ветераны отвечали клятвой своего командира, пообещавшего вернуть былую славу империи. И теперь Андроник был всего в нескольких днях пути от исполнения своего обещания.

– Иллюстрий, о чём Вы думаете? - подъехал Михаил, вглядываясь в застывшее лицо Андроника.

– Знаешь, Михаил, а ведь мы просто не должны выиграть. Не можем выиграть. А я всё равно веду армию в бой.

– Вы командир, Вам и решать, иллюстрий. К чему такие вопросы?

– А я вот просто подумал, что каждому из нас осталось жить не больше недели. Мы все умрём с оружием в руках, и потом нас будут вспоминать как героев. Вот только…

– Что только, иллюстрий?

– Только это бой не за нас, нет, и даже не за императора.

– А за кого же, иллюстрий?

– За память о Ксариатской империи! - и Андроник поднял коня на дыбы, выхватив у Менгли-Дубрея свой флаг - волка на синем фоне и взлетевшего орла. Ласкарии всегда любили символичность.

– За славой, воины Ксара! - через мгновение все воины скандировали древний боевой клич империи. Вот уже две тысячи лет люди шли в бой с ним - с ним же и побеждали. Или умирали…

Королевство. Тронгард.

Реджинальд очнулся в своих покоях. Его окружали лекари и некоторые придворные. В том числе де Сенмар и Эдмон Рошфор. На лице алого мага читалось сильное беспокойство. Только почему-то королю показалось, что оно было связано отнюдь не с волнением за его персону…

– Сколько я… отдыхал? - Людольфингу было достаточно трудно говорить. Интересно, почему?

– Четыре дня, Ваше Величество, - ответил де Сенмар. Он косился на Эдмона Рошфора.

– Я пришёл с плохими вестями, Ваше Величество, - какой-то лекарь хотел было остановить Рошфора, но король взмахнул рукой.

– Что случилось, мэтр Эдмон? Надеюсь, никто из моих братьев не последовал за Фредериком?

– Нет, милорд. Хуже. Вчера пришло известие о том, что войска герцога Жаке сошлись в битве с армиями мятежных Владетелей. Боюсь, теперь Сагирина уже не хранит Вам верность, милорд.

– За что Эдмон, на меня всё это свалилось? - тихо говорил Реджинальд. - Корона, престол, власть… Это всё мне не нужно такой ценой. Может быть…

– Ваше Величество, опомнитесь! Мы вскоре сможем разгромить врага, клянусь Вам! Осталось совсем немного - и Орден с лёгкостью уничтожит всех врагов престола.

Рошфор не узнавал Реджинальда: где тот запал, блеск в глазах, желание во что бы то ни было отомстить Фердинанду? Пусть и за преступление, которое принц не совершал. Неужели этот приступ на него так подействовал? Людольфинг может всё испортить! Ещё совсем чуть-чуть - и Гильдия будет наказана за всё! Но с таким правителем на троне это сделать невозможно. Реджинальд превратился в слабака. Эдмону не нужен такой король…

– Всё равно я слишком устал, Эдмон. У меня осталось лишь одно дело на этой земле. И я его должен сделать, - Реджинальд грустно улыбнулся. "Я за отомщу за тебя!"

– Мэтр Эдмон, что ещё Вы хотели сказать? Я Вас перебил…

– Герцог Эльфред Жаке пал в битве с мятежниками. Как и его сын, Этельвольф. Но к Даркосу вместе с ними отправился и граф Карломан Сегюр. Немайди всё же решила улыбнуться нам…

– Это уже не поможет, Эдмон, не поможет, - печально добавил Реджинальд.

– Также известно, что Фердинанд со своим войском скоро снова вернётся в Королевство…

– Собирайте армию, канцлер. Я должен его встретить. И пусть Немайди решает… - Реджинальд закрыл глаза. Король заснул.

Эдмон потом ещё очень долго разговаривал с канцлером. Надо было что-то делать. Иначе всё пропало! Реджинальд слишком слаб. Но Рошфор знал одного человека, что смог бы взять власть в свои руки. Канцлер в этом выборе был полностью согласен с алым магом…

Блистательная Партафа. Ипартафар.

Войско шло очень быстро, встречая по дороге лишь пустые городки или аулы горцев. Этот народ очень охотно шёл в армию, требуя за службу лишь долю добычи.

Из-за этого даже разгорелся спор: Андроник желал, чтобы его воинов считали освободителями, а не грабителями. Михаил и Валент доказывали, что в Центральной Партафе практически нет аркадцев. Было два простых довода: партафцы согнали с гор почти всех жителей, когда завоевали эту страну, да к тому же аркадцам тут неоткуда было взяться - империя никогда не заселяла эти горы колонистами, как делала с другими территориями.

Наконец Андроник согласился, и благодаря этому в армию влилось пять тысяч воинов. Ласкарий поразился, с какой скоростью по аулам прошлась весть о поиске аркадцами наёмников. Уже в третьей деревне их встретили толпы горцев, все со своим оружием и продовольствием.

Но, к сожалению, никто из них не знал, куда делись партафские войска и большинство населения партафских городов. А оно куда-то делось: в двенадцати деревнях, через которые прошла Южная армия, были лишь пустые амбары, брошенные животные да ветер, завывавший в покинутых домах. Горцы предположили, что партафцы могли уйти в горы. Андроник только через полчаса путанных объяснений понял, что горами жители аулов называли вершины Партафы, а всё остальное называли равниной. Аркадцам лишь оставалось посмеиваться над этим за спинами горцев. Андроник еле удержался, чтобы не спросить, как они называют Припартафскую равнину…

Андроник заметил, что передовые воины остановились, а через секунду подались назад, вскинув копья и мечи. Через мгновение Ласкарий уже направил туда сотню лучников, а сам направился вслед за ними. Там уже был Михаил и Валент - они радостно потирали руки, готовясь вынуть мечи из ножен.

– Что там стряслось?

– Партафцы наконец-то догадались встретить нас. Жаль, что не с хлебом и солью, но стрелы тоже подойдут.

– Там их войско? - Андроник радостно вскинул голову, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь за спинами всадников.

– Если бы: они просто накидали на перевале камней, выставив пехоту и лучников. Их там сотен пять или шесть, мы враз расколем этот орешек.

– Легионеры, немедленно остановиться! - Андроник боялся угодить в ловушку. Горцы часто лазили по этим скалам, так что же мешало Менгли-Хазрею заставить сделать это несколько тысяч свои пехотинцев?

Через мгновение аркадцы уже сомкнули щиты, готовясь к бою. Лучники расположились второй и третьей линией, дальше был отряд айсаров с топорами, а потом сплошная масса легионеров. Конницу здесь нельзя было задействовать: слишком узкий проход между скалами, слишком много снега…

Михаил в точности описал сложившуюся обстановку. Между двумя отрогами гор были навалены большие камни, стена была не выше пояса низким партафцам, выстроившимся за ней. То здесь, то там мелькали вражеские лучники. В принципе, можно было легко взять эти баррикады, но потеряв много воинов. Когда до Ипартафара оставалась всего полторы недели пути, каждый легионер был на счету.

Андроник дождался, пока подойдут командиры пехоты и конницы. Первым на приземистом вороном коне подскакал горский князёк. Смуглый, с волосами цвета вороньего крыла, одетый в кольчугу и бурку. Он вечно таскался со своим старинным мечом, скорее всего снятым его предками с трупа аркадского легионера. Такие мечи в империи перестали делать ещё полтора века назад, они уже тогда были недостаточно длинными, чтобы на равных соперничать с айсарскими и мидратскими клинками.

– Камандир, - акцент горца был просто ужасным. - Этих шакалов надо резать, как баранов! Ани не мужчины, ани трусы! Ани бьют только со спины, не то что вы! Резать гяуров, резать! - князь выхватил свой меч из ножен и поднял его над головой. Остальные горцы поддержали его криками одобрения и звоном мечей.

– В спину, говоришь, - Андроник ухмыльнулся. - А твои воины могут немного полазить по этим горам? - Ласкарий указал на окружавшие их кряжи.

Горец кивнул.

– Великолепно! Тогда собери сотни четыре своих, похрабрее и позлее.

– Резать гяуров, резать! - Князь начал кричать своим воинам что-то на их языке.

– Иллюстрий, что Вы собираетесь делать? - спросил Иовиан, глядя на горцев.

– Я хочу, чтобы эти, - Андроник махнул головой в сторону князя, - обошли партафцев с тыла, пока мы будем отвлекать противника.

– Великолепно, иллюстрий! - Иовиан, славившийся сочетанием исполнительности и почти нулевой инициативы, когда дело доходило до составления собственного плана, с недавних пор любил понаблюдать за исполнением замыслов Андроника.

– Валента сюда, Михаила и Константа. А ещё двух священников! - один из легионеров помчался исполнять приказ.

Пока командиры пехоты добирались до передовых рядов, где Андроник, спешившись, созерцал вражеские баррикады, четыре сотни горцев залезли на горы и исчезли среди камней. Ласкарий уже тогда отложил на будущее в памяти, что против этих временных союзников лучше сражаться на равнине: так больше шансов хотя бы заметить их.

– Иллюстрий, - Андроник обернулся к Валенту, за ним маячило несколько священников, - я жду приказов.

– Хорошо. Как думаешь, твои лучники смогут достать партафцев за этими баррикадами, не нарвавшись на ответный залп?

– У них нет композитных луков, - Валент перед битвой всегда отвечал односложными фразами.

– Великолепно! Так что давай, выдвигай лучников в первый ряд, партафцы вряд ли выйдут из-за своих баррикад. Пусть немедленно же начнут обстрел противника.

– Будет сделано, иллюстрий. Эй, Септим и Тиберий, лучников в первый ряд и залп! - центурионы сразу поспешили исполнять приказ.

– Как думаешь, Валент, у нас есть шансы захватить Ипартафар?- внезапно спросил Андроник. Семейство Ласкариев всегда славилось тем, что все его представители задают неожиданные вопросы, часто ставящие собеседников в тупик.

– Мы же прошли по горам Даймос знает сколько! - Валент ухмыльнулся. - Да и что нам этот Ипартафар, когда с нами такие молодцы!

Командир вспомогательных когорт показал на легионеров, внимавших каждому слову дрункария. Даже новобранцы из Ефратисия - и те начали считать Андроника кем-то вроде полубога, который просто не может проиграть ни одной битвы. Ласкарий надеялся, что они правы. Естественно, насчёт победы, речи и даже мысли о богах и полубогах, кроме Аркара, считались ересью. Волшебники в империи тое считались ересью - и где теперь маги и чародеи в Аркадии? И пепла не осталось, всех пожгли священники.

– Я надеюсь, что к нам всё-таки подойдут Центральная и Восточная армии.

– Мне кажется, что мы скоро услышим о Кантакузине и наших двух легионах пехоты…

– Ну наконец-то, они начали обстрел! - Андроник резко обернулся в сторону баррикад, на которые уже посыпались стрелы.

На партафцев посыпался град стрел. Если бы их баррикада была хоть на десяток ладоней выше, противник мог бы не бояться за свои шкуры. Но сейчас их защищали только тонкие тростниковые щиты да низкие баррикады. Вражеские лучники ответили залпом, но стрелы упали в десятке шагов от аркадских рядов. Последовало ещё несколько залпов, после которых противник начал отходить от баррикад.

– Иллюстрий, может, сейчас? - Михаил гарцевал на своём коне, желая побыстрее оказаться среди партафцев и рубить, рубить, рубить…

– Рано, Михаил, рано! Горцы ещё не подошли!

– Горцы?

– Несколько минут назад их князь…

– Ибрагим?

– Да, Ибрагим, - Андроник наконец-то вспомнил его имя, - взял четыре сотни своих молодцов и через горы начал обходить партафцев.

– А я думал, что они сбежали! - Михаил радостно засмеялся. - Ну что, покажем им, где Ксар строят?

– Покажем-покажем, только не сейчас, - Андроник продолжил наблюдать за боем.

Партафцы отошли от камней уже шагов на двадцать, но стрелы продолжали доставать их и там. Андроник увидел, как стрела пробила через щит руку одному из противников, и теперь из-за стрелы тот не мог скинуть ни щит, ни выдернуть наконечник. Внезапно что-то произошло: задние ряды партафцев заорали, стараясь перестроиться, но падали под градом стрел и… ударов горцев. Ибрагим наконец-то обошёл противника с тыла!

– Вперёд, воины Ксара! - хоть великой империи уже давно не существовало, но многие командиры говорили эти слова по привычке. Или в надежде, что скоро ксариаты и аркадцы снова будут умирать за одного императора.

– Вперёд, да не будет Аркару стыдно за нас! - Михаил понёсся на коне в сторону врагов, покрепче прижав к себе щит.

Легионеры ринулись вперёд, за считанные мгновения пробежав те сто шагов, что разделяли их и баррикаду. Ещё секунда им понадобилась, чтобы перемахнуть через камни. И тут же началась резня.

Андроник ещё несколько дней назад отдал приказ: пленных не брать. Даже если они будут предлагать выкуп. Оставлять в живых надо было только явных аркадцев, потому что они могли пополнить ряды войска. Остальных - к Даймосу. Без сожаления.

Аркадцы врезались в хлипкие ряды партафцев и начали теснить врага. Тростниковые щиты не спасали от ударов легионерских мечей, не говоря уже простых шапках и тюрбанах. Хотя тюрбаны-то как раз и могли смягчить удар или даже блокировать его: меч просто увязал в бесконечных складках материи, и сила удара пропадал втуне.

Горцы, в свою очередь, теснили партафцев на мечи легионеров. Дети гор, почувствовав запах крови и слабость противника, усилили натиск, рубя направо и налево. Особенно они любили одним ударом срубать вражеские головы, которые потом откатывались в глубину партафского строя.

Через несколько минут у партафцев осталось только два ряда воинов. Они стояли спиной друг к другу. Их воины побросали оружие, надеясь на милость победителей. Ибрагим, не решаясь убить пленников, велел позвать Андроника. И очень удивился, завидев невдалеке дрункария, который оттирал свой меч от крови. Как ни странно, ни на позолоченной кольчуге, ни на плаще с порфировой оторочкой не было ни капли крови.

– Камандир, что будем делать с этими гяурами? Может, прададим и дапросим? - горец ещё не отошёл от битвы, было слышно его тяжёлое дыхание.

– Сейчас пасмотрим, - Андроник в шутку сказал это слово с горским акцентом. Князь шутки не заметил…

Разоружённые партафцы стояли на коленях в два ряда. В живых осталось десятка три, едва ли десятая часть из установивших баррикаду.

– Почему мы не встречали ни воинов, ни простых людей в городах? - Андроник окинул взглядом пленных. Ответа не последовало. - Ибрагим, ты знаешь их язык?

– Да, язык этих гяуров мне известен.

– Тогда спроси то же самое. - Менгли-Дубрей был где-то в хвосте войска, следил за обозом. Андроник уже разочаровался в том, что не взял его с собой: этот партафец был единственным переводчиком, которому доверял дрункарий. Как ни странно…

– Да, камандир! - Ибрагим начал что-то быстро говорить на языке, очень похожем на горский. Один из пленников, на вид самый старший, ответил что-то. - Ани гаварят, что все на вайне! Шутники!

– На войне, - Андроник улыбнулся: партафец явно издевался над дрункарием. Ну что ж, тогда дрункарий поиздевается над партафцем.

– Спроси их, знают они, как поступали их предки с мирными ксариатскими жителями? Или с легионерами? А как они поступили с городами и библиотеками? - Ибрагим снова что-то проорал на партафском.

– Ани не знают, камандир! - Ибрагим с ненавистью смотрел на партафцев.

– Так вот: всех пленных убили, перерезав им горло, а библиотеки сожгли. Города были разграблены, книги использовали вместо дров. А храмы они просто растащили на кирпичи. Переведи им это. - Лицо старшего партафца исказила гримаса страха и ужаса.

– Он гаварит, что не в ответе за своих предков, сын шакала! - Ибрагим плюнул в лицо пленнику: горцы всегда уважали своих предков, и за подобные слова у них бы уже давно прирезали. На виду у всего аула.

– Скажи, что и ксариаты были не в ответе за своих воинов, айсаров и огнаров.

– Командир, что Вы собираетесь делать? - Михаил встрепенулся.

– Валент, прикажите перерезать им всем горло.

– Но, командир, - Валент ужаснулся этому приказу, - мы же всё-таки брали пленных там, на равнине.

Он надеялся, что Андроник отдал приказ об уничтожении всех пленных сгоряча, не подумав. Валент ошибся.

– Да, потому что нас было больше, и там были наши исконные земли. А здесь мы должны напомнить врагу, что хозяин вернулся! Ибрагим, прикажи своим горцам выполнить приказ, если аркадцы не хотят его выполнить.

– С радастью, камандир! Давно пара вырезать гяуров! Хазяин пришёл наказать валков! - через несколько секунд горцы уже выхватили свои длинные кинжалы и в мгновение ока исполнили приказ.

– Иллюстрий, боюсь, что войско не поймёт этого поступка…

– Поймёт, Валент, поймёт: мы мстим за своих предков, за два века слабости, за наши поруганные храмы и церкви. И ещё! Мы мстим за Ксар! - этот возглас подхватило всё войско. Даже горцы высоко подняли свои кинжалы и скандировали эти слова вместе со всеми. - Вот видишь, Валент, хозяева вернулись на эти земли. И ворам пора заплатить!

Никто не заметил, что Андроник облегчённо вздохнул. Ласкарий начал эту речь специально, чтобы скрыть истинную причину своего приказа. Андроник не мог напрямую сказать, что у него слишком мало воинов и они слишком близко к столице, чтобы оставить пленников в живых. Вот тогда бы он и стал в глазах воинов убийцей и мясником, а теперь он чуть ли не герой, равный великим императором древности.

– Ибрагим, вели своим воинам выдвигаться вперёд, мы уже совсем недалеко от Ипартафара!

– Да, камандир! Дети гор будут резать всех баранов, что нам встретятся.

– Великолепно, Ибрагим!

Войско выдвинулось, шагая по дороге. До самого вечера вокруг были одни горы да снег, кое-где росли крохотные деревья, которые только и могли выжить в этих местах, продуваемых всеми ветрами. Лагерь разбили тоже на дороге, выставив посты. Едва голова Андроника коснулась подушки, явился Флавиан.

– Спешу Вас поздравить, дрункарий: Вы прошли потрясающе далеко, Ипартафар почти что у Ваших ног, - капюшон качнулся.

– Если бы! - Андроник сжал кулаки. - До него ещё восемь или девять дней.

– До него один дневной переход, иллюстрий, - капюшон снова качнулся.

– Всё шутишь, Флавиан? - Андроник уставился прямо на мага, в глубине души веря его словам.

– Совсем недалеко, если зайти в горы, есть древние катакомбы, пробитые в глубине этих гор. Если идти по ним, то можно с лёгкостью попасть прямо к одному из фортов Ипартафара. Ведь именно на захват его Вы надеетесь в будущей осаде?

– Это было бы великолепно. Как мне можно туда пробраться?

– Нет ничего проще…

Тронгард. Катакомбы.

Фридрих Рабар шёл по окутанному мраком коридору. Даже скорее не коридору, а туннелю: сеть из сотен и сотен маленьких комнат, просторнейших залов и коридоров, порой многокилометровых, образовывала Тронгардские катакомбы.

Они были вырыты задолго до основания огнарской столицы, и за много веков до того, как ксариатский император Тиберий заложил город Феликс. Никто не знает, кто были строители катакомб, но труд они совершили просто титанический: коридоры, указанные в самых подробных картах (таких было только две, аркадская и огнарская), тянулись на сорок лиг в длину, а дальше была неизвестность.

Огнарами было обследовано пять верхних этажей, и никто не знал, сколько существует ещё. Очень мало счастливчиков оставалось в живых после путешествия на нижние этажи, и, как ни странно, они не замечали ничего странного или опасного. Некоторые горожане шутили, что если бы эти счастливчики встретили что-то подобное, то вряд ли бы их увидели среди живых.

Охранники герцога остались наверху, решив задержать особистов, если те найдут подземный ход. Фридриху же пришлось в одиночку идти в этой полутьме. Герцог даже хмыкнул, вспомнив рассказы побывавших здесь людей. Никто из них так и не рассказал о странных светящихся камнях, вделанных в стены. Видимо, они все решили приукрасить свои подвиги и отпугнуть лишних посетителей.

Внезапно Фридрих услышал звук шагов. Рука моментально схватилась за эфес меча, а ноги сами собой развернули герцога назад. Но сзади никого не было: гул шёл откуда-то из дальних коридоров, которых герцог прошёл великое множество. И тут Фридрих носом уловил странный запах, шедший из одного из коридоров - запах глины, которую обожгли всего несколько минут назад.

– Даркос меня дёрнул спасаться этим ходом, - прошипел герцог сквозь зубы, покрепче сжимая меч.

Но Фридрих понимал, что иного выхода и не было: слишком уж много особистов окружило его дом. И он вспомнил о фамильном ходе, который возвёл один из его предков века два назад, найдя один из входов в Катакомбы…

Между тем шаги приближались. И судя по звуку, ничего хорошего ожидать от них не приходилось: существо, так шумевшее, должно было весить десятка два пудов, если не все тридцать.

Герцог, оглядевшись, юркнул в одну из стенных нишей, пытаясь как можно сильнее слиться с камнем. Через мгновение из бокового коридора появилось и само существо.

А вернее создание: на ногах из обожжённой глины держался торс в металлической кирасе, с головой, на которой застыла гримаса ненависти. Руки создания заканчивались гигантскими кулаками.

Имей такие лапы человек, и деревенский частокол не выдержал бы одного удара кулака. Лишь секунда Фридриху понадобилась, чтобы догадаться, с кем он столкнулся - голем шёл по залу, гремя своим глиняным телом. И вот теперь-то герцог и заволновался. Его даже бросило в жар.

Все големы, из чего они не были бы сделаны, разделялись на две группы: охранные и боевые. Первые сторожили определённую территорию, нападая на всех неизвестных, а вот вторые не могли даже шелохнуться, пока не получат приказ. У огнарских магов големы встречались очень редко, в магическом поединке проще было использовать демонов. Слуг Даркоса не надо было лепить собственными руками, да и мороки с ними было намного меньше.

Фридрих вжался в стену, надеясь, что голем пройдёт мимо. Обычным мечом такую махину нельзя было даже поцарапать. Был, конечно, один способ для подобных случаев, но…

Внезапно голем повернул свою голову в сторону Фридриха. Вообще-то герцог никак не мог понять, как такие создания вообще могут видеть: из глины были вылеплено только глазное яблоко, зрачка не было. Всё это было похоже на то, как статуя смотрит на всех проходящих мимо. И вдруг руки голема поднялись вверх, и вся туша начала двигаться на Рабара. Наступали последние мгновения Владетеля.

Но Фридрих не был бы Рабаром, не сражайся он до последнего. Хоть и уставший до безумия, к тому же не евший уже много часов, если не пару дней, герцог отскочил в сторону, кинув в голову голема свой меч.

И не пожалел об этом - монстр застыл на месте, получив удар в шею. Голем задвигал головой в разные стороны, словно пытаясь сбросить что-то. Похоже, монстр работал на звук. К сожалению, Фридриху пришлось лишиться своего оружия, чтобы понять это. Но на войне, как любил говорить Дюполд Эр-При, все средства хороши.

Голем застыл на месте, пытаясь услышать герцога. Пока что ему это не удалось: руки его висели, а значит, монстр ещё не вошёл в боевое состояние. Герцог кинул одну из пуговиц своего камзола в противоположную стену, и голем ринулся на этот звук, со всего размаху влетев в каменную кладку.

Только вот ему от этого было ни жарко, ни холодно: лишь кладка затрещала, да посыпалась многовековая пыль. И тут-то Фридрих и решил использовать тот единственный способ, который мог остановить голема.

Герцог, воспользовавшись замешательством противника, резко подскочил к монстру и, потратив менее секунды, нащупал выступ у него во рту. Резко потянув, Фридрих повалился на пол, держа в руках глиняную табличку с двумя выгравированными на ней рунами.

Монстр уже склонился над ним, готовясь сомкнуть свои руки на шее Владетеля, но герцог успел ударить табличку об пол. В руках у него осталась только половина, но глиняные кулаки уже почти обхватили его шею. Фридрих зажмурился, пожалев, что не попрощался перед отъездом в столицу с дочерью. Ну да ничего, Лотарь Аскер позаботится о ней, жена она ему или нет, всё-таки?

Герцог закрыл глаза. Странно, но боли он не чувствовал. Видимо, уже умер. И один Онтар знает, чего ему стоило снова открыть глаза, чтобы увидеть застывшего голема. Всё-таки герцог смог разрушить магию, дававшую жизнь этому глиняному монстру.

Этот способ был именно тем минусом, из-за которого практически все маги Огнарона отказались от использования големов. При создании каждому из них в рот клали табличку, на которой было всего одно слово: "Жизнь". Именно эта табличка была сосредоточением магии голема, силой монстра, и одновременно его слабостью - если разломить эту табличку, получалось, что вместо "жизнь" оставалась только одна руна, означавшая "смерть". И если переломить удавалось именно так, то голем тут же останавливался, а магия покидала его. А вот если разломить глину не ровно посередине, то монстр вполне мог унести с собой в чертоги Даркоса парочку врагов.

– Зато потом будет, о чём рассказать потомкам, - вслух произнёсу герцог свои мысли, вставая на ноги и подбирая свой меч, а затем и продолжая свой путь дальше.

На самом деле герцог не знал, куда идти: он только слышал мельком о Катакомбах, и только раз воспользовался тайным коридором, чтобы проверить, не обвалился ли ещё потолок чёрного хода. Рабар надеялся, что если идти прямо, можно дойти до ближайшего выхода или, в крайнем случае, набрести на дорогу в Казематы - часть Тронгардских катакомб, которая принадлежала Гильдии магов.

Естественно, эта часть, как и вся Гильдия, была окутана тайной, и никто не знал даже приблизительное расположение подземелий магов. Вот у них-то Рабар вполне мог попросить помощи, учитывая, что он открыто выступил против Реджинальда, при чьей поддержке был убит Архимаг Асфар.

Гильдия вряд ли бы в одиночку пошла против короля, а вот при поддержке западного Королевства маги вполне могли поднять знамя мятежа.

– Мечты, мечты, - после такого короткого пребывания в Катакомбах Рабар уже соскучился по человеческой речи и, чтобы не сойти с ума от одиночества и голода, стал говорить сам с собой.

На герцоге остался только камзол, штаны и ботинки. Кирасу он скинул уже после первого часа пребывания в этих подземельях.

– Интересно, а почему эти подземелья называются Катакомбами? Тут же вроде никто и не похоронен? Хотя вот только на ожившего мертвеца и не хватало нарваться, - Рабар улыбнулся и продолжил свой путь, свернув в очередной коридор.

Вообще-то маги и священники отрицали существование живых мертвецов, особенно в подземельях под городом. Это не касалось только вампиров: маги настаивали на том, что они есть, причём их не так уж и мало.

В старинных трактатах утверждалось, что первым вампиром был какой-то маг, возомнивший себя богом, и проклятый за то истинными повелителями этого мира на вечное существование, которое нужно поддерживать свежей кровью.

Ну а ещё его последователям было уж слишком вредно серебро и осиновый кол. Первое за вроде как благословение богов, второе по менее прозаической причине: осиновое дерево имело свойство забирать и впитывать в себя магию. А уж удар в сердце просто уничтожал и всё волшебство жертвы.

– Есть и вторая легенда, ещё более старая, - герцог опять начал разговаривать сам с собой. - Но только о ней в таком месте лучше не вспоминать.

Герцог всё продолжал идти по бесконечным коридорам, понемногу теряя последние надежды на то, что когда-нибудь найдёт выход отсюда. Ему внезапно вспомнился один из вечеров в замке Рабар, который окружал одноимённый город. Тогда его посвятили в рыцари, и тот день казался молодому Фридриху самым счастливым в его жизни.

Потом это место заняло рождение дочери Екатерины, которую он потом выдал замуж за Лотаря Аскера. Теперь у Фридриха уже было два внука, подававших большие надежды. И как назло началась эта война Фердинанда и Реджинальда. А какие пиры были! Вино текло рекой, одного мяса было не меньше пяти видов. Да, повара постарались на славу…

От этих мыслей в животе у герцога заурчало. В последний раз он ел за несколько часов до бегства, что было, по его мнению, уж слишком давно. Вообще-то, Фридрих любил хорошо накрытый стол, на котором были пусть и простая, зато хорошо приготовленная и вкусная еда.

А вот подобная ситуация для герцога была настоящей пыткой. На поясе ещё болталась полупустая фляжка, которую он совершенно случайно прихватил из особняка. Фридрих отхлебнул из неё и усилием воли заставил руку вернуть флягу на место: воды поблизости явно не было.

– Интересно, сколько я ещё могу петлять по этим катакомбам, оставшись без еды и воды. Неделю? Два дня? Или два часа? - звук собственного голоса успокаивал, но недостаточно сильно.

– Кстати, а почему эти подземелья называются катакомбами? Трупов-то тут как раз и нету, разве только костяки излишне храбрых горожан, решивших пощекотать себе нервы. - Фридрих уже забыл, что сказал это. А может, и не забыл, просто лишний раз хотел услышать хотя бы свой голос.

С подобными мыслями герцог шёл ещё несколько часов, а потом привалился к стене, решив немного передохнуть. Через несколько минут он хотел только дать глазам секунду покоя, закрыв их. А через мгновение сон уже овладел им.

Снился герцогу настоящий кошмар: Фридрих видел, будто в слабо освещённую комнату совершенно бесшумно входит какая-то фигура, завёрнутая в чёрный саван. Или это сама тьма приняла форму одеяния мёртвых? Между тем фигура подошла почти вплотную к Рабара, уставившись на него.

– И приснится же такое! - прошептал герцог, зевая и руками протирая глаза. - Онтар всемилостивый!!!

Похоже, герцог видел не совсем сон, или даже совсем не сон: на него на самом деле кто-то уставился. У неизвестного была необычайно бледная кожа, совсем как у трупа, глаза красные, лишь в зрачках виднелись совсем крохотные карие пятнышки. Заострённые кончики ушей росли к голове под большим углом. Фигура слегка улыбнулась, обнажив при этом свои клыки… которые были совсем не человеческих размеров!

– Вампир, - в нерешительности пробормотал герцог Рабар, ухватившись за меч.

– А Вы кого надеялись здесь увидеть, игемон? Домового али лешего? - как ни странно, герцог правильно догадался, кто стоял перед ним.

У кровососа была сильная залысина на голове, а одет он был даже не в камзол, а в подобие халата, который больше подходил ксариатскому патрицию, нежели представителю нежити. Безразмерный халат, отороченный полосой шёлка, был завязан широким поясом. Ткань на рукавах была истёрта до блеска, что в нормальных условиях говорило бы о принадлежности хозяина к Гильдии писцов.

– Надеюсь, креститься, произносить молитвы Юпитеру, Гере или, на худой конец, Сатурну, а ещё тыкать своим мечом не будете? Тут, знаете ли, проблемы-с с тканью.

– Вампир, - снова прошептал герцог, сохраняя хотя бы видимость спокойствия из последних сил.

– Вампир, игемон, вампир. Ну что, хотя бы встанете, как приличный человек?

– А ку…

– Кусать не собираюсь, да и не собирался-с. Вставайте, вставайте, игемон, а то уже совсем в пыли Вы измазались. Нехорошо-с.

– Спасибо и на том, - герцог одним рывком встал на ноги, всё ещё прижимаясь к стене - мечом против вампира не особо и помашешь, у вампира от этого только аппетит появится. - Не соблаговолите ли сказать, - вежливость Владетель должен сохранять даже в присутствии врага. Так учили ещё деда Фридриха.

– Не соблаговолю ли сказать, что здесь делаю? Отчего же, - нет, всё-таки одна приятная вещь во встрече с вампиром была: так вежливо и изысканно говорили, похоже, только во времена Ксариатской империи. - Для моциону прогуляться решил, для чистого моциону. И случайно на Вас, игемон, наткнулся-с. Нет, удивительная всё же вещь, моцион-то! В кои-то веки с живым, нормальным человеком удаётся пообщаться. Не находите? - вампир улыбнулся, отчего стали заметны его клыки. Хотя в этой улыбке было что-то обворожительное, даже несколько учтивое.

– Нахожу, даже очень сильно нахожу, - испуг не смог выбить из головы герцога всех уроков этикета и красноречия. Уже немолодой Фридрих Рабар чувствовал себя в этот момент совсем ещё юнцом. Хотя, похоже, по сравнению с вампиром герцог таковым и являлся.

– Вот и славно, игемон, славно! Кстати, а отчего мы тут стоим? Прошу пожаловать в моё скромное жилище, милостивый государь, откушать-с, так сказать!

– Откушать, конечно, неплохо бы, только вот… - сказать напрямую о том, что Фридрих Рабар боялся вообще находиться рядом с вампиром, да ещё и зазывающим к себе домой…

– Да не крови, откушать, игемон, не крови-с! Воды у меня найдётся, да ещё кое-что из старых запасов, - вампир заговорщицки подмигнул герцогу, отчего тому стало совсем уж жутко. - Можно использовать, чтобы, так сказать, отметить! Всё-таки знатное дело - моцион!

Нет, так не выражались даже патриции Ксара! Только постаревшие историки или драматурги, да и то лишь приближённые к императорскому двору.

– Да, знатное дело, моцион. А где Ваше, гм, скромное обиталище? - определённо, герцог чувствовал себя настоящим юнцом!

– Да недалеко-с, игемон, совсем недалеко. Уже недалече! Вот сколько здесь живу, ни разу не попадался живой человек!

– А как Вы язык выучили? - Фридрих разом остановился, снова схватившись за меч.

– Вот что за манера: чуть что - за меч? Я же вампир, правильно-с? А что вампиры могут-с, игемон?

– Мысли читать, разум затуманивать, колдовать и из людей кровь пить…

– Тьфу, враки-с! Разве только мысли читать да по мелочи чароплётствовать… Так вот, игемон, язык я Ваш из Вашей же головы и прочитал-с. Интересное дело - уж очень похож на старую добрую ксарынь! - Вампир, похоже, вернулся в древние времена: на лице его теперь была мечтательная улыбка, а глаза смотрела сквозь стены Катакомб в прошлое.

– Что, простите?

– Ксарынь - языка Ксариатской империи. А что такое?

– К сожалению, этой империи уже давно нет…

– Как, нет? Постойте, но… - для вампира это было как гром среди ясного неба.

– Развалилась уже веков пять или шесть назад, на этом континенте разве только Аркадская империя осталась, да и та, похоже, последние дни доживает.

– Вот как всё повернулось, игемон. А знатная держава-то была, знатная! Ей бы стоять и стоять, а теперь…Но к чему горевать? Мы -то живы! - Вампир улыбнулся - Хотя насчёт меня, похоже, учёные до сих пор спорят-с?

– Ну как Вам сказать, милостивый государь, - герцог потупился. - Аркадские священники говорят, что вампиры - проклятое отродье, и души-то у них нет, и даже разума. А наши маги считают, что Вы, уж извините, - ходячий труп.

– Ничего-с не меняется в этом подлунном мире! Всё те же споры! А вот мы и пришли! - вампир махнул в сторону двери.

Пока они шли, герцог еле успевал считать залы и коридоры, которые они миновали. Получилась весьма порядочная цифра, причём намного больше трёх десятков.

А теперь перед ним была дверь, обитая серебряным листом ("Вот маги-то локти будут кусать, услышав об этом!"), на котором была выгравирован знак алхимиков: две колбы, реторта и крохотный камень в её глубине. Фридрих вспомнил это из уроков истории: Гильдия алхимиков исчезла, когда один из аркадских императоров объявил веру в Аркара официальной и единственно правильной. К сожалению, Рабар не помнил имени правителя. А в Королевстве алхимики стали частью Гильдии магов.

– Прошу, игемон! - вампир открыл дверь.

Сразу пахнуло серой и смесью доброго десятка других запахов. Жилище оказалось далеко не скромным: сама комната была шагов двадцать в длину и столько же в ширину, да ещё пять дверей явно вели в другие помещения. Повсюду тянулись полки с книгами, алхимическими принадлежностями и десятками разных камней, драгоценных и не очень. Эта коллекция могла вызвать зависть даже у не последних магов, не то что у обычных алхимиков или медиков.

В центре стоял широкий стол, на нём в беспорядки валялись колбы, реторты, стаканы и початая бутылка вина. Фридрих надеялся, что на ней будет клеймо с именем производителя, или хотя бы годом урожая. Лотарь с зависти свой шлем съест, узнав, какое вино тут пил Рабар!

– Располагайтесь-с, игемон! Добро пожаловать в моё скромное жилище! - вампир жестом пригласил герцога присесть.

– Благодарю, милостивый государь… Кстати, а как Вас зовут? - Фридрих сел в одно из кресел, стоявших у стола.

– Феофан Лойола к Вашим услугам. А вы пейте, пейте, вино урожая пятидесятого года.

– Выдержка три века? Великолепно! - Фридрих уже стал наливать себе в бокал вино, потеряв всякую настороженность и последние сомнения по отношению к вампиру. "А вампиры, оказывается, не так уж и плохи, как их изображают священники. Но этот вообще заткнёт за пояс любого из них! Вот бы такого на место Патриарха Аркадского!"

– Вы меня неправильно поняли, игемон! Пятидесятый год со дня правления императора Аэция Флавия! - и тут Фридрих чуть не подавился, еле успев убрать бокал подальше, чтобы не расплескать содержимое - выдержка этого вина была уже почти восьмивековой давности!

Но вот только как? Почему божественный нектар не превратился в уксус? Фридрих, к сожалению, боялся спросить: вдруг хозяин обидится.

– Мне как-то неловко пить столь ценный напиток, да ещё и без…

– Закуски-с, игемон? Это мы сейчас исправим, благо моцион-то Вы хороший сегодня наработали!

Феофан сделал несколько коротких пассов и на столе появился хлеб, сыр и даже (Фридрих еле сдержался, чтобы не брызнуть слюной) тарелки с поджаренным куриным филе. Столь же внезапно в голове у герцога мелькнула мысль, что этот вампир вполне мог сначала опоить свою жертву, а уже потом выпить её кровь. Может, это в своём роде гурман?

– Да Вы ешьте, ешьте, - сквозь улыбку сказал Феофан, отправляя в свой рот кусочек куриного мяса, причём в точности соблюдая ещё ксариатский этикет. Герцогу лишь оставалось подивиться, как, в одиночестве, за столько лет, даже веков, вампир смог строго придерживаться приличий? - Не собираюсь я Вас опоить, милостивый государь, у меня и в мыслях этого нет! Можете и не соблюдать приличий во время еды - представляю, как Вы оголодали во время прогулки по катакомбам. Кстати, а как Вы в них очутились?

Герцог начал своё повествование со дня смерти короля Альфонсо и закончил только через несколько часов, встречей с големом. При этом он не забывал есть курицу и запивать её вином, благо вкус у него был просто божественный.

– Големом-с, говорите? Сколько веков тут живу, в этих подземельях, ещё ни разу их здесь не встречал! Даже более того: не встречал ни одной живой души.

– То есть как?

– Да уж так: ни единой! Попадались, каюсь, призраки да фантомы, но чтобы люди или, скажем, гномы - ни разу-с.

– А как же тогда пропадали другие?

– Кто это - другие-с?

– Вообще-то, за четыре века здесь пропало не менее двух тысяч огнаров, и это только известные случаи!

– Сколько? - выпив целых две бутылки вина, вампир сохранял ясность ума. Даже более того: хмеля не было видно ни в одном глазу. - Ох, знал бы, что сюда так часто ходят, давно бы подторговывать начал винцом, что ли, или чем-нибудь другим. Видите ли, мне для изысканий золото необходимо-с, а вот магией только его и не получить. Представляете моё положение? У меня, алхимика, чьё имя гремит, - вампир смахнул слезу, - то есть гремело-с на весь Ксар, нет золота!

– А как Вы, собственно, здесь-то оказались? И как Вы стали, гм, - Фридрих уже проникся уважением к Феофану, и ему уже казалось стыдным называть его вампиром.

– Как я стал вампиром? О, это очень длинная история, и много времени уйдёт, чтобы Вам её поведать, игемон.

– Чего-чего, а времени у меня теперь уйма, - Фридрих улыбнулся. - Не то что раньше.

– Ну, тогда слушайте. И, как говорится, не говорите, что Вы не слышали-с…

Родился я в первый год правления Аэция Флавия, в городе Феликс. Как я понимаю-с, эти катакомбы - последнее, что от него осталось. С раннего детства я мечтал проникнуть в тайны всех вещей, что меня окружали, и поэтому я стал алхимиком. Спросите, какая связь? Собственно говоря, практически никакой. Меня привлекали все эти сверкающие колбы, реторты, - Феофан любовно погладил одну из маленьких стеклянных колб. - И в этом я достиг некоторых высот. Собственно, результатом моих изысканий стал вывод о возможности создания Золотого камня. Что, не слышали о таком? Он, исходя из моих изысканий, мог превратить свинец в золото и создать кое-какой эликсир, продлевающий жизнь. Вот теперь понятно-с, о чём я?

– Философский камень… - теперь Фридрих не мог скрыть своего восхищения. Ещё бы, ведь перед ним сидел создатель настоящей мечты алхимиков!

– Значит, так его стали называть? Гм, несколько странно-с. Так вот, когда мои изыскания практически закончились, ко мне прибыл посланец богов, Меркурий, предложив исполнение любого желания, лишь бы только я отдал им Золотой камень. А потом уничтожил все связанные с ним записи. И что бы Вы думали-с?

– Вы отказались им его отдавать?

– Напротив, игемон, напротив! Я согласился при некоторых условиях. Во-первых, попробовать получившийся эликсир. Во-вторых, я потребовал у Сатурна даровать-с мне некоторые магические способности. Ну а в-третьих, - глаза Феофана расширись, и он стал похож на аркадского религиозного фанатика. - Позволить мне вечно заниматься алхимией. Естественно, такая возможность мне была дарована, но с небольшим побочным эффектом-с, который Вы сейчас и видите перед собой, игемон. Первым же утром, когда наша сделка была заключена, я почувствовал-с второе дно этого подарочка. Вы не можете представить, какую боль испытывает вампир на солнечном свете! Кожа начинает отходить и обугливаться, глаза слезятся, а потом, скорее всего, появляется слепота. Ну а что хуже всего - так это люди! Весь Феликс вышел поохотиться на меня, забыв, как на протяжении шестидесяти лет я, и только я, охранял его от моровых поветрий, нашествий саранчи, крыс и голода. Мне ничего-с не оставалось, кроме как бежать в эти катакомбы, благо потайной ход из моего дома вёл на нижние этажи подземелий. А ночами я переносил все мои вещи, что не тронули мародеры в патрицианских тогах и чиновничьих туниках! Почти вся моя библиотека и все запасы золота были растасканы. Книги-то я смог вернуть магией, а вот золото…

И вот я уже многие годы сижу здесь совсем один, считая не дни, а годы моего вынужденного заточения. Но вот теперь появились Вы.

– К сожалению, я ничем не лучше Вас, Феофан.

– Да-с, но это-то поправимо! Я могу вывести Вас, игемон, к ближайшему выходу, но останется только надеяться, что там нет-с сторонников этого вашего…

– Реджинальда, милостивый государь.

– Да, игемон, Реджинальда.

Лойола встал со своего стула, походил по комнате, смотря себе под ноги, и внезапно вскрикнул:

– Решено, игемон, сегодня Вы поспите, а назавтра-с двинемся в путь.

– Замечательно, милостивый государь, - только тут Фридрих почувствовал, как сильно устал за время бегства и похода по катакомбам. И, зевнув, уснул.

Феофан бережно поднял его на руки (с той же лёгкостью он поднимал своё кресло) и перенёс в одну из боковых комнат, где располагалась спальня. Лойола, ещё раз бросив взгляд на Фридриха, сел за свой рабочий стол, а потом вышел ещё в одну боковую комнату, где у него были арсенал и гардероб.

Проснувшись, Фридрих с радостью отметил, что пока что находится в мире живых. Отворив дверь, он так и застыл на месте: посреди комнаты больше не было стола, зато висела огромная карта катакомб. Возле неё стоял и Феофан Лойола, сменивший робу алхимика на ксариатские доспехи. На нём была ксариатская кольчуга-лорика, где вместо колец тело защищали металлические пластины, на голове у него был легионерский шлем, который ничуть не изменился за многие века своего существования.

А вот на поясе вместо привычного для Фридриха широкого обоюдоострого меча или, наконец, аркадского меча, висело странное оружие. Издали его можно было принять за обычный скимитар, где лезвие было изогнуто, но только вот у этого имелся дополнительный шип, придававший его мечу сходство с вилкой.

– Ну наконец-то Вы, игемон, изволили проснуться! Я многое повидал-с, но чтобы спать три дня!

– А как Вы узнали, сколько дней прошло? - Фридрих слышал, что некоторые и годами могут проспать, только иногда таких путали с мертвецами и хоронили. Священники и маги до сих пор спорили, с чем это может быть вызвано.

– Очень просто-с, игемон, - Феофан щёлкнул пальцами, и в воздухе появились очертания гигантских песочных часов. - Каждое деление - это день, всё очень просто-с, игемон, - вампир повторил одну и ту же реплику. Интересно, а его собратья страдают склерозом или хотя бы забывчивостью?

– Великолепно. А Вы, как я вижу, приготовились к походу?

– Да-с, игемон. И Вам бы советовал выбрать что-нибудь из моего арсенала.

– Что же мне грозит в этих катакомбах? Разве только големы… Но вот от них-то доспехи и не особо защитят.

– Ошибаетесь, игемон! Здесь водятся гигантские крысы, попадаются онтоксы - этакие гигантские полулягушки-полулюди, которые при случае и оружием могут-с попользоваться. А ещё сотни других тварей, что могут убить Вас из-за угла, когда я не успею среагировать.

– Ладно-ладно, милостивый государь, Вы меня убедили!

– Вот и славненько, я прямо сейчас могу Вам помочь! - Феофан снова щёлкнул пальцами, взмахнул рукой, прошептав при этом несколько слов.

Фридрих почувствовал, как что-то надавило ему на плечи, к тому же пояс начал тянуть вниз. Заметив замешательство гостя, Феофан наколдовал зеркало: причём стеклянное, такое не то что у горожан - в домах дворян не часто встречалось.

На герцоге теперь была точно такая же лорика, как и на Феофане, только пластины были пошире. Огнарский меч, к которому так привык Рабар, а вот шлем очень странный: основа как у легионерского, только теперь там был и гребень из конских волос и золотая гравировка по железу в виде лаврового венка.

– Просто великолепно!

– Да-с, игемон, так обычно выглядели наши легаты и центурионы. Ну что, Вы готовы к небольшому путешествию?

– Уже дня три, - улыбнулся Рабар.

– Тогда в путь! - дверь открылась перед Феофаном, а в коридоре словно зажглись сотни свечей.

– Кстати, а почему мы просто не можем перенестись к выходу из подземелья?

– Э, нет-с, игемон! Я могу только создавать некоторые вещи, среди которых нет свинца и золота: это чтобы у меня не появилось желания создать Золотой камень. И то, для этого я много часов торговался с самим Меркурием. Он, знаете ли, очень чувствителен к таким вещам, как изменения условий сделки. Думаю, чтобы исключить мной создание ещё одного Золотого, - он выделил это слово, - камня, меня и сделали вампиром-с. Дабы не захотел больше сделать эликсир продления жизни.

– Ясно, милостивый государь.

И герцог, и вампир шли несколько часов, практически не замолкая: Рабару хотелось узнать побольше о катакомбах, а Лойоле - о политической расстановке и судьбе осколков Ксариатской империи. Было видно, как страдает старый алхимик, слыша о развале империи.

Внезапно Феофан затих, через мгновение резко толкнув герцога в сторону от входа, в один из залов. Рабар упал, решив, что Лойола всё-таки решил его убить, но через мгновение понял свою ошибку - из соседнего зала к ним приближался крупный отряд големов, причём только половина из них была сделана из глины. А вот остальные сверкали своими железными и бронзовыми телами. В руках у них были гигантские молоты и каплевидные щиты.

Лойола на ходу вскинул свой меч, врезавшись в толпу врагов. Герцог считал, что вот тут-то и придёт конец алхимику, но сильно ошибся.

Меч, от которого начало исходить чёрное сияние, одним ударом отрубал глиняные головы от туловища, а ещё резал железо, как нож - тонкий пергамент. Всё бы ничего, но Феофан к тому же и метнул в крайнего голема сгусток тьмы, накрывший глиняную махину с ног до головы. А через несколько секунд чёрная дымка развеялась, и от голема осталась лишь кучка обожжённой глины.

Рабар словно решил поквитаться с Катакомбами за несколько дней голода и холода, убив их охранников. Со своим девизом: "Где враги?" на устах герцог ринулся на големов.

И первым же ударом меча снёс глиняную руку врага, но при этом раздался страшный скрежет и звук ломающейся тарелки, только во много раз усиленный. Как ни странно, на мече не осталось и следа: он всё так же сверкал металлом, словно только что выкованный.

А через минуту герцог в недоумении остановился, когда его клинок со свистом рассёк воздух. Врагов больше не было: лишь глиняные черепки и ошмётки металла валялись на полу.

– Кви десират пассим - праепарет беллум! - на ксарыне проорал Феофан, оглядываясь. - Плохо-с подготовились хозяева этих монстров. Плохо-с…

– Полностью с Вами согласен, милостивый государь, - Рабар отёр пот со лба.

– Вот какого Сатурна они здесь ходят? Тут и моциону-то не напасёшься!

– А вот я, кажется, знаю, чьи это големы, - Фридрих поднял кусок глины, на котором была выгравирована эмблема: книга, разделённая на четыре части двумя молниями. В каждой части был символ: пламя, волна, ветер и гора. - Это клеймо Гильдии магов, готов с самим Тайдером спорить! - этот бог считался не только покровителем торговли, но и соревнований, а также, в особенности, пари.

– Говорите, говорите, да не зарекайтесь! Вот я уже решил поспорить с богами, - Феофан словно впервые увидел свои руки, кожа которых была даже бледнее, чем на лице.

– Интересно, с чего бы магам посылать такой отряд впустую бродить по катакомбам? Что-то неладное творится, гербом чую!

– А вот я носом чую выход, игемон, - Феофан улыбнулся, пряча свой меч в ножны. - Он меня никогда не подводил. В отличие от рисунка…

– Замечательно! Кстати, где Вы раздобыли этот меч? - Фридрих покосился на клинок вампира.

– Простая сталь, несколько редких компонентов и магия.

– Сталь? - Рабар в недоумении уставился на Лойолу.

– Ну да, сталь, - на ходу вампир резко остановился и обернулся. - Вы что, не знаете, что такое сталь?

– Не имею не малейшего понятия. Это что, какая-то соль? - Рабар слышал, что гномы при изготовлении используют разные алхимические соли.

– Эээ, игемон, как всё запущено! - Феофан остановился посреди коридора, возле кирпича, на котором был выгравирован маленький орёл, державший в лапах три молнии. - А вот-с и выход!

– К сожалению, милостивый государь, я не умею проходить сквозь стены.

– Печально, но я тоже, - Лойола надавил на рисунок орла.

Внезапно раздался ужасный скрип, на герцога посыпалась вековая пыль, так что вся его лорика покрылась толстым серым слоем. Взору Фридриха открылся ещё один коридорчик, куда уже проникали редкие солнечные лучи.

– Как только я скажу: "Марш!", вы прыгнете, но только когда я скажу! - Лойола подошёл к концу бокового коридора, встав возле ещё одного рисунка орла.

– Ясно! - Фридрих встал за его спиной, готовясь к прыжку. К сожалению, вампир не мог последовать за ним, вот почему требовались эти акробатические излишки: дневной свет точно бы убил Феофана, оставив лишь кучку пепла.

– Марш! - резко сказал вампир, нажимая на рисунок.

Дверь лишь чуть-чуть приоткрылась, когда Рабар кинулся к свету. И не заметил, как наступил на плащ Лойолы, самый длинный, что нашёлся в гардеробе алхимика. Через мгновение оба повалились на каменный пол, желая выпутаться из бесконечных складок плаща. Солнечный свет уже упал на лорику Рабара, затем на его ноги, а потом разом перекинулся на Лойолу.

Фридрих уже приготовился закрыть собой вампира. Вот только выпутается, и закроет…

Вечность прошла. Пока герцог не посмотрел на Феофана, но с вампиром ничего не происходило: наоборот, Лойола с удивлением смотрел на свои руки, на которых играли солнечные зайчики.

– Свет, - тихо прошептал Феофан, не в силах больше ничего вымолвить. - Я свободен! - вдруг по-детски радостно вскричал алхимик, бросившись из коридора навстречу солнцу. - Я свободен!

Вампиру даже не помешал его плащ: он просто сорвался с его плеч, прижатый к полу Фридрихом. Феофан совсем забыл о герцоге. Вампир радовался солнцу, прыгая по земле, словно желая ухватиться за солнечные лучи.

– Свобода! - Вампир упал на землю, вдыхая морозную свежесть утра: Рабар сразу понял это, потому что на востоке заря алела последние свои минуты. - Знаете, игемон, как тяжело столько лет прожить в этих проклятых Юпитером подземельях, чтобы только сейчас узнать, что солнечный свет больше тебе не страшен?

– К счастью, нет.

– И правда, к счастью, но теперь и я постигну эту радость! Кстати, где мы сейчас? - спросил Феофан, осмотревшись по сторонам. - Я непременно хочу пойти вместе с Вами! Попомнит Нордар ноги ксариата! Надо же увидеть своими глазами, во что варвары превратили эти земли!

Дверь из катакомб находилась у подножия заснеженного холма, окружённого бесконечными полями. Вдалеке можно было разглядеть еле заметный лесок, невдалеке от которого была скованная льдом река.

Лишь одна вещь отличала это места от тысяч других таких же - груда камней на холме, которая раньше была сторожевой башней. Местные рассказывали, что четыре века назад здесь сошлись в своём последнем поединке огнарские шаманы и один ксариатский маг, живший в этой башне. К сожалению, так и не стало ясно, кто победил: трупы всех пятерых завалили обугленные камни развалившейся из-за магических ударов башни.

– Я узнаю эти места! Да, точно: мы сейчас в семи лигах к северу от Тронгарда. Здесь ближайшая деревня в трёх часах ходьбы. Только…

– Да, вампира там явно не особо привечать будут. А как далеко до Вашей земли? Вы же патриций, - Феофан никак не мог разобраться в современной иерархии феодалов и дворян. Слишком уж непохожа она была на такую простую для него ксариатскую…

– Дня три-четыре верхом. Только я думаю, что там уже стоят войска Реджинальда. Мне остаётся надеяться, что моя семья: мать, жена и дочь - укрылись в поместье Лотаря Аскера.

– Вот только сейчас, игемон, горевать не с руки-с! Так недалеко и до паникерства и бегства!

– Ладно-ладно, сейчас нам следует…

Королевство. Графство Беневаль.

Впереди, на холмах, расположился небольшой городок. Это было первое за весь поход встретившееся нам поселение. И к тому же, это должен был быть первый настоящий бой за очень долгое время. Не считать сражением жалкую стычку у Пика Дафно?

Целых три дня мы шли по заснеженным холмам и предгорьям, чтобы наконец-то заявить: "Вот мы, до сих пор живы и ещё поборемся!".

Лично я не сомневался, что этот - то городок мы возьмём нахрапом, там едва ли могло жить больше двух тысяч человек, гарнизон был раз в десять меньше. Тогда как у нас было восемь сотен неплохо вооружённых воинов: великолепный расклад, особенно если за дело брался Тенперон.

Во время марша от меня ни на шаг не отходили мои "рыцари": Жихарь шёл впереди, желая доказать господину свою преданность. Он чуть было не сделал это, когда несколько молодых воинов из Артуа заговорили о том зле, что несут все дворяне, а уж маги - в особенности.

Лицо Жихаря сразу стало красным от гнева, а за ним приготовились броситься в бой Владарь и Лкашек, шедшие слева и справа от меня. Хорошо, что те воины извинились передо мной, как того потребовал Жихарь. Встав на колени, они слёзно умоляли их простить. Кому будет приятно, когда над вами завис меч?.

Сташек и Владек, прикрывавшие меня сзади, лишь тихонько посмеивались. Вернее, смеялся-то один Сташек, а мой рыцарь-кенари лишь молча смотрел на происходящее.

Но вот наконец-то замаячил этот городишко, и всеобщее внимание теперь было обращено на авангард. Там ехали Тенперон и Матвей Корвин с Аброй и Уургом. К варвару и орку в войске привыкли очень быстро. Особенно огнарам нравилось слушать у костра легенды айсаров и снежных орков и истории о походе в замок Хозяйки Зимы. Я был уверен, что когда-нибудь эти рассказы перерастут в грандиозную легенду. Должно было лишь пройти некоторое время. Да и хороший менестрель не помешал бы.

Так вот, Тенперон, едва получив сведения разведчиков о близости городка, скомандовал остановку. Потом подозвал нескольких уже немолодых воинов. А затем Даркхаму понадобилось несколько повозок из обоза, в которых были доспехи, снятые с убитых реджинальдистов.

– Интересно, что затевает учитель? - только через несколько мгновений я понял, что сказал последние мысли вслух.

– Скорее всего то, что поможет нам взять этот городок, - до Сташека из всей компании доходило быстрее всего.

– Да уж надеюсь. Смотрите, похоже, Тенперон начал войско выстраивать. Началось, началось!

Я был уже в предвкушении предстоящей битвы с гарнизоном городка. Странно, но никаких угрызений совести в связи с этим у меня не возникало: все, кто сражаются на стороне Реджинальда - враги Королевства, а значит, и мои враги. Всё очень просто, и тут нет места для размышлений и душевных метаний. Как и в тот раз, во время битвы у Креси.

– Сотня, отойти к лесу! - Седой, облачённый в сверкавшую на зимнем солнце кольчугу, командовал своей сотней.

– Как это - отойти? - я недоумевал: когда же будет битва?

– Приказ милорда Тенперона! - воины уже стали разворачиваться, нехотя бредя к недалёкому лесу, в котором их бы вряд ли заметили с дороги.

– Я не собираюсь просидеть всю битву в лесу! Пойду-ка выясню у учителя, - поправив плащ, я побрёл к холму, на котором Тенперон о чём-то переговаривался с Корвином.

Мои "рыцари", не сговариваясь и не проронив ни слова, последовали за мной. Где же, как не в битве, получить риттерство или рыцарство?

– Учитель? - я встал невдалеке от Тенперона.

Как странно: на морозном воздухе он казался ещё моложе. Хоть ему и стукнуло недавно то ли пятьдесят, то ли семьдесят лет, выглядел он едва ли на тридцать пять, а теперь ему едва ли можно было дать двадцать восемь.

– Да, Николас? - Тенперон прервал свой разговор с Матвеем Корвином, который всего несколько секунд назад с жаром доказывал что-то командиру.

– Мы что, не собираемся штурмовать этот город? - я переминался с ноги на ногу, словно на каком-то экзамене: я ещё не привык, что мы находимся не в Магической академии, а на войне. Хотя они слабо отличались. Битвы я вообще рассматривал как экзамены, высшей оценкой на которых была жизнь.

– Отнюдь! Как раз сейчас я и сударь рыцарь решаем, как лучше овладеть этим посёлком. Арианом, кажется?

– Совершенно верно, милорд Тенперон, - Матвей Корвин кивнул.

– Так вот, как лучше всего взять этот Ариан. В нём как раз находятся обширные амбары, в которые свозят своё зерно все окрестные крестьяне.

– А не проще ли самим стать этими крестьянами? - на экзамене лучше всего использовать самый очевидный и простой ответ на вопрос. Хотя очевидный - это не всегда правильный.

– Ты хочешь сказать, что… - на лице Тенперона появилась лёгкая улыбка. Словно на экзамене, когда ученик справляется со всеми заданиями.

– Я хочу сказать, что можно взять десятка три наших воинов, посадить их на телеги с каким-нибудь товаром, или той же едой, - я старался на ходу придумать способ взять Ариан. - А потом они откроют ворота основному войску.

– И ты думаешь, что даже тридцати воинов хватит, чтобы удерживать ворота? - Тенперон улыбнулся ещё шире: ученик шёл правильным путём, но пора кинуть зёрна сомнения, чтобы тем самым проверить настоящие знания.

– Да, если там будет маг и кенари! - я выпалил это на одном дыхании, только через секунду поняв, какую чушь произнёс. Интересно, как это ученик и тридцать воинов продержатся против гарнизона? Или это не неуверенность, а страх?

– А маг и кенари готовы пойти на это? - Тенперон посмотрел мне прямо в глаза.

Первым ответил Владек.

– Кенари всюду последует за своим господином, милорд маг! - два пылающих огнём глаза посмотрели на Тенперона из-за прорези шлема.

– Как и его воины, милорд маг! - разом выпалили Сташек, Лкашек, Жихарь и Владарь. Нет, всё-таки сколько храбрости перед, возможно, последним боем!

– Ну а сам маг пойдёт, потому что с ним пойдут его друзья и рыцари! - я решился, увидев огонёк в глазах моих воинов. Похоже, за своим "милордом" они могут последовать хоть к Воротам Даркоса! Может быть, когда-нибудь последуют, если понадобится…

– Хорошо, тогда остаётся лишь выбрать достаточно храбрецов, которые решатся рискнуть, да набить каким-нибудь хламом телеги.

– Я готов доказать свою преданность Фердинанду Огнариду и его делу! - Матвей Корвин, встал на одно колено, опёршись на меч. Так вели себя все дворяне, приносившие клятву.

– Великолепно! Осталось ещё чуть больше двадцати человек! - улыбнулся Тенперон.

Добровольцы нашлись очень быстро, намного сложнее дело обстояло с телегами: в войске нашлось из ненужного только трофейное оружие (большей частью снятое с мертвецов) и трофейная же одежда. Этим добром удалось нагрузить восемь телег, в которых укрылось полтора десятка человек: их просто накрыли хламом и соломой. Некоторые изменения произошли и с моим внешним видом: мне пришлось не только расстаться с кирасой, но и накрыть мою мантию безразмерным кафтаном. В них я выглядел просто ужасно! Оставалось только надеяться, что подобный вид не привлечёт лишнего внимания к содержимому повозок.

Но вот все сборы закончились, и вереница телег уже выехала на дорогу. Тенперон, следивший за всеми приготовлениями, вышел проводить наш отряд.

– Николас. А тебе не кажется, что Владек привлечёт некоторое внимание? - лёгкая улыбка не сходила с его лица. - Кстати, а где он?

– Здесь, милорд маг! - Владек появился из воздуха прямо возле Тенперона, не больше чем в футе.

– Что ж, хорошо, что ты научился уходить в эфир, - Тенперон слегка зевнул: затея Владека не удалась. Кенари надеялся, что этим трюком произведёт сильное впечатление на Тенперона. - Жаль, что его может засечь любой алый маг не ниже второй ступени.

– Остаётся только надеяться, что там их нет.

– Надежды, ни на чём не основанные - недостаток для истинного мага, Николас.

– Я запомню, учитель.

– Хорошо. И ещё: Как только вы начнёте бой с охраной ворот, пошли мне какой-нибудь знак. Ты сможешь запустить в небо достаточно яркий свет или искры?

– Их и в Тронгарде увидят! - как это Николас Датор, побывавший в стольких боях, не сможет уже и сигнал подать?

– Вот только в Тронгарде не надо! - почти серьёзно ответил Тенперон. - И береги себя.

Тенперону с трудом давались подобные слова. Но он так привязался к своему ученику, что не мог их не сказать. "И откуда у тебя только отеческая забота об этом мальчике? - вздохнул Тенперон. - Доведёт она тебя…"

– Обязательно, учитель, - я кивнул, и телеги поехали.

Наш "караван" выглядел своеобразно. На телегах, кутаясь в тёплую одежду, сидело с десяток человек, некоторые из которых выделялись военной выправкой (то были дружинники Фердинанда). Но они не особо хорошо управлялись с лошадьми. Зато другие сидели вразвалочку - вилланы дворян, что присоединились к принцу.

Вот уже виден и сам Ариан. Городок был построен на большом холме с плоской вершиной и обнесён средненьким по качеству частоколом. Даже издалека было видно, как некоторые части этого частокола покосились, давно не видав ремонта.

Зато вот ворота содержались в образцовом порядке. На двух огромных столба, сделанных из дуба, крепились обитые железными листами ворота. Над ними была пристроена специальная платформа для охраны. Там стояло пятеро воинов, хмуро взиравших на наш караван.

– По какому делу? - рявкнул один из воинов, тот, что был постарше.

– Да в город вот едем, продать кой-чего хотим! - Жихарь за мгновение взял на себя роль командира каравана.

В принципе, он был единственным, кто смог бы её сыграть: далеко не молодой, с хитрым лицом этакого купца мелкого пошиба, каких множество на дорогах Королевства. Да и сидел он на первой повозке вместо со мной и остальными "рыцарями". Присутствие кенари тоже ощущалось, но я боялся зайти в эфир и убедиться, что Владек где-то неподалёку: моя магия в любой момент могла понадобиться отряду.

– У нас тут все "кой-чего" хотят продать хотят! - хмуро крикнул старший охранник, но всё-таки махнул одному из воинов, который тут же начал спускаться вниз.

Дело продвигалось. С мёртвой точки до еле живой.

– Кажи товар! - калитка в воротах открылась, и вышел тот молодой охранник, хищно зыркая на телеги и людей, на них сидевших.

Я пытаясь изобразить на лице удивление крестьянского сына, впервые увидевшего "большой" город.

– Пожалуйте, милостивый государь! - Жихарь скинул кусок ткани с нашей повозки, и доспехи сразу же заблестели на зимнем солнце.

– Это доспехи, Сиг! - крикнул охранник.

– И без тебя вижу! - уже веселее ответил старший. - Только вот откуда?

– Так ясно ж - с покойничков. Слыхал, может, про битву знатную у гор?

– Слыхал, только когда ж это было!

– Так вот то-то и он! Товар всегда надобно немного попридержать, чтобы цену набить-то! - Жихарь расплылся в улыбке, уже совершенно войдя в роль купца.

– Это ты верно сказал! Только вот не подумает ли чего нехорошего городской голова? Вы, может, прынца воины? Сначала повоевали, доспехи сняли, а потом решили золотишком разжиться?

– Да какие мы воины, милостивый государь? - улыбка Жихаря стала ещё шире. - Внучек, что ли, мой воин? Или вот Сташек, видать, за сотню воинов выйдет? Как раз и получится, что наш десяток всю армию короля перебил! Эх, слышал бы наш староста ваши слова, вот точно бы к Даркосу ушёл со смеху!

Сиг засмеялся, как умеют только огнары из таких вот маленьких городов и деревень: лихо, не задумываясь, что от его смеха может у соседей уши заложить, вкладывая всю душу в свой хохот.

– А может и так? Тогда как таких героев не пустить-то в Ариан? Открывайте ворота, робята! Да только тыкните копьём в пару телег, на всякий случай.

– Проезжайте, - развеселившийся охранник махнул нам, когда ворота открылись.

Но тут-то меня и хватил озноб: охранники могли найти спрятавшихся воинов, и тогда началась бы резня. Раньше времени. Вот молодой воин ткнул древком копья во вторую телегу, хмыкнул и отошёл в сторону. Похоже, он ничего не нашёл. Потом он выбрал пятую телегу - результат тот же. Я даже засомневался, не выпрыгнули ли наши добровольцы по дороге?

– Вот теперь пора, начинаем, - шепнул я Жихарю, когда ворота за нами уже начали закрываться. Он кивнул и громко кашлянул два раза.

– Уж не заболели ли? - с ухмылкой спросил охранник. В принципе, зря он развернулся в сторону Жихаря: солома одной из телег посыпалась, и через секунду показался один из наших воинов.

– Да зато выжил! - Жихарь рубанул мечом по шедшему за нашей повозкой воину, и от удара у него раскололся шлем, а заодно и череп.

– Нас предали! - заорал молодой охранник ворот, но через мгновение лишь хрипел: ему перерезали горло.

Вот тут-то всё и началось. Из телег повыскакивали все наши воины, убивая тех охранников, кому приказали проводить наш караван. Двое лучников уже сняли всех, кто стоял на платформе над воротами, а ещё и двоих охранников, побежавших было вглубь города. Я даже не ожидал, что будет так легко, но тут к воротам подоспели гарнизонные воины.

– Господин, пора сообщить Вашему учителю, что мы держим ворота! - Владарь стоял ко мне спиной, прикрывая от наступающих врагов.

Командир гарнизона вывел своих воинов цепью, которая должна была обхватить нас с флангов и прижать к стене. Враги подались назад, увидев кенари, которого приняли демона. Это задержало их на некоторое время.

– Да, пора! - я поднял голову вверх и запустил "огненный шар".

Но Тарик точно посмотрел в другую сторону в тот момент: огонь потух в четырёх метрах от земли, его просто не смогли бы заметить из леса. Почему? В битве при Креси мои "огненные шары" били на десятки метров! Что случилось?

Я лихорадочно соображал, чем ещё могу подать сигнал учителю, когда Владек догадался открыть ворота: молот кенари обрушился на дерево с такой силой, что дубовые доски превратились в мелкие щепки.

Гарнизон начал теснить нас, вражеские лучники готовились дать залп, а из боковой улицы подоспели копейщики. Наши же воины перестроились в полукруг, собираясь подороже продать свои жизни. Они видели, что сигнал послать я не смог, и теперь вряд ли Тенперон подоспеет вовремя.

Только тут я догадался, что можно воспользоваться эфиром. Мгновение - и меня снова окружали тонкие линии магии. Оглядевшись, я нашёл красную струйку, шедшую из Кубка.

Было заметно, что я довольно далеко от этого источника магии, потому что линия силы была тонкая, едва различимая на чёрном фоне частокола. В моей голове уже возник образ огненного фонтана, вздымавшегося в небо, и я потянулся к красной нити. А через несколько секунд небо над нами взорвалось тысячами красных и оранжевых искр, сыпавшихся из призрачного цветка. Похоже, я немного переборщил, вложив слишком много магической энергии в это заклинание.

– Вот это да! - Лкашек, прикрывавший мой левый бок, заворожено смотрел в небо над городом.

Его примеру последовали и все остальные, на время прекратив битву. А зря! Я уже видел Тенперона, пришпорившего коня. За ним, отставая на полшага, следовал Матвей Корвин. Я просто догадался, что это могут быть только. Просто из города можно было увидеть только две чёрных точки, которые двигались по снегу.

– За мной! - вскричал я, вынув из ножен подаренный Беневалем меч, и понёсся вперёд, на врагов.

Потом я никак не мог понять, зачем я это сделал. Разве должен ученик мага соваться в бой, да ещё и в первых рядах? Уж точно не я и не в нашем Королевстве.

– За господином! - подхватил Владек, размахивая своим молотом, и последовал за мной.

За секунду до того, как мой меч ударил по вражеским щитам, я успел прошептать формулу "огненной защиты", и вот уже шесть клинков летали вокруг моей головы. Только это и спасло меня от одного из реджинальдистов, попытавшегося ударить своим мечом по моей голове: пламя превратило его руку в обугленную головёшку. Металл клинка прервал его страдания.

Но вот в воротах показался Тенперон, перед боем нацепивший шлем с железными крыльями. Всего секунда ему понадобилась, чтобы оценить обстановку, а потом он ринулся мне на помощь. За ним последовал Матвей Корвин, прооравший перед боем свой девиз.

Чаша весов качнулась в нашу сторону.

Увидев, что через ворота врываются наши воины, вражеский командир приказал сложить оружие. Битва за город закончилась, едва начавшись. Жаль… Было весело. Но всё равно не так. Как в битве при Креси.

Вражеский гарнизон сложил оружие к нашим ногам. Несколько десятков мечей, копий, топоров и сотня щитов теперь валялись в куче у наших телег.

– Николас, тебя не ранили? - спросил Тенперон, всматриваясь в моё лицо. Я провёл по нему рукой - и увидел кровь.

– Нет, учитель, это кровь одного из реджинальдистов.

– Во-первых, это кровь огнара, и этим всё сказано. Все мы тут один народ, а не "враги"!

…Пора бы напомнить мальчику, что вокруг него далеко не игра. Хотя. Наверное. Он это прекрасно понимает. Может быть, к Тенперону просто приходит старость? И он начинает считать себя единственным человеком, который знает, что хорошо, а что - плохо…

– А это Вы им скажите, учитель.

– Вот как раз сейчас и скажу, Николас, не сомневайся. Но сначала мне надо похвалить тебя и твоих воинов. Мне уже сказали, кто первым бросился на ряды противника.

– Я просто не сдержался, учитель!

– Запомни: воины любят тех командиров, что сражаются в их рядах. Возможно, тебе когда-нибудь это пригодится, если эта война несколько затянется.

– Не затянется, милорд маг, когда у нас есть такой командир и такой господин, - Жихарь поклонился Тенперону, снимая шлем.

– Надеюсь, Жихарь, надеюсь! Ну а сейчас мне надо заставить подумать этих, - глаза Тенперона сузились, - огнаров.

– Конечно, милорд, конечно, - Жихарь встал за моей спиной, махнув остальным "рыцарям".

Владек через мгновение оказался возле меня. Его молот растворился в воздухе. Лкашек и Сташек всегда завидовали этому: им-то, в отличие от кенари, приходилось таскаться со всем своим железом. Владарь лишь хмыкнул и закинул свой топор за спину - там у него были трофейные ножны.

– Вы знаете, кто мы? - Тенперон не слезал с лошади, каждый реджинальдист должен был его видеть.

– Бандиты али мародёры! - послышался выкрик откуда-то из кучи пленных.

– Мы - воины Фердинанда, единственного законного наследника огнарского трона! А вы - те, кто сражается против него.

– А ты, видать, Тарик! - снова тот же голос.

– Я был среди героев Креси и Кирсекри! Есть тут кто-нибудь, кто побывал в одной из этих битв.

– Ну, я! - вперёд вышел уже поседевший огнар, в старинной кольчуге, явно доставшейся ему от предков. - Только мало ли кто может сказать, что битвой с айсарами не командовал!

– А ты, - Тенперон улыбнулся, - атаку рыцарской конницы припомнить можешь? Когда отсекли несколько тысяч варваров?

– А кто ж её забудет-то! Тогда их как комья грязи раскидали!

– А оборону латной пехоты на Коровьем холме? Когда там копьеносцы засели?

– А это уж вообще забыть нельзя: я там, среди них, и был! Постой, да и тебя узнавать стал. Ты ж тот маг, что войском командовать стал?

– Да, он самый. Ну так что, кто вам там всем жизни спас, а?

– Так ты ж и спас, милорд, - воин потупился. - Зря я тут супротив тебя топором махал. Ежели бы не ты, не видать моей сотне жен да детей. Земной тебе поклон, что тогда выручил. Ох, насели на нас тогда, не отмахались бы без магии…

– Теперь ничем не лучше, воин. Думаешь, я вас тут убить всех захотел? Нет, просто воинам еда и крыша над головой нужны, чтобы против Реджинальда продержаться. Что он вам тут хорошего сделал?

– Налоги поднял да зерно отобрал, - помрачнел тот старый воин. За ним то же самое повторяли и окружавшие его люди, а скоро все пленные начала даже выкрикивать, что успел натворить Реджинальд. А такого было очень даже немало.

– За такого короля ещё и умирать, а? А ты знаешь, что с остальным Королевством делается? - воин кивнул. - Так вот! И за кем же ты теперь пойдёшь, огнар? За командиром, с которым ты уже в бою побывал, или за выскочкой, сидящим где-то далеко на юге и пьющим вино за твой счёт?

– Ясно за кем - за командиром. - Внезапно до старика дошло. - Так чего ж мы тут говорим? Мне бы только меч назад, я бы много что припомнил, Реджинальду-то!

– Вот и славно! Завтра же мы выступим дальше, и будем идти, пока не упрёмся в стены Тронгарда!

– Это Вы серьёзно, учитель? - спросил я у Тенперона, когда он отъехал от пленных воинов.

– Совершенно серьёзно! Утром я пошлю гонца в замок, пусть Блад Торн очистит горы и двигается к нам. Надеюсь, подойдёт хоть несколько айсарских племён, тогда мы уж точно повоюем!

– Да, учитель, мы ещё как повоюем!

Блистательная Партафа. Ипартафар.

Туннель отыскался очень быстро. В сумерках войско уже заходило в него. На Андроника этот ход произвёл огромное впечатление. Ещё бы: по коридору в ряд могли пройти семеро человек, а пол и стены были укреплены каменной кладкой и дубовыми балками. Внутри никого не обнаружилось, даже горцы не знали о существовании подобного хода, не говоря уже о партафцах.

– Иллюстрий, как Вы узнали об этом туннеле? - Андроник замыкал ряды, с ним же шли и почти все командиры, кроме Иовиана.

– Император предоставил мне старые карты этой местности, и на них я нашёл указания насчёт этого туннеля, - при дворе умение врать не задумываясь часто могло спасти жизнь. Или помочь лишиться головы твоему сопернику.

– Да будет благословен Иоанн Дука Ватац! - Валент произнёс традиционные слова, которые должны звучать при упоминании императора. Правда, многие аркадцы этого обычая не соблюдали.

– Кстати, этот ход должен вывести нас прямо к одному из столичных фортов. Менгли-Дубрей, как думаешь, к какому именно?

– К одному из двух: к Аль-Магрибу или Аль-Тинару, только они расположены ближе всего к этой части гор. Они же и самые высокие из всех, только вот…

– Что "только"?

– Только я сомневаюсь, что охрана даже не подозревает о существовании туннеля! Вы что, думаете, что за два века партафцы не облазили все эти горы? Я сам в детстве часто ходил по горам возле города, но ничего, кроме небольших пещер, не находил.

– А вот мы и узнаём, так это или нет! Смотрите, к нам Иовиан бежит! - Валент махнул рукой, в сторону нескольких бежавших к Андронику легионеров. Воинам приходилось расталкивать айсаров и горцев, шедших в хвосте войска.

– Иллюстрий, дальше хода нет!

– В смысле, нет? - Андроник застыл на месте. Он предполагал нечто подобное, но чтобы так быстро…

– Нет, и всё. Там просто каменная стена, которая не выглядит очень уж тонкой.

– Дайте-ка я проверю. Может, это выход в форт, этим можно объяснить, почему партафцы не нашли этот туннель.

– Я с Вами, камандир! - Ибрагим, бряцая оружием, поспешил за Андроником. Горец с самого начала почувствовал, что лучше держаться поближе к Ласкарию - и врагов больше, и добычи. Но и намного безопасней.

– Ну, тогда уж и мы, - Михаил и Констант старались не отстать от горца. Это им еле удавалось.

В туннеле было очень тесно из-за того, что в нём было всё войско Андроника, а оно с битвы на перегороженной дороге увеличилось на две тысячи горцев. Ибрагим обещал в три раза больше, если войско окажется возле столицы. Похоже, что горцы наконец-то решили сбросить партафское ярмо. А заодно и пограбить бывших хозяев.

Андронику пришлось распихивать аркадцев и айсаров целый час, чтобы наконец-то добраться до конца туннеля. Всё оказалось ещё хуже, чем говорил Иовиан: путь воинам преграждала глухая каменная стена, выглядевшая крепче ипартафарских стен.

– А вот это мне уже не нравится. Остановите воинов, пусть пока отдохнут. Дальше-то всё равно идти некуда.

– Легионеры, отдыхать! - центурионы поспешили выполнить приказ дрункария.

– Как по-твоему, Иовиан, можно её разбить? - Андроник осматривал стену, пару раз стукнув по ней ногой.

– Возможно, здесь есть какой-нибудь механизм, открывающий проход. А может, подобного здесь никогда и не было… - Иовиан потупил взгляд.

– Его не может не быть! Тащите-ка лучше сюда таран, да покрепче!

– Исполняю, иллюстрий! - Михаил направился к обозу, снова расталкивая легионеров.

– А мне надо подумать, - Андроник прислонился к стене и задумался.

Камень вокруг был достаточно гладким. Значит, долго и упорно обрабатывали. Стена здесь была укреплена такими же кирпичами и камнем, что и до этого, причём кладку сделали намного толще. Только одно не нравилось Андронику: явное отсутствие дверных механизмов.

На вилле Ласкариев тоже был потайной ход, построенный века три-четыре назад, и Андроник прекрасно его изучил. Аркадцы всегда прятали дверные механизмы в пол или в факелы, так было меньше вероятности, что его найдут противники или варвары. Однажды дрункарию довелось даже увидеть потайной ход, спрятанный за фреской. На которой, как ни странно, было точное изображение того потайного хода, что был скрыт за ней. У аркадских мастеров было своеобразное чувство юмора.

К сожалению, ничего подобного здесь не было.

– А вдруг это и вправду тупик? - Андроник тихо прошептал.

И Ласкарию стало так плохо от этой мысли, что он со злости ударил по стене возле входа. Он часто избавлялся от гнева подобным образом: пару раз со всей силы бил по стене или полу, и сразу успокаивался.

Ну, а если и это не помогало, то он выезжал на коне в свои владения в поисках айсарских шаек, что во множестве бродили в пограничных землях. Жаль только, что целых восемь варваров выжило после подобных прогулок. Надо ли говорить, что в последнее время Андроник был лишён удовольствия вот таких вылазок? Просто айсары перестали соваться в его владения, вспоминая истории своих выживших собратьев.

На этот же раз удар по камню помог Андронику не только успокоиться, но и решить проблему. Очень неожиданным способом.

Камень дрогнул под ударом дрункария, посыпалась каменная крошка, и плита стала медленно отъезжать в сторону, погружаясь в нишу, выбитую в скале.

– Аркар всемилостивый! - только и смог выдавить из себя Валент, глядя на кулак Андроника, стену, каменную плиту и ошарашенное лицо дрункария.

– Камандир сдвинул скалу, камандир сдвинул скалу! - а это уже Ибрагим орал во всю глотку. На его крик сбегались воины…

За минуту у отъезжающей плиты собралась толпа, полностью перекрыв путь возвращавшемуся Иовиану. Командир плевался и орал на легионеров, чтобы те дали пронести таран, но через минуту и до него дошло, что же произошло…

И вот наконец-то камень остановился.

Взору Андроника открылись Партафские горы, тянувшиеся, насколько хватало глаз. Но стоило посмотреть чуть ниже - и вот уже был виден Ипартафар.

Столица Блистательной Партафы раскинулась в горной долине, края которой упирались в пологие склоны. На них было возведено чуть больше десятка фортов, образовывавших полумесяц, который рогами упирался во вход в долину.

Ипартафар также окружали два ряда каменных стен в пять человеческих ростов высотой. Сотни домов жались друг к другу, зато вот в центре была огромная пустая площадь, а перед ней - султанский дворец. Этого, правда, увидеть было нельзя, но именно так описывали Ипартафар побывавшие там аркадцы.

Дворец представлял собой целый комплекс зданий. Четыре здания, отделанные красным гранитом, были ориентированы по сторонам света, а в центре была султанская резиденция. Восемь минаретов с крышами, покрытыми сусальным золотом, возвышались над мраморными стенами, на которых были выбиты партафские Святые заповеди. Ворота из красного дерева и серебра, инкрустированные рубинами и опалами, вели во внутренний дворик, откуда можно было попасть в двадцать огромных комнат, а те уже выводили во внутренние покои и апартаменты для высокопоставленных гостей.

Только одна вещь выдавала аркадских строителей города: акведук. Когда-то славившийся на всю Ксариатскую империю, он заметно обветшал, но до сих пор его "дорожка" спускалась с гор к специальному зданию, где хранились запасы воды. Вот только из-за того, что здесь царствовала зима, движение воды перекрыли, и теперь на акведуке лежал один снег да поблёскивал кое-где лёд.

– Вот я и дома, - Менгли-Дубрей глубоко вздохнул, глядя на Ипартафар. - Только, похоже, война добралась и сюда.

И правда, в нескольких местах видны были пепелища сгоревших домов. Несколько десятков зданий были повреждены огнём: выгорели крыши, стены были закопчены.

Андроник наконец-то решился выйти на свежий воздух. И сильно удивился, увидев слева, чуть ниже, форт. Квадрат каменных стен защищал центральную башню, украшенную полумесяцем. Там же были и катапульты с баллистами. А вот гарнизона не было видно.

– А где воины?

– Похоже, обедают, - Менгли-Дубрей последовал за своим командиром. - Скоро они снова выйдут на стены, так что нам надо спешить. Скорее всего, они нас даже и не заметили.

– Великолепно! Валент, чтобы через пять минут тут были лучники и штурмовой отряд айсаров.

– Делается, дрункарий! - звеня кольчугой, Валент стал протискиваться через легионеров.

Тем временем войско уже начало выходить на свежий воздух. Воины щурили глаза, отвыкнув от яркого солнца и блеска снега. Горцы же хватались за кинжалы и хищно смотрели на раскинувшийся перед ними город: дети гор явно собирались поскорее напоить свои мечи и кинжалы кровью партафцев.

– Камандир! - Ибрагим был тут как тут. - Теперь уж маи братья атамстят за унижение! Только скажите, и мы будем резать этих гяуров как баранов!

– Всему своё время, Ибрагим. Ты лучше приведи ко мне ещё воинов твоего народа, и чем больше их будет, тем быстрее вы сможете отомстить.

– Все джигиты будут здесь, дай только время, камандир! - Ибрагим повернулся к своим воинам и быстро сказал им что-то на своём языке. Через мгновение они уже скрылись за отрогами гор.

– Иллюстрий, лучники сейчас прибудут, - запыхавшийся Валент уже вернулся. Тем временем на свежий воздух выходило всё больше и больше воинов.

– Великолепно, Валент! Как думаешь, мы сможем без лишнего шума взять этот форт?

– А то как же! Надо только как-нибудь перемахнуть через его стены, или хотя бы ворота выломать. А дальше мы их просто задавим числом.

– У меня есть идея получше. Менгли, ты сможешь сыграть роль какого-нибудь партафского командира?

– А почему я должен играть того, кем я и являюсь? - заговорщицки подмигнул партафец.

– Иовиан, у нас есть партафская одежда и оружие? Человек этак для сорока.

– Найдётся и для тысячи, иллюстрий!

– Тогда переодень четыре десятка легионеров в партафцев, но только как можно быстрее, пока у тех, - Андроник махнул в сторону форта, - обед не закончился.

– Делается, иллюстрий!

– Интересно, почему в этом форте даже дозорных не выставили?

– Будь я командиром гарнизона, уже бы давно кто-нибудь висел на башне. Кстати, как я и думал, мы вышли возле Аль-Тинара, самого укреплённого форта. Во всяком случае, он был таковым при султане Аббасе.

– Я молю Аркара, чтобы мы так же легко вошли и в город. Интересно, куда смотрит Менгли-Хазрей: армия врага уже движется к столице, - Андроник хохотнул, - а в фортах даже охрана не выставлена. Хотелось бы мне знать, в столице гарнизон-то хоть остался?

– Думаю, в Ипартафаре вполне могут идти бои воинов Менгли-Хазрея и сторонников Аббаса. Скорее всего, именно поэтому в городе сгорело несколько домов.

– А я боюсь, как бы Ипартафар кто-нибудь не взял, пока мы маршировали по горам. Вполне может оказаться, что тарны или тайсары уже пируют в султанском дворце. Девалась же куда-то партафская армия.

– Какая армия? - Менгли-Дубрей нервно засмеялся. - В той битве, в которой я поклялся служить тебе, Андроник Ласкарий, полегла последние настоящие солдаты.

– Ну ладно, ладно, Менгли, не волнуйся! - Андроник почти понимал чувства партафца. - Вот возьмём мы этот город, вернём Аббаса, и будете вы себе спокойно тут жить. Ну, разве только без северных равнинных земель.

– Боюсь, что будем мы жить вообще без земель.

– Император не дурак: он понимает, что если мы двинемся южнее Ипартафара, то придётся каждый день подавлять партафские мятежи. Эта война и так слишком дорого обошлась казне.

– Командир, вот и наши "партафцы", - хохотнул вернувшийся Иовиан. - Воины гарнизона обзавидуются!

Да, этих легионеров вырядили во все самые лучшие трофеи: на партафские халаты были накинуты толстые кольчуги и воронёные кирасы, а из оружия были секиры и лёгкие мечи с круглыми железными щитами. Этот отряд стал больше похож на султанских "бессмертных", нежели на обычных партафских воинов.

– Менгли, а теперь я тебе объясню, что ты должен сделать…

Очень странная процессия подошла к форту. Впереди, на закованном в броню коне, ехал всадник, на котором железа было не меньше, чем на его скакуне.

За ним гордо шествовало четыре десятка "бессмертных", бряцавших своим оружием. Всадник, не спешиваясь, несколько раз стукнул в ворота железным кольцом на длинной-длинной цепочке, приделанным к стене. Несколько минут ничего не происходило, и всадник снова ударил кольцом в ворота. И вот наконец-то на стене появился партафец, зевавший во весь рот.

– Чего тебе?

– Немедленное послание от султана, да продлит небо его дни!

– Делать мне нечего, послания…

– Да как ты смеешь так разговаривать с аль-мухадтаром? Если мне не откроют ворота, я немедленно возвращусь в город и прикажу вырвать язык и тебе, и всему гарнизону! - воины безмолвствовали, зато вот всадник уже начал разворачивать своего коня.

– Господин просто не понял солдатского юмора! Сейчас аль-мухадтару откроют ворота! Эй, Файнар, немедленно открой ворота!

– Вот так-то лучше. Возможно, Султан даже не узнает об этом, если у меня будет хорошее настроение, - всадник подмигнул стоявшему на стене воину.

– Гюйнар уж постарается, чтобы так и было, господин!

Между тем ворота уже заскрипели и начали открываться. Во внутреннем дворике было не больше десятка сонных воинов, еле передвигавших ноги. Похоже, они только недавно проснулись.

Всадник въехал на своём коне внутрь. За ним последовали и его воины, озиравшиеся по сторонам.

– Так что у господина за послание от султана Менгли-Хазрея? - воин, стоявший на стене, спустился. Видимо, это был командир гарнизона.

– От Менгли-Хазрея? - командир гарнизона не заметил, что рука всадника оказалась на эфесе меча. - Аббас шлёт тебе привет!

Партафец успел только широко раскрыть глаза от удивления, а через мгновение его голова уже покатилась по камням.

– Нас предали! - заорало несколько воинов гарнизона, зовя находившихся поблизости, товарищей на помощь.

А между тем в ворота уже вбегали аркадские легионеры и горцы, радостно улюлюкавшие. Сорок же "бессмертных" начали резню, убивая воинов гарнизона.

Легионеров вёл в бой Андроник, надевший за минуту перед началом свой плащ с пурпурной каймой. Он хотел выглядеть как можно внушительней в глазах врага. Они должны понять, что хозяин вернулся. И он страшно зол…

– За Аркара и императора! - кричал Ласкарий, успевший убить уже двух партафцев.

Воины гарнизона выбегали из казарм и ничего не понимающим взором смотрели на развернувшееся сражение. Зато легионеры не мешкали: сотня аркадцев ринулась на казармы, убивая партафцев, а горцы толпой в семьдесят человек побежали к башне.

Все взоры воинов гарнизона были обращены на всадника, который убивал партафцев, крича: "За Аббаса! За Партафу!". Менгли-Дубрей в каждом враге видел все те несчастья, что свалились на его страну, а их он давно надеялся остановить…

Так что было вполне понятно, почему через несколько минут гарнизон сдался. Менгли-Дубрей лично убил двенадцать воинов, и уже готов был на коне ворваться в башню. А когда врагов рядом уже не оказалось, он с налитыми кровью глазами обернулся к казармам, где ещё были слабые очаги сопротивления. Менгли поскакал туда и уже замахнулся мечом на вставшего на колени партафца. Андроник еле успел схватить его за руку. Ласкарий был единственным, кто был на коне, кроме Менгли-Дубрея.

– Он сдаётся, Менгли. Твой соотечественник сдаётся! - наконец-то разобрал партафец слова Андроника.

– Хватит на сегодня крови, думаешь, а? Они предали Партафу, и они мне больше не соотечественники! - Менгли-Дубрей попытался вырваться, но у Андроника оказалась на редкость сильная хватка.

– Да, Менгли, хватит! Побереги лучше свою ярость для Хазрея!

– Ладно, Андроник-яме, ладно! Но это не значит, что завтра я никого из них не убью.

– Вот и хорошо. Но это не значит, что я завтра позволю тебе этого сделать! - у Андроника был большой опыт усмирения пьяных воинов. Сейчас Менгли-Дубрей от пьяных айсаров совсем не отличался. Разве только он немного быстрее успокоился, чем воин-федерат.

Менгли-Дубрей опустил меч и развернул коня, направив его прочь из форта. А вот Андроник спешился. Поднялся лёгкий ветер, отчего плащ дрункария развевался на ветру. Всё это придавало Андронику героический вид. Ласкарий хмыкнул, решив воспользоваться этим.

– Воины! Только что мы овладели "неприступным", - раздался дружный хохот, - фортом. Мы не потеряли ни одного воина, зато сколько всего приобрели! С этого дня Ипартафар уже не будет спать спокойно, потому что я приступаю к исполнению мечты аркадского народа. Мечты о мести, мечты о том, как сандалии легионеров снова будут ступать по этим землям! - раздался гул одобрения.

– За империю! - проорал Валент.

– За империю! - подхватили все воины, что собрались во внутреннем дворике форта.

Андроник даже испугался, что эти крики могут раньше времени сообщить Менгли-Хазрею об их присутствии. Но ветер в тот день дул прямо на горы, относя все звуки прочь от города. Аркар был вместе со своими детьми…

Между тем легионеры уже проникли в башню, обыскивая внутренние помещения. Из казарм выгнали спрятавшихся там партафцев, которые, растеряв последнюю гордость, умоляли оставить им жизнь.

Легионеры лишь обещали им лёгкую смерть: после "казни" пленных в прошлом бою, аркадцы готовились перерезать и этих. Андроник же тем временем раздумывал. С одной стороны, слишком уж близко был Ипартафар, и пленные в любой момент могли сбежать и предупредить гарнизон о войске Ласкария. С другой стороны, партафцы могли оказаться полезными, помогая взять другие форты. А вот когда все они падут, Ипартафар будет обречён. Андроник сомневался, что у Менгли-Хазрея больше воинов, чем у аркадцев, тем более усиленных ватагами горцев.

– Так, Ибрагим, сможешь допросить этих?

– Да, камандир! А патом их всех перерезать? - Ибрагим держал свою руку на ручке кинжала.

– Нет, я ещё не решил, что с ними делать.

– Тагда эти гяуры скажут мне всё! - и он обратился к толпе пленных, которых легионеры согнали в центр внутреннего двора. - Что у них спросить? - Ибрагим постепенно избавлялся от горского акцента, чему помогало постоянное общение с легионерами.

– Спроси, сколько воинов в гарнизоне Ипартафара, что там сейчас творится, и с кем они ведут войну. Помнишь, нам об этом говорил пленник в прошлый раз?

– Тот гяур был просто глупым бараном! - Ибрагим снова повернулся к пленным, обращаясь к ним на партафском языке. Двое или трое из партафцев начали отвечать, перебивая друг друга.

– Ани гаварят, что в городе двадцать тысяч воинов. Воины Аббаса, этого трусливого шайтана, сражаются с бойцами Хазрея и ещё какими-то гяурами. Ани гаварят, что посланы шайтаном! Вах, надо резать и этих гяуров, савсем глупые стали!

– Подожди, убить этих мы всегда успеем. А что это за другие гяуры?

– Сейчас узнаю, - Ибрагим прикрикнул на пленных. Целых семеро начало наперебой отвечать. - Ани гаварят, что те гяуры пришли с юга, но не с гор, а из леса. Вроде мстить хатят, вах! Может, надо объединиться с ними? Вдвоём легче поймать волка, чем аднаму!

– А ты не думаешь, что второй охотник может забрать этого волка себе? - Андронику даже стало интересно, кто это по души партафцев пришёл.

Они вполне могли стать союзниками аркадцев, если, конечно, не начнут войну и с ними. Только вот это вполне могли оказаться тарны, они же тоже жили на юге, или тайсары. Был, конечно, ещё один народ, но о нём Андроник старался не думать, слишком опасным мог быть просто интерес стороны к этой войне.

– Валент, прикажи разбивать лагерь в этом форте и поблизости, а ещё собери тысячу айсаров, горцев и легионеров. Желательно, чтобы там были и лучники, а также тараны и лестницы. Я собираюсь повторить шутку с партафским командиром ещё пару раз, а если не получится, то взять форты штурмом. Если все остальные охраняются так же, как и этот, то уже к вечеру Ипартафар будет окружён.

– Будет исполнено, иллюстрий! - Валент поклонился и отправился к центурионам и легатам сообщить приказ Андроника.

– Иовиан?

– Да, дрункарий! Славно мы их тут прижали! - Иовиан улыбнулся.

– Сколько взято пленных, сколько партафцев убито, сколько наших погибло? Уже посчитали?

– А то как же! Сотня пленных, сорок партафцев убито. А наших всего-то десяток погиб, причём семеро - горцы.

– Эх, если бы с такой лёгкостью можно было взять Ипартафар… А пока что тебе надо всех пленных в казармы отвести и приставить айсаров в охрану. Всё ясно?

– Да, иллюстрий! Всё будет сделано!

Между тем воины всё продолжали выходить из туннеля к форту, заполняя все свободные площадки. И вот тогда-то у Андроника созрел окончательный план по захвату окружающих Ипартафар укреплений. Дрункарий собрал всех воинов, что присоединились к ним в Ефратисии, и разделил их на две части. Таких набралось восемьдесят человек, слишком дорого новобранцы заплатили, чтобы стать настоящими легионерами…

Так вот, к этим частям он присоединил ещё по восемь десятков воинов, велев им прятаться, пока легионеры из Ефратисия не войдут в форты. Недавний бой показал, что здесь слишком уж сильно доверяют говорящим на партафском языке, да ещё одетым в доспехи "бессмертных". Это можно было использовать.

Андроник разослал отряды в разные стороны. Благо пейзаж и строители фортов способствовали этому: все пятнадцать небольших крепостей находились практически на одной линии окружности, и не составляло большого труда пройтись по ним. Особенно штурмовым отрядам.

Андроник не решился снова воспользоваться Менгли-Дубреем, однако с радостью увидел его в том же отряде, в котором был и сам. В другой отряд он назначил командиром Константа, кое-как знавшего партафский язык. И вот представление началось.

Командир первого форта, к которому подошёл отряд Андроника, удосужился-таки выставить постовых на стены. Но они не особо и помогли: снова сработал трюк с ложным донесением от Менгли-Хазрея. И снова гарнизон не успел подать дымовой сигнал соседям и Ипартафару, да и айсары-штурмовики обошлись без лишнего шума. Здесь Андроник приказал перерезать всех пленных, которых набралось две сотни, и послал гонца к Валенту, чтобы тот прислал легионеров для занятия укрепления. Ласкарий решил сразу же закрепиться в эти горах.

Лучше всех себя показал в тот день Менгли-Дубрей: он резал и рубил партафцев с яростью, не присущей даже аркадским фанатикам, сжигавшим волшебников. Андроник только тогда понял слова одного из ксариатских императоров, что самые злейшие враги -это соотечественники и ближайшие родственники. Во всяком случае, они становятся таковыми в некоторых случаях.

Теперь же Менгли-Дубрей в каждом убитом соотечественнике видел виновника разрухи в родной стране и причину всех проблем Партафы. Но даже не задумывался, что с каждой смертью причиняет ей ещё больше бед. Андроник для себя решил, что случись в Аркадской империи гражданская война или взойди на трон новая династия, он уедет в Единое княжество: только там на всём Огнароне сохранились ксариатские традиции. Даже намного лучше, чем в Аркадии. Со своими соотечественниками Ласкарию воевать очень не хотелось.

Между тем прибыл гонец от Константа: он успел захватить почти все форты, кроме прикрывавшего дорогу. Легат не решался штурмовать Аль-Мугар. Просто у столицы с придорожными фортами, как сказал Менгли-Дубрей, было постоянное сообщение гонцами, да и посты должны были стоять на всём протяжении дороги, до самого султанского дворца. Но Андроник и тут нашёл выход…

Зимой ночи наступали намного быстрее, особенно в горах. Солнце уже почти скрылось за склонами гор, когда на дороге показался отряд всадников, подъехавших к воротам.

Серебряные ворота, получившие своё название из-за букв, выбитых на морёном дубе, закрывали дорогу. Стена, в которой они были сделаны, тянулась между фортами Аль-Мугар и Аль-Намар, чьи названия можно было перевести как Восходный и Закатный страж. Эти имена форты получили ещё три с половиной века назад, когда ксариатские мастера возвели их в этих горах. Остальные форты были построены уже самими партафцами. Стены Аль-Мугара и Аль-Намара были просто выбиты в двух скалах, и выдержали бы многодневный обстрел из катапульт и баллист.

Первый всадник спешился, постучав в ворота. Стражник неохотно поднялся с нагретого места и окликнул нежданных гостей.

– Назовите себя и цель приезда! - обычный вопрос, который Фатим задавал всем, кто покидал или приезжал в Ипартафарскую долину. Просто ворота были единственным в неё входом. Если не считать узкого прохода между скалами, где еле могли пройти даже бараны.

– В Аль-Тугарин, - это был городок в горах, в трёх днях пути от столицы. - С важным донесением от султана Менгли-Хазрея! Или ты, воин, не узнаёшь "бессмертных"?

Всадники и вправду были облачены в доспехи "бессмертных", и даже кони были им под стать, все закованные в броню.

– Проезжайте! - Фатим кивнул ещё одному охраннику, Гюльнару, и ворота начали открываться.

Всего здесь было двадцать охранников, как успел заметить всадник. Это был один из аркадцев, присоединившихся к армии Андроника в Ефратисии. Тимофей любил расспрашивать купцов, проезжавших через его город, так что он знал практически все города и деревни, окружавшие столицу.

Восемь всадников последовали за Тимофеем, даже не перейдя на галоп или рысь. Кони шли медленно. Слишком медленно.

Фатим заподозрил неладное и повернулся к первому "бессмертному". Это-то и сыграло с ним злую шутку: он не заметил, как к форту приближаются по снегу лучники и несколько мечников. В это время то же происходило и у форта Аль-Намар.

– А что у вас за сообщение султану? Что-то не особо вы спешите, как я посмотрю! - смех всадников почти что развеял сомнения Фатима, и он убрал руку от эфеса меча.

– У меня простая весть: хозяева вернулись! - и Тимофей срубил голову охраннику, а остальные всадники выхватили мечи. Молодой аркадец хотел показать, что он не хуже Менгли-Дубрея может ошеломить врага.

Один партафец крикнул воинам в форте, но его горло тут же пронзила аркадская стрела. Отряд, прятавшийся до того в засаде, напал на охранников у ворота. Партафцы от неожиданности не смогли оказать особого сопротивления, и в несколько минут "битва" закончилась - только двадцать два трупа осталось валяться у ворот, и лишь два из них принадлежали легионерам.

Между тем Констант уже повёл воинов на штурм Аль-Намара, в гарнизоне которого началось замешательство. Деревянные ворота пробил таран, а внутрь хлынули айсары и горцы. С Аль-Мугаром Андронику пришлось повозиться, потому что там и ворота были покрепче, и на стенах уже стояли лучники. В форте зажгли сигнальный костёр, но Ласкарий надеялся, что в городе его заметят как можно позже: в сумерках дым был еле заметен. Да и командиру городского гарнизона придётся поломать голову, прежде чем вспомнить, что значит этот сигнал. Во всяком случае, Андроник был в этом уверен после того, как все тринадцать считавшихся ранее неприступными фортов пали меньше чем за день.

Вот рухнули ворота Аль-Мугара. Тимофей на всём скаку ворвался в форт, прикрываемый сзади восемью всадниками и сорока легионерами. Партафцы не смогли оказать сопротивления: сказалась неожиданность нападения, да и в гарнизоне форта было не больше сотни воинов. А сотня партафцев против пяти десятков аркадцев - это ничто, особенно если аркадцы пришли мстить за два века позора.

Несколько минут - и вот уже легионеры сносят партафские трупы в кучу невдалеке от ворот, чтобы потом сжечь.

Андроник въехал через Серебряные ворота. Он, конечно, мог просто спуститься по горному склону, но дрункарий решил воспользоваться моментом. Он находил это достаточно символичным событием: аркадский полководец въезжает на коне в сердце Блистательной Партафы. Правда. Путь туда уже открыт. И не без помощи самих партафцев, устроивших междоусобицу в такой подходящий момент.

На горы опускалась ночь, последняя спокойная ночь для партафского народа. А уж утро Ипартафар запомнит на многие годы…

Королевство. Графство Аскер.

Лотарь Аскер стоял на вершине башни своего родового замка. Он давно вернулся из столицы. На следующий день после гибели Стефана Сан-Зара. Сны о свержении Реджинальда резко прекратились. И мысли об этом постепенно были вытеснены желанием защитить свою семью…

Внизу простирались бесконечные холмы, которые заканчивались только на границе с Аркадской империей. Граф волновался, и было из-за чего: скоро должен был прибыть принц Фердинанд со своим войском. Реджинальд успел отозвать западные армии к столице, даже не попытавшись захватить мятежное графство: король ещё помнил позор у Дорожного замка.

Но и здесь Людольфинга постигла неудача, потому что несколько тысяч воинов так и остались в графских землях, присоединившись к мятежникам. Зато вот Рабар и Сан-Зар поплатились за ошибки своих Владетелей. Реджинальд перекинул туда почти все королевские войска, находившиеся на севере, надеясь отрезать графство Аскер от союзников и поставок продовольствия.

Но от этого Лотарь только выиграл. Иоанн Дука Ватац, следуя "дружеским обязанностям по отношению к династии Огнаридов", начал поставки аркадского хлеба Аскеру. Не отказал он и в денежной и военной поддержке: четыре тысячи айсаров-федератов и двенадцать тысяч сестерциев отправились в путь вместе с принцем Фердинандом.

– Лотарь, ты не замёрз? - на башню поднялась Екатерина Рабар, жена графа Аскера.

Она была довольно хороша собой: тёмно-русые волосы спускались до пояса, украшенные серебристыми лентами и золотой диадемой. Глаза у неё были карими, а вот форма носа - отцовская. В тот день Екатерина облачилась в меховую шубу и подбитый куницей плащ.

Дочери герцога Рабара было только двадцать восемь лет, но выглядела она едва ли на двадцать: сказывалась наследственность. Все Рабары очень долго выглядели намного моложе своего возраста. К сожалению, не многие герцоги доживали до старости -всему виной постоянная борьба с айсарами и аркадцами.

– Нет, милая, всё нормально! Только вот по тебе такого не скажешь.

На лице у жены Лотарь видел печать беспокойства.

– Я боюсь, что с отцом может что-то случиться. Ведь он остался один в столице, а барон Сан-Зар…

– Барон погиб, прикрывая твоего отца. Стефан помог Фридриху выбраться из особняка. Никто в столице так его и не видел, ни живым, ни мёртвым, - Лотарь обнял жену, надеясь её успокоить. - Фридрих, скорее всего, смог выбраться из города. В крайнем случае, он ушёл в катакомбы. Ты же сама говорила, что в особняке есть выход в подземелья.

– Однажды он мне его даже показывал, - Екатерина посмотрела вдаль, на заснеженные холмы, и тихо ойкнула. - Едут! Принц едет! Я немедленно побегу вниз, посмотрю, что там с приготовлениями к пиру.

– А я пока побуду здесь. Скоро я тоже спущусь, - Лотарь улыбнулся жене.

– Смотри, чтобы мне не пришлось одной встречать гостей, а то знаю я тебя! Будешь часами смотреть на свои холмы, а потом к ночи вспомнишь, что вроде кто-то въехал в замок.

– Это было только один раз! И я думал о том, что будет с Королевством после смерти короля Альфонсо.

– Ладно-ладно! Я жду тебя! - Екатерина начал спускаться по лестнице, а Лотарь повернулся, чтобы рассмотреть гостей.

Кавалькада была в целой лиге от замка Аскер, но Лотарю были прекрасно видны первые ряды войска. Снег пестрился от сотен рыцарских флагов. Как-никак, Фердинанда сопровождал весь цвет рыцарства западного Королевства, а ещё герцог Артуа и граф Даркмур. Где-то возле принца должен был ехать и аркадский командир, посланный вместе с айсарами-федератами.

Все западные холмы окрасились в чёрный цвет: столько воинов сейчас шло к замку. Граф Аскер ещё четыре дня назад посылал гонцов к принцу, которые, кроме всего прочего, собирали информацию об армии Фердинанда.

Лотарь колебался, как ему поступить. У Аскера было два варианта: или он во всём поддерживает принца, но становится всего лишь одним из командиров в войске, да ещё и предоставляет жильё армии, или графство добивается независимости от Реджинальда, как это сделали Мишель и Сегюр.

Лотарь не сомневался, что Людольфинг вполне мог согласиться на это, особенно из-за приближающегося Фердинанда. Но граф выбрал первое. Да он и не мог иначе: слишком уж многие погибли, чтобы вернуть Огнаридов на престол Королевства. Сейчас у него в замке жила не только Иоанна Рабарская, мать Екатерины, но и семья барона Сан-Зара.

Сыновья Стефана, Антуан и Сантан, теперь командовали сбежавшими из западных армий воинами и надеялись поквитаться с Реджинальдом за захват баронства Сан-Зар. И что бы было, решись Лотарь заявить о независимости? В лучшем случае, братья Сан-Зар с горсткой воинов присоединились бы к Фердинанду. Ну а в худшем - попытались вернуть себе свои земли. В одиночку. Именно по этой причине Аскер теперь принимал у себя Фердинанда.

Лотарь спустился по башенной лестнице и вбежал в конюшни, где для него уже подготовили коня: по правилам Владетель должен был встречать особу дворянских кровей в ста шагах от замковых ворот. Меньшее расстояние могло сказать о неуважении к гостю, ну а большее в данном случае подразумевало не только об уважении, но и о покорности.

Аскер же хотел показать, что всего лишь пытается соблюдать правила вежливости, и не более. В такое время Владетель должен знать себе цену, да и что-то не было видно этого Фердинанда, когда Людольфинги убивали барона Сан-Зара и ловили герцога Рабара.

Конь уже был готов. Слуги, едва завидев графа, принесли доспехи, сделанные специально для приёмов гостей.

Доспехи эти были намного легче боевых, при определённой сноровке и силе их хозяин вполне мог станцевать какой-нибудь простой танец. Слуги помогли Аскеру надеть эти доспехи, а потом подали шлем с забралом, на гребне которого был плюмаж из ярких перьев. Лотарь взобрался на коня и в сопровождении двух оруженосцев выехал из конюшен. На замковом дворе его уже ждала Екатерина, оседлавшая белую лошадь. Она улыбнулась Лотарю, и они вместе подъехали к воротам замка. Как только копыта коней застучали по камням, охрана начала опускать подъёмный мост, так что граф и графиня, не останавливаясь ни на секунду, выехали из замка. За ними последовало десять всадников сопровождения.

Лотарь Аскер отъехал от замка ровно на сто шагов - это расстояние обозначал мраморный столб, специально возведённый для этой цели. К этому времени войско Фердинанда остановилось, и от него отделилось сорок всадников. Впереди ехало четверо знаменосцев. Граф разглядел аркадского орла и молнию Огнаридов. Знаменосцы ехали двумя парами, и вторая пара несла уже знамёна Артуа и Даркмура. За ними ехали все остальные.

Фердинанд сильно изменился с последнего раза, когда его видел граф Аскер. Вместо бесшабашной улыбки на лице была печать постоянных и не особо радостных размышлений. Глаза потеряли былой блеск, волосы были намного короче, да и стали пробиваться усы. Принц ехал в позолоченных доспехах, в пурпурном плаще (подарке аркадского императора), на его поясе висел меч с рубинами на эфесе.

Чуть сзади ехал аркадский командир. Это был уже пожилой человек лет пятидесяти, седой как лунь. Он облачился в лорику и плащ, шитый золотыми нитками. На голове у него был позолоченный шлем - символ командира федератов. Ехал он на гнедом иноходце.

Сзади аркадца ехали Людвиг фон Даркмур и Жерар Артуа. Они были веселы, громко переговаривались между собой и смотрели на замок и его хозяина. Оба были в аркадских лориках и таких же плащах, как и у аркадского командира. Обоих Лотарь Аскер не любил.

Фон Даркмура за то, что он по чистой случайности стал Владетелем: род Беневалей пресёкся, когда граф Беневаль погиб от руки неизвестного убийцы. Труп его нашли в гостиной замка, он умер от удара мечом. Тогда же пропали и его жена с сыном. По слухам, бежали от убийц. Лотарь, услышав эту историю от своего отца, так и не смог поверить, что Даркмуры не были в ней замешаны.

Говорили, что отец Людвига не одобрял женитьбу своего кузена на крестьянке, а через несколько лет "случайно" получил графство, на чьи земли уже давно положил глаз. Король не стал особенно долго разбираться и, по закону Огнара, передал графство в руки ближайшего родственника, Даркмура. К герцогу Артуа Лотарь питал более тёплые чувства, потому что никогда не пересекался с ним, кроме королевских приёмов и редких королевских же охот. Чем не положительное качество?

Жерар слыл скрягой и человеком, который не мог выдержать славы и счастья других. Зато вот после битвы при Креси он стал чуть ли не героем в глазах сторонников Фердинанда. Ещё бы: герцог командовал частью войска, которая разгромила вышколенных и великолепно обученных воинов генерала Блад Торна. Судьба того, кстати, так и не прояснилась после битвы.

Некоторые поговаривали, что он перешёл на сторону принца и теперь сидит в каком-то северном замке с горсткой воинов, на пару с неизвестно откуда взявшимся магом. Но вот этим-то слухам Лотарь как раз и не верил, ведь Гильдия магов заняла нейтральную позицию в конфликте Людольфингов и Огнаридов, и вряд ли бы какой-нибудь маг пошёл против воли Совета. Хотя, после убийства Архимага Асфара всё могло измениться. Да ещё и все столичные представители Гильдии делись в неизвестном направлении. Опять же, по слухам.

– Рад приветствовать Огнарида Фердинанда в моих землях! - традиционная фраза, которой дворяне встречали своих гостей.

– Рад принять твоё гостеприимство, Лотарь Аскер! - Фердинанд кивнул графу. Лотарь ответил тем же.

– Прошу принца и всех его друзей проследовать в мой замок! - граф сделал приглашающий жест.

– С превеликим удовольствием, - Фердинанд снова кивнул и направил своего коня вперёд. Свита последовала за своим принцем. - Вы просто великолепны, графиня. Надеюсь, что смогу чаще видеть Вас в столице! - Фердинанд поднял забрало шлема и улыбнулся Екатерине.

– Мы сможем видеться и здесь, Ваше Высочество, если Вы в ближайшее время не собираетесь отправиться в столицу и вернуть себе престол.

Это был сильный удар для Фердинанда. Ему явно дали понять, что графиня сомневается в успехе дела. Принц не заметил или не подал вида, что заметил, и продолжал улыбаться.

– Во многом благодаря этому я нахожу великолепным пребывание в этом замке. Граф, Вы что-нибудь знаете о намерениях Реджинальда насчёт западных армий? - Фердинанд теперь смотрел на графа Аскера, благо он ехал слева от него. Вообще, графиня, граф и принц ехали в один ряд, совсем рядом, точно соблюдая традиции.

– Армии отступают в королевский домен, причём я сомневаюсь, что в столицу придёт едва ли третья их часть.

– Неужели южные Владетели наконец-то отказались от этой глупой идеи независимости? - лицо Фердинанда лучилось надеждой.

– Боюсь, что нет, просто каждый день из западных армий бегут воины. Десятками, сотнями, иногда - целыми полками. В графстве сейчас четыре тысячи огнаров из Пятой армии, которые решили присоединиться к моему войску.

– Великолепно! Скоро мы сможем собрать достаточно воинов, чтобы идти на столицу! - глаза Фердинанда расширились, на лице показалась лёгкая улыбка, а взгляд скользнул куда-то вдаль.

Он снова был уверен в себе и в успехе своего дела. Игрок, которому выпал хороший расклад…

– Я не думаю, что это произойдёт так уж скоро, мой принц! -Фердинанд, похоже, был просто одержим идеей вернуть трон. - У Реджинальда осталось не менее ста тысяч воинов. - Фердинанд остановил коня.

– Как сто? Насколько я помню, в распоряжении Реджинальда было пятнадцать армий, - Фердинанд, похоже, не верил собственному счастью: у его соперника становилось всё меньше и меньше воинов, причём очень заметно.

– Битва у Дорожного замка сильно подкосила силы Реджинальда, к тому же после ухода Якова Эр-При восточных армий у короля почти не осталось.

– Замечательно, просто замечательно! - вся процессия наконец-то подъехала к воротам замка, где уже выстроились в парадных доспехах аскерские рыцари с развёрнутыми знамёнами.

– Добро пожаловать в замок Аскер, Ваше Высочество! - Лотарь кивнул головой принцу.

– Добро пожаловать домой, Фердинанд Огнарид! - Екатерина Рабар угадала чувства, которые испытывал сейчас принц.

Фактически, замок Аскер был первым местом, которое Фердинанд посетил, возвращаясь из Аркадской империи.

Когда принц вернулся в Аркадию, Иоанн Дука Ватац рассказал о мятеже Сегюра и Мишеля, мельком сообщив о волнениях в столице. Только потом Фердинанд узнал, что их вызвали слухи о причастности алых магов к исчезновению людей. Предоставив айсарский легион и деньги, император отправил принца в Королевство. Это больше походило на театральное представление: Фердинанд, узнав о мятеже, побежал было к конюшням, чтобы немедленно отправиться на родину. Но Ватац остановил его, охладил его пыл упоминанием о верных Реджинальду огнарских армиях, и еле убедил ненадолго остаться в Аркадии. Там же к принцу присоединились и Даркмур с Артуа…

Раздались звуки труб. Лишь только трубачи протрубили первую ноту, аскерские рыцари развернули знамёна с молнией Огнара и, немного большие по размеру, флаги Лотаря Аскера. Во внутренний дворик выбежала целая толпа слуг и оруженосцев, устремившихся к принцу и графу. Постоянно слышались выкрики вроде: "За Королевство и короля!", "Во имя Огнаридов!"

Граф загодя приказал слугам заучить их, чтобы они ничего с этим не напутали. Да, в Королевстве и радость теперь появлялась только по приказу…

– Ваше Высочество, прошу проследовать за мной к пиршественному залу. Надеюсь, Вы останетесь довольны нашими поварами! - Екатерина Аскер улыбнулась принцу. Лотарь как раз слезал с коня.

– Всенепременно, миледи! - Фердинанд поцеловал руку графине.

– Сильно сомневаюсь, что они смогут состязаться с аркадскими кулинарами, - ухмыльнулся фон Даркмур. Эрик до сих пор не мог забыть ту великолепную жизнь, что они проводили в Аркадии, благо Ватац старался во всём угодить своим гостям.

– Возможно, Эрик, возможно, - после возвращения в Королевство Артуа стал мрачнее тучи. Герцога не прельщала перспектива расстаться с головой: до него как раз дошли слухи о гибели барона Сан-Зара.

Между тем появились Антуан и Сантан Сан-Зары. Братья, гордо подняв головы, подошли к принцу, который был немногим старше их.

– Приветствуем Ваше Высочество! - Антуан сделал лёгкий поклон Фердинанду. - Надеемся, что Вы на этот раз подольше задержитесь в Королевстве.

– Теперь я намерен вернуть престол моих предков и моего отца, баронет. А где же Ваш отец, Стефан Сан-Зар? Я слышал, что он…

– Он погиб, унеся в могилу одного из Людольфингов! - глаза Сантана сузились. Фердинанд отвёл взгляд. - Наш отец воевал за дело Огнаридов, пока законный наследник был обычным наёмником…

– Сантан, не надо, прошу Вас! - Лотарь Аскер пытался успокоить Сан-Зара. Ведь если сын и в нраве, как и во внешности, походил на своего отца, то через несколько минут могло дойти и до кровопролития.

– Не надо, граф? А может, напомнить, как погиб барон Стефан Сан-Зар, прикрыв бегство герцога Рабара? Всего лишь с десятком слуг и простолюдинов он прорвался к Гильдии магов. Слава Онтару, что хоть кто-то из дворян вспомнил о чести и присоединился к той атаке обречённых! Мой отец, тяжело раненный, в последнее мгновение пронзил клинком одного из Людольфингов! А где же всё это время был наш принц? - Каждая сторона, похоже, прибавляла воинов противнику и "забывала" о многих своих. К тому же никто точно не знал, что случилось, кроме выживших в той резне да сотни горожан, взиравших на бой из окон домов.

– Я не знал об этом, барон, - Даркмур так и не решился рассказать принцу о смерти барона Сан-Зара. Или специально этого не сделал. - Я приношу мои соболезнования и обещаю, что Реджинальд заплатит за это!

– Я принимаю обещание, - Сантан кивнул и чуть развернулся, давая Фердинанду и остальным свободно пройти в донжон.

– Надеюсь, дичь ещё не остыла, пока Вы тут пререкались! - Екатерина погрозила пальцем Сан-Зарам. Антуан улыбнулся, а вот Сантан был чернее тучи.

Блистательная Партафа. Ипартафар.

Только к утру в городе заволновались. Обычно из фортов с восходом солнца прибывали гонцы с донесениями об обстановке и с какими-либо запросами. Но в этот раз никого не было, ни один из пятнадцати командиров не послал гонцов.

В начале Менгли-Хазрей боялся, что те переметнулись на сторону мятежников, но слишком уж тихо было, чтобы это оказалось правдой. Всего несколько дней назад несколько сотен сторонников Аббаса уже пробовали показать зубы, взяв штурмом один из городских арсеналов. Гарнизон сработал хоть и не так быстро, как того хотелось, но зато ни один из мятежников не ушёл из сгоревшего здания.

Подождав несколько часов, Менгли-Хазрей послал десяток катафрактов к Серебряным воротам, чтобы узнать причину молчания. Ни один из всадников не вернулся, и только тогда бывший командир конницы отправил пять сотен пехоты и сотню лучников. Но Андроник этого только и ждал…

И ни один из десяти катафрактов не успел заметить ничего подозрительного, когда сзади их обошли айсары-копейщики. Минута - и шестеро всадников валялись на земле, придавленные умирающими конями. Остальные сгрудились в кучку, пытаясь отбиться от неизвестно откуда взявшегося противника. Для этих партафцев было совершенной неожиданностью, что аркадские воины смогли пробраться к самой столице.

Солнце уже было в зените, когда пять колонн пехотинцев подошли к Серебряным воротам. Они не заметили ничего странного, кроме примятого снега: айсары убрали трупы катафрактов и их коней, а потом красный от крови снег прикрыли чистым.

Партафский командир, шедший впереди своего отряда в кольчуге, приказал остановиться. Он переводил взгляд с Аль-Мугара на Аль-Намар и обратно. Командир долго не мог понять, почему ему кажется, что что-то не так. Партафец так и не сообразил, что не видит постовых на башнях фортов. Он уже готовился отдать приказ подойти к фортам, когда в воздухе засвистели стрелы и дротики легионеров: Валент отдал приказ своим воинам начать обстрел.

Партафцы, которых не настиг первый залп, рассыпались в разные стороны. Строя больше не было, и лучники смешались с пехотой. Командир партафцев попытался остановить бегущих воинов, высоко над головой подняв свой меч, но стрела аркадца пронзила его горло. Вместо команд партафец смог издать лишь булькающие звуки и упал на снег, захлёбываясь собственной кровью.

Через несколько минут от шести сотен воинов осталась едва ли половина. Партафцы бежали к городу, наивно полагая, что противник их не сможет достать вне фортов. В ответ на это Андроник велел двинуть те семь сотен клибанариев, что ещё остались в армии. Серебряные ворота открылись, и, сверкая в лучах зимнего солнца начищенной бронёй, аркадская конница ринулась в бой. Она, кончено, совершенно не подходила для преследования бегущего противника, зато каков был эффект, производимый её атакой!

Вот правый фланг клибанариев уже врезался в бегущих партафцев, попросту затоптав их. Через несколько мгновений за ними последовала и основная масса пехоты, раздавившая своей мощью вражеских воинов. Андроник не сомневался, что эту-то атаку в городе увидели, и поэтому приказал зажечь сигнальные огни в Аль-Нумаре.

Более того, Ласкарий даже надеялся, что Менгли-Хазрей поведёт воинов в бой. И это будет концом его правления, ведь партафский гарнизон, как успел понять дрункарий, вообще не был готов к крупной битве. Единственным шансом для узурпатора были городские стены. Но и они ненадолго защитят столицу, особенно если всё пойдёт по плану Андронику, который тот уже очень давно составил в мельчайших деталях.

Огонь на башне Аль-Нумара был знаком воинам, оставшимся в фортах, что надо готовиться к обороне, а для остальных - приготовиться к бою. Ждать пришлось не так уж и долго: примерно через час ворота Ипартафара открылись, выпустив войско Менгли-Хазрея. Если его можно было таковым назвать.

Нестройные ряды пехоты перемешались с лучниками и кавалерией, тяжёлой конницы почти что и не было. Даже на расстоянии полутора лиг было видно, что партафцы устало плетутся вперёд, нехотя продолжая свой путь. Выйдя за ворота, партафский командир перестроил свои войска, а вернее попытался сделать это. Через полчаса появилось два ряда пехоты, между которыми шли лучники. Горстку катафрактов зачем-то поставили позади войска, а лёгкая конница плелась на флангах.

Андроник хмыкнул, прикинув количество воинов противника. Получалось, что Менгли-Хазрей вывел едва ли четверть гарнизона, то есть не более пяти тысяч воинов. Это было очень хорошим знаком! Узурпатор боялся ослабить охрану. Похоже, в Ипартафаре было очень неспокойно. Раз уж правитель боится вывести из города войска, дабы уничтожить захватчиков, то конец его уже очень близок…

Всё это можно было использовать при штурме города.

Андроник немедленно созвал всех легатов и командиров горцев, чтобы изложить им свой план битвы. Когда Ласкарий добрался, наконец, до действий пехоты, Ибрагим радостно воскликнул что-то на своём языке и пообещал привести ещё тысяч восемь горцев.

Его народу явно понравится тактика Андроника. Ещё бы: дрункарий решил воспользоваться в бою в основном горцами, надеясь даже не вводить в битву легионеров. Извечная тактика аркадских императоров и полководцев, которые использовали наёмников и союзников как разменную монету, а легионы если и вводили, то только в крайнем случае. Ибрагим же считал это знаком глубочайшего доверия и уважения дрункария. Что ж, Андронику повезло с союзниками.

Партафское войско подошло к Серебряным воротам. С аркадской стороны горцы в своих кольчугах (многие из которых были взяты с трупов партафцев или своих собратьев) уже выстроились в десять рядов перед воротами, лишив противника даже призрачной надежды на прорыв. Между тем на стенах Аль-Мугара и Аль-Нумара показались лучники и несколько священников. Хотя Андроник не ожидал, что Менгли-Хазрей двинет дервишей (он вообще не думал, что эти чароплёты есть в распоряжении узурпатора), но магия Аркара могла сильно помочь в битве.

Менгли-Дубрей на своём коне был возле Ибрагима, возглавившего горцев. Жажда мести аль-мухадтара только усилилась с ночи, и он готов был прямо сейчас, хоть в одиночку, броситься на своих соплеменников. Менгли-Дубрей теперь считал, что партафец не может считаться партафцем, если воюет на стороне Менгли-Хазрея. И таких должна быть покарать божья десница. Андроник очень волновался насчёт этого: Дубрей вполне мог в разгар битвы в одиночку ринуться на ряды врага. И даже мог прожить несколько минут, благо доспехи катафракта надёжно защищали его от случайных стрел или слабых ударов копья.

Со стен фортов посыпались стрелы. Первый ряд партафцев укрылся за своими хлипкими щитами, так что особого урона этот залп не нанёс. Через мгновение, когда лучники снова натягивали тетивы луков, вражеская пехота бросилась вперёд. На флангах конница чуть отступила назад, чтобы хоть как-то обезопасить себя от стрел. Вражеские лучники сами начали обстрел рядов горцев. И после второго залпа прекратили: оба войска наконец-то сошлись в рукопашной.

Ибрагим, гарцевавший на своём коне, выделялся среди других горцев аркадским позолоченным шлемом, подарком Андроника. Вождь горцев великолепно орудовал своим мечом, так что скоро партафцы старались не приближаться к нему ближе, чем на длину копья. Ибрагим лишь смеялся над противником, перерубая древка вражеских копий и перемещаясь между центром отряда и левым флангом.

Горцы, врубившись на бегу в ряды партафцев, резко остановились: соотношение сил было явно не в их пользу. Андроник поставил перед воротами только пятьсот воинов, места между Аль-Мугаром и Аль-Нумаром просто не хватало на большее. Можно, конечно, было выставить тысячу пехоты, но Ибрагим вряд ли бы справился с двадцатью рядами воинов, когда сражались бы только первые три.

Скоро натиск союзников Андроника выдохся, и горцы отхлынули к воротам, теснимые партафской пехотой. Вражеский командир только этого и ждал: тяжёлая конница ринулась вперёд, намереваясь смять пехоту Ласкария. Аль-мухадтар явно просчитался, наивно полагая, что пятьсот горцев и две сотни лучников - это всё, что есть в руках у противника. Когда катафракты с улюлюканьем набросились на отступавших пехотинцев Ибрагима, Андроник двинул клибанариев и айсаров. Они спустились с холмов, окружавших долину. Ловушка захлопнулась.

Ласкарий со стены видел, как разворачиваются задние ряды катафрактов и партафских пехотинцев, видел, как клин клибанариев вспорол центр вражеского войска. Враги начали бежать на фланги, но там их уже поджидали айсары-копьеносцы.

Войско противника охватила паника и хаос. Лёгкая конница, плюнув на всё, попыталась прорваться к городу через айсаров, но удалось это отнюдь не многим. Лишь два десятка всадников смогли выйти из окружения, остальные отхлынули от строя федератов.

В это же время открылись Серебряные ворота и на помощь своим собратьям кинулись остальные жители гор. Крича что-то на своём языке, они сначала остановили партафских пехотинцев, решивших последовать примеру своей конницы и прорваться, а затем и отбросили катафрактов. Вот горец поднырнул под лошадь одного из всадников, на которого наседало пятеро воинов, и мечом проткнул незащищённое брюхо коня. Умирающий конь рухнул на землю, накрыв собою всадника, которого скоро добили. Примерно то же самое происходило по всему полю. Лишь самый центр, где находился вражеский командир, ещё держался.

– Камандир, пазволь принести голову таго гяура к тваим нагам! - крикнул Андронику, стоявшему на платформе над воротами, Ибрагим.

– Это сделаю я, Ибрагим! - вперёд наконец-то выехал Менгли-Дубрей, полностью закованный в броню. Он лично добавил в доспех катафракта несколько дополнительных пластин и рёбра жёсткости для кирасы, что сделало его слишком уж похожим на железного голема. Андроник боялся, что чувство сострадания к противнику у него стало големьим…

– Уступаю тебя таго гяура! - Ибрагим отсалютовал партафцу мечом и начал смотреть, что же предпримет Менгли-Дубрей.

Партафец медленно поскакал вперёд, все воины расступались перед ним, искренне сожалея об участи врага.

Когда до рядов противника оставалось всего несколько шагов, Менгли-Дубрей высоко над головой поднял боевой молот и припустил коня в галоп. Через мгновение он протаранил строй пехотинцев, сшиб с коня одного из катафрактов и оказался лицом к лицу с вражеским командиром. Партафец, явно поняв, что является целью этого катафракта, поднял левую руку вверх, что означало вызов на поединок. Одновременно с этим горцы и партафцы перестали драться. Аркадцы тоже остановились, ожидая, что же будет дальше. Только на холмах айсары добивали пытавшихся сбежать врагов.

Партафский командир был в тяжёлых доспехах катафракта, только шлем он снял, чтобы воины могли его отличить от других всадников. На поясе у него висел меч с вделанным в эфес опалом.

– Я предлагаю поединок, воин. Прошу тебя назвать имя и свой титул. Хотелось бы знать, кого мне придётся убить! - ухмыльнулся партафец, явно надеясь на скорую победу.

– Данри-Бек Менгли-Дубрей, аль-мухадтар конницы султана Аббаса Великолепного! - Менгли-Дубрей будто стал выше, гордо вскинув голову.

– Дубрей, это ты? - партафский командир был явно поражён: с его лица сползла ухмылка, а пальцы, державшие эфес меча, разжались. Но потом партафец взял себя в руки и потребовал. - Сними шлем, и докажи это, воин.

– Если ты не узнаёшь мой голос, Рустам - Бек, то вот тебе моё лицо! - Менгли-Дубрей снял со своей головы шлем.

Не случись войны, это могло бы сойти за встречу старых друзей. Менгли-Дубрей и Рустам с детства дружили: их отцы были соседями, и часто посещали усадьбы друг друга. И Дубрей, и Рустам вместе пошли в конницу, где быстро продвинулись до командиров конной сотни. Затем судьба разделила их. Во время войны Партафы с Тайсарским каганатом Дубрей командовал конной тысячей, а вот Рустам участвовал в обороне северной границы от аркадских армий. Именно тогда имперская граница стала проходить по Гусиному броду и Красной реке, как её называли партафцы. А затем Менгли повысили до звания аль-мухадтара, а Рустама отправили на границу с Королевством.

– Ты почти не изменился, Дубрей! Но как ты… почему ты… с ними? - Рустам непонимающим взглядом уставился на Менгли-Дубрея.

– Возвращаю трон законному владельцу, не более! Ты готов к битве?

– Ты об Аббасе? Но он же погиб в битве, прикрываемый только пехотой Менгли-Хазрея! Ты же сам там был, должен об этом помнить.

– Султан Аббас выжил лишь из-за снисходительности Иоанна Ватаца. А всё, что ты сказал - чушь, глупее которой я ещё не слышал. - Между тем битва снова разгорелась с ещё большей силой.

– Тогда, получается, что Менгли-Хазрей… Воины, сложить оружие! И так слишком много партафцев погибло сегодня!

Приказу никто не последовал. Воины, стоявшие за спиной придвинулись ближе к своему командиру

– Я сказал, всем сложить… - Рустам обернулся. - Как это понимать?

– Великий султан предупреждал нас об этом. Этот приказ - предательство Партафы, а каждый предатель должен умереть! - тихо ответил один катафрактов-телохранителей и вынул меч. За ним последовали остальные два десятка воинов. Другие партафцы то ли не заметили, то ли не захотели заметить этого и продолжали бой с наступавшими айсарами и горцами.

– Измена! - воскликнул Рустам и обрушил удар своего меча на катафракта.

Всадник вскинул голову и упал, погрузившись в сугроб снега. Это послужило сигналом остальным. Десяток "бессмертных" кинулся на Рустама. Менгли-Дубрей, секунду поколебавшись, оказался рядом со своим другом. После того, как Рустам-Бек отдал приказ сложить оружие, в глазах Дубрея он снова стал другом детства. А Менгли-Дубрей привык защищать друзей.

– Мы ещё повоюем, Рустам!

– Да, Менгли! Как же я ошибся, - Рустам ударил по одному из нападавших мечом, и тот отлетел в сторону, истекая кровью.

– Рустам, ты ещё искупишь ошибку. И я тоже искуплю свою! - Менгли отбил очередной вражеский удар своим молотом.

Осталось только восемь противников. Хотя партафцев тут было раз в десять больше, но все они, кроме "бессмертных", были поглощены боем с горцами.

Вот один из партафцев ринулся на Рустама, но Менгли-Хазрей в очередной раз отклонил удар своим молотом и размозжил голову нападавшего.

– Ещё целых семеро, Менгли!

– Всего семеро, Рустам! - Дубрей замахнулся и ударил по приближавшемуся противнику, но тот отскочил в сторону, и удар пропал втуне.

– Смерть изменникам! - проорал, видимо, главный из семерых и ткнул мечом в коня Рустама. Костяные пластинки на шее не выдержали и треснули, по белой кости потекла красная струйка крови. Конь начал заваливаться, но Рустам в последнее мгновение успел спрыгнуть.

Менгли ещё раз ударил своим молотом, и с раздробленной шеей упал убивший коня Рустама воин. Рустам-Бек славно работал своим мечом: сразу двое "бессмертных" повалились в снег, издавая предсмертные всхлипы.

Теперь счёт почти сравнялся: четверо против двоих. Между тем кольцо горцев всё сжималось, жители гор почти прорвались к Менгли-Дубрею, к которому теперь подступало сразу трое "бессмертных". Менгли посильнее размахнулся своим молотом и ударил наотмашь, пробив череп одного из нападавших. В то же время Рустам уходил от атак своего противника, парируя все удары.

Менгли-Дубрей оттеснил двоих "бессмертных" подальше от Рустама, размахивая молотом, лишь пять или шесть партафцев отделяли его от воинов Ибрагима. Один мощный удар - и ещё один "бессмертный" завалился в снег. Второй предпочёл бежать, благо в рядах горцев образовалась небольшая прореха.

Менгли-Дубрей развернул коня и увидел, как Рустам скользящим ударом меча достал сочленение кольчуги и шейной пластины "бессмертного", и противник упал, а его рука всё ещё сжимала меч.

– Ну, вот похоже и всё! - Рустам улыбнулся, но заметил, как глаза Менгли-Дубрея широко раскрылись.

"Бессмертный", которого Рустам посчитал убитым, из последних сил встал со снега и ударил мечом в спину своего бывшего командира.

Улыбка сползла с лица Рустама, а изо рта начала капать кровь. Его ноги подкосились, и он упал на колени. "Бессмертный" последовал за ним, издав последний вздох.

– Рустам! - Менгли-Дубрей одним рывком соскочил на землю и подхватил своего друга на руки. Рустам ещё дышал, но с каждой секундой его дыхание становилось всё тяжелее.

– Ну, вот и повоевали. Менгли, запоминай, - из горла партафца снова потекла кровь. - В ночь зимнего солнцестояния, - слова давались ему с большим трудом, и он теперь лишь шептал. - Будет большой, - он сплюнул кровь, - мятеж. - Рустама сотряс кашель, а через секунду из его горла снова потекла кровь. - Ударь по… предателю, отомсти… за всех… и прощай. Здесь так светло - умирающий вздохнул, и через мгновение его дыхание пресеклось. Командир Рустам-Бек, аль-мухадтар султана Менгли-Хазрея, окончил свой путь.

– Я отомщу, Рустам, отомщу, - Дубрей закрыл глаза своему умершему другу.

Менгли-Дубрей не видел и не слышал, как ещё остававшиеся в живых партафцы сложили оружие, сдаваясь горцам. Ибрагим спрыгнул с коня на снег рядом с аль-мухадтаром, не проронив ни слова. Он видел всё от начала и до конца, до сих пор поражаясь храбрости Рустам-Бека.

Всё так же молча горец положил у ног погибшего меч одного из "бессмертных. Ещё несколько горцев без единого звука сложили у ног Рустама мечи убитых катафрактов. Даже несколько пленных воинов Рустама, лишь губами произнося молитвы, положил на снег свои шлемы и кинжалы. Таков был обычай этих двух таких разных народов: сложить возле погибшего в бою героя оружие убитых им врагов. Это очень походило на обычай огнаров, но никто бы не согласился, что кто-то из них позаимствовал эту традицию у других.

– Дозволено ли нам будет похоронить своего командира? - сказал, прервав молчание через несколько минут, один из пленных партафцев.

– Тело упокоится, когда я выполню просьбу его духа, - тихо сказал Менгли-Дубрей, но эти слова, как потом рассказывали, услышали даже на стенах Ипартафара и во дворце султана. Боги снова решили явить свою силу смертным. Во всяком случае, так позже рассказывали. - Когда Хазрей будет убит. И пусть он знает, что ждать осталось не так уж и долго.

– Вах, я памагу это сделать! - Ибрагим поднял свой кинжал высоко над головой. За ним последовали остальные горцы.

– Ласкарии никогда не отказывались от хорошей драки! - улыбнулся подъехавший Андроник, последовав примеру Ибрагима.

– Как и вообще аркадцы! - подхватили Михаил и Констант.

Через мгновение вся армия начала скандировать "Месть!". Андроник не ожидал, что войско так быстро окажется готовым выполнить его план, потому как только поклявшиеся отомстить могли сделать это. Ну, или полные глупцы. Хотя кое-кто назвал бы их единственными истинными храбрецами.

Королевство. Графство Мишель.

– Слышно что-нибудь из Жаке? - Фердинанд Сегюр склонился над картой вместе со своим братом, герцогом Сагириной и графом Мишелем.

– Нет, Этельред заперся в замке после похорон отца и брата. Похоже, он теперь вообще ни на чьей стороне.

– Я бы сказал, что он на своей стороне. Эта глупая смерть Эльфреда и Этельвольфа лишь сыграла нам на руку. Теперь весь юг ополчился против Реджинальда! - Энрике ухмыльнулся, но через мгновение улыбка сползла с его лица: Франциск посмотрел ему в глаза так, словно это была сама смерть. Спина герцога покрылась мурашками.

– Кстати, насчёт Реджинальда. Вы так и не собираетесь платить дань зерном, граф? - Фердинанд обратился к графу Мишелю. Тот махнул головой.

– Нет, без нашей пшеницы королевская армия недолго продержится. Мне, конечно, жаль народ, но ничего не поделаешь. К тому же скоро этот зерновой налог будет отменён.

– Неужели? - Франциск Сегюр сомневался в этом.

– Вчера принц Фердинанд Огнарид пересёк границу Королевства с почти пятнадцатитысячной армией. Так мне сообщили.

– Могу я узнать, как гонец успел преодолеть четыреста лиг пути? Или у него были крылья?

– Если Вы понимаете под словом "сообщили" обмен гонцами, то Вы никогда не слышали о магии, граф! - из тени вышел Франц, маг Филиппа Мишеля. Он теперь щеголял в новенькой красной атласной мантией. Он её надел, узнав, что Гильдия магов не может послать ему боевых магов. И поэтому старик сам стал боевым магом. Или хотел стать. А те друзья, что пообещали помочь… Они словно исчезли из этого мира. Франц никак не мог с ними связаться.

– С кем имею честь разговаривать, сударь?

– Франц из Мишеля, маг-погодник, милорд, - Франц поклонился. Сегюры и Сагирина ответили тем же.

– Как думаете, Франц из Мишеля, сколько дней он продержится с такой маленькой армией? Реджинальд просто задавит его числом.

– Воевать будет не только Фердинанд. Братья Сан-Зар и граф Аскер присоединились к нему. Или присоединятся: принц сейчас гостит в замке Аскер. И не сбрасывайте со счетов отряд Тенперона Даркхама, милорд.

– Тенперон Даркхам, - Энрике Сагирина задумался. - Кажется, я слышал это имя. Он один из магистров Гильдии?

– О нет, милорд, - Франц улыбнулся, - он маг третьей ступени.

– Я никогда раньше не слышал, чтобы маг подобной квалификации мог в одиночку сразиться с армией, сударь! - Фердинанд Сегюр рассмеялся. И через мгновение умолк, увидев, что все стоят с совершенно серьёзными лицами.

– А Вы слышали, милорд, чтобы маг третьей ступени почти два месяца прятал где-то в горах трёхтысячное войско да ещё потом объявился прямо под носом у одного из Людольфингов? А затем захватил несколько городов и двигался на столицу.

– С тремя тысячами воинов? Это невозможно, сударь! - теперь уже Сегюр широко раскрыл глаза от изумления.

– К сведению присутствующих здесь, я имел честь быть знакомым с Тенпероном. Что это за человек! Он немногим моложе меня, но выглядит лет на тридцать! До сих пор говорят, что именно Даркхам командовал войском в битве при Кирсекри, когда погиб Ле Дезир. Никто лучше него не владеет эф… простите, отвлёкся. - Франц рассказывал о Тенпероне как какой-нибудь учитель о своём предмете. - Достаточно добавить, что его любимым девизом, когда он учился, были слова: "Мы должны, значит, мы можем!". Я собственными глазами видел, как он сдавал экзамен на мага первой ступени, и у меня до сих пор в глазах стоит эффект от его заклинания. Нет, боюсь, если он возьмётся, то с тысячей воинов дойдёт до Южного моря.

– Вы говорите о нём, сударь, как о боге. Я сомневаюсь, что этот Тенперон сможет выйти за границу Артуа.

– Запомните мои слова, милорд Сагирина: он простой человек. Но многие сомневаются в этом…

Филипп Мишель наконец-то вмешался в спор своего мага со своими друзьями:

– Так как здесь никого из посторонних, я могу говорить открыто. Иначе мы до завтрашнего утра проспорим, кто такой на самом дел этот Тенперон.

– Да, Филипп, я готов выслушать Ваш план. Я ведь угадал?

– Да, Энрике. Я предлагаю, собрав воинов, двинуться через Коронный тракт на…

– Тронгард! - Франциск Сегюр, только и ожидавший этого, радостно воскликнул.

– Да, Франц, на Тронгард!

– А как же договор с Реджинальдом? - Сагирина, как всегда, не решался влезать в рискованную затею.

– А так называемый король его уже сам и нарушил. Вы забыли, из-за кого произошла битва с герцогом Жаке?

– По праву мы можем требовать ответа за несоблюдение договора, - по напряжённому выражению лица Фердинанда можно было догадаться, чего он потребует. Как минимум вызова на поединок. Ну а как максимум…

– Да, Вы совершенно правы. Видите Коронный тракт на этой карте? - Мишель взял кинжал и провёл им по красной линии, отмечавшей дорогу.

– Да, - разом ответили собеседники.

– Если мы соберём войска в ближайшую неделю и сразу же двинемся на столицу, то Реджинальд не сможет подвести ни северные, ни восточные войска в полном составе. У него остаются только западные и центральные с остатками южных, но король, скорее всего, уже выдвинул их к графству Аскер. Мы ударим по незащищённой столице и преподнесём её в дар Огнариду, - Мишель заговорщицки подмигнул.

– А если ни Фердинанд, ни Реджинальд не смогут добиться успеха, или, более того, оба погибнут?

– Здесь хоть кто-нибудь геральдику учил? - рассмеялся Франц. Он прекрасно помнил подобный разговор с Филиппом Мишелем.

– Естественно. В моей библиотеке находится наиболее полное собрание книг по… - Сагирины были знаменитыми книжными коллекционерами.

– Тогда вспомните свои гербы, Сегюры, и Вы, герцог! Не зря же там стоят молнии и короны, - Франц сам любил почитать родословные знатных фамилий.

– А ведь и правда. Мы, конечно, имеем немногим меньше прав, чем Реджинальд, но всё же?!

– Вот именно, судари! - граф Мишель улыбнулся.

– Ну так что? Кто за поход на Тронгард?

– А ты как думаешь, Филипп? - Сагирина улыбнулся.

– Сегюры думают точно так же! - рассмеялись Фердинанд и Франциск.

– Значит, на Тронгард!

Королевство. Герцогство Филиппика.

Только поздним вечером герцог Рабар и Феофан Лойола добрались до постоялого двора. Небольшое двухэтажное здание, первый этаж которого был выложен из кирпича, а второй - из дуба, ютилось на перекрёстке дорог. Естественно, никто не заподозрил в замёрзших путниках ни герцога, ни вампира.

Этому способствовало как отсутствие у бедняг коней, так и скупость хозяина, из-за которой горел лишь тусклый свет очага. Да и кто бы из этих простолюдинов узнал в завёрнутой в плащ фигуре самого Владетеля, герцога Фридриха Рабара? К счастью, у этого герцога нашлось несколько серебряных огнариков, чтобы заплатить за ночлег и еду.

Заказав два тарелки жареной баранины и кувшин эля, Лойола и Рабар уселись в тёмном углу у самой двери. Они говорили почти шёпотом, но даже если бы они кричали, ничего бы не изменилось: кроме них, в общем зале сидел лишь припозднившийся портной. Невысокого роста, с водянистыми глазами и бегающим взглядом, эту высокую профессию в нём выдавали две вещи. Во-первых, отсутствие мозолей на руках, да ещё и чрезвычайно тонкие пальцы. Ну а во-вторых - значок Гильдии ткачей на его камзоле: серебряные иголки и нитки на чёрном фоне. Он потягивал пиво, беседуя с хозяином.

– Ну что, игемон, Вы уже придумали-с, как нам поступить? Лично я бы отправился хоть сейчас, благо мне не ведомы ни усталость, ни голод.

– Так чего же Вы сейчас едите баранину? - Фридрих прекрасно знал, что Феофан не прочь просто насладиться едой, и это разительно отличало его от других вампиров. В лучшую сторону.

– А что бы подумали те двое, игемон, не закажи мы две порции? Мы же тут из какого-то города-с идём, как бишь его там? - Лойола улыбнулся, сверкнув белизною клыков.

– Из Монпельяка, и запомните это. А что насчёт моих планов, то извольте! Сейчас я намереваюсь поесть, потом проспать до утра, а затем двинуться в путь.

– Уж не в собственные ли владения, игемон? Я сомневаюсь, что этот ваш Реджинальд отдаст их Вам на блюдечке с золотой каёмочкой да ещё и приплатит золотишка. Ну, или хотя бы свинца! Знаете, как из свинца можно легко получить золото? Надо только…- внезапно Лойола замолчал.

Похоже, припомнил, что случилось в прошлый раз, когда он поведал секрет подобных превращений богам.

– Нет, но Вы почти угадали. Утром мы постараемся раздобыть лошадей и пробраться к Матвею Сагирине. Он, насколько я знаю, сейчас в своих владениях, пытается уберечь их от королевских солдат! - Фридрих рассмеялся. Портной и хозяин мельком глянули на него и продолжили разговор. - Самое смешное, что он вроде как и за Реджинальда, и, одновременно, за Фердинанда. А вот помощи от него ни тому, ни другому. Всегда поражался увёртливости этой фамилии!

– А Вы, игемон, думаете, что этот герцог возьмёт-с да пустит Вас в свой замок, не выдаст, да ещё и воинов даст на освобождение Ваших земель?

– В смысле? - Фридрих уставился на Феофана, как будто в первый раз его увидев.

– Если бы Вы, игемон, так не орали, то уже давно услышали, о чём болтают те двое.

– К сожалению, мне не удалось создать философский камень и продать его богам. Поэтому, сами понимаете, Вашими способностями я не обладаю. К сожалению или к счастью…

– К счастью, игемон, к счастью! Так вот. Как говорит этот ткач, в Рабаре уже вовсю орудуют какие-то Людольфинги и их воины.

– Ну вот, теперь уж точно придётся воинов у Матвея просить! Похоже, нам придётся задержаться в гостях у герцога.

– Я Вам про легионеров, а Вы мне - про Собрание! Почему Филиппика должен Вас приютить в своём замке?

– А он, сударь, - Фридрих перешёл на еле тихий шёпот, - пари проиграл одно.

– Это какое?

– Сколько дней потребуется Блад Торну, чтобы одна королевская армия перестал существовать. Я так и не вернулся за своим призом.

– Надеюсь, что Филиппика сам не забыл об этом.

– Да, остаётся только надеяться…

Через несколько минут Рабар встал из-за стола. Фридрих решил снять две комнаты. Хозяин постоялого двора, не веря своей удаче, даже немного снизил цен за постой, уступив герцогу. Ещё бы, ведь содрал он с этих гостей втрое против обычного. Этим в основном и славились жители герцогства Филиппика, лишь ненамного уступая своим Владетелям: выжать как можно больше денег из покупателя.

Утром, едва открыв глаза, Рабар увидел Феофана Лойолу, сидевшего возле его кровати. Вернее, того, что этим здесь называли: на каком-то каркасе из наспех сколоченных досок была натянута железная проволока, на которой лежало одеяло, столько раз зашивавшееся и латавшееся, что стало просто сшитыми вместе сотнями разноцветных кусочков ткани.

Фридрих огляделся, и только сейчас до него дошло, что ещё даже не начался рассвет. Вампир применил один из своих "фокусов". Магией Феофан считал только создание еды, вина или книг. Остальные заклинания проходили под разделом "фокусы", и он не особо применял их.

Но сам Фридрих видел, как днём, когда они шли по этим снегам, Феофан со злости махнул рукой. И один из холмов, на котором сугробы были глубже всего, запылал. В мгновение ока он покрылся корочкой обожжённой глины. Лойола даже не обратил на это внимания, продолжая рассуждать об ужасном состоянии огнарского государства вообще и его дорог в частности.

– Интересно, Вы хоть глаз на секунду сомкнули? - Фридрих нехотя встал с кровати и начал надевать кожаный камзол, морщась при виде очередной найденной дыры или прорехи.

Рабар не осматривал свою одежду с самого бегства в Катакомбы. Выходил из них герцог в лорике, которую вампир превратил в пыль на подходе к деревне. Эти доспехи вызвали бы слишком уж много ненужных вопросов среди местных жителей.

– Когда моргал - да, - Феофан попытался рукой словить солнечный зайчик, пробивавшийся из-за куска слюды, заменявшей здесь стекло.- До сих пор не верю, что я могу, - Феофан улыбнулся, - ходить днём, да ещё и при ярком солнце! Надо будет как-нибудь заняться этим вопросом…

– Сударь алхимик, а Вы насчёт какого-нибудь транспорта договорились? - Рабар всё-таки справился со шнуровкой и пуговицами.

– Нет-с, игемон, - грустно вздохнул Феофан. - Единственное, что я смог приобрести в этой деревеньке - шляпа!

Лойола достал чёрную длиннополую кожаную шляпу и надел её. Широкие поля, если надвинуть её на лоб, закрывали лицо вампира, что было очень полезно в их путешествии.

– Великолепно! Неужели Вы слышали об огнарской моде? - такие шляпы любил надевать на охоту Альфонсо V.

– Нет, игемон, не угадали-с! Это мне презент от трактирщика! Он мне проиграл… - на лице у Феофана заиграла заговорщицкая улыбка.

– В кости? Не ожидал…

– Да, нет в "Допейся до Бахуса!". Это старинное ксариатское развлечение! Берётся несколько десятков разных по размеру стаканов. Туда наливается самое крепкое спиртное, что есть в доме. Соперники выставляют какой-нибудь приз, и кто опорожнит все стаканы и останется стоять на ногах, забирает приз соперника.

– А что же Вы поставили?

– Мелочь одну, - Феофан вынул из кармана медальон. В золотой оправе сверкал крохотный рубин, окружённый двенадцатью мельчайшими бриллиантами необыкновенной чистоты.

– Боги! - Фридрих не сомневался, что только за один из бриллиантов можно было купить половину Тронгарда. - Что же тогда внутри?

– То, что намного ценнее оправы! - Феофан грустно улыбнулся и открыл медальон. Внутри была белая камея с портретом какой-то девушки. - И не просите рассказать, что это, игемон.

– Но как Вы могли поставить это?

– Очень просто: алкоголь на меня не действует даже в самых больших количествах.

– А хозяин не мог заподозрить…

– Я, к Вашему сведению, играл в ксариатском амфитеатре в молодости! И Вы думаете, что я не смог бы изобразить пьяного человека перед каким-то тавернщиком? Да за кого Вы меня принимаете?

– Ладно, Лойола, не горячитесь. Я думаю, что нам самое время уходить отсюда, ещё столько всего предстоит сделать!

– Я того же мнения, игемон! Спускаемся прямо сейчас вниз, а потом продолжим-с путь к этому Вашему Филиппике.

– Вот и славно, - Фридрих открыл дверь и спустился вместе с Феофаном вниз.

Хозяин постоялого двора кивком поздоровался с Рабаром и продолжил вытирать стаканы. Хотя было ещё рано, но здесь уже сидел всё тот же человек, что и вчера. Сейчас он ел какую-то похлёбку. Этот портной проводил взглядом герцога и вампира, еле скрывая своё любопытство. Ещё бы! Лойола успел нацепить свою новую шляпу и теперь можно было разглядеть, да и то при определённом усердии, лишь его подбородок.

Попрощавшись с тавернщиком, Фридрих и Феофан вышли на улицу. При свете дня герцог наконец-то разглядел несколько десятков домов, приютившихся на недалёком холме.

Лойола обернулся, когда за его спиной послышался звук открывающейся двери. Из постоялого двора вышел портной, уверенным шагом приблизившийся к герцогу и вампиру.

– Вы чего хотите? - Фридрих, на всякий случай, нащупал рукоятку меча.

– Я узнал Вас, герцог, - человек сохранял невозмутимое лицо, произнеся эти слова.

– Я не особо понимаю, о чём Вы говорите, сударь.

– Можете не строить из себя дурачка, милорд Фридрих Рабар.

– Ага, похоже, кто-то ищет себе место на кладбище, - в руке у Феофана Лойолы прямо из воздуха появился меч с абсолютно чёрным клинком. Портной резко отскочил в сторону, еле сдержав вскрик.

– Нет, я совершенно не собираюсь как-нибудь Вам навредить, а даже наоборот.

– В смысле? - Фридрих жестом попросил Феофана убрать меч. Лойола пожал плечами, и меч растаял в воздухе.

– Об этом здесь лучше не говорить, милорд, - незнакомец потёр руки и кивнул в сторону тракта.

– Смотря о чём Вы хотите поговорить.

– О помощи, всего лишь о скромной помощи огнарскому Владетелю, милорды.

– Хорошо, но помни, что Рабаров не просто так учат фехтованию, - Фридрих кивнул на свой меч, а через мгновение Лойола, хмыкнув, держал руку на эфесе меча уже с белым клинком.

– Я и не забывал, милорд, - незнакомец уверенным шагом направился прочь от постоялого двора к дороге, а затем и дальше, к лесу.

Через несколько минут незнакомец вывел их на опушку леса, где взволнованно фыркали два коня.

– Фортуна ещё помнит обо мне! - Феофан радостно подпрыгнул, увидев такую неожиданную помощь. Во всяком случае, Лойола надеялся на это. Вдруг это ловушка?

– Что это? - Фридрих уставился на портного.

– Лошади, на которых Вы можете ехать куда пожелаете. Но сперва разрешите дать Вам один совет.

– Я прекрасно понимаю, что это, - Рабар махнул рукой в сторону коней. - Что всё это значит? Надеюсь, через несколько минут здесь не покажется отряд особистов?

– А, Вас смущает неожиданная помощь, - незнакомец понимающе улыбнулся. - Тогда я расскажу то, что мне позволено раскрыть. Мой господин неделю назад велел мне взять двух коней и ожидать двух человек в этой деревушке. Когда я встречу их, то должен буду немедленно отдать им коней и попросить ехать в город Бишоп, что на границе Филиппики и Сан-Зара, а ещё, - незнакомец вынул из-за пазухи туго набитый мешочек, - немного денег. Вот и всё.

– Феофан, как думаете, его стоит убить прямо сейчас, чтобы он нас не выдал, или стоит воспользоваться его помощью?

– Посмотри мне в глаза, человек, - Лойола сразу стал необычайно серьёзным и развернулся к незнакомцу. - Ты знаешь, что твой господин немного ошибся?

– В чём же, милорд? - портной начал жутко волноваться.

– Ты дождался только одного человека! - Феофан одним рывком скинул шляпу с головы и уставился на незнакомца своими красными глазами, где были видны лишь слабые карие пятнышки.

– Спаси меня, Онтар! - человек сделал шаг назад, но зацепился за выступавший из-под снега корень дерева и растянулся на земле.

– Так вот, у огнарского народа, надеюсь, есть легенда о том, что вампиры никогда не прощают обмана и предательства? - Лойола для пущего эффекта широко улыбнулся, отчего его клыки можно было разглядеть во всей красе. - Теперь ты понимаешь, что с тобой станет, если всё это - ловушка.?

– Клянусь, милорд, сказанное мной - абсолютно всё, что мне известно. - Человек повалился в ноги Феофану. - Только не надо пить мою кровь.

– Хорошо, так и быть, я пока что не голоден, - Фридрих разглядел во взгляде вампира шаловливые искорки. - Надеюсь, никто не узнает о произошедшем?

– Нет, милорд, никогда.

– Великолепно! - Феофан взобрался на коня, который, как ни странно, ничуть не испугался нового седока-вампира. Обычно животные чувствовали, если поблизости находится нежить. - Прощай, человек!

Фридрих тоже вскочил на коня, и вампир с герцогом поскакали на северо-запад.

Когда их фигуры уже нельзя было разглядеть, портной встал с колен, отряхнул снег со штанов и облегчённо вздохнул.

– Господин Флавиан будет доволен, может, даже наградит меня одной из его вещиц.

Человек повернулся к деревне и через мгновение снова повалился на колени, склонив свою голову в жесте подчинения и уважения. Перед ним возвышалась фигура, завёрнутая в широкий чёрный балахон с низко надвинутым капюшоном, из-под которого не было ничего видно.

– Господин, я выполнил всё, что Вы от меня потребовали.

– Хорошо, Сайрус, я удовлетворён. Мне было жаль видеть, что ты испытал некоторые неудобства, выполняя моё задание, - голос был явно тем же, что слышал в своих снах Андроник Ласкарий.

– Какие могут быть неудобства, когда я исполняю Ваши приказания, милорд!

– Встань, Сайрус, не люблю, когда передо мной стоят на коленях. Вот тебе небольшое вознаграждение, - в руках портного оказался кошель из чёрного шёлка.

– Благодарю, милорд, благодарю! Что там?

– Несколько побрякушек, хозяином которых ты стал. В принципе, можешь исполнить свою мечту и купить ткацкую мастерскую. Там ещё хватит на мелкие расходы.

– Моя признательность не знает границ, милорд! Будут ли какие-нибудь приказания?

– Я сам приду, когда ты мне понадобишься…

Королевство. Баронство Сан-Зар.

Войско всего несколько дней простояло в захваченном городе, пока не подошли остальные силы во главе с Блад Торном. Тенперон только этого и ждал. Очень скоро почти четырёхтысячная армия (некоторые огнары изъявили желание присоединиться к "милорду магу") двинулась на юг-восток, обходя все городки и деревни.

Учитель не хотел тратить время на стычки с воинами Людольфингов и прямо-таки гнал войско на Тронгард. Но, как ни странно, я не слышал ни слова недовольства или даже сомнения в его плане. Везде слышались только разговоры воинов, как они с развёрнутыми знамёнами войдут в столицу, а к их ногам будут падать цветы. Да уж, где только тронгардцы нашли бы цветы в разгар зимы…

И ни слова, ни звука о сражении, которое точно придётся дать у стен Тронгарда. Никто не сомневался, что по мановению руки Тенперона Реджинальд сам вынесет ключи от города и королевскую корону, ползая по снегу в нищенском рубище. Да уж…

Но смешнее всего было видеть, как мои воины, даже Владек, думают и говорят точно так же. Они уже видели себя риттерами или даже рыцарями, со своими собственными замками и стайкой слуг. Как ни странно, я тоже был в их мечтах. Об этом говорил невольно подслушанный мной разговор, который вели Лкашек, Сташек, Владарь и Жихарь возле моей палатки. Засыпал я в последнее время очень долго, и мне часто удавалось послушать слухи, царившие в войске. Нет, уже в армии! Блад Торн и Тенперон спаяли воинов железной дисциплиной. И ещё постоянно твердили о "великой тактике" и "совершенном оружии". Я уже надеялся, что увижу всё это в предстоящем сражении.

– Ты бы где хотел поселиться, Лкаш? - крякнув, спросил Жихарь, как всегда точивший свой меч. Это доставляло ему ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Так возле Креси, как же иначе? Я уж и во сне видел. Въезжаю на коне, весь в доспехах, в родную деревню, а мне навстречу выбегают сёстры, мать, отец, братья. Все мне в ноги кланяются, а я как заору: "Податей не платить, ребята! Баста!". И тогда уж любая невеста - моя.

– А мне тоже такое снилось, разве только я уже знаю, кого в невесты возьму, - я был уверен, что Владарь смотрит сейчас на северо-восток, вдаль, в сторону своего села.

– Ох, я вот, хлопцы, - Сташек говорил необычайно серьёзно, - думаю, что с господином-то станет? Маги, они ж такие, за собой не смотрят, книги всё читают да всякие камешки и травы рассматривают. Господин Николас так уж вообще почти ребёнок, пропадёт без нас, как есть пропадёт! - я улыбнулся, настолько смешными казались его слова.

– Ребёнок-ребёнок, а как грохнет молнией, так и нету десятка молодцов! - Жихарь, как всегда, рассуждал здраво. Но только в этот вечер и его настигли мечты. - Вы хоть знаете, что рыцари тоже что-то вроде крестьян, присягу дают да господину служат? Так вот, я что думаю, очень даже просто с господином получится. Маги, они же тоже к дворянам приравнены, он вроде и не самый худородный, как я слышал.

– Это кто сказал, что наш господин, да худородный? - в Лкашеке взыграла кровь.

Почти все его предки служили в замке у одного из рыцарей, и преданность господину была у него в крови. Он, как и остальные четверо, а уж тем более Владек, мог в кругу простолюдинов или кого повыше, проболтаться о недостатках господина. Да, сказать-то он мог, но если кто-то соглашался с ним, то не уйти тому без пары выбитых зубов. Так же были воспитаны и остальные "рыцари".

– Это я так, для красного словца! Посмел бы мне кто-нить так о господине сказать! Так вот, он точно станет хотя бы графом, когда Фердинанд-то вернётся, и попросим мы его нашим господином остаться. Вот мы за ним и присмотрим, можем даже в его замке всё время быть, а собственные уже нашим слугам оставим для присмотра.

– Вот это ты правильно сказал, Жихарь, правильно!

Больше ничего не слышал: мысли, словно голуби, разлетелись в разные стороны, и я заснул.

На утро мы продолжили свой поход, двигаясь ускоренным маршем по заснеженным холмам Сан-Зара. Я удивлялся, почему нас ещё не попытались остановить королевские войска. Только много позже мне рассказали, в чём дело. Реджинальд, получив известие о возвращении Фердинанда со своими воинами да ещё с аркадскими союзниками, двинулся на принца. Первым порывом Людольфинга было двинуть все войска на Аскер, раздавить принца и ударить по Аркадской империи.

Канцлер де Сенмар уговорил Реджинальда сначала отправить посла с протестом и требованием отозвать войска к Иоанну Ватацу. Но вот от идеи убить Фердинанда король так и не отказался: все королевские войска и дворянские дружины стягивались к Тронгарду. У принца ещё остались бы кое-какие шансы, но Эдмон Рошфор собирался лично участвовать в будущей битве, как и весь Орден алых магов. Так, во всяком случае, утверждали на севере. Похоже, наступал решающий момент войны.

И как раз в этот момент Тенперон решил рискнуть. Рискнуть настолько крупно, насколько мог себе позволить, ведь эта ночь была днём зимнего солнцестояния, во время которой избирался Архимаг огнарский. Я боялся, что голосовать будут только алые маги: до нас дошли слухи, что Гильдия магов покинула Тронгард, а все её столичные представители словно в воздухе растворились. К счастью, Реджинальд ещё не объявил магов вне закона.

Я проспал весь день, готовясь к ночному сражению. По сути, мы вдвоём с Тенпероном собирались выступить против всего Ордена алых магов. Только я ещё не знал, как. Учитель попросил меня принести порошок, который мы сделали из когтей снежного зверя. Интересно, насколько я помнил, подобный реагент делал некоторые иллюзии, гм, более реалистичными. Например, вместо тени вы могли увидеть настоящего человека, а ваша рука не проходила через призрака. Действовало это односторонне: скажем, призрак не мог до вас дотронуться.

Сумерки почти наступили. Я подошёл к шатру Тенперона, возле которого, как ни странно, было совсем мало народу. На снегу топтались только Блад Торн, Матвей Корвин да несколько телохранителей. Интересно, кто настоял на постоянной охране учителя пятью воинами? Вряд ли бы он продолжать это требовать, узнай, что Тенперон был лучшим фехтовальщиком герцогства Артуа. И, я был уверен, вообще всего Королевства. Хотя это и было величайшей редкостью среди магов: волшебники почти всуё время отдавали чтению книг с заклинаниями и магическим изысканиям. Но о своих способностях Тенперон не любил распространяться.

– А, вот и ты, Николас, - на напряжённом лице Блад Торна промелькнула улыбка, отчего его усы чуть качнулись.

– Милорд Даркхам ждёт тебя, ученик, - Матвей кивнул мне, а охранники освободили мне дорогу.

Я зашёл внутрь. Учитель склонился над Кубком и книгами с алхимическими формулами. К сожалению, даже вблизи я бы их не разобрал: единственной дисциплиной академии, в которой у меня совершенно ничего не получалось, была именно алхимия. Ну не понимал я, как можно запомнить несколько тысяч реагентов, свойства да ещё и десятки тысяч их возможных комбинаций!

– Ты как раз вовремя, Николас. Готов сегодня немного рискнуть? - Тенперон улыбнулся и вынул из-под походного стола Светильник Тара. С его помощью маг мог общаться с любыми своими собратьями, у которых были другие такие светильники, но чаще всего для этого требовалась особая настройка.

– Всегда, учитель! Мне только интересно, зачем Вам столько разных реагентов и магических приборов. Надеюсь, мы не собираемся открыть врата в другой мир? - подобное было мечтой всех волшебников, даже аркадских священников. Пока что удалось только призывать некоторых существ из других планов бытия, что вовсю использовал Эдмон Рошфор. Опять же, по слухам.

– Ты почти догадался. Сейчас я попробую спроецировать наши изображения на Алмазный зал Гильдии магов.

– И чтобы всё выглядело как можно реальнее, мы применим порошок из когтей снежного зверя?

– Великолепно! Ты схватываешь мои идеи прямо на лету! Так вот, с помощью Кубка и светильника мы пошлём наши иллюзорные тела в Тронгард, а порошок придаст всему надлежащий эффект. Ты уже догадался, зачем мне это понадобилось? - на лице Тенперона застыло мечтательное выражение лица: таким он выглядел, когда долго составляемый им план был близок к завершению.

– Мы устроим представление для Ордена магов, заявим о себе и посеем панику в столице. Заодно, надеюсь, сорвём и выборы Архимага.

– Замечательно! - Тенперон поставил Светильник Тара на стол, магией включил его, отчего на этом подсвечнике, на серебряных свечах, засверкали огоньки. - Ты подошёл очень близко. Что ж, начинаем…

Учитель высыпал порошок из когтей снежного зверя на пламя свечей. Жестом он попросил меня поднести Кубок поближе. Через мгновение я ощутил мощнейший поток магии, заполнивший комнату. Потом Блад Торн рассказывал, что весь лагерь почувствовал что-то странное, а Владек появился перед шатром прямо из воздуха, готовясь в любой момент ворваться внутрь и прикрыть своего господина.

– Готов? - Тенперон, не открывая глаз, повернулся ко мне и приготовился сотворить самое главное заклинание.

– Да, учитель! - я закрыл глаза, услышав, что Даркхам произносит слова на Древнем. Я догадывался, что не просто увижу через Светильник зал Гильдии, но и, возможно, появлюсь в нём.

Через мгновение до меня донёсся шум десятков голосов и стук шагов о мраморный пол.

– Все мы собрались здесь, - я открыл глаза. С кафедры из красного дерева, возвышавшейся над всем залом, вещал человек в золотой мантии, украшенной мелкими рубинами по краям.

Пока что нас никто не замечал: похоже, магия Тенперона сработала ещё не до конца. Это давало возможность без боязни быть увиденным оглядеться по сторонам.

Алмазный зал поразил меня. До потолка, терявшегося в полутьме, было метров тридцать. Высокие узкие окна, в которые были вставлены витражи, протянулись по всей длине зала, словно в ксариатской церкви. Возможно, строители позаимствовали из-за океана эту идею. Почти весь зал занимали ряды стульев с резными спинками, обитые красным атласом. Они были разделены на пять частей, символизировавших западную, восточную, южную, северную и центральную части Королевства. Большинство мест пустовало. Очень плохой знак. Чуть меньше половины собравшихся были облачены в алые мантии, другие, опять же судя по одеждам, стояли по рангу не выше мага II степени.

– Все мы собрались здесь, чтобы выбрать нового огнарского Архимага. Этот человек должен вести всё наше сообщество сквозь тьму междоусобной войны в будущее, которое, как я надеюсь, будет светлым. И именно мы, маги, должны будем сделать всё для этого. - Огнар в золотой мантии опустил глаза, пробежал глазами листок пергамента с речью и продолжил. - К сожалению, здесь собрались далеко не все наши собратья. Но я надеюсь, что это не помешает остальным сделать свой выбор. А пока что, следуя традиции, я прошу выйти тем, кто намерен бороться за титул Архимага. Друзья, прошу вас.

– Я, Эдмон Рошфор, намерен сделать это! - следуя традиции, лидер алых магов поднялся со своего места в первом ряду и вышел к кафедре.

– Я, Кантер Алтар, предлагаю свою кандидатуру! - низенький человек в зелёной мантии занял место рядом с Рошфором.

Я что-то слышал об этом маге. Он очень долго занимался исследованиями в области земной магии, и, кажется, предложил даже несколько новых заклинаний. Что ж, довольно неплохой кандидат. Я уж боялся, что выборы превратятся в фарс: Рошфору мало кто мог противостоять на этих выборах.

Через минуту вызвались ещё трое кандидатов, маги воды, огня и воздуха. Раньше бывало даже меньше кандидатов, насколько я припомню, за последние четыреста лет набралось всего двадцать храбрецов. И только десять из них заняли этот пост.

Через мгновение, когда человек в золотой мантии уже готовился начать голосование, по залу пробежала еле заметная волна магии - это Тенперон наконец-то решился вступить в дело. Иллюзия учителя возникла в первом ряду.

– Я, Тенперон Даркхам, маг III ступени, выставляю свою кандидатуру на пост Архимага.

– Тенперон, немыслимо! - Эдмон расхохотался. - Ты обманул всех нас!

Рошфор посерьёзнел.

– Взять его, - спокойной сказал предводитель алых магов.

К учителю подбежало сразу пятеро обычных воинов, прикрываемых сзади двумя алыми. Сложно описать их замешательство, когда они пытались схватить за руки Тенперона, но их пальцы проходили сквозь него.

– Насколько я знаю, ни Гильдия, ни Орден алых магов ещё не объявили досточтимого Тенперона Даркхама вне закона. Так что он имеет полное право выставить свою кандидатуру. Я требую хотя бы на время голосования прекратить эти провокационные действия! - Маг в золотой мантии кивнул Тенперону.

– Спасибо, мэтр Фуко! - у меня складывалось впечатление, будто Даркхам знал всех магов Королевства в лицо, потому что он по именам назвал пытавшихся взять его алых магов, и те отпрянули.

– Я… - Рошфор хотел было вмешаться, но в зале, особенно на местах для северных и восточных магов, раздался гул недовольства. Алые маги ещё не были готовы пойти против других волшебников Королевства, и это прекрасно продемонстрировал мой учитель.

– Вот и славно, - с улыбкой произнёс Фуко. - А теперь перейдём к дебатам. Чувствую, что сегодня будет жарко как в кузнице гномов. Мэтр Тенперон, прошу Вас, - учитель кивнул и сделал шаг к залу.

– Я очень сожалею, что мне пришлось выставить свою кандидатуру. Было бы просто великолепно, если бы Архимаг Асфар выжил. Но он погиб не от старости, о нет! Архимаг был убит алыми магами…

– По приказу короля, Тенперон! - Рошфор боялся, что после речи Даркхама даже некоторые алые маги могут проголосовать против Эдмона. - Асфар ле Жанре мешал королевскому правосудию.

– Король всего лишь подмахнул тот пергамент, не более! Я бы мог пару слов сказать и о нашем короле, но боюсь вызвать только новые притеснения. Так вот, Рошфор приказал убить Архимага Асфара, и это видела вся Магическая академия, да и все маги Королевства. Не будем забывать, что простой народ всё с большей неприязнью относится к обличённым волшебством. Я практически уверен, что именно Орден причастен к исчезновению людей…

– Тенперон, ты просто жалкий трус, который боится встретить будущее! Да, это мы причастны к этому! - на лицах большинства магов появилась гримаса ужаса и брезгливости. Рошфор сам подписал себе смертный приговор. - И теперь я могу сказать: Гильдия больше не нужна Алому ордену! С помощью того, что мы нашли после сотен экспериментов и десятков лет изысканий, подарит нам несокрушимую силу! - у алого мага выступила пена у рта. - Цепи, которыми Гильдия сковала волшебство, падут! Этого уже не остановить! Тех же, кто боится свободы, мы сметём. Остальные получат величайшую власть, которую не может представить себе ни один из сидящих в этом зале. Даже богам она покажется необоримой! Мы будем править миром, мы, Алый орден! А магия будет свободно литься из наших рук, как сотни лет назад! Тебя, Тенперон, скоро приведут Коронный дворец в кандалах, умоляющего, чтобы смерть твоя была быстрой. Ты предал Королевство, - Рошфор усмехнулся. - И будешь взят под стражу, как только покинешь здание Гильдии. Твоя магия не спасёт тебя от удара Ордена, твоя жалкая "прозрачность".

Даркхам рассмеялся: Рошфор спутал эффекты таких простейших заклинаний! Я очень хотел увидеть выражение алого архимага, когда Тенперон растает в воздухе.

– Хватит! - Фуко одёрнул Рошфора. - Здесь не суд, а выборы Архимага! Продолжайте, мэтр Тенперон.

– Спасибо. Эдмон Рошфор сам сознался в своих преступлениях, которые он считает величайшим подвигом. Не наталкивает ли это вас, мэтры маги, на определённые мысли? Советую прислушаться к ним, огнары! А теперь позвольте откланяться, я и так слишком уж засиделся в столице. До свидания, судари! - Тенперон поклонился, подмигнув сидевшим в зале обычным магам, парочка из которых ответила улыбкой и аплодисментами.

– Туро, Барне, Арнар, взять его! - Рошфор заревел на весь зал, призывая магистров Алого ордена. - Нет, друг, ты просто так не уйдёшь!

– До скорой встречи, Эдмон, - Тенперон щёлкнул пальцами, и мы снова оказались в шатре, неподалёку от границы Сан-Зара и Филиппики.

Я захлопал в ладоши. Немыслимо! Смертельно опасно! Потрясающе! Оказаться в самом сердце Тронгарда, лицом к лицу с главой алых магов, настроить против него большинство волшебников, да ещё и нанести несокрушимый удар по авторитету Эдмона Рошфора! Я был уверен, что теперь Тенперон просто обречён стать Архимагом. Учитель воспользовался своим любимым приёмом: не убеждать кого-то, а заставить задуматься, самому придти к тем мыслям, которые полезны Даркхаму.

В шатёр влетел Владек. За его спиной переминались с ноги на ногу охранники, Блад Торн накручивал на мизинец левый ус, а Матвей Корвин уставился на Кубок и Светильник.

– Ну что, командир? - выучка помогла Торну разобраться в ситуации.

– Как бы тебе сказать, Блад. С одной стороны, маги Королевства теперь уж точно не будут придерживаться нейтралитета. С другой, я узнал очень важную новость. Боюсь, что теперь нам надо кратчайшей дорогой идти на Тронгард или на соединение с Фердинандом. Смотря по обстановке

– Когда надо выступать? - Блад Торн и тут сохранял невозмутимость.

– Лучше - три дня назад, - Тенперон слабо улыбнулся. - Но можно и утром. Тогда же и решим, каким путём пойти.

– Да, командир! А что это вы тут рты пораскрывали? - Торн обернулся к охранникам шатра. - Немедленно вернуться на место! Развели тут анархию!

Интересно, что бы сказал в эту минуту Блад Торн, узнай он о предстоящих событиях в столице?

Королевство. Тронгард.

Реджинальда Людольфинга не было в столице, когда проводились выборы Архимага. Ещё утром он покинул город, взяв с собой почти весь гарнизон и Особую охрану.

Фактически, Тронгард теперь защищало только пять сотен гвардейцев и тысяча воинов гарнизона. Ну и алые маги, конечно. Горожане не понимали причин такой спешки. Зато канцлер де Сенмар слишком уж хорошо знал эту причину. За несколько часов до рассвета от одного из алых магов поступило сообщение, что Аскер и баронеты Сан-Зар присоединились к Фердинанду, и теперь объединённое войско выступило к Рабару. Реджинальд, спешно собрав все четыре центральные армии, двинулся навстречу противнику. Всего с ним выступило около сорока тысяч воинов, остальные войска должны были идти прямо в Рабар…

Маршал Ревенкьюл злился на весь белый свет и на себя в том числе. Теперь он, маршал Королевства, командовал жалкой тысячей воинов! Это не говоря уже о том, что капитан гвардии Суазон не подчинялся Ревенкьюлу, и случись мятеж среди горожан или напади на столицу сторонники Фердинанда, Суазон вполне мог не подчиниться приказу. Маршал был в этом уверен. А теперь, посреди ночи, он получил сообщение, что какой-то Тенперон Даркхам оказался в Гильдии магов, переполошил там всех и растворился в воздухе. Ревенькьюла развеселил лишь рассказ канцлера де Сенмара о лице Рошфора после окончания выборов. Такому буйству красок мог позавидовать любой ксариатский сад!

Через несколько часов Рошфор прислал одного из алых магов, требуя, чтобы здание Гильдии оцепили войска гарнизона. Маршал вспомнил всех родственников посланца до двенадцатого колена и отправил назад с отказом.

"Ещё чего не хватало! Влезать в какие-то там выборы, удумал этот Рошфор! Чтобы всех солдат в жаб превратили, а то и в кучку пепла. Нет уж, пусть сам разбирается!".

Но на всякий случай Ревенкьюл приказал своему адъютанту и двум охранникам на конях отправиться к Гильдии, чтобы сообщить об изменении обстановки. Маршал боялся, что в самом центре столицы может начаться мятеж магов. А за ними - и всех остальных жителей столицы.

Ревенкьюл жил в королевском дворце, в восточном крыле, из которого можно было увидеть шпили Гильдии. Оттуда же был виден и храм Немайди в её ипостаси мстительницы. Золотая статуя, изображавшая закованную в броню девушку с глазами-рубинами, устремлёнными на прохожих, немного успокоила маршала.

Ревенкьюл оделся в свой обычный чёрный кожаный камзол с родовым гербом и маршальской лентой. На все наряды маршала нашивались эти ленточки, чтобы не мучить его поисками этого отличительного знака. Над забывчивостью Ревенкьюла часто подсмеивались при дворе. Маршал вполне мог забыть побриться, умыться. А однажды даже надел свой костюм задом наперёд. Придворные до сих пор посмеивались, рассуждая, как вообще это можно было сделать.

Зато в воинских делах с ним могли сравниться только герцог Рабар, граф Людовик Мишель и Яков Эр-При. Пока что Ревенкьюл ещё не сравнили с Тенпероном, да и не надо было этого маршал.

Ревенкьюл уже слышал об ужасном разгроме обозов в Беневале, захвате нескольких городов, да и о поражении войск младшего брата Реджинальда в баронстве Сан-Зар. И это при том, что у мага едва ли набралось бы три тысячи воинов! Когда-нибудь, думал маршал, стоило за бокалом вина поговорить с Тенпероном о тактике и послушать его рассказ о битве с Людольфингами.

А уж в самой глубине души Ревенкьюл наделялся, что это будет не перед казнью мага, а после коронации Фердинанда. Нет, маршал не жаловался на Реджинальда, но какой-то он был слишком… да, слишком независимый, слишком дерзкий, слишком… король. Владетели просто не могли терпеть такого владыку, а Реджинальд отвечал им тем же. Вот потому-то эта война и произошла - именно так считал маршал. Людольфинг-то взошёл на престол по воле короля Альфонсо, что не предусматривалось "Кодексом Огнара". И когда начались все эти преобразования, создание Особой охраны, раздача титулов и конфискация поместий, дворянство потянулось к Фердинанду, пившему у герцога Артуа и плакавшемуся о жестокой судьбе.

Ревенкьюл посмотрел на себя зеркало, которое стояло возле его рабочего стола. Маршал машинально провёл рукой по заросшему трёхдневной щетиной подбородку. Пригладил свои чёрные волосы, доходившие до плеч, и зевнул, присев на кровать. Так хотелось закрыть глаза и хоть минуточку поспать…

– Милорд, проснитесь! - молодой адъютант, троюродный племянник маршала, вбежал в комнату.

– Да что такое, Ричард, что случилось?

– Рошфор опять требует прислать воинов, или иначе грозится повторить…

– Что повторить? - маршал непонимающе уставился на адъютанта. Так, похоже, Эдмон уже успел наворотить дел.

– Милорд, Вы разве не видели? Взгляните в окно, скорее!

– Не даёте поспать старому, - маршалу было не больше сорока лет, и седина только начинала пробиваться, - человеку. Да что ж он там…

Последние свои слова Ревенкьюл словно проглотил, уставившись в окно. Секунда ему понадобилась, чтобы осознать: дома возле Гильдии горят. В свете луны и звёзд были видны клубы думы и всполохи пламени.

– Как это понимать, Ричард?

– Я не смею… - молодой адъютант, похоже, не собирался выдавать свои смелые мысли троюродному дяде. Но дядя всё прекрасно понял.

– Это измена, Ричард! - Ревенкьюл оказался у шкафа, где за выдвижной деревянной панелью хранил своё оружие и кое-какие ценности. - Быстрее беги в гарнизонные казармы. Мы им всем покажет, всем! - Маршал надеялся на помощь Суазона и его воинов.

Маршал прекрасно знал, что говорил: когда-то они вместе с Суазоном служили в королевской гвардии. Там двое молодых людей сдружились, и эта дружба не угасла до сих пор. К сожалению, Суазон очень часто выставлял напоказ свои симпатии к Фердинанду, и если мятеж был против Реджинальда, то гвардия не сдвинется с места. А если и сдвинется, то горе гарнизону!

Ричард стрелой выскочил в коридор, а двое стражников проводили его взглядом. Скоро из комнаты вышел и сам маршал, очень быстро нацепивший на себя боевые латы. Двуручный меч висел у него на поясе, шлем Ревенкьюл держал в руках. Кроме всего прочего, в его латную перчатку был вделан стилет, но об этом знал только маршал. Ну и кузнец, делавший эти доспехи, конечно же.

– Милорд? - стражники удивлённо воззрились на своего командира, ни разу не видевшие такой ярости на его лице. И такой решительности.

– Мятеж, ребята, - во время боя Ревенкьюл говорил со своими воинами как с равными. А сложившееся положение он считал битвой. Битвой, которую маршал мог и не выиграть. Но уж никак не должен был проиграть.

– Чёрный город поднялся, или Рабар появился? - спросил стражник постарше.

– Хуже, много хуже. Эдмон Рошфор. Я, конечно, молю Немайди, чтобы это оказалось не так, но…

– Милорд, куда нам надо идти? - воины втянули животы и покрепче перехватили копья.

– За мной, ребята. Помните, что если шансов не будет - бегите. Бегите к принцу Фердинанду! - Только тут до маршала дошло, что с ним могло пройти то же самое, что и со Стефаном Сан-Заром.

– Мы не оставим Вас. Надеюсь, что к подходу принца его будет, где короновать.

– Спасибо. А теперь за мной! - Ревенкьюл быстрым шагом направился в западное крыло, откуда быстрее всего можно было добраться до казарм гвардейцев. Чёрный плащ с вышитым золотым потиром развевался на ветру. Только вот в коридоре не было ветра. Как и сквозняка. Много позже люди говорили, что боги были рядом с маршалом, наконец-то решив помочь Королевству в такую трудную минуту.

По коридорам уже начали сновать лакеи, кое-где промелькнуло несколько гвардейцев и свитских.

– Боурик! - Ревенкьюл остановил гвардейца у самых Западных Золотых ворот, спустившись по мраморной лестнице.

– Тебе известно, что происходит сейчас возле Гильдии магов?

– Минут десять назад прибегал один из городских стражников. Он сообщил, что Эдмон Рошфор, выпустив несколько десятков магов, внезапно блокировал здание Гильдии. Там завязался бой и…

– Я видел, как горели дома! Что происходит сейчас? - Маршал ненавидел бездействие. Хотя больше всего на свете Ревенкьюл не выносил незнание ситуации.

– Бой до сих пор идёт. За магов выступили мятежники и…

– Какие, к Даркосу, мятежники?! Ты понимаешь, воин, что это Рошфор поднял мятеж, напав на жителей Королевства?

– Маршал, а как же, - гвардеец побледнел и схватился за эфес меча.

– Понимаю, что сейчас с тобой творится, но у нас нет времени на душевные терзания. Где сейчас капитан Суазон?

– В казармах, собрал всю гвардию. Я как раз бегу туда.

– Я прошу тебя. Перед тем как выполнить приказ капитана, зови в ваши казармы всех охранников дворца, воинов и вообще всех, у кого сейчас есть оружие в руках, к Суазону.

– Да, маршал!

– Милорд, что же нам делать? - один из воинов переминался с ноги на ногу.

– В казармы гвардейцев. Слава Онтару, что почивший король окружил их стеной! За мной, быстро!

По пути маршал встретил десятка два стражников и пятерых свитских, которых он тоже повёл в казармы гвардейцев.

Трёхэтажное кирпичное здание с широким двором, окружённое стеной в полтора роста человека, бурлило. Во всех окнах был виден свет зажжённых факелов и силуэты бегущих куда-то людей.

Возле кованых ворот, у которых уже собралась небольшая толпа вооружённых чем попало горожан, цепью выстроились гвардейцы. Они не пускали внутрь никого, кроме королевской гвардии и свитских.

– Прошу Вас, господа, не приближайтесь к воротам, - из-за сумерек гвардеец не разглядел лица маршала. - Мы не пускаем никого, кроме свитских и…

– Тогда зови сюда Суазона, Даркос меня побери! И скажи ему, что его ребята не пропускают маршала Королевства! - Ревенкьюл выплеснул на гвардейца скопившийся гнев. Да так, что весь Тронгард мог услышать маршала.

– Прошу меня простить, милорд, - гвардеец отошёл в сторону, давая дорогу маршалу и его "свите". - Капитан ждёт Вас.

– Ещё бы не ждал, - ухмыльнулся Ревенкьюл и уверенным шагом преодолел двор, наполненный народом.

В заполненных вооружёнными огнарами коридорах слышался лязг металла и звон доспехов, ударявшихся друг о друга. Теперь, в более-менее освещённых помещениях, гвардейцы пропускали маршала, кланяясь ему.

Ревенкьюл толкнул толстую дубовую дверь кабинета Суазона. Над столом с картой столицы склонился высокий огнар в воронёных латах, чьи седые волосы были коротко подстрижены. Рядом с ним толпился сборный штаб из свитских и гвардейцев.

– Ну наконец-то ты явился! Ты знаешь, что творится? - Суазон обнял маршала.

– Рошфор начал свой собственный мятеж, блокировав Гильдию магов.

– Это ещё полбеды, он вполне мог выдать это за услугу короне, Реджинальд-то уже почти подготовил эдикт об уничтожении Гильдии.

– Только вот он ещё не подписан. К тому же Рошфор поджёг окрестные кварталы.

– А ещё алые заняли Квартал Артуа и Квартал Сан-Рагос. Чуешь, чем пахнет?

– Я тебе сразу скажу: в любую минуту может вбежать гонец и сообщить, что заняты Кварталы Сан-Ют-Немайди и Купеческий.

– Капитан, - дверь со стуком открылась, и в комнату вбежал запыхавшийся воин в плаще гвардейца: на чёрном фоне золотые молнии. Края его плаща были опалены, латы покрылись сажей. - Алые маги заняли Сан-Ют-Немайди! Рошфор пробует продвинуться к Купеческому кварталу, но там уже возведены баррикады. И, кажется, там работают те же, что подожгли Малый коронный дворец.

– То есть? - переспросил маршал.

– Я собственными глазами видел, как по ломанувшим было на улицы воинам из дворов ударили прекрасно вооружённые люди.

– Как это, по воинам?

– А ты что, Эдуард, - так звали маршала, - не знаешь, что к алым переметнулись все оставшиеся особисты и, кажется, три роты гарнизона.

– Измена, везде измена! - с болью сказал маршал. - Людовик, неужели вчерашние крестьяне так легко переметнулись к магам?

– А я, думаешь, сам в это верю? - капитан гвардейцев сжал кулаки. - Так, спасибо, воин, иди в лазарет.

– Я вернусь к Пятой сотне, капитан, - вся гвардия делилась на сотни. Первая и Пятая считались элитными частями, которые редко пускали в дело даже в случае полного разгрома.

– Иди, и да пребудет с тобой Палатор!

– Да пребудут с Вами все боги, капитан! - гвардеец поклонился и вышел в коридор.

– Судари, боюсь, скоро половина Белого города перейдёт в руки Эдмона Рошфора. Как и гарнизон. Простите, маршал, - это был один из свитских. В прожжённом плаще, он не снимал руки с эфеса меча. Эдуард догадался, что этот прорывался к казармам с оружием в руках.

– Ничего, - маршал глубоко вздохнул. Суазон быстро придвинул кресло, и Эдуард тяжело сел.

– Так, тогда вернёмся к нашему разговору. Надеюсь, маршал присоединится к нему. Эрбле, сколько у нас воинов по последним данным? - капитан повернулся к одному из гвардейцев, который всё время смотрел на карту.

– Шесть сотен человек. Если Вы, конечно, не вооружите горожан.

– Я бы сделал это, Людовик, - маршал встал с кресла и теперь присоединился к обсуждению. - Я собственными глазами видел не меньше сотни человек возле ворот казарм. Не говоря уже о тех, кто поднимется, узнав о решении дать любой возможный отпор Рошфору. Ты же знаешь, как горожане ненавидят алых магов.

– А ты понимаешь, что они вполне могут просто пограбить соседей с мечами в руках? Нет, уж лучше…

– Кто примется, так это нищие из Чёрного города! А воровать они будут с руин и пепелищ, в которые превратится центр Тронгарда. Ты этого хочешь?

– Я хочу, чтобы они выжили, когда сюда подойдёт…

– Фердинанд. Да, я знаю твои политические предпочтения. И… я готов поднять флаг Огнаридов. Но это невозможно будет сделать, если ты не решишься выдать оружие горожанам!

– Хорошо, хорошо! - Эдуарду показалось, или Суазон вправду победно улыбнулся?

– Роланд, - капитан обратился к стоявшему у окна гвардейцу. - Вели пропускать всех желающих на двор казарм и выдать им оружие из арсеналов!

Гвардеец быстро кивнул и понёсся из комнаты.

– Кстати, а ты кого-нибудь оставил во дворце? Кому ты доверяешь?

– Там сейчас мой адъютант Ричард, троюродный племянник. Ему можно доверять.

– И всё? Один человек из четырёхсот? Сколько сейчас в королевском дворце охраны?

– Я приказал всем собираться здесь. А так, должно быть, пятьсот воинов и двадцать особистов.

– Так-с, это уже кое-что. Рошфор вряд ли сразу двинется туда. Значит, он будет занимать центральные кварталы.

– Интересно, здесь хоть кто-нибудь помнит о сотне алых магов, спаливших уже треть Белого города? - в комнату вошёл священник Палатора.

Все сразу преклонили колени. Борода огнара доставала до пояса. Его серые глаза быстро пробежались по всем собравшимся, а рука почти автоматически начала творить благословение воинов. Как и другие слуги Палатора, этот носил белый плащ с капюшоном с балахон того же цвета. А вот на груди красовалась кираса из серебристого металла, который в Королевстве называли "гномьим серебром". Из того же материала был сделан и меч, висевший на поясе у священника. В эфес был вделан бриллиант размером с человеческий глаз. Только один служитель во всём Королевстве мог позволить носить себе такой наяд. Более того, он был обязан его носить. Понтифик Палаторский Эдвард Ланжер.

– А ну-ка вставайте с колен! Ишь чего удумали: расселись тут, говорят, а Рошфор занимает улицу за улицей, квартал за кварталом.

– Алые заняли только два квартала и Площадь магов, отче! - Суазон больше всех других богов почитал Палатора, покровителя правосудия и городской стражи.

– Если вы тут продолжите зазря чесать языком, мои слова станут верны! Эх, был бы я сейчас помоложе, показал бы вам настоящую Десницу Палатора!.

Десницей Палатора называли командира Белых мантий, отряда воинов-жрецов. Они обычно карали еретиков, но могли и выступить как ударная сила в дни всеобщей опасности. Сейчас было для них самое время. В настоящий момент именно Эдвард Ланжер был Десницей.

– Мы пока не решили, как действовать, - маршал себя в присутствии Понтифика чувствовал нерадивым учеником, не усвоившим урок.

– Так я вам скажу: собирайте всех, кто может держать оружие в руках, а остальных пошлите возводить баррикады на Гончарной, Шёлковой и Портняжной. А ещё укрепитесь в храме Дайаны, мы договорились со Жрицей Дайанской о совместных действиях.

– А как же…

– Центральные кварталы держит Даркос знает кто! - похоже, Ланжер не любил показывать свою неосведомлённость. А ещё ругался как гвардеец. В общем, с таким можно работать, подумалось маршалу. - Но алым они пятки-то подпалили. Мне сообщили, что эти воины что-то взорвали, превратив в пыль несколько домов и пятерых магов в придачу. Так что продержаться мы сможем. Против алых мои, - Ланжер улыбнулся, - как-нибудь справятся, а уж если докричаться до Понтифика Тарикского…

– Всё понятно, отче! Выступаем, ребята! - Суазон наконец-то поднялся и, подмигнув Эдуарду Ревенкьюлу, вышел в коридор, пропустив вперёд Эдварда Ланжера.

По пути к свите Суазона как-то сами собой пристали все гвардейцы, которых капитан встречал в казармах на пути к выходу. Воины чувствовали, что командир перешёл к решительным действиям.

Во дворе, забитом вооружёнными горожанами и убравшимися из дворца свитскими вперемешку с гвардейцами, Суазон произнёс коротенькую речь о трудных временах, мятежниках вообще и Рошфоре в частности. Причём Ланжер шёпотом добавил пару ласковых насчёт архимага алых, а потом капитан отдал приказание строить баррикады.

Те улицы, что назвал Понтифик Палаторский, змейкой проходили через весь Белый город так, что треть центра Тронгарда оказывалась в руках у гвардии. Только вот Большой Коронный дворец не входил в эту треть. Чуть позже маршал и Суазон возблагодарили богов, что Ланжер настоял именно на таком варианте.

Уже даже из казарм было видно пламя, перекинувшееся на несколько центральных улиц. Как ни странно, здание Гильдии магов даже копоть не затронула: оно гордо возвышалось над столицей, подавая пример мужества всем сторонникам…

Да уж, сторонникам! В тот момент и реджинальдисты, и фердинандисты исчезли. Остались только противники Эдмона Рошфора и Ордена.

Только минула полночь, но в Тронгарде было слишком уж светло: пламя пожаров и огненная магия озаряли улицы.

Противники Рошфора разбились на три больших отряда. Понтифик Ланжер командовал правым флангом, куда подтянулось несколько десятков воинов-жрецов. Там же расположились и горожане. В его ведении оказалась Шёлковая улица, выходившая на развалины Малого коронного дворца, а также храм Дайаны.

Реджинальд даже не посуетился отдать приказ расчистить руины, портившие некогда прекрасный вид. Зато теперь их, в случае чего, можно было использовать как укрепления. К зданиям ремесленных гильдий подтягивались вооружённые горожане. Кузнечная гильдия открыла свои погреба, так что теперь в распоряжении Эдварда Ланжера было до ста восьмидесяти латников. К сожалению, многие из них никуда не годились, а некоторых на ходу приходилось обучать владению мечом и копьём.

Левый фланг, то есть местность перед казармами и королевским дворцом, занял маршал Ревенкьюл с дворянами и тремя подошедшими сотнями гарнизона. Итого получалось чуть больше четырёх сотен. Все они прекрасно знали, как надо воевать. Баррикады здесь возвели быстрее всего, использовав стены гвардейских казарм как основу для укреплений.

Центр возглавил Людовик Суазон с гвардейцами и несколькими десятками вооружённых ремесленников. Всего шесть сотен, но баррикады здесь растянулись чуть ли не на пол-лиги. И всё из-за того, что приходилось прикрывать и подходы к Храму Онтара.

К сожалению, практически весь гарнизон был сконцентрирован в Белом городе, Чёрный защищали только городские стражники да полсотни особистов. Оттуда всем трём отрядам могла грозить опасность. Никто не знал, как можно повести себя чернь в сложившейся ситуации.

Лишь Эдвард Ланжер удерживал воинов и вооружённых горожан от атаки, понимая всю опасность отсутствия магической поддержки. К тому же Понтифик не знал, как отреагируют неизвестные воины, что держались в центральных кварталах, на наступление гвардии. Они могли как присоединиться, так и атаковать. Но тогда это явно распылило бы силы этих защитников столичного центра, и Рошфор вполне мог прорваться к линии обороны Суазона, Ланжера и маршала Ревенкьюла. Поэтому оставалось только ждать. Но совсем недолго…

Несколько горожан из соседних домов сообщили Ревенкьюлу, что во дворце слышен лязг оружия и крики, видны всполохи пламени. В общем, там шёл бой. Только вот маршал не мог понять, кого с кем: в том месте вполне могли сойтись в смертельном поединке сторонники и противники Реджинальда, поднять восстание охрана дворца или прорваться люди Рошфора.

Маршал отмёл третий вариант: во-первых, не было заметно использования магии, во-вторых, восточные подходы должны были держать эти неизвестно откуда взявшиеся воины, о которых говорил Понтифик и несколько выбравшихся оттуда гвардейцев. Как утверждал один из последних, несколько воинов окликнули его там. А когда он ответил, что является королевским гвардейцем, то пропустили его к баррикадам, да ещё и попросили сообщить, что Рошфор навсегда запомнит этот день. Как и гвардия. Ревенкьюл склонялся к тому мнению, что воины в центре - это "белый" отряд, что уничтожил здание Ордена алых магов.

Внезапно маршал увидел, как из улиц, ведущих к дворцу, начали приближаться несколько десятков воинов. Эдуард чуть не кинулся им на встречу, разглядев своего троюродного племянника Ричарда. Только вот странно, почему это он бежал к баррикадам почти в одиночестве, когда во дворце было не меньше пяти сотен воинов. Значит, охрана перебита? Или разбежалась? Или… Нет, лучше вот об этом думать.

– Помогите ему! - скомандовал маршал, и с баррикад спрыгнуло несколько свитских, вставших за спиной Ричарда, когда он взбирался к дяде.

– Ричард, мальчик мой! - маршал не был женат, его братья и кузены уже давно умерли, кое-кто погиб в войнах, и Ричард был ему ближайшим родственником. - Что случилось? Неужели Рошфор взял дворец?

– Хуже, милорд, много хуже! Гарнизон и особисты почти все переметнулись к алым магам!

– Все пятьсот? - сердце Ревенкьюла защемило.

– Все полторы тысячи: Особая охрана тоже с ними! Канцлер объявил о свержении Реджинальда и возложении регентских полномочий на плечи Рошфора! Но это слишком уж походило на фарс, даже больше, чем битва при Креси! Похоже, переворот уже давно готовился, - Ричард перевёл дыхание, усевшись на груду камней, выломанных из брусчатки. - Боюсь, что теперь столицу не удержать. Хуже будет, если только алых поддержит народ из Чёрного города.

– Не бойся, слишком уж горожане ненавидят магов. К тому же за нами стоят боги!

– Это уж точно, - с сарказмом проговорил Ричард, переводя дух.

– Именно Понтифик Палаторский предложил построить эти баррикады. - Маршал постучал по доске, выпиравшей из кучи щебня. - Он сейчас управляет правым флангом наших войск, и с ним несколько десятков жрецов Палатора. Так что у нас есть, что противопоставить алым магам!

– Да, мы ещё повоюем! - Ричард поднялся на ноги и выкрикнул эти слова в ночь, в сторону королевского дворца.

А вот маршал не особо верил в победу. Получалось, что у Рошфора сейчас не меньше двух тысяч воинов. К архимагу вполне могли подойти отряды его сторонников, или, вернее, противников и Реджинальда, и Фердинанда. Насколько знал маршал, невдалеке от Тронгарда находилось от пяти до десяти тысяч баронских дружинников. И опять же, не говоря о жителях окрестных городов и деревень…

Понтифик Ланжер мечтал, чтобы подобные проблемы свалились сейчас на него! Он был бы не прочь повоевать даже против сорока тысяч воинов, но только не магов. И не с тем оружием, на которое так надеялся Эдмон Рошфор.

Ближе к рассвету возле храма Дайаны, на другом конце одной из улиц, показались алые рясы, мелькавшие за рядами воинов. Как ни странно, последние медленным, но уверенным шагом пёрли прямо на баррикады, не обращая внимания на залп лучников.

– Палатор всемилостивый! Я точно видел, что стрела угодила одному прямо горло! - Ланжер достал свой меч, молясь Справедливому. Понтифик был уверен, что Палатор не оставит его в такую минуту. И он оказался прав.

Эдвард почувствовал магию, хлынувшую в него неиссякаемым потоком. Надо было только успевать её использовать. И Ланжер делал это, о, как он это делал!

Один из алых магов кинул в баррикады "огненный шар", готовясь использовать "молот земли". Но пламя, ударив в еле заметный золотистый барьер, протянувшийся через всю ширину улицы, отлетело назад к своему создателю. Ужасный крик заставил содрогнуться даже видавших виды воинов гарнизона. Но бойцы алых магов продолжали надвигаться на баррикады как ни в чём не бывало.

– Даркос, приди и защити! - это был заговор от злых духов. Хоть это и являлось богохульством в присутствии священников, произнёс эти слова именно Понтифик Палаторский. Выхода просто не было…

– Что за… - прошептал один из воинов-жрецов, выхватив двуручный меч.

Во-первых, воины алых магов без проблем прошли за "святой щит" - у людей это должно было вызвать некоторые затруднения. А во-вторых, у многих из шедших на баррикады были некоторые… Более всего подошло бы слово "увечья"… Например, у многих были заметны раны и запёкшаяся кровь, оставшаяся на изрезанных кольчугах или кожаных доспехах. У других в теле торчали стрелы.

Но хуже всего было то, что все они были бледны как мертвецы. Да они и были мертвецами!

Гильдия и священники очень долго спорили о возможности существования нежити. А теперь она сама пришла сюда…

Через несколько мгновений Ланжер догадался, зачем алым магам нужно было похищать людей. Доказательств до этого, к сожалению, не было, зато теперь они пришли сами. Алым нужны были трупы, чтобы научиться их оживлять. Вот почему никого сильнее мага I ступени ещё не показалось в центре Белого города: все поднимали нежить. Зомби, как их называли ксариатские книги. К сожалению, там тоже описывалась только возможность их создания и единичные представители, неизвестно как появившиеся. А вот как уничтожить их…

– Братья мои, силой Палатора ударим по этой мерзости! - Ланжер первым применил магию, кинув в зомби пучок света.

Нежить сгорела в один миг. Алые маги, шедшие за рядами подняты ими трупов, засуетились.

– Ага, не так уж сильна армия Ордена! - воскликнул Ланжер, продолжая метать сгустки света во врагов. - Именем Палатора Справедливого!

Примеру Понтифика последовали и остальные жрецы, так что до баррикад дошло не больше трёх или четырё зомби. Их специально оставили, чтобы узнать, как можно убить нежить холодным оружием. Вскоре выяснилось, что иного варианта, кроме как изрубить на куски, остановить немёртвых нет. Ну что ж, это было хоть что-то.

Защитникам Тронгарда предстояло самое трудное утро во всей истории Королевства. Ночь, когда сила магии не смогла победить человеческую преданность и честь. И не сумела поколебать человеческую веру. Единственное, что оставалось у простых воинов…

Блистательная Партафа. Ипартафар.

Все последовавшие за обороной Серебряных ворот ночь и два дня Андроник потратил на подготовку воинов к предстоящему делу.

Теперь некогда заснеженная равнина представляла собой ряды траншей, рвов, валов и частоколов. Сложнее всего было строить именно деревянные укрепления, потому что поблизости не было дерева. А те колы, что таскали во время марша на себе легионеры, были пущены на обогрев войска. Спасли положения люди Ибрагима: на склоне одной из окрестных гор они нашли густой лес, из которого и строился частокол вокруг вражеской столицы.

На совете легатов, где присутствовали и Ибрагим с Менгли-Дубреем, решено было оставить вокруг Ипартафара восемнадцать тысяч воинов, а пять сотен легионеров, горцев и айсаров должны были сыграть главную роль в предстоящем штурме.

Андроник с радостной улыбкой отметил, что никто даже и не подумал критиковать его план. Практически невыполнимый. Слишком уж много случайностей должно было совпасть…

После битвы у Гусиного брода, после марша по Партафе, после штурма Ефратисия, после взятия в осаду Ипартафара - воины готовы были отправиться за своим дрункарием даже в царство Даймоса. Ну, или на худой конец, восстанавливать Ксариатскую империю. Ласкарий уже слышал подобные разговоры среди легионеров…

Те пять сотен воинов решено было набирать из добровольцев. Андроник едва не ахнул, когда услышал от легатов, что все воины шагнули вперёд, едва объявили о предстоящем сражении.

Все двадцать тысяч, а пуще всего горцы и аркадцы из освобождённых Южной армией селений, желали, чтобы дукс Андроник Ласкарий лично повёл их на штурм. Пришлось кидать жребий, но проигравшие не особо огорчились. Андроник лично вышел к войску и объявил, что пока он будет вести свои пять сотен храбрецов, остальные должны будут пойти на штурм Золотых ворот Ипартафара. Вот это была как раз задача для истинных героев…

Воины прокричали троекратное "ура!" и вернулись на позиции, точа мечи.

Но вот наконец-то настал день зимнего солнцестояния. Как ни странно, Менгли-Хазрей не пытался прорвать блокаду. Похоже, видел разгром отряда Рустам-Бека, а это вполне могло отвадить даже самого храброго полководца от дальнейших попыток прорыва…

Когда над долиной начал подниматься рассвет, пять сотен храбрецов во главе с Андроником дошли до замёрзшего озера, скрытого в горах. Именно там начинался ипартафарский акведук, аж четыре лиги петлявший меж скалами и холмами и подходивший к столичному водохранилищу. Сильной промашкой архитекторов была разница в высоте городских стен и акведука - целых пять метров. Воины вполне могли ползком преодолеть опасное расстояние, на котором их бы не заметили воины на стенах или дозорные на башнях. Башни хоть и были всего на два метра ниже акведука, но и тут аркадские строители словно специально постарались для своих потомков. Чтобы вода, упаси Аркар, не вытекала из этого водопровода, были построены полуметровые стенки. Которые ничем не накрыли…

Охраны около озера не было: Хазрей неделю назад отозвал их в столицу. А новую, естественно, не прислал. Теперь же этим воспользовался Андроник, без лишнего шума начав своё "восхождение к славе". И пятьсот добровольцев вместе с ним. На самом деле, по казавшемуся гладким трубопроводу было очень трудно идти.

Продвигаться приходилось, практически по льду, да ещё и акведук был чуть наклонён вниз. Если бы кто-нибудь поскользнулся, то вполне мог проехать по всей длине водопровода, при этом разбив себе голову и разодрав кольчугу. Поэтому-то шли медленно, по возможности сбивая лёд рукоятками мечей. Один раз какой-то аркадец заскользил, теряя равновесие, и Андроник еле успел схватить его за рукав. Воин виновато поднялся, поблагодарил за помощь и затерялся среди других аркадцев. Не было слышно ни одного слова упрёка: каждый мог упасть на этом акведуке и распрощаться с жизнью.

Когда на небе уже начали зажигаться первые звёзды, отряд Андроника наконец-то добрался до городских стен. Дрункарий приказал дальше продвигаться ползком, чтобы постовые их не заметили. Один из горцев еле удержался от смеха, увидев храпящих партафцев, прислонившихся к стене башни. Похоже, Менгли-Хазрей сомневался, что аркадцы начнут штурм в ближайшем будущем. Андроник улыбнулся: узурпатор оказался прав…

Уже в сумерках отряд выбрался из акведука. Именно тут отряд преодолел самый сложный участок, где водопровод резко спускался вниз. Пять или шесть легионеров поскользнулись и рухнули на каменный пол, звеня доспехами. И опять никто не явился из охраны.

Но теперь не по причине лени или плохого слуха. Валент, которого Андроник назначил командиром армии, повёл легионы на штурм. Планировалось ударить прямо по Золотым воротам, немного пошуметь таранами, а через час или два отступить.

"Ну, понеслась!" - подумал Андроник и, выхватив из ножен меч, бегом направился к выходу из водохранилища. От него ни на шаг не отступал Менгли-Дубрей, готовый в любой момент закрыть дрункария от вражеского удара или случайной стрелы. Во всяком случае, он говорил о чём-то подобном, когда вызвался в отряд. Все остальные воины не требовали от него даже бросить жребий, молча провожая глазами партафца. Вся армия знала, что Дубрей идёт мстить, и Ипартафар содрогнётся от этой мести.

Андроник, тихо приоткрыв дверь, огляделся по сторонам. Водохранилище находилось в северо-западной части города, всего в нескольких кварталах от султанского дворца. Именно туда было намечено нанести удар. В дальних переулках виднелись фигуры партафских воинов и простых горожан, бегущих к стенам. Валент уж точно решил разыграть штурм как можно правдоподобнее.

Андроник махнул Менгли-Дубрею и вышел на улицу. За ним последовали и остальные воины. Вообще-то пять сотен человек вполне могли занять всю улицу, но дрункарий ещё утром отдал насчёт этого чёткие распоряжения. Все должны были продвигаться колонной по два человека.

Внезапно в одном из домов стал мерцать свет, и Андроник, не желая рисковать, приказал занять строение. Все партафские дома представляли собой постройку, где жила хозяйская семья, от которой шло несколько дорожек к амбарам, сараям и халупам слуг, если такие были. Всё это окружал невысокий деревянный или кирпичный забор.

Один из легионеров, знавший партафский язык, постучал в калитку. Через минуту послышался скрип двери, топот шагов по каменным плиткам и окрик хозяина.

Аркадец сказал, что какой-то человек лежит раненым на улице, ему нужна помощь. Партафец взволнованно открыл калитку - и получил удар рукояткой меча по голове. Во двор быстро забежал десяток воинов, устремившихся в хозяйский дом и сараи. Через мгновение послышались приглушённые удары, а затем наступила тишина.

Андроник зашёл в дом, миновав крыльцо. В длинном коридоре с низким потолком лежал молодой партафец, истекавший кровью. В первой комнате легионеры окружили старуху, запихнув ей в рот кляп.

– Андроник-яме, позвольте мне поговорить с нею, - Дубрей вошёл в комнату. При виде аль-мухадтара глаза старухи округлились, и она перестала повторять попытки выплюнуть кляп.

Дубрей сказал женщине несколько слов на партафском зыке, та кивнула, и из её глаз потекли слёзы.

– Похоже, это семья противников Хазрея. Жаль, что пришлось убить тех двоих.

– Менгли, а ты можешь спросить, где собираются отряды мятежников, если она знает?

– Да, конечно.

Аль-мухадтар несколько минут что-то говорил, а потом знаком приказал убрать кляп. Старуха, отдышавшись, начала что-то быстро объяснять Дубрею, расплывшемуся в победной улыбке.

– Ласкарь-яме, они должны собраться на Улице Гончаров, тут недалеко. Это можно использовать как…

– Менгли, ты можешь выполнить мою просьбу? - Андроник внимательно смотрел в глаза партафцу. Дубрей кивнул. - Если я дам тебе сотню горцев, ты сможешь пробраться к мятежникам и убедить их немедленно идти на султанский дворец? Ты поймёшь, сумели ли мы пробраться туда или нет. Если же нет, то схоронись где-нибудь и помоги Валенту прорваться в город.

– Но…

– Хазрея я оставлю в живых. Только для тебя.

– Если у него будет хотя бы единый шанс вырваться, убей его, Ласкарь-яме.

– Конечно, Менгли! - Андроник приложил правую руку к сердцу. Так легионеры клялись жизнью и смертью, что выполнят обещание.

– Спасибо, командир, - Менгли кивнул и расправил плечи.

Андроник, старуха и Менгли-Дубрей вышли к воинам. В доме ещё оставалось четверо легионеров. На всякий случай. Аль-мухадтар подошёл к другому концу линии воинов, а Андроник передал по цепочке приказ ста воинам последовать за Дубреем.

Сотня человек, в основном горцы, стараясь не шуметь, поплелась по тёмным улицам в противоположную сторону от дворца. Андроник же, подождав минуту, повёл оставшихся воинов к сердцу Ипартафара.

Они миновали всего несколько домов, когда из тёмного переулка на дорогу выбежало несколько партафских воинов. Партафцы резко остановились, не успев даже вскрикнуть или вынуть мечи из ножен, когда их расстреляли из луков. Андроник лично добил одного из противников, вонзив тому в сердце свой меч. Здесь не было места благородству и состраданию. Воины знали это, и ожидали точно такого же отношения.

Забил набат в одной из мечетей города, и через несколько секунд на другом конце города вспыхнуло пламя. Андроника ошеломила догадка, что это может быть или Валент, взявший ворота, или мятежники во главе Менгли-Дубреем. Пожар сильно облегчал дело дрункария: почти вся городская стража и некоторая часть гарнизона начала оттягиваться из центра города.

Примерно в полночь отряд Андроника миновал один из переулков и как один единый организм резко остановился. Глазам легионеров открылся султанский дворец, оцепленный вражескими воинами. Андроник специально приблизился со стороны самой тёмной улицы, да ещё и почти полностью лежавшей в руинах, чтобы охрана дворца не заметила мелькающие во тьме силуэты воинов.

– Так-с, надо подумать, - тихо прошептал Андроник, и воины прилегли на снег, отдыхая перед боем.

По пути сюда пришлось убрать не меньше двух десятков горожан и с полсотни воинов. А ещё горцы обчистили целую улицу, оставленную жителями, которые ушли тушить пожары или спрятались в более безопасном месте. Ласкарий с горькой усмешкой подумал, что таких мест в городе больше не было…

Сам комплекс зданий, называемый Большим дворцом, был окружён кованой оградой. Через каждые три шага стояло по "бессмертному", всего же получалось что-то около двух сотен воинов. Мало. Даже не хватит, чтобы согреться.

Собственно султанский дворец стоял в центре, окружённый четырьмя крупными и двумя десятками мелких зданий. В одном из них должны были находиться казармы "бессмертных" и особого корпуса городского гарнизона, который тут по старой привычке назывался преторианской гвардией. Вернее, аль-преторами. Или просто преторами.

Итого выходило, что отряд Андроника должен был вырезать не меньше полутора тысяч воинов. Что ж, это уже больше соответствовало надеждам горцев и легионеров на знатную схватку.

– Так, Ахмет! - Андроник тихо подозвал одного из горцев, которого Ибрагим назначил своим заместителем в этом отряде.

– Да, командир? - у Ахмета очень редко прорезался горский акцент, но Ласкарий уже так привык к ибрагимскому "Вах, камандир!"…

– Возьми десяток воинов и подожги один из тех домов, - Андроник показал на ютившиеся друг к другу глинобитные лабазы. - Да так, чтобы все "бессмертные" обратили внимание на пожар.

– Есть, командир! - Ахмет на корточках вернулся к своим горцам, они о чём-то тихо посовещались, а потом два десятка тёмных фигур отделились от отряда и поползли к лабазам.

– Михаил, - так звали одного из центурионов отряда.

– Да, иллюстрий? - аркадец как можно тише приблизился к командиру.

– Через минуту после того, как загорится один из домов, мы кинемся в атаку. Предупреди воинов.

– Да, иллюстрий! - центурион передал приказ по цепочке.

Вскоре над одним из домов взвился столб дыма, а через мгновение взметнулось пламя. Андроник хотел потом выведать секрет у горцев, как им удалось устроить такой пожар! Языки пламени виднелись в пяти метрах над крышей.

"Бессмертные" заволновались, уставившись на пожар. Некоторые даже сбились в кучи, но никто не побежал тушить пламя. Султанскому дворцу ведь ничего не угрожало…

Начнись даже ураганный ветер, огонь не мог преодолеть десять шагов по брусчатке. Зато легионеры вполне могли сделать это.

– Аркар! - громко вскричал Андроник, высоко подняв меч, и устремился в атаку.

За ним, словно сказочные ифриты, из тьмы бежали четыре сотни воинов. Партафцы, до которых ещё не успело дойти, что всё-таки происходит, опомнились только тогда, когда Андроник рассёк одного "бессмертного" от плеча и до пояса одним ударом.

Элитные партафские воины сбились в кучи и встали перед коваными воротами. Один из "бессмертных" вбежал в калитку и теперь нёсся по султанскому двору, крича во всю глотку. На его крик из разных домиков начали выбегать заспанные стражники и придворные, не понимавшие, зачем какому-то воину кричать посреди ночи: "Ифриты в городе!".

"Бессмертный", по их мнению, уж совсем допился. Вот только не до демонов, а до аркадских легионеров. Первый из придворных, заметивший атакующих аркадцев, повалился со страху на землю. Он быстро вполз обратно в тот дом, откуда вышел. Вдалеке стали мелькать белые плащи аль-преторов.

Андроник наслаждался яростью боя, упиваясь мыслью, что это именно он прорвался в сердце Блистательной Партафы. Легионеры еле поспевали за командиром, прорубавшимся к воротам дворца.

Вот Ласкарий оттолкнул пронзённого его мечом "бессмертного", и кусок заветного железа блеснул перед его глазами: Андроник прорвался к воротам.

"Бессмертные", поняв тщетность попыток отбросить противника, стали скапливаться на площади, намереваясь перекрыть пути отхода вражеского отряда.

Зря, очень зря: ни аркадцы, ни айсары, ни уж тем более горцы не собирались отступать.

Вот подалась под ударами калитка, а затем открылись и ворота. От заветной цели воинов отделяло лишь полсотни шагов. Ровно столько требовалось пройти от кованых ворот до дверей султанского дворца. И, как всегда, цель эта внезапно оказалась непреодолимо далёкой: Хазрей титаническими усилиями смог собрать перепуганных придворных, преторианскую гвардию и "бессмертных".

Теперь во внутреннем дворе выстраивалась, словно стена, линия тяжёлой пехоты, закрывавшая путь к узурпатору. Сам Менгли-Хазрей, в золотой кольчуге и в шлеме с плюмажем из конских волос, командовал воинами.

– Ну хотя бы по дворцу не придётся рыскать, сам вышел! - подбодрил воинов Андроник и знаком приказал собираться около ворот, которые вскоре были закрыты горцами.

Врагов становилось всё больше и больше, теперь уже аль-преторы старались оттеснить отряд Андроника к стене, где удар "бессмертных" покончил бы с наглецами. Дрункарий видел печать страха на лицах противников, похоже, и вправду решивших, что демоны пришли за их душами. Иначе чем можно было объяснить, что целых четыре сотни воинов незамеченными добрались до дворца, а потом почти без потерь прорвались через "бессмертных"?

Ласкарий оглянулся по сторонам, оценивая потери своего отряда и возможные способы прорыва к Менгли-Хазрею. Выживших было чуть больше трёх с половиной сотен, слишком уж дорого обошёлся начальный успех, да ещё и несколько десятков убитых аль-преторов. Вот если бы, словно клибанариям, построиться в клин и ударить прямо в сердце Партафы…

. Андроник понял. Теперь оставалось или победить, или погибнуть.

– Воины, приготовиться к атаке! Всем выстроиться за моей спиной. И молиться, Аркар вас побери! Молиться всем богам, которых знаете!

Через мгновение Андроник ринулся вперёд, выставив свой меч вперёд. Дрункарий мог не оглядываться, чтобы знать, что триста пятьдесят воинов слились в едином рывке к славе. Возможно, последнем в их жизни…

Менгли-Хазрей побледнел и начал нервно выкрикивать приказы, но его никто не слышал. А многие просто не слушали. Партафцы с ужасом взирали на атаку обречённых, которую потом будут воспевать трубадуры и дервиши многие века спустя…

Андроник снова, как всего несколько минут назад, которые ему показались вечностью, рубанул по противнику. Тонкая кираса аль-претора треснула, и её хозяин мёртвым повалился на каменные плиты. Через мгновение аркадцы ударили в соседних противников, а за ними и горцы с айсарами.

Строй противника опасно прогнулся, намереваясь вот-вот лопнуть. Многие "бессмертные" и аль-преторы, пытавшиеся до того обойти отряд Андроника с тыла, побежали, не выдержав напора легионеров. Да, эта атака заслуживала того, чтобы менестрели исполняли песни о ней перед королями и императорами!

Хазрей взревел, стукнув ногой подбежавшего к нему воина, а потом приказал преторианской гвардии окружить отряд Андроника. Только после того, как Хазрей выхватил меч и пригрозил убить непослушных, партафцы начали окружать легионеров.

Ахмет, сражавшийся рядом с Андроником, пал, истекая кровью. За ним последовал и центурион Михаил, забравший с собой на тот свет своего убийцу и его соседа. Строй преторианцев сомкнулся за воротами. С площади подошли "бессмертные".

Теперь отряд Андроника представлял собой круг, постепенно сужавшийся.

– Ну, вот и мой последний бой! - Андроник захохотал, отчего один из партафцев, собиравшийся ударить дрункария, с гримасой ужаса отступил.

"Нет, точно ифриты!" - подумал тот.

Наступали последние минуты - именно так думал дрункарий.

Но так считал не только один дукс Андроник Ласкарий, императорский дрункарий и стратиг Южной армии…

Королевство. Тронгард.

К капитану Суазону прибежал окровавленный гонец. Эдвард вряд ли бы поверил, что алые маги бросили столько воинов против баррикад воинов-жрецов. Да ещё кого?! Нежить! Капитан королевской гвардии тихо молился всем богам, чтобы это были единственные зомби, что есть в распоряжении Рошфора. Но как он ошибался…

Только минула полночь, как с баррикад заметили движение на Улице Родриго, которая вела к центру Белого города. Через несколько минут к позициям Суазона начали приближаться воины и несколько горожан, чьи одежды и доспехи были изодраны и окровавлены. Лучники готовились дать залп, подумав, что алые маги кинули против них зомби.

– Не стреляйте, мы свои! - выкрикнул один из воинов, державшийся за окровавленную руку.

– Помогите им сюда взобраться. - Суазон кивнул лучников, и те опустили свои луки. - А вы потрудитесь-ка объяснить, кто вы такие. И как ещё смогли продержаться половину ночи против алых магов!

Вскоре за первыми ранеными последовали их товарищи, не меньше пяти десятков. Между ними мелькали горожане. А потом хлынул неиссякаемый поток женщин, детей и стариков. Некоторые из последних напялили на себя кольчуги и плащи с гербом короля Альфонсо V. На всех лицах были видны ужас и надежда. Мало кто из них надеялся встретить по-настоящему "своих" где-то в Белом городе.

– Даркос меня побери! Сколько же их тут? - Суазон взволнованно спросил на толпы людей.

– Не меньше трёх тысяч. Здесь - только жители Знамённого квартала! - тот раненый воин, что попросил Суазона не стрелять, уже сам помогал подниматься людям.

Именно Знамённый квартал был в центре Белого города, который, по сведениям Понтифика, защищали неизвестные воины. Этот квартал являлся одним из самых малонаселённых в столице.

– Боги, что же тогда на других улицах!

– Ещё хуже, милорд. Кстати, разрешите представиться: Хогр из Рабара, командир…

– "Белого отряда". Сейчас слишком мало времени, чтобы получше расспросить тебя, - Суазон говорил с воином на равных. Ещё бы: поджечь Малый дворец, чуть ли не месяц прятать несколько сот человек в Тронгарде, да ещё и несколько часов удерживать центральные кварталы. - Но что там, у вас, творилось после атаки на Гильдию?

Хогр пытался как можно меньше вдаваться в подробности и донести главное. Ещё до выборов Архимага прошёл слух, что алые маги стягивают особистов и "простых горожан" с кольчугами под плащами к Гильдии. Поздно вечером в здании начался переполох, вскоре оттуда вышли маги и словно растворились в воздухе. А через считанные минуты Рошфор приказал ударить по Гильдии, послав гонца с требованием поддержки городского гарнизона. Потом начался настоящий огненный ад. Несколько алых и полсотни особистов (по идее, их должно было остаться во всей столице вдвое меньше), ударили по особняку какого-то купца, где скрылся один из магов. В ответ несколько горожан начали кидать в особистов камни и мебель. Алые огненной магией подожгли пару домов. И понеслось!

Сотня пехотинцев устремилась в центр, но нарвалась на боевой порядок "белого отряда". Хогр так и не рассказал, как они успели собраться, и откуда вообще взялись в том квартале. К двум сотням воинов вскоре присоединились и самые отчаянные горожане, решившие, что уж теперь самое время вдарить по алым магам.

Первую атаку "белый отряд" отбил, даже контратаковал, а затем возвёл хлипкие баррикады в Знамённом квартале. Тогда же люди Хогра и Зака начали выводить население из домов, собирая женщин и детей в западных домах. Всех же, кто мог держать оружие, попросили помочь.

Откликнулось где-то около трёхсот человек, кое-как владевших мечами и топорами. После нескольких новых атак алых магов наступило затишье, а потом Рошфор пустил нежить. В "белом" отряде не было магов, зато нашёлся жрец-расстрига Онтара, применивший магию его бога. Это убило половину зомби, а остальные нахлынули на баррикады. Сотня Зака и пятьдесят горожан остались на баррикадах, а сотне Хогра было приказано уводить народ. Но они не ожидали, что смогут встретить целое войско поблизости.

– Значит, тебе не известно, что сейчас там творится? - Суазон глядел во тьму ночного Тронгарда.

– Боюсь, что больше нет сотни Зака, капитан.

– А если они сделают из него зомби, то ты…

– Я помогу своему командиру и другу успокоиться. Об этом он попросил меня за несколько минут до отхода.

– Да, дела!

– Капитан, на другом конце улицы заметно движение! - время отдыха прошло. Суазон покрепче перехватил меч и надвинул забрало шлема.

На фланге маршала Ревенкьюла затишье закончилось намного раньше. Со стороны дворца двинулись ряды латников городского гарнизона и двадцать-тридцать особистов, чьи белые латы и плащи мелькали между рядами пехоты.

– Товсь! - резко выкрикнул Эдуард, и лучники натянули тетивы своих луков. Это вряд ли бы остановило латников, но всё же приготовиться к бою стоит!

Внезапно надвигающиеся огнары остановились, и послышался окрик.

– Кто у вас тут за главного? - маршал узнал голос де Сенмара.

– Маршал Королевства, граф!

– О, господин Ревенкьюл, а я уж думал, куда Вы пропали! Надеюсь, Вы знаете, что Архимаг Гильдии магов Эдмон Рошфор объявлен регентом огнаров? Только несколько часов назад ему были переданы ключи от Белого города и королевского дворца. Милорд регент милостиво предлагает вам всем, - он говорил как можно громче, чтобы услышали все воины на баррикадах, - сложить оружие. Незачем сейчас проливать кровь соотечественников, после падения узурпатора Реджинальда Людольфинга. Даю вам пять минут на раздумье!

– Может, его стрелой в буйну голову? - спросил один из ветеранов гарнизона, который с самого первого дня своей службы находился под командованием Ревенкьюла.

– Не сейчас, - тихо ответил маршал. А потом громко добавил, чтобы Эдварда Ревенкьюла слышали все его воины. - Граф, а что же насчёт Фердинанда? Он теперь кто?

– Боюсь, что узурпатор вскоре убьёт последнего потомка Огнара!

– А что тебе пообещал Рошфор за весь этот балаган?

– Я сражаюсь во имя огнарского народа и Королевства! - де Сенмар старался изобразить из себя этакого праведного борца за справедливость.

– Видать, деньги, - ухмыльнулся воин, предлагавший стрелой убить канцлера. Даже на простой народ не действовал "актёрский талант" де Сенмара.

– Ага, значит, одно из Владений! Ты сам-то во всё это веришь? Не думаешь, что Реджинальд может повернуть своё войско?

– Узурпатор был несколько неправильно проинформирован. Фердинанд вышел не два дня, а неделю назад. Сейчас Людольфингу не до нас.

– Значит, осталось совсем немного продержаться. - А потом маршал громко добавил. - Если даже погибнет и Реджинальд, и Фердинанд, я буду дожидаться Владетелей. А если и они не придут, то что ж, - Эдуард вспоминал, кто ещё в ближайшее время может к ним присоединиться. - Мне много хорошего о Тенпероне Даркхаме говорили!

– Это отказ подчиниться? - де Сенмар явно разволновался при упоминании последнего имени.

– Нет, это предложение сдаться! - Ревенкьюл расхохотался. - Ребята, залп!

С баррикад посыпались стрелы, и латники де Сенмара отступили, не желая зря погибать. Канцлер дико ругался, поминая всех предков маршала и его воинов заодно, а потом приказал отходить к дворцу.

Маршал надеялся, что де Сенмар просто боится нападать. Но сильно просчитался.

Вскоре пришло сообщение из центра и с правого фланга о применении алыми магами зомби. И ещё о том, что к Суазону и, частично, к Понтифику отошли последние защитники центральных кварталов. Капитан просил держаться из последних сил, невзирая ни на что. Видимо, у него был какой-то план. Или, если Людовик не сильно изменился со времён молодости, полное его отсутствие.

На баррикады опять нахлынула нежить, теперь уже нескончаемым потоком. Самым мерзким было то, что зомби даже не обращали внимания на сыпавшиеся стрелы, и вся нежить подобралась к баррикадам. Только некоторые из живых трупов кое-как владели оружием, остальные же пытались дотянуться до воинов Суазона руками или вцепиться зубами в чью-нибудь руку. Именно в этот момент центр понёс самые тяжёлые потери за всю ночь. Было ужасно видеть, как пятеро воинов рубят мечами и топорами карабкающийся по камням живой труп, а тот ещё и огрызается.

Но скоро опять всё закончилось так же внезапно, как и началось.

– Трупы кончились, - пытался пошутить Хогр. Но это не было шуткой. Хогр сказал правду…

В восточных кварталах просто не осталось мертвецов, а новых нельзя было достать. Алые маги отказались исполнить приказ "сделать" новых воинов. Нищих-то они ещё кое-как убивали для опытов, но чтобы других огнаров, возможно, даже своих родственников… К тому же в Гильдию магов даже не смогли прорваться, и было неизвестно, сколько там осталось защитников. Рошфор пытался сохранить силы своих подчинённых, чтобы пойти на штурм.

Вот поэтому-то к утру наступило затишье…

Воины отдыхали при пока ещё тусклых лучах солнца. Понтифик Ланжер подбадривал других жрецов и защитников баррикад, но сам уже валился с ног от усталости. И это притом, что верховный жрец Палатора не ел с вечера. Как и все остальные, кстати. Над восточными кварталами поднимался слабый дымок, который ветер относил к северу. Понтифик представил, как выглядит Тронгард со стороны: незавидное получалось зрелище.

Вскоре несколько жрецов принесли еду и воду из храма Дайаны, но её едва хватило на всех. Провизии здесь достать было особо негде, так как кроме храмов, небольшого количества жилых домов и руин Малого коронного дворца, ничего не было до самой крепостной стены. А за стеной был Чёрный город, где, наверное, уже начались волнения и погромы. Особенно сильно могли пограбить в квартале Иногородних, где жили иностранные купцы и гости Королевства.

Через некоторые время к баррикадам приблизился отряд парламентёров, предложивший условия сдачи.

Королевство. Герцогство Рабар.

Ни Фердинанд, ни Реджинальд не ожидали встретить войско соперника на Коронном тракте, невдалеке от города Рабар. Только тут Людольфинг понял, что его предали: ехавший с армией алый маг сообщал "самые свежие" донесения своих собратьев. И ещё отговаривал короля верить нескольким запыленным дворянам, сообщавшим, что Фердинанд уже приближается, да и в столице, похоже, Рошфор поднял восстание.

Когда обман раскрылся, по приказу Реджинальда мага повесили, затем сожгли и развеяли его пепел по ветру.

Армия начала занимать позиции на Афанкурском поле. Оно так называлось по имени ближайшей деревушки Афанкур.

В лагере же Фердинанда, наоборот, обрадовались близости армии узурпатора: теперь хоть можно было не маршировать до самого Тронгарда, а решить всё прямо здесь и сейчас. Не смущало и двукратное превосходство противника в воинах. Аскер не сомневался, что многие могут просто разбежаться, а дукс Роман, командир айсаров, приводил пример битвы у Гусиного брода. Как-никак, у партафцев тогда было тоже вдвое больше воинов, чем у Андроника Ласкария. А дрункарий просто наплевал на это и выиграл сражение.

После очень долгого совета командиров наконец-то был составлен план сражения.

В центре встала пехота Аскера и Сан-Зара, все три тысячи в кольчугах, со щитами и хорошими мечами. Пехотинцев расположили двумя рядами, перед которыми поставили лучников. За пехотой располагался Фердинанд с рыцарской конницей, то есть триста тяжёлых всадников. Они должны были удерживать пехоту от бегства. И, если враг прорвёт её ряды, ударить.

Фланги немного выдавались вперёд по сравнению с центром, на этом настоял дукс Роман. На левом фланге три тысячи айсаров, которые имели большой опыт битв с тяжёлой конницей, закрывали собой семь тысяч ополченцев и тысячу лучников. Здесь командовал граф Лотарь Аскер.

На правом фланге тысячу копейщиков-айсаров лично возглавил дукс Роман. Тут же было и четыре тысячи ополченцев и две тысячи лучников. Здесь можно было не бояться конной атаки, так как правый фланг упирался в густой лес.

Все надежды были возложены на предложение Романа, по которому войско выстроилось подобием полумесяца, вогнутого в сторону Реджинальду. Когда основная часть вражеского войска, воспользовавшись кажущейся слабостью центра, ударит по рядам огнаров, фланги должны будут оттеснить противника к низине перед холмами, а потом окружить и добить. Очень рискованный план, заметил Антуан Сан-Зар, как и вообще вся эта затея. Но на иное барон бы и не пошёл. Только этот план мог подарить победу.

Реджинальд же, наоборот, все надежды возлагал на центр. По дороге к королю присоединилось несколько дворянских дружин, общим числом в четыре тысячи. Итого армия достигла количества в сорок две тысячи воинов.

В первом ряду располагалась почти вся рыцарская конница, около трёх тысяч воинов. За рыцарями расположилось пять сотен лучников и двадцать тысяч королевских солдат, правда, набранных только прошлым летом, так что их выучке можно было только посочувствовать.

На левом фланге король поставил командовать виконта Равальяка, дав ему в распоряжение двенадцать тысяч пехоты и тысячу лучников. На правом фланге командовал барон Ковальди, зарекомендовавший себя в последней войне с тайсарами, в битве у Кровавого брода. Ему до сих пор грозовыми ночами снился образ Людовика Мишеля, скакавшего в свою последнюю атаку.

Только вот сам барон об этом никому не рассказывал. И вообще никто, кроме него, не знал, что перед смертью Людовика он пообещал, помочь его сыну в случае опасности. Теперь же барона терзали чувства, которые сыграют великую роль в предстоящей битве.

Он командовал восемью тысячами ополченцев и дворянских дружинников, стоявших позади нескольких сотен лучников. Остальные семь тысяч воинов остались в резерве в недалёком лагере.

Реджинальд с самого начала распределил роли между частями армии. После того, как рыцарская конница сомнёт вражеский центр, пехота должна будет закрепить успех и рассечь надвое войско противника, а в образовавшийся проём устремится основная часть армии. Если после этого враг не побежит, в чём король сильно сомневался, то максимум к полудню все холмы, на которых сейчас расположился Фердинанд, будут усеяны трупами по самую макушку.

Утром, когда небывалый в такое время года туман рассеялся, войска уже стояли в полной готовности. Реджинальд, необыкновенно волнуясь, подал коннице знак к атаке. Всё-таки. Это было первое сражение, в котором он по-настоящему командовал. Людольфинг попытался учесть в нём опыт всех полководцев, книги о которых он читал…

Битва у Афанкура началась.

Королевство. Граница Сан-Зара и Филиппики.

Учитель всего через несколько часов после нашего визита в Гильдию магов вышел из шатра и приказал подать коней. На все вопросы Блад Торна Тенперон отвечал, что не может ждать, пока войско доберётся до столицы, и решил как можно быстрее добраться до Тронгарда. В начале он хотел ехать один, но с улыбкой увидел меня и моих "рыцарей" на конях.

– Николас, ты знаешь, куда я направляюсь?

– Принимать Посох Архимага, - я улыбнулся. Собственно, только Тенперон во всём лагере ещё сомневался в этом.

– Ладно-ладно, но не только. Боюсь, что мне придётся воевать против всего Ордена алых магов…

– Я сомневаюсь, что когда мы доберёмся до Тронгарда, в живых останется хоть один алый.

– Ладно, ты меня уговорил! За мной, к славе!

И мы помчались по заснеженной дороге на юго-восток, намереваясь как можно быстрее добраться до Тронгарда. Разве могли пять человек (Владек стал невидимым для простых глаз) вызвать подозрение в это неспокойное время, когда отряды мятежников рыскают по всему Королевству?

На рысях мы добрались до южной границы Сан-Зара, откуда было рукой подать до Тронгарда. К сожалению, здесь пришлось задержаться, чтобы сменить лошадей: наши были уже в мыле, а под Сташеком конь свалился, когда мы оказались рядом с каким-то городом.

По счастью, поблизости оказался постоялый двор с конюшней. Все мы зашли внутрь, Лкашек купил немного еды, а Жихарь торговался с хозяином, заломившем просто непомерную цену за пятерых коней.

Кроме нас и хозяина двора, здесь было только два человека, сразу вызвавших у меня подозрение.

У одного было очень знакомое лицо, явно принадлежавшее дворянину, судя по ухоженности (вид портила только щетина), но в одежде простого огнара. Рядом с ним сидел человек в шляпе с такими широкими полями, что из-под них был виден один лишь подбородок. Такой бледный, как будто он принадлежал… Внезапно я понял, что мне показалось странным: я чувствовал присутствие магии. Незнакомцы тоже обратили внимание на нашу пёструю компанию и теперь вполголоса переговаривались, поминутно глядя на учителя.

– Учитель, мне кажется, здесь вампир, - прошептал я.

– Думаешь? Но я ничего не… - внезапно лицо Тенперона посуровело, и он обратил внимание на незнакомцев. - Главное, чтобы они к нам не приближались. Мы вряд ли интересуем их, к тому же нам нельзя терять ни секунды. Ну что, Жихарь?

– Всё плохо, милорд маг, хуже просто некуда! У нас просто не хватает денег расплатиться за коней. Боюсь, что, - он многозначительно похлопал себя по эфесу меча.

– В этом нет никакой нужды, судари, - тихо сказал незнакомец с аристократическим лицом. - Сколько вам не хватает?

– Боюсь, что у меня не хватит наглости впутывать Вас в свои проблемы, милорд.

– Игемон, это они! - внезапно сказал другой, в шляпе с широкими полями.

– Простите, что, Феофан?

Флавиан обливался потом, что случалось с ним нечасто. Пришлось прибегнуть ко всем доступным средствам, чтобы влиять на столько событий в разных местах…

– Феофан, когито сум матрибус? - внезапно спросил Тенперон, с лицом, которое прямо говорило, что Даркхам совершенно не верил, что что-то получится. Похоже, учитель надеялся привести возможного противника хоть в небольшое замешательство. Или проверить свои мысли.

– Маэрго! Сум ксарынь пар! - тот, которого назвали Феофаном, резко поднялся из-за стола, и стало видно его лицо.

Жихарь и Сташек схватились за мечи. Хозяин отвернулся, споря с Владарем, чья очередь подошла торговаться, и не мог видеть происходящего.

Незнакомец и вправду оказался вампиром: практически белое лицо, красные глаза и тонкие пальцы. А ещё еле заметные клыки, намного длиннее полагавшихся обычному человеку. Интересно, как бы этот вампир отреагировал на Уурга, не останься тот вместе с Блад Торном? А вот его реакцию на Владека я скоро увижу.

– Игемон, не ожидал, что увижу в здешних местах знатока древней ксарыни! Да ещё и того, с кем мы должны встретиться! Фридрих, представьтесь наконец!

– Лучше не здесь, - незнакомец вручил хозяину постоялого двора требуемую сумму.

У толстого огнара заблестели глаза и задрожали руки, когда тот пробовал на зуб золотые монеты. Через несколько минут мы уже были на свежем воздухе. И с новыми конями, хозяину же мы отдали старых. С обещанием, что вернёмся за ними в скором времени.

– Позвольте представиться, судари: Фридрих Рабар, некогда называвший себя Владетельным герцогом! - похоже, этот человек всё ещё надеялся вернуть себе титул, отобранный Реджинальдом.

Ну что ж, ему выпал шанс. Но как герцог смог выбраться из Тронгарда? Всё Королевство облетела новость о его бегстве, но кто бы подумал, что он в компании с вампиром будет ждать учителя на этом постоялом дворе. - А вы Тенперон Даркхам?

– Да, милорд, - Тенперон кивнул. - Мы очень благодарны, что Вы помогли нам купить лошадей. Так какое у Вас к нам дело?

– Видите ли, игемон, мы сами не знаем. Это очень долгая история. Я её вам вкратце расскажу.

Вампир поведал нам о том, что после выхода из Тронгардских катакомб они попали в одну деревню, где им похожим образом встретился довольно странный тип, дал им денег и попросил немедленно ехать сюда и встретить Тенперона Даркхама.

– Очень интересно, сейчас мы направляемся в Тронгард…

– Понял! - внезапно воскликнул Рабар. - Мы тут слышали, что над столицей видны столбы дыма. Говорят, что или королевская гвардия подняла мятеж против Реджинальда, или Эдмон Рошфор решил стать новым королём огнаров. Вот зачем мы тут вас ждали!

– Так-с, всё очень плохо, - Тенперон процедил сквозь зубы. - Феофан, Вы можете немного поделиться со мной магией?

– Да, - вампир улыбнулся. И через секунду развёл рукам. - Только как это сделать?

– Потом поймёте. А ты, Владек? - Тенперон обернулся, и из воздуха появился кенари.

– Как же я его не заметил? - Феофан поскрёб своим длинным ногтем в зубах, глядя на кенари словно лекарь на нового пациента.

– Что… это? - Рабар отшатнулся, но хоть не стал кричать или молиться. Да уж, сильно на этого Владетеля подействовало знакомство с вампиром…

– Да, милорд маг, - Владек кивнул.

– Ну что ж, тогда я попробую телепортировать всех нас к столице. Думаю, мы окажемся в нескольких лигах от городских стен.

– Замечательно! Мы можем воспользоваться тем же путём, которым ушли из Тронгарда! - Рабар уже представил себе лицо Реджинальда при его виде.

– Я тоже немного помогу, Архимаг, - тихо проговорил Флавиан в Междумирье…

Тенперон, не мудрствуя лукаво, начал творить заклинание прямо на дороге. Для переноса такого количества людей (и не совсем людей), требовалось использование предметной магии, и Даркхам достал Кубок Хладной Крови. Феофан тотчас начал внимательно его исследовать, восторгаясь навыками создателя. Затем учитель нарисовал на снегу круг. Все встали внутрь него.

А через пару минут я уже видел дымок, поднимавшийся над Тронгардом.

– Прошу следовать за мной, судари, - Феофан кивнул в сторону почти неприметного холма.

Блистательная Партафа. Ипартафар.

Менгли-Хазрей не верил своим глазам: отряд Андроника ещё держался. Да как держался!

В свете звёзд и огней дворца можно было увидеть спокойные лица аркадцев, сосредоточенные - айсаров и радостные физиономии горцев. Хоть от отряда и осталась всего сотня человек, но и ряды противника заметно поредели. Теперь уже почти не было "бессмертных", а аль-преторы старались не лезть на рожон.

Хазрей, ругаясь, кинул на окружённых воинов Андроника отряды городской стражи, спешно собранные по всему дворцовому комплексу.

Андроник не видел ни одного воина из гарнизона. Валент всё-таки задал трёпку партафцам!

Но Ласкарию некогда было радоваться своим догадкам: отовсюду на него сыпались удары противника. Вот он парировал выпад мечом, а через мгновение скользящим ударом разрезал сухожилия на руке противника. Партафец заорал от боли, но вскоре смолк: Андроник пронзил сердце противника…

Это было полчаса назад, а теперь усталый Ласкарий старался хотя бы отбивать удары. От отряда осталось где-то около восьми десятков смертельно уставших людей, с яростью обречённых сражавшихся с врагом. Никто уже не надеялся на помощь, но она всё-таки пришла…

И точно, Ипартафар содрогнулся, как и обещал Менгли-Дубрей.

Внезапно натиск противника ослаб, а через несколько мгновений с площади перед дворцом погремели радостные возгласы. Андроник подумал, что это подходит подкрепление к Менгли-Хазрею, отчего решил хотя бы с честью умереть.

– Ласкарь-яме, держись! Сейчас истинные партафцы покажут, что значит верный клинок! - и ещё несколько слов, обращённых на партафском языке к Менгли-Хазрею.

Это Менгли-Дубрей привёл отряд мятежников. Андроник надеялся, что с аль-мухадтаром хотя бы тысяча воинов, но, судя по уверенному лицу Хазрея, Дубрей привёл едва ли втрое больше выживших воинов Андроника.

И всё же сама мысль о близкой победе придала сил отряду. Андроник медленно, но верно продвигался к лестнице, на которой стоял Менгли-Хазрей. За командиром двигались и легионеры с горцами. Партафцы отступали, теперь ясно осознав, что это демоны пришли по их души. Аль-преторы расступились, и Андроник взошёл на первую мраморную ступень.

Менгли-Хазрей бесновался, видя, как отряд мятежников, повторив подвиг отряда Андроника, прорвался во внутренний двор и теперь аль-мухадтар султана Аббаса соединился с Ласкарием. Но всё равно, у них не было шансов справиться с восемью сотнями "бессмертных", городских стражников и аль-преторов. Но так казалось, пока не наступил рассвет нового дня. Рассвет новой эпохи…

Вообще-то, из Ипартафарской долины было два выхода. Одним из них были Серебряные ворота, а вторым - узкий проход между скалами, который Андроник видел, но оставил там лишь небольшие посты: пройти, а тем более проехать там было практически невозможно. Но только не для этого народа…

Когда первый солнечный луч упал на крышу минарета, раздался страшный грохот. Казалось, будто это гора упала на долину. Но это были всего лишь Закатные ворота, смотревшие на юг. Сначала их хотели назвать Полночными, но одному из предков Аббаса это название не понравилось.

Андроник даже не обернулся, когда послышались крики партафцев. Не сделал он этого и тогда, когда несколько легионеров возле него, смотревшие на площадь, стали молиться Аркару. Ласкарий заподозрил неладное лишь когда Менгли-Дубрей вслед аркадцам начал возносить молитвы Аркару. Просто в партафской вере не было молитвы, защищавшей от этих "гостей"…

Из широкой улицы прямо на площадь словно выплыли всадники в серебристых латах на белых конях. Их длинные пики были устремлены прямо на партафцев, а белые конские волосы на древках колыхались на ветру. Это могло навести на мысль о тарнах или огнарах, если бы не отличительный знак этих всадников. Когда какой-то наглый король велел своей коннице использовать то же отличие, через неделю его нашли мёртвым в своей постели, а его рыцарскую конницу перебили днём позже.

На спинах всадников словно росли крылья. Реальнее всего они казались во время атаки. Перья, лебединые или орлиные, просто крепились на металлических остовах к спинам всадников.

И поэтому Андроник сразу понял, что за народ пришёл по души партафцев. Эльфы решили вмешаться в битву! Или же они давно воевали с партафцами? Значит, вот о ком говорили пленные…

– Аркар, помоги нам! - послышались возгласы легионеров.

Менгли-Дубрей продолжал пробиваться к Хазрею, пытавшемуся перегруппировать воинов у лестницы и сбросить противника вниз, подальше от своей драгоценной персоны.

А вот Андроник не мог оторваться от завораживающего зрелища эльфийской конной атаки.

На эльфийских шлемах тоже были перья, но только два, крепившиеся на висках. Наушники и наличники защищали лица эльфов от случайного или скользящего удара. Зато ничто не могло защитить от эльфийской конной атаки.

Вот серебристые всадники врезались в ряды партафцев, и вражеский строй тотчас рассыпался. Белые кони, не нуждавшиеся в приказах седоков, били копытами, кусали ближайших противников. А копья пробивали все известные Андронику доспехи, кроме самих эльфийских.

Через мгновение на площадь высыпала и пехота дивного народа, двигавшаяся плотной цепью. Закованные в броню, с широкими щитами, защищавшими всё тело от шеи и до икр ног, эльфы были вооружены мечами на длинных древках, что превращало их не то в двуручные мечи, и не то в необычные копья. Как великолепна была атака такой пехоты, когда эльфы одновременно поднимали свои копья, а замет мгновенно их опускали на головы врагов!

К сожалению, Андроник не видел, как эльфийская пехота приняла участие в битве. Дрункарий уже стал пробиваться к Менгли-Дубрею, который сошёлся в поединке с Хазреем.

Узурпатор орудовал двумя длинными мечами, кружась в танце смерти. Его молниеносные удары Менгли-Дубрей еле успевал отбивать коротким гладиусом и щитом, который аль-мухадтар достал где-то в битве.

Вот снова Хазрей обрушил на противника град ударов, стараясь добраться до шеи и лица. Через мгновение иссечённый шлем Дубрея упал, но на его голове не было видно ран. Хазрей ускорил темп, и Менгли-Дубрей начал медленно отступать. Вот его нога уже ступила на верхнюю ступень лестницы.

Андроник отвлёкся, убив "бессмертного", попытавшегося достать Ласкария копьём. Дрункарий обрубил древко копья посередине и снёс партафцу голову. И застыл в почти священном ужасе.

Менгли-Дубрей пропустил удар, и оба меча Хазрея погрузились в его сердце. Узурпатор улыбнулся, всё глубже погружая смертоносный металл клинков в плоть Дубрея. Ноги аль-мухадтара подкосились, и он начал опускаться на мрамор лестницы. Клинки Хазрея так и остались в теле Дубрея.

Узурпатор наклонился, чтобы вытащить свои мечи, и вдруг блеснул взгляд Менгли-Дубрея. Хазрей успел лишь широко распахнуть глаза, когда Дубрей по рукоятку вогнал гладиус прямо в грудь узурпатора. Менгли-Хазрей повалился на Дубрея, разжавшего пальцы на рукояти меча. Глаза аль-мухадтара остекленели.

И вдруг всё резко изменилось. Партафские воины во дворике, увидев, что их повелитель убит, побежали. В это же время эльфийская конница ворвалась через сломанные ворота.

Аркадцы, мятежники-партафцы, горцы и несколько выживших айсаров, вставшие на лестницу, приготовились принять смерть, лишь унеся с собой хотя бы по одному эльфу на тот свет. Жители лесов вообще славились весь своеобразным поведением: могли помиловать врага и убить таких вот воинов, что, практически, выиграли за них битву.

Оба войска застыли в молчании. Один из конных эльфов, с флагом в левой руке, поднял знамя высоко над собой: серебряный дуб на чёрном фоне, а над ними двенадцать серебряных звёзд по числу эльфийских кланов.

Внезапно знаменосец низко поклонился Андронику и развернулся, поскакав обратно к Закатным воротам. Все остальные эльфы последовали за своим предводителем, отсалютовав выжившим воинам Ласкария.

– Что это было? - прервал общее молчание один из легионеров, глядя вслед удаляющимся эльфам.

– Похоже, они сделали то, что должны были…

Андроник склонился над телом Менгли-Дубрея, отпихнув уже похолодевший труп Хазрея. На лице аль-мухадтара застыла торжествующая улыбка. Только тут Ласкарий понял, что эльф поклонился именно погибшему. Дубрей погиб за ту Партафу, в которую он верил. А это заслуживало уважения.

– Жаль, что она уже не будет прежней, - дрункарий закрыл глаза своему товарищу.

Через мгновение воздух взорвался радостными криками легионеров Валента, прорвавшихся к дворцу.

Узкие улочки были заполнены рвущимися к победе легионерами и горцами, хлынувшими на площадь. Михаил спрыгнул с коня и, пройдя через распахнутые ворота султанского дворца, преклонил колени перед Андроником. За ним последовали и все остальные воины, отдававшие должное погибшим на этих ступенях.

– Победа, иллюстрий, победа, - прошептали несколько воинов.

И вновь воздух взорвался от всеобщего крика "Победа!". Южная армия выполнила свой долг. Партафа увидит, что хозяева вернулись на свои земли!

– Да, все они увидят, - Андроник тихо прошептал. Но он знал, что это будет не последняя война, которую придётся выиграть аркадским легионам. Далеко не последняя…

Но эти мысли вытеснило лишь одно слово "Победа!", разносившееся над утренним Ипартафаром. Интересно, что бы сказал Андроник, увидев небо над Тронгардом? Скорее всего, подумал, что даже не уезжал с площади: солнечные лучи пробивались через клубы дыма, даря надежду на лучшее будущее…

Королевство. Афанкурское поле.

Рыцарская конница понеслась в атаку. Снег мешал коням набрать достаточный разгон, чтобы пробить ряды ополченцев с копьями. Но зато каков был эффект этой конной атаки!

Сантан Сан-Зар, стоявший во втором ряду пехоты, лихорадочно выкрикивал приказы сотникам и тысячникам. Это был жест отчаяния: вражеской конницы было примерно столько же, сколько и пехоты в центре. Лучники спасли казавшееся безвыходным положение, но ненадолго.

Когда рыцари оказались посреди низины между холмами, тысяча стрел взлетела в воздух. Знаменитым аскерским стрелкам не требовалось прицеливаться: при такой кучности стрельбы стрелы находили уязвимые места в доспехах всадников или пробивали глаза коням. Через двенадцать секунд лучники сделали ещё один залп, а через точно такой же промежуток времени - ещё. И ещё. А потом, выполняя приказ, стрелки отступили за ряды ополченцев. И меньше чем через полминуты рыцарская конница оказалась у подножия холма.

Но там дворян ждал сюрприз: в промёрзшей земле всю прошлую ночь айсары выкапывали волчьи ямы с кольями. И рыцари падали в них, ломая себе кости и напарываясь на заострённые колья.

Конница пришла в замешательство. Многие рыцари повернули коней, боясь попасть в другие ловушки, которые, как они думали, ожидали их прямо у рядов ополченцев. Как жалел Фердинанд, что это были всего лишь домыслы противника!

Но всё же не меньше пятисот рыцарей взобрались по рыхлому снегу, и наконец-то начался настоящий бой. Ополченцы приняли врагов на копья, в первые секунды сечи обезвредив не меньше четверти противников. У многих рыцарей, в спешке готовившихся к бою, кони были слишком плохо защищены, или оруженосцы "случайно" не до конца скрепили части доспехов. И кони гибли, оставляя седоков в руках воинов Фердинанда.

Реджинальд орал на вернувшихся рыцарей, обещал всех их казнить и снова приказал идти в бой.

И рыцари вновь поскакали, но только не в атаку: на середине поля они поднимали свои копья вверх - это служило знаком, что они сдаются. Целых триста всадников медленно подъехали к позициям Фердинанда, присоединившись к воинам принца. Остальные, числом до пятисот, скрылись лесу, объезжая айсаров с юга. В одно мгновение Реджинальд лишился всей своей тяжёлой конницы.

Король огнарский схватился за сердце и шепнул что-то об измене, сверкая глазами.

– Монтаран! - Реджинальд подозвал одного из командиров особистов, поехавших за своим королём. Как ни странно, все эти особисты были из дворян, а вот те, что остались в столице - почти сплошь простолюдины.

– Да, Ваше Величество? - Особист был с ног до головы закован в белые латы со львом, знаком его рода.

– Поведёшь в атаку нашу пехоту. И ещё: в первых рядах пусть пойдёт Особая охрана. Остальные должны видеть, как надо сражаться! Сотня твоих воинов будет идти за пехотой. Бойцы не должны переметнуться к врагу. Ясно?

– Да, Ваше Величество! - Монтаран кивнул и направил своего коня к пехоте.

В рядах войска Фердинанда слышались шутки и смех при виде выдвижения вражеского центра. А вот в глазах Аскера стояли слёзы. Элиту Королевства, тысячу дворян-особистов, просто пустили на убой.

С поднятыми знамёнами, под звуки боевых горнов, шла линия воинов в белых латах. Многие дворяне только сейчас поняли, насколько ошиблись, присоединившись к Реджинальду, но было уже поздно. Сзади напирали королевские воины, которым вечером отдали приказ, что если дворяне попробуют переметнуться, бить прямо в спину.

Фердинанд снова вывел лучников вперёд, и те уже готовились выпустить вторую стрелу вслед первой. Реджинальд только этого и ждал, отдав приказ выдвигаться флангам. В эти минуты даже боги не могли предугадать, кому достанется победа.

Равальяк, командовавший левым флангом Реджинальда, решился на невыполнение приказа короля и выдвинулся против правого фланга Фердинанда. Он догадался, что принц хочет заманить всю армию к низине, а потом окружить. К тому же Равальяк уже знал, что армия Реджинальда обречена: это показало бегство рыцарской конницы. А ещё атака Особой охраны, сейчас нахлынувшей на позиции аскерского ополчения.

Ковальди же решил выдвинуть своих воинов наискось. Всего два дня назад он разговаривал с дворянами и их ополченцами, составившими весь правый фланг армии Реджинальда. Никто из них не хотел умирать. А если и хотел, то только не за Людольфингов. Поэтому Ковальди решил отдать свой долг Людовику Мишелю…

Дукс Роман, словно простой центурион, стоял в первом ряду айсаров. Его пять тысяч воинов должны были выдержать натиск вражеского левого фланга, чья атака разрушила весь план по окружению противника. Воинов Равальяка было в два раза больше, чем айсаров, но дукс решился. В молодости он мечтал, когда подойдёт старость, умереть с мечом в руках, ведя своих воинов в атаку обречённых. Теперь этот шанс представился.

Когда пехотинцы Равальяка стали взбираться на холм, Роман высоко поднял над собой меч и крикнул на аркадском несколько слов. Но даже огнары поняли его слова. Потому что были сказаны не на языке какого-либо народа, а на языке храбрых.

– К бессмертию и славе! - и Роман побежал с холма, а за ним устремились и все остальные воины. Даже лучники, взявшие с собой короткие мечи, решили пойти в рукопашную.

Дукс ударил по шлему ополченца, и противник, обливаясь кровью, покатился вниз по склону. Равальяк не ожидал, что противник пойдёт в атаку. Не ожидали этого и воины Реджинальда. Строй противника прогнулся, но прорвать его не удалось: врагов было в два раза больше. И поэтому айсары плясали в танце смерти, желая лишь умереть с мечами в руках.

Роман рубился своим гладиусом, но вдруг почувствовал, что его ноги подкашиваются. Он со странной улыбкой посмотрел в глаза ополченцу, чьё копьё пробило грудь дукса, и огнар отшатнулся.

Роман повалился на снег, опираясь лишь на меч. Один из огнаров ударил его мечом в живот, клинок прошёл между рёбрами.

– Ну, вот и всё, - губами прошептал дукс Роман, в последнем рывке достав своего убийцу гладиусом. Через секунду глаза Романа навсегда закрылись.

Айсары, ставшие только яростней сражаться, увидев смерть своего командира, постепенно отступали на холм. Давление воинов противника становилось все сильнее.

Вот ополченцы отхлынули после одной из атак Равальяка, а потом отошли на холм. Айсары прикрывали огнаров, погибая под ударами вражеских мечей. Не больше сотни жителей севера отступило на холм, неся на руках тело своего командира.

Последние шансы на победу рушились. Фердинанд видел гибель айсаров на левом фланге и никак не мог отыскать глазами дукса Романа. Принц, конечно, надеялся, что аркадец затерялся среди ополченцев.

Но Фердинанду было уже некогда об этом думать, потому что особисты уже вот-вот должны были обрушиться на ряды ополченцев. Аскер еле успел подвести в центр айсаров правого фланга, но это была лишь капля в море. Белые латы замелькали у подножия холма.

И внезапно остановились, поворачиваясь спиной к воинам Фердинанда. И их мечи начали рубить королевских ополченцев.

– Воины, за мной! - заорал Лотарь Аскер, сбежавший с холма на коне. Вскоре он присоединился к особистам, отступавшим под напором воинов Реджинальда.

Но аскерскому ополчению и айсарам не надо было даже приказывать: они и так пошли в атаку. Федераты знали, что это была их последняя атака. Семи тысячам не выдержать против двадцати.

Фердинанд повёл рыцарскую конницу в атаку, ненадолго отбросив вражескую пехоту назад, дав особистам время перегруппироваться, а своему ополчению - приготовиться к решительному удару.

Аскер метался на своём коне из стороны в сторону, не находя себе места. Душа кричала ему, что надо всех воинов повести в центр, иначе не видать Королевству больше Огнаридов. А вот разум подсказывал, что надо оставаться на месте, потому что воины Ковальди только приближались, и покинь Аскер свои позиции, войску грозило окружение.

Через минуту Лотарь заметил в движении воинов Ковальди что-то неладное. Вражеский правый фланг приближался к центру войск Фердинанда, не соединяясь с основной массой воинов Реджинальда. Вскоре Аскер понял, в чём дело. И повёл воинов в центр.

Ковальди наконец-то решил, как лучше всего отдать долг Мишелю: сделать так, чтобы сын Людовика смог выиграть. И поэтому он за секунду до того приказал всем рыцарям развернуть свои знамёна, взяв их в руку со щитом. Воздух запестрил от самых разных цветов и их оттенков. Грифоны, львы, единороги и десятки других мифических существ смотрели на своих хозяев. И безмолвно ожидали их решения.

– За Огнаридов и Королевство! - выкрикнул Ковальди и понёсся на воинов Реджинальда, наседавших на позиции Сан-Заров и Фердинанда.

За бароном устремились другие рыцари, незаметно для самих себя выстроившиеся клином, остриём которого был Ковальди. Их ополченцы последовали за своими господами. Или не за господами, а за истинным королём огнарским? Воины сами не знали…

Реджинальд, после бегства конницы ожидавший от Ковальди чего-то подобного, спокойным голосом приказал уничтожить изменников. Но в душе короля полыхало пламя. Сердце опять заболело. Его предали. Снова…

Хоть бы всё это побыстрее кончилось!

Воины Равальяка прижали остатки правого фланга Фердинанда к центру, надеясь зайти в тыл сражающимся ополченцам. В живых из почти десяти тысяч воинов осталось только три. Ещё несколько айсаров затесалось между ними.

Доспехи Фердинанда были изрублены мечами, шлем принц потерял в пылу боя, сражаясь мечом, потому что копьё сломалось. Конная атака дала лишь временную передышку, теперь же воинам принца приходилось отступать.

И положение не смогли изменить даже воины Аскера, присоединившиеся к основным силам. Фердинанд не мог понять, неужели граф Лотарь позволит воинам Реджинальда обойти их с тыла? И только через минуту он понял, в чём дело…

Ковальди врезался в ряды ополченцев, а за ним и остальные рыцари. Пехота прорывалась к Фердинанду, а всадники должны были дать ей время на это. И рыцари прекрасно справлялись с этим, прорезав ряды пехоты Реджинальда, выехав недалеко от воинов Равальяка, а потом развернулись и снова ударили.

Ковальди сражался как никогда прежде, с лёгкостью уворачиваясь от вражеских ударов. Барон прекрасно понимал, что это его последний бой. И ничуть не удивился, когда под ним упал конь, а его самого обступили пехотинцы с топорами и копьями. Ковальди, рассмеявшись прямо в лицо противникам, поднял свой меч высоко над собой.

– Людовик, мы скоро снова бросимся в атаку! - воскликнул Ковальди, смотря в синеву неба.

Враги разом ударили в него копьями. Два из них пробили грудь, ещё три - лёгкие, а последнее добило в горло. Ковальди продолжал стоять на месте, поддерживаемый огнарскими копьями. А вот дух его устремился навстречу свету, где его давно ждал старый друг. Он ожидал лишь Ковальди, чтобы снова броситься в атаку. В атаку, о которой будут слагать легенды…

Внезапно на дороге, которая находилась позади позиций Реджинальда, раздались звуки труб. Король встрепенулся, резко развернув коня. Он увидел надвигавшихся конных рыцарей и ровные ряды пехоты. Рука потянулась было к мечу, но Реджинальд со вздохом облегчения убрал её с эфеса: он разглядел знамя герцога Жаке.

Королю было жаль, что его единственный союзник среди Владетелей погиб вместе с сыном, убитый Карломаном Сегюром, союзником Фердинанда. Реджинальд был уверен, что Этельред намерен отомстить принцу за это. Король прекрасно знал, что значит потерять дорого человека…

Новый герцог Жаке подъехал на коне к Реджинальду, коротко кивнув.

– Благодарю, что Вы пришли к нам на помощь, герцог. Я… понимаю, каким горем наполнилось Ваше сердце после гибели отца и брата… - сердце почему-то снова закололо. Боль становилась всё сильнее.

– Вот из-за этого-то я пришёл сюда, - лицо Этельреда оставалось непроницаемым.

Взгляд Реджинальда почему-то остановился на слишком уж толстой попоне коня герцога. Ему показалось странным, что Жаке прячет свою правую руку в её складках. Ну что ж, может, он просто успокаивает своего коня. Ведь звуки битвы доносились и сюда…

– И за это я Вам благодарен, - сердце жгло с нестерпимой силой. Трудно было говорить и думать. Боль была даже сильнее, чем в тот раз, когда король потерял сознание.

– Я пришёл, чтобы отдать тебе долг, Реджинальд Людольфинг, - одним рывком Эльфред Жаке вскинул свою правую руку, в которой был зажат меч. Герцог всё это время держал его в складках попоны. - За тебя, отец!

Реджинальд ничего не сделал. Его лица было холодным и спокойным. Впервые за много месяцев. Король лишь горько улыбнулся, глядя в глаза Эльфреду Жаке.

Герцог проткнул грудь Людольфинга мечом. Но он не успел убить Реджинальда. Королевское сердце остановилось за мгновение до того. Бедный Реджинальд наконец-то обрёл покой…

Конница Жаке ударила по охранникам короля, которые до сих пор не могли понять, почему это король валяется на земле. Пехота герцога ударила прямо в тыл королевским войскам, и этим решила исход битвы.

Фердинанд краем глаза, занятый поединком с каким-то конным особистом, заметил замешательство в рядах противника. А через мгновение вражеские воины начали бежать в разные стороны…

Равальяк, увидевший атаку воинов Жаке одним из первых, отдал приказ своим бойцам отступать. Он догадывался, что король или убит, или взят в плен, и решил уходить.

С этим войском не составляло труда пробиться на юг, к каганату, где воинов всегда принимали с раскрытыми объятиями. Не желая тратить лишнего времени, он вместе с полусотней всадников поскакал на запад, оставив пехоту на произвол судьбы. Через несколько минут пехотинцы побросали оружие…

Фердинанд выиграл битву под Афанкуром. Реджинальд погиб, и дорога на столицу была открыта. Тронгард к тому времени уже готовился принять своего короля.

Королевство. Тронгард.

Мы всё шли по казавшимся бесконечными катакомбам. Мне было очень интересно, что это за камни были, освещавшие коридоры. Я никак не мог разобрать, свойство ли это самих минералов, или сюда затесалась и магия?

Насчёт второго ничего определённого сказать было нельзя: фонило здесь страшно. Феофан пояснил, что это ещё со времён титанов, если верить легендам, и их битв с эльфами. Но вампир больше склонялся к мысли о том, что всё из-за древних захоронений, как на поверхности, так и под землёй.

В древние времена, когда Тронгард ещё назывался Феликсом, каждое кладбище имело выход в катакомбы, а под землёй хоронили величайших правителей и командиров этих земель. И здесь же находили последний приют тысячи нищих и преступников, часто селившиеся в коридорах и залах катакомб. Да, уж, по-хорошему, здесь требовалась целая армия боевых магов и королевских гвардейцев, чтобы просто составить карту. Это уже не говоря о том, что здесь встречался кое-кто и похуже гигантских крыс и големов…

Внезапно Тенперон остановился, вдыхая затхлый воздух. Затем он перешёл в эфир, осмотрев стены и пол коридора. Нам же он приказал не двигаться и даже не дышать. А лучше вообще не думать. Учитель сотворил несколько заклинаний поиска, и через секунду вскричал:

– Рикардо, если ты, магистр даймосов, где-то поблизости, убери свою "пламенную яму"! Иначе она рванёт, да так, что стены затрясутся.

– Кто это орёт? - послышался совсем близко молодцеватый голос. Похоже, он шёл из ближайших коридоров. Или даже из-за поворота.

– Тенперон Даркхам! Не забыл, как в Магической академии вместе со мной экзамены сдавал?

– А чем докажешь, что ты именно тот Тенперон? - неизвестный говорил с лёгкой усмешкой в голосе. Тенперон ответил с точно таким же выражением в голосе.

– Мы должны, значит, мы можем!

– Это, чувствую, вся Гильдия знает и половина дворянства. Есть ещё что-нибудь?

– Ну, тогда все услышат, как ты провисел на склоне горы всю ночь, а наутро…

– Тенперон, уже шуток не понимаешь? - из-за поворота показался человек в мантии магистра Гильдии.

Его лицо было всё в шрамах, а из-под низко спадавших светлых локонов внимательно смотрели острые карие глаза. Он выглядел лет на пятьдесят, особенно из-за мешков под глазами и покрасневших глаза. Похоже, последние дни на его долю выпали трудные испытания. За ним стояло ещё пять или шесть магов, и один магистр.

– А, а вот и магистр Людовик, - Тенперон с улыбкой помахал коллегам.

– Да, Тенперон, не ожидали мы тебя здесь увидеть!

– А вот я что-то предполагал в этом роде. Как-никак, в почти родные пенаты возвращаюсь.

– Хватит сказки тут рассказывать! Небось испугался, когда мою ловушку почувствовал?

– Ты их ещё в академии не особо умело прятал. Только убери её побыстрее!

– Хорошо, - Родриго взмахнул рукой, и Тенперон уверенным шагом подошёл к магам. Все мы последовали за ним.

– О, какая встреча! Герцог Фридрих Рабар, если не ошибаюсь? - спросил магистр Людовик.

– Да, мэтр маг. А это…

– Феофан Лойола, алхимик, - вампир теперь расстался со своей дурацкой шляпой, чувствуя себя в этих катакомбах как дома.

– Вампир?

– Не совсем обычный, Родриго, - Тенперон улыбнулся. - Вот, кстати, познакомься: Николас, мой ученик, - я поклонился, - его рыцари Сташек, Жихарь, Владарь, Лкашек, - они слегка кивнули, - и Владек!

Владек появился рядом со мной прямо из воздуха. Родриго широко раскрыл глаза.

– Кенари вне владений Хозяйки Зимы? - в голосе магистра послышались нотки мага-исследователя.

– Я потом всё расскажу. Но давай лучше пойдём из этих подземелий на свежий воздух.

– А чем мы тут, по-твоему, занимаемся?

Пока мы шли по коридорам Катакомб, Родриго вкратце обрисовал нам ситуацию. Выяснилось, что на выборах Тенперон набрал почти три четверти голосов, даже некоторые алые маги проголосовали за него.

После этого Рошфор покинул здание, вместе с ним вышло и большинство алых. Семь или восемь членов Гильдии отправились на постоялый двор, они прошли без проблем. А потом резиденция оказалась оцеплена. Всё это видел один из агентов Родриго, потому что всем тронгардским магам пришлось спрятаться в катакомбах после гибели барона Сан-Зара.

Волшебники, конечно, прилагали все усилия, чтобы прорвать блокаду, но потом Рошфор применил абсолютно новую для огнаров магию. Он и несколько его подручных стали выкачивать магию из погибших, или, что более вероятно, из ещё не покинувших землю душ.

А потом Рошфор поднял несколько сотен зомби. Вот это Родриго видел собственными глазами. Прятаться больше не было смысла. Защита Гильдии сработала против нежити, но слишком много сил было затрачено на это. А в это время Рошфор планомерно захватывал городские кварталы…

Мы вышли из подземелий в каком-то книгохранилище. Большая часть полок была пуста: здесь хранились свитки и книги с наиболее мощными заклинаниями, которые понадобились магам для защиты от Рошфора.

Когда Родриго закончил свой рассказ, воцарилось молчание. Оно прерывалось только отдалёнными звуками взрывов да криками людей.

– Сударь Феофан, и Вы, милорд герцог, сможете показать путь до особняка? Он же, насколько я помню, находится невдалеке?

– Надеюсь, что да, мэтр маг. А что такое?

– Боюсь, что нам придётся вновь спуститься туда.

– Я пойду…

– Нет, Николас, ты останешься здесь, и если что-то случится, вернёшься к войску.

– Ничего не случится, учитель. Я готов остаться, но не думаете ли Вы, что там, - я махнул рукой в сторону площади. Мы стояли в одной из башен Гильдии, и местность вокруг здания была как на ладони. - Понадобится вся магия, что есть у Гильдии?

– Боюсь, что понадобится намного больше, но другого выхода у нас нет, - и тут он хитро прищурился, положив руку на сумку со спрятанным Кубком. - Но там же немного больше, не так ли?

Родриго перешёл в эфир, решив посмотреть, на что так надеялся Тенперон. Магистр думал, что там какая-то книга заклинаний или, на крайний случай, зачарованное оружие. Но он едва не вскрикнул, поняв, что сейчас в руках у учителя.

– Тен, не взорви Тронгард вместе с Рошфором! Теперь я понял, почему вы так уверенны в победе, - он улыбнулся. - Я попробую связаться со священниками. Слышно, что в западных кварталах ещё кто-то держится. Возможно, это жрецы Онтара или Палатора…

– А просто пожелать удачи, как всегда, ты не можешь? - Тенперон улыбнулся.

– Удачи, Тенперон… - Родриго хитро прищурился и поклонился. - Архимаг Даркхам. Смотри, не заставляй нас снова голосовать. Чувствую, придётся прибегать к магии Рошфора. Чтобы тебя оживить в случае чего: Гильдия не знала ещё лучшего Архимага. И сильнейшего - тоже.

– Опять лекция! Нет уж, я пошёл отсюда. А вы, рыцари Королевства, - Тенперон теперь назвал моих воинов без всякого сарказма в голосе. - Берегите Николаса.

– А что ж нам ещё делать, мэтр маг? - Жихарь переступил с ноги на ногу. - Кто ж в лягушку хочет превратиться?

– Ладно, я пошёл! - Тенперон вместе с герцогом и вампиром спустился по винтовой лестнице.

– Николас, как по-твоему, он сможет? - Родриго спросил меня, глядя на площадь.

– Больше некому, магистр.

- Да, больше некому… Ну что ж, а мы пока что повоюем?

– Повоюем, мэтр!

С рассветом атаки прекратились. Де Сенмар три или четыре раза предлагал маршалу Ревенкьюлу сдаться на милость Эдмону Рошфору. Воины лишь посмеивались над этими предложениями, понимая, что у противника просто не осталось достаточно воинов, чтобы продолжать атаки. По подсчётам маршала, в распоряжении Рошфора было всего около полутысячи воинов. К сожалению, у Суазона, Ревенькюла и Понтифика Палаторского оставалось ещё меньше. И всё из-за того, что раненых было решено отправить в храм Онтара, а большинство горожан отступило к храму Палатора.

Там собирались добровольцы из местных жителей, чтобы составить ещё один "фронт": в Чёрном городе начались волнения. В любой момент по воинам могли ударить со спины, ведь ворота в бедную часть столицы были или никем не заняты, или охранялись верными Реджинальду воинами. А значит, не принадлежали ни к одной из сражающихся за город сторон.

Вот снова к баррикадам подъехали парламентёры, и канцлер в парадных одеждах начал одну из своих длинных речей.

– Огнары, братья! Мы сражаемся против ваших поработителей, пивших на протяжении четырёх веков вашу кровь!

– Что-то новенькое, не находите? - Ричард сидел с перевязанной головой, готовясь в любой момент прикрыть собою маршала.

– Регент Эдмон Рошфор обещает всем воинам, что пленят поработителей и угнетателей, прощение и передачу земель этих бандитов в их руки! Всем, кто сдаст оружие, предлагается то же самое!

– Белый флаг убери! - выкрикнул кто-то сзади маршала. Глаза де Сенмара поползли на лоб. А Ревенкьюл, обернувшись, заулыбался.

Со стороны гвардейских казарм приближался большой отряд людей в белых мантиях. Ричард заметил нескольких магов. То же самое, как потом он узнал, творилось и на других баррикадах. И парламентёров тоже сначала пытались спокойно убедить сдаться.

Это Белые мантии пришли на помощь - воины-жрецы Онтара, Палатора и Немайди.

– Прошу заметить, что регент никогда не…

– Ты меня достал, канцлер! - один из магов ударил каким-то заклинанием по коню де Сенмара, отчего скакун упал, а все охранники в страхе покинули графа.

– Как я рад вас видеть! - маршал поклонился одному из воинов-жрецов. - Взять этого паяца, - Ревенкьюл махнул в сторону канцлера.

– Милорд маршал, у меня для вас сообщение от Понтифика Палаторского Эдуарда Ланжера и магистра огня Родриго.

– Ба, Гильдия в город возвращается!

– Более того, пришёл также и мэтр Архимаг.

– Не понял… - маршал лихорадочно соображал. - Асфар, что ли, жив? Ведь, кажется, на выборах Архимага…

– К сожалению, нет. Избранный этой ночью Архимаг Тенперон Даркхам пришёл в город, в Гильдию магов, а теперь собирается ударить по Рошфору. Ему нужна помощь.

– Я хоть сейчас в бой! - воины тоже одобрительно потрясли оружием.

– Великолепно! Тогда, прошу Вас, немедленно поднимайте отряды в атаку, - командир Белых мантий осенил себя знамением Онтара. - Сейчас отец Ланжер и капитан Суазон уже начали наступление.

– Эй, ребята, за мной! - маршал спрыгнул с баррикад. За ним последовали и все остальные воины.

– Урра-а-а-а!!! - разнеслось над утренним Тронгардом.

Огнары шли мстить. И никто не устоит перед ними!

Сопротивление Суазон встретил только в центральных кварталах, и то это были лишь патрули и мародёры. Отряд маршал прошёл как нож сквозь масло по Коронной улице, обходя королевский дворец и прорываясь к Гильдии магов. Воины Рошфора бежали, даже не скрестив мечи.

Понтифик смял заслон из особистов, горожане всех их перерезали, а потом тоже свернул к Гильдии магов. Не сговариваясь, все три командира вели воинов этакой трёхпалой лапой, сжимавшей хватку перед зданием Гильдии. Только в восточных кварталах Суазон, Ланжер и маршал натолкнулись на отряды противника, оказавшие сопротивление. Всего-то три десятка особистов и сотня городской стражи: гарнизон ушёл в Чёрный город после того, как Рошфор пустил на баррикады толпы зомби.

Бой длился не более двадцати минут, а потом тридцать оставшихся в живых человек сдались на милость победителям. Здесь же, в полуразрушенном доме, Хогр нашёл тело Зака. Его командир был завален горой трупов особистов, а руки навсегда сжали эфес меча, от которого остался лишь короткий кусок клинка у эфеса.

Суазон, Ланжер и Ревенкьюл шли смежными улицами, и их отделяли лишь несколько домов. Только вот они не догадывались об этом, наступая к Гильдии магов через пепелища и руины.

С башни я увидел, как алые маги заволновались. Внезапно из улиц на площадь высыпала толпа, в которой перемешались гвардейцы, Белые мантии, городские стражники, воины из гарнизона и простые горожане, вооружённые трофейным оружием.

Алые маги встали двойным полукругом, одна линия которого пыталась вместе с особистами и ещё верными Рошфору воинами сдержать натиск этой толпы. Вторая во главе с архимагом алых надеялась взломать-таки оборону Гильдии.

Во время битвы силы Рошфора только возрастали, потому что он черпал магические силы из страданий других людей.

Но внезапно всё стихло. Звуки словно исчезли. Через мгновение я увидел, как воины расступались перед уверенно шедшим человеком в кожаном камзоле.

Этот человек, у которого на плече болталась небольшая сумка, показавшаяся мне страшно знакомой, миновал ряды алых магов, в страхе шарахавшихся от него. И только тут я понял, что этот человек - Тенперон, просто скинувший свою мантию.

Они наконец-то встретились. Выборы Архимага не в счёт. Там было всё по-другому. Тенперон медленно приближался к Эдмону Рошфору.

Алые маги и все, кто за них сражался, отходили подальше от архимагов. Они предчувствовали, что сейчас точно что-то будет.

"Как всё-таки изменился Рошфор! Что с его лицом? Годы и годы назад девушки смотрели ему вслед. А сейчас? Неужели я тоже сильно изменился?" - думал Тенперон.

"Ну вот, он наконец-то пришёл. Ничуть не изменился с той минуты, когда мы расстались. Потрясающе!" - пронеслось в голове у Рошфора.

Глаза обоих заблестели. От слёз, что могли на них навернуться. Старые друзья увиделись впервые за много лет. Они столько могли бы рассказать друг другу!

"Старею! Проклятая война! Ну почему у меня нет иного выхода?!" - подумали Эдмон и Тенперон разом.

Они всё же были необычайно похожи друг на друга. Не внешностью, нет - душой. Оба мечтали об ином, лучшем мире. Не для всех, конечно. В основном, о мире, где любой, владеющий хоть каплей магического таланта, обладал бы настоящей свободой. О мире, где про них не ходили бы ужасные сплетни, а люди не плевали бы им вслед.

Но если бы сбылась мечта одного, то другой не смог бы выжить в таком мире. Боги решили посмеяться над двумя смертными, решившими, будто в их руках власть над сущим…

– Ты же понимаешь, что я не могу отступиться? - вздохнул Рошфор.

Его слова слышали все, кто был поблизости. Лишь они раздавались среди гробовой тишины площади.

– Да, Эдмон. Как и я. Не смешно ли, что мы сражаемся за одно и то же? - печально улыбнулся Тенперон. Но его глаза были полны горечи.

– Жаль, что мы не можем посмеяться над этой шуткой богов вместе. - Рошфор расправил плечи. Он готовился что-то сказать. - Знаешь, ты был моим единственным другом.

Эдмон словно прислушался к тишине. А потом добавил:

– Вот я наконец-то это и сказал. Защищайся, - Рошфор приготовился сотворить волшбу.

– А ты - моим. - Тенперон замолчал на мгновение. - Защищайся!

Даркхам вошёл в эфир. Надо было сотворить мощное заклинание. Рошфор в молодости выкладывался в начале поединка, а на финал оставался без сил.

Эдмон собирал энергию душ мёртвых. Они задержались на этом свете по воле алого мага. Вот-вот должно было быть готово заклинание. Тенперон знал все слабости своего друга. Как и Рошфор - Даркхама. Поэтому надо бить наверняка…

Тенперон зачерпнул достаточно сил. Пара пассов руками, мысленно посылаем заклинание в… У Даркхама язык не поворачивался назвать Рошфора врагом. Что ж, пусть будет "оппонент"…

"Пламенное копьё" с наконечником в виде пасти дракона устремилось в Эдмона. Искры сыпались во все стороны, жар чувствовался даже на балконе Гильдии.

"Копьё" приближалось. Оно вот-вот ударит… Но внезапно пламя растеклось по воздуху, напоровшись на какую-то преграду. Из рук Эдмона заструилось чёрное облако, блокировавшее заклинание Тенперона.

По лбу Рошфора заструился пот. Ему стоило огромных усилий остановить "пламенное копьё". Какой мощью обладал Тенперон! Похоже, он черпал её из сумки, что висела у него на поясе. Что там? Но времени нет, чтобы это узнать!

Интересно, а чем Даркхам ответит вот на это?

Тенперон еле успел сотворить "огненный щит". Пламенная сфера окружила мага. Но в ней не было жарко: отнюдь, внутри было очень холодно. Всё тепло "щита" было направлено наружу.

Призрачные кроваво-красные морды волков закружились вокруг защитного заклинания, не в силах его пробить.

– Великолепно! Рошфор, ты просто молодец! - рассмеялся Тенперон.

В ответ полетит кое-что намного мощней.

Эдмон ухмыльнулся. Этот бой напомнил ему магические дуэли в академии. Что за чудесное время! По силам они с Тенпероном были равны. А сейчас? Похоже, тоже.

Камни брусчатки внезапно полетели в разные стороны. Из земли показались огромные "каменные клешни". Они прорвали то чёрное облако, которое создал Рошфор, и теперь тянулись к нему.

– А как насчёт вот этого?! - улыбнулся Эдмон.

Силы черпать становилось всё тяжелей и тяжелей. Души мёртвых давали меньше энергии с каждым заклинанием. Ещё немного, и…

Облачко тумана, сгустившееся прямо перед Рошфором, приобрело очертания дракона.

– Вот это да! - Тенперон оценил заклинание Эдмона.

Призрачный дракон окутал "каменные клешни", и они растворились в воздухе.

Кровь потекла из носа Тенперона. Ноги подкашивались. Сил больше не было. Даже Кубок не мог подарить Даркхаму победу. Что ж, оставался единственный выход.

– Прости меня, Эдмон, - Тенперон чувствовал себя подлецом. Просто он знал ту самую слабость Рошфора, которая могла подарить Даркхаму победу. Нечестную победу. - Но иного выхода у меня просто нет.

Рошфор творил потрясающее по силе заклинание. Гигантское чёрное облако зависло над площадью. Стало темно как ночью. Ещё немного, и победа будет в руках у Эдмона. "Прости, Тенперон, но иначе я просто не могу" - про себя сказал Рошфор. Ещё чуть-чуть…

Тенперон быстро достал что-то из кармана своего камзола и бросил в сторону Рошфора.

Эдмон изменился в лице: в глазах появился страх, руки задрожали. Он так и не успел сотворить своё заклинание. Гигантский "огненный шар" накрыл алого мага с головой, превратив в пепел…

Тенперон упал на колени, только теперь почувствовав смертельную усталость. Ещё бы! Практически за один день телепортировать целый отряд, посетить заседание Гильдии магов, а затем ещё и победить в магическом поединке Эдмона Рошфора. И спасти Королевство. А может, и весь Таир, от проклятой богами магии Рошфора.

К учителю подбежало трое Белых мантий, подхватив его на руки. Вскоре на площадь из здания Гильдии высыпали маги, я со своим отрядом и Родриго.

Незаметно для самого Тенперона его подхватили на руки гвардейцы и понесли в Гильдию, в личные покои Архимага. Все радовались. Мир наконец-то вернулся в Королевство. И, без сомнения, ненадолго.

"Прости меня, Эдмон. Ты ведь простишь, ведь правда?" - мысленно спросил Тенперон, когда сознание покинуло его. Он слишком устал…