БУБА
Патрон 7,62 х 39 образца 1943 года: начальная скорость — 710 м/с., дульная энергия — 2010 Дж. Первоклассный боеприпас, созданный в конце второй мировой войны в Советском Союзе. Разработан специально для автоматического оружия, которое должно превышать по дальности действительного огня пистолеты-пулеметы — эффективность поражения на дальностях 300–400 метров. Поэтому его размеры, вес и баллистические характеристики занимают промежуточное положение между пистолетными и винтовочными патронами. В сочетании с автоматом Калашникова он завоевал признание во всем мире. Конструкторам удалось создать выдающийся образец, открыв этим новую линию в развитии оружия, продолжающуюся до сих пор.
Сегодня по плану боевой подготовки учебное метание гранат. После завтрака иду в оружейную палатку с дежурным по роте и получаю ящики с гранатами. Гранаты — размером чуть меньше банки со сгущенным молоком — упакованы в деревянные ящики по двадцать штук. В этом же ящике, отдельно, в двух металлических герметично запаянных банках хранятся запалы. По десять штук в банке. Вес ящика килограмм пятнадцать. На взвод беру два ящика. Взвод уже стоит на передней линейке. Равняйсь. Смирно. Вольно. Довожу задачу. Гружу ящики с гранатами на самые острые плечи во взводе. Бегом, марш!
Бежим с полной выкладкой. Сначала через спортгородок, мимо пятиэтажек «Майданека», выбегаем на бетонку. По бетонке бежим к «подхалиму» — локаторной станции. Поворачиваем направо и бежим в сторону пустыни, медленно забирая влево. Огибаем по большому кругу артиллерийские склады и выбегаем на арык. Без остановки, вброд, пересекаем эту тугую грязную струю воды и бежим параллельно бетонке на Спин-Болдак.
Буба бежит впереди, я сзади — буксиром. Пинаю отстающих, подгоняю «хитропопых», меняю несущих ящики с гранатами. Добежав до сухого русла, останавливаемся. Привал. Выставляем посты наблюдения. После короткого отдыха Буба строит молодых и начинает читать лекцию. Ветеран по кличке Буба имеет склонность к гестаповским замашкам. Частенько творческие воспитательные порывы не дают покоя его белобрысой, покрытой шрамами голове. Бывший студент второго курса Питерского медицинского института Бубновский Витя любит изображать из себя командира. Автор разыгрываемой пьесы — погибший лейтенант по кличке Гунн. Роль Гунна исполняет Буба. Пять ветеранов, видевших Бубу еще в роли «кропаля», разлеглись на песке и наблюдают за спектаклем.
— РГД-5 — ручная противопехотная осколочная граната. К цели доставляется броском руки. Осколки тонкой стали имеют небольшую массу, летят на двадцать метров — это в два раза меньше, чем реальная дальность броска. Для броска гранаты необходимо: разогнуть усики предохранительной чеки, взять гранату в правую руку так, чтобы пальцы прижимали рычаг к корпусу. — Буба вышагивает перед строем не отдышавшихся еще толком молодых.
Указательным пальцем левой руки Буба выдергивает кольцо и демонстративно бросает его на песок. Перехватив левой рукой торчащую из зажатого кулака верхнюю часть запала, поднимает гранату над головой — этим он показывает, что она может продолжать оставаться в руке сколь угодно долго. Пока не отпущен рычаг, ударник запала не может разбить капсюль.
— Только после того, как ударник запала проколет капсюль, через три-четыре секунды произойдет взрыв. — Нежно удерживая пальцами головку запала, Буба держит над головой сто грамм тротила, упакованные в овальный четырехсотграммовый корпус цвета хаки. — Запомните: три секунды — это очень много!
Три секунды это действительно много. Автомат стреляет со скоростью шестьсот выстрелов в минуту — его магазин улетает за три секунды! Пуля за это время пролетает два с половиной километра! Дистанцию «прямого» выстрела она вообще пролетает меньше, чем за полсекунды! «Штыковую» дистанцию, когда видны белки глаз противника, пуля преодолевает за сотую долю секунды! Гунн, выстрелив однажды нам под ноги, быстро доказал, какую огромную работу проделывают наши мозги за эти три секунды.
— Если допустить, что размер ваших измученных поносом тел не более двух метров, а максимальное время, за которое ваши мозги среагировали на мои выстрелы, не превысило и трех секунд, то получается, что нервный импульс распространяется внутри вас быстрее звука. Это дает вам в два раза больше времени, чем пуле, пущенной в вашу голову! — Гунн со смехом рассматривал наши испуганные, побледневшие физиономии.
— У опасности есть звук, цвет, запах и движение. Каждый из этих признаков распространяется со своей скоростью. За три секунды работы ваших обкуренных мозгов свет от вспышки моего выстрела преодолел, грубо, около девятисот тысяч километров — в два раза больше, чем расстояние от Земли до Луны. Это и есть пространство, заполненное вашим страхом. Если будете реагировать хотя бы на два из четырех признаков опасности, сможете уложиться в эти волшебные три секунды — жизнь вытеснит страх, и мир будет принадлежать вам!
— Здесь умирают по двум причинам: либо потому, что не умеют жить, либо потому, что не хотят жить. Тот, кто хочет и умеет жить, действует и думает быстрее трех секунд! Иначе так и останетесь презервативами для собственных несбывшихся желаний.
— Что оцепенели, как старый лось при свете фар лесовоза? Кто из вас хочет первым пройти путь от папиного сперматозоида до своей скорбной фотокарточки на обелиске со звездочкой? А кто из вас хочет жить, как гондон?!
Мы стояли, переминаясь с ноги на ногу, и не знали, как вести себя. Наполняясь пониманием происходящего, наши тела медленно выдавливали из себя страх, принимая привычные размеры.
Я тогда, помню, четко представил собственное опухшее от страха тело, которое, раздуваясь, упирается головой в Луну. И тогда я понял, что мелкие мои недостатки увеличиваются при таком растяжении в десятки раз! Зачем растить в себе паутину внутренних противоречий, — чтобы в минуты испытаний она превратилась в трещины и разрушила мое основание? С тех пор идея о том, что страх, как вирус, проникает в нас со смертельно опасными мелочами, не давала покоя ни мне, ни Бубе еще не один месяц. Потом, после смерти Болта, сгоревшего в сбитом вертолете, Бубу вообще прибило на шугняк — в каждой случайности он искал скрытую от него закономерность.
Вспомнив Гунна, я с тоской продолжаю наблюдать за набившим оскомину спектаклем.
— Кропаль, выйти из строя. — Буба стоит перед строем, в левой руке он держит, зажатую в кулак, взведенную гранату.
Погоняло «Кропаль» этот мокша заработал в первую же неделю службы в роте. Прикол про кропаль знают, наверное, все? В БТР загоняют толпу молодых. Через одного-двух рассаживаются дембеля, ветераны и начинают по кругу гонять косяк с дрянью. Обкурившись и обкурив молодых, один из дембелей начинает периодически незаметно замыкать контакты ТВН (танковый прибор ночного видения). С криком «кропаль», он хватает одной рукой голый контакт ТВН, другой — сидящего рядом соседа. По образованной таким образом цепи бежит электрический ток. Проигрывает тот, кто «мерзнет», и не успевает замкнуть цепь. В итоге, боясь прикоснуться и поделиться с окружающими «проблемой», получаешь удар током и отваливаешься от группы, как кропаль от плашки замальцованной пыльцы. Молодой мордвин постоянно получал удар током. Буба всегда выбирал жертву безошибочно.
Кропаль послушно делает шаг вперед и тут же получает хлесткий удар «шито» в живот. Худое тело мгновенно сгибается, на лице солдата застывает маска скорбного терпения, рот широко открыт в мучительной попытке вздоха-выдоха. Зрители ржут. Строй молодых невольно подтягивается, каждый замирает в ожидании новой подачи от Бубы. Чувство меры — индивидуальное чувство, чувство страха — коллективное. Кто не лежал под разрывами собственных, скатывающихся по склону, не успевших разорваться за три секунды гранат, тот не поймет, почему стоит бояться чужой нерасторопности.
— Кропаль, встать в строй! — Буба небрежно отдает команду и после короткой паузы продолжает свою лекцию, словно ничего не произошло:
— Все видели — на выполнение вводной у Крополя ушло три-четыре секунды! Вам дается три секунды — этого достаточно, чтобы сообразить, что надо делать, даже если башка ваша будет на Луне, а задница — на Земле. Тем, кто много жрет, мало думает и медленно реагирует, уже ничего не поможет — их башка так и останется отдельно от жопы.
Буба резко разворачивается и, сделав шаг вперед, бросает гранату на середину сухого русла. Раздается взрыв. Осколки разлетаются, оставляя пыльные росчерки. После этого Буба по очереди сопровождает каждого молодого к кяризу и строго наблюдает за тем, чтобы тот, вытянув руку, уронил гранату — точно в яму колодца. Лишь освоив это упражнение, можно переходить к броску.
Первым Буба вызывает Кропаля. Молодой нервничает, его обветренные руки, все в ссадинах, дрожат. От чрезмерного усилия, с которым он сжимает гранату, пальцы немеют и разжимаются с опозданием — граната падает буквально под ноги. Буба успевает пинком столкнуть ее в кяриз. Одновременно с взрывом Кропаль получает от Бубы подачу в «башню». От страха мозги молодого «падают в трусы и задыхаются». Наполненная тротилом банка сгущенки чуть не перемолола взрывом их ноги в кровавый фарш. Съежившееся сознание молодого сквозь ребра наблюдает за Бубой и ждет, пока испуганное тело, раздувшееся от страха, не примет прежние размеры. Задача сейчас у Бубы простая: научить этого молодого не бояться — делать это, не думая об этом. Я заменяю Бубу. Мы с Кропалем совершаем еще три хаджа к кяризу, пока Кропаля наконец-то перестает клинить от страха. Затем, наступает очередь других носорогов.
Закончив с гранатами, набиваем пустые ящики галькой из сухого русла и бежим назад. Вдоль бетонки, до второго КПП. У батальона охраны через мост пересекаем арык, мимо собачника саперов, мимо склада ГСМ, по грейдеру огибаем автопарк и выбегаем к батальонному сортиру. Чистим оружие, потом: всем — отдыхать, молодому Кропалю — считать рассыпуху.
Автоматные патроны, словно стойкие оловянные солдатики — готовы к бою, несмотря на прилипшую к ним пыль и грязь. Полутораграммовая порция пороха готова в любую минуту вытолкнуть пулю к цели с давлением в три тонны на четыре клетки школьного листа. Стальной штампованный сердечник в свинцовой рубашке полетит в два с половиной раза быстрей, чем скорость звука от выстрела. Многие умирают, так и не услышав последнего «хлопка» ладошек собственной судьбы — «своя» пуля не свистит.
Если не научить молодого этому сейчас, потом будет поздно. Правильно говорил Гунн — таких лучше сразу убивать на плацу. Поэтому, чем жестче приказ, тем сильнее принципиальная ограниченность его исполнения. И если последовательно воспитывать привычку преодолевать возникающие ограничения, то качество исполнения возрастет даже у «кропаля».
Глаза слипаются, внимание плавает, память отказывает, силы покидают, а молодой все считает и считает рассыпуху. Устав однажды в каком-либо занятии, в следующий раз он устанет в два раза быстрее, а в третий — у него появляется отвращение к любым приказам. Подробность в мелочах — основа дисциплины. Пересчет рассыпухи самый идеальный способ повышения боеготовности молодого солдата — так считал Гунн, так считал Болт, так теперь считает Буба. Не стоит считать Бубу моральным уродом, склонным к необоснованной жестокости — по молодухе он сам столько раз пересчитывал рассыпуху, что даже сумел вывести определенную закономерность.
Полный боекомплект автоматчика составляет около четырех сотен патронов. Он берет с собой в среднем пять снаряженных магазинов — это сто пятьдесят патронов. Остальное, восемь-десять пачек патронов — потенциальная рассыпуха. В россыпь из них разбивается примерно половина — четыре-пять пачек. Это около тридцати-тридцати трех процентов боекомплекта. У пулеметчиков эта цифра доходит до двадцати пяти процентов — большая часть их патронов носится уже забитая в ленты.
Увеличение установленных соотношений Буба обосновал собственной теорией, описывающей моральный выбор между «хочу» и «надо». Он связывал это со способностью людей, объединяющихся в группы, многократно отражать влияние внешних обстоятельств. В этих «отражаемых сигналах», содержащих самоописание моделей отделения, взвода, роты и проявлялись, по мнению Бубы, математические структуры, присущие этим системам. Логика его рассуждений была проста.
Известно, что вероятность вероятного события равна единице. Вероятность невероятного события ровна нулю. Вероятность выполнения группой поставленной задачи определяется общей неопределенностью оперативной обстановки в районе будущей засады. Чтобы сохранить обстановку, в условиях которой прогнозировалась результативность запланированных засадных действий, необходимо было постоянно противостоять росту непредсказуемости возможных событий, внося упорядоченность с помощью принудительных мер, корректирующего воздействия и внешнего руководства.
Чем больше неопределенность вновь возникающих ситуаций, тем большее количество информации требуется для управления общей оперативной обстановкой. Поэтому ценность разведданных определяется ожиданием их реализации! Успех в этих условиях, в прямом смысле слова, означает — «успевать». В условиях такой оперативности добиться идеальной транспортировки, как вооружения, так и личного состава, практически нереально. Отсюда и рассыпуха.
Скорость, с которой корректируются решения в ходе боя, отражает уверенность бойца. Точка отсчета такой уверенности — это точка равновероятного влияния сложившихся обстоятельств. Комплектность БК — это приоритеты, качественные показатели способности бойца оценивать будущую ситуацию. Сам боекомплект — это мера боевого опыта, количественная мера уверенности, которая гарантирует безопасность.
Помятые гильзы, прилипшая грязь и пыль, перекошенные пули или забоины на головке самой пули — все эти внешние дефекты патронов, образующиеся во время транспортировки, делают эту поврежденную часть боекомплекта непригодной к повторному использованию. Доля выбракованных таким образом патронов составляет, по максимуму — двадцать пять процентов у пулеметчиков и тридцать процентов у автоматчиков. Такая «небрежность» при транспортировке БК отражает интуицию бойца — положительное ожидание собственной эффективности. Только что упакованный БК, субъективно — «прошлое» бойца, который, опираясь на собственный опыт, нагружая себя патронами, еще не может сказать с достаточной надежностью, насколько вероятна возможность не нарваться на засаду самому. Он уверен в удаче ровно настолько, насколько загружен боекомплектом!
В начале эта уверенность отрицательна. Как эквивалент реального опыта по использованию боекомплекта, она отражает порог, за которым точность и уверенность принимаемого решения взаимно исключают друг друга. С позиции самой операции, как сложной системы разнообразных решений, образование рассыпухи отражает оценку бойцом «настоящего» и открывает ему перспективу «будущих» событий при данных обстоятельствах. Именно трезвая оценка настоящего момента позволяет определять перспективу будущих событий, что разрешает не жалеть БК и, не боясь за его сохранность, небрежно швырять его, не ожидая уже ничего чрезвычайного.
Суть всех сумбурных рассуждений Бубы была в том, что вероятность события — «наступление даты демобилизации» — равно вероятности «доживания до до дембеля тех, кто не умер в детстве». Риск для солдата — это риск не получения ожидаемого или обещанного приказа о демобилизации. Так как «дембельский возраст» установлен законом в пределах разумного, то вероятность демобилизоваться близка к единице — для всех, кто не умер в первые девять месяцев службы в армии.
Когда дембель в опасности, срабатывают всем известные приемы управления риском. Их всего четыре: избежание риска, удержание риска, снижение степени риска и передача риска. Снижение степени риска — это повышение своей боеготовности. Избежание риска — это откровенный отказ от участия. Удержание риска — это перекладывание ответственности на молодых и ветеранов. Передача риска — это готовность самим нанести поражение противнику. Основные принципы участия в игре «дембель в опасности»: не рисковать и не лезть вперед батьки в пекло; не толпиться, там, где двое, третий — лишний»; избегать неопределенности — не зная броду, не соваться в воду; не торчать и не подставляться: торчащий гвоздь — причина травмы.
В таких рамках никакой страховой схемы построить нельзя было в принципе. Поэтому проблема в страховании боекомплектом заключалась в том, что вероятность события, от которого страховался потенциальный дембель, возрастала с приближением к дате приказа о демобилизации! Самоуверенность ветеранов и молодых, возрастая с опытом, давала повод для такой перестраховки. В этих условиях изменение статистики рассыпухи отражало статистическую вероятность опасного события.
Непригодные к повторному использованию патроны, в этом случае, были тенью событий, которые еще не произошли, но к которым уже можно было готовиться с полной уверенностью. Причем, чем ближе статистика рассыпухи приближалась к ста процентам, тем больше была вероятность будущей опасности. Чем больше была эта вероятность, тем меньше времени требовалось для ее возникновения. Именно эту закономерность вывел Буба, сортируя по молодухе рассыпь патронов. Чем больше рассыпухи, тем ближе «жопа». Это предсказание было тем точнее, чем длиннее была история рассыпухи.
Патрон Парабеллум калибра 9 мм, пуля типа JHP. ШУРУП.Февраль, 2000 год.
Патрон 7,62 х 54R с пулей повышенного пробивного действия 7Н13. ПРИЦЕЛ.
— Сколько процентов составляет стоимость твоего джипа от стоимости того, что ты имеешь сейчас? Я имею в виду не то, что у тебя есть, а то, чем ты реально пользуешься?
Его вопрос меня не удивил, такие вопросы свойственны людям, стремящимся овладеть своим окружением.
— Если считать по отношению к тем вещам, которыми я реально пользуюсь, то процентов тридцать получится. Если же считать все имущество, что у меня есть, то получится меньше — процентов десять-пятнадцать. Ты хочешь сказать, что джип — это рассыпуха? — Я начинаю улавливать логику его вопроса.
— Деньги должны при хранении не множиться, а «стареть», «усыхать», как и любые продукты, эквивалентами которых они являются. — Мой собеседник привстает на культях и, опираясь одной рукой на пол, тянется к противоположному углу газеты, за хлебом.
— Житейское представление об окружающем мире — это «здравый смысл», а статистика рассыпухи есть не что иное, как отражение этого здравого смысла. Это интуиция — положительное ожидание собственной эффективности. — Я делаю бутерброд и передаю его Самелину.
— Степень совершенства достигает максимума именно при средних параметрах интенсивности — закон золотой середины: целое делится на две части, шестьдесят восемь и тридцать два. В математической теории личности это называется «степенью готовности принять решение в случае неполной информации» и равна эта «степень готовности» шестидесяти двум процентам! Тридцать два — степень житейской суеты.
— У твоего Бубы получалось семьдесят-семьдесят пять процентов, — поправляю я Самелина.
— Если определить какую-то ситуацию как реальную, она действительно становится реальной по своим последствиям. — Безногий хитро смотрит на меня и жует предложенный мной кусок черного хлеба с селедкой.
— Это тебе Буба сказал? — спрашиваю обжору.
— Нет, это теорема американского социолога Томаса — я позже специально интересовался. — Самелин тыльной стороной ладони вытирает жирные от селедки губы и тянется вилкой к упаковке с салатом.
— А где сейчас Буба? — отвлекая его вопросом, я пытаюсь спасти салат от уничтожения.
— Я не знаю, где сейчас Буба, но каждый раз, вспоминая его постановки, я думаю о том, что раньше не понимал ни капли из сказанного им. — Салат не мешает Самелину говорить и жевать одновременно.
— Было прикольно смотреть по обкурке эти спектакли и слушать его умозаключения. Лишь спустя двадцать лет я начинаю понимать этого парня. Возможно, выводы Бубы — это только случайные совпадения, возможно. Но случайность, это как мина — не найденная нами, скрытая от нас закономерность. Любое обстоятельство, возникавшее тогда, имело все шансы осуществиться в виде конкретного события. И если этого не происходило, просто исчезнуть, не материализовавшись, оно не должно было. Иначе не могло быть — в природе не появляется ничего лишнего, даже рассыпуха, — Самелин говорит, роняя крошки себе прямо на культи. — Кропаль благополучно закончил службу. Переболел тифом, но вернулся из госпиталя в роту и демобилизовался, как все нормальные парни. Сейчас, наверное, кропалит у себя дома — откусывает куски от родной Мордовии.
Сидящий напротив меня человек без ног продолжает говорить. Я его внимательно слушаю, заедая услышанное салатом из свеклы с орехами. Людям вовсе не свойственно говорить одинаково. В том, как мыслит и говорит Самелин, и заключается его сущность. Язык Самелина — это и есть сам Самелин. Описывая свои истории про то, как он взорвался, про Бубу и его историю с Болтом, Самелин создает волну новых переживаний. Смысл его историй передается мне словами, которые соответствуют моему жизненному опыту, и потому, в данный момент, просто всплывают в моей памяти. Они открывают доступ к прошлому и способствуют новому осмыслению пережитого. Момент, в который я перестаю осознавать рассказанное им, ускользает от моего сознания, и я понимаю, что уже никогда во всех деталях услышанное мной не повторится в будущем. Я дожидаюсь конца его истории про Улькуса, достаю новую бутылку водки и сдвигаю стаканы в центр расстеленной на полу газеты.
— Очень жуткая и противная история, но до боли оптимистичная. У Улькуса было то, чего сегодня нет у многих — вера в то, что они делают. — Наливая водку в пластиковый стакан, я кажусь себе практически трезвым. — Богатство и нищета дети одной мамы — веры. За нее — за маму веру!
Я опрокидываю в желудок очередную порцию. Движение водки по организму почти не чувствуется, но добавляется такой нужный сейчас пофигизм. Самелин грузит меня своими историями про Болта, про Душу, про Пулю, про соседского «фирменного» кота и невозвратный долг. От передозировки информации и алкоголя мозг отключается и включается только на следующее утро.
Маленькая однокомнатная квартира на пятом этаже. Шестнадцать квадратных метров, крохотная кухня, совмещенный санузел и маленький застекленный балкончик. В правом углу единственной комнаты на собственной коробке стоит четырнадцатидюймовая видеодвойка Samsung. Напротив, у противоположной стены, «убитое» трюмо. Такие же три стула и две панцирные кровати с полированными спинками. У кроватей, стоящих вдоль стен буквой «Г», на полу лежит ковер с остатками вчерашнего «банкета». На нерасстеленной кровати, укрывшись курткой, свесившись головой вниз, лежу я. Передо мной стоят чьи-то ноги в ботинках. Поднимаю недоуменно глаза — это протезы Самелина. Сам он уже журчит водой в ванной. Жизнь до отказа набивает меня обыденностью вещей. Невозможно верить в незнакомое и непривычное, когда перед глазами всегда есть привычное и знакомое.
Уже утро, а вчерашние слова все еще живут в моей голове. Истории Самелина показались бы совершенно бестолковыми, окажись они на листе бумаги, но рассказанные им лично, они развернули мою душу от центра к ее окраинам. Оказалось, в центре у меня — злоба на тех, кого вижу каждый день, на периферии — доброта и жалость к тем, кого совсем не знаю — Самелину, Бубе, Пуле и Кропалю. Возлюби ближнего своего — заповедь хитрая. Кто хочет, — понимает под ближним любого другого; кто не хочет так понимать, — подразумевает ближнего по духу. Не хочешь любить ближнего, возлюби дальнего. Пожалел вчера уродов, которых не знаю, и не выстрелил вслед уезжающей от меня машине. Ниточка моих искушений, привязанная к курку пистолета, натягивается.
Стоп, пистолет! Я нервно взвешиваю в руках куртку и вскакиваю от отсутствия привычной тяжести. Растерянно похлопав по карманам, озираюсь вокруг. CZ спокойно лежит у меня за спиной, в лунке панцирной сетки кровати, продавленной моей задницей. Что ж, пистолет тем и хорош, что с ним невольно чувствуешь себя как-то увереннее и спокойнее, но главный недостаток — притупляется чувство бдительности! Забываешь даже о том, что у тебя есть пистолет, и что носишь его при себе совершенно незаконно.
Нахлынувшие переживания мешают воспринимать реальность. «Рассыпуха» и угон машины по смыслу довольно далеки друг от друга, хотя сейчас возможно, что одно означает другое — ресурс, непригодный к повторному использованию. Так иногда кажется, что яркая реклама означает высокое качество рекламируемого продукта, а заявление о сдаче найденного оружия с подписью, но без даты — честные намерения предъявителя. Патроны в пистолете мне уже не кажутся упущенной вчера удачей.
Когда не можешь ничего сделать, стараешься чем-нибудь воспользоваться. Поэтому таскаешь с собой по жизни кучу ненужных вещей. То, чем не можешь воспользоваться, тебе уже не принадлежит. Тогда зачем подбирать то, от чего позже придется избавляться? Так незаметно собственную жизнь и превращаешь в рюкзак для рассыпухи. Если верить Самелину, то РД с рассыпухой — это кладбище неиспользованной уверенности. Россыпь разрозненных ожиданий наполняет жизнь обязательствами и правами, которыми мы так и не смогли воспользоваться. Так лыжи, велосипед, удочки, рюкзак с палаткой, спальником и туристическими ботинками навечно прописываются в гараже или на балконе; гидрокостюм с аквалангом, винтовка и охотничий нож, любимый автомобиль и яхта — так и остаются там, где мы их первый раз увидели на витрине.
Нагружая на себя такой «боекомплект», мы истощаем себя ожиданием исполнения собственных желаний. Не реализуя их, мы сами часто провоцируем противостояние, ресурсом для которого служит наш неиспользованный потенциал. Накапливая в жизни то, что, могло нам пригодиться, но не пригодилось, мы невольно создаем собственный мир упущенных возможностей, который, в свою очередь, начинает провоцировать скрытые перемены в нашей реальной жизни. Отказываясь строить мир собственных решений, мы остаемся жить в мире, где решения за нас принимают уже другие. Не съеденные нами когда-то яблоки растут за чужим забором, их едят другие, которые не прочь занять наше место — так наша собственная рассыпуха оборачивается против нас. Госпиталя, забитые не успевающими стареть ветеранами, сберкассы с очередями пенсионеров — разве это не переполненные «рассыпухой» ящики в оружейной комнате главнокомандующего?
Сегодня патроны в обойме уже не кажутся мне рассыпухой — они отражают степень моей готовности принять решение. Чем отличаются патроны россыпью от патронов в обойме — самореализацией! Самореализация — это свойство правильно принятого решения. Именно неспособность принимать решения превращает наши потенциальные возможности в рассыпуху — ресурс, не пригодный для повторного использования.
Бессмысленно говорить о том, что нужно, до тех пор, пока не знаешь, кто это будет делать. В ситуации, для которой пистолет только единственно возможное решение, надо попытаться сначала найти другие варианты выхода. Если их нет, то действует правило «расчета на худшее»: если сомневаешься, то принимай отрицательное решение. Принятие такого решения в условиях риска — процесс психологический, и основополагающие принципы действия определяются простыми правилами.
Максимум выигрыша — это ясность цели. Оптимальная вероятность результата — это точность прицеливания. Оптимальная устойчивость результата — это правильно выбранная позиция. Оптимальное соотношение величин выигрыша и риска — это реально оцененный предел максимально возможных потерь.
Кто принимает такие решения, тот и управляет патронами в моем пистолете. Но не следует делать того, что навязывает тебе противник. В этом весь здравый смысл моих будущих поступков — в пяти патронах из шестнадцати, что оставил мне Паша. Угнанная вчера машина это не потерянный кошелек — это же «stop-loss»! И расыпуха это тот же «stop-loss» — предел максимальных потерь. Логично, что его превышение внимательный Буба считал сигналом о нарушении равновесия.
Разбуженная печальными воспоминаниями память воссоздает нечто такое, что однажды уже наполняло мою жизнь в качестве живого опыта. На когда-то уже пройденном пути, подобно дорожным указателям, в памяти всплывают слова — «клад», «кладовка», «кладбище», «stop-loss».
Поиск общих корней этих слов и связанных с ними переживаний превращает услышанные вчера истории в последовательные воспоминания. В точности совмещаясь с сеткой породивших их событий, они создают большое бесшовное двухмерное пространство — проекцию переживаний, промелькнувших в моей жизни, подобно двадцать пятому кадру.