Внезапно всё вокруг озарил нестерпимо яркий свет. Щуря слезящиеся глаза, замечаю многочисленные магические светляки, хаотично разбросанные под каменными сводами пещеры.

Мои друзья, точно так же, как и я, подслеповато озираются по сторонам. Тинка и малыш жмутся ко мне. Иванушка даже рот открыл и знай себе головой вертит. Перепуганный домовёнок, сжался крохотным комочком, спрятавшись за застывшими словно статуи Ренаром и Леской. Вот только Змеевиса… Как-то до странности спокойно она отреагировала и на наше внезапное появление здесь, и на неожиданно вспыхнувший свет. Словно готова к этому была. Или мне опять показалось?

— А вот и гости дорогие пожаловали, — разлетелся отражаемый эхом приятный мужской голос с будоражащими сознание слегка рычащими, бархатистыми нотками.

Внутри всё как будто оборвалось, сердце пропустило удар, в предвкушении чего-то ранее не изведанного. Закрыв глаза я вся превратилась в слух, всем существом желая вновь услышать этот чарующий голос.

— Умница Василиса, справилась… — произнёс тем временем он, но смысла слов я не уловила, впитывая столь желанные звуки. — И недостающих привела и хранительница теперь здесь, — продолжал он, сводя меня с ума, заставляя дыхание замирать. — Яга наивная всё ещё ждёт…

Он что-то говорил ещё, а у меня кружилась голова, и на губах блуждала глупая счастливая улыбка. Я готова была отдать всё на свете: воспетую педагогами честь, жизнь в конце концов, лишь бы он не умолкал. И обладатель голоса продолжал о чём-то вещать, вызывая волны тепла во всём теле.

— Как ты могла! — донёсся откуда-то извне до омерзения писклявый голос Лески.

Внутри вспыхнул гнев. Как она посмела своими никчёмными воплями нарушить охватившую меня эйфорию?! В груди зародилось непривычное тепло. Оно разрасталось, растекаясь по животу, плечам, превращаясь в нестерпимый жар. Это чуждое ощущение мешало сосредоточиться на звуках чарующего голоса. В какой-то миг полыхающая волна, набирая силу прокатилась по всему телу, и я ощутила, как нечто срывается с моих рук. На краткий миг наступила тишина.

— Молодец, девочка, я в тебе не ошибся, — молвил голос и, хотя смысл по-прежнему ускользал, но стало та-а-ак приятно…

И вдруг кто-то схватил меня за плечи и с силой встряхнул. Нехотя открыв глаза, встречаюсь с полыхающими гневом зелёными очами… Тинка? Что ей-то от меня надо? Вот же пристала. Трясёт и трясёт.

— Ты чуть Леску не убила! Опомнись!!! — орёт она, а у меня внутри вновь разгорается новая полыхающая волна, готовая вот-вот вновь сорваться с рук.

— Не горячись, девочка, — тихо, но до чего же волнующе произносит всё тот же сводящий с ума голос. — Нам они понадобятся живыми. А потом… потом мы будем править миром…

Что? То есть как это — живыми? А что есть вариант, что они будут мёртвыми?

Сознание словно раздваивается. Одна часть возмущена уловленным смыслом, кричит: «Это не твои мысли! Друзья в опасности!» Другая, млеет, вслушиваясь в бархатистые нотки, окутывающие и тело, и рассудок неведомой доселе негой.

— Иди же ко мне, моя долгожданная… — молвит некто, заставляя окончательно раствориться в звуках его чарующего голоса. — Они недостойны твоего общества…

И вновь внутри вспыхивает слабая искра возмущения: «Как это недостойны? Они ведь мои друзья!» Но мужчина продолжает говорить, и я вновь забываю дышать, обращаясь в слух. Чьи-то руки настырно цепляются за мои плечи… Отталкиваю нежданное препятствие, и иду на обволакивающий меня волнительным трепетом зов.

О, да… Именно зов. Он манит к себе, не давая мне ни малейшего шанса на то, чтобы остановиться. И мелодичный перезвон жезла лишь раздражает на его фоне. Слышатся какие-то голоса, но я не обращаю на них внимания. Всё так же, не открывая глаз иду навстречу чему-то… Нет… Кому-то столь желанному.

Иду-у-у… Как же далеко… Как же долго… Кажется, время растянулось, превратившись в вечность. И вдруг… Передо мной из ниоткуда взвивается смерч и отбрасывает назад — в воду. Шокированное неожиданной атакой сознание немного протрезвело. Окидываю взглядом окружающих. Друзья напряжены и не отводят от меня взглядов, словно ожидая какой-то реакции. А в руках Лески уже мерцает сгусток энергии готовой к очередной атаке.

Так это была она? Но зачем? Что я ей сделала?! В надежде найти поддержку, перевожу взгляд на Тинку, и замечаю полыхающий в её зелёных глазах огонь. У подруги даже волосы кажется вот-вот вспыхнут. Что на них нашло? И вообще… где мы?

Минувшее наваждение напоминает ускользающий сон. В воздухе повисло напряжение, разве что молнии ещё не летают. Ренар напряжён, и смотрит куда-то или на кого-то за моей спиной. Оборачиваюсь назад. И… вновь теряю способность связно мыслить. Стоящий неподалёку от меня мужчина, не просто красив… Он — прекрасен! Ещё мгновение и я тону в серебре его глаз, забывая обо всём.

— Ралька, стой!.. — кричат какие-то голоса.

Разделяю восприятие, отсекая ненужные звуки, и иду к НЕМУ, и вдруг…

Я отшатнулась от внезапно вспыхнувшей передо мной стеной пламени. Стою в непонимании озираюсь по сторонам. Пламя разделило пещеру пополам. Звуки исчезли, точнее их заглушал рёв огня. Ощущение такое, словно ушат ледяной воды на голову вылили. А в памяти всплывает минувшее наваждение. Боги… что же это со мной? Я ведь друзей почти предала, и ради чего? Вразумительного ответа не было. Да и как можно оправдать подобный проступок?

Оглядываюсь назад. Ожидая увидеть обвиняющие взгляды. Но ребята молча воззрились на ошалело переводящую взор со своих рук на возникшую огненную преграду — Тинку. Теперь ясно чьих это рук дело и кого благодарить за спасение от… от чего? Магия, не иначе…

И только сейчас замечаю, что у Иванушки вид какой-то пригорюнившийся. До этого момента, на отсутствие Змеевисы почему-то внимания совсем не обратила. Главное Тинка, Дила, малыш и Леска со своим другом здесь. Интересно и куда эта ящерица пернатая подевалась?

— Никакая она не Змеевиса, — правильно истолковав мой ищущий взгляд, произнесла пришедшая в себя Леска. — Это Василиса заколдованная была.

— А-а-а… — выдала весьма информативный ответ я.

— На тебя чары Кощея действуют, — констатировала Леска, и перевела взгляд на неимоверно бледную Тинку. — Если б не она… О боги… Тинка! Отпусти огонь…

Эти слова как будто вывели всех из оцепенения. Все оживились, забурчали, заворчали, а взоры к подруге обратились. А та смотрит на свои руки, с которых сочится, устремляясь к огненной стене — магическая энергия, и на лице растерянность. И приходит понимание: Тинка не знает, как остановиться, и если не сделает этого, то…

Я сама не заметила, как очутилась рядом с ней. Как рука поднялась, только хлёсткая пощёчина отразилась звонким хлопком от сводов пещеры. Подруга опешила, обиженно воззрившись на меня, но главное… сияющий поток энергии иссяк, но и стена огненная тут же истончаться начала. Не ревёт уже огонь. Полыхает беззвучно, словно видение, а не буйство стихии. Всё прозрачнее и прозрачнее пламенная преграда. Вот уже и Кощеи с перекошенным от гнева лицом сквозь неё виден, да дева-краса рядом с злодеем окаянным.

Из Тинки будто жизненные силы кто-то выпил. Обвисла безвольной тряпичной куклой на спине у Дилы, и кажется даже не дышит. Тянусь к подруге, желая убедиться, что жива, но как назло голова кружиться начинает, и зов жезла окутывает сознание, не давая возможности противостоять. Воды здесь не глубокие — по грудь едва, вот и иду к Кощею, вмиг забыв об опасности. И с каждым шагов зов всё больше манит, превращаясь из уже привычного перезвона в настолько красивую мелодию, что внутри всё ликует, рвётся навстречу.

Вот уже каменистый берег под ногами, а манящая мелодия в голове всё громче звучит, хотя, казалось бы, куда уже сильнее? И вдруг жезл вспыхивает, ослепляя, и я ощущаю окутывающее всё тело тепло. Слезящиеся глаза сфокусировались на вытянувшем вперёд руку Кощее. Мужчина растерял очарование, на лице только удивление и… кажется — испуг?

Тянусь к цели нашего нелёгкого путешествия, а от жезла искрящийся голубой туман струится ко мне навстречу. Вот уже пальцы касаются твёрдой холодной поверхности и тут же камень в навершии жезла взрывается фейерверком искр, во все стороны бьют молнии. Кощей замер не смея шелохнуться с ужасом наблюдая за происходящим. А я обхватываю рукоять, чувствуя: всё правильно, всё так и должно быть.

Жезл сверкает всё ярче, мою руку обволакивает приятное тепло, и вдруг уши закладывает от треска. Всё пространство расчерчивают неисчислимые молнии. Откуда-то извне раздаются испуганные голоса, слышится скрежет пришедших в движение каменных плит. Но всё это сознание выхватывает лишь фоном, я не могу смотреть никуда, кроме, наконец-то обретённого жезла. Внутри всё ликует: он здесь! Я смеюсь, одновременно ощущая, как по моим щекам бегут слёзы.

Сколько прошло времени в этой феерии чувств и эмоций? Но вот уже свод пещеры куда-то пропал, и кожи коснулись ласковые лучи восходящего солнца, а волосы всколыхнул лёгкий ветерок. Не слышится больше скрежета, стука падающих камней, треска молний. Вокруг воцаряется пугающая тишина. Наконец-то отрываю взгляд от жезла…

Передо мной, каменным изваянием, в прямом смысле этого слова, застыл слегка разжавший руку Кощей, над головой сияет лазурью чистое голубое небо, под ногами каменное крошево, а до горизонта простирается морская гладь. Чуть в сторонке замечаю ещё одну статую — некогда являвшуюся Змеевисой… или Василисой? В ужасе оборачиваюсь назад…

Небольшой клочок каменистой суши украшен хаотично расставленными фигурками по большей части неизвестных мне существ, но в некоторых без труда угадываются мои друзья. В душу скользкой змеёй пробирается апатия, обвивает холодными кольцами сердце. Почему?! Для чего всё это было, если закончилось вот так?

Слёз больше нет. Обхожу эту страшную скульптурную композицию. Вглядываюсь в окаменевшие лица друзей. И вдруг слышу откуда-то:

— Ма-а-а…

Ощущаю, как несвоевременная лёгкая улыбка скользит по моим губам. Малыш жив! Глаза бегают, в попытке найти его… так вот же… из каменного крошева торчит его любопытный… каменный носик. Значит это лишь видимость? Они заколдованы. Пытаюсь докричаться до подруг, но — увы, тщетно. Что же делать?

Окружающий мир подёргивается пеленой. Тру глаза в надежде избавиться от непрошенных слёз. Вот только нет их, слёз этих, зато видимость становится всё хуже и хуже. Вокруг уже не просто туман, кажется уже и воздух густым как кисель стал. Даже ярко мерцавший совсем недавно камень в навершии жезла теперь едва различим. В голове, как и снаружи — туман. Надо бы испугаться, надо бы думать, как друзей расколдовать, а мне всё безразлично вдруг стало. Только и успела пробормотать:

— К Яге бы, она мудрая, там бы всех и расколдовали…

И вдруг мир взрывается фейерверком запахов, цветов и звуков. Я стою на окружённой густым лесом смутно знакомой полянке. Оборачиваюсь. Ну, точно, ещё бы ей быть не знакомой-то! Вон и избушка с ноги на ногу перетаптывается, но главное друзья мои ожили. То есть стоят вполне нормальные, и вовсе уже не каменные.

— Эм… — только и смогла выдавить я, озирая по сторонам.

Даже ущипнула себя, проверяя — не сплю ли? Больно! Это что ж мы столько времени туда добирались, если можно было вот так — разом: бум и здесь! Да и как это вышло-то? «Жезл» — мелькает мысль.

Взгляд падает на Кощея и внутри всё сжимается. До чего же красив! Не мудрено, что там, в пещере я поддалась его чарам.

— Ма-а-а… — раздаётся со стороны речушки.

И сразу же, оттуда, откуда голос малыша звучал, послышался всплеск и радостный гомон мавок. Явно празднуют появление гостей. Дила очевидно тоже с ними. И с опозданием до меня доходит: а где Иванушка? Помню его каменное изваяние ещё там на каменном пятачке-островке в море, а сейчас… Не заметить столь габаритную фигуру нереально же, но нет его здесь и всё тут!

— Что это было? — раздался в голове взволнованный голосок Тинки.

— О-о-о не-е-ет! — не дав мне ответить, возопил так и стоящий неподалёку Кощей.

Откуда-то донёсся девичий плач. Ага Змее… тьфу ты, Василиса рыдает. А рядом с Тинкой что за парнишка кучерявенький появился? Высокий, косая сажень в плечах, симпатичный, румяный и улыбка добрая. Где-то что-то скрипнуло, оглядываюсь. Дверь в избушке отворилась, и на порог выплыла в красном сарафане, да кокошнике вместо платка, дева-краса, та, что — Яга. И смотрится она в этаком наряде не на тридцать, а на двадцать, да и то с натяжкой.

— А вот и женишок мой пожаловал, — сверкая белоснежной улыбкой, молвит Яга, и взор её к Кощею прикован, словно кроме него вокруг и нет больше никого.

Захотела я повернуться, чтобы лучше всё видеть, но какое там! Ноги словно к земле приросли. Очевидно Кощей тоже самое испытал, ибо дёрнулся пару раз, обречённо вздохнул, да и притих, ссутулившись. А Яга-то уже тут как тут. Расхаживает вокруг Кощея, оглядывает со всех сторон.

— Хорош… Ай, хорош… — приговаривает. — Что ж ты, ирод, надумал сбежать, да? Чего ж сватался-то коли не мила была? Этак дело не пойдёт…

— Женюсь я, женюсь, — вздыхает Кощей. — Бегать бесполезно, ты ж баба настырная, всё равно вернёшь.

— Так-то оно лучше, — улыбается во все тридцать два зуба Яга. — А-то ишь! Миром он править решил! А что суженую твою мёртвая зона на веки вечные под собой погребёт не подумал значит? Или ты… Ах, ты гад окаянный! Ты ж сознательно погибели моей желал! — при этих словах в руках у Яги появилась скалка.

— Что ты, что ты, дорогая, это чистое недоразумение… — залепетал побледневший вмиг Кощей. — Это всё жезл этот, он меня околдовал ума разума лишил.

— Вот теперь верю! — сменила гнев на милость Яга.

Она хлопнула дважды в ладоши. На полянке возле дома тут же появились длинные столы, белой расшитой скатертью покрытые. А на лавках возле столов очумело озирались по сторонам неведомые существа. Впрочем, леших и домовых узнать можно было. То есть домовой был всего один, тот самый малыш, которого мы в море подобрали. Окинув дело рук своих оценивающим взглядом, Яга щёлкнула пальцами, на столе тут же появились кружки, кувшины, бутыли, и миски с солениями.

— Видишь уже и гости на свадебку подоспели, — промурлыкала она. — Будет с кем выпивку разделить, и кем закусить…

Что-то эти реченьки не по вкусу мне пришлись. Что значит: «…будет кем… закусить»? Это она на нас, что ли намекает? Получается врала ведьма, что все сказочные герои добрыми стали.

— Ой, не нравится мне всё это, девчонки, — мысленно шепчу подругам.

— Мне тоже, но с места сойти не могу, — бормочет в моей голове Леска.

— А я вот никак не пойму: кто тут плохой, а кто хороший, — в свою очередь откликается Тинка.

— Да какая разница — кто?! Смываться от этих сумасшедших надо, — в интонациях Лески отчётливо проскальзывают истеричные нотки.

— Разница в том, что околдовала нас именно Яга, — отозвалась Тинка. — И судя по их разговору, Кощей всего лишь и стремился от неё смыться, а уже потом под чары жезла попал… А значит… Ой… — запнулась подруга. — Ралька… ты как себя чувствуешь? Миром править пока не надумала? — робко поинтересовалась она.

— Неа, — мысленно отвечаю, а сама на добычу в своей руке поглядываю. Выходит, я же тогда на островке захотела к Яге, да друзей расколдовать, и… Оп! Всё готово. А это значит… — Меня и моих друзей на берег возле школы и расколдовать, — озвучиваю свои желания, смотря на жезл.

Вот и вновь окружающее пространство затягивает уже знакомая пелена. Миг тишины и головокружения, сменяется шумом прибоя. Мои ноги омывают морские волны. В руку тычется упругий скользкий носик малыша. Рядом стоят мои подруги, Ренар и тот неведомый парень.

— Ура!!! Ралька, как ты это сделала?! — радостно прыгая по воде верещит Леска.

— Это ты сотворила? — уставилась на меня очутившаяся с нами же Саньера.

Киваю в ответ, продолжая совершенно бестактно рассматривать широкоплечего красавца. Вообще-то, на него пялились все кроме Лески, та глаз с Ренара не сводила, собственно, взаимно.

— А ты кто? — оправившись от удивления обращается к сказочному богатырю, Тинка.

— Так Иванушка же я, — потупил взор парень.

— Хм… — дружно выдали мы.

Не понятно: почему его с нами перекинуло? Хотя… конкретно же никого не перечисляла, а понятие друг как объяснить? Тот, кто не предал и о зле не помышлял — друг? Наверное, друг. И что ж теперь делать? Назад отправлять? О чём и спросила. Иванушка тут же на колени передо мной бухнулся и давай умолять не отсылать его обратно.

— Домой? — встрепенулась Леска.

А я вдруг поняла, что в этот раз бессильна: раньше-то я представляла куда нам надо, а теперь? Об этом и посетовала.

— Давай я попробую? — предложила Леска.

Она тут же взяла наш трофей в руки повертела покрутила, пошептала что-то, но, увы, ничего не произошло. Следом и Тинка зачем-то попробовала, хотя также, как и я понятия не имела куда надо перемещаться, после чего вынесла приговор:

— Не зря Ральку хранительницей обзывали, нас эта штуковина не слушается.

Но тут же рядом очутился Ренар, протянул руку к жезлу:

— Дай-ка его мне на минутку, сестричка. Не зря же я его зов и без ваших колец слышал.

Не ожидая такого поворота событий, да ещё и странного обращения — «сестричка», я протянула ему требуемое. Парень покрутил жезл в руках так и сяк, посмотрел на меня.

— Ну и как это работает? — интересуется, а мне с опозданием грустно становится, ведь малыша и Дилу придётся оставить здесь.

— Просто просишь перенести и представляешь себе это место, — тихо отзываюсь, гладя на прощание кроху.

— Но… как же Дилка? — вторя моим мыслям подала голос Тина, которая явно успела привязаться за время путешествия к разумной черепахе.

— А что, если сначала мы… с Ренаром… Ну, если у него получится, конечно, — с улыбкой глядя на парня, произносит Леска. — Так вот, мы отправимся домой первыми. Я могу создать большой водоём возле дома. Думаю, должно получиться… ведь внутри же бассейн создала.

— Давай, — протягивая ей руку отозвался Ренар, что-то тихо прошептал закрыв глаза, и… их не стало!

— Ух ты ж! Думаешь у них получится? — поинтересовалась Тинка.

Я в ответ лишь плечами пожала. Было бы здорово, если получилось бы. Можно было бы плавать с малышом и Дилой, когда на суше надоест. Почему-то у меня не возникало мысли о том, что жезл оставят мне, и можно будет просто навещать друзей в море.