Сон… тяжёлый, изматывающий, которому конца и края нет. И как назло, у измождённой души не было сил, чтобы вырваться из мира затянувшихся кошмарных грёз. В том сне моё тело лихорадочно металось по кровати. Краткие мгновения просветлений приносили в сознание вереницу невероятных воспоминаний, а при попытке определить, где же хрупкая грань между наваждением и явью, я тут же вновь погружалась в пугающее ничто.

— Ну давай же, девочка, тянись к жизни, ты справишься, — донеслись до сознания чьи-то наполненные теплом и заботой слова.

Голос показался отдалённо знакомым, но чей? Не мамин точно. А кто ещё мог заботиться обо мне? Хм… Любопытство победило слабость, и я-таки открыла глаза. Странно всё как-то. Комната незнакомая и богатая, явно не наша халупа. Судя по виднеющемуся за окном узкому полумесяцу — ночь на дворе, а я вижу всё так же чётко, будто день сейчас. А ведь ни одной лампы не зажжено.

— Очнулась! — послышался тот же голос. Тихие шаги, сопровождающиеся шуршанием ткани. — Хвала богам…

Перевожу взгляд на смутно знакомую пожилую женщину, прижимающую руки к груди, словно её только что оторвали от молитвы. И тут же в памяти всплывают минувшие события, одно невероятнее другого. Памятуя о прошлых попытках что-то обдумать, и не желая вновь проваливаться в небытие, гоню эти воспоминания прочь, но они не желают отпускать. Да и сознание вроде бы ускользать на этот раз не собирается, что явно радует.

«Шкр-р-ры-ы-ыг… Шкр-р-ры-ы-ыг…» — раздаётся откуда-то со стороны двери.

— Ишь, почувствовала твоя красавица, что ты в себя пришла, — слышится удаляющийся голос всё той же женщины, затем слух улавливает тихий скрип двери, и…

Моё сердце остановилось, когда огромная пятнистая кошка, придавив меня своим весом, раззявила пасть, то ли зевая, то ли собираясь мною закусить, а потом ещё и лизнула в нос, словно пробу на вкус снимая.

— Ур-р-р… — вынесла свой вердикт зверюга, оказавшаяся ни много ни мало — рысью, и, устроившись поудобнее, принялась умываться как самая обыкновенная домашняя мурлыка.

Лежу. Молчу. Нет, не боюсь почему-то, просто перевариваю последовательно всплывающие воспоминания. Хм… а почему я тогда решила, что всё это сон? Лишь потому, что не представляла себя в роли принцессы? А-а-а… вспомнила. Мне показалось, что рыська… эта вот самая, что она слишком умная для обычного дикого животного. Хм… что-то ещё мельтешит на краю сознания про неё, только вот что?

Помню, как узнала, что не родная в той семье, которую считаю своей… Так почему бы не свершиться чуду, почему бы не выяснить, что я наследная принцесса? С одной стороны, подобное вполне допустимо. Но… вот… почти уловила… Точно! Есть ещё одно, и весьма существенное «но»! А заключается оно в том, что при моём появлении никто не удивился, не усомнился, меня безоговорочно признали все и сразу. Ах да… ещё же есть и магия… Могла она каким-то образом, помимо моего желания, повлиять на окружающих? В теории — да, а на практике? И ведь рыська-то обоснованно разумная, коли человек она заколдованный.

Тьфу ты! Все эти словечки… откуда и берутся? Всплывают внезапно в голове, и вроде даже понятны они мне, хотя и звучат несколько чуждо. А ещё поражает то, что с некоторых пор мысли в моей голове ложатся ровненькими рядочками, словно книги по полочкам. Хотя я те книги только на рынке и видела, сама-то грамоте хоть и обучена, но такой роскоши у нас не было в доме, а уж о том, что эти самые книги на полочках держать надобно, даже и не предполагала ранее. Но теперь-то откуда-то знаю! Бр-р-р… Нет. Не понять мне: сон всё это или нет? По крайней мере — пока не понять.

Думу-то думаю, а краем глаза за старушкой слежу. И по мере возвращения памяти по отношению к ней накатывают самые разнообразные чувства: ненависть, злость, раздражение, бешенство, сопереживание, грусть, тревога, и… Воспоминания закончились на том моменте, когда я ощутила прикосновение чьих-то рук возле какого-то замка. И тут до меня доходит кое-что, и я восклицаю:

— Ой! Вас расколдовали!

Вот только голос мой, какой-то сиплый и тихий, совершенно не передал и малой доли внезапно проснувшейся внутри радости. А старушка руки к вмиг побледневшим губам прижала и только глазами мокрыми от слёз хлопает.

— Герцогиня, вам плохо? — тихо спрашиваю, а та лишь головой качает, и одинокая слезинка при этом по щеке катится. — Что с вами? — спрашиваю, пытаясь приподняться, несмотря на придавившую меня тушку, тут же приходит жуткая слабость и головокружение.

— Ох… — наконец-то вздыхает женщина. — Плохо дело. Совсем ты ничего не помнишь видать.

— Чего не помню? — переборов головокружение и больше не пытаясь вставать, интересуюсь, благо хоть голос уже более или менее нормально звучать начал.

А та, лишь взгляд отводит. Какое-то время в комнате висела гнетущая тишина, и я не выдержала:

— И долго я… ну вот так вот лежу?

— Давай-ка мы тебя чуть-чуть приподнимем, — словно и не услышав моего вопроса, засуетилась она, подкладывая под мои голову и плечи дополнительные подушки. — Вот так-то лучше. На вот, бульончика выпей, тебе теперь сил набираться надо.

— Так сколько? — послушно отхлебнув глоточек, напомнила я.

— Четвёртая неделя пошла, — вздыхает.

Киваю. Судя по тому, что было полнолуние, а сейчас за окном полумесяц, столько и прошло. А она словно заболтать меня решила, в попытке от грустных мыслей отвлечь:

— Император уже дважды лично наведывался справиться о твоём здоровье. Сначала-то гонцов прислал выяснить, почему в срок ко двору не вернулась. Ну, о нападении-то ему ведомо было, сообщили, как только я в себя пришла. Но в том же послании известили и о том, что с тобой всё в порядке. Тогда ж сутки всего прошли, мы и не думали, что всё так плохо будет.

— Вас через сутки уже расколдовали? — воззрилась я на неё, а та опять горько вздыхает.

А в голове лихорадочно билась мысль: «Надо узнать, кто на подобное способен, пусть мою рысеньку расколдует!» Хоть и мила мне эта рыжая красавица в своём пушистом обличии, но каково это — человеку в шкуре зверя оказаться?!

— Император даже Ренару разрешил сюда приехать, — явно уходя от темы, произнесла герцогиня тоном, который многое, судя по всему, должен был мне сказать, вот только я ничегошеньки не поняла. — Он неделю от твоей кровати не отходил, сегодня насилу отдохнуть выгнала. Сколько ж можно? Извёлся совсем. Зря ты его приворожила, только жизнь парню поломала. Хороший он, но не ровня.

Что?! И это она мне говорит? Вот теперь я точно ничего не понимаю. Это ж она его выкупила, а ко мне чуть ли не сватает. Ещё и в приворотах обвиняет.

— А зачем его выкупили-то? — стараясь не выдать голосом охватившего меня волнения, интересуюсь.

— Хм… Выкупили говоришь? Ну да не суть… В любом случае, это ты у себя, девонька, спрашивай… у сердечка своего, — вздыхает.

— Бр-р-р… Постойте, но разве не вы его выкупили? — устав ходить вокруг да около, в лоб спрашиваю.

— Я? Выкупила?! Да откуда мысли-то такие в твою головушку проникли? — воззрилась на меня герцогиня. — Я из замка с той поры, как мужа похоронила, не выходила, пока ты за Евлентия не вышла, тогда сюда перебралась. А месяц назад по высочайшему императорскому повелению вместе с тобой в его резиденцию один раз выехала. Где б я, по-твоему, этого зеленоглазого красавца нашла? Это ты неведомо откуда его привела, да вот только сейчас впервые и всплыло слово «выкупила». Он что — преступник какой?

Рыська завозилась у меня под боком, явно укладываясь поудобнее, вот уж и клубочком свернулась, лапкой мордочку прикрыла и из-под неё косит любопытным янтарным глазом. Всем своим видом демонстрируя, что тварь она глупая, бессловесная и ничегошеньки не понимающая.

— Никакой он не преступник, — теперь уж я вздыхаю, понимая, какой дурой себя выставила.

— А почему ж выкупать его надо было? — прищурилась герцогиня. — Или… Ох… Прости, девонька, у тебя ж с памятью плохо.

Вот за эту ниточку я зубами уцепилась и опрометчиво активно закивала головой. Ой, зря-я-я… закружи-и-илась боле-е-езная… Полежала я тихонечко, глазки прикрыв, подождала, пока мир качаться перестанет. Ну вот и отпустило. Итак, пока что главное — не подавать признаков жизни и спокойно всё обдумать.

Что мы имеем? С чего я решила, что Ренара выкупила герцогиня? Потому что он сам мне и сказал — вдова герцога Евлентия! Но он же не говорил — герцогиня! А потом в том сне я видела его под ручку с этой вот престарелой женщиной. Позднее, после знакомства с ней, услышала, как кто-то, обращаясь к ней, произнёс — «герцогиня». На основании всего этого я вбила себе в голову, что это она выкупила моего жениха. А вот теперь выяснилось, что это я за Евлентия вышла. Как же так? Невозможно же чтобы я и там — на мельнице была и здесь…

Кстати, эта пожилая женщина мне, судя по всему, ещё и родственницей довольно близкой приходится, а я до сих пор даже имени её не знаю. Неудобно… А ещё она так и не ответила — кто её расколдовал. Но ничего, надеюсь, рысенька потерпит ещё немножко, покамест я вызнаю, кто этот умелец. А рыжая красавица словно бы отвечает на мои мысли:

— Ур-р-р…

Интересно, а с чего это я опять утвердилась во мнении, что я — это я? Бр-р-р… Точнее, что это не сон? Меня от роду никогда Даниэлой не звали. Так с чего бы вдруг? К тому же! На многое можно закрыть глаза, что-то списать на действие магии, но как, будучи дома — на мельнице, я выкупила Ренара и передала себе же деньги? Вот она, главная несостыковка! Но это вовсе не означает, что это сон.

Это говорит о том… Хм… Что я неведомым образом заняла чьё-то место в этой жизни. И где же этот кто-то сейчас? И что делать, если настоящая Даниэла внезапно вернётся? Или это очередные происки матушки Катионы?

…